Текст книги "Зеленая истинная генерала дроу (СИ)"

Автор книги: Анна Жнец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

Глава 3.2

Где-то я уже слышала это слово. А не его ли мой пленник сегодня повторял раз за разом?

Точно! Именно это он и кричал, только не ирвствинность, а истинность.

«Не смей лишать меня истинности».

Неужели…

В горле пересохло.

– Между темным эльфом и его избранницей возникает божественная связь, – продолжала шаманка, медленно сводя вместе поднятые и раскрытые ладони. – Они – две половинки, – она сомкнула зеленые пальцы в замок, на примере своих рук показывая, как двое, мужчина и женщина, становятся единым целым.

С каждым ее словом мое сердце стучало все чаще, наполняясь паникой.

О боги, пожалуйста, нет! Только этого мне, полукровке, и не хватало. Сколько сил потрачено, чтобы доказать: я своя, такая же как все, и эти многолетние труды пойдут прахом, если станет известно, что у меня некая мистическая связь с врагом! Я и без того слишком выделаюсь внешностью, а тут еще одно отличие, новое доказательство моей неполноценности как орка. У нормальных орчанок нет и не может быть никакой истинности, тем более с эльфом. Подобное не в нашей природе. Опять все будут смотреть на меня косо и говорить за спиной, что я не их племени. Ужасно!

Этот демонов дроу разрушит мою жизнь, будь он неладен!

– Не… не думаю, что…– Мой голос охрип настолько, что пришлось прокашляться. – Между мной и этим убогим точно нет никакой связи. Меня к нему совершенно не влечет. Дело в другом. Уверена, он просто больной извращенец, которого возбуждает боль.

И я с опаской покосилась на пленника, мысленно умоляя его молчать.

Но куда там! Этот засранец просто не умел вести себя тихо.

– Вы обсуждаете нашу ист?.. – ляпнул он.

В тот же миг я оказалась на ногах и зажала его паскудный рот ладонью. Даже не зная эльфийского, Зьярх могла понять, что он говорит про истинность. Ведь слово «истинность» ей известно. Услышав его, она тут же убедится в своих подозрениях и вряд ли станет держать язык за зубами. Слухи разлетятся по лагерю со скоростью ветра.

– Заткнись! – шипела я в острое ухо дроу, одновременно поглядывая на шаманку. – Хватит болтать. Знай свое место.

Затем предельно вежливо я обратилась к своей гостье:

– Зьярх, я очень благодарна за помощь, но сейчас мне надо заняться воспитанием своего пленника. Уж больно он зарвался.

Надо скорее выпроводить ее вон, пока не услышала чего-нибудь лишнего.

Кряхтя, женщина поднялась с волчьей шкуры. Старческие суставы хрустнули, нитки деревянных и костяных бус на шее качнулись.

Эльф что-то мычал мне в ладонь, я же напряженно следила за тем, как шаманка потягивается, поправляет длинные юбки и идет к выходу. Выдохнуть я смогла, только когда полы палатки сомкнулись за ее спиной.

– Не смей! – рявкнула я. – Никогда не говори про эту свою истинность, если рядом есть кто-то посторонний. Ни одна живая душа не должна знать про нашу… э-э-э… связь. И вообще никакой связи нет. Ты ошибся.

– Связь есть, – возразила ушастая заноза в моей заднице. – И я не позволю тебе что-нибудь с ней сделать.

– Да ничего я не собиралась делать, – осторожно, одним пальцем я отодвинула полог, чтобы выглянуть наружу: опустевший лагерь мирно спал под звездным куполом неба, шаманка почти дошла до своего жилища, ее худая фигура в пестрых одеждах тонула в сумраке ночи. – Думала, ты под любовным зельем, оказалось – нет, просто идиот.

Я дождалась, когда Зьярх скроется в доме, и плотно задернула полы своей палатки.

Боги, какой кошмар! А вдруг она догадалась и расскажет другим?

Встряхнув руками, я принялась расхаживать от стенки к стенке и чесать локоть.

– И что ты обо всем этом думаешь? – спросил эльф спустя какое-то время. – Готова ответить на мои чувства?

Мой взгляд безотчетно упал на его раздутые спереди штаны.

– Что? Нет, конечно. Нет! Нет! Нет! – я замотала головой и, словно этого было недостаточно, еще и руками замахала. – Ишь чего удумал! Ты – эльф, я – орк. Наши дороги никогда не пересекутся, разве что во время битвы или плена. Мне совсем другие мужчины нравятся.

Краем глаза я заметила, что слепец поджал губы и стиснул кулаки с разбитыми костяшками пальцев.

Чтобы окончательно лишить его всякой надежды, я уточнила:

– Зеленые великаны с огромными мускулами. Чтобы кулаки размером с голову ребенка, а клыки как бивни у слона. Ты для меня мелковат.

Зуд в локте стих, но зачесалась ладонь рядом с большим пальцем. Я сама не заметила, как отросшими ногтями разодрала кожу до крови. Все мысли занимал недавний разговор.

На пленника я больше не смотрела, но всем телом чувствовала, как от него исходит нечто темное и тяжелое. Зьярх называла это аурой.

– Женщины из моего народа считают меня в крайней степени привлекательным, – выдавил из себя дроу каким-то глухим, надтреснутым голосом.

– Вот именно! Из твоего народа. У каждого народа свои представления о красоте.

Я прошла мимо него, почесываясь. Эльф открыл рот, будто собираясь что-то сказать, но не произнес ни слова, только нахмурился и опустил голову.

А вдруг завтра весь лагерь будет знать про эту дрянную истинность? Вот проснусь я, а все о ней судачат?

От этой мысли колени спружинили, и я покачнулась, на секунду потеряв равновесие.

– Знаешь, что? Давай спать, – я потерла щеки. – А то этот вечер какой-то бесконечный. Хочется, чтобы поскорее наступил новый день. Есть у нас такая пословица: «Тревоги уходят с рассветом».

Пленник ничего не ответил. Стоял, упершись лбом в балку, и казался всецело погруженным в свои мысли.

Неожиданно для себя я столкнулась с новой проблемой: лежанка моя слишком узкая для двоих. Да и как расслабиться, если рядом это возбужденное ушастое чудо? Прирезать меня во сне он не прирежет, а вот кое-какой меч воткнуть может. Надо себя обезопасить от всяких неприятных сюрпризов.

Глава 3.3

Тратить еще больше маны на незнакомого докучливого мужика не хотелось, поэтому, пораскинув мозгами, я взялась за веревку.

– Ложись, – приказала я, кивнув на мягко-пушистое месиво у своих ног. Затем сообразила, что слепой пленник моих жестов не видит, и сама потянула его за плечо вниз на кучу шкур.

– Что ты делаешь? – заворчал тот и попытался вырваться из моей хватки, но не особо активно – так, из вредности.

– Укладываю тебя баиньки. Не понятно, что ли? Ложись на живот.

– Почему на живот?

– Потому что я так хочу.

Эльф перестал корчить из себя недотрогу и послушно уткнулся лицом в лохматую волчью шерсть. Оказалось, не такой он и мелкий – его мускулистая фигура заняла большую часть моей подстилки. Распластавшись на полу, он белобрысой макушкой почти уперся в одну стенку палатки, а босыми ногами натянул ткань противоположной. Я невольно оценила ширину его серых напряженных плеч, узлы литых мышц на спине и упругую задницу под штанами. Не орк, но мужчина сильный, крупный, для эльфа даже громадный. Все, как я люблю.

Испугавшись собственных мыслей, я тряхнула головой и размотала веревку. Ощутив на запястьях жесткий, колючий рельеф пеньки, пленник снова задергался.

– Лежать, кому сказала!

Для удобства и во избежание всяких ненужных трепыханий я в простоте своей душевной уселась на его задницу. Строптивец сразу притих. То ли его впечатлил мой властный тон – сама себе удивилась, настоящая командирша! – то ли эта внезапная близость.

– А ты… легкая, – дроу выкручивал шею, словно пытался посмотреть на меня.

– Я просто не опускаюсь на тебя всем весом.

Вопреки своим словам, я принялась давить на него изо всех сил, чтобы казаться тяжелее.

Эльф больше не сопротивлялся. Пока я связывала его руки, заведенные за спину, он лежал, не шелохнувшись, и дышал как-то подозрительно часто, словно ему не хватало воздуха. Стянув веревками запястья пленника, я взялась за его щиколотки, а когда закончила и с ними и повернула мужчину набок, то увидела, что лицо у него красное, лоснится от пота, а между ног катастрофа мировой величины. Таким стояком можно врагов на поле боя крушить вместо меча.

«Бить и унижать», – в памяти всплыли слова шаманки. Похоже, ушастого извращенца возбуждало связывание.

С чувством брезгливости я поспешила слезть со своей пыхтящей жертвы.

Подумать только, а ведь в глубине души я переживала, что из-за веревок бедняга не сможет уснуть, а ему, оказывается, все это очень даже нравится.

– Не туго? – я придирчиво оглядела результаты своего труда.

Эльф лежал на боку. Его руки и ноги были связаны, растрепанные волосы закрывали лицо, к обнаженной груди прилипли черные шерстинки от волчьей шкуры.

– Туго, – ответил пленник.

– Но ты, вероятно, этим очень доволен. Ладно. Спокойной ночи, – договорив, я потушила лампу, и мое жилище погрузилось в темноту.

Какое-то время темнота оставалась непроглядной, затем начала выцветать, и вот уже я различала очертания каркаса, на который была натянута ткань палатки. Пахло сгоревшим лампадным маслом, грибным чаем, ибо мешок с ним стоял рядом с постелью, и немного – лечебной мазью. Сначала было тихо, но вскоре позади послышалось копошение.

– Ты чего там делаешь? – проворчала я.

– Пытаюсь устроиться удобнее.

– Ну ладно… пытайся.

Я сунула руку под голову и закрыла глаза.

Возня за спиной продолжалась. Шуршали шкуры. Эльф подозрительно пыхтел. Если бы его руки не были связаны за спиной, я бы решила, что он занялся непотребствами, но в его положении это казалось невозможным. Но я все равно обернулась, чтобы проверить – и вскрикнула. Серое, скуластое лицо пленника было прямо передо мной. Еще немного – и мы бы соприкоснулись носами.

Этот гаденыш незаметно подполз ко мне в темноте. Почти вплотную! И никакие веревки ему не помешали.

– Ты! – я отпрянула от него и спиной уперлась в стенку палатки. – Каково демона?

– Я же сказал, пытаюсь устроиться удобнее, – ответил пленник невозмутимым тоном.

– Но почему так близко ко мне?

– Удобнее.

Железная логика.

Я глубоко вздохнула, мысленно досчитала до десяти и попыталась откатить приставучего наглеца на его сторону, а для этого уперлась ладонями… Хотела – в плечи, а получилось – в грудь.

В этот момент одновременно случились две вещи. Ладонями я ощутила твердость и нежность мужских сосков, и жертва моего неудачного прикосновения содрогнулась и сладко застонала.

– Прекрати! – я сразу отдернула от него руки. – Прекрати немедленно! Веди себя прилично. Где твое хваленое эльфийское целомудрие?

Ах да, это светлые эльфы – оплот нравственности, а темные – их бесстыжая противоположность.

Пленник тяжело дышал. Так дышат мужчины, отходя от оргазма или даже во время него самого. Он по-прежнему лежал на боку и слепыми глазами смотрел прямо перед собой, его губы были приоткрыты, рельефная грудь ходила ходуном, штаны натянулись спереди еще заметнее. Трогать этого извращенца я больше не рисковала.

Перед внутренним взором отчего-то возник огромный вулкан, который дымил и извергал из себя потоки лавы, что бурлящими реками стекали по его склонам. Я поежилась.

– Ньол? – вдруг раздалось в тишине.

Что? Он знает мое имя? Услышал, наверное, и запомнил.

Я молчала, не желая вступать с этим типом ни в какие разговоры, но он снова позвал меня:

– Ньол?

Его чувственные губы с изящным изгибом произносили мое имя так проникновенно, что по всему телу бежала волнующая дрожь.

Глава 3.4

И повезло же мне вляпаться в эту истинность.

Со вздохом я повернулась к пленнику спиной, отодвинулась от него подальше и попыталась-таки уснуть, и, возможно, у меня бы это даже получилось, если бы остроухий заткнулся хотя бы на минуту.

– Дракх, – прошептал он позади.

Я молчала.

Не дождавшись ответа, эльф добавил:

– Так меня зовут. Дракх.

– Мне не интересно, – процедила я, подгребая под себя ком тряпья, ибо мне обязательно надо было что-нибудь обнимать во сне. Дома для этих целей у меня имелась любимая подушка – старая, застиранная, штопанная-перештопанная, вся прохудившаяся и в заплатках. Моя маленькая слабость.

В тишине ветер громко хлопал незакрепленным пологом палатки. Я поймала себя на том, что прислушиваюсь к дыханию пленника и шорохам за спиной.

– Дай мне хотя бы шанс, – опять начал он. И продолжил, словно бы неохотно: – Я очень умел в постели.

– Какой шанс? Как ты себе это представляешь? Я же огромная и в этой самой постели тебя просто-напросто раздавлю.

Мысленно я похвалила себя за эту маленькую ложь, уверенная, что столь веский довод возымеет действие.

На сей раз пауза затянулась. Похоже, этот эльф, Дракх, обдумывал мои слова. Я оглянулась и увидела, что он тихонько бьется лбом о лежанку.

– Я буду сверху, – наконец выдохнул пленник, как мне показалось, обреченно-смиренным тоном. – Так не раздавишь.

О боги, дайте мне терпения! Упрямство и навязчивость этого мужчины бесили до нервных подергиваний щеки. Неужели он не понимает, что мы не пара?

– А дети? – я наблюдала за ним в полумраке. Ветер усилился и трепал стены палатки, стоящей посреди продуваемой насквозь пустоши. – Ты только подумай, какие у нас будут дети! Серо-зеленые?

– Дети, – протянул дроу с невыразимой тоской в голосе. – У меня могли бы быть дети…

И он вздохнул так горько, словно вся печаль мира теснилась в его груди.

Невольно захотелось его утешить.

– И будут, – заверила я. – Когда-нибудь. От кого-нибудь.

И уточнила в своей голове: «Если выберешься из этой передряги живым». Ведь может и не выбраться!

– Ты совсем не понимаешь, что такое истинность, да? – спросил Дракх очень тихо, так тихо, что я едва его расслышала.

Затем он уткнулся лицом в звериную шкуру и глухо простонал в высокий ворс:

– Как же я устал от своей жизни!

Больше он ничего не сказал. Замер без движения и единого звука. Я бы даже решила, что он уснул, но его слепые глаза чуть заметно поблескивали в темноте. Вернее, я видела только один глаз, левый, потому что вся правая половина лица эльфа пряталась в пушистой подстилке. Пленник лежал в какой-то больной, изломанной позе, явно неудобной, и стеклянным взглядом смотрел в никуда. Изредка моргал и сглатывал, но не шевелился. Даже захотелось спросить, в порядке ли он, однако что-то в его темной застывшей фигуре затыкало мне рот. Наверное, я знала ответ. Наверное, без наверное.

Сон не шел долго. Я слушала песню ветра в степных травах, вспоминала свое прошлое и не заметила, как уплыла во мрак. Когда открыла глаза, снаружи уже вовсю шумел проснувшийся лагерь: ржали кони, гремела тяжелая походная посуда, кто-то переругивался. Солнечный свет пытался пробиться сквозь плотные стены моей палатки.

___

А хотите главу от лица генерала Дракха?

Глава 4

Генерал Дракх

Главной бедой истинности, по мнению генерала Дракха, было то, что работала она в одну сторону. Пока мужчина изнемогал от страсти и мысленно скулил от восторга при виде своей избранницы, последняя оставалась равнодушна. В лучшем случае позволяла себя любить, в худшем – воротила нос, проклиная выбор, который ей навязала судьба.

Многие знакомые генерала, его родственники мужского пола и боевые товарищи, считали истинность проклятием. Не желали этой больной привязанности, этого любовного угара, когда ты больше не принадлежишь себе – становишься рабом чувств и твое счастье полностью зависит от воли одной конкретной женщины. И ты никогда не угадаешь, какая супруга тебе достанется – ласковая и добрая или жестокая стерва. Рука провидения вращает рулетку, а ты подчиняешься выпавшему жребию.

Дракх знал кучу семей, где мужчин – сильных, смелых, достойных – ломали через колено, но все равно ждал встречи с истинной, надеясь на удачу. Перед его глазами были примеры и хороших браков, где между супругами царили любовь и уважение.

Взять хотя бы этого безумца Теневира и его красавицу жену Кхару. Последняя рискнула ради мужа жизнью. Таким отношениям Дракх Ранагар завидовал всем своим одиноким, уставшим сердцем. Чем старше он становился, тем сильнее ему хотелось завести семью и детей. Но годы шли, все мужчины его возраста уже носили на шее обрэ*, и только он один сверкал непокрытым горлом. Когда тебе почти четыреста и твое горло до сих пор голое – это стыдно, за спиной начинают шептаться, ты все чаще ловишь на себе взгляды. Кто-то смотрит с жалостью, кто-то с чувством превосходства. И то, и другое унизительно.

О Паучиха, как же он завидовал всем женатым дроу! Как мечтал обрести истинную пару! В последнее время особенно сильно, из-за того, что ему не повезло привлечь к себе внимание королевы.

К тому моменту Дракх Ранагар успел проявить себя в боях с орками и дослужился до звания генерала. Он был успешен, красив и одинок. Его красоту Великая мать решила использовать в своих целях, а его одиночество, то есть отсутствие защитницы, развязало ей руки.

Прославленный генерал стал ее личной шлюхой. Нет, сама она с ним не спала – трахнула разок и охладела – зато любила подкладывать его под нужных эльфиек. Он шпионил для королевы через постель. Очаровывал тех, на кого указывал ее узловатый палец, и раскрывал заговоры. Порой выступал наградой за какие-то заслуги. Его тело стало игрушкой. Теперь он принадлежал себе только во время военных походов и затянувшихся полевых учений. Как только заканчивалась одна работа, приличная и почетная, начиналась другая, тайная и грязная. Отказ мог быть расценен как измена короне.

«Ты бракованный, – внушала ему владычица Маэл’ар. – Если до сих пор не встретил истинную, значит, никогда уже и не встретишь. Семьи и детей у тебя не будет, но зачем такому хорошенькому личику и аппетитному телу пропадать зря? Пусть твоя красота послужит благим целям».

И он служил правящему Дому. На полях сражений, получая шрамы, и в постелях знатных эльфиек, тоже получая шрамы, но другого рода.

Если бы у генерала появилась законная супруга, Великой матери пришлось бы выпустить его из своей цепкой удушающей хватки. Брак стал бы для него защитой, избавлением от ненавистных, унизительных обязанностей. С какой радостью Дракх застегнул бы на шее вожделенный обрэ! Но все вокруг женились, а он оставался одинок. С отчаянием и надеждой он ждал свою истинную пару, а она все не объявлялась.

* * *

За ночь руки затекли так, что он перестал их ощущать. Едва очнувшись, Дракх принялся выкручивать связанные запястья, чтобы восстановить нормальный ток крови. Ныли заломленные назад плечи, на зубах скрипел песок, голова весила не меньше тонны, ибо поспать ему удалось от силы часа два-три. Кроме этого, ужасно хотелось облегчиться. От этого желания внизу живота аж жгло. Да и стояк никуда не делся, причиняя дополнительные мучения.

– Ньол? – позвал Дракх свою истинную. Он знал, что она уже на ногах – слышал возню в глубине палатки. – Ньол? Мне надо в уборную.

В ответ орчанка тихо выругалась сквозь зубы.

Раздались приближающиеся шаги. В ноздри ударил запах трав и чего-то терпкого, неопределимого, но сводящего с ума. Его начало потряхивать.

– Только быстро и без глупостей, – прошипела Ньол где-то позади и дернула за узел на его запястьях. Плечи тут же прострелило болью. Чтобы не застонать, пришлось стиснуть зубы до хруста.

– Чего шипишь? Нравится, извращенец?

– Пожалуйста, скорее.

Судя по звукам и тому, как быстро его освободили от веревок, Ньол воспользовалась ножом.

Подняться на ноги удалось не с первой попытки. Тело было деревянным, непослушным, словно чужим. Кое-как Дракх встал на четвереньки, затем на колени, а после Ньол за плечо дернула его наверх.

– Благодарю, – шепнул он, слепо шаря перед собой ладонью. И торопливо двинулся туда, откуда тянуло утренней свежестью. Все его мысли занимали растущие потребности организма, которые с каждой секундой грозили стать нестерпимыми.

– Куда, идиот! – завопила Ньол. – Там солнце!

Ее крик раздался ровно в тот момент, когда Дракх врезался в тканевую стену палатки, немного промазав мимо цели. И хвала богине, что промазал, что не успел покинуть свое убежище! Он слишком боялся опозориться, а потому не заметил, что тьма перед глазами посветлела.

Утро. Наружу не сунуться без защиты.

____

обрэ* – брачный ошейник. Женатые дроу носят на шее особый брачный ошейник под названием обрэ. Замужние темные эльфийки – брачный браслет, который называется эрбо.

Глава 4.2

– Стой, подожди, – сказала Ньол, и рядом послышалось копошение.

Через несколько минут на голову пленника опустилось что-то тяжелое и мягкое, пахнущее шерстью. Плед? Генерал пошевелился под этой тряпкой и понял: она спускается ему до колен. Дышать стало труднее. Если раньше его слепые глаза видели свет, то теперь он померк.

Теплые нежные пальцы коснулись щиколотки. Ньол чем-то обматывала ему босые стопы.

– Все, пойдем.

Его куда-то аккуратно подтолкнули – предположительно в сторону выхода.

– Смотри, не урони одеяло. Это твоя единственная защита от солнца.

Дракх кивнул и вцепился в грубую ткань изо всех сил.

Когда они вышли из палатки, он сразу это почувствовал. Макушку припекало. Губительные солнечные лучи словно пытались заползти в его убежище.

Нужда подгоняла, но пленник шел медленно, осторожно, боясь споткнуться, ведь тогда спасительное покрывало могло соскользнуть с головы – и привет, жуткие ожоги. К счастью, Ньол страховала его. Дракх ощущал на затылке ее ладонь.

– Влево, – направляла истинная. – Еще несколько шагов.

Вокруг было шумно. Он слышал отрывистую речь орков, а еще стук, звон и скрежет. Интересно, чем они занимаются, что стоит такой грохот?

– Здесь, – пальцы Ньол сжали его плечо через ткань. – Можешь делать свои дела.

Дракх смутился. Он не знал, куда его привели, не стоит ли он в самом центре лагеря на виду у всех. Есть вещи, заниматься которыми предпочитаешь сугубо в одиночестве.

– Где мы? – прохрипел генерал из-под пледа.

– В дикой степи, – ответила Ньол.

– Я понимаю, но… Конкретнее?

– Ты достал уже. Облегчайся, не заставляй меня ждать.

– Тогда отойди.

– Да никто на тебя не смотрит.

Пленник вздохнул. Развязав штаны, он одной рукой взял своего распухшего воина и направил его вниз (надеялся, что в землю, а не себе на ноги), а другой отодвинул плед, чтобы не замочить.

Ничего не получалось. Слыша за спиной дыхание Ньол, Дракх не мог расслабиться, да и возбуждение мешало. Член ныл. Прикасаться к нему было и больно, и очень приятно. Хотелось приласкать себя, но не делать же этого здесь, при таких обстоятельствах, когда истинная буквально дышит тебе в затылок.

И все же он не выдержал, двинул кулаком пару раз и зажмурился крепко-крепко.

– Ну ты скоро? – проворчала Ньол.

Ее голос, раздавшийся неожиданно близко, заставил генерала вздрогнуть и покраснеть.

Он сосредоточился, напрягся и… снова неудача.

Позади Ньол нетерпеливо переступала с ноги на ногу, подгоняя его недовольным сопением. Дракх уже и сам злился на свой упрямый организм. В который раз он попытался расслабиться – и дернулся, услышав приближающиеся шаги.

Какая-то женщина заговорила на всеобщем прямо рядом с ним:

– Ты что тут делаешь? Выгуливаешь свою подстилку?

Проклятье! Они не одни. Рядом еще кто-то есть! Теперь он точно не выдавит из себя ни капли!

– Наши враги тоже ходят в уборную, – ответила Ньол с ноткой раздражения в голосе.

«Вали отсюда!» – мысленно обратился Дракх к незнакомке, но та, похоже, никуда не торопилась и продолжила разговор.

– Слышала? Сокол принес письмо из-за Серединных гор. Мы заключили годовое перемирие с серокожими.

Перемирие? Сердце эльфа екнуло. Он замер под покрывалом с членом в руке и весь обратился в слух.

– Поэтому лагерь сворачивается? – спросила Ньол. – Едем домой?

– Едем домой, – подтвердила незнакомка.

Генерала охватило волнение, причин которого он не до конца понимал. Обстоятельства изменились. Должно ли это как-то повлиять на его положение?

Та же самая мысль, вероятно, посетила и Ньол, потому что она сказала:

– Так может, пленника надо вернуть сородичам?

В тишине, что повисла после этой фразы, раздалось громкое журчание. Дракх даже не сразу сообразил, что это за звук. Он отчетливо ощутил, как от последних слов избранницы приподнялись волоски на руках и задней стороне шеи.

Он только обрел истинную пару, а теперь обратно в Маэл’ар? К королеве и его мерзким дополнительным обязанностям? Нет!

Он едва не закричал это вслух, благо незнакомая орчанка успела сказать:

– Отвезем его в Рагхарт. Пусть вожак решает, что с ним делать.

Плечи генерала обмякли.

– Я остаюсь с тобой? – уточнил он, когда шаги посторонней женщины растаяли вдалеке.

– Ты закончил?

Пленник обнаружил, что за время подслушанного разговора его тело успело избавиться от лишней жидкости, и заправил свою ноющую дубинку в штаны.

– Я остаюсь? – снова спросил он с напряжением в голосе. – Меня везут в этот ваш Рикхарт.

– Рагхарт, – поправила Ньол, взяв его за плечо и потащив за собой.

– Я еду туда? С тобой? Не обратно? – ему надо было убедиться, что он все понял правильно. – К вожаку орков?

– Да.

– И это решение окончательное?

– Да откуда же я знаю! – кажется, избранницу начинала злить его болтливость.

После завтрака, который состоял из сухих грибов и нескольких полосок вяленого мяса, Ньол помогла ему забраться в телегу с поклажей и накинула на него плотную тряпку, чтобы защитить от солнца. В этой повозке он и трясся весь день, почти без движения, маясь от скуки и духоты.

Изредка покрывало, под которым он лежал, приподнимали и ему бросали какую-то еду или бурдюк с водой. Во время привалов Ньол водила его в уборную, и он мог размять затекшие ноги. Спустя два или три таких раза генерал привык облегчаться, когда за спиной кто-то стоит, и уже не испытывал тех трудностей, что прежде. Однако унизительная зависимость от чужой помощи бесила до зубовного скрежета. Неудивительно, что истинная его не хочет, – он так жалок в своей слепой немощи!

Колеса телеги натужно скрипели, будто с трудом выдерживая ее вес. Груз в кузове шатался и дребезжал. Под все эти звуки пленник пытался спать, ведь во сне время проходит незаметно и не надо думать, чем занять бесконечную изматывающую дорогу.

Из такого вот блаженного забытья его вырвал голос истинной.

– Стемнело. Вылезай, если хочешь.

С его головы сдернули опостылевшую ткань, под которой ему было так жарко. Дракх разлепил глаза – и судорожно вздохнул.

Он видел! Мутно, нечетко, будто сквозь белесый туман, но видел силуэт женщины, склонившейся над бортом телеги.

Затрепетав, генерал попытался сфокусировать взгляд и – размытый образ на секунду сложился в ясную картину.

Теперь он знал, как выглядит его истинная.