Текст книги "Опасные приключения попаданки (СИ)"
Автор книги: Аннэт Хорол
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)
Аннэт Хорол
Опасные приключения попаданки
Глава 1
Я сходила с ума. Определенно точно я бы уже съехала с катушек, если бы не рисунки на стене. Их оставили бывшие узницы самой ужасной тюрьмы на свете. Тюрьмы, где готовили шпионов для слежки за королями и их свитой. “Они” следили за великими зодчими и учеными, координировали строительство пирамид, дворцов, будущих чудес света. Вы думаете, что такие умы как Архимед или Аристотель сами до всего додумались? Ха, как бы не так!
Но, как и у матери Терезы, у матери-корпорации были слишком длинные руки и жестокие законы, поэтому несколько жизней заключенных не имели никакого значения. Они покупали у государственной тюрьмы подходящих кандидатур и перемещали их сознания в тела людей, живших в то время, которое им требовалось.
То, что неподготовленные узники из двадцать первого века часто не справлялись и погибали в чуждом для них мире, никого ровным счетом не интересовало.
Под такую программу попала и я. Несколько дней я сидела в заключении и молилась о своей душе, понимая, что скоро окажусь в каком-нибудь темном средневековье, где меня посадят на кол или раздавят повозками телеги.
Ха-ха, какой бесславный конец.
В своем мире я всегда была неудачницей, но здесь хотя бы я знала, как добыть кусок хлеба. А там что? Этому не учат. Лохински – профессор со смешной фамилией и седыми буклями – сказал, что они не зря выбрали меня, мол, у меня больше навыков выживания среди бродяг, чем у подготовленного шпиона, состоящего на службе. Ведь те вскормлены и выхолены в домашних условиях, а в чуждом мире просто не смогут выжить – ведь с собой в чужое тело нельзя взять ни золота, ни инструментов. Лишь то, что в голове. А там у меня была пустота – я с безнадежностью смотрела на рисунки тех, кто томился в тюремной лаборатории до меня и рисовал острием вилки круги с точками.
Острые предметы здесь воспрещались – видимо, случались попытки обороны, а может и чего похуже – например, желания почикать себя этой вилочкой. Лично я бы сейчас предпочла именно это, чем оказаться черт знает где.
Микрофон захрипел.
– Зинаида! Время пришло, – это был профессор Лохински. – Готовься. Сейчас благоприятное время, чтобы переместиться в новое тело. Наши точнометры настроены и готовы к передаче информации.
Я вскочила и бросилась на прутья решетки.
– Лохински, мать твою! Ты обещал, что проинструктируешь, куда меня сунут и дашь пару полезных советов!
Манерами речи я не особо обладала, да и тюряжная жизнь, перемежающаяся с бродяжничеством не способствовала чистоте лексикона, поэтому тут же на Лохински обрушился поток грязных ругательств с моей стороны.
– Зинаида, а ну прекрати бушевать! Сейчас вколю тебе галоперидол, и очнешься ты в новом теле сама не своя, а там нужно будет ориентироваться быстро. Обещал – расскажу.
– Дай хоть сигаретку выкурить перед казнью, – взмолилась я, но ответа не последовало.
Замок на решетке открылся, и я увидела в неверном свете желтой лампы две тюремные формы – охранники были настолько громадные, что их головы терялись где-то в темноте наверху, а я лишь видела широкие плечи и натруженные руки, которым бесполезно было сопротивляться.
Они молча подхватили меня и поволокли. Я попыталась сопротивляться, но тут же почувствовала боль – один из охранников слишком сильно сжал мою руку чуть выше локтя.
– Отпусти, гад. Больно же! Да и синяк будет!
– Потерпишь, скоро все равно костюмчик поменяешь, – заржал он, и второй ему поддакнул. Я случайно увидела свое отражение в холодном металле одной из запертых камер: тощая, лысая, изможденная от недостатка еды и солнечного света, старуха. От этого мне еще больше хотелось завыть. Ну какая из меня шпионка за секретами – меня сразу в канаву закинут. Нет ни единого шанса. Ну почему именно я?
Я поняла. Сопротивляться бессмысленно. Расслабившись, я обмякла в их руках, мои носки еле дотрагивались до дощатого пола, голова свесилась, а они продолжали волочь меня как куклу.
Наконец они втолкнули меня в тесную комнатушку с большим страшным стулом и закрыли дверь. Профессор Лохински мгновенно вколол мне лекарство, от которого я почувствовала себя сонно и лениво.
– Садись, – профессор был мягок и доброжелателен. Он пристегнул к моей лысой голове обруч, приговаривая. – Извини, Зинаида. Я знаю, что ты чувствуешь, но нам запрещено раскрывать детали операции до последнего момента в целях секретности. Поэтому у нас есть пару минут до того, как тебя перекинет в восемнадцатый век Франции.
– Франция? – изумилась я. – Вы в своем уме? Я ничего о ней не знаю. Ничего-шеньки. Я в школе букварь скурила, а на уроках истории изучала основы макияжа.
– Не волнуйся, – профессор продолжал пристегивать меня и присоединять какие-то проводки. – Язык ты будешь понимать как свой. Кроме того, мы пока сами мало что знаем. То, что написано в исторических книгах – блеф. Ну, например, ты могла себе представить, что в тот век официально разрешено было колдовство?
– Колдовство? – сонно переспросила я. – То есть там будут ведьмы?
Лохински покачал головой.
– Это нам предстоит узнать. Помни о своем задании: тебе нужно найти главного смутьяна. Того, кто восстанет против короля Людовика. Известно лишь то, что он из приближенных к королевской знати и, скорее всего, один из братьев де Сад.
– Подождите…
– У нас мало времени. Просто слушай, – голос Лохински вдруг стал отдаляться. – Ты должна найти этих братьев и втесаться в доверие, получить доказательства. Революция, которая произойдет, поменяет весь ход истории – вплоть до уничтожения религии. Церковь – вот та структура, с помощью которой мы все контролируем. Когда ты выйдешь на связь, я расскажу тебе, как найти доверенных лиц. Они тебе помогут.
– А Тамара тоже там?
Теперь я видела лишь темноту, словно лежала с закрытыми глазами, хотя они точно были открыты.
– Возможно, если не нарвалась на неприятности, но она утеряла свой амулет. Держи свой при себе. Это единственное устройство, с помощью которого ты сможешь вернуться и держать со мной связь. И помни о задании – постарайся выжить и найти человека, который недоволен властью в стране. Он точно там будет….
– Значит, я буду кем-то другим? Не самой собой? – слабо спросила я, почти не шевеля губами.
– Нет, но тут как повезет – это будет точно кто-то рядом с семьей Де Сад – нашими основными подозреваемыми.
– В смысле как повезет? А если меня перебросит в тело собаки? – возмутилась я, но уже во сне…
Неужели меня и правда может бросить в тело собаки или лошади? Что же тогда я буду делать?
Я даже слышала собачье дыхание – горячее и влажное оно обжигало мой нос, щеки и лоб. Ну вот – я теперь пес и буду копошиться в помоях, выискивая доказательства.
Становилось слишком шумно. Откуда в тюремной камере столько людей?
– Ка-знить! Ка-знить!
Шум нарастал. Я открыла глаза – огромный черный пес дружелюбно облизывал мне лицо, а я лежала на каком-то деревянном помосте в крайне неудобной позе.
– Тьфу, уберись от меня! – крикнула я псу и тут же испугалась. Голос был не мой – он звучал гортаннее и глуше. Из-за неудобной позы моя рука затекла, и я тут же попыталась ее переместить. Почувствовав боль, я поняла, что случайно дернула свои же волосы. Боже мой, у меня волосы? Да еще какой-то невообразимой длины. Я приподнялась на одной руке, одновременно второй прикрывая глаза. Солнце нещадно слепило, и я пыталась понять, что происходит вокруг.
Ка-знить!
Пылала вокруг толпа. Я услышала лязг металла. Еще не до конца осознав мысль, я обернулась и увидела его – огромный палач в красной накидке мерно точил топор недалеко от меня. Он не обращал на меня никакого внимания и делал свое дело. Я же в страхе бросилась куда-то в сторону и тут же упала – левую ногу опоясывала цепь. Вокруг меня бесновалась толпа, состоящая, в основном, из мужчин и, почему-то, детей.
Они все были одеты были одинаково – грязно-белые льняные рубахи, холщовые штаны. Многие из них периодически снимали матерчатую кепку и утирали ей пот со лба, другие радостно улюлюкали, глядя на меня, некоторые детишки грызли лепешки.
Среди толпы я заметила несколько мужчин и в более дорогой одежде, которая сразу же отличала их от толпы. Черно-красные кителя, расшитые золотом рубахи, на одном мужчине и вовсе был какой-то красочный узорный котелок – единственный в своем экземпляре. Они выглядели, как праздные зеваки, собравшиеся посмотреть на представление.
– Помогите! – заорала я и в горле мгновенно пересохло. От страха сердце со страшной скоростью сжималось в груди. – Вы не понимаете. Я не должна тут быть… Меня случайно сюда сунули…
Я орала, но с каждым словом лишь распаляла толпу. Послышались выкрики:
– Она сумасшедшая. Отрубить ей голову!
Я кинулась в другую сторону, попыталась ладошками скинуть кандалы с себя, но все было без толку.
Вдруг в толпе послышались вскрики.
– Расступись! Маркиз идет!
Я сразу же повернула голову и обомлела. Вперед толпы вышел высокий чуть смугловатый мужчина с зелеными раскосыми глазами. Черные как смоль волосы были забраны назад в хвост. Прямой ровный подбородок, точеные скулы, красивый прямой нос – его черты лица были словно прорисованы по шаблону. Широкие плечи расправлены и в целом вид у него был как у… маркиза. На поясе у него висела шпага в ножнах. Он остановился и посмотрел прямо мне в глаза, чуть прищурившись. Я поняла, что это мой последний шанс, бросилась к нему и упала в ноги. Правда, оказавшись все равно чуть выше из-за высоты деревянного помоста.
– Господин, сир, как там вас… смилуйтесь, прошу вас! Я все объясню. Моей вины тут нет…
– Как там вас? – он поднял одну бровь, и в его голосе послышалось отвращение. – Как же ты глупа, словно гусыня. Ты украла мое золото и еще требуешь простить тебя?
– Золото? – изумилась я, вдруг вспомнив, что тело ведь не мое и, судя по всему, меня выбросило в какую-то воровку. Я была ошарашена. – Прошу прощения, я все объясню, только не убивайте!
Наверное, я выглядела жалко, но мне было все равно, я хотела жить. Хоть много раз в жизни я не ценила ее, но сейчас я клялась, что пересмотрю свои взгляды, больше не буду буянить и вообще начну вести праведный образ.
– Прошу, прошу, прошу, – молила я одними губами. По щекам текли слезы и смешивались с горечью моей судьбы.
Он смотрел прямо на меня и в его холодных отражениях-блюдцах я не видела ни капли жалости – напротив, мне показалось, в них мелькнул дьявольский огонек. Он взирал так спокойно, почти не мигая и ему совсем не было меня жаль – такую беззащитную и плачущую, стоящую у самой кромки своей жизни. Ему нужно было всего лишь протянуть мне руку. Ведь наверняка в его силах было помиловать меня.
– Сир, неужели вам не жалко человеческую жизнь? Я отработаю – я буду убирать, прислуживать, что скажете…
– Мне ни к чему такая голодранка, – левая сторона его красивых губ даже немного приподнялась в усмешке. Какой же он холодный айсберг! Сволочь!
Мои глаза распухли от слез, но я не обращала на это внимания, катаясь по деревянному помосту, путаясь в длинных волосах и каком-то белом тряпье, в которое я была укутана. Это оказалось длинное платье, похожее на ночную сорочку, со слишком открытым декольте, хотя последнее сейчас меня волновало меньше всего.
Тем временем палач наточил топор и, закинув его на плечо, насвистывая, пошел ко мне. Я затаила дыхание. Вот и пришла моя смерть! В момент шока я испытала нечто вроде чувства стыда – умирать со слезами на глазах не хотелось.
В последний раз взглянула на знатного синьора из толпы. Мне показалось или у того на миг проклюнулись эмоции? Брови были нахмурены, сам смотрел исподлобья. Я представила, как палач отрубит мою голову, и она прикатится к ногам этого красавчика.
Умора!
Как же я его сейчас ненавидела. Я смотрела прямо в его глаза и шептала лишь: “Ненавижу, ненавижу”. Наверное, он был немного шокирован – видимо, не привык что какие-то воровки из отребья так смотрят на знатного вельможу. Хотелось что-то сказать ему напоследок, сделать неприятно.
– Я тебя проклинаю! – вдруг заорала я, что есть мочи. – И вас всех!
Толпа испуганно отступила. Хах, видимо, они действительно подумали, что я ведьма! Палач кивком головы кивнул мне на бревно. Я с омерзением увидела серо-бурые разводы на нем, и меня чуть не вывернуло наизнанку. В шее появилась боль – она пока что была мифической, но слишком реальной – я даже почесала это место, как вдруг нащупала медальон.
– Лохински! Вытащите меня отсюда! Немедленно! – заорала я в амулет.
Но он был холоден и беззвучен. Все, это был конец. Напоследок я крикнула в устройство передачи: "Ты не Лохински, а Лоховински! Пусть тебя черти заберут!"
“Ну все!”. В изнеможении я села на краю помоста. Пусть тащат меня сами к плахе, если хотят. Толпа вновь зароптала, а кто-то выкрикнул:
– Сжечь ведьму!
– Сжечь! – послышался гомон, однако, его перекрыла более сильная звуковая волна. Сначала я не поняла, откуда исходит звук, но, повернувшись, я увидела как из-за деревянной круглой арки, ведущей внутрь городка, выбегает свора разгневанных людей, одетых в самое разное одеяние.
По внешнему виду было понятно, что это простой люд – одежда самая обычная, такая же, как и у толчеи у помоста, в руках вилы, ножи, у кого-то деревянные кирки. По одиночке они не представляли угрозы – дородные дюжие неповоротливые мужики не смогли бы совладать с бравыми красно-белыми кителями – однако, огромная масса смела практически все на своем пути.
Я стояла на помосте и видела, как люд сражался с кителями и побеждал. Черноволосый незнакомец исчез, предварительно пару раз мелькнув в толпе – он отражал удары со всех сторон, но вскоре я его потеряла из виду. Палач смылся моментально, прыгнув в ближайшую подворотню сразу за фруктами. Я же осталась словно раненый зверь в клетке – привязанная металлической цепью к колышку – я не могла отойти ни на метр. Мне оставалось лишь ждать своей участи.
Вдруг один дородный детина из толпы с измазанным кровью лицом обратил на меня внимание. Словно в замедленной съемке, я видела как он поднял глаза, затем руку с топором, после чего тут же понесся на меня. От страха я закричала и закрыла лицо руками.
Глава 2
– Эй, мисс, вы Люку Бурого знаете? – мрачный детина склонился надо мной, и я почувствовала страшную вонь пота и грязи, сдобно приправленную медным запахом крови – возможно, не его.
Медленно я убрала ладони и взглянула на него. Он нависал прямо надо мной, словно грозовая туча, и разглядывал декольте. В каком-то безумном порыве я постаралась запахнуться поплотнее, на что он заржал:
– Не стесняйтесь. Чего я там не видел! – и тут же добавил, – а пойдемте со мной, госпиталь Святого Мартина даст вам чашку горячего супу и краюху хлеба. Вы совсем видимо изголодались, они перед казнью никогда не кормят.
Мужик поднял топор прямо надо мной и я подумала, что сейчас он отрубит мне ногу, однако, ломик пришелся аккурат по металлической цепи. Та, взвизгнув и изрыгнув сноп искр, рассыпалась на несколько звеньев. На ноге все еще оставался металлический остов, но я могла с ним перемещаться, во всяком случае, мне не нужно сейчас умирать, а это уже хорошо!
Я повернулась к детине и в сердцах крикнула:
– Спасибо тебе от души!
Он кивнул и бросил:
– Давайте я помогу, мисс. Здесь вам не место!
Он подхватил меня за талию и помог спуститься с помоста, оттолкнув дерущуюся парочку, одним из которых был знатный господин в цветастом котелке. Это был тот самый мужчина, который пять минут назад стоял в толпе и собирался развлечься моей казнью. Мужик, с которым он дрался, ловко нанес ему по голове удар ломиком и месье упал. Я же отвернулась, не желая видеть подробности, лишь прошептав: “Боже, в какую мясорубку ты отправил меня, Лохински?!”
– В первый раз попадаете на побоище? – усмехнулся мятежник, услышав мой бубнеж.
– Да, – честно призналась я. – Я вообще не желала этого всего видеть.
– Такая жизнь. Сегодня ты живешь, а завтра умираешь, – философски произнес он.
До арки оставалось несколько шагов, мы нырнули внутрь и очутились в узкой улочке между двух высоких беленых заборов. Тут и там были раскиданы корзины с фруктами – торговцы в спешке убегали. Кое-где полусидя или лежа валялись раненые и убитые. Слышались стоны.
– Давайте-ка уберемся отсюда быстрее, – сказал детина. – скоро здесь будет куча гвардейцев. Они никого не пощадят. А Люка Бурый поможет спрятаться.
Последние слова детина пробулькал, и я в удивлении оглянулась на него – как вдруг стрела прошелестела прямо возле кончика моего носа и ушла в стену, отрикошетив от нее. Детина широко раскрыл глаза и успел прошептать умирающим голосом: “Беги”, как еще одна острая палка вонзилась ему в спину и он упал, похожий на дикообраза – в спине у него уже торчало две стрелы.
Я оглянулась, посмотрев наверх. Тот самый зеленоглазый демон! Он стоял на верхушке и целился прямо в меня. Его лицо было измазано сажей, а на щеке виднелась кровь, но глаза также блистали зеленым огнем. Когда я отбывала наказание в тюрьме, то Томка учила меня всяким интересным приемам – например, нападению, обороне, а еще она научила меня как быстро ориентироваться в драке. И сейчас я просто готова была целовать ей ноги, ведь не успела эта зараза выпустить в меня стрелу, как я скоординировалась, словно заправский ниндзя, и перекатилась в сторону. Стрела попала в брусчатку, вновь отрекошетив в мою сторону.
– Ты что делаешь, идиот? – со страхом завопила я. – Я тебя прирежу, гад!
Однако, напыщенный индюк улыбнулся и вновь достал стрелу, вложил ее в тетиву. Видимо, с луком он умел обращаться не так хорошо, как с мечом, потому что у меня была секунда, чтобы доскакать до круглого поворота и укрыться за ним. Напоследок я показала ему средний палец.
– На, вот! Держи, на! Как тебе такое? – впрочем наслаждалась я своей победой не слишком долго. Мерзавец выпустил стрелу и она вновь прошелестела мимо меня, на этот раз задев палец. Я тут же прижала его к себе и скривилась от боли.
– Что, куропатка, получила? – закричал он победно, увидев нанесенный мне урон. – Беги, беги. От меня не убежишь.
Мне хотелось сказать ему многое, но время поджимало. Мой спаситель говорил, что скоро сюда прибудут гвардейцы и мне следовало бежать. Бросив гневный взгляд на черноволосого, я шмыгнула в небольшие заросли. И вовремя – тут же со всех сторон послышался топот копыт – на место сражения прибывала королевская кавалерия.
Прошло, наверное, часа два, или три, пока все успокоилось, а главное мое сердце перестало стучать как сумасшедшее. После того, как я вбежала в заросли, минут пятнадцать я продиралась через них, будучи уверенной, что зеленоглазый демон гонится за мной по пятам, чтобы убить. Я бы неслась и дальше, если бы не дерзкий пенек, который скрывался под листвой. Через него-то я и перелетела словно птица, плюхнулась на землю, больно при этом ударившись ребром.
Прошло несколько минут, прежде чем я решилась на глубокий вдох и перешла из скрюченного положения в относительно прямое. Я доползла до ближайшего дерева и оперлась на него спиной. Надо мной проплывали голубовато-серые облака мира, о котором я ничего не знала. В какой-то момент я почувствовала себя самым одиноким человеком на земле и заплакала.
Пришло понимание, что я оказалась в такой ситуации только благодаря моему образу жизни, и сейчас мне не поможет никто. В принципе у меня был выбор – можно было пойти утопиться в ближайшей реке, которая журчала совсем недалеко от меня, или же попробовать выбраться в люди и найти этого Люку Бурого в госпитале Святого Мартина.
Всхлипнув, я утерла здоровой ладонью лицо и двинулась к реке. Ребро все еще побаливало, но палец почти перестал кровоточить, в основном, потому, что я плотно его обмотала куском платья. Впрочем, все это ушло на дальний план, когда я подошла ближе к воде и стала перед ней на четвереньки, чтобы дотянуться до кромки. Несмотря на грязное лицо, в некоторых местах обмазанное собственной кровью из пальца. Несмотря на спутанные нечесаные грязные волосы. Несмотря ни на что. На меня смотрела дивной красоты девушка. Это была вовсе не тощая пигалица – тюремная зэчка, а миловидная барышня с чуть впалыми от недоедания щеками, но все-таки достаточно круглыми чертами лица, наливными губами и голубыми огромными глазами, обрамленными в каскад черных ресниц.
– Нифига себе! – присвистнула я и тут же оглянулась, испугавшись собственного голоса. Хоть я уже привыкла к нему, но жаргонные словечки совсем не подходили этой барышне, которая смотрела на нее в отражении.
Я умылась и даже постаралась начесать пятерней волосы, что сделать не удалось – слишком кудрявые и пушистые они были. Тогда я скрутила два колобка на голове и постаралась закрепить прядями. Из-за раненого мизинца это удалось не сразу, но все-таки это было лучше, чем ходить лохудрой.
“Ладно, Зинаида, где наша не пропадала” – мне вдруг захотелось петь и плясать – я была такой ладной и симпатичной, правда в следующий миг вдруг вспомнила о синьоре, который попытался меня убить. Красота – это не самый лучший подарок девушке-бродяге во Франции восемнадцатого века.
Почти целый час я блуждала по лесу в поисках троп. Один раз мне довелось даже наткнуться на красноватые ягоды, но питаться ими я не рискнула. Медальон тоже не работал, чтобы связаться с Лохински и попросить помощи с определением ягод. Так что, я просто шла вперед, надеясь, что получится найти помощь.
В своих мыслях я, кажется, брела целую вечность, как вдруг их прервал топот лошадей. Я замерла и чуть было не бросилась в кусты – что, если меня ищет тот демон? И прицепился же он. Жадный скряга – из-за золотой монеты так издеваться над девушкой.
Подойдя чуть ближе я поняла, что здесь проходит дорога и достаточно людно, чтобы можно было затеряться в толпе. Помедлив несколько минут, я поняла, что выхода у меня все равно нет, к тому же я ужасно голодна.
Приговаривая проклятия, адресованные Лохински, я вышла, гордо держа голову.
– Эй, красота. Ты откуда такое чудо? – донеслось позади. Какой-то малоприятный мужик с усами и бородой, переворачивая тюки с соломой, обращался ко мне.
– Иди-иди, голодранка, на мужа-то моего не глянь! – прикрикнула толстая женщина в засаленном чепце, из-под которого торчали несколько грязных прядей неопределенного цвета. Она перебирала гнилые овощи, затем вытерла руки о фартук и злобно глянула на меня.
– Сдался мне ваш муж! – нахмурила я брови.
– Ты чего сказала? – женщина поднялась во весь рост и я увидела, какие у нее широкие плечи и натруженные ладони.
– Я ищу госпиталь святого Мартина. Он далеко? – обратилась я к мужчине. Тот облокотился на колено и задумался, вместо него ответила жена.
– Это в соседнем городишке, в глубине леса. Вали давай подобру – поздорову, – я явно ей не понравилась. А вот ее мужу даже весьма. Он протянул мне бурдюк и я с удовольствием хлебнула воды. Она была ужасной на вкус, с привкусом болотной тины, но это была хотя бы вода. Я показала мужчине большой палец вверх – класс, а он недоуменно посмотрел.
– Это значит, все супер!
– Что? – не понял он.
– Все отлично, спасибо за воду! – терпеливо пояснила я, отдавая бурдюк с водой.
Слева проехала повозка на тощем ишаке. На ней сидел широкоплечий хмурый мужчина в годах. Я заметила, как он осматривает меня с ног до головы.
В принципе, я уже жалела о своем решении выйти к людям – с запозданием подумав о том, что сперва можно было найти какую-нибудь ферму или дом – выкрасть хотя бы нормальную одежку, а не это бесстыдство.
– Ладно, приятно было с вами побеседовать, – бросила я недовольной крестьянке, и пошла вперед, напоследок оглянувшись на мужика – он складывал из большого пальца “супер”, а жена больно махнула его по плечу.
Соломенные лапти передавливали ноги и в одном месте образовалась болючая мозоль. В этом мире явно не стремились к комфорту женщин.
Я шла туда же, куда вела меня толпа, периодически разряжаясь сальными замечаниями в мой адрес. А пару раз меня даже ущипнули за пятую точку и довольно ощутимо. Я лишь бурчала в ответ: “Уроды”, даже не пытаясь сопротивляться. Вот бы мне сейчас нож! Томка научила меня неплохо владеть ножом – во всяком случае, я могла бы защищать себя, только где же его тут добыть.
Уже почти стемнело, и я лишь думала о том, что ночевать мне предстоит в лесу. Но, судя по всему, бог был милостив ко мне. Идя за людскими стайками, я обратила внимание, куда они меня привели. Вдалеке завиднелось одноэтажное длинное здание, напоминающее барак. Но самое главное – оттуда пахло жареной едой и там было много света! Подойдя поближе, я убедилась, что там действительно можно поесть – это была харчевня. Осталось придумать лишь, как добыть еду. Это же было так легко!
