Текст книги "Поцелуй Скорпиона"
Автор книги: Анна Михалева
Жанр:
Крутой детектив
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)
– Лера, – осторожно позвал Егор и тронул девушку за плечо.
Ее тело покачнулось и отшатнулось к двери.
– Лера, что с тобой, детка? – испугался Каменев и, схватив ее за руку, потянул к себе.
Она послушно привалилась к нему, не проронив ни слова. Он взял ее за подбородок, поднял лицо к свету и вскрикнул, наверное, столь же театрально, как вскрикивали дамы в прошлом веке перед тем, как упасть в обморок.
Глаза Леры были закрыты, нижняя губа припухла и отвисла, приоткрыв белые зубы, со щек исчез розовый румянец, скулы отливали могильной серостью. Он провел рукой по ее щеке, ощущая, как холодна ее кожа, и оставляя на ней красный, кровавый след. Увидев, что перепачкал ей лицо, Егор испуганно уставился на свою руку. Она была в крови. Крупная и густая капля скатилась по его пальцу на ладонь. Он суетливо откинул девушку на спинку кресла и принялся осматривать ее. Тут, к своему ужасу, он обнаружил, что ее куртка и рубашка намокли от крови. Но это было еще не все. Кровь растеклась по кожаному сиденью, образовав небольшую лужицу на стыке со спинкой.
Он снова схватил девушку за плечи и затряс, бормоча какие-то нелепые уговоры, пытаясь оживить ее. Потом, выбившись из сил, отпустил. Она безвольно откинулась на спинку сиденья и замерла, запрокинув голову. Он закрыл лицо ладонями, не зная, что ему делать. Он все еще не верил, что ее больше нет, что рядом с ним всего лишь ее мертвое тело, пока еще так похожее на живое. Тупая боль пронзила его где-то в боку, словно это его прострелила чья-то пуля. Он отвернулся, чтобы не видеть ее лица, облокотился на руль и глухо зарыдал.
*
Каменев сидел в тишине и не мигая смотрел на проносящиеся перед лобовым стеклом капли. Он не шевелился. Рядом с ним так же тихо и неподвижно сидела Лера. Разница была только в одном: он пока еще дышал, а она уже нет. И он очень хотел, чтобы было наоборот, но не мог исправить сложившегося положения. Мимо машины быстро прошла какая-то парочка. Они семенили, накрывшись одним плащом и тесно прижавшись друг к другу. Их мимолетное появление вывело Егора из транса и заставило задуматься. Он не мог сидеть здесь вечно. Леру нужно отвезти… Но куда, собственно?! В морг? При слове «морг» Каменева передернуло, он покосился на Леру, и его передернуло вторично. Нет, туда он ее не повезет. Отнести ее в квартиру? Зачем? Соблазнительно, конечно, надеяться, что утром она проснется, встанет с кровати и как ни в чем не бывало пойдет на кухню готовить кофе. Егор поморщился. Ему стали противны собственные рассуждения. Больше всего в них было цинизма – цинизма от бессилия, цинизма от тупого помешательства. Он сжал руль, с удовлетворением услыхав, как заскрипела на нем кожаная обивка.
В этот момент дверь Лериного подъезда открылась, и на улицу выскочил огромный пятнистый дог. Помотав брылами, он устремился к кустам. Каменев замер. Вслед за собакой вышла и ее грузная хозяйка.
Она нерешительно потопталась, зачем-то высунула руку под ливень, и, видимо удовлетворившись, что низвергающаяся с неба вода не плод ее воображения, крикнула в ночь дрожащим голосом:
– Крошка! Где же ты, радость моя? Ко мне!
Радость пухлой женщины носилась где-то поблизости с Егоровой машиной. Каменев слышал, как дог пыхтит в темноте. Пыхтение это неумолимо приближалось и наконец материализовалось в виде огромной бело-черной морды с раскрытой розовой пастью, которая уставилась в салон «Ауди» через боковое стекло.
– Пошел вон! – зло шепнул Каменев.
Собака испуганно отшатнулась от машины, потом пришла в себя и рявкнула. Егор вздрогнул, прижался грудью к рулю, не зная, что ему делать. Не хватало, чтобы эта женщина увидела в салоне Леру. Дог гавкал, прискуливая, прогибал спину и хотел играть. Егор затаился. Обнаглев, пес наскочил на бампер машины передними лапами и, победоносно возвысившись, огласил двор раскатами заливистого лая, переходящего в надрывное хрюканье.
– Да что ты в самом деле! – не выдержала хозяйка. – Фу! Фу, я тебе сказала! Фу, Крошка!
Она презрела дождь и решительными шагами направилась к машине. Руки Каменева дрогнули, он не понял, как завел мотор, как надавил на педаль газа и вылетел из двора.
*
Очень быстро он очутился на проспекте Мира. Желтые фонари разгоняли ночную непогодь, разливая теплый свет по тротуарам и весело играя радужными бликами на крышах и капотах проезжающих автомобилей. Машин было мало, прохожие вообще не встречались, город уже засыпал под размеренный стук падающих с неба капель. Егор ехал медленно, старался не нарушать ни одного правила, чтобы, не дай бог, его не остановил нечаянно встрепенувшийся от дремы гаишник. Мотор «Ауди» слегка фыркал по понятной только ему одному причине. Это обстоятельство злило Каменева. Мало того, что он понятия не имел, куда ехать и зачем, так и с мотором того и гляди приключится какая-то дрянь! Он мельком взглянул на сидящую рядом Леру, и тут нервы его окончательно вышли из-под контроля. Его снова затрясло, живот свело в области желудка, в ушах зашумело, глухо и назойливо, а перед глазами замелькали белые точки, грозя превратить освещенный проспект в мутное видение. Он резко мотнул головой, но не смог привести себя в норму. Лера мирно покоилась на соседнем сиденье. По ее бледному лбу, по мокрым волосам цвета спелой пшеницы пробегали желтые волны фонарного света. На мгновение ему показалось, что она дышит. Он отвернулся и упрямо уставился на дорогу. Очнулся, только когда впереди уже темнел горизонт. Москва заканчивалась, уходя Ярославским шоссе к далекому Северу. Казалось, что там, в черной дали, дорога просто обрывается, упершись в двери Ада. Зачем он туда едет? Зачем он вообще куда-то едет? Последний светофор у выездного поста ГАИ мигнул ему зеленым глазом и переключился на красный. Каменев послушно затормозил. Мотор тут же заглох. «Вот! – подумал он. – Только это мне сейчас и нужно!» Он повернул ключ в замке зажигания, но ничего не произошло. Мотор заснул, и, видимо, надолго. Начиная злиться, Егор вцепился в головку ключа онемевшими пальцами, вращая его из стороны в сторону. Но машина упрямо безмолвствовала. «Надо успокоиться!» Он прижал ладони к лицу и закрыл глаза, чувствуя, как собственное сердце колотится о ребра с неистовой силой. Каменев глубоко вздохнул, медленно повернул ключ – тот же немой результат. В сердцах он саданул ладонями по рулю и выругался: «Чертова колымага!» В этот момент светофор переключился на зеленый. Егор даже не пытался осознать свое положение. Что тут осознавать! В салоне его находилась мертвая девушка, а он застрял у поста ГАИ! Тут, как говорится, вопросы излишни. Помощи он попросить не может, в моторе машины, к сожалению, он тоже ничего не понимает. Справа его осторожно объехал синий «жигуль». Шофер в машине, показавшийся ему на удивление знакомым, даже не глянул в его сторону, надавил на газ и быстро умчался. А он остался стоять под ненавистным светофором. «Что могло произойти с мотором?» – попытался поразмыслить Каменев, хотя знал: что бы там ни произошло, он все равно не узнает. В отличие от остальных мужчин, он даже в детстве не проявлял тяги к механизмам. Когда все его одноклассники и дворовые приятели занялись ремонтом мопедов, он предпочел углубиться в книги и разучивать бальные танцы. Кто бы мог подумать, что не пройдет и двух десятков лет, как он будет клясть себя за такую неосмотрительность. Какой прок от его познаний в литературе и истории искусств теперь, под отвратительным ночным дождем. «Если я выпутаюсь из этой проклятой передряги, обязательно стану самым лучшим механиком!» – пообещал он и снова крутанул ключ в замке зажигания. Не подействовало. «Ладно, – устало согласился Егор, – изучу все, что можно по этому вопросу, стану узнавать марки машин по запаху из выхлопной трубы!» Он снова сделал попытку пробудить к жизни свой автомобиль. Видимо, тот не поверил. Мотор упрямо не заводился. «К чертям собачьим!» – выругался Егор и зло уставился прямо перед собой. Вместо мокрого стекла он видел свои воспоминания. Картинки мелькали перед глазами, улетая в ночь, смешиваясь с дождем. «Я все еще люблю тебя…» – звучал голос Леры. Он видел ее улыбающуюся, грустную, сердитую. Ее глаза: то светло-зеленые, то светящиеся, бездонные, то непроницаемые, холодные. Ее мягкие ямочки на щеках. Неожиданно, словно посланные свыше, в памяти всплыли слова, сказанные ею совсем недавно: «Я должна знать, что ты выполнишь все, о чем я тебя прошу. Я должна знать: что бы ни произошло, ты притащишь Бодрова, Семина и Климова в гостиницу «Украина», в номер 412 к семи утра! Обещай мне, иначе я сойду с ума». Егор вздрогнул. Как он мог забыть о ее последней просьбе! Если это было так важно для нее, как он мог забыть! Какое он имел право расслабляться, ведь она предупреждала, «что бы ни случилось»! Он должен это сделать, он должен доставить трех означенных мужиков на встречу с Игнатовым. Потом он подумает, что делать с телом Леры, потом он умрет от горя, потом… А что сейчас? Он посмотрел на Леру. Девушка неподвижно сидела в соседнем кресле. Ее бледное лицо, окутанное желтым облаком фонарного света, казалось загорелым, пушистые ресницы бросали длинные игольчатые тени на персиковые щеки. Егор вздохнул и осторожно отворил дверь машины. Капли дождя полоснули его холодом по лицу. «Была не была. – Отчаявшись, он открыл капот и вышел на улицу. – Возможно, поможет метод тыка?» Он поднял крышку капота и тупо уставился на внутренности своего железного коня. Увиденное моментально привело его в отчаяние. Он аккуратно взял пальцами один из проводков, легонько дернул его и, поняв, что тот прикреплен туда, куда нужно, и отрывать его не стоит, отпустил. Тут краем глаза он заметил, что дверь в низком здании поста ГАИ отворилась, из него показалась фигура в форменном плаще и направилась прямо в его сторону. Каменев затрясся, пытаясь сообразить, стоит ли ему бежать, и если да, то куда. Если представитель власти обнаружит в салоне машины Леру, то Егор не сможет выполнить ее последнюю просьбу. Трудно же сводить людей, сидя в КПЗ. Он приказал себе успокоиться. К его великому удивлению, мозги моментально прояснились. Гаишник был уже в пятидесяти шагах от «Ауди». У него оставалось совсем немного времени. Егор быстро снял с себя намокший пиджак, вытер руки о его подкладку и стремительно юркнув в салон, укутал им Леру. Он вытащил платок из кармана, махнув им по мокрому крылу машины, он вытер кровь с ее лица и расположил ее тело на сиденье так, чтобы оно приняло естественную позу. Конечно, если гаишник вздумает лезть в салон и стаскивать с незнакомой девушки пиджак, которым она укрыта, то Егору уже ничего не поможет. А с улицы Лера выглядела вполне живой и вряд ли могла вызвать какие-нибудь подозрения. Он закрыл дверь с ее стороны и выжидательно взглянул на приближающегося гаишника.
Тот оказался молодым парнем, с большими карими глазами и темными усиками, под которыми топорщились пухлые губы. «И не подумаешь, что он способен махать жезлом и садистски штрафовать», – подумал Егор.
– Майор Прохоров! – крикнул гаишник. – Чего стоим?
– Спросите у этой чертовой груды железа, – Егор вяло махнул рукой на крышку капота.
– Понимаю, – тот кивнул головой и улыбнулся, – ваша речь выдает некоторую раздраженность.
– Пытаюсь сдерживаться. – Егор хмуро усмехнулся.
– Понимаю, – повторил майор. – Документы есть?
– Думаете, поможет?
– Мотору – вряд ли, а вам – определенно.
– Хорошо. – Каменев послушно достал права и техпаспорт из заднего кармана джинсов.
Прохоров изучил документы, повернувшись к фонарю, потом вернул:
– Что же вы, господин Каменев, садитесь за руль, а как справиться со своим стальным другом, не знаете?
Егор молча сунул документы в карман и пожал плечами.
– А кого везете? – неожиданно спросил майор.
Егор почувствовал укол в области сердца и, ощутив мгновенную слабость в коленях, поднял голову на своего мучителя. Тот смотрел на лобовое стекло, потом перевел равнодушный взгляд на него и сам ответил:
– Жена?
– Да, – выдохнул Каменев с облегчением и кивнул для верности.
– Ага, так я и поверил. – Прохорову очень понравилась собственная шутка.
– Документы дома забыл.
– Ну, мы же не в ЗАГСе, – совсем развеселился майор. – Злится, наверное?
– Пока нет, но, если ее разбудить. – Егор нарисовал на губах горькую усмешку, призвав на помощь все свое мужество. Врал он от отчаяния. – Плохо себя чувствует, второй месяц беременности. Вот потребовала отвезти ее на дачу к родителям. Уснула по дороге, а я боюсь шелохнуться. Знаете, какие нервные женщины в этот период. Тут этот мотор, чтоб его…
– Ну, – Прохоров даже причмокнул, – мне ли не знать! Только я первый раз вижу, чтобы жены так командовали мужиками в иномарках.
– Что мы, не люди, что ли! – очень правдоподобно возмутился Каменев.
Майор понимающе кивнул и деловито заглянул под крышку капота.
– У меня жена полгода как родила, но я до сих пор помню этот ад, – донесся его голос. – В пять утра будит меня – хочу черешни. А мне в семь на пост. Я говорю, где ж я тебе черешню найду в пять утра. Да еще зимой! А она в слезы – ты меня не любишь! Ну, и все такое. Я с тех пор черешню на дух не переношу.
– Ну, из-за одной-то ночи…
– Какой там одной. – Прохоров вынырнул из-под крышки и грустно посмотрел на Каменева, – каждое утро, ровно в пять, как штык, – хочу черешни! Так до самых родов! Когда вижу эту самую черешню, у меня во рту такой привкус неприятный, словно по морде кто заехал. До сих пор!
– Н-да, – Егор почесал затылок.
– Так что готовься, друг. Не черешня, так еще что-нибудь. Женщины, они такие… – майор снова скрылся под крышкой капота, минут пять ковырялся в проводках, потом приказал, не поднимая головы: – Попробуй-ка.
Егор метнулся за руль, крутанул ключ зажигания. Мотор молчал.
– Давай еще, давай, не останавливайся! – донеслось до него. Он послушно последовал совету. На пятый раз мотор чихнул и заурчал сытым котом. Каменев поспешно вылез из машины.
– Не проснулась? – участливо осведомился Прохоров, потирая руки.
– Прямо не знаю, как вас благодарить! – выдохнул Егор, изготовившись расцеловать неожиданного спасителя.
– Ладно, – тот великодушно отмахнулся и хлопнул крышку капота на место. – Я тоже водитель… и отец. У тебя еще много чего впереди, поверь мне.
– Как вы думаете, сколько я должен вам заплатить? – Егор лихорадочно полез в карман.
Майор поморщился и, усмехнувшись, хлопнул его по плечу:
– Признаюсь, хотел поначалу состричь с тебя по полной программе… А теперь не возьму ни копейки. Не знаю, почему-то самому приятно.
– Воздастся вам за вашу доброту! – заверил его Каменев.
– Надеюсь. – Прохоров отступил от машины и помахал рукой.
Егор шагнул в салон и захлопнул дверь, чувствуя невыразимое облегчение. Он помахал гаишнику в ответ и, нажав на педаль газа, тронулся наконец с места.
*
Егор подъехал к дому, тому самому своему дому, в котором не был уже несколько дней. Припарковав машину прямо у подъезда, он заглушил мотор и, облокотившись на руль, опустил голову. Ему необходимо переодеться. Он весь в крови. Ему нужно узнать, где искать Климова и Бодрова. Где искать Семина, то есть собственного тестя он, слава богу, знал. В конце концов, он должен подумать. Так, чтобы ничего не напоминало о трагедии. Его мозг должен быть свежим, не затуманенным воспоминаниями. В Лериной квартире, где каждая пылинка еще хранит в себе их короткое счастье, он вряд ли сможет размышлять о предстоящем деле. Он примется шататься из стороны в сторону, слушать тишину и пялиться в темное окно, ожидая чуда. А он просто обязан за считанные часы, да нет, уже не часы, а минуты разработать хоть мало-мальски пригодный план, как завлечь Семина, Климова, а главное, абсолютно незнакомого ему Бодрова в гостиничный номер. И успеть он должен к утру. Каменев посмотрел на часы. Стрелки показывали без пятнадцати два. А ему-то казалось, что прошла целая вечность. «Господи, какая же длинная ночь!» Он хотел было встать, но тело его превратилось в ватный непослушный ком. Он сгорбился под усталостью, как-то сразу навалившейся на его плечи. Егор почувствовал себя дряхлым старцем, которого накрывает своим темным покрывалом долгожданная смерть. Бросив взгляд на мирно сидящую Леру, он, кряхтя, выкарабкался из машины, добрел до своей квартиры. Лифт вызывать не стал. Скорее по привычке, чем из желания размять суставы, ведь Лера жила на третьем этаже, и лифт в ее доме постоянно был сломан. «Как быстро привыкаешь, – невесело усмехнулся Каменев, ступая на свою площадку. – А это что за черт?» Дверь его квартиры опять была приоткрыта. Из нее сочился свет. «У кого-то появилась дурная привычка шататься ко мне в гости в мое отсутствие!» – прорычал Егор. Он достал из-за пояса пистолет и снял его с предохранителя. Потом осторожно толкнул дверь. Та мягко отворилась. Он заглянул в прихожую, но не увидел непрошеного посетителя. Однако в квартире ощущалось чье-то присутствие. Каменев почувствовал, как злая дрожь пробежала по спине, как зачесались кончики пальцев, сжимающих пистолет. Сейчас он был готов выстрелить. Он напрягся, пружиня, ступил через порог и присел, прислушиваясь. Ему показалось, что кто-то, находящийся до этого в спальне, теперь быстро шел по коридору прямо к нему. Каменев прижался спиной к стене и облизал пересохшие губы. Пистолет в его руке подрагивал, он вытянул его перед собой и изготовился нажать на курок. Шаги приближались. По виску Егора скатилась капля холодного пота, он услыхал, как стучит его сердце, и схватился за правую руку, сжимающую пистолет, левой. Из-за поворота стремительно вышла стройная фигура. Егор охнул, едва успев опустить пистолет, ноги его подкосились. Обессиленный, он сполз по стене на пол.
– Боже мой, – промямлил он. – Марина?! Что ты тут делаешь?!
Она стояла над ним, засунув руки в задние карманы новеньких джинсов от Версаче. В ее горделивой осанке без труда читалось надменное удивление, глаза ее метали молнии. Каменеву показалось, что запахло серой.
– А ты как думаешь? Что я могу делать в собственной квартире?! – Она извлекла руки из карманов. – Я тут живу!
Егор медленно поднялся, цепляясь пальцами за шершавые обои.
– Что это?! – Марина развела руками и гневно взглянула на мужа. – Я хотела бы знать, что тут творится?! – Она указала в сторону гостиной, которая хранила следы недавних обысков. Каменев так и не удосужился навести хотя бы видимый порядок. Честно говоря, за всеми своими приключениями Егор совершенно забыл о том, что жена когда-нибудь появится здесь и, возможно, устроит скандал. Пока он жил у Леры, он окончательно выпустил из виду, что женат на Марине. И вот теперь она напомнила о себе, как и положено, в самый неподходящий момент.
– Только не сейчас, – пробормотал он и поплелся в гостиную. – Еще и ты! Я просто не переживу.
– Ну, конечно! – Она энергично последовала за ним, не давая ему возможности перевести дух. – Прости, что не смогла тебя найти, чтобы предупредить! Между прочим, я звонила. И домой, и на работу, и на мобильный. Что случилось?! Почему у тебя рубашка в крови? Это твоя или чужая?
Егор тяжело плюхнулся на диван, который недавние непрошеные визитеры зачем-то отодвинули от стены. Егор подпер голову рукой, в которой все еще держал пистолет.
– Я мог тебя застрелить, – тихо посетовал он.
– Да?! Это что, сожаление?! – Она встала над ним и снова сунула руки в карманы.
Каменев посмотрел на нее снизу вверх:
– Хорошо выглядишь.
– Плевать! – Она тряхнула темными волосами, приоткрыв яркие точки бриллиантов в ушах. – Не надо мне зубы заговаривать. Я знаю, что прекрасно выгляжу! Что случилось с моей квартирой?!
Егор молчал, разглядывая ее. Он думал о том, какой красивой и неземной девушкой была Лера. А Марина… У Марины высокий лоб, прямой нос, прямые волосы. Ее фигура безукоризненна – стройная, грудастая, длинноногая. Вся она – от макушки до кончиков изящных пальцев – воплощение вкуса и стиля. И все-таки ей никогда не дотянуться до Леры. Лера была совершенством. Та Лера, которая сняла парик и сексуальные шмотки, нацепив привычные потрепанные джинсы и свитер до колен. Та девушка, чьи волосы цвета спелой пшеницы падали на плечи неровными прядями, а глаза лучились потаенной зеленью лесного озера, в котором купалось солнце. Девушка с мягкими ямочками на щеках и большими пухлыми губами. Для него она стала воплощением настоящей красоты, по-детски милой и одновременно по-женски чувственной. И сейчас ее образ маячил перед его глазами, словно она стояла перед ним вместо Марины. Почти бессознательно он протянул свободную руку и дотронулся до жены. Но тут же ощутил леденящий холод чужих пальцев и, вздрогнув, отстранился.
– Итак, я жду! – прозвучал ее голос.
– Оставь ты меня в покое! – неожиданно разозлился Каменев и, резко поднявшись, отошел к окну.
– Что?! – услышал он за спиной. – Что я должна сделать?! Мало того, что меня никто не встретил, я прихожу в квартиру, вижу ее в состоянии первобытного хаоса…
Он порывисто обернулся:
– Слушай, тут такое произошло, пока тебя не было, что разграбленная квартира просто мелкая неприятность по сравнению со всем остальным!
Губы ее затряслись.
– Что-нибудь с папой?
– Да все нормально с твоим папой, – раздраженно отмахнулся Егор. – Пирует в ресторане.
Она тут же успокоилась и, задумавшись на мгновение, изрекла:
– У меня дебильный муж, который появляется с пистолетом и просит не задавать лишних вопросов. Что это еще такое?..
Егор снова посмотрел на нее. На этот раз с вызовом. С таким вызовом в глазах, что она растерянно затихла.
– Марина, давай разведемся, – тихо предложил он.
– Ну… – выдохнула она и покосилась на пистолет в его руке.
Каменев проследил за ее взглядом и смутился:
– О, извини. – Он быстро засунул оружие за пояс. – Теперь мы можем поговорить?
– Я только этого и жду. Объясни, пожалуйста, что же здесь произошло?
– Просто я так больше не могу. – Егор проговорил эти слова, не отводя взгляда от ее черных глаз. Увидел, как они сощурились. На лбу Марины образовалась глубокая поперечная морщина.
– У этого «не могу» есть имя? – ехидно спросила она.
– Теперь уже неважно… – он потер виски. – Не понимаю, почему это вдруг тебя заинтересовало. Ты же только что вернулась от любовника?
– Слушай, – зло усмехнулась она, – ты придурок или окончательно болен? Посмотри вокруг! – Она обвела царящий в комнате бедлам широким жестом. – Я приезжаю в квартиру, от которой остались одни фотографии на полу, а мой благоверный начинает плести какую-то ерунду! По крайней мере, я должна знать, что тут случилось, как, по-твоему?!
Егор согласно кивнул.
– Так какого же черта ты заговариваешь мне зубы?!
– Нас ограбили.
– Да?! – Она задохнулась от гнева. Заходила по гостиной взад-вперед. Потом внезапно остановилась и строго посмотрела на него. – А почему ты таскаешь оружие?
– Это мое дело.
– Дебил! – воскликнула Марина. – Ты же чуть было меня не пристрелил! Да я…
Договорить она не успела, потому что в проеме двери появилась плотная фигура Гриши Вульфа. В вытянутых вперед руках он держал пистолет и лихорадочно водил им из стороны в сторону, целясь то в Егора, то в Марину.
– Ты хотела знать, почему я ношу с собой оружие? – ехидно переспросил ее Каменев и указал рукой на Гришу. – Вот почему!
– Так-так-так, вечеринка, значит? – ухмыльнулся тот и опустил руку с пистолетом. – Не успел распрощаться с Лерой, как завел себе другую?
– Поняла! Значит, ее зовут Лера, – кивнула Марина.
– Звали, милашка! – поправил ее Вульф.
– Так это ты стрелял?! – выдохнул Егор. Раньше он как-то не успел задать себе вопрос, кто мог убить Леру. Он был слишком поглощен своим горем. Теперь же пальцы его ослабли, он схватился рукой за голову. – О господи!
– Так ты хочешь развестись со мной из-за мертвой девицы? – насмешливо переспросила Марина.
– О господи! – снова промычал Егор, чувствуя плотный ком в горле и жжение в глазах.
– Что с тобой, а? – поинтересовался Гриша.
Каменев сжал зубы, желваки его заходили ходуном. Он снова выхватил пистолет и нацелился на Вульфа, но из-за слез, заливавших глаза, почти ничего не видел. Его пошатывало, и он водил дулом из стороны в сторону.
– А что я должен был делать, а? – воскликнул Гриша и развел руками. – Я же говорил, что она подставит. Она бы меня подставила!
– Ты кретин ненормальный! – прорычал Егор. – Ты хоть понимаешь, что такое убийство?!
Вульф неопределенно хмыкнул и нацелил дуло своего пистолета на Каменева. Они бы убили друг друга прямо сейчас, но между ними стояла Марина. Видимо, из этических соображений мужчинам не хотелось убивать эту женщину.
– Зачем, – простонал Егор, – зачем ты убил Леру?
– Если б только ее, – загадочно ответил Гриша, – я еще и Бодрова шлепнул… Правда, случайно…
Наглость противника придала Каменеву сил. Он выпрямился, зажмурился и мотнул головой, разгоняя мешающие слезы.
– Я тебя сейчас убью! – твердо заключил он.
– Девушка, отойдите, пожалуйста, – вежливо обратился Вульф к Марине, – дайте ему возможность меня убить.
– Между прочим, мой муж окончил военное училище, – ехидно заметила Марина и сделала шаг в сторону.
– Стой на месте, сука! – тут же заорал Гриша и принялся лихорадочно переводить ствол пистолета, целясь то в нее, то в Егора. Насмешливый тон исчез. – Все равно я собирался тебя пристрелить, Ромео, – зло прошипел он, – а ты, оказывается, еще и на стороне от жены погуливаешь, а? Чем так жить, не лучше ли умереть!
– Молчи! – приказал Каменев и обхватил правую руку, сжимающую пистолет, левой, для надежности. Указательный палец дрожал на спусковом крючке.
Видя мужчин, изготовившихся покончить друг с другом, Марина испугалась. Хотя скорее всего ее не устраивало то, что обе пули, выпущенные разом, могут попасть в нее.
– Эй-эй-эй! – Она предупреждающе вытянула руки с растопыренными пальцами в стороны. – Давайте все обсудим, прежде чем стрелять!
Каменев с Вульфом замолчали, взглянули на нее и одновременно крикнули:
– Заткнись!
– Что?! – возмущенно выдохнула Марина, но предпочла последовать их совету.
Минуты две все молчали.
– Пусть она выйдет из комнаты, – предложил Егор, – мне кажется, это разумно.
– Хренушки, – завредничал Вульф, – она выйдет, а ты тут же выстрелишь.
– Я не буду стрелять, пока она не уйдет.
– Так я и поверил!
– А если ты не выдержишь и нажмешь на курок? Ты ведь можешь убить ее. Надеюсь, это не входит в твои планы?
– За собой смотри, супермен! Вспомни лучше, как тебя выворачивало на горках!
– Теперь я тебя точно пристрелю! – взревел Каменев.
– Ну-ну…
– Детский сад какой-то! И долго вы еще будете препираться?! – неожиданно смело поинтересовалась Марина. – И о чем вы тут говорите?
– Видите ли, этот болван, который сейчас собирается меня застрелить, заблевал весь парк Горького!
– Марина! На пол! – крикнул Каменев и присел, целясь.
Марина послушно рухнула на пол. Гостиную разорвали выстрелы. Егор нажал на курок только однажды. Пуля Вульфа пролетела мимо него, разбив вдребезги окно. Осколки посыпались ему на голову. Марина, подтянув длинные ноги к животу, тихо завыла от страха. Вульф взвизгнул и схватился за левую руку в том месте, где по зеленому рукаву его свитера расползалось бурое пятно.
– Черт! – простонал он. – Черт! Черт! Кто это еще стрелял!
– Хороший вопрос, – продолжая целиться в него, Егор одним прыжком подскочил к Марине и, взяв ее за руку, рывком поднял на ноги.
Вместо того чтобы продолжить палить в противника, Гриша повернулся к нему спиной и направил ствол пистолета в прихожую.
– Какого дьявола! – проорал он, хрипя от боли, и стал стрелять в направлении входной двери. Оттуда ему ответили. Гриша юркнул в коридор, а затем в спальню.
– У тебя гости! – крикнул он ничего не понимающему Егору.
В этот момент в коридоре промелькнул силуэт Бориса. Того самого громилы, который никак не мог простить убийство Ольги. Не переставая, он стрелял из пистолета. Гриша отвечал ему тем же. Потом все стихло. Видимо, у обеих сторон закончились патроны. В наступившей паузе послышалось лязганье вставляемых обойм. Марина вцепилась в локоть Егора и тряслась от страха.
– А теперь бежим! И побыстрее! – шепнул ей Каменев и ринулся вон из комнаты, увлекая ее за собой. В прихожей они прошмыгнули за спиной слишком занятого своим пистолетом Бориса и выскочили на лестничную площадку. Пробежав несколько ступенек вниз, Егор неожиданно замер. В тишине подъезда Егор почувствовал чье-то присутствие. Марина раскрыла было рот, но он шикнул на нее, приказав молчать. Она послушалась, явно наступив на горло собственной гордости. Позади них в квартире снова послышалась стрельба.
– Сейчас кто-нибудь да появится, – прошептал Каменев. – Медлить нельзя.
С этими словами он понесся наверх. Марина семенила следом. Когда они оказались во тьме чердака, она дернула его за рукав и робко поинтересовалась:
– А почему бы нам не выйти, как все нормальные люди, и не поехать на машине?
Егор волок ее к выходу на крышу. Услыхав вопрос, он поморщился, но ответил:
– Этого типа зовут Борис. И один он не ходит. У подъезда наверняка поджидают его дружки.
– Значит, нам не нравится Борис?
– Не совсем так, – он открыл дверцу, ведущую на крышу, – но именно он сотворил в моей квартире все, что ты там увидела.
– Подожди. – Марина отшатнулась от двери. – Ты хочешь пройти по крыше?
– А ты не хочешь? – усмехнулся Каменев. Он почему-то не боялся.
– Нет, – выдохнула она.
– Ну… – он задумался на мгновение. – Наверное, ты можешь спуститься и выйти через подъезд.
– Наверное?! – возмутилась она.
– Тогда у тебя нет выбора, – пожал плечами Егор, – снимай туфли, и побыстрее.
– О боже! – проскулила Марина и, стянув туфли, протянула их Егору. Он взял ее за руку и решительно выволок на крышу. Мокрое железо бликовало под полной луной. Небо очистилось от туч, и было совершенно непонятно, почему до сих пор накрапывает мелкий дождь.
– Мне холодно, – пожаловалась Марина, – и меня тошнит. Я боюсь высоты.
– Ты каталась на горных лыжах?
Она судорожно сглотнула и кивнула головой.
– Тогда представь, что это то же самое, только без снега… и без лыж.
– Не самое подходящее время отыгрываться. – Она положила ему руку на плечо и заглянула в глаза. – Возможно, ты и зол на меня, и хочешь развестись, но убивать-то, надеюсь, ты меня пока не собираешься?
Егор улыбнулся и сжал в руке ее ладонь.
– Дорогая, в прогулке по мокрой крыше нет ничего страшного. Я мальчишкой это часто делал.
– Ты просто спятил!
– Я пытаюсь спасти тебе жизнь. Изо всех сил пытаюсь.
Он отцепил ее от поручня и потащил по колыхающемуся под ногами наклонному железу.
– Не так быстро, – пролепетала Марина.
– Мы очень спешим.
Он пошатнулся и, присев, уцепился за торчащую поблизости антенну. Ноги его поползли по скользкой поверхности. Марина испуганно всхлипнула. Егор встал, с трудом сохраняя равновесие. Марина повисла на его плече. Она впилась пальцами прямо в его едва затянувшуюся рану. Его лицо перекосилось от боли. В глазах потемнело. Он машинально сбросил с плеча ее руку. Марина судорожно схватилась за его рубашку, выдернула ее подол из джинсов и, в довершение всего, поскользнулась. Каменев удержал ее на ногах. Когда она почувствовала, что стоит достаточно крепко, то словно обезумела. Оттолкнула его от себя и закричала, срываясь на визг:
