Текст книги "Гаэльская волчица"

Автор книги: Анри Левенбрюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)

Король ничего не ответил. Глаза его сверкнули яростью. Фингин выдержал паузу.

«Он разгневан. Прекрасно, мне следует этим воспользоваться. Нужно успокоить его, заставить внимать голосу рассудка, и тогда я смогу направить обиду в нужное русло».

– Туатанны в своем праве, и у нас есть два выхода. Мы можем послать против них армию и драться, но можем договориться, чтобы остановить нашествие. У нас, конечно, есть шанс разбить туатаннов, но какую цену придется заплатить? Сколько людей погибнет, как велики будут потери? Эта война будет тяжелой и жестокой, она измотает нас…

«Теперь забросим наживку».

– … но кто от нее выиграет, Ваше Величество? Конечно Харкур! Начать битву с новым врагом – значит открыть ворота королевства Томасу Эдитусу и графу Ал'Роэгу с его Воинами Огня, когда будет некому оказать им сопротивление.

Король нахмурился.

– Главный вопрос – кого из врагов выбрать? Харкур никогда не станет сражаться с туатаннами на вашей стороне, более того – наверняка нанесет вам удар в спину.

«А теперь – изящная концовка».

– Если же вы королевским указом отдадите туатаннам северную часть Темной Земли, они станут бесценными союзниками в противостоянии с Томасом Эдитусом и графом Ал'Роэгом. Прошу вас, государь, подумайте о долгосрочных последствиях.

Король откинулся на спинку кресла и посмотрел молодому друиду прямо в глаза:

– Вы хотите, чтобы я отнял у брата половину его графства? Да вы шутите!

– Он и так его почти потерял! Если вы ничего не сделаете, через несколько дней вся Темная Земля окажется в руках туатаннов. Вы сумеете объяснить это брату.

– Но как можно быть уверенным, что, если мы отдадим варварам северные области Темной Земли, они остановят бойню? Какою частью наших земель они удовлетворятся?

«Получилось. Я его зацепил».

– А вот это уже наша забота, государь. Если вы согласитесь с предлагаемым нами решением, переговоры мы возьмем на себя. Туатанны к нам прислушаются. Если понадобится… Мы отдадим им Харкур! И уничтожим руками варваров и графство, и христиан!

– Но как мы объясним северянам Темной Земли, что их дом принадлежит отныне туатаннам?

– Если мне удалось убедить вас, вы сумеете все объяснить подданным.

«Ответ дерзкий, но Эоган оценит честную игру».

– Кроме того, – добавил друид, – вы сможете предоставить беженцам землю на юге Галатии. В вашем королевстве довольно места!

– А что думает об этом граф Бизанийский? Барды ничего мне не рассказали.

– Граф Альваро Бизаньи ждет только вашего предложения, чтобы дать свое согласие.

«Иногда ложь оборачивается правдой… Только бы Киарану удалось убедить Бизаньи, иначе все мои уловки пропадут втуне…»

Эоган тяжело вздохнул и долго молчал, почесывая подбородок.

– Вы останетесь на церемонию? – спросил наконец король, поднимаясь из кресла.

– Сочту за честь, Ваше Величество.

– Тогда я дам вам ответ завтра утром.

Правитель Галатии покинул покои, не оборачиваясь.

«Он согласен», – сказал себе Фингин, вставая.

Мьолльн и Алеа замечательно провели в Сай-Мине целую неделю. Гном продолжал упражняться вместе с магистражами и их учениками, а девочка училась достигать ощущения пустоты в голове и много размышляла. Она впервые в жизни задумалась о себе, пытаясь понять, что она такое. Делая каждый вечер упражнение, о котором рассказал ей Эрван, Алеа все лучше понимала его смысл и значение. Она понемногу училась управлять силой куда большей, чем обычная мускульная сила. Но на мучивший ее вопрос – чего хотят от нее друиды и что они ей готовят, закрывшись в башне, – ответа не было. Фелиму удалось уговорить ее последовать за ним в Сай-Мину, но Алеа до сих пор не понимала намерений друидов. Здешняя спокойная, безмятежная жизнь становилась все более тягостной. Друиды что-то решают у нее за спиной. Но если дело касается нее, почему она не может послушать?

И однажды вечером Алеа решила тайком пробраться в Зал Совета. Она, конечно, знала, что это запрещено, но ее разбирало любопытство, и девочка убедила себя, что имеет право знать. Раз ее силой удерживают в Сай-Мине – она узнает чуть больше, чем хочет открыть ей Фелим.

Алеа дождалась, когда двор опустел, и проскользнула к подножию главной башни. Дверь была заперта, но Алеа – опытная взломщица – быстро и бесшумно отперла замок маленькой булавкой, которую весьма предусмотрительно захватила с собой. Она не забыла старые привычки. Разве изначально она не воровка? К Алее вернулось восхитительное ощущение – смесь страха и возбуждения, – овладевавшее ею всякий раз, когда она выходила на охоту за едой у себя в Саратее. Она улыбнулась сладкому воспоминанию, набрала в грудь побольше воздуха, перешагнула порог и решительно зашагала вверх по узкой лестнице. На каждом этаже был выход в коридор, но Алеа знала, что нужные ей покои находятся на самом верху.

Она преодолела уже половину пути, когда на лестнице раздались шаги: кто-то спускался вниз. Один человек, возможно двое. Перепугавшись, Алеа бросилась прочь, спустилась этажом ниже, потянула на себя дверь, та не поддалась, и она снова полезла в карман за булавкой. Шаги приближались, руки у девочки тряслись от страха – ее вот-вот застигнут на месте преступления! Сердце билось все сильнее, она кусала губы, ковыряя булавкой в замочной скважине. Дверь подалась в тот самый миг, когда на нижнюю площадку лестницы ступили чьи-то ноги. Алеа скользнула за дверь, бесшумно прикрыла ее за собой и нырнула в темноту, моля Мойру, чтобы там никого не оказалось.

Воздух внутри был ледяной, и Алеа убедила себя, что дрожит от холода. Она услышала, как по лестнице спускаются двое, и даже уловила несколько слов, не поняв, однако, смысла разговора. Алеа постояла, прижавшись спиной к стене, а потом выскользнула, даже не оглядев комнату, где пряталась.

Не теряя времени, Алеа снова начала взбираться по лестнице, подгоняемая возбуждением. Когда девочка добралась наконец до самого верха, ее ужасно удивил размер двери: она оказалась гораздо меньше, чем на нижнем этаже. Алеа попыталась заглянуть в замочную скважину, но ничего не увидела.

Собравшись с духом, она наконец толкнула дверь. Та оказалась незаперта, и Алеа, шагнув внутрь, попала на небольшую галерею. Внизу горел свет, оттуда доносились мужские голоса. Алее было страшно, но она все-таки решила посмотреть, что там происходит. Прямо под галереей располагался Зал Совета, где в деревянных креслах с высокими спинками сидели Великие Друиды – Фелим, Айлин и остальные.

Алеа сказала себе, что скорее всего совершает что-то ужасно плохое, но любопытство было сильнее, и девочка прислушалась.

– Она как будто ничего не ощущает и до сих пор не проявила ни силы, ни необычных способностей, – произнес Айлин.

«Они говорят обо мне», – догадалась Алеа и еще больше встревожилась.

– Вы подвергаете сомнению мои слова, Архидруид?! – оскорбился Фелим. – Глаза меня не обманули.

Я дважды видел, как она использовала силу, которой не умеет управлять.

– Будь она Самильданахом – что невозможно само по себе! – то вряд ли играла бы во дворе Сай-Мины с этим болваном гномом! Все мысли девочки были бы заняты дарованной ей силой и собственной судьбой, и мы бы немедленно это заметили. В любом случае все здесь знают, что Самильданах не может быть женщиной! – раздраженно воскликнул Айлин.

– Но в Энциклопедии Анали… – робко пробормотал Эрнан.

– Довольно! То, что написано, не имеет никакого значения, Эрнан! Важно то, что есть на самом деле. Завтра же мы испытаем девочку манитом Габхи и раз и навсегда выясним, что в ней есть такого особенного.

– Об этом не может быть и речи! – закричал Фелим, вскакивая. – Вы прекрасно знаете – если она не Самильданах, то не переживет испытания!

– Но это единственный способ выяснить правду. Мы не можем отпустить ее, не убедившись. Вы ведь уверены, Фелим, что она – Самильданах, так чего же вы боитесь?

Алеа не верила своим ушам. Айлин, всякий раз улыбавшийся ей при встрече, готов даже на убийство, лишь бы выяснить, унаследовала она силу от Илвайна или нет. Иными словами, он ничем не лучше страшного Маольмордхи. Ей хотелось немедленно бежать прочь, но она оцепенела от страха.

– Мы проголосуем, – добавил Архидруид.

– Это невозможно, – запротестовал Фелим, – нас всего семеро, Альдеро еще не вернулся, да и трое наших послов к туатаннам – Аодх, Фингин и Киаран – вряд ли скоро появятся. Столь серьезное голосование требует присутствия всех братьев.

– Больше половины членов Совета здесь, этого вполне достаточно, Фелим. Боюсь, привязанность к этой девочке заставляет вас быть пристрастным. Ведите себя, как подобает Великому Друиду, не уподобляйтесь ученику!

– Если речь идет о жизни ребенка, главное – быть человеком, Айлин!

– Замолчите, Фелим! Вы переходите все границы, испытывая мое терпение. Проголосуем же, братья, чтобы решить, как нам должно поступить: подвергнуть девочку испытанию манитом Габхи или отпустить с миром. Но помните, если мы ее отпустим, то никогда не узнаем, кто унаследовал силу Илвайна. Голосуйте, если поддерживаете первое решение, братья мои, – приказал Айлин.

Все, кроме Фелима и Аэнгуса – в отсутствие Фингина он был самым младшим среди друидов, – подняли руки.

Фелим резко встал, оттолкнув кресло, и направился к выходу из зала, но Айлин окликнул его:

– Фелим! Совет не окончен! Покинув эту комнату, вы сами приговорите себя к изгнанию. Каковы бы ни были ваши чувства, не нарушайте наших законов.

Друид остановился на пороге. Сначала Алеа подумала, что он подчинился приказу Архидруида, но потом поняла, что он ее заметил, потому-то и остановился. Друид притворился, что не видит ее, и обернулся к членам Совета, бросив на Архидруида гневный взгляд. Поколебавшись мгновение, он вернулся на свое место за столом.

Алеа дрожала всем телом.

– Как я сожалею, что привел сюда эту девочку! Я хочу одного – чтобы она сбежала, прежде чем вы ее заберете. Но, раз вы проголосовали, я подчиняюсь решению Совета.

Алеа поняла, что хотел сказать ей друид, и без промедления вернулась на лестницу. Она летела вниз по ступенькам, стараясь ступать бесшумно. Сердце у нее билось так сильно, что она слышала его стук.

Оказавшись во дворе, она кинулась к левому крылу здания и побежала в свою комнату. В конце коридора она нос к носу столкнулась с Эрваном и вскрикнула от испуга. Юноша удивленно отпрянул.

– Эрван? Что ты здесь делаешь?

– Я… Я пришел сказать, что мы с отцом вернулись… А ты? У тебя такой испуганный вид, словно за тобой гонится злой дух…

Алеа не знала, что отвечать. Ей хотелось все ему рассказать, но это было невозможно. Эрван будет обязан все выложить друидам, а лгать юноше она не могла.

– Я должна бежать, Эрван, не могу объяснить почему. Умоляю, не выдавай меня до утра, позволь скрыться.

Эрван не знал, что ответить. Он понимал: ему следует удержать Алею, но отчаяние в глазах девочки лишило его решимости.

Алеа медленно подошла к Эрвану, неожиданно поцеловала его в щеку и побежала в комнату Мьолльна. Не оборачиваясь, она захлопнула за собой дверь, надеясь, что Эрван не станет мешать ее бегству.

Гном от неожиданности аж подскочил на кровати – он не сразу узнал Алею.

– Ты меня напугала! Что за безумие – врываться вот так, без предупреждения! Таха! Я, между прочим, вооружен!

– Нам надо бежать, Мьолльн, немедленно! Если мы друзья, доверься мне и не задавай вопросов, я тебе потом все объясню. Уходим!

Гном изобразил лицом некоторое недовольство и недоумение, но все-таки последовал за девочкой в коридор. Эрвана там уже не было. Прихватив свой меч и волынку, Мьолльн догнал Алею.

Во дворе девочка удостоверилась, что за ними никто не следит, и они побежали вниз по лестнице к морю. Алеа шла первой, показывая гному дорогу в темноте ночи.

Задыхаясь от усталости, Алеа и Мьолльн выскочили на каменный мол и с ужасом обнаружили, что лодки у причала нет. В то же мгновение наверху, над утесом, во дворе замка раздались крики.

– Нас хватились! – перепугался гном. – А я не умею плавать! Не-е-т, в воду я не полезу, только не это!

– Я тоже не умею плавать, Мьолльн, мы найдем другой способ перебраться на тот берег.

Крики воинов и магистражей слышались все ближе, скоро они доберутся до лестницы.

Алеа упала на колени и зажмурилась, чтобы успокоиться. Внезапно ей в голову пришла четкая и ясная мысль: сейчас наконец станет ясно, есть ли толк от упражнения Эрвана. Она сосредоточилась и попыталась мысленно зажечь в центре лба огонек. Пламя задрожало и начало медленно расти.

Голос Мьолльна постепенно таял у Алеи за спиной, она чувствовала, как душа наполняется светом, словно от маленькой свечки Эрвана в ее голове разгорелось большое пламя.

То же чувство – ощущение собственного могущества, ужаса, мгновенного безумия – овладело ею в ландах Саратеи, но теперь она твердо решила, что не даст этой силе уйти. Девочка попыталась мысленно прикоснуться к зарождавшемуся в душе пламени, окунуться в огонь, слиться с ним. Что-то толкало ее в пламя, нечто инстинктивное, животное, превосходящее ее понимание. Внезапно она стремительно вскочила, ощущая в себе неведомую прежде силу. Она наполняла все тело, огнем бежала по жилам, нарастая с каждой минутой. И не в силах сдержать эту нахлынувшую мощь, Алеа, закричав от боли, простерла руки к морю.

Мьолльна отбросило назад, он повалился на спину а приподнявшись, не поверил собственным глазам, потряс головой, как собака, встал на четвереньки и пополз к Алее, желая убедиться, что это не сон. Глаза его не обманули.

От противоположного берега к ним, словно по волшебству, сама собой плыла лодка. Нос вздымался на волнах, казалось, что невидимые паруса наполнились свежим ветром.

Алеа так и стояла, протянув руки к воде. Черные волосы развевались, огромные синие глаза неподвижно смотрели в одну точку. Она даже казалась выше ростом, как будто неведомая сила приподнимала ее над землей. Девочка была прекрасна и величественна, на ее губах играла почти взрослая улыбка.

Потом она медленно опустила руки и повернула голову к Мьолльну.

– Чу… Чу… Чудо какое-то? – Перепуганный гном даже начал заикаться.

Алеа не стала отвечать – она и сама ни в чем не была уверена, – просто схватила Мьолльна за руку и потащила за собой.

Лодка шла прямо на них и остановилась почти у самого берега. Алеа прыгнула внутрь, Мьолльн последовал за ней. Голоса преследователей приближались.

Девочка перешла на нос и снова сосредоточилась, а гном схватился за весла и принялся грести что было сил. Очень скоро он почувствовал, что ветер подул сильнее, а вода под днищем заволновалась. Лодка стремительно полетела вперед безо всяких усилий с его стороны. Какая-то могущественная сила толкала вперед их суденышко, та самая, что привела к ним лодку от противоположного берега. Магическая сила – гном догадывался, откуда она исходит, но предпочел бы этого не знать.

Лодка миновала речное устье, летя как стрела над водой. По небу плыли ночные облака, вокруг угрожающе клубилась темнота, но Алеа и Мьолльн ни разу не обернулись. Вопли бессильной ярости стражников Сай-Мины оставались позади, заглушаемые шумом волн и воем ветра.

Когда нос лодки ткнулся наконец в песок и ракушки берега, девочка и гном выпрыгнули и без сил повалились на землю.

Отдышавшись, Алеа приподнялась на локтях, чтобы посмотреть, нет ли за ними погони, но увидела только море да величественный силуэт Сай-Мины. Она закрыла глаза и снова опрокинулась на спину.

– Мьолльн, – шепнула она, – нам нужно бежать. Они скоро будут здесь.

– Я больше не могу.

– И я не могу, но мы должны, другого выхода нет.

Они с трудом поднялись и быстро зашагали на юг. Они шли много часов, не говоря ни слова, не оглядываясь по сторонам. У обоих ужасно болели ноги, ныла спина, но страх гнал их вперед. Алеа пыталась успокоиться и погасить огонь, сжигающий ее изнутри, но обмануть себя не могла: она знала, что отныне так будет всегда.

Она стала Самильданахом! Она знала это с самого первого мгновения, а теперь окончательно убедилась. Чувствуя, как будущее – ее собственное и всего мира – давит ей на плечи, Алеа говорила себе, что ей не снести этой тяжести. И слеза, невидимая в темноте, скатилась по ее щеке.

А Мьолльн все никак не мог поверить в то, чему стал свидетелем, и то и дело изумленно поглядывал на Алею, напрасно ища у нее подтверждения. Неужто это она толкала вперед их лодку? Что за волшебство?

Когда сбитые в кровь ноги отказались нести их дальше, гном и девочка решились остановиться на ночлег. Они устроились в маленькой пещерке у подножия холма, и гном нарушил молчание:

– Когда я был молодым – моложе тебя – и что-нибудь меня огорчало, ахум, я уходил и прятался в пещере недалеко от Пельпи. Она была очень похожа на эту. Я мог часами сидеть там и слушать, как падают с потолка капли воды, смотрел на висящих вниз головой летучих мышей и надеялся, что они не проснутся. Ахум. Они и не просыпались. Никогда. Время от времени одна из них хлопала своими кожаными крыльями, и я вздрагивал от страха, но дальше дело не шло. Таха. Я вот думаю теперь, знали они, что я там сижу, или нет? Может, они не только знали, но и понимали, почему я прячусь в их пещере? Хмм… Они, наверно, чувствовали мою грусть. Знаешь, когда на меня находит тоска, я начинаю думать о тех летучих мышах и мне кажется – нет, я уверен! – что со мной ничегошеньки не случится. Как в этой пещере.

Алеа улыбнулась гному. Его голос звучал необычайно искренне. Она догадалась, как сильно Мьолльн испугался, и почувствовала, что они стали с ним как родные. Девочка вдруг подумала, что этой ночью вряд ли вынесла бы одиночество.

В это мгновение они услышали шум крыльев летучей мыши в глубине пещеры. Оба вздрогнули, но тут же с улыбкой переглянулись. Случайное совпадение успокоило их, и они вскоре уснули, убаюканные тишиной ночи.

Глава 8
Погоня

Алею разбудило ржание лошадей. Она вскочила, увидела, что Мьолльн еще спит, и на цыпочках пошла к выходу из пещеры. Неужели друиды уже нашли ее? Дождавшись, когда глаза привыкнут к дневному свету, девочка высунула голову наружу.

– Добрый день, сударыня.

Фелим и Галиад сидели на травке, пригреваемые ласковым летним солнцем, ели хлеб с изюмом и ждали, когда девочка и гном проснутся. У дерева за их спиной были привязаны два пони и две лошади.

– Как вы меня нашли? – удивленно спросила Алеа, слыша, как в пещере заворочался Мьолльн.

Девочка бросила гневный взгляд на магистража. Неужели Эрван предупредил отца о ее бегстве? Но в глазах Галиада не было ни укора, ни гнева. Поверх обычной кольчуги на нем были надеты тяжелые доспехи: пластинчатые поножи и наручи ловко облегали тело, хотя подходили скорее для битвы, чем для скачки по лесу. На поясе Галиада висел Бантраль, его легендарный меч: серебряная гарда была инкрустирована золотом, на рукояти красовался красный дракон. Меч был длинный, широкий и тяжелый, наверняка остро наточенный.

Магистраж выглядел сильным и крепким и словно не замечал тяжести доспехов и оружия. Алеа понимала – Галиад из тех, кто никогда не жалуется, она вспомнила, как Мьолльн, представляя ей магистража, назвал того великим воином.

Алеа взглянула на Фелима. Друид сдержанно улыбался, глядя на девочку проницательными мудрыми глазами. Казалось, ничто не способно поколебать его спокойствие, хотя накануне Алеа видела, как Фелим вспылил в Зале Совета.

– Я не собираюсь возвращаться в Сай-Мину, Фелим, вы зря потратили время.

– Я не собираюсь ни увозить тебя силой, ни убеждать в чем бы то ни было. Мы приехали, потому что хотим помочь тебе и защитить.

– Я не нуждаюсь в защите, – вспыхнула Алеа.

– Если мы нашли тебя, найдут и другие друиды. Мы привели лошадей, чтобы ты могла бежать вместе с нами.

– Вы тоже собираетесь бежать? – удивилась девочка. – Вы… покинули Совет?

– Скажем так: я незаметно ускользнул после твоего отъезда, Айлин послал за тобой в погоню троих мажистелей, и нам следует опередить их, если не хотим, чтобы нас схватили.

– Почему я должна вам доверять? Вы ведь тоже друид.

– Если бы я хотел отдать тебя моим братьям, то сделал бы это вчера вечером, когда ты пряталась на галерее над Залом Совета, – сурово ответил друид. – Нам пора научиться доверять друг другу, Алеа, ты так не думаешь? Придя сюда, я стал отступником, нарушил клятву, данную перед Советом, и принесенная мною жертва заслуживает, во всяком случае, уважения. Знаешь, девочка, мы получили достаточно убедительные доказательства того, что ты уже не ребенок.

Алеа обернулась и жестом подозвала Мьолльна. Увидев друида, гном подпрыгнул от радости:

– Фелим! Добрый мой друид! Вот радость так радость… Ну и приключеньице! Ничего не понимаю! Пора навести порядок в делах, слово Мьолльна… Приветствую и вас, Галиад. Ахум.

Алеа прервала радостные излияния гнома:

– Лично я еду в Провиденцию. Я с самого начала хотела туда отправиться и, кстати, уже была бы там, если бы не послушалась ваших дурацких советов. Возможно, я даже отыскала бы Амину.

– В Провиденции ты будешь беззащитна, Совет без труда найдет тебя там. Не говоря уж о герилимах, посланных Маольмордхой.

– Фелим, один раз вы уже отговорили меня, но удачи это не принесло. На сей раз ничто не помешает мне добраться до Провиденции.

Фелим вздохнул, и в разговор вступил Галиад. Он произнес своим низким властным голосом:

– Так позвольте же нам сопровождать вас, Алеа. Так у вас будут лошади и наша защита.

Девочка взглянула на Мьолльна, и гном состроил в ответ умоляющую рожицу: он был готов на все ради путешествия в компании друида и его магистража.

– Ладно уж, – сдалась девочка. – Вы можете нас сопровождать. Но я повторяю: никто не помешает мне отправиться туда, куда я сама захочу. Я больше вам не доверяю, Фелим. Ни вам, ни вашему Совету. Хотите остаться с нами? Ладно. Но ничего от меня не требуйте.

– Надо отправляться, и немедленно, – сообщил Фелим, пока Галиад седлал лошадей. – Не думай, Алеа, что оказываешь нам милость. Я много раз спасал тебе жизнь, девочка. Я защитил тебя от разбойников и от горгунов. Благодаря мне ты избежала испытания ма~нитом Габхи, а оно наверняка стоило бы тебе жизни. Ты упорствуешь в своем желании отправиться в Провиденцию, что ж, так тому и быть, но не забывай, что обращаешься к друиду и что мое терпение не безгранично. А теперь собирайтесь, и поехали.

Алеа не нашлась, что ответить, и сочла за лучшее промолчать: друид сумел-таки нагнать на нее страху. Девочка вернулась в пещеру, к Мьолльну, чтобы помочь ему собраться.

Алеа вздохнула. Она понимала – друид ее в покое не оставит. Ночь была короткой, пол в пещере – ужасно жестким, и все тело ныло от боли. Каким же далеким казался сейчас удобный и безопасный ночлег в Сай-Мине!

Галиад подвел к ней пони, и девочка взобралась в седло. Рыцарь тут же понял, что Алеа никогда прежде не ездила верхом. Он успокоил ее, вручая поводья:

– Ее зовут Дулия, и она самая смирная лошадка в королевстве, вот увидишь. Ты научилась сражаться быстрее всех моих учеников, так что я уверен, что с пони справишься очень легко.

– Спасибо, Галиад. – Девочка кивнула, не слишком уверенная в его правоте.

Мьолльн уже запрыгнул на спину своему пони. Гном был замечательным и очень опытным всадником – сейчас он что-то шептал на ухо своему скакуну.

– Как бы вы ни называли этого пони, – объявил он, – я даю ему имя Алраган. Так-то вот.

Галиад явно удивился. Взглянув сверху вниз на гнома, он понял, что тот в помощи не нуждается.

Они не стали медлить, и магистраж, положив руку на рукоять меча, возглавил кавалькаду.

Имала весь вечер бежала к видневшемуся на горизонте жилью, переходя с быстрого галопа на щадящую рысь. За те дни, что волчица провела с дыбунами в лесу, она набралась сил и мчалась без устали, пока не достигла селения.

Еще до рассвета Имала оказалась в нескольких прыжках от главных ворот и до самого восхода отдыхала в ландах.

Ее разбудил детский смех. Волчица вскочила и заметила дыбуна – маленькую самочку, игравшую с деревянным обручем, который она палочкой катала по земле. У девочки были красивые темные волосы, и Имала мгновенно почувствовала к ней доверие. Раз взрослые дыбуны не сделали ей в лесу ничего плохого, вряд ли эта самочка может быть опасна, подумала она.

Имала осторожно приблизилась и легла, свернувшись клубком, в нескольких шагах от ребенка. Девочка по-прежнему не замечала ее и продолжала играть с обручем. Имале захотелось побегать с детенышем дыбунов, она вскочила и помчалась к ребенку, помахивая хвостом и прыгая то вправо, то влево, как волчонок, приглашающий другого поиграть.

Внезапно девочка заметила Ималу и в ужасе закричала: «Волки!» Имала не поняла слов, но почувствовала страх девочки – однако продолжила скакать вокруг нее, надеясь все-таки поиграть.

Бросив обруч, малышка кинулась к городским воротам. Волчица усмотрела в этом приглашение и побежала следом, высунув язык.

Так они и бежали, одна – вопя от страха, другая – весело и вприпрыжку.

Влетев в ворота, Имала на мгновение заколебалась: она поняла, что попала в логово дыбунов, а ее доверие к ним, безусловно, не простиралось так далеко. Но люди не оставили ей времени на раздумья.

Двое дыбунов с вилами и дубинами выскочили из-за ворот, и волчица лишь в последний момент сумела уклониться от жестокого удара по голове. На секунду ей показалось, что эти двое тоже решили с ней поиграть, но тут ей нанесли удар дубиной по хребту.

Взвыв от боли, Имала повалилась на землю. Она не понимала, чем вызвана внезапная жестокость дыбунов, – они ведь всегда были так дружелюбны с ней. Волчица перевернулась на спину, подняв вверх лапы в знак подчинения, но дыбунам было мало одержанной победы – они продолжили бить Ималу, а тот, что держал вилы, ткнул ее в бок.

Волчица закричала от боли. Поняв наконец, что пора спасаться бегством, она сорвалась с места и, хромая, побежала, израненная телом и душой. Дыбуны преследовали ее до самых ланд, но потом отстали, и Имала забилась в кустарник, чтобы зализать раны.

Четверо спутников до самого вечера скакали на юго-восток. Белый песок летел из-под копыт их лошадей. Галиад решил не приближаться к Пурпурной. Они ехали полями, чтобы ни с кем не встретиться, и в середине дня слева показался резной скалистый гребень Гор– Драка. По другую сторону в море отражался сияющий диск солнца. Алеа попросила магистража остановиться на мгновение, чтобы полюбоваться роскошным зрелищем. Светило зажгло в синих волнах тысячи маленьких огоньков.

– Как остров на морской глади. Так, должно быть, выглядит остров Мон-Томб. После того как я увижу Провиденцию, отправлюсь туда, – сообщила Алеа с ноткой вызова в голосе.

– Вот как? – удивился Фелим. – И зачем же?

– Чтобы учиться в Университете.

Друид собрался было ответить, но промолчал. Фелим хотел сказать: все, чему могут научить ее монахи– христиане, не идет ни в какое сравнение с сокровищами знаний Сай-Мины, но понял, что девочке это не понравится. Впрочем, теперь он и сам не был уверен, что прав. Непохоже, чтобы Совет намеревался наставлять Алею и учить премудрости, с горькой иронией подумал он.

– Вам ведь не нравятся христиане и их Университет, правда? – лукаво спросила девочка.

Уж не читает ли она его мысли, удивился Фелим.

– Они ведут себя чересчур напористо. Кроме того, мы не согласны с их, скажем так, воззрениями.

– Почему? – настаивала Алеа.

– Христиане отрицают Мойру. Распространенное нынче заблуждение. В Университете убеждены, будто Мойра держит наш мир в неподвижности, а их Бог позволяет ему двигаться вперед. Там учат письменному слову, а мы, друиды, полагаем, что это губит знание. Что записано – то убито; истинное знание подвижно и не может быть связано путами письма. Наше слово – живое, наше сокровенное знание передается от учителя к ученику. Понимаешь?

– А вдруг они правы? Вдруг Мойры нет?

– Одного того, что ты обрела силу, позволившую тебе выбраться из Сай-Мины живой и невредимой, довольно, чтобы показать неправоту христиан. А как назойливо они насаждают свою веру! Сколько молодых людей покидают каждый год этот остров с головой, забитой всякой чепухой!

Алеа кивнула – не слишком убежденно: кто его знает, какое знание лучше. Девочка ощущала внутри себя явственное присутствие Мойры – ну и что с того: однажды она все равно отправится в Университет, потому что не может забыть свою встречу со студентами и хочет научиться читать, а помочь ей в этом могут только христиане.

– Поедем, – прервал их беседу Галиад, – медлить нельзя. Если хотим попасть в Провиденцию живыми и невредимыми, нужно отправляться немедленно. Не знаю, близко ли друиды, но я почти уверен, что за нами наблюдают.

– Верно, у меня такое же ощущение, – признался Фелим, обводя взглядом равнину. – Алеа, ты ничего не чувствуешь?

– Нет, – призналась девочка, польщенная вопросом друида. Неужели он ей все-таки доверяет?

– Не будем терять время, – заключил Фелим.

Кавалькада галопом поскакала на юг. Алею, непривычную к верховой езде, немного укачивало, но девочка все равно с восторгом любовалась удивительными видами, что открывались за каждым поворотом. Здесь, в западной Галатии, было больше зелени, чем на равнине вокруг Саратеи, и море подходило ближе. Девочка впервые ощутила упоение от скачки, – она словно летела на крыльях, как во сне, и все вокруг проплывало мимо, как зыбкие грезы. Ее пьянили скорость и ветер.

Алею обуревали самые разные чувства – по мере того, как кони несли их от одной прекрасной картины к другой. И первой нахлынула печаль, жгучая и трепетная, как пламя костра. О Саратее, об Амине и о чудесных днях, проведенных в харчевне Керри и Тары…

Но больше всего она корила себя, что не попыталась уговорить Эрвана отправиться вместе с ней. Алеа говорила себе, что не должна была бросать его в Сай-Мине. Они наверняка никогда больше не увидятся. Сердится ли на нее Эрван? Или он пообещал Совету вернуть назад дерзкую девчонку?

Ах, если бы они могли поговорить подольше, она бы узнала, что он думает о ней на самом деле! Мьолльн утверждает, что Эрван ее любит, но достаточно ли сильны его чувства, чтобы покинуть Сай-Мину и сопровождать ее в пути? Неужели однажды придется выбирать между любовью к Эрвану и жизнью вечной беглянки, на которую она обречена? Каждая новая мысль разбивала девочке сердце. Она вздохнула и приказала себе думать о будущем.

Провиденция. Само название города, казалось, дарило душе надежду. Она наверняка наконец разыщет Амину, с которой дружила в детстве, и забудет и о Самильданахе, и о множестве трудностей, что ей предстоят. Возможно, с помощью Фелима и Галиада она даже избавится от преследующих ее магистражей и герилимов. А потом она отправится в Мон-Томб и научится читать. Каким простым и ясным может стать ее будущее, если Мойра предоставит ей выбор…