Текст книги "Зеленая истинная генерала дроу (СИ)"

Автор книги: Анна Жнец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Глава 10

Во время редких дневных привалов я держалась в стороне от своего отряда, ела и отдыхала в одиночестве, боясь быть отвергнутой, если сяду у костра и попытаюсь завести с кем-то разговор. Так и видела, как на мое приветствие молча отворачиваются, словно я призрак или больна проказой: пока я рядом, меня не замечают, но, стоит отойти подальше, начинают сплетничать и глазеть – из невидимки я превращаюсь в экзотическую зверушку, наблюдать за которой крайне любопытно.

Когда я носила пленнику еду или когда помогала ему выбраться из телеги, чтобы отлить, чужие липкие взгляды скользили по моей спине. На меня пялились. Меня обсуждали. По крайней мере, так мне казалось. В самом ли деле я слышала постоянные шепотки? А может, они мне только мерещились? Не рисовало ли мое больное воображение то, чего нет? А вдруг я просто себя накручиваю? Как понять?

– Что ты высматриваешь? – спросила я у шаманки, когда мы двинулись в путь.

Управляя одним из нагруженных обозов, Зьярх вертела головой и словно бы к чему-то прислушивалась. То, что для обычного орка лишь завывание ветра в степи, для нее – голоса духов.

– Я не высматриваю, – ответила шаманка. – Я жду.

– Чего ждешь?

– Не знаю. Пытаюсь понять.

После этой короткой беседы, мы обе погрузились в задумчивое молчание. На несколько часов я растворилась в дорожной тряске, стуке копыт и стрекоте колес. С полудня и до того момента, как солнечный диск коснулся кромки зубчатых гор на горизонте, жара стояла страшная. По моим вискам стекали струйки пота, и я то и дело тянулась к фляге. В лицо мне летела пыль из-под колес телеги, что ехала впереди. Многие женщины в колонне обмотали головы платками и даже собственными рубахами, чтобы не получить тепловой удар. Темноты мы все ждали как благословения.

И вот наконец дневной свет начал угасать.

На нас надвигались черные горы на фоне медового заката. Вскоре они распахнулись перед нашим отрядом узкой дырой ущелья. Было решено пересечь его в сумерках, а привал устроить уже по другую сторону горного хребта и там заночевать.

Тень на дороге углубилась – по обеим сторонам от моей повозки выросли отвесные каменные стены. Подняв голову, я увидела зажатую между ними полоску звездного неба. Теперь два наших отряда, мужской и женский, ехали по длинному гранитному коридору, растянувшись цепью. Воздух заметно посвежел и приятно холодил щеки, а ветер продувал влажную от пота одежду. Стало даже зябко.

Пленник в кузове телеги зашевелился под пледом.

– Уже вечер? Я могу выбраться из-под этих тряпок? Ньол?

Я молча сдернула с него старую ткань.

Дракх сел и огляделся. Затем, не спросив согласия, он перелез ко мне на облучок, из-за чего я была вынуждена подвинуться к самому краю скамьи. Свое раздражение я выразила громким цоканьем языка.

– Все еще не в духе?

– А почему я должна быть в духе? Ты все мне испортил.

Захотелось толкнуть его, чтобы упал на землю.

– Что испортил?

Он еще спрашивает?

– Все! – зашипела я, стараясь не кричать, потому что эхо набрасывалось на каждый звук, словно хищник на кусок сырого мяса. – Из-за тебя… Ай!

Я устало махнула рукой.

Несколько минут мы ехали в тишине, потом Дракх сказал:

– Я благодарен богам за эту встречу.

Я повернулась к нему, раздувая ноздри, и вдруг где-то наверху раздался угрожающий треск. Как будто раскат грома.

Лошадь заржала. Поводья едва не вырвало из моих рук. От резкого торможения нас с эльфом бросило вперед. Мы чудом удержались на скамье, успев за что-то ухватиться в последний момент. Телега встала.

Что случилось?

Я вытянула шею, силясь разглядеть, что происходит в начале колонны. И в моих жилах застыла кровь.

Побросав телеги, женщины из моего отряда бежали назад. Они кричали и размахивали руками, пытаясь о чем-то предупредить. Их крики неслись на нас волной разноголосого шума, в котором нельзя было разобрать ни слова. Какая-то какофония.

За спиной началась суета.

Что-то заставило меня поднять глаза к небу. Огромный каменный пласт отделился от вершины скалы, будто его срезали ножом, и рухнул вниз, на пустые повозки.

Грохот. Треск. Вопли. Лошадиное ржание.

Тучи пыли заполнили узкий коридор между горными склонами.

Теперь я отчетливо слышала, как женщины кричат в панике:

– Обвал! Спасайтесь! Все назад!

Я оцепенела. В своей голове я вместе со всеми орала и бежала от оползня, а на деле не двигалась с места. Просто не могла пошевелиться. Приросла к деревянной доске сидения и распахнутыми глазами смотрела на фигуры, мелькающие в завесе пыли.

– Надо уходить, – голос Дракха звучал приглушенно, словно мои уши были набиты ватой. – Ньол? Что с тобой? Идем?

Меня силой сдернули с телеги и потащили сквозь толпу.

Вокруг толкались, кричали, кашляли. Кто-то отвязывал лошадей, чтобы они тоже могли спастись. Кто-то пытался развернуть повозку и уехать от опасности, но из-за тесноты и спешки телеги сталкивались друг с другом, создавая пробку.

– Беги, Ньол, беги, – Дракх тянул меня за руку. – Если остановишься, тебя затопчут.

Кого-то уже затоптали. На моих глазах какая-то женщина впереди упала, и живое море нахлынуло, погребая ее под собой.

Изо всех сил я работала ногами и локтями, но при этом не ощущала собственного тела. Все казалось нереальным. Страха не было. Мой разум словно онемел.

Позади продолжало грохотать. Воздух становился все более пыльным – дышать нечем.

– Давай, Ньол, давай.

Я цеплялась за голос Дракха как за единственную точку опоры в хаосе безумия. Неожиданно целая свалка из брошенных телег преградила нам дорогу. Не обойти, только перелезть. Дракх буквально зашвырнул меня в кузов, словно я ничего не весила.

Я уже приготовилась спрыгнуть на землю с другой стороны повозки и мчаться дальше, но внезапно все затряслось, зашаталось, потонуло в диком грохоте. В ста метрах от меня по одному из склонов, более пологому, сошла каменная лавина. Волна из пыли и гранитных обломков неслась прямо на толпу в ущелье, уже готовилась поглотить вопящие фигуры на дороге, но вдруг остановилась.

Как? Почему?

Краем глаза я заметила, что Дракх стоит в повозке рядом со мной, вытянув вперед руки и растопырив пальцы.

Глава 10.2

Краем глаза я заметила, что Дракх стоит в повозке рядом со мной, вытянув вперед руки и растопырив пальцы.

Он что, колдует?

Зубы моего пленника были крепко стиснуты, под кожей играли желваки, на лбу вспухли вены – он явно напрягал все силы.

Точно колдует!

Черная краска, с помощью которой шаманка изобразила на его шее ложную печать, потекла от пота. Края узора-паутинки слегка размазались.

– Ты… ты… – я вдруг обнаружила, что у меня стучат зубы, как от холода, и я не могу выдавить из себя ни слова, хотя вопрос вертится на языке. – Ты…

Он спасает мой народ! Орков из моего отряда. Тех, кто его пленил. Тех, кто собирался убить его через два дня – принести в жертву кровожадным богам степей. Он их спасает! Их – не себя, не нас, ведь мы сейчас в безопасности: сошедший впереди оползень нашу телегу не задел бы.

Волна пыли и камней, остановленная эльфом, куполом нависала над дорогой через ущелье. Когда под этой смертоносной волной пробежал последний орк, Дракх, весь потный, со вздохом опустил руки. Тотчас дорогу завалило. Вверх взметнулось серое облако и растеклось между склонами.

– Пойдем. Надо выбираться отсюда, – сказал Дракх.

Он спрыгнул на землю и снял меня с телеги, как куклу с полки детского шкафчика. Сейчас я испытывала огромное облегчение от того, что рядом со мной сильный мужчина, которому можно доверить свою жизнь. В отличие от меня, он не паникует, сохраняет голову ясной и знает, что делать. Я же от ужаса едва двигаюсь. Ноги словно деревянные.

Дракх переплел наши пальцы и настойчиво потянул меня к высокой куче камней. Вместе мы начали карабкаться по обломкам. Подъем оказался легче, чем я ожидала. Всегда было куда поставить ногу и за что ухватиться руками. Больше всего, пока лезла наверх, я боялась нового оползня, но горы успокоились и наблюдали за нашей испуганной возней с презрительным снисхождением.

– Ты спас всех нас, – шепнула я, когда мы преодолели завал.

В ответ Дракх молча поцеловал тыльную сторону моей грязной ладони. Мы быстро зашагали по дороге.

Каждый из нас, пусть и не говорил об этом, надеялся скорее покинуть ущелье, едва не ставшее общей могилой. Здесь, на узкой тропе, зажатой каменистыми склонами, мы в опасности. С каким удовольствием я выбегу из этой ловушки на открытые просторы степи, где ничто не сможет смертельной тяжестью рухнуть мне на голову!

Перед глазами возникла вожделенная картинка – море из травы до самого горизонта, небо, которому нет ни конца, ни края – я ускорила шаг.

Однако моим мечтам было не суждено исполниться.

Заметив впереди своих сородичей, я сначала обрадовалась – догнала! Затем поняла, что они не просто так топчутся на месте. Это не остановка на отдых. Двигаться дальше некуда. Эту часть дороги тоже завалило и завалило основательно. Толпа выживших растерянно бродила перед каменной стеной высотой в четыре орочьих роста.

Стена была отвесной. Несколько мужчин пытались вскарабкаться на нее, но срывались вниз, не добравшись даже до середины. Если и находился выступ, на который можно поставить ногу, он неизменно крошился под весом скалолаза.

– Что нам делать? – почему-то с этим вопросом женщины побежали не к Азьярш, а к шаманке.

– Что говорят духи?

Сидя на большом камне, Зьярх пожала плечами.

– Но ты же постоянно с ними талдычишь! Узнай, как нам выбраться отсюда!

– Пойдемте в другую сторону, – предложил какой-то мужчина, но ему тут же возразили женщины, которые до обвала ехали в начале колонны.

– Нет, там еще хуже. Не пройти.

– Мы что, застряли здесь? – взвился чей-то тонкий голосок с нотками истерики. – Мы же тут умрем! От голода! Начнем пожирать друг друга!

На паникершу зашикали.

– Зьярх, обратись к духам предков.

– Они живут в степи и не станут говорить со мной здесь.

Шаманка достала из кармана кусочек солонины и принялась невозмутимо жевать, пока другие галдели и суетились.

– Мы умрем, – продолжала завывать паникерша. – Мы все умрем. Высохнем без воды и пищи. Наши мертвые тела обглодают вороны.

– Спокойно! – прогремел голос Азьярш. – Все сохраняем спокойствие.

– Умрем!!!

Лично я была на удивление спокойна. Мне казалось, что выход обязательно найдется. Иного расклада мой разум просто не принимал.

Сбоку раздались звуки надрывного плача.

– Умрем! Никто не спасет нас. Наши трупы навсегда останутся в этом ущелье.

– Заткнись! Заткнись, истеричка! – завизжал кто-то.

А кто-то другой заканючил:

– Зьярх, миленькая, хотя бы попробуй. Ну, пожалуйста. Может, духи все-таки ответят.

Шаманка доела мясо и облизала пальцы.

– Давайте разгребать завалы, – веско сказал Секира.

– Да ты их лет двести будешь разгребать, – ответила Азьярш.

– А какой еще у нас выход?

– Умрем!!!

Дракх нащупал мою ладонь и несколько раз сжал в жесте поддержки, после чего отпустил. Я задумчиво оглядывала горные склоны – может, есть шанс забраться по ним? Нет, слишком высоко, слишком опасно.

– Нужно принести жертву богам! – раздался чей-то крик. – Боги требуют жертву, поэтому устроили обвал.

Я фыркнула, уверенная, что никто не поддержит это абсурдное предложение, но толпа воодушевилась. Орки, загнанные в угол, увидели шанс на спасение и ухватились за него с отчаянием утопающих.

– Да! – орали они. – Да! Точно!

– Нужна жертва! Нужно задобрить богов!

Наши с шаманкой взгляды встретились. На лице Зьярх отразилась тревога.

– Кого принесем в жертву? – спросила Бьог.

– А давайте эту истеричку! – предложил голос, который недавно визжал: «Заткнись!»

Истеричка зарыдала еще отчаяннее.

У меня под ложечкой засосало от дурного предчувствия. В ту же секунду Секира растолкал толпу и указал пальцем на Дракха.

– Зачем трогать своих? Принесем его, чужака.

Глава 10.3

То, что я услышала, дошло до меня не сразу, но, когда дошло… Никогда еще я не испытывала такой лютой ярости, такого праведного гнева.

Он же их спас! И Секиру, и его возлюбленную, и Азьярш, и всех тех, кто сейчас пылко скандировал:

– Чужака в жертву! Чужака в жертву!

Толпа будто озверела. Она надвигалась на нас стаей хищников. Окружала. Перекошенные рты выплевывали с бычьим упрямством: «Чужака в жертву!» На пыльных лицах читалась отчаянная решимость. Эти мужчины и женщины верили, что смогут спасти себя, накормив богов кровью.

Живое кольцо вокруг нас смыкалось.

– Стойте! – закричала я, выставив вперед руку. На кончиках моих пальцев вспыхнули язычки пламени. С удивлением я поняла, что, защищая Дракха, готова направить магию против собственного народа. То, что они задумали, было несправедливо, чудовищно, дико! Меня душили обида и горечь. Я смотрела в эти выпученные глаза, ловила на себе бешеные взгляды и чувствовала ужасное разочарование. – Этот эльф спас вас! Когда оползень начал сходить с горы, он остановил его своим даром. Только благодаря ему никто не пострадал.

Мои слова заставили орков остановиться и замолчать. Они начали переглядываться. Некоторые – зашептались.

– Ложь! – воскликнул Секира. – У него на шее печать. Он не может колдовать.

Притихшая было толпа поддержала своего лидера возбужденным гомоном. Снова вверх полетели зеленые кулаки.

– В жертву! – заверещала Харьян. Ее лицо было влажным от слез, и я узнала в ней ту самую истеричку. Она больше не рыдала, а воинственно размахивала руками, подначивая всех вокруг: – Убить! Убить! Убить!

Ее глаза сверкали безумием.

Кольцо опять сжималось. Воздух взорвался кровожадными воплями. Чтобы помешать свихнувшейся толпе приблизиться к нам, я принялась чертить на земле полосу огня, но тут вперед выбилась Зьярх.

Она бесстрашно встала на пути этой разъяренной стихии и заявила:

– Ньол говорит правду. Печать на шее пленника ненастоящая. Я нарисовала ее краской из угля и перетертых листьев воронника*. Смотрите.

Она поплевала на свои пальцы и быстрым мазком превратила черную паутинку на коже Дракха в грязную кляксу.

По толпе прошла волна гула. Орки недоверчиво совещались. Сердце в моей груди пыталось выломать ребра.

Сучка Харьян несколько раз крикнула: «Убить!» – но втянула голову в плечи и засунула язык в задницу, когда никто не поддержал ее визгов.

– Как посмела ты нарушить мой приказ?! – выдохнула Азьярш, в ее голосе гнев смешался с удивлением.

Шаманка не повела и бровью.

– Сделала так, как велели духи.

– Твои духи… – Секира презрительно сплюнул на землю.

– Побольше уважения. Мои духи спасли вам жизни, – напомнила Зьярх. – Они и этот серый чужеземец, – она кивнула на Дракха.

Кто-то хмыкнул, не веря ее словам.

– Еще не спасли, – заметила Бьог тихо и без враждебности. – Мы все тут прочно застряли и, возможно, скоро подохнем.

Секира покосился на бывшую невесту и сжал кулаки. Что-то промелькнуло на его лице. Какая-то непонятная эмоция. А в следующую секунду он с воплем бросился на Дракха.

– Ложь! Его надо уби-и-и-и…

Я опомниться не успела, а Секира уже летел назад, отброшенный от нас мощным порывом ветра. Миг – и он спиной обрушился на толпу, сбив с ног несколько мужчин и женщин.

Дракх рядом со мной небрежно отряхнул руки. Что ж, теперь никто не усомнится, что магия вновь при нем.

Повисла напряженная тишина. Воздух загустел до такой степени, что забивал ноздри, как земля в свежей могиле, когда тебя похоронили заживо. Все волоски на моем теле встали дыбом. Я знала: это решающий момент. Либо орки вконец озвереют и набросятся на нас всем скопом, либо толпа начнет расходиться, не желая связываться с сильным магом. Чего ждать?

Истеричка Харьян крутила головой, явно намеренная поддержать настроение большинства. Зьярх уперла руки в бока и живой стеной встала между нами и возможной угрозой. Секира униженно скрежетал зубами. Дракх принял боевую стойку.

– Довольно дурью маяться! – вдруг воскликнула Азьярш в этой звенящей тишине. – Займемся наконец делом. От того, чтобы мы все здесь передеремся и опустошим свои магические резервы, пользы не будет. Ману надо беречь. Возможно, она пригодится нам для спасения. А ну все сюда! Будем думать, как выбираться из этой жопы.

Тон командирши чудесным образом разрядил обстановку. Орки расслабились, разом растеряв воинственный пыл. Все, кроме Секиры. Тот продолжал буравить Дракха свинцовым взглядом исподлобья. Другие же медленно последовали за Азьярш к груде камней, заваливших дорогу, где сбились в кучу и принялись громко делиться идеями.

– Я могу сделать магическую бомбу, – с откровенной гордостью заявила истеричка Харьян. В боях она никогда не участвовала, была слишком труслива для этого, зато заговаривала для отряда артефакты, в том числе превращала обычные мелкие камешки в грозное оружие. – Давайте разнесем к демонам эти обломки, что мешают нам пройти дальше!

– От взрыва жди новых оползней, – возразила Азьярш. – Нас всех завалит.

– Тогда давайте…

Я больше не слушала их обсуждений. Меня трясло. На ватных ногах я подошла к большому одинокому камню, где раньше сидела Зьярх, и рухнула на него без сил.

На плечо легла ладонь Дракха.

– Ты в порядке?

Я мотнула головой. Нет. Не в порядке! Совсем не в порядке. Внезапно привычный мир затрещал по швам и начал расползаться, как листок бумаги, брошенный в воду. Меня охватило стойкое ощущение, что всю свою жизнь я шла куда-то не туда, не в том направлении.

__

Воронник* – растение, из листьев которого получают черную краску.

Глава 10.4

Я вспомнила свою покойную маму. Каждый вечер она готовила ужин к приходу мужа и роняла слезы в котел. Стоя у очага, она мешала мясное рагу деревянной ложкой с длиннющей ручкой и плакала без единого звука – только плечи вздрагивали.

Она не хотела, чтобы я слышала ее всхлипы. Пряча слезы, она поворачивалась ко мне спиной и молча, в одиночестве глотала свое тихое горе. Вечер за вечером. Год за годом. И хотя я не видела ее слез и не слышала ее плача, обмануть меня у мамы не получалось. Вся ее фигура, сгорбленная над шитьем или у котла с едой, казалась средоточием невыносимых страданий.

Скорбные складки у губ, ранняя седина, тонкая до прозрачности кожа, натянутая на кости и облепившая вены. Мама никогда не улыбалась, всегда выглядела так, будто вот-вот сломается пополам под грузом своей женской доли. Я смотрела на нее, и чудилось мне, что на шее у нее гигантский камень, который давит на грудь, пригибает маму к земле, оттого ей тяжело переставлять ноги, ворочать языком и даже поднести ложку супа ко рту – непосильная задача. Мама и моргала не так, как другие: медленно, словно ее веки – это гранитные плиты и поднимать их очень трудно.

Да, она выглядела так, будто вот-вот сломается пополам, и однажды это произошло. Она сломалась. Темной засушливой ночью покинула этот мир – истекла женской кровью.

Утром, когда тело матери, накрытое простыней, выносили из дома, отец опустился передо мной, пятилетней, на корточки и холодно заявил: «Дъярхан умерла, потому что ее хилое, никчемное тело не смогло разродиться». Я тогда не знала, что такое «разродиться», но на всю жизнь усвоила: нельзя быть тоненькой и хрупкой, как моя несчастная мамочка, это может закончиться очень плохо. Мысль занозой засела в голове на долгие годы. Поселилась глубоко в подсознании и вела меня по жизненному пути. Отринуть свою человеческую природу. Стать настоящей орчанкой. Не повторить судьбу матери.

Я не она. Я не она. У меня все будет иначе.

Кстати, на самом деле мою маму звали не Дъярхан. Это орочье имя дал ей супруг после свадьбы, а ее старое, человеческое, то, которое она получила при рождении, заставил забыть. Даже я не знала его. Маме строго-настрого запретили вспоминать прошлое.

«Ты теперь Дъярхан! Дьярхан! Поняла?»

В восемнадцать лет я подслушала разговор знахарки и еще одной женщины. Приглушенным шепотом они обсуждали ту ночь – говорили, что моя мать не была на сносях и погибла от того, что супруг не щадил ее в постели.

«Надо же осторожно, когда он такой большой, а она такая миниатюрная. А он брал свое и не думал. Делал, что хотел. Она приходила ко мне за помощью пару раз. Тайком от мужа. А что я? Лечила. Зашивала. Жалко ее, пусть и человеческая девка. Дала ей мазь. А больше ничего и не могла для нее сделать».

Ложь! Ложь! Ложь!

Я не поверила. Сказала себе, что они болтают о ком-то другом или сочиняют небылицы. Ну не может мой отец быть чудовищем, убившим свою жену! Чудовища обитают только в сказках.

К моменту этого подслушанного разговора наши с отцом отношения наладились, и последние два года их даже можно было назвать образцовыми. Его жизнь уже клонилась к закату. Он сильно изменился, узнав, что внутри у него засел Жадный червь – так называли здесь неизлечимую болезнь, пожирающую плоть заживо. Из угрюмого холодного молчуна отец превратился в нормального родителя, который, пока еще мог стоять на ногах, учил меня охоте и рыбалке. Он был моим единственным другом. Единственным, кто говорил мне больше одной фразы подряд. Другие орки сторонились меня. Я тонула в одиночестве. Захлебывалась им, как зловонной болотной жижей, попавшей в горло.

«Ты теперь Дъярхан! Дьярхан! Поняла?»

«Просто соринка в глаз попала, не обращай внимания».

«Брал свое и не думал. Делал, что хотел».

Мой мечущийся мозг придумал свое объяснение тому, что я наблюдала в детстве. Мама плакала вечерами, ибо скучала по родной деревне, а не потому, что боялась ночи. Имя Дъярхан она взяла себе сама, чтобы меньше выделяться среди местных женщин и чтобы мужу было удобнее обращаться к ней. Отец никогда не называл ее тело хилым и никчемным – это мои фантазии. Если засунуть голову поглубже в песок, можно сбежать от правды. И это не малодушие, потому что иногда правда убивает.

У меня не было друзей. Не было никого. Только отец. Как могла я поверить, что он – жестокий монстр, достойный лишь презрения и ненависти?

В мои девятнадцать отец начал разваливаться. Я ухаживала за ним до тех пор, пока его могучее тело не истаяло до костей, обтянутых кожей, и он не лег в землю рядом с женой, моей матерью.

Год спустя во мне, пустышке-полукровке, проснулся магический дар, и с упорством безумца я принялась прогрызать себе путь в счастливое будущее.

И вот сегодня уперлась лбом в железный тупик.

Мама, я предала тебя?

Цель, к которой я шла долгие годы, ломая зубы, глотая пот и кровь, смердела, как кусок протухшего мяса. В ней, демон побери, копошились черви! Боги, что не так с этим миром? Что не так со мной?

Слезы на лице я почувствовала, лишь когда Дракх начал собирать их пальцами с моих щек. Внезапно мне захотелось уткнуться лицом ему в грудь и рыдать до изнеможения – рыдать, рыдать, рыдать, пока в моем теле не останется ни капли влаги, пока я не сморщусь и не съежусь, как сухая травинка под жарким солнцем степи. Выплакать всю новую и застарелую боль, все воспоминания, заколоченные в дальнем ящике подсознания, чувство вины и понимание того, что я годами обманывала саму себя.

Чудовища существуют. Мой отец был чудовищем. Зеленые чудовища окружают меня и сейчас. Я мечтала стать одной из них. Чудовищем.

Слезы высохли. Я проглотила свою слабость, как когда-то моя мать проглатывала свое горе. Вместо того, чтобы прижаться мокрым лицом к груди Дракха, я нашла его руку и переплела наши пальцы. Он ни о чем не спрашивал и благородно заслонял меня от чужих взглядов, помогая сохранить достоинство. Так мы и сидели плечом к плечу, молчаливо поддерживая друг друга.