Текст книги "В банде только девушки"

Автор книги: Анна Михалева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

– Тебе бы полком командовать. – Алиса вздохнула.

– Слушай, ты не могла бы поговорить со мной на какую-нибудь отвлеченную тему, а то я сейчас усну за рулем, – попросила сестра.

Жара действительно проникала под волосы, грозя растопить серое вещество мозга до состояния жидкой каши. Машины медленно ползли по горячему асфальту. Воздух дрожал, отчего казалось, что мир вот-вот распадется на несколько реальностей.

– Хорошо, – охотно согласилась Алиса. – Все-таки в багажнике весьма жарко.

– И что с того?

– Ну… я вот подумала, что трупы обычно перевозят в холодильниках. Как ты полагаешь, почему?

– По-твоему, такой должна быть отвлеченная тема?

– Я ни о чем другом думать не в состоянии, потому что трупы на жаре быстро разлагаются, и скоро наша машина наполнится отвратительным сладковатым запахом протухшей плоти.

При этом пояснении Лина побледнела, под конец предложения позеленела и вымученно прошептала:

– Замолчи, пожалуйста.

– Нет, ты только подумай, как нам удастся скрыть присутствие покойника от гаишников? Тут есть над чем поломать голову…

– Да помолчи ты лучше, – икая, рыкнула сестра.

Однако Алиса все бубнила и бубнила, глядя в окошко:

– …а если представить, что нам этого парня придется собственными руками вытаскивать из багажника, а потом где-то закапывать, не знаю, как ты, а у меня мурашки по коже. А если мы протащимся по Москве еще часа два, я уж не знаю, может быть, он вообще весь разлезется. Я слышала жуткие истории о червяках и тому подобной гадости. Брр!

– А-а-а! – Лина выпустила руль и схватилась руками за голову.

– Эй, ты сейчас в «мерс» вмажешься! – крикнула ей сестра.

– А-а-а! – громко и надсадно кричала Лина, с силой надавив на педаль тормоза.

– Вот, сама же говорила о холодном рассудке. А теперь у тебя настоящая истерика, – грустно укорила ее Алиса. – Никогда не зарекайся.

«Девятка» дернулась и заглохла.

– А-а-а! – несся из нее отчаянный, бередящий душу девичий крик.

* * *

– Слышь, Шпунтик, так дальше жить нельзя. – Винтик протяжно вздохнул и дунул на смятые десятки, кучей лежащие на согнутых коленях. – Это же беспредел.

– Точно, – Шпунтик перевел рассеянный взгляд с верхушки ближайшей березы на проплывающее в высоком небе легкое облачко, – только растяпы ездят на дачу с тридцатью рублями в кошельке. Сколько же нынче растяп развелось!

Они сидели на пригорке. Под ногами вздымались волны неспелой колхозной пшеницы, за спинами сквозь редкий лесок протарахтела расшатанными колесами пятичасовая электричка.

– Если так и дальше пойдет, к осени мы оголодаем. Вот же правило взяли – деньги в кармане не носить, сволочи, – шумно возмутился Винтик и вскинул в воздух мятые десятки.

– Да уж… – туманно согласился Шпунтик, подкинув носком ботинка десятку, слетевшую с колен приятеля. – На кой хрен ты колготки с той дуры стянул? Еще подумала чего…

Винтик выудил из кармана видавших виды брюк женские колготки и принялся вертеть их в руках, рассматривая без всякого интереса.

– Нет, я на тебя предметно удивляюсь, – потеряв терпение, вспылил Шпунтик.

– Многоступенчато выражаешься, – ворчливо отозвался Винтик, не прекращая пялиться на колготки. – Мало ли что какая дура подумает. Ну, сняли с нее колготки, все равно же лето. Чего она в колготках на дачу приперлась!

Ответ звучал вполне логично. Потому помолчали. Затем Шпунтик вздохнул:

– Нам бы настоящее дело…

– Не, – скривился Винтик, – в Людкин магазин больше не пойдем. Она еще в прошлый раз пообещала прибить. Вдруг и взаправду чем стукнет. С нее станется. Она еще та стерва.

– Нужно производить, – Шпунтик с вызовом взглянул в глаза другу, – производить, понимаешь?

– Что? – Винтик сунул колготки в карман, покосился на скомканные десятки, потом красноречиво развел руками и добавил: – Чтобы рисовать деньги, талант нужен. Вот ты можешь?

– Я даже форму точно не передам. – Шпунтик начертил в воздухе четырехугольник и отмахнулся: – Сейчас не об этом. Книжонка, которую я прочел, – дрянь, но одна мысль из нее не дает мне покоя: только производитель по-настоящему богат. Вот в чем собака порылась…

– В чем порылась? – не понял Винтик.

– Неважно, – лицо Шпунтика исказилось, став похожим на одну из смятых десяток, грудой лежащих на коленях Винтика. Шпунтик размышлял.

– В чем порылась? – приятель дернул его за руку.

– Может, коноплю выращивать? – Шпунтик вскинул мечтательные очи на уходящие к горизонту неровные колосья пшеницы. – Места на даче хватает… Или мак. Мак даже дороже продать можно.

– Это дерьмо полоть нужно… и поливать, – без энтузиазма отозвался Винтик.

– Все равно надо найти товар, чтобы его продавать. Свой товар.

– Хм… – Винтик вздохнул, собрал с колен десятки и сунул их в карман брюк. – А нельзя найти такой товар, который не нужно поливать и полоть?

– Это сложнее. Но идея с дачей мне нравится. – Шпунтик поскреб грязным пальцем затылок. – Дача слишком выгодна в стратегическом смысле, чтобы там только жить. Нужно сделать ее отправной точкой в начале нашего пути к процветанию.

Винтик возложил ладонь ему на плечо и грустно изрек:

– Из того, чего ты тут натарахтел, я понял только то, что вся гниль от книг идет. Ты раньше таким не был. А вот начитался этой своей книжонки, так совсем на человека перестал походить. Посмотри на себя, плакать хочется. Пойдем лучше примем по пять капель живительной, может, пройдет, у тебя…

* * *

Принц сосредоточенно давил то на педаль газа, то на педаль тормоза, вследствие чего машина двигалась рывками и крайне медленно.

– Чего их за город понесло? – спустя два часа такой езды процедил он, злобно глядя на зеленую «девятку», мелькавшую метрах в десяти от его собственной.

– Лето – время отпусков, – монотонным голосом начал Кудрявый.

– Слушай, – мгновенно среагировал шеф, – сейчас я очень зол. Я зол просто-таки чертовски. И мне жуть как хочется кого-нибудь пристрелить…

– Ага… Уже пристрелили одного, – напомнил Кудрявый, понимая, что никакая злость не подвигнет Принца палить из пистолета посреди города. – И что из этого вышло? А кто просил не баловать с пистолетами?

– А как начинался день, мать вашу! – погрустнел шеф.

– А я бабу заказал на вечер, – с такой же тоской вступил в разговор Бека.

– Кого? – усмехнулся Кудрявый.

– Бабу. А чего такого? – обиделся Бека. – Принц, чего он хихикает. Чего я, бабу не могу заказать?

– Где ты ее заказал, придурок?

– По телефону, – с достоинством отвечал несправедливо обруганный.

– И как она выглядит? – заинтересовался шеф.

– Почем я знаю. Как баба, наверное. Я же сказал: бабу заказал.

– Ну-ну, – усмехнулся Кудрявый. – Хотел бы я посмотреть на это сегодня вечером. Жаль, не выйдет.

– Это почему не выйдет? – возмутился Бека.

Принц неожиданно саданул ладонями о руль и завопил что было сил:

– Потому что ты, урод, сунул мои деньги в чужую машину! Вот почему!

Минуту помолчали. Потом Бека понимающе кивнул и тихо промямлил:

– А-а-а…

– Господи, – устало вздохнул шеф, стараясь не смотреть в зеркало заднего вида, чтобы даже краем глаза не увидеть тупые физиономии своих подчиненных. – Господи, за что?

* * *

Агент 0014 забыл, как его звали, еще до того, как он стал агентом ФСБ, отчасти потому, что слишком прилежно учился в разведшколе. Зато взамен утраченных инициалов он получил массу полезных качеств. Как-то: волевой характер, абсолютное бесстрашие, сообразительность в особых ситуациях. К этому еще стоит прибавить мастерское владение разнообразными видами рукопашного боя и умение маскироваться. Словом, агент 0014 являлся гордостью отечественной службы безопасности. Однако последние полгода собственная судьба не радовала его, как прежде. Он даже стал подумывать о том, что жизнь дала трещину. Весной он дошел в своем отчаянии до ручки, попал на сканирование мозга и две недели таскался на курсы к психоаналитику. А когда тот застрелился, 0014 устроился на курсы икебаны. Товарищи по службе поговаривали, что именно икебана является панацеей от меланхолии. Но чудодейственные курсы ввергли агента в еще большую тоску.

В общем, 0014 и по сей день пребывал в расстроенных чувствах. Причина тут крылась в его внешности.

Природа посмеялась над ним, сделав его высоким, мускулистым блондином с глазами цвета морской волны и широкой добродушной улыбкой. Именно таким чаще всего изображают американского бейсболиста – чемпиона высшей лиги. Подобную несправедливость терпеть было невыносимо.

«Везет же некоторым, – тоскливо рассуждал 0014. – Вот, к примеру, агент, который раньше был 0050. Ведь был же так себе агентишкой – даром, что в теннис обучился играть. А внешность карьеру парню сделала. Ну, похож он от рождения на спортсмена Кафельникова, казалось бы, что с того. Ан нет – семь лет играл с Президентом на Кубке Кремля, да так, что сам Кафельников рыдал, наверное, от восторга. Годик всего поиграл, и пошла карьера вверх. Теперь он уже не 0050, а 0028. И никаких проблем. Или вот этот теперешний счастливчик – 0018. Чем уж он так хорош, кроме того, что его можно без труда представить маленькой японской дзюдоисткой. Он и приемы дзюдо знает, как персонаж, которого теперь изображает. Тьфу! Вот если бы его – 0014 – пустили на один ковер с нынешним главой, уж он бы себя проявил. Но не пустят, потому как японская девочка из него, как мартышка из жирафа! Эх, не судьба… Вот если бы женщина вдруг стала Президентом…»

С женщинами у 0014 все было в полном порядке. Примерно так же, как с военной и политической подготовкой. А может, даже лучше. Многочисленные девушки, встречавшиеся агенту буквально на каждом шагу, падали в его объятия так быстро, что, если бы не его профессиональная сноровка, они летели бы к его ногам. Кстати, забывчивость по части имени и фамилии тоже играла ему на руку, поскольку позволяла развивать фантазию. Таким образом он постоянно практиковался в составлении легенд. Он выдумывал себе всевозможные псевдонимы. Однажды даже представился Мао Цзедуном, что совершенно не испортило очарования последующей ночи. Девушка, скорее всего, ему не поверила, но предпочла не прояснять обстоятельства, которые заставили ее неожиданного любовника выбрать себе столь странное имя. Всю ночь она нежно шептала ему: «Мой великий Мао!», хотя это уже и неважно. Тем более что 0014 не мог быть ее ни под каким псевдонимом. Он никому не мог принадлежать, даже себе самому. Он принадлежал только Государству. С девушками он развлекался, но они не являлись его слабостью. Вот сегодня, к примеру, он почти увлек одну хорошенькую шатенку из бара, даже под локоток успел взять, чтобы стянуть с высокого табурета, но тут раздался звонок его постоянно включенного мобильного телефона и суровый голос прервал едва начавшееся любовное приключение.

При воспоминании о несостоявшемся романе агент 0014 растянул красивый рот в ухмылке и сдвинул брови. Теплый ветер обволакивал его шлем. Пахло горячим асфальтом. Мотоцикл марки «Харлей», к крылу которого агент 0014 из патриотических соображений приварил отечественный заводской знак «Ява», медленно полз меж машин по загруженной Ярославке из Центра к Кольцевой. Полученное задание он сразу же расценил как крайне сложное, а главное потому, что ничего не понял из путаных объяснений своего начальника Стрельникова. Стрельников, как показалось агенту, и сам мало что понимал из происходящего, а потому вызвал лучшего исполнителя – специалиста по всему темному и малопонятному.

Такая догадка переполняла гордостью мужественное сердце агента 0014. Близость опасности, как всегда, слегка холодила затылок и чуть-чуть убыстряла ток крови, отчего щеки агента налились приятным румянцем. Кроме того, в истории присутствуют две персоны женского пола, со слов все того же Стрельникова, молоденькие и хорошенькие.

Агент снова ухмыльнулся. План операции вырисовывался сам собой.

* * *

До взрыва осталось 19 часов 00 минут 03 секунды.

– Ты хоть знаешь, куда едешь? – Алиса оглядывала проносящуюся за окном незнакомую местность, сплошь заросшую лесом. Дорога, по которой они ехали, мало походила на магистраль, но кое-где еще сохранила остатки асфальтового покрытия. На этих остатках машину нещадно подкидывало.

– Посмотри по карте, – ворчливо отозвалась Лина.

– Как я могу посмотреть по карте, если я понятия не имею, куда ты едешь. Даже приблизительно.

– Мы съехали с Ярославки, так? Так, – принялась рассуждать сестра. – Два раза повернули направо. Один раз налево. Все очень просто.

Алиса вздохнула, но спорить не стала. Она порылась в «бардачке» и, выудив из него карту области, тупо уставилась в паутину дорог, расходящихся от Ярославского шоссе в разные стороны. Спустя минут пять заметила:

– Тот, кто это нарисовал, является ярким образцом человека с параноидальным мышлением.

– Хочешь сказать, что ни черта не понимаешь?

– Именно.

– А по мне так все равно, куда мы едем, лишь бы укатить подальше от дачных поселков и в спокойной обстановке подумать, что нам делать дальше.

– А может быть, мы уже достаточно далеко заехали? – Алиса опасливо покосилась на придорожный лес, все еще озаренный летним солнцем. Потом она глянула на часы и заметила: – Все-таки время близится к вечеру. Скоро начнет темнеть.

– Темнота – друг молодежи, – невесело усмехнулась Лина, – особенно той, у которой в багажнике неопознанный покойник.

– Ох, не напоминай!

– Странно все-таки, – невозмутимо продолжила сестра, – как он попал ко мне в багажник?

– Меня больше интересует, как он из него исчезнет, – ворчливо отозвалась Алиса.

– Нам с тобой рассчитывать не на кого. Исчезнет, если мы постараемся.

– Меня сейчас стошнит. – Алиса и в самом деле побледнела. – Ой, меня сейчас по-настоящему стошнит.

– Только не в моей машине! – Лина резко затормозила.

«Девятка» прыгнула на очередной кочке и, шумно приземлившись, замерла прямо посреди дороги.

– Мамочка… – проскулила Алиса, вываливаясь на свежий воздух.

* * *

Кудрявый уже с полчаса бубнил под нос длинный анекдот. Никто в машине его не слушал, так что рассказывал он анекдот исключительно для собственного увеселения. Бека, как всегда, молчал. Принц тоже молчал, но не по тупоумию, как Бека, а потому, что злился все больше и больше. Его раздражало, что на шоссе слишком много машин, поэтому он не может просто нагнать «девятку», остановить ее и потребовать свои деньги.

«Дачники, – зло цедил он сквозь зубы, глядя на багажник медленно тащившейся впереди «Волги». – Черт бы побрал этих дачников!»

– Так вот это… мужик, такой в прикиде, я те говорю, в прикиде мужик. – Кудрявый толкнул Беку в плечо и хихикнул, собираясь пошутить. – Значит, он ей предлагает, а не поехать ли нам покататься. У меня тут, вот те крест, машина припаркована. Ну, машина как машина, наша, наверное, в общем, значения не имеет. Да и потом, будет мужик на крутой тачке девиц по барам искать. Он ведь поедет как человек на Тверскую и снимет там хоть десяток, так?

– Ты закончишь когда-нибудь свой дурацкий анекдот? – не вытерпел Принц.

– А вам-то что?

– Очень хочется посмеяться, – съязвил шеф.

– Вы все равно не засмеетесь. Не то у вас сейчас состояние духа, – глубокомысленно изрек Кудрявый.

– То, не то – это мне лучше знать. Так кончится твой идиотский анекдот когда-нибудь?!

– Если будете на меня орать, я вообще замолчу, – неожиданно обиделся Кудрявый. – Сижу, как порядочный человек, пытаюсь вас развлечь, а тут такая черная неблагодарность. Даром, что во всей этой истории я меньше всех виноват. Я, можно сказать, даже чуть не пострадал. Не я хватал пистолет, не я палил, а выходит, что все шишки на меня теперь валятся. Да Что я, козлик какой, чтобы чужие шишки собирать! Нет, право слово, Принц, чего ты на меня скалишься? Скалься лучше на Беку.

Бека дернулся и сглотнул.

– Ты будешь рассказывать анекдот? – Принц побелел.

– Если вежливо попросите, так дорасскажу, – встал в позу Кудрявый. – Не хочу я, чтоб меня за чужие промахи карали. Это, между прочим, несправедливо.

– Кто тут вспомнил про справедливость? – зло усмехнулся Принц.

– Мы живем в демократической стране…

– Мы живем в полном дерьме, – оборвал его начальник. – А сейчас мы сидим в этом дерьме по самую макушку. И если мы не вернем наши деньги, то нырнем в дерьмо с головой, и ты, скажу тебе по секрету, вряд ли из него вообще вынырнешь. Так что досказывай свой паршивый анекдот побыстрее, а то не успеешь кончить!

– Уж кончать я мастер, – не без гордости парировал Кудрявый, – мне все так и говорят…

– Будешь рассказывать анекдот, мать твою?! – Принц, плюнув на дорогу, повернулся и с яростью зыркнул на Кудрявого.

Тот поперхнулся, замолчал, наконец с тихим упрямством пробубнил:

– Не хочу я в такой нервной атмосфере анекдоты заканчивать.

– Сейчас ты тут свою биографию закончишь! – прошипел шеф и, выхватив пистолет, ткнул дулом в лоб подчиненного.

Тот снова поперхнулся, но ответил:

– Вы сегодня уже второй раз мне пистолетом в морду тычете, а денег от этого все равно не прибавилось.

– И машина ушла, – тихо закончил Бека.

Принц глянул на него и сдвинул брови:

– Какая машина?

– Ну та, за которой мы ехали.

Шеф позабыл о пистолете, о Кудрявом и о его анекдоте. Он резко развернулся и впился взглядом в лобовое стекло. «Девятки» нигде не было видно.

– Куда она свернула? – осторожно поинтересовался он.

– Почем я знаю, – так же осторожно ответил Бека, – я в боковое окошко смотрел.

– А какого хрена ты смотрел в боковое окошко? Почему не смотрел на «девятку»?

– А вы не говорили, куда нужно смотреть. – Бека пожал плечами.

– Дрянь! – Принц понял, что спорить и что-либо доказывать в этом кругу бесполезно. Поэтому он просто констатировал: – Теперь мы точно потеряли наши деньги.

* * *

– Вот идиоты, – хохотнул Саша, проезжая мимо остановившейся на обочине «девятки», в которой продолжали препираться Принц и его подчиненные, – следопыты хреновы!

– Смотри в оба. – Иннокентий Валерианович решил сбить ухарские настроения. – Не факт, что «девятка», которая свернула на проселочную, именно та, которая нам нужна.

– Ну да, конечно, – фыркнул Косолапых, – а то тут пруд пруди зеленых «девяток». Придурки именно за этой ехали, а потом потеряли. Вот растяпы. Где глаза-то у них?

– Чего это ты преисполнился неуместным состраданием, – делано удивился шеф, – нам же лучше. Догоним этих лохов, заберем наш труп без помех. Довольно уже этому Шаху…

– Принцу, – скрупулезно поправил Саша.

– Да хоть Королевичу, одна хрень. Он и не Принц, и не Шах, и не Королевич, а так, дерьмо какое-то. Словом, хватит уже всякому отребью путать наши карты. Потеряли свою удачу, вот пусть и воют теперь на обочине. Сворачивай давай, – поспешно крикнул Иннокентий Валерианович шоферу, так как тот, видимо, заслушавшись, вознамерился проехать мимо неприметного съезда на грунтовую дорогу.

* * *

До взрыва осталось 18 часов 20 минут 14 секунд.

– Господи, где мы? – проскулила Алиса, глядя на проплывающие мимо зеленые ветки.

– Так он тебе и ответит! – проворчала Лина, напряженно ведя машину по узкой лесной дороге. – Вот раздвинет облака и громко скажет: «А мне почем знать, в какую глушь вы забрались!» Лучше в карту посмотри!

– А сколько ты раз свернула, с тех пор как мы с трассы съехали?

– Если б я помнила.

Тут обе разом чертыхнулись, потому что «девятка» ухнула в лужу.

– Только бы не застрять тут посреди чащи, – Алиса всхлипнула.

– Странное дело. – Лина аккуратно повела машину по жидкой грязи. – Дождя как будто не было. В городе от жары подыхаем, а тут на тебе – миргородская лужа.

– А волки тут есть? – неожиданно поинтересовалась сестра и, видимо, ответив на свой вопрос положительно, быстро закрыла окошко.

– По мне, так все равно, – легкомысленно заявила Лина, – чем дальше в лес, тем меньше свидетелей. Нам, если ты помнишь, труп закопать нужно.

Машина наконец выбралась на сухое пространство и покатила быстрее, подпрыгивая на кочках. Ветки хлестали по стеклам.

– Может быть, уже достаточно? – робко спросила Алиса. – А то как-то неприятно становится.

– Мне стало неприятно, когда я увидела то, что лежит в багажнике моей машины. С тех пор отойти не могу, – Лина хмыкнула.

Возникла тягостная пауза. Говорить не хотелось. Перспектива предстоящего дела, совсем не органичного для двух молоденьких девушек, повергала обеих в глубокую печаль.

«Девятка» пыхтела, прорываясь в глубь неизвестного леса.

– Как ты думаешь, куда ведет эта дорога? – наконец задумчиво вопросила Алиса.

– Судя по затхлости, к канадской границе, – отозвалась сестра.

– Странно, что ты ее вообще разглядела.

– Да уж… Честно говоря, я и не думала, что мы попадем на дорогу. Просто хотела съехать на обочину и промахнулась. Слишком сильно съехала в кусты. Они взяли да и раздвинулись. И мы попали…

– Да, кажется, мы действительно попали… – философски закончила фразу Алиса.

* * *

Рабочий день приближался к концу. Утомленная духотой и мухами продавщица сельпо Людка возложила арбузные груди, затянутые в застиранный халат, на низкий дощатый прилавок, оперлась двумя складками обширного подбородка о расслабленные руки и с туманной задумчивостью оглядела пустой сарай, именуемый на современный манер торговым залом. Глаза ее подернулись поволокой. Крупные капли пота выступили на красном, абсолютно круглом лице. Она крепко задумалась над своей судьбой и, как часто бывает с женщинами, чья биография уже отсчитывает пятый десяток, а количество мужчин, встретившихся на пути, так и не перешло в качество, в который раз решила, что она безнадежно несчастна.

Жизнь ее потеряла смысл еще в родильном доме, где она появилась на этот свет, так и не пригревший ее ни лаской, ни вниманием, ни богатством, ни чем-нибудь другим, чем можно было бы гордиться в старости. Из трех ее мужей двое померли от непомерного пьянства. Третьего она выгнала, поскольку и он грозил оставить ее вдовой по той же причине. Уже десять лет, как она одна-одинешенька, без всякой надежды на счастливое устройство личной жизни. Дни похожи друг на друга, как близнецы: магазин, огород, хозяйство. Соседи ее уважают, наверное, даже жалеют, но что толку. Анькин муж бегает к ней по средам и субботам, когда сама Анька ездит в ночную смену. Катькин супружник захаживает «на чарку», но от него с каждым разом все меньше толку – пьет, подлец, какая уж тут любовь. Денег у Людки мало, как ни воруй, а в сельпо на многое рассчитывать не приходится. Едва хватает, чтобы сводить концы с концами.

Она вздохнула, залезла пятерней в пышный начес, почесала затылок и всхлипнула. Сама собой навернулась логическая после таких размышлений слеза. Скатилась по щеке, смешавшись с потом, и капнула на далеко выступающую грудь грязной каплей.

И тут дверь со скрипом отворилась. В первую секунду Людка удивленно округлила глаза. Явление действительно было несколько странным: на пороге неловко топтались двое. На головах у обоих было надето нечто, стиравшее черты лиц до неузнаваемости. Сначала продавщица подумала, что в их края чудом забрели два носителя африканской культуры, и только когда один из них невнятно прохрипел: «Слышь, это… водку гони!» – разочарованно поняла, что судьба ее вновь обманула. Никакие это не иностранцы, а наши, до тошноты знакомые русские пьянчуги, зачем-то нацепившие на бошки женские чулки.

– Вали отсюда, уродина, – как и подобает в таком случае, с достоинством ответила Людка, даже не подумав сменить позу.

– Слышала, стерва, гони водку! – повторил второй «негр», пытаясь поселить робость в продавщице грозным хрипом. Чтобы подтвердить свое намерение действовать решительно и жестоко, он двинулся на прилавок. Однако в шагах его угадывалась неуверенность, он не слишком-то хорошо видел сквозь темный чулок. Остановившись на середине пути, он хмыкнул и добавил: – Это ограбление!

Людка протянула руку, взяла двумя пальцами полуторалитровую бутылку напитка из «Черноголовки» с игривым названием «Колокольчик» и многозначительно поставила ее рядом с грудью на прилавок. «Негр» остановился в нерешительности.

– Вали отсюда, – повторила продавщица.

– Значит, не дашь водки? – прогнусавил «негр», находившийся ближе к дверям.

– Не дам, – заверила его Людка и возложила мощную длань на горлышко тяжелой бутылки.

– Ах ты… – В тихом шепоте, последовавшем из-под чулка, женщина явственно услыхала неодобрительные замечания в свой адрес, а также в адрес ее ныне покойных родителей, более дальних предков, в адрес сельпо, где все они сейчас находились, поселка, где располагалось это самое сельпо, страны, где все они дружно выросли и достигли того, чего достигли, а также того места, куда неуклонно катится эта страна. Видимо, последнее ее особенно оскорбило, потому что Людка, как всякая женщина, хотела верить в светлое, пусть и невозможное будущее и очень расстраивалась, когда кто-то покушался на ее святую веру.

– А ну вон пошли, выродки поганые! – Она оторвала грудь от прилавка и взметнула над головой бутылку «Колокольчика» в явном порыве обрушить ее на головы посетителей. – Деньги принесете, тогда и водку получите!

«Поганые выродки» не заставили себя упрашивать и выкатились на улицу раньше, чем продавщица успела закончить гневную тираду.

– Я же говорил, не даст! – вздохнул Винтик, стягивая с головы половину предварительно разорванных женских колгот. – Стерва все-таки эта Людка!

– Точно! – поддержал его Шпунтик, освобождая свою физиономию от капрона. – Стерва первостатейная.

– Чо ж делать? – В голосе Винтика прорезалось сухое отчаяние. – Выпить хочется, мочи нет.

– Может, вернемся на дачу, заглянем к бабке Соне. Та угостит самогоном.

– Ага, только если огород вспахаем. Мне после такой каторги уже и самогон ее вонючий не понадобится.

– А если в чулке? – В глазах Шпунтика сверкнули дьявольские искры. Он даже прищурился в предвкушении удачной операции. Мягкотелая Силантьевна – старушка лет семидесяти. Это вам не упитанная бабища с бутылкой «Колокольчика» в мощных лапах. Силантьевна точно перепугается их грозного вида и отольет самогона.

– Ну… – Винтик не был таким оптимистом.

– Да брось ты. – Приятель подмигнул и быстро пошел по дороге, ведущей к пролеску.

* * *

– Ничего не понимаю. – Саша даже привстал. – Только что были здесь – и уже нет.

– Нужно было лучше смотреть. – Иннокентий Валерианович тоже подался вперед, но, приблизившись к шоферскому затылку, болезненно поморщился и снова откинулся на спинку сиденья. Он не выносил запаха вспотевшего тела.

– Да куда они денутся, – вдруг заявил дурно пахнувший водитель, – в этом лесу полно дорог, но все они упираются в рыночную площадь села Иванцы.

– А вдруг какая-нибудь не упирается? Или «девятка» затормозит раньше, чем доедет до этих Иванцов.

– Да не… – легкомысленно отозвался шофер. – У тещи моей тут дача. Мы всю местность за грибами исходили. По какой дорожке ни топай, а пройдешь лес насквозь и аккурат выйдешь на Иванцы. Можно по любой катить, все равно с «девяткой» пересечемся.

Он повернул машину на довольно просторную, по лесным меркам, сухую грунтовую дорогу.

– Интересно, куда поедут эти придурки? – усмехнулся Косолапых.

– Куда бы они ни поехали, все равно окажутся в Иванцах, – упрямо заявил шофер.

– Мне показалось, или в кустах чья-то морда торчала? – Иннокентий Валерианович удивленно вскинул бровь, всматриваясь в зеленые заросли, обрамляющие дорогу.

Саша быстро глянул в его окошко, потом пожал плечами и наконец мотнул головой:

– Откуда в лесу морда… Не, показалось вам…

* * *

Агент 0014 довольно ухмыльнулся и откинул в сторону две зеленые ветки осины. Все-таки мастерство не пропьешь. Он умеет маскироваться. А эти дуралеи, мнящие себя акулами теневого бизнеса, покатили дальше в своей машине, так и не поняв, что за ними установлена слежка. Да где уж им понять. Если бы они поняли, агент 0014 самолично разжаловал бы себя в подмастерья.

Он похлопал себя по бедрам, проверяя наличие огневого запаса. Запас оставался нетронутым именно там, где и должен был находиться: две кобуры сладострастно прижимались к его телу. Они хранили в себе несокрушимую мощь отечественной военной промышленности – два многозарядных, сделанных по спецзаказу пистолета. Патронташ опоясывал талию, чуть пониже груди висели гроздья маленьких, но очень мощных гранат, за спиной под кожаной курткой покоился карабин, в карманах военного жилета хранились ножи и самурайские железки, которые очень хороши в ближнем бою. Все это несколько утяжеляло агента, но ему было не привыкать. В таком обмундировании он способен был творить чудеса, выполняя трюки, которым позавидовали бы лучшие цирковые артисты.

* * *

– Ты уверен, что они свернули на эту дорогу? – сквозь зубы спросил Принц, съезжая с магистрали на грунтовку.

– Да, больше им ведь деться некуда, – отвечал Кудрявый.

– Ну, смотри!

– Я машины не вижу, – констатировал Бека, глядя в лобовое стекло.

– Никто не видит, – зло гаркнул Принц.

– Так они, поди, уж скрылись за поворотом. – Кудрявый пожал плечами.

– Я и поворота не вижу, – опять встрял Бека.

– Мы стояли довольно долго, они уже далеко отъехали, – терпеливо принялся разъяснять ему коллега, – отсюда поворота не видно. Но он есть. Непременно должен быть. Иначе мы бы видели эту «девятку». Маленькую, в смысле уменьшенную расстоянием, но видели бы.

– Ох. – Принц терял терпение. Он с силой вдавил в педаль газа, и машина понеслась, подпрыгивая на ухабах.

– А если они с этой дороги еще на какую-нибудь свернули? – не унимался Бека, вертя головой по сторонам.

– Где ты видишь хоть одну дорогу? – строго вопросил его Кудрявый.

– Когда увижу, скажу, – сообщил ему Бека.

– Эй, вы видели рожу в кустах? Или мне показалось? – Принц поперхнулся.

– Да ну вас, – отмахнулся Кудрявый, – всякое привидится с перегрева!

– Может… Но рожа, скажу, была. Как из комикса про супермена.

– Это который у вас в сортире лежит? – оживился Кудрявый.

– Точно. У этой лесной рожи такой же квадратный подбородок до колен. Мерзость.

– Это вы от зависти. – Кудрявый широко и добродушно улыбнулся.

Принца перекосило на пол-лица:

– Чего мне завидовать этой роже?

– Будь у вас такой волевой подбородок, вы бы не гонялись за паршивой «девяткой». Нет, не такой замечательной, как та, в которой едем мы, а за той, которая впереди. Так вот, будь у вас такой подбородок, как в картинке из комиксов, вы бы не гонялись по лесным дорогам за какой-то паршивой «девяткой». Вы бы в кино снимались…

Принц закусил губу с такой силой, что она побелела. Ему очень хотелось взвыть, но позволить подчиненным видеть досадливо воющего шефа он не имел права, исходя из педагогической этики.

* * *

До взрыва осталось 17 часов 50 минут 00 секунд.

– Иннокентий Валерианович, – Саша поерзал на сиденье, – раз уж мы все равно не спешим, может, выпустите меня?

– У тебя что, свидание? – усмехнулся шеф.

– У меня нужда.

– А потерпеть? – Ему нравилось издеваться над Косолапых.