Текст книги "В банде только девушки"

Автор книги: Анна Михалева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 16 страниц)

– Я слышал, как примерно то же самое сказала английская королева о Майкле Курте – лучшем агенте национальной разведки.

Авоськин только хмыкнул. В конце концов, это уже не их дело, как национальная разведслужба Великобритании примется выяснять отношения со своей королевой.

* * *

До взрыва осталось 10 часов 51 минута 33 секунды.

– Ну и вонь в этой машине. – Алиса скривилась и дернула за покрытую прошлогодней пылью пластинку ароматизатора, подвешенную к зеркалу заднего вида.

– Не тронь, – сквозь зубы процедила Лина, – это чужое.

– Да ладно тебе, – отмахнулась сестра и с хозяйской уверенностью открыла «бардачок».

Машину подбросило на кочке. Из «бардачка» на колени Алисы вылетела ополовиненная бутылка рома Баккарди и стопка пластиковых стаканов.

– Неплохо живут, – проворчала она, запихивая бутылку обратно в «бардачок». – Возят в машинах хорошие спиртные напитки, не то что некоторые – трупы прячут в багажниках.

– О господи! – Лина вздохнула. – Знаешь, мне кажется, что мы с тобой как по волшебству вылетели из собственной жизни.

– Как это?

– Да черт его знает, как. Еще вчера в это время я на полном серьезе решала, как лучше убить время: сходить в кино или посмотреть телепередачу. А сегодня я еду в угнанной машине, пытаясь убежать черт знает от кого. Наверное, от себя в первую очередь. Я пытаюсь выпутаться из спирали, понимая, что это совершенно дурацкая затея, потому как есть всего два выхода: тюрьма и смерть.

– Слушай, этот спич смахивает на монолог из мексиканской мелодрамы. Прекрати, а то меня стошнит.

– Это случилось где-то между завтраком и обедом, – задумчиво продолжала Лина, не обратив внимания на протест аудитории. – Мы ведь даже подготовиться не успели.

– А я с самого начала не хотела ехать, – напомнила Алиса. – Если бы ты положилась на мою интуицию…

– Да нет у тебя интуиции! – крикнула сестра. – Дело не в интуиции. Неужели ты не понимаешь?! У нас больше никогда не будет той жизни, какая было до сегодняшнего утра. Никогда!

– Не драматизируй. Вот увидишь, доберемся до родителей, и они нам помогут. Мы же ни в чем не виноваты! – Алиса предприняла жалкую попытку усмехнуться. Вышло неубедительно.

– Н-да… – протянула Лина. – Мы виновны как минимум в двух вещах: мы не отвезли труп в милицию и угнали чужую машину.

– Слушай-ка, а что будет, если предположить самое худшее? Что нас остановит на краденой машине гаишник, а потом найдут твою машину с трупом Бычка в багажнике?

– Помнишь, я говорила тебе о 15 годах в колонии? Умножь этот срок на два, – хмуро ответила сестра.

* * *

Саша Косолапых плюнул в угасающие сумерки.

– Охренел совсем! – ответили сумерки хриплым голосом водителя. – Расплевался тут. Колесо поменять не даст. Отойди от машины… вон хоть в кусты, и плюй себе сколько душе влезет.

– Он уже отошел один раз в кусты, – холодно заметил Иннокентий Валерианович.

– До сегодняшнего дня у меня не было кровных врагов, – сквозь зубы процедил Косолапых, – а теперь есть.

– Эй, мы не на Кавказе. Сейчас это не модно, кровников-то иметь, – прокряхтел водитель, возясь с передним колесом.

– А мне чихать! Эти гады мне два раза в душу нагадили.

– Не забудь, что они еще и деньги твои вытащили, и пистолет. Кстати, я даже загадывать боюсь, что они на твой ствол повесить могут. Лихие ребята. – Последнюю фразу Иннокентий Валерианович проговорил с некоторым подобием уважения.

– Колесо ваше они уже на Сашкин ствол повесили, – отозвался водитель.

– Не нравится мне все это. – Иннокентий Валерианович подергал себя за кончик носа, потом вытащил из кармана кости, намереваясь подкинуть их на ладони, дабы прояснить свое ближайшее будущее.

– Ясное дело, кому ж это понравится, – опять встрял шофер.

– Да заткнешься ты или нет! – взревел шеф. – Кто тебя спрашивал?

Он со злостью швырнул кости в темный силуэт, склонившийся над передним колесом.

– Ну вот, – после некоторой заминки послышалось с земли, – два и четыре. Результат не самый блестящий, но…

– Кто тебя все время тянет за язык? – хмуро поинтересовался у него Косолапых, предчувствуя развитие скандала.

– Я всегда говорю правду, – обиженно заявил водитель. – Конечно, я мог бы соврать, что выпали равнозначные стороны и мы обречены на успех. Но кому от этого станет лучше?

– Тебе, идиот! – Саша невесело ухмыльнулся.

– Так что будем делать, господа? – Иннокентий Валерианович сдвинул брови. – Как я уже говорил, перемены с машиной мне не по душе. Откуда эти парни вообще взялись? И почему девчонки отдали им свою машину? Что-то тут нечисто. И такое ли это недоразумение, как выглядело с самого начала? Хм…

– Что вы имеете в виду? – Косолапых глянул на шефа исподлобья.

– Когда пойму, тебе скажу первому. Пока у меня смутное ощущение, что история эта очень странная, – затягивая каждое слово, проговорил Иннокентий Валерианович и оглянулся на дорогу, где разрывали ночную завесу две желтые автомобильные фары. – Скажу вам, господа, у меня странное предчувствие, что нас обвели вокруг пальца…

Он покосился на Сашу. Во взгляде его скользнуло едва различимое недоверие. Впрочем, если бы Косолапых в темноте и смог углядеть столь неприятную для себя тенденцию в очах шефа, он не стал бы сокрушаться, поскольку тот слыл человеком маниакально подозрительным, вечно «гоняющимся за ведьмами» и всегда готовым навесить на приближенного любых чертей.

– Интуиция меня редко подводила. – Иннокентий Валерианович меланхолично вздохнул и снова глянул на приближающуюся машину. – Ну, вот как сейчас. Я чувствую, что эта «девятка» непременно затормозит.

– Им же хуже, – проворчал водитель, хмуро глядя на желтые фары чужой машины.

* * *

– Я совершенно не понимаю, где мы! – раздраженно констатировала Лина. – Ты смотрела карту?

– Кому нужна карта! – Алиса взглянула на нее как на умалишенную. – Даже если бы она была. На деревьях же не написано ни улиц, ни номеров. Как ты поймешь по карте, где мы?

– Предлагаешь ориентироваться по звездам? – окончательно разозлилась Лина.

– Если учесть, что мы ехали на юг, потому что Тула от Москвы на юге.

– На юго-востоке!

– Да какая разница, нам все равно нужно ехать на Полярную звезду, потому что она на севере.

– Ты хоть представляешь, как выглядит Полярная звезда?

– Ну… как звезда, наверное. – Алиса задумалась. – Яркая такая звездища.

– Слушай. – Лина сделала глубокий вздох, приказав себе успокоиться. – На небе уйма звезд. И если ты поймешь, какая из них Полярная, я обещаю выдать тебе рублевый эквивалент Нобелевской премии за повторное, но не менее важное открытие, сделанное в области астрономии.

– Жаль, – опечалилась Алиса, – жаль, что я в школе линяла с уроков астрономии. У нас был мерзкий учитель, от него всегда воняло рыбой и еще какой-то дрянью. Я этот запах перенести не могла.

– А литераторша тоже рыбой воняла? – усмехнулась Лина. – Иначе почему я писала вместо тебя сочинение на вступительных экзаменах?

– Она была лесбиянкой. Когда она вызывала меня к доске, мне казалось, что она сейчас начнет меня насиловать.

– Что за ерунду ты говоришь, – возмутилась Лина. – Ирина Сигизмундовна – семидесятилетняя старушка. Она и слова-то такого не знает!

– Это не имеет никакого значения. Думаешь, каждый маньяк знает, как его диагноз звучит по-латыни?

– Я тоже у нее училась. И когда она меня вызывала…

– Это потому, что ты ее не привлекала, – перебила ее Алиса.

– Почему же?

– Потому что у тебя задницы нет, – отрезала сестрица.

– Тебя послушать, так все мироздание крутится вокруг задницы, – фыркнула Лина.

– Может быть, и не крутится, но я тебе точно скажу – весь мир движется в задницу. Все мироздание. И наше путешествие тому доказательство.

– Знаешь, практически каждый философ был помешан на своих комплексах. Я вот сейчас подумала, что невозможно создать философскую теорию, не имея комплексов.

– Это ты к чему? – прищурилась Алиса.

– К тому, что каждый, кто строит какую-либо теорию, всего-навсего стремится оправдать свой собственный недостаток. Вот ты совсем помешалась на диетах, жутко страдаешь оттого, что у тебя 46-й размер бедер, а не 42-й, как у меня, а потому сдвинулась головой в сторону задницы.

– Ну а ты… А ты…

– Заткнись! – рявкнула Лина, понимая, что в этом изматывающем споре силы оставляют ее. – Нужно остановиться и спросить дорогу.

– У кого, – Алиса развела руками, – у ясеня?

– Вон у тех трех мужиков на краю дороги, видишь?

– Ты же не сделаешь этого, – испуганно зашептала Алиса, вцепившись в локоть сестры.

– Конечно, сделаю, – спокойно отозвалась та, плавно давя на педаль тормоза.

– Перестань меня пугать. Не смей этого делать!

– Да что случилось? – Лина пожала плечами. – Мужики меняют колесо.

«Девятка» была уже в пяти метрах от «Лексуса».

– Их трое здоровенных мужиков, – истерично всхлипнула Алиса, – кругом ночной лес и ни души. Ты хоть понимаешь, что они с нами могут сделать!

– Посмотри на хозяина машины – крупный босс. Из тех, которые уже настолько богаты, что стали интеллигентными людьми. Поверь мне, он с удовольствием объяснит двум заблудившимся дурам, как доехать до Москвы. А чтобы не смущать его своей соблазнительной пухлой попкой, сиди в машине.

После этих слов Алиса обиженно поджала губки и более не проронила ни слова.

Лина затормозила машину.

– Вы видите, Иннокентий Валерианович, это же машина с номерами Принца, – успел шепнуть Косолапых, пока дверца не открылась и над крышей не показалась милая девичья головка.

– Вот уж не ожидал, – от избытка чувств Саша даже икнул.

– А я как раз этого и ожидал. Теперь мне многое стало понятным, – тихо промурлыкал Иннокентий Валерианович. – Непонятно только одно: есть ли предел наглости у этой шайки? Давай-ка их приостановим.

Саша, сохраняя добродушную сдержанность на физиономии, приблизился к «девятке» и заглянул в салон.

– Добрый вечер, – вежливо поздоровалась Лина. – Скажите, пожалуйста, как нам добраться до магистрали на Москву?

– Что? – Косолапых приставил ладонь к уху. – Не слышно.

– Простите, – повысила голос Лина, – как нам добраться до Москвы? Мы заблудились.

Саша жестом показал, что следует заглушить мотор, а сам обогнул «девятку» и тактично остановился по другую сторону открытой дверцы.

Лина послушно повернула ключ зажигания, и наступила тишина, в которой явственно прозвучал комментарий Алисы по этому поводу:

– Идиотка!

– Вы не знаете, как лучше проехать к Москве? – строго спросила Лина, решив на всякий случай пресечь любую попытку любезничать.

– А… – понимающе кивнул Косолапых и улыбнулся девушке. – Конечно. Значит, разворачиваетесь и по этой дороге доезжаете до первого поворота направо. – Он отступил на полшага в сторону и махнул рукой в указанном направлении.

Лина инстинктивно повернула голову назад. В этот момент цепкие пальцы впились в ее запястье и потащили на дорогу. Она вскрикнула и забарахталась, хватаясь за дверцу. В этот момент водитель подлетел с другой стороны машины и, распахнув дверцу, вытащил изо всех сил визжащую Алису.

– Отпусти меня! Отпусти меня, гад! – Она пнула водителя, особо не понимая, куда именно.

Тот охнул, но лишь сильнее стиснул ее плечо грубыми грязными лапищами.

– Оставь в покое мою сестру, уродина! – взревела Лина, хотя сама находилась не в лучшем положении, нежели Алиса. Косолапых тащил ее через дорогу к «Лексусу».

Морщась от натуги и лихо уворачиваясь от пинков и тумаков жертвы, он проскрипел:

– Иннокентий Валерианович, найдите, чем связать сучек.

Шеф развел руками и улыбнулся:

– Если бы я хотел участвовать в этой похабщине, я бы не платил тебе такие деньги.

– Отцепись, скотина! – ни на минуту не замолкая, верещала Алиса.

Поняв, что увещевания не помогают, она перешла на пронзительный крик, разорвавший ночь на лоскуты:

– А-а-а!

Лина вступила в крик своей партией, более низкой, но не менее громкой:

– А-а-а!

Все мужчины на секунду присели. А когда обрели способность действовать дальше, то Косолапых и водитель, не сговариваясь, вырубили свои жертвы одним ударом.

– Сразу нужно было сделать это. – Иннокентий Валерианович недовольно поморщился. – Они не зря такой ор подняли. Наверное, ожидают помощь. Грузите их в машину. Нужно найти место потише и допросить как следует.

* * *

Агент 0014 оглядел сидящего на полу Принца и удовлетворенно кивнул. Собственно говоря, любоваться было не на что. После избиения Принц выглядел неважно: правый глаз заплыл, левое ухо вдвое толще, чем следовало бы, из распухшего носа все еще текли струйки крови, которые несчастней размазывал по всему лицу, отчего и щеки его, и подбородок, и шея, и руки были неэстетично красно-коричневыми. А улыбке Принца теперь позавидовал бы монстр Франкенштейна – до того она была беззубой.

– Так, до окончания операции посидишь в подсобке, – определил его дальнейшую судьбу агент 0014.

Принц не возражал, тем более что сил на иное времяпрепровождение у него все равно не осталось.

– Как это в подсобке? – неожиданно возмутилась доселе лишь умиленно вздыхавшая Людка.

Агент 0014 поразмыслил с секунду и решил применить свое главное оружие. Он глянул на продавщицу бархатными глазами и улыбнулся ей так очаровательно, как только мог.

Людка моментально вспотела, а грудь ее вздыбилась, подобно цунами, готового порушить все сущее своей роковой природной страстью.

– Посидишь в подсобке, – повторил агент уже не столько для Принца, сколько для влюбленной продавщицы, – пока ты не продал Родину черт знает кому.

– Да кому она нужна, господи… – вяло огрызнулся Принц, но агент его не слушал. Он схватил его за ворот и поволок к двери, услужливо указанной Людкой.

И вдруг агент замер, прислушался, потом повернулся к толстухе:

– Слышала крик?

– Нет… – бойко ответила было та, но засомневалась, не желая выглядеть в глазах обожаемого ею мужчины тугой на ухо. Потом добавила: – Кажется…

– Нет, я точно слышал крик. Женский крик.

– Ах, это; – отмахнулась Людка с напускным легкомыслием, – бабы в поселке развлекаются. Затащили какого-нибудь мужика на сеновал и орут от счастья.

– Ну и развлечения у вас, – ужаснулся агент 0014, который много чего видел, но чтобы женщина пленила мужчину на сеновале и изводила его криками, которые во всей округе даже глухим спать мешают, с такими обычаями он не сталкивался даже в глухих дебрях низовья Амазонки. А там нравы у аборигенов еще те.

Он снова прислушался. Потом отрицательно мотнул головой:

– Не-е, так на сеновале не кричат. Даже если речь идет об этнических извращениях.

Он резво сунул Принца в темную каморку, запер на ключ, который тут же положил в один из многочисленных карманов жилета. Людка поджала губы, обидевшись на такое недоверие.

– Нужно проверить. – Агент замер. – Кажется, из леса доносится.

– Да будет тебе. – Продавщица тронула его локоть пухлыми пальчиками. – Что же мне, и магазин теперь не закрыть?

– Людмила, – агент обнял ее за плечи и проникновенно заглянул в глаза, – я объявляю это здание оперативным штабом. Иначе нельзя. Ты остаешься на посту. Это важное государственное задание.

Людка сначала обомлела, а потом с пониманием сказанных простых слов к ней вернулась давно забытая пионерская готовность к подвигу. По-детски чистая и наивная. Всепоглощающая от невозможности осознать требуемого от тебя и так тобой желаемого. Ей захотелось крикнуть: «Всегда готов!», но она сдержалась, вовремя оценив свой возраст и габариты.

– Подсобку охраняй. Там содержится государственный преступник. А я должен проверить, что это за крик.

– Это как-то связано с нашей операцией? – Людка перешла на шепот.

Агент 0014 расправил плечи и заявил:

– Я всегда делаю только то, что связано с операцией.

Затем он скользнул в окутавшую поселок ночь.

* * *

– Нет, ты подумай, как нам прет! – Винтик отхлебнул водку прямо из горлышка и с удовольствием крякнул. – В один день и деньги, и шмотки, и пистолеты, и машина. Еще и ларек оказался открытым! Я чувствую себя гребаной Золушкой.

– Главное, чтобы к утру все это не превратилось в тыкву, – проворчал Шпунтик, жадно косясь на ополовиненную бутылку в руках приятеля.

Винтик тоже оглядел бутылку со всех сторон, проверяя, не начался ли процесс превращения. Он остался доволен осмотром и снова хлебнул греющего душу напитка.

– Хорошо-о-о, – протянул он.

– Дай втянуть, а? – Шпунтик протянул трясущуюся руку. – Нет сил больше.

Теперь он вел машину.

– Если остановят, а ты пьяный за рулем? – съехидничал Винтик, но, глянув на алчно трясущегося друга, сжалился, отдал ему бутылку.

Тот с жадностью присосался к ней. А когда оторвался, глаза его подернулись хмельной поволокой. Он вздохнул и изрек:

– Все хорошо. Теперь самое время подумать о том, что нам делать дальше.

– Не уверен, что ты выбрал подходящее для этого время. – Винтик хмыкнул.

– Нужно начинать дело. Деньги должны работать, – упрямо продолжил Шпунтик.

– Это ты правильно сказал. Кто-то должен работать за нас, потому как самого меня хрен заставишь работать.

– Ты дурак. Деньги работают только тогда, когда дашь им ход. Понял?

– А сам-то ты понял, что сказал? – Винтик горестно покачал головой. – Нельзя было тебе читать ту книжку. Книжки тебе противопоказаны. Был ведь нормальный мужик, а теперь вона как у тебя крышу сдвинуло.

– Ты не прав. Нам нужно как-то зарабатывать на жизнь. Ведь тебе же нравится таскать пять тыщ баксов в кармане?

– При чем тут это?

– А при том, что хоть ты и ругаешь книжку под названием «Как заработать миллион и не помереть от счастья», я тебе скажу, что некоторые мысли в этой книжонке очень даже неплохие. Например, та, что, если удача кидает тебе в ладони пять тыщ баксов, умей их приумножить. Иначе прожрешь, и все. Не каждому такой шанс выпадает. Некоторые горбатятся всю жизнь, а больше сотни в руках за раз не мнут. А мы с тобой везунчики. Нужно это использовать.

Винтик хлебнул водки и вздохнул:

– Мне с тобой теперь очень тяжело. Что за прихоть такая, искать приключений на собственную задницу. Никогда я не пахал и пахать не буду. И плевать мне на удачу. Прожил без нее тридцать лет и еще столько же протяну. Подумаешь, пять тыщ баксов. Это еще не повод устраиваться на завод слесарем.

– Никто тебя туда и не тащит. – Шпунтик сплюнул в открытое окошко. – Я же говорю, нужно думать, как жить дальше.

– Слушай, – Винтик похлопал его по плечу, – выпей еще водки. Она лечит. Вот в прошлом году, помнишь, как меня пробрало с бабкиных огурцов, не слезал с толчка. А выпил поллитра, и все как рукой сняло. Может, и от твоего бреда водка вылечит…

Желтые фары высветили жалко сгорбленный тщедушный силуэт на обочине. Силуэт стоял с призывно поднятой рукой.

– Кого носит по лесу в такую темень? – удивился Винтик.

– Может, грибник?

– Слушай, это, должно быть, какой-нибудь совершенно сдвинутый грибник, – усмехнулся Винтик.

– Тогда кто?

– Может, дачник?

– Дачники давно сидят по дачам.

– Может, этот за водкой ходил?

– Посмотри на него, его от одного запаха своротит. И выглядит, как глист в скафандре.

– Спорим, что за водкой ходил? – не унимался Винтик.

– Ну что, останавливаться, спрашивать? – вяло засомневался Шпунтик.

– А чего тебя ломает? Давай поспорим.

– Ладно, спорим баксов… – Шпунтик задумался.

– На твою тысячу, – быстро определил Винтик.

Шпунтик остановил машину, едва не наехав на Джефа, переминающегося на обочине.

– Ты кто? – крикнул ему из окна Винтик.

– Джеф, – оторопело ответил Джеф.

– Иностранец, что ли? – Винтик прищурился, разглядывая его.

– Почему иностранец? – удивился Джеф. – Я просто заблудился.

– Грибник? – решил уточнить Шпунтик.

– Да вы что, мужики! Дури обкурились? Говорю же, я заблудился.

– А чего ты вообще в лесу делаешь?

– От мочалок спасаюсь.

– От девок, что ли? – Винтик хохотнул с недоверием. – И много их у тебя?

– Я не считал. Голов тридцать, может, больше.

– И на кой ляд тебе столько? – Шпунтик присвистнул и высунулся из окошка, чтобы получше разглядеть человека, за которым охотятся сразу тридцать особ женского пола. Ничего особенного он в Джефе не нашел, а потому разочарованно спросил: – Брешешь ведь?

– Ну, конечно. Именно для того я в лес и потащился, чтобы вешать лапшу на уши проезжающим лохам, – обиженно прохрипел Джеф.

– Так на кой тебе было столько баб? – повторил вопрос Шпунтик.

– Вот и я говорил: на кой? – зло буркнул Джеф. – Это все Борис верещал: нужно больше, нужно больше. Я в этом лесу от двоих еле ноги унес, пришить хотели. А еще полсотни носятся, растоптать хотят. Нет, для меня теперь бабы – закрытая тема.

– Хочешь в гомики податься? – хохотнул Шпунтик.

– Для начала я хочу добраться до дому, принять ванну с лавандой и поужинать, – с достоинством, как подобает настоящему реперу, ответил Джеф. – Если подбросите до Москвы, заплачу сколько скажете.

– У тебя таких денег нет, – с достоинством, свойственным владельцу пяти тысяч долларов, ответил ему Шпунтик.

– У меня есть любые деньги. – Джеф распрямил плечи. – В пределах разумного, естественно.

«Откуда у мальца деньги?» – усомнился Винтик, еще раз оглядывая парня с ног до головы.

– Ребята, – не выдержал тот, – ну, посмотрите на меня. Я же Джеф!

Вообще-то представляться, да еще так навязчиво, было не в его правилах. Жизнь научила его не сообщать людям ни своего имени, ни рода своих занятий. Обычно знакомство не доставляло ему удовольствия. Люди либо тут же начинали клянчить автограф, либо заводили долгие беседы об отечественной эстраде, почему-то веруя, что он не только знает, но и с удовольствием расскажет любому встречному, сколько пластических операций сделала какая-нибудь попсовая прима за последние полгода. Это еще если люди нормальные попадались. А если встречались девицы, да еще те, которым не больше пятнадцати, – это же вообще караул. Сразу визжат и лезут щипаться.

Но сейчас у Джефа просто не осталось сил. Он так вымотался, блуждая по лесу, что готов был сочинить любую байку про любую эстрадную звезду, расписаться на чем угодно, хоть на голой заднице, и заплатить любые деньги, лишь бы его поскорее доставили домой. Однако его имя ничего странным парням в машине не разъяснило.

– И что с того, что ты какой-то там вонючка с иностранным именем? – прогнусавил Шпунтик. – Откуда нам знать, что у тебя есть деньги?

Джеф вздохнул и, с мольбой глянув на него, прохрипел:

– У вас что в машине играет?

Винтик озадаченно уставился на приемник, потом пожал плечами:

– Радио, кажется…

– Это же моя песня, – Джеф развел руками.

– Подожди… – Шпунтик почесал затылок. – Ты что, тот самый Джеф?

– Да, – он обреченно кивнул, предчувствуя просьбу дать автограф.

– А чо такой мелкий? – удивился Винтик.

– Болел в детстве, – проворчал репер.

– Да ладно тебе брехать, – не поверил Шпунтик. – Чем докажешь?

Делать было нечего. Джеф расставил ноги чуть на ширину плеч и по реперски вскинул руки так, как умел только он – словно посылал весь мир к черту.

– Ух ты! – с восхищенным удовлетворением выдохнул Шпунтик. – Сколько дашь, если до Москвы довезем?

– Ты же не сделаешь этого! – Винтик дернул его за руку: – Ты не можешь.

Шпунтик пнул его и, подмигнув, шепнул:

– Я же сказал, что мы должны зарабатывать.

– Извозом, что ли? – округлил глаза приятель. – Такого я даже от тебя не ожидал. Вот что книжки с нормальными людьми делают.

– Винт, – Шпунтик проникновенно взглянул на него, – я тебя никогда раньше об этом не просил. И больше не попрошу. Но сейчас это важно, поверь мне. Заткнись, ладно?

Винтик не был уверен в важности момента, но, глядя на друга, столь решительно настроенного заработать деньги нелегким трудом, решил не спорить. Уж очень возбужденным он выглядел. Так не выглядят, когда собираются всего лишь подвезти уставшего бродягу. Пускай и Джефа, пускай и до Москвы.

Шпунтик кивнул Джефу, и тот быстро залез на заднее сиденье «девятки».

* * *

Мотоцикл с ревом летел сквозь ночь, и сонные ветки хлестали агента 0014 по шлему. Сбавив скорость, он свернул на заброшенную трассу. По его мнению, жуткий крик доносился именно с нее. Вокруг ничего подозрительного не наблюдалось, если не считать неряшливо стоящей посреди дороги «девятки». Агент затормозил у машины. Несмотря на то, что она была пуста, в ней еще чувствовалось недавнее присутствие людей. Во-первых, горели габаритные огни, во-вторых, мотор не успел остыть, хоть и не работал.

– Эй! – громко позвал агент, оглядываясь по сторонам. – Чья машина?

Собственно говоря, он прекрасно знал, чья это машина. Согласно номерам, машина принадлежала Принцу. Однако почему она стоит посреди заброшенной дороги, в то время как ее владелец сидит в сельповской подсобке под бдительной охраной продавщицы Людки, агент понять не мог.

– Не идиот же он, оставить машину в лесу, чтобы пойти пешком спрашивать дорогу? – бубнил он себе под нос, огибая «девятку».

– Ку-ку! – разлилось по сонному лесу.

– Тут все наперекосяк, – обозлился агент, – кукушка ночью бодрствует, словно филин, бабы меж деревьев мотаются, как по подиуму. Дурдом какой-то!

На всякий случай он присел и оглянулся. Никого не увидел, открыл дверцу машины со стороны водителя. Что-то во всем этом его настораживало. Понесся на душераздирающий женский крик, а прибыл к открытой машине с неостывшим мотором. В воздухе витал дымок только что совершенного злодеяния. Это агент нутром чувствовал. А душок этот агент не переносил. С него его тянуло совершить подвиг. За эти дурацкие порывы спасти кого угодно, даже если его об этом и не просят, агент себя ненавидел. Вот однажды на такой же крик ворвался в дряхлый сарай на берегу залива. Дело было в Ираке. Так потом пришлось драться с одной весьма рассвирепевшей от собственной стыдливости особой, а заодно с ее дружком, бандой контрабандистов, оказавшихся так некстати поблизости, отрядом пограничной службы и чертовыми американскими «Морскими котиками», которых прислали на подавление конфликта спустя три минуты после его начала. В общем, когда все это скопом свалилось на голову агента, он предпочел уйти по-английски, вернее, по-самурайски (зарылся в горячий песок по самую макушку, как учили в школе ниндзя, и сидел так с трубочкой в зубах, чтобы не задохнуться, пока рассвирепевшая особа, которую агент так неосторожно накрыл за прелюбодейным занятием, не отметелила всех остальных, включая и собственного любовника). Об этом потом даже в газетах писали. Особенно америкашки расстарались. Раструбили: мол, знай наших. «Буря в пустыне!», «Буря в пустыне!». Саддама приплели. Он-то вообще во всей этой истории крайним оказался. Уж как потом корил себя агент 0014 вместе с подполковником Стрельниковым. Черти в аду, наверное, перекрестились. И кто его звал в тот проклятый сарай? Тьфу! А все эта жажда навести справедливость и тупая уверенность, что раз кто-то кричит, значит, просит о помощи. Вот и сейчас, чего он поперся в лес, сам себе ответить не может. Однако тут дело позапутаннее иракского конфликта. Ну, хотя бы эта машина Принца. Как она оказалась посреди заброшенной дороги?

– Ку-ку! – снова разнеслось над головой. – Ку-ку…

– Ну, и сколько же мне жить осталось? – вяло поинтересовался агент 0014, продолжая осматривать «девятку».

– Недолго, – прохрипела кукушка человеческим голосом.

Если бы агент был простым мужиком, он бы вздрогнул от неожиданности. Но агент 0014, несмотря на пережитые за трудный день испытания, все еще оставался самим собой, а потому он лишь присел, изготовившись пантерой кинуться на засевшего в кустах врага. Впрочем, враг и не думал прятаться в лесу.

– Если не отойдешь от машины, пристрелю. – Кудрявый добавил еще парочку крутых выражений для убедительности и вышел на дорогу. Перед собой он торжественно нес пистолет, нацеленный в голову агента 0014. Агент усмехнулся, переведя взгляд с его широких бедер, обтянутых цветастым ситцем женского халатика, на дуло.

– Отойди от машины, брат мой, – проблеял Бека, вылезая из крапивы.

– Какой он тебе, на хрен, брат! – возмутился Кудрявый, бешено вращая глазами. – Посмотри на себя и на него. Вы похожи друг на друга, как мартышка на банан.

– Все люди братья, – Бека смиренно скосил глаза к переносице, – все мы дети божьи.

– Если бы у меня был такой сынок, – Кудрявый с презрением глянул на приятеля и сплюнул ему под ноги, – я бы застрелился. Бог твой, наверное, волосы на башке рвет от отчаяния.

– Бог всех любит, – с тихой уверенностью прогнусавил Бека.

Агент 0014 терпеливо ждал окончания перебранки. Даже зевнул.

– Вот посмотри на него. – Кудрявый повернулся к агенту. – Который час изводит меня своими бреднями. Терпеть его не могу. А пристрелить жалко. Убогий все-таки…

– Воздастся тебе за доброту, – процедил агент.

– О! – округлил глаза страдалец. – И этот туда же. Да что у меня за жизнь пошла паскудная! Одни блаженные кругом. А ну, скидывай портки! – Он ткнул дулом пистолета в агента.

– Зачем? – равнодушно поинтересовался тот.

– Ты снял, я надел, – счел нужным пояснить Кудрявый. – Думаешь, хорошо мотаться по лесу в этом… дерьме бабском. Были бы хоть шмотки приличные, а эти… – Он растянул полы халата, обнажив волосатые ляжки. – Короче, скидывай портки, а то я за себя не ручаюсь!

Он дернул рукой, сжимающей пистолет.

– Бог все видит, – пискнул Бека.

– Ага, – кивнул Кудрявый, – ему только и дела до блаженного узбека в бабском халатике. Во все глаза пялится, налюбоваться не может.

– Ребята, вы либо нападайте, либо спорьте. – Агент 0014 шагнул в сторону от машины. – Что за безобразие, в самом деле. Выглядите, как приличные люди, а ведете себя, как придурки.

– Думаешь задобрить, – зло прищурился Кудрявый. – Нечего меня байками умасливать. Я знаю, что приличные люди так не выглядят. А раз мы выглядим, как полные придурки, то и вольны вести себя подобающим образом. Так что ты тут не разглагольствуй, а раздевайся. И поторапливайся, поскольку я так свыкся с ролью идиота, что понятия не имею, что сделаю в следующую минуту. Может статься, и на курок нажму. С идиотами такое случается.

– Не может быть! – Агент сделал еще один шажок в сторону. – Это сказочный лес какой-то! Только что думал об этом: девки тут как взбесившиеся нимфы носятся, мужики в халатах нападают. Тут даже кукушка ночью не спит. Что за гребаное Лукоморье?!

– Тоже мне Пушкин! – не внял ему Кудрявый. – Будешь ты раздеваться?

– Всенепременно! – С этим агент 0014 кульбитом сиганул через капот «девятки» в сторону бандитов.

Перевернувшись в воздухе, он обрушился на них, сокрушив обоих одним ударом. Все произошло за считанные секунды, по прошествии которых оказалось, что Кудрявый с Бекой лежат у ног агента в бессознательном состоянии.

– Ну, вот и славно. – Он потер кадык, огляделся и, схватив Кудрявого под плечи, потащил к машине.

* * *

До взрыва осталось 09 часов 02 минуты 10 секунд.

Первое, что увидела Алиса, были маленькие, прищуренные глазки незнакомого мужика. Это потом, спустя минуту, она вспомнила, что перед ней на корточках сидит тот самый пассажир «Лексуса», который напал на них давеча на дороге. Физиономия мужика расползалась в разные стороны, как ускользающий мираж. Алиса никак не могла сконцентрироваться. Моргнула пару раз, даже головой мотнула, чтобы мозги встали на место, но тут на веки ей надавила тяжелая боль.