Текст книги "Зеленая истинная генерала дроу (СИ)"

Автор книги: Анна Жнец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Глава 2.3

– Ступай, – я взяла пленника за плечо, чтобы подтолкнуть в нужном направлении, а этот ненормальный вздрогнул всем телом и сладко застонал.

Я тут же отдернула от него руку.

– Ты чего?

– Ничего, – прохрипел дроу, тяжело переставляя ноги.

Россыпь маленьких капель пота блестела на его лбу. Точно лихорадка!

Трогать пленника больше не хотелось, но довести его, слепого, до палатки было надо, поэтому я обогнала свою ушастую проблему и бросила через плечо:

– Следуй за мной. Иди на звук моих шагов.

И он пошел – медленно и осторожно, не поднимая ноги, а скользя ими по земле, чтобы успеть вовремя заметить преграду на своем пути.

На всякий случай я старалась топать как можно громче, хотя нужды в этом, пожалуй, не было. Судя по тому, как ловко этот мужчина отражал атаки зрячих воительниц на арене, слухом он обладал отменным и улавливал малейшие шорохи.

Небо сегодня казалось особенно низким – эдакой перевернутой чашей, накрывшей землю, но звезды сверкали ярко, от края до края этого черного полотна. Пахло дымом. Теперь, когда все разошлись по своим временным жилищам, тишина в лагере воцарилась такая, что были отчетливо слышны завывания ветра в ночной долине. Колыхались сухие ветки дерева, к которому мы привязали коней. Трепетали палатки из ткани, подсвеченные изнутри масляными лампами и магическими кристаллами. Я дошла до своей, пустой и темной, и откинула полог.

– Осторожно. Пригнись.

Эльф послушно наклонил голову, но я все равно придержала его затылок, когда он лез в палатку через низкую дыру входа. Волосы у него наощупь были сухими и жесткими, наверное, из-за пыли и грязи.

В моем скромном домике была только одна постель, и представляла она собой груду шкур и тряпья, сваленных на землю.

Пока пленник топтался на пороге, я зажгла лампу и подвесила ее к одной из гибких деревянных жердей, что составляли каркас палатки. Затем разобрала свою лежанку, чтобы сделать ее пошире. Теперь моя постель была не такой высокой и мягкой, как раньше, зато могла вместить двоих.

– Садись, – сказала я и плюхнулась на шкуру степного волка.

Дроу поднял руку и, водя ею перед собой, сделал один неуверенный шаг вперед. Я закатила глаза и помогла ему усесться.

– Ты голоден? У меня осталось немного сухих грибов.

Пленник молчал. Только таращил на меня пустые глаза, поддернутые дымкой.

Я порылась в своих вещах и достала на свет холщовый мешочек с остатками провизии.

– Вот, держи.

Когда я опускала этот мешочек на колени эльфа, то заметила, что его штаны красноречиво топорщатся спереди. Извращенец!

– Ешь. Это съедобно.

Пленник не шелохнулся. Его общество и этот жутковато-застывший взгляд уже порядком напрягали.

– Если ты боишься, что я хочу тебя отра… – ворчливо начала я, но дроу меня перебил.

– Можно я тебя потрогаю? – вдруг спросил он тихим хриплым голосом.

Что?

Я застыла с открытым ртом. Сначала я решила, что неправильно поняла этого ненормального или что он плохо владеет всеобщим языком и просто не так выразился, но эльф повторил на своем родном:

– Можно я тебя потрогаю?

– Сдурел что ли?

Да что не так с этим пленником? Может, его по голове сильно ударили во время поединка?

– Я имею в виду лицо. Могу я ощупать твое лицо?

Серые пальцы с грязными ногтями и сбитыми костяшками потянулись ко мне. Я безотчетно шлепнула рукой по наглой грабле и отодвинулась от пленника настолько, насколько это было возможно.

– Не лезь ко мне, извращенец!

Повезло же нарваться на полоумного!

– Я просто хочу понять, как ты выглядишь, – брови эльфа изогнулись, и выражение его лица стало каким-то отчаянным.

С каждой минутой этот серый мужчина вел себя все более странно.

– Зачем тебе это? – Я отсела от него еще дальше, натянув спиной тканевую стенку палатки. – Какая тебе разница, как я выгляжу?

Дроу закусил свою чувственную губу. Его брови сходились и расходились, из-за чего на лбу мелькала вертикальная морщинка. На лице кипели эмоции и читалась некая внутренняя борьба. Пленника как будто распирало от желания что-то сказать.

Наконец он заговорил:

– Не хочешь, чтобы я к тебе прикасался? Тогда опиши себя.

– Вот еще. Не буду.

Я посмотрела в сторону выхода. Сквозь длинную щель между полами ткани была видна полоса земли и темного неба. Время от времени ветер делал эту щель шире и доносил до меня запахи спящего лагеря – пыльной ночи, отгоревших костров, лошадиного пота. В палатке вдруг стало слишком тесно и душно. Захотелось сбежать наружу.

– Я не буду себя описывать.

Это глупо. И странно. И не понятно, зачем надо.

– Пожалуйста.

В голосе эльфа звенела такая мучительная мольба, что я поморщилась, ощутив давление совести.

Уступить что ли? Мелочь ведь просит. В конце концов, откуда мне знать, насколько это тяжело – быть слепым. Наверное, ему легче, когда он может представить тех, кто его окружает. С меня не убудет пойти ему навстречу.

– Ладно, – нехотя протянула я. – Что именно ты хочешь узнать о моей внешности?

Глава 2.3

– Ладно, – нехотя протянула я. – Что именно ты хочешь узнать о моей внешности?

Эльф нервно сглотнул. Выглядел он так, будто приготовился к долгим уговорам, но неожиданно получил то, что хотел, и растерялся.

Повисла тишина. На лице пленника отразилась лихорадочная работа мысли. Наверное, он думал, что бы такого у меня спросить.

Через какое-то время его разбитый рот выдал:

– У тебя есть клыки?

Я ощупала языком два самых длинных острых зуба на нижней челюсти.

– Есть.

И добавила про себя: «Конечно, не такие внушительные, как у других орчанок. У тех они торчат наружу, как бивни. Очень красиво».

Пленник снова погрузился в задумчивое молчание.

– И кожа зеленая? – после небольшой паузы уточнил он, и в его голосе прозвучала странная тоска.

– Зеленая, конечно. Хвала богам.

– А какого именно оттенка зелени? Может… может, с сероватым отливом? – Теперь в его тоне я услышала непонятную надежду.

– Просто зеленая.

Придумал отливы какие-то, чудак.

– Зеленая как что? – не унимался он.

– В смысле, как что? – вопросы этого ушастого ставили меня в тупик. – Зеленая.

– Как изумруд? Или как малахит? А может, как нефрит?

Я растерянно почесала маковку. Никогда мне не приходило в голову сравнивать цвет своей кожи с драгоценными камнями. Да и не видела я их вживую, малахиты эти.

– Как трава за месяц до сезона жары в солнечный полдень.

Темный эльф тяжело вздохнул:

– Не видел траву в полдень. Только ночью и в сумерках.

– Тогда как болотная ряска.

– Болотная ряска, – тихо повторил пленник, и вид у него стал еще более унылый.

Пальцем он принялся колупать дырку в своей штанине.

– А фигура? Фигура у тебя какая? Почему-то мне кажется, что ты непохожа на своих сородичей. Голос у тебя такой… нежный.

Что? Голос нежный? Непохожа? Ар-р-р-р!

Своими словами он, не понимая того, потоптался по моей самой больной мозоли, прямо надавил на нее изо всех сил, расковырял ногтем до крови.

– И вовсе нет, – возразила я нарочито грубым голосом. – Я такая же, как все.

Почему-то было стыдно признаваться в своем низком росте и тщедушной комплекции, поэтому я принялась описывать местный идеал женской красоты:

– У меня широкие плечи. Спина вся в узлах мышц. Большой круглый живот. Тяжелые груди до талии.

Я помяла в ладонях свои прыщики. Справедливости ради, не настолько уж они были маленькие. По меркам человеческих женщин. Но мне хотелось иметь огромные. Такие, чтобы колыхались волной и подпрыгивали при ходьбе, как у всех моих знакомых орчанок.

Войдя во вкус, я перечисляла дальше:

– Мощные ноги. Мускулистые икры. Короткие пальцы и шея. Я высокая и крупная.

С каждым моим словом эльф на лежанке все больше горбился и мрачнел. Ну странный же!

– А еще у меня есть…

Я зажмурилась – эх, мечтать, так мечтать! – и с благоговением назвала главную гордость любой зеленой воительницы:

– …второй подбородок.

Это очень красиво, когда под основным, твердым, подбородком угадываются очертания другого, более мягкого. Но он не должен быть слишком большим и дряблым. Все хорошо в меру.

Несколько секунд я еще витала в своих фантазиях, представляя себя большой и могучей орчанкой, как командирша нашего отряда, у которой отбоя от женихов не было, затем печально вздохнула и перевела взгляд на пленника.

Тот сидел поникший и смотрел в одну точку.

– Эй, что с тобой? – я толкнула его в плечо.

– Ничего, – шепнул он убитым голосом.

– Доволен описанием? Что-нибудь еще хочешь узнать?

– Нет, – угрюмо ответил он.

– Ну и замечательно.

Я потрогала свой живот, плоский как доска, размышляя, как наесть жирка в нужных местах, и пришла к выводу, что никак: по крайней мере, никак на этом скудном походном пайке.

Кстати, о еде.

– Грибы ешь. Ничего другого все равно нет.

Пленник нащупал завязки мешка на своих коленях, распустил их и без особого интереса сунул руку внутрь. Палатка наполнилась запахом сушеных наскальников*. Зачерпнув горсть, эльф отправил несколько сморщенных коричневых кусочков в рот и принялся вяло жевать.

Из этих грибов мы варили чай, иногда перебивались ими, чтобы утолить голод, а в лучшие времена использовали грибную труху как дешевую приправу.

– Мерзость, правда? – улыбнулась я.

Пленник продолжал безучастно работать челюстями.

Я решила осмотреть его раненую ногу.

Банка с мазью-вонючкой, которой шаманка снабдила каждую из нас, лежала у выхода, чтобы смердеть подальше от постели. От целебного средства разило тухлыми яйцами, а по виду оно напоминало желтые сопли. Когда я откупорила крышку, эльф сморщил нос.

– Спокойно, сейчас я буду тебя лечить.

– От чего? – пленник перестал жевать.

– От аппетита, – хохотнула я и коснулась скользкими пальцами его распухшей синей лодыжки.

Раненый дернулся и задержал дыхание. Я старалась втирать мазь аккуратно, чтобы не причинить лишней боли.

– А ты добрая, – задумчиво шепнул дроу себе под нос. – Не такая, как эти твои…

Я вскочила на ноги, отобрала у него мешок с грибами и швырнула в угол палатки. Вслед полетела и банка с мазью.

– Замолчи. Такая. Именно такая. Как все.

Ну почему он постоянно пытается меня задеть?

Мой взгляд невольно упал на его пах. Палка в штанах пленника заметно натягивала ткань.

Вдруг меня осенило. Я сложила два и два. Странное поведение, пот на лбу, желание меня потрогать и этот холм между ног. Его опоили! Любовным зельем! Не знаю, зачем. Возможно, хотели поглумиться, посмотреть, как вражеский воин ползает у орчанок в ногах и весь трясется от похоти, умоляя поскакать на нем. Точно! Наверняка! Бедняга.

Раздражение как рукой сняло.

Я опустилась на шкуры рядом с эльфом и проникновенно зашептала:

– Кажется, я знаю, что с тобой. Почему ты дрожишь рядом со мной, краснеешь и так тяжко дышишь.

Дроу поднял на меня слепые глаза.

Я продолжила:

– Знаю, почему у тебя… ну… стоит.

Мужчина вздрогнул и накрыл ладонью пах, словно пряча от меня свое состояние.

– Знаю причину всего этого.

– Знаешь? – глухо переспросил он. На его лице промелькнула какая-то непонятная эмоция.

– Да. И помогу тебе с этим.

– Поможешь? – эльф тяжело сглотнул.

_________

Наскальники* – местная разновидность грибов, в изобилии растут на склонах скал.

__________

Дорогие читатели! Как вам история? Как вам орчанка в качестве главной героини?

Глава 2.4

– Знаю причину всего этого.

– Знаешь? – глухо переспросил он. На его лице промелькнула какая-то непонятная эмоция.

– Да. И помогу тебе с этим.

– Поможешь? – эльф тяжело сглотнул.

– Прямо сейчас я пойду к шаманке и попрошу у нее антидот, – я поднялась на ноги и решительно кивнула в подтверждении своих слов.

Почувствовав, что я встала, пленник поднял голову, и его размытый взгляд привычно устремился мимо меня.

– Зачем антидот?

– Как зачем? Чтобы избавить тебя от этой напасти?

Эльф сдвинул брови, как мне показалось, – озадаченно.

– Под этой напастью ты понимаешь… – Он пожевал нижнюю губу. – Разве от нее можно избавиться? Навсегда? Откуда у вас, орков, средство от исти…

– А ты считаешь нас недалекими дикарями? – уперла я в бока тонкие руки, которые мечтала накачать до волнистого рельефа. – Считаешь, что мы ни на что не способны и ничего не умеем?

Все расы почему-то видели в орках тупоголовых невежд. Стало обидно за свой народ.

– Ничего такого я не считаю. Просто… У вас же ее нет. Даже темные эльфы не могут… Как тогда вы…

О чем это он? Чего у нас нет? Мы что, по его мнению, хуже других?

– Все у нас есть! Ты просто ничего о нас не знаешь. Вы все – все! – и люди, и эльфы… Как это говорят? Во! Живете в плену предубеждений. А мы знаешь, какие? Мы ого-го!

Пленник слушал меня, приоткрыв рот.

Я перевела дух. Что-то разволновалась, пока доказывала, какие орки умные и крутые. Аж вспотела.

– Ладно, – мой взгляд скользнул к пикантной мужской проблеме. – Пойду за антидотом. Чтобы ты не мучился. И не мучил меня. А то еще потеряешь над собой контроль и начнешь приставать ко мне.

Дроу опустил голову. Пока я шла к выходу, он молчал, но, только собралась откинуть полог, неуклюже вскочил на ноги и закричал:

– Нет! Я не хочу! Не хочу никакого антидота! Хочу сохранить истинность.

Что такое истинность? Похоже, эльфийским я владела хуже, чем полагала, ибо последнее слово оказалось мне незнакомо. Не получилось мысленно перевести его на свой родной язык.

Шумно дыша, пленник на нетвердых ногах двинулся в мою сторону, как будто хотел меня остановить.

– Я все обдумал и решил, что не хочу избавляться от этой, как ты выразилась, напасти. Я, конечно, не ожидал такого, но… Внешность не главное. Пусть ты зеленая и… огромная, я привыкну. Наверное. Надеюсь. После стольких лет ожидания и одиночества я согласен даже на орчанку. Тем более все равно буду желать тебя, как бы ты ни выглядела.

Пока этот болезный толкал свою оскорбительную речь, из моих зеленых ушей все активнее валил пар.

Все, что он сказал, я у себя в голове перефразировала так: пусть ты и страшная, я все равно с тобой лягу, потому что никто другой на меня не позарился, а любовное зелье не даст мне стошнить в процессе.

Ну спасибо. Приятно до невозможности.

Когда слепой мерзавец приблизился, я изо всех сил толкнула его ладонями в грудь. Тот неловко взмахнул руками, шагнул назад и, оступившись, шлепнулся на свой эльфийский зад.

– Сиди здесь! – прорычала я, вылетев из палатки.

Внутри все кипело. Сердце грохотало в ушах, лицо горело от прилившей крови. Пытаясь, остудить щеки, я прижала к ним ладони, и те показались мне ледяными.

Гадкий червяк! С чего он вообще взял, что я соблазнюсь на его серые лысые телеса? Слишком много чести!

Чтобы пленник не сбежал, я окружила палатку стеной магического пламени. Языки огня танцевали, облизывая ночной воздух. Волшебный костер не дымил, не мог разгореться и перерасти в пожар, но пройти сквозь него было нельзя – разве что, в качестве праха.

Закончив колдовать, я устремилась к шатру на краю лагеря. Там обитала наша шаманка Зьярх. На входе ее жилище украшали колокольчики, звенящие на ветру, ожерелья из птичьих перьев, костей мелких животных и зубов крупных хищников. В отличие от колокольчиков, ожерелья на ветру не звенели, но мерно покачивались, а перышки трепетали, словно их трогали невидимые пальцы.

Сквозь щель в пологе из палатки в степную ночь лился теплый оранжевый свет и доносился пряный запах трав.

– Зьярх, это Ньол, – с этими словами я откинула тряпку, что закрывала вход.

Сидя на шкурах, шаманка нанизывала деревянные бусины на нитку, делая очередное украшение для дома или себе на шею.

– Ньол, – кивнула она, не отрываясь от своего занятия. – Зачем явилась?

Зьярх отличалась от других орчанок нездоровой худобой и некой сухопаростью. Она объясняла это тем, что во время колдовских обрядов общается с духами степи, а те высасывают соки из ее тела.

– Скажи, у тебя есть средство, которое может очистить кровь от любовного зелья?

Когда я говорила с шаманкой, толстое золотое кольцо в ее носу притягивало мой взгляд.

– Зачем тебе такое средство? – прищурилась Зьярх.

– Надо.

– Надо – это не ответ. – Еще одна красная бусинка скользнула по нитке и с глухим стуком ударилась о желтую подругу.

Я переступила с ноги на ногу.

– Кто-то опоил моего пленника. Он не в себе.

– И что с того? – шаманка хмыкнула и встряхнула в руке будущее ожерелье.

– Он мне мешает.

– Избей его, чтобы вел себя тихо. Или овладей им, если находишь его привлекательным. Или привяжи к столбу снаружи.

Совет про столб сначала показался мне заманчивым, но затем я сообразила: за ночь кто-нибудь обязательно воспользуется добычей, брошенной без присмотра, а первые рассветные лучи превратят пленника в обгоревший труп. Рядом нет ни клочка тени, чтобы спрятаться от солнца.

– Просто дай мне антидот, – попросила я.

– Нету у меня антидота. И любовного зелья нету. Вот что я тебе скажу: вряд ли твоего пленника кто-то опаивал. Приглядись к нему повнимательнее. Может, он сам по себе такой чудной.

Всем своим видом шаманка давала понять, что на этом разговор окончен и мне пора на выход, но я стояла у нее над душой, и в конце концов Зьярх со вздохом отложила недоделанные бусы в сторону.

– Вот же упрямица. Ладно, пойдем, посмотрю на твоего одурманенного пленника.

Глава 3

Еще издали я заметила, что упрямый эльф пытается пройти сквозь стену наколдованного огня вокруг палатки. Его темная фигура мелькала за языками пламени.

– Не смей! Сгоришь! – закричала я и со всех ног бросилась к ушастому смертнику.

Зьярх осталась где-то позади. Я отметила это краем глаза и сразу о ней позабыла. Все мои мысли занимал слепой придурок, задумавший побег.

– Там огонь! Огонь! Ты что, не видишь? – орала я, задыхаясь от взятой скорости.

Разумеется, не видел, но не мог не чувствовать жар костра и его укусы, когда с упорством безумца совал пальцы в преграду из пламени.

И на что только надеялся? Неужели наощупь искал в этой огненной стене брешь?

Колдовать я начала набегу и потратила добрую половину оставшейся во мне маны, чтобы скорее потушить костер и спасти проклятого идиота.

Там, где пылал огонь, на земле осталась черная выжженая окружность. Ощутив, что препятствия больше нет, пленник перешагнул полосу свежего пепла и попал прямо мне в руки.

В бешенстве я схватила его за плечи и зашипела, словно настоящая кобра:

– Ты что не понял, здесь был огонь!

На сером лице эльфа читались паника и отчаяние.

– Я понял.

– Тогда зачем пытался сбежать?

– Я не пытался сбежать, а хотел тебя остановить. Не смей лишать меня истинности. Это мое законное право. Я долго ждал и заслужил.

Опять он нес какую-то белиберду. Еще и тараторил так невнятно и сбивчиво, проглатывая звуки и окончания слов, что я ничегошеньки не понимала.

– Что происходит? – раздался за спиной спокойный голос шаманки.

Я услышала ее приближающиеся шаги по сухому песку и почувствовала, как мышцы пленника под моими пальцами напряглись.

– Я не дам лишить себя истинности, – заявил мужчина, решительно выпятив подбородок.

– Что он сказал? – спросила шаманка, встав рядом со мной. Эльфийский она не знала, всеобщим не владела тоже. Пришлось говорить с ней на орчанском.

– Сказал, что… – я всмотрелась в лицо пленника. Мутная пелена на его глазах истончилась, и теперь сквозь нее угадывались неестественно широкие зрачки и желтая радужка. – Он не хочет пить антидот. Ему нравится быть под воздействием любовного зелья.

– Извращенец, – сплюнула на землю шаманка.

– О чем вы говорите? Переведи мне! – потребовал дроу.

Ага, щаз. Буду еще утруждать себя!

Я подтолкнула свою ушастую проблему к палатке, досадуя на то, что заметно истощила внутренний магический резерв.

Втроем мы залезли под крышу моего походного жилища и устроились на шкурах, потому что сидеть было не так тесно, как стоять.

– Почему он не хочет помощи? – спросила я на родном языке. – Почему отказывается от антидота?

– Может, у него беда с этим делом? – кивнула на пах пленника шаманка. – Может, дружок у него в штанах всегда вялый, а тут встал, стоит крепко, не падает. Он и обрадовался.

Я покосилась на эльфа с долей брезгливости. Быть ущербным ниже пояса для мужчины – большой позор.

– О чем вы говорите? – не унимался пленник. Теперь он перешел на всеобщий, видимо, надеясь, что его поймет и просветит неизвестная орчанка, раз уж я упрямо отмалчиваюсь.

– Дай-ка нож, Ньол – попросила Зьярх.

Я не стала задавать лишних вопросов и протянула ей один из своих легких метательных клинков.

Сухие костлявые пальцы шаманки кольцом сомкнулись на запястье эльфа. Тот вздрогнул и попытался выдернуть свою руку из ее хватки, но я рявкнула:

– Сиди тихо!

Сидеть тихо пленник не собирался. Послушным зайкой он явно не был и таки отобрал у Зьярх свою серую конечность, правда, после секундной заминки. Этой заминки хватило, чтобы старая орчанка успела полоснуть ножом по его запястью.

– Что вы задумали? – вскочил на ноги дроу. – Я запрещаю вам трогать мою истинность! Не смейте! Это дар Великой Паучихи! Даже если этот дар – проклятие, он мой.

– Какой дерганный, – покачала головой Зьярх и слизала кровь с лезвия.

Несколько раз причмокнув губами, она вынесла вердикт:

– Нет в его крови никакого любовного зелья. Чистый он.

– Что она говорит? – повторял этот серый попугай.

Удивительно, но, несмотря на явную нервозность своего хозяина, дружок в штанах и не думал опадать. Ничто на него не действовало – ни время, ни сильные эмоции. Поразительная стойкость.

– Если это не любовное зелье, почему тогда… – взглядом я показала на бугор в паху пленника.

Шаманка пожала плечами и хохотнула:

– Приглянулась ты ему сильно.

Я скривилась.

– О чем вы говорите? – все сильнее нервничал дроу.

– Или его возбуждает плен, – предположила Зьярх. – Слышала, что темные эльфы любят боль. Намеренно ищут женщин, которые будут их бить и унижать.

– Вот извращенцы!

– Ага.

– Какие-то эти эльфы больные.

– Точно.

– Говорите на всеобщем! – со злостью процедил пленник. Он стоял у выхода из палатки и вертел головой, ориентируясь на звуки наших голосов.

– Причем и светлые, и темные, – заметила я, и шаманка согласна закивала.

Ходили слухи, что целомудрие светлых эльфов граничит с абсурдом. Что они даже голые кисти рук никому не показывают, считая это страшным развратом. А у темных другая крайность – у них, как выяснилось, стоит на плетку и цепи. Фу. Мне резко расхотелось оставаться с этим ненормальным наедине в тесной палатке.

– О! – моя собеседница вскинула вверх указательный палец, как если бы внезапно кое-что вспомнила. – Есть еще одно объяснение его странностям. Я слышала, что у каждого темного эльфа есть пара, ниспосланная ему богами. Избранница. Женщина, которую они выбирают себе раз и на всю жизнь, чтобы она била их и унижала.

Била и унижала? Да у этих серых ребят с головой явные нелады! А еще про нас, орков, что-то говорят. Тем временем наши семьи, в отличие от их, нормальные. Наши жены детишек рожают, а не плетками машут.

– У них к этим женщинам… ну, которые избранницы… мощнейшая тяга, зов плоти. Они называют это… – Зьярх напряглась и выдавила из себя на ломаном эльфийском: – Ирвствинность.

Где-то я уже слышала это слово. А не его ли мой пленник сегодня повторял раз за разом?