Текст книги "Эгоизм (СИ)"

Автор книги: Аноним Ностромо

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Магия и примитивная религия, исходящие из магического принципа контакта с миром через духов и богов, как метафизический способ выживания, через управление, оказалась несостоятельной. Почему и каким образом помимо интуитивной веры в существ способных одарить человека божественностью человек воспринимал магическое мышление за реальность? Магические системы были приняты на веру, основываясь на интуитивном и индуктивном мышлении схожести процессов и реже возможном дедуктивном истолковании связей систем. Индукция, читаем аналогия, используемая как возможный инструмент для выработки системы знания о мире – не всегда верна, даже чаще не верна, по причине её метода: положение истинное в частном случае – истинно, по аналогии процессов, и для всех схожих случаев. Далее индукция должна привести к дедукции, где частное выводится из общего, переходя от вероятностного к достоверному знанию. Но даже здесь выявляется недостаток человеческого мировосприятия через интеллект. Процесс дедуктивного мышления почти всегда верен, точнее иногда может не сработать, не имея под собой необходимого фундамента информации. Приведём пример. Пожалуйста, представьте себе аудиторию любого толка с мобильной комнатой, посреди амфитеатра слушателей. Седовласый лектор, на сцене амфитеатра, спрашивает приглашённого представителя племени, по воле множества обстоятельств живущего в первобытном строе общества, что в Африке, на западе континента, о том, что, по его мнению, может находиться за дверью закрытой мобильной комнаты. Спрашиваемому было дано время на размышление, и он перебирал в своём воображении множество вариантов, подходящих под размеры комнаты: от зебры до копей и от человека до кувшина с дождевой водой. Но вот в чём особенность: почему он не предположил холодильник, глобус или миниатюрную модель звёздной системы NGC-7000? Всё по той же причине, по которой он, возможно, решил, что землетрясения в его долине устраивает, кто ни будь разумный и могущественный. Если земля трясётся – значит, аналогично и, без полного объёма информации, дедуктивно – её кто-то должен трясти, а трясти её может только нечто могущественное, и по индукции – большое и сильное, вдобавок невидимое, а что самое важное – внезапное и непостоянное, а значит, следуя по логической цепочке рассуждения – не статичное и переменчивое. А если оно не поддаётся взаимосвязанным законам природы, не имеет за собой необходимого следствия, как дождь для почвы и растений или убийство добычи для хищника, и 'трясёт' без причины, то оно, скорее всего разумное, преследующее свои не статичные цели. Бред? Мысленный процесс представителя первобытного племени может и верен, логичен с его вершины фундамента знаний, но не объективен в принципе. Незначительный пласт информации не позволяющий выявить истину, глядя с его вершины, но используемый по явной необходимости. 'Ни один безумец не безумен, если вслушаться в его доводы '. Важна не столько логика, которая может оперировать любыми системами, а знание. Таким образом, человечество считало планету Земля плоской и доказывало, что из не живой материи появляется жизни в виде моли или мышей. Или создавало мифы о духах или богах, которые являлись причинами 'не статичных' явлений для того, чтобы не бояться беспричинности природы, тем самым объясняя её 'хаотичность' входя в контакт с богами для управления погодными явлениями, через жертвоприношения, взаимоотношения, контракт. Хотя это даже забавно. Милость высшего существа в религиозной логике покупалась с помощью жертвоприношения еды или смерти людей. Божеству скорее хотелось видеть самоотдачу человека, через жертвоприношение жизненно необходимых, ограниченных ресурсов, чем получить само жертвоприношение. Это скорее похоже, не во всех случаях язычества, не на магический обязующий обмен, а на мольбу, молитву. И это важный тезис, намекающий на возможное развитие логики язычества, обмена жизненной энергией с пантеоном не всемогущих духов и богов, до монотеизма. Возможно здесь и случился переворот в мироощущении человека, в механизме сокращения пути. 'Можно предположить, что так, или примерно так, самые прозорливые из людей совершили великий переход от магии к религии... Признание человеком того, что он бессилен оказать существенное влияние на ход природных процессов, пришло, должно быть, постепенно: он не мог сразу, одним махом отказаться от своего воображаемого господства (иначе как ещё управлять внешним 'хаосом', не благом Прим. Авт.)... Он признавал себя неспособным подчинить своей воле ветер, то дождь, то солнце, то гром. Природные стихии одна за другой выпадали из-под его влияний до тех пор, пока то, что когда-то казалось царством, не сжалось до размеров тюрьмы. Человек всё более проникался чувством собственной беспомощности и сознанием могущества невидимых существ...Его в прошлом непринуждённая манера держать себя с Богом сменяется глубочайшей прострацией перед таинственными, невидимыми силами, и подчинение их воле становится величайшей добродетелью. ('In lasuavolontade e nostrapace'. Наше успокоение – в его воле. Здесь я интерпретирую успокоение или же смирение как удовлетворение раздражения, потребности, удаление изменчивости природы, 'с помощью Бога' превращение изменчивости, в Волю Бога, Его испытание для человека Прим. Авт.) '. Что ж, если мы не можем одно, сможем другое. Если миром, читаем богами или духами, нельзя управлять с помощью магии, удовлетворяя свои потребности, то значит, мы будем ему подчинятся, с помощью религии, так же удовлетворяя свои потребности, ведь, скорее всего невозможность изменения и управления есть следствие Божественной Воли выраженной в испытании для человека. Далее, по моему мнению, основанному на работе Фрэзера Джеймса Джорджа, появляется то развитие метафизических систем верований, которое, в итоге, приблизили человечество их апогею – к монотеистической религии или мировоззрению востока. Мировоззрение востока говорит о том, что страдание лишь иллюзия. Мировоззрение монотеизма. Человек в любом случае будет страдать в этом мире от его греховности, то есть будет не удовлетворён, но если человек выполняет социально необходимый Завет, то после смерти он получит удовлетворение, спасение от хаотичного мира в раю, наполненного не смертью и не страданием. Но, даже подходя к монотеизму с позиции анализа эффективности не эффективности, соотношений биологической ценности блага не блага, можно выявить в таком рассуждении, а далее в ответной реакции, краеугольную ценность свободной биологии. Насколько бы уменьшилось количество последователей монотеистического Бога, не будь ада и мучений в нём, после грешной (эгоистичной) жизни? А если бы вдобавок к отсутствию ада, не было бы и рая, без блаженств и вечной жизни? Пустота после смерти и никакого справедливого суда над живущими. Насколько бы ещё уменьшилось количество последователей Бога, если вдобавок к отсутствию рая и ада, Бог не совершал бы чудес, по просьбам праведных? Не вылечивал бы больных, не спасал невинных или не даровал благословения. Пассивный по отношению к людям. Был ли бы кому-нибудь нужен такой Бог, вещающий о нравственном поведении, но не удовлетворяющий ни одной потребности в этой или той жизни? Достоевский как-то выразил такую мысль: 'Зачем мне истина без любви?'. Зачем мне Бог, если он не любит меня? Зачем мне Бог, если он не удовлетворяет все мои потребности в любви? Нужна ли мне истина, если потребности не будут удовлетворены ею? Почему же человек выбирает монотеистического Бога, из множества пантеонов и богов человеческой истории? Почему Иисус, а не Тор или Кото Амацуками ('Уважаемые небесные боги')? Что прежде человек ищет в религии – Бога как истину или удовлетворение спектра собственных потребностей, начиная от поиска причины создания мира и заканчивая чудесами, изменяющими Волей Бога 'несправедливую' по отношению к человеку систему мира, к примеру, смерть заменённая воскресением и райской жизнью? Главный стимул следующего вопроса состоит не столько в попытке опровергнуть претензии монотеизма на историческую достоверность, сколько в стремлении выявить основы психологии человека. Если бы истина была не такой, не удовлетворяющей человека, какой мы привыкли её видеть в Святых Писаниях, принял бы тогда её человек или искал нечто новое, иное? Готов ли человек принять истину в любом виде, то есть принять возможность не соответствия его раздутых ожиданий, потребностей и реальности, реальных систем мира? Лично я скажу, что, конечно же, ответом биологического существа и человека на системы, которые не удовлетворяют его, всегда будет 'нет'. Потому что человечество говорит 'нет' природе и своим ограниченным биологическим возможностям на протяжении всей своей истории, изменяя и создавая физические, а так же метафизические системы, 'расширенные фенотипы '. Исходя из данной логики, уместно будет привести цитату Вольтера, аргументы которой вы найдёте в главе III: 'Если бы Бога не было, Его стоило бы выдумать'. Подводя итог главы, стоит сказать следующее: не система мира говорит нам о том, что в ней должен присутствовать Бог, а внутренняя потребность приоритетно требует Его. В первой главе мы обсудили концепцию глобального осознания или интеллекта и его эффект в условиях биологии. Эффектом глобального осознания я называю свободу, а так же раздутые биологические потребности, желающие райского состояния, не согласие с миром, а значит и его изменение через физический или метафизический расширенный фенотип. Чтобы перейти дальше, нужно задать вопрос. Религия – не скрытое ли это управление? Изменение своей жизни не через непосредственное управление миром, но через посредника, просьбу, через ритуал послушания, который должен побудить Бога совершить чудо. Действие противоречащие установленным законам этого мира, под которые человек не адаптирован, обеспечив кару эгоистам, приносящим страдание в обществе и вечное блаженство, желаемое как апогей идеальной системы, в мире том, за калейдоскоп страданий, хаоса, испытаний в мире этом. Если же ответом будет – 'нет', то почему мудрствования множества цивилизаций человечества, целью которых стоят установление правил и догм поведения, идентичные догмам монотеистической религий, без концепции рая, нирваны или более благого перерождения, в общем смысле без награды, так плохо соблюдаются и забываются? Тогда почему поддерживаются в монотеизме? Может ли существовать нравственность в обществе, нравственность личная или, проще говоря, духовность без награды? Если нет, то чем тогда духовность и нравственность обеспечена у людей нравственных и или религиозных? В общем смысле эти вопросы возвращают нас к вопросу заданному в начале этого абзаца. Данными вопросами я забегаю вперёд в главу III, но чтобы на них ответить в главе III, нам необходимо обсудить следующий вопрос, обозреваемый в главе II:возможно ли объяснить веру, стремление к истине, нравственности, совершенству, да и собственно интеллект, как нечто естественное для эволюционного процесса?

II. Как произошёл человек и почему он человечен?

'Моим девизом остаётся: искусство есть цель искусства, как любовь есть цель любви и даже как самая жизнь есть цель жизни'.

Генрих Гейне

'Боль жизни гораздо могущественнее интереса к жизни. Вот отчего религия всегда будет одолевать философию'.

Василий Розанов

'Гораздо точнее можно судить человека по его мечтам, нежели по его мыслям'.

Виктор Гюго

У человека глобально осознающего окружающий мир основополагающие для биологического существа потребности: максимизация выживания и гедонии возрастают в их апогей – иметь вечное благо и вечную жизнь, полностью отстраняясь от того, что, возможно 'остановит' жизнь. Основные биологические потребности я предлагаю перевести для простоты использования в термин биофилия . Биофилия – это любовь к жизни, желание жить и проживать, получать гедонию. Это ориентация существа на жизнь, рост, развитие, счастье, на всё то, что делает жизнь лучше, но никак не хуже. Смерть и неудовлетворение является помехой для биофилийной ориентации. Крайность биофилии можно сравнить с цветком, который постоянно цветёт, удовлетворяя свои потребности, цветет, оставаясь вечным и неуязвимым к страданию, лишениям и смерти. А противоположной крайностью крайней биофилии является некрофилия, любовь к смерти, разложению и вечное страдание. 'Ибо когда не будет греха, очевидно, что Бог будет все во всех. Тогда не будут уже многие из нас вдаваться в нечистые побуждения и страсти, не имея в себе ничего божественного или имея оного мало, но все будем богоподобны, все будем вмещать в себе Бога, и только Его. Ибо Бог будет все для нас, и пища, и питие, и одежда, и помышление '. 'Когда тление таким образом изгнано будет из всех областей бытия и всюду воцарится бессмертная жизнь, тогда все преисполнено будет радостью жизни. Освободившись от уз тления, страхом смерти обдержавшиеся дотоле, как бы свободно вздохнув, скажут: слава Богу! Смерть поглощена вконец .'

Для того чтобы начать рассуждение данной главы нам необходимо ответить на краеугольный вопрос о добре и зле. Что же есть, по сути, добро и что есть зло? Наше представление о добре и зле, как представление, детерминация любого биологического существа делит проявления окружающего мира, с помощью внутреннего ориентира 'Я есть' на две части: благо и не благо. Любое явление, в конечном итоге приносящее мне, 'Я есть' благо есть добро. Любое явление негативно влияющие на 'Я есть' есть зло. 'Удачным примером нашей неспособности осмыслить красоту (красота не красота, приятное не приятное, благо не благо Прим. Авт.) служит склонность человека ссылаться на 'закат' как на образец прекрасного, как будто дождь или туман не так же прекрасны '. В закате или тумане не заложено качества красоты, как и в водоросли нории, не заложено качества вкуса. Эти качества приписываются фенотипом, назначающего объектам или состояниям 'цену', неосознанно отталкиваясь от внутренней химической организации фенотипа, разделяя объекты и состояния на критерии благо не благо. Тем самым детерминируя позитивную негативную ценность, к примеру, еды (вы же не будете есть камни), для сохранения и поддержания своей жизнедеятельности. Именно биология, её не самодостаточность и необходимость в насыщении фенотипа только ограниченным количеством ресурсов является, в своём корне, дуальной призмой сознания, определяющей добро, а значит и зло. Понятие зло и добро не существует объективно, они существуют лишь для субъективной биологии. Вся физика или же вселенная никакая, она не зла и не добра. Всё зло исходит из не самодостаточности, а значит дуальности. Страх не рождается из пустоты. К примеру, животные не могут возвести дуальность, ориентацию на благо не благо, в условиях отсутствия глобального осознания, до понятий добро зло. Возводя биологическое дуальное восприятие мира в абсолют, в богов и демонов, человек тем самым пытается объяснить биполярный мир на основе интуитивного магического мышления, в котором естественное, биофилийное желание нашего биологического мира, есть стремление к постоянному благу добру, жизни и удовлетворению, 'нарушаемое', 'загрязняемое' не благом злом, смертью и страданием. Исходя из этого, человек вырабатывает идеи объясняющие данность мира и свою потребность в крайней биофилии. Возможно мир и или людей лишили совершенства, и наше стремление к божественности есть естественное желание вернуть всё на место? Или это осознание несовершенства, катализируемое интеллектом, а значит стремление к совершенству, как к апогею лучшей системы для биологического существа? Говоря утрированно: ученье о припоминании Платона – некогда совершенные? Или развитие и познание Аристотеля – несовершенные идущие вперёд? Люди падшие совершенные или рвущиеся ввысь? Религиозные люди, верующие в прошлую человеческую обожествлённость, как и люди 'не верующие' в эту обожествлённость, скажут, что человек – это нечто среднее между двумя крайностями. Человек одновременно и добр и зол, одновременно имеющий возвышенные и животные стремления. Спор двух мировоззрений состоит в точке исхода человека и причине отправления к этому серединному состоянию, в прошлой истории человечества, которая неизбежно детерминируют возможности будущего. Но, даже ведя спор эти два мировоззрения, пронизывающие красной нитью все человеческие воззрения на мир, различны в точках исхода человека, но являются идентичными в стремлении к конечному, совершенному состоянию. Давайте прикоснёмся к пониманию главного стимула биологической и соответственно человеческой жизнедеятельности – гедонии, чтобы ещё раз понять, что религия, 'некогда совершенные', в своём стремлении рая, просветления или нирваны ничем не отличаются от потенциального желания биологии выраженной в свободной биологии человека отнюдь не являющейся возвышенной потребностью находящей над природой.

Начнём рассуждение с глобального осознания, то есть интеллекта. Если мы рассмотрим его эффект в жизнедеятельности человека, то мы увидим, каким не только эффективным инструментом для выживания и гедонии он является, но и каким 'подлым' для организма способом он способен обманывать его механизмы работы для удовлетворения своей главной целив виде получения гедонии. Установка организма на выживание, для размножения, поддерживается стимулом через химические воздействия на систему организма. Эти стимулы должны ставить биологический организм на рельсы более эффективного поведения ради выживания. Биология неосознанно охотиться за такими химическими стимулами приносящими удовлетворение заглушая раздражение, не осознавая, что и зачем она действует и употребляет. Глобально осознанный человек, находясь в мета позиции, стал 'обходить' такие нагромождения, 'долгие пути к гедонии', зачастую обходя те рельсы, которые должны поддерживать здоровую биологическую жизнедеятельность. Под это определение можно квалифицировать секс без зачатия (что не является, по моему мнению, неприемлемым), спорт или компьютерные игры, но темой для анализа, затронув которую, моя логика будет более полно отражать эффект интеллекта и сокращения пути будут наркотики, точнее их эффект на систему выработки гормонов. Грубо говоря, не обозревая и обобщая эффект от вызываемых наркотиками псевдо нейромедиаторов дофамина, эндорфина и ГАМК, эффектом от применения наркотиков является выработка счастья. То есть, употребив наркотик, человек уже получает тот ресурс, ради которого он, как биологический организм, совершает любое действие. (Конечно стоит оговориться, что более возможно, употребляя наркотическое вещество человек стремиться получать гедонию таким способом только потому, что он не получает её в реальной жизни, не говоря о влиянии моды или компании). Почему же наркотики, удовлетворяющие в человеке потребность в счастье, не принимаются на биологическом, а значит и на культурном уровне? Всё потому, что в биологическом организме есть два вектора, детерминирующие его поведение: как можно дольше выжить (сюда входит и размножение) и как можно шире удовлетворять свои потребности. Получение удовлетворения в биологическом плане обусловлено здоровым телом и возможно, поэтому старики прежде желают людям здоровья, а не счастья. Наркотики удовлетворяют потребность в гедонии, но их применение деструктивно действует на вторую потребность – выживание, потому как наркотики 'перечёркивают' стремление к любой деятельности или поиску состояния, в которые заложено условие выживания и здорового проживания организма, не говоря о реальном разрушении биологических механизмов его работы и о анти социальном поведении. После применения наркотического средства главная цель организма достигнута, а значит, деятельность не необходима. Помножьте это эффект на зависимость и вы получите мгновенное или медленное убиение организма. Известный эксперимент, проведённый в 1953 году Джеймсом Олдсом и Питером Милнером, показал как чувство гедонии, беспрепятственно генерируемое крысой, собственноручным нажатием ею на рычаг стимулирующий током, через датчик, определённую область мозга крысы, способно блокировать любую её деятельность, так как главный стимул деятельности уже достигнут. Крыса без конца нажимала на рычаг до тех пор, пока не падала от бессилия, даже если рядом с крысой стоит кормушка наполненная едой так необходимой для её организма. Удовольствие от стимуляции участка мозга было выше, чем удовольствие от еды. Выбор очевиден. Конечно, в 2001 году стэндфордский нейробиолог Брайан Кнутсон доказал, что гормон, который получала крыса путём самостимуляции, через нажатие на рычаг катализирует не гедонию, а чувство предвкушения, схожим образом воздействующий на организм. Этот открытый механизм был переименован из 'центра удовольствия' в 'центр подкрепления' деятельности организма, отвечающий за некое обещание. То есть искать и совершать какое-либо действие на пути к счастью нас стимулирует вырабатываемый организмом эндорфин, авансируя и конвертируя некую часть от будущей гедонии в ожидание, предвкушение. Этот центр используют в рекламе, флирте или обучении. Ярко эффект подкрепления выражен в эксперименте Павлова по выработке условных рефлексов у собак. Люди с нарушением производства дофамина испытывают проблемы с принятием решений. Конечно дофамин это ещё не эндорфин, но эффект бездействия который он произвёл на крысу через самостимуляцию очень схож с эффектом героиновой наркомании. А теперь зайдём к теме наркотиков несколько с другого ракурса. Предположите, пожалуйста, наркотическое вещество, которое не только будет обеспечивать человеку счастье, но так же будет способствовать его здоровой жизнедеятельности. Будет оздоравливать организм, держать в тонусе мышцы, отбеливать зубы, препятствовать заболеваниям, стимулировать конструктивное социальное поведение, в общем, держать все показатели человеческого здоровья на максимуме. Если подобное вещество обеспечивало помимо максимума счастья и максимально долгое и здоровое выживание, считалось бы такое вещество ненавистным наркотиком? Да это же настоящая панацея. Подобие самодостаточности, обожествлённости. Чуть-чуть усложните положительный эффект оздоровления панацеей и вы получите райское состояние – вечное счастье и не уязвимостьбессмертие, то есть вечное здоровье не уязвлённое разрушением болезнями и смертью. Проанализируйте райские состояния в монотеизме или нирвану. Каков конечный продукт совокупной человеческой деятельности на нашей планете получают райские люди? Пребывание в вечном наслаждении и бессмертии без цели и значимого действия после смерти. На этом собственно всё. В подобном стремлении, в подобных желаниях и ценностях нет ничего сверхъестественного, не естественного для биологии. Теперь создав основу для общего потенциального стремления к совершенству всей биологии, а значит стремлений 'некогда совершенных' и 'рвущихся ввысь' перейдём к пониманию того каким же образом была сформирована и почему функционирует механизм виденья совершенства, божественности у биологии. И каким образом на эволюционном пути появилась человечность, духовные ценности тем самым избавляя теологов от монополии интерпретации человека с позиции 'некогда совершенных' о том, что духовные ценности есть проявление божественности, не естественности.

Итак, по сути всё есть наркотик, желаемая гедония, начиная от утоления жажды, общения с друзьями, чувства чести и заканчивая чувством власти или сопричастности. Так работает эволюционный процесс подкрепляющий удовлетворением и или инстинктом необходимое поведение. Конкретно в человеке он 'обустроил' всё таким образом, что человек находит подкрепление поведения удовлетворением помимо эгоистичных целей повышающих выживание 'Я есть', как, к примеру, желание власти и в альтруистических и коллективистских поступках. В человеческом бытие вектор жизни, обусловленный ценностями эгоистичного гена , разветвился на ветвь тела и ветвь сердца, растущих в противоположных направлениях. (Я почти не отношу коллективизм к ветви сердца, а считаю его фенотипом или одной из основ приведший наших прямых предков к ветви сердца).'У сердца свои законы, которых разум не знает '. Попросту говоря логика тела, ветвь тела, преисполнена эгоистичной эффективностью, политикой. Ветвь сердца, альтруизмом и эмпатией. Но это не значит, что потребность ветви сердца не имеет родства с потребностью ветви тела. Они имеют общий биологический корень в необходимости удовлетвориться. Они тожественны в основе, но их ветви, законы, принципы удовлетворения, различны. В этом и состоит вторая трагедия человека. В нём присутствуют две ветви потребностей и эти ветви не только предполагают различную друг другу деятельность по их удовлетворению, но даже противоречат, мешают друг другу. Отсюда встаёт вопрос о смысле, 'цели', причине их разделения и умении создать в проживании их 'сожительство'. Где заложены корни потребности ветви тела, думаю, ясно даже голодному, но почему нам никак не обойтись без ветви сердца? Что отличает нас от не осознанных эгоистичных машин выживания, ограниченных 'цепями' инстинкта и ведомых эгоистичным геном, кроме более широкого осознания дарующее знание причинно-следственной связи и повышенной социальности? Человечность, духовность, точнее развитая эмпатия. Что же, идя от противоположного, мы называем бесчеловечным, то есть бесчувственным, бездушным, бездуховным? Почему мы порицаем фашизм, который превратился из войны в традиционном смысле своего слова, которая ведётся для улучшения жизни собственной нации за счёт другой нации в войну ради войны? Война, ограниченная рамками сохранения жизни невоюющих мирных граждан, детей, работников медицины превратившаяся в убийство ради убийства. Отсутствие эмпатии, сопереживания, сострадания, невозможности делать сколько либо неоправданно значимую боль другому существу из-за того, что ты чувствуешь то же самое, чувствуешь его боль. 'Если я возьму нож и начну вдавливать его в руку, то почувствую боль, и тем самым нейроны возбуждаются в моей левой сенсорной области [мозга], в таламусе, и поэтому я начну чувствовать боль. Вы видите, как я это делаю и те же самые нейроны в вашей левой сенсорной области [мозга], точно так же возбуждаются. Всё что вам нужно это увидеть, как я это делаю и возможно выражение боли на моём лице, чтобы вы почувствовали то же самое. Вы буквально чувствуете мою боль '. Эмпатия – это качество, при котором вы ощущаете эмоцию другого человека, стремясь помочь ему, устраняя причину раздражения, не благо для себя, то есть причину страдания в другом или наоборот стремитесь сделать человека счастливее, так как это действие работает по тому же принципу. Эмпатия задействуется левой частью сенсорной области мозга или так называемыми 'зеркальными нейронами', что выявляет потребность контролировать состояние близкого существа. Это свойство человеческого мозга и вытекает в термингуманизм. Эмпатия является связью между живыми существами, а далее, при своём развитии, становится потребностью в духовном поведении. Чем более человек становится духовным, эмпатичным, тем более пропадает его 'Я есть' в связи с другими и тем более он 'растворяет' своё 'Я есть' в всеобщности. А это означает, что в потенции вектора эмпатии пропадает эгоизм, так как, 'Я есть' растворён, защищать приходится других, так как вы чувствуете их боль и совсем не чувствуете совою.

Перед тем как описать процесс эволюции гоминид, который 'привёл' наших ближайших предков к ветви сердца, изобразим логику данного эволюционного пути следующим образом. Социальные животные →предпосылки бо́льшей кооперации гоминид по Оуэну Лавджою, такие как, к примеру, моногамия → условие для лучшего выживания и размножения гоминид в социальной среде катализирует условие размножения в виде макиавеллевского интеллекта, обучения и повышенной эмпатии → развитие зеркальных нейронов, интеллекта → политика, творчество, свобода → духовные ценности выраженные в стремлении к совершенству, божественности и нравственности. Следствие развития интеллекта и эмпатии стоит искать в основании принципов коллективизма, в гипотезе 'социального интеллекта', которую так же называют гипотезой 'макиавеллиевского интеллекта'. Вдумайтесь, вспоминая первую главу. Качеством, которое стало эволюционно выгодным условием для размножения, выживания и максимизации получаемых ресурсов у наших ближайших предков, вероятнее стал интеллект, то есть способность налаживать продуктивные для себя связи в социуме и использовать их. Говоря управлять, манипулировать, предугадывать, просчитывать, выходить за рамки себя, видеть отдельные системы, сравнивать их, моделировать будущие последствия, будущие изменения в социуме и сравнивать различные модели возможного действия. 'Человек по своей природе есть общественное (другой вариант перевода – политическое) животное '. Животное способное манипулировать системами для собственной выгоды. Чтобы анализировать гипотезу 'социального интеллекта' и её возможный продукт в виде человека на основе фенотипа гоминид для начала необходимо описать эволюционный процесс.

Природа 'ставит' определённые условия выживания, выраженные средой обитания. В размножении биологических существ, в передаче и копировании структуры их гена появляется ошибка, то есть мутация, которая либо повышает успех проживания биологического организма в данной среде, условии, к примеру, более длинные ноги в саванне, либо ухудшает, к примеру, более толстый слой жира для млекопитающего в той же саванне. В первом случае биологический организм будет дольше выживать, лучше добывать ограниченный ресурс, а значит обширней размножаться, что в конечном итоге приведёт к поглощению всего ограниченного ресурса мутантными потомками и вытиснет не мутантных сородичей из жизни, так как мутантный путь от потребности до гедонии менее длинный, более эффективный, чем у вытесненных. То есть биологический организм становиться более адаптированным. Во втором случае случайная мутация не в тех условиях наоборот удлинит путь, ухудшит способность добывать ограниченный ресурс: благосклонность самцов самок, выживать в погодной среде, среде хищников, что не даст оставлять свои не благоприятные в данной среде мутации в виде потомства. Данный процесс, повторяющийся снова и снова, называется нарастающий отбор. Мелкие мутации у выживших организмов, в их генах, остаются 'ожидая' новой мутации усложняя или ухудшая полезное свойство старой мутации. Либо попросту разделяя один на вид на несколько. Естественный отбор, так Чарльз Дарвин назвал всё выше описанное. Таким образом, у каждого организма есть эволюционные цепочки случайных мутаций(генов) каждая из которых, являлась 'улучшением' прежней 'наросшей' системы организма, так как все выжившие организмы стали случайными чемпионами, случайно прошли естественный отбор среды. Так получилось, что условия среды 'толкали' наших прямых предков, хотя абсолютно все организмы имеют общего предков, даже человек и флора, в сторону усложнения кооперации в так же произвольно 'поставленной' природой критерием выживания. Одним из основных критериев выживания для наших ближайших предков была социальность, усложненной факторами схемы Оуэна Лавджоя, что и создало условие для естественного отбора на 'макиавеллевский интеллект'. Условие благоприятного проживания в социуме, а значит спектр всевозможных получаемых ресурсов в естественной иерархии любого социума, от более до менее градированного, зависит от положения в нём. Отсюда, по теории 'социального интеллекта' и закладывается условие среды, условие при котором получение ресурсов, а значит и благосклонность противоположного пола, размножение особи в социуме обширней, если у его представителя повышен интеллект. Конечно, не у всех нынешних приматов условием более обширного размножения стоят 'политические' отношения в обществе. В основном условием у приматов является не столько интеллект, сколько сила, но и не все приматы стали людьми, как и не все млекопитающие стали 'добродушными', то есть эмпатичными, сострадающими собаками. Разнообразие критериев влияющих на вектор эволюции особенно виден на примере ближайших родственников, кузенов человека. Бонобо отдают предпочтение и поддерживают ту особь, которая грубее из сородичей и способна отстаивать свою доминантность в случаях воровства и не справедливости. 'Контакты с теми, кто занимает более высокое место в иерархии, могут дать бонобо доступ к пище и сексуальным партнерам, а также защитить в конфликтных ситуациях '. Шипанзе же наоборот нравится, когда провинившийся или плохо кооперирующийся несёт наказание и не нравится когда наказывают невинного.