Текст книги "В банде только девушки"

Автор книги: Анна Михалева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

– Но вы же… – Зубы у Джефа предательски заклацали.

 
Клацнули зубы, под ребрами сжалось.
Смерть моя близко, не нужно, пожалуйста…
 

Тут же родилось в голове.

Джеф непроизвольно поморщился оттого, что от строчек явно несло попсой.

Шпунтик увидел это в зеркало заднего вида и усмехнулся:

– Что, не нравится?

– Не нравится что? – решил уточнить репер.

– Место не нравится? – Шпунтик кивнул на неопрятные домишки, стоявшие вдоль колдобистой дороги, по которой они ехали.

– Это не Москва, – ответил Джеф.

– Ясное дело, – уверил его Шпунтик. – Но все равно мы уже приехали.

– Не понял?

– Допустим, ты должен нам за поездку в Москву пять сотен тысяч долларов. Ты же сказал, что заплатишь любую сумму, какую мы запросим, – ласково пояснил Шпунтик. – Таких денег у тебя при себе, разумеется, нет. Мы же рады бы тебя довезти до Москвы, да уж больно мы недоверчивые, понимаешь. Ведь как бывает, докинешь человека до дому, он побожится, что вынесет деньги, а потом в подъезд шасть – и ищи его свищи. Вот потому ты позвонишь домой, тебе привезут деньги, ты нам их отдашь, ну а мы с радостью отвезем тебя куда нужно. Правда, Винт?

Винтик зачарованно кивнул, в который раз за этот день дивясь уму и красноречию своего приятеля.

Зато Джеф не разделил его восхищения. Он насупился:

– Что-то я не понял…

– Это очень просто. – Шпунтик подмигнул ему в зеркале. – Пятьсот тысяч баксов, то есть пол-лимона, носят в большом железном кейсе, а руки у тебя пустые. Кейса я не вижу, значит, и денег таких при тебе нет.

– Это мне как раз понятно. Я не понял про остальное. Вы что же, берете меня в заложники?!

– Ага! – радостно улыбаясь, кивнул ему Винтик, до которого наконец дошел смысл всего сказанного.

– Но это же дикость какая-то! – возмутился репер.

– Кому дикость, а кому стабильный доход, – рассудил Шпунтик.

Он въехал в покосившиеся раскрытые ворота, за которыми стоял очень старый, по большей части облупленный дом, заглушил мотор, повернулся к перепуганному Джефу и одарил его лучезарной улыбкой.

* * *

Генерал Авоськин шумно допил пятый стакан чая и выдохнул горячим паром. Подполковник Стрельников отвернулся к окну, незаметно поморщившись. Он не первый год служил под началом генерала, прекрасно знал, что мыслительный процесс Авоськина всегда выражается в громко причмокивающем распитии горячего чая, тем не менее не смог справиться с собой. Слушать это хлюпанье ему было неприятно.

«Салага!» – отстраненно подумал Авоськин, все равно заметив гримасу подчиненного.

– Фью-ить… – Он блаженно зажмурился, но быстро вышел из сладостного посапывания и деловито спросил: – Итак, что мы имеем?

Стрельников отвернулся от окна и уставился в противоположную стену. Час назад он уже признался себе, что начал потихоньку тупеть. Как ни крути, а вторые сутки пошли без сна и какого-либо отдыха. И все без толку. Тело не найдено.

– Понятно, – изрек Авоськин, кинув косой взгляд на подчиненного. – Есть вести от агента 0014?

– Он начал действовать, – туманно доложил подполковник.

– И в чем это выражается?

– Пока не знаю. Но в чем-нибудь, да должно наконец выразиться. – Стрельников почувствовал легкое раздражение, скорее всего от усталости.

– А… – неопределенно протянул Авоськин и усмехнулся: – Мало того, что он спутал нам карты в пяти странах, окончательно испортил отношения с Ираком, чуть было не развязал войну с США, так теперь еще половину родины разнесет к чертовой матери. А что еще можно ожидать от мужика с женской грудью!

– У него уже нет женской груди! – буркнул Стрельников.

– Тем хуже для него. С грудью у него хоть шансы были…

– Как это?

– Да бес его знает, как, но из всех передряг первыми вытаскивают седых и грудастых. Ну, еще малолетних. Только за малолетнего твой 0014 вряд ли сойдет.

– Может, пора послать отряд в этот район?

– Не-е-е, – помотал головой Авоськин, – рановато. Я вот что тебе скажу. По-моему, четырнадцать – это несчастливое число. Я много думал об этом. Не дюжина, не чертова дюжина, еще не уверенная «пятнашка», а так, что-то невразумительное. Подростковое какое-то… И у меня зародилось подозрение…

Какое подозрение зародилось в мудрой голове начальника, Стрельников так и не узнал, потому что зазвонил телефон экстренной связи. Да зазвонил так, что вздрогнул и сам генерал, и подчиненный, и все те, кто в этот момент припали ушами к наушникам, дабы узнать, какие тайны скрываются за толстыми стенами этого кабинета.

– Алло, – сухо ответил в трубку Авоськин и вдруг вскочил, словно его стул снизу проткнули здоровенной иглой и оная игла впилась в мягкое место генерала по самое ушко. – Как?! – нервно крикнул он. – Что?! Нет!

Он кинул трубку на рычаг, рухнул обратно на стул и, обхватив голову руками, еле слышно прошелестел:

– Вот и все!

– Не понял? – Стрельников нагнулся почти подобострастно.

– Чего же тут непонятного? – тускло ответил ему генерал. – Счетчик-то, оказывается, работает. С того самого выстрела и работает. Так что жить нам всем осталось не более восьми часов.

Он повернул болезненно искривленное лицо к Стрельникову:

– У тебя грудь есть?

– Да будет вам, – возмутился тот. – Что вы зациклились на груди-то!

– Очень советую заиметь, – вполне серьезно изрек Авоськин. – Помни, при таких делах спасают только детей, стариков и грудастых.

– Может, все-таки послать подкрепление в квадрат «26»?

– Тихо. – При упоминании точного места операции испуганно зашипел на него начальник, а потом махнул рукой, мол, чего уж теперь, и молвил: – Валяй.

Стрельников схватил трубку телефона внутренней связи и принялся отчаянно молотить по рычагу.

– Ищите, ищите эту чертову «девятку», – ныл Авоськин, слабонервно упав щекой на стол.

– Алло! База! – кричал в телефон Стрельников. – Срочно отряд спецназа в квадрат «26». Да, тот самый, с центром в селе Иванцы. Да! Все, что можно: людей, боеприпасы, технику и робота по обезвреживанию. Вы что там, совсем мозги пропили?! Какой, к этой матери, плановый техосмотр?! У нас военная операция. А мне плевать! Найди мне робота где хочешь!

* * *

– Ну посмотри, Шпунт! – Винтик показал на крепко привязанного к стулу Джефа. – Как думаешь, кляп нужно вставлять?

– Парни, – слабым голосом позвал репер, – не нужно кляпа. Тут что кричи, что не кричи. Я ж нормальный человек. Я понимаю.

– Ладно, – великодушно согласился Шпунтик. – Не нужно ему кляп пихать.

Он почесал всклокоченный затылок:

– Что теперь делать-то, а?

– Ну, как… – Винтик тоже почесал затылок. – Обычно в таких случаях звонят кому-нибудь и деньги требуют.

– Это-то я понимаю. Только вот кому звонить и откуда? – Шпунтик повернулся к Джефу: – Ты ведь крутой?

Тот пожал плечами.

– Раз «звезда», значит, крутой, – заявил Шпунтик, – значит, у тебя должен быть мобильник.

– Нету у меня ни хрена! – буркнул репер.

– Врет, – предположил Винтик, – нужно его обыскать.

– Ищите, ищите, – усмехнулся Джеф. – Очень нужно мне телефон от вас прятать. Можно подумать, я тут до конца века сидеть собираюсь. Был бы телефон, стал бы я ловить машину в лесу, а? Нет у меня трубы. Я же клип снимал. Телефон оставил в вагончике.

– И где этот вагончик? – поинтересовался Шпунтик.

– Смеетесь! Я понятия не имею, в какой области нахожусь. Вагончик! Ха!

– Ладно. – Шпунтик погрузил обе руки в косматую шевелюру. – Что-то нужно придумать…

– А чо тут думать, – Винтик пожал плечами, – идти нужно к Людке в ее магазин.

– С ума сошел! Рассвет скоро, она его еще вечером закрыла.

– Не-а, – Винтик подмигнул, – мы мимо проезжали, помнишь? Все окна горели. Какие-то у нее там шашни.

– Слушай, я не хочу напороться на чьи-то шашни, тем более на Людкины. Ты же знаешь, какая она стерва.

– Да, – погрустнел Винтик, – стерва еще та. Всем известно. Но делать нечего. Если только на машине опять до дороги съездить…

– И где там телефон? – изумился Шпунтик.

– Ну… у каждого поста ГАИ обязательно должен быть телефон, – принялся рассуждать Винтик.

Но Шпунтик не дал ему закончить мысль.

– Совсем рехнулся! – раздраженно крикнул он. – ГАИ! Это же не наша машина! Может, сразу в отделение милиции поедем? А что, попросим позвонить. И начнем прямо в кабинете у опера выкуп требовать. Даже, может быть, забавно получится.

Оба захихикали. Когда успокоились, погрустнели. Винтик вытащил из принесенной сумки бутылку водки. Откупорил, приложился к горлышку, потом передал приятелю. Тот тоже глотнул, глянул на несчастного Джефа, предложил:

– Хочешь?

– Не, – тот замотал головой, – я не пью.

– Что, совсем? – удивился Винтик. – Вот бедолага. Язвенник?

– Нет, просто не пью, и все.

– И никогда не пробовал?

– Нет.

Винтик вздохнул, посмотрев на пленника с сожалением:

– Ты много потерял, приятель.

– Дай ему, пусть глотнет. А то взорвется сейчас, – великодушно разрешил Шпунтик. – Ситуациям нервная. Вот если бы меня так к стулу привязали, я б тут же сдох. А этот крепкий парень, держится. Уважаю.

– Реперы все крепкие, – не без гордости отвечал Джеф.

– А ты правда с бандитами стрелялся? – поинтересовался Винтик. – Помнишь, ты еще пел даже при этом. Ну не пел словом, басил там что-то.

– Ну вы, ребята, даете! – усмехнулся Джеф. – Это же клип был. Художественное кино.

– А… – разочарованно протянул Винтик. – Значит, и бандиты ненастоящие. Но ты все равно выпей. Тут же не клип все-таки.

Он приставил горлышко бутылки к губам репера. Тот сначала вертел головой, протестовал. Потом смирился, поняв, что не отстанут от него. Глотнул водки, закашлялся.

– Ну как? Душевно? – осведомился Винтик. И, видя мучения репера, успокоил: – Ничего, сейчас осядет, станет душевно. Правду тебе говорю.

– Так что? – прервал его Шпунтик. – Неужели к Людке тащиться?

Винтик вздохнул:

– Больше не к кому. – Он сочувственно посмотрел на приятеля. – Не страшно?

– Все-таки оружие теперь есть. – Шпунтик вытащил из кармана и покачал на ладони тяжелый пистолет. – Разберусь с ней как-нибудь.

Винтик с недоверием покосился на пистолет и заметил:

– Такую тушу, как Людка, только китобойным гарпуном приструнить можно.

– Ничего, прорвемся, – с геройской удалью заверил его Шпунтик. – Кому звонить-то? – Он нагнулся над все еще фыркающим Джефом. – Этому твоему, как у вас там у всех есть… продюсеры, кажется?

– Нет, – прохрипел тот. – У Бори таких денег нет. Звони отцу, что ли…

– У тебя что, папашка бабцы отбирает? – усмехнулся Винтик.

– Почему отбирает? – изумился репер. – Просто он может внести выкуп, а остальные нет.

– Ладно, диктуй телефон.

Джеф назвал номер, Шпунтик записал его прямо на руке. Потом направился к двери. На пороге обернулся, еще раз оценил, хорошо ли привязана жертва похищения. Видимо, остался доволен, но для устрашения хмуро приказал другу:

– Смотри за ним и не вздумай водку лакать. Дело серьезное.

С этим он и вышел на улицу.

* * *

– Значит, так… – Генерал Авоськин крепко задумался, тупо глядя на телефонный аппарат городской связи. – Нужно выезжать из Москвы. Я должен позвонить жене, дочери, любовнице, своему зубному врачу и теще. Хотя нет, теще, пожалуй, я звонить не буду. Она мне уже скоро сорок лет как кровь сосет. Черт с ней…

Стремительное появление Стрельникова прервало его размышления. Он поднял на подчиненного глаза и грустно улыбнулся:

– Все-таки в глобальной катастрофе есть свои плюсы. Вот, например, что касается моей тещи…

– Агент 0014 вышел на связь, – пренебрегая субординацией, гаркнул Стрельников. – Будете с ним говорить?

К великому удивлению подполковника, начальник вздохнул и, поднявшись из-за стола, пробубнил:

– Нет уж, голубчик. Сами, сами. – Он глянул на подарочные командирские часы. Столько дел, знаете ли. К тому же через полчаса у меня назначен визит к священнику. Мало ли чего может случиться? Лучше уж подстраховаться…

* * *

У Людки сжалось сердце. Мужчина ее мечты говорил по телефону всего каких-нибудь пять минут, но за это время повзрослел лет на двадцать. Положил трубку на рычаг уже пожилой человек, сломленный годами и болезнями. Плечи агента 0014 опустились, обмякли, глаза потускнели, заморщинились в уголках, на скулы легли скорбные тени, а нос заострился. Он глянул на часы, охнул, посмотрел на продавщицу. В глазах его мелькнуло сожаление, которое та приняла на свой счет и тут же зарделась. «Важные дела, – подумала женщина, – не позволяют ему разделить со мной страсть этой ночи».

Однако она ошибалась. Если бы она могла прочесть мысли агента 0014, то крайне удивилась бы или, что более вероятно, поскольку женщины склонны принимать все на свой счет, жутко оскорбилась бы. Ведь в голове у агента роился клубок слов, сплошь нецензурных. Такое количество разнообразных ругательств он не употребил за всю свою жизнь. А вот теперь в одно мгновение всплыло все: и новое, и старое, и даже давно позабытое. Он взглянул на оцепеневшую у окна продавщицу:

– Все-таки они сделали это.

– Кто они? – не поняла Людка. – Что сделали?

– Они его включили.

– Что включили?

– Счетчик.

За свою практику в сельском бизнесе продавщица знала только один «счетчик». Вернее, два, но тот, который за электричество и по которому на селе никто никогда не платил, был не в счет. А вот по поводу первого она слыхала немало историй, в которых на «счетчик» ставили должника. Это означало, что на задолженную сумму начисляли проценты, и, если должник не возвращал деньги с этими процентами, его просто убивали. Людкино сердце сжалось, а глаза вылезли из толстых щек. Она заломила руки и пискнула:

– Сколько?! Сколько ты должен?

– Я? – удивился агент 0014.

– А кого же поставили на «счетчик»?

– Ах, ты в этом смысле. – Он натянуто улыбнулся, не забывая ругаться про себя отборными словами (момент был соответствующий – мир в опасности). – Нет, тут другое. Видишь ли, счетчик автоматический. Он переключил механизм в режим саморазрушения. Но механизм-то создавался для террористической акции, а потому вместе с саморазрушением заработала основная программа. Так что если я не найду ту «девятку», то всем нам, мягко говоря, хана.

– А грубо говоря? – решила уточнить Людка, которая, несмотря на романтический склад натуры, в денежных делах и сферах, недоступных ее пониманию, предпочитала ясность результата.

– Грубо говоря… – Агент задумался. – Существует много определений. Но за подобные слова, произнесенные в публичном месте, раньше сажали на 15 суток. А еще раньше вызывали на дуэль.

Продавщица хлопнула глазами, решив, что раз уж разговор зашел о 15 сутках лишения свободы, то дело действительно очень серьезное.

– А что значит «хана»?

– Ну… – Он очертил рукой круг в воздухе. – Механизм, о котором я говорил, не что иное, как аналог ядерного чемоданчика, который носит Президент страны. Технологии год назад были выкрадены из закрытого НИИ, а шифры украли совсем недавно. У нас же страна умельцев. Собрали второй ядерный чемоданчик, потом заменили коды первого на свои. Так что наши ракеты с ядерными боеголовками теперь слушаются сигналов этого чертового механизма.

– А президентские приказы, значит, не слушают?

– Нет. Теперь президентские приказы для них пустой звук. Развалилась страна, – грустно подытожил агент 0014.

– Тю! – процедила Людка. – Нашу страну отсутствием президентских приказов не развалишь. У нас от него, от Президента этого, 10 лет как одни пустые звуки исходили.

– Ты не понимаешь! – вскричал агент 0014. – Запуск ракет можно остановить, только выключив таймер в этой машине. Ни с какого другого пульта этого сделать нельзя. Так что, если я не найду «девятку», через несколько часов начнется Третья мировая война.

– А как же ее искать?

– У меня есть только один план: прочесать местность. «26»-го квадрата, ну, того, в котором мы сейчас находимся, «девятка» не покидала. Значит, она все еще тут. Но вот где?

– Знаешь, – Людка прищурилась, – из всех жителей этого квадрата самые подозрительные двое: некие Винтик и Шпунтик. Они не местные, москвичи, ошиваются тут на даче. В соседнем поселке, за лесом. Это недалеко. Так вот, какая бы гадость в нашем квадрате ни случалась, они всегда были к ней причастны. Они и местных грабят, и дачников, и вообще… даже в мой магазин заявлялись. А теперь еще и чулки на бошки цепляют, думают, не узнают их. Сволочи, одним словом. И я думаю, такие они гады, что и Третью мировую войну развяжут, не поморщатся. Помяни мое слово – уж кто-кто, а они точно участвуют во всем, что ты тут наговорил. Так что если и прочесывать район, то начинать нужно с них.

Агент 0014 взглянул на нее испытующе, потом горячо поблагодарил:

– Спасибо, Люда. Родина тебе этого не забудет.

По чести сказать, продавщица совсем не рассчитывала на признательность родины. Ей вполне достаточно было благодарного света, льющегося из прекрасных глаз мужчины ее мечты. За этот свет, за теплоту, понизившую его голос на полтембра, она готова была не только довести его до известной дачи, но и самолично поймать и Винтика, и Шпунтика, связать их, а если окажут сопротивление, то и прибить. Она глянула на агента. Как же он был прекрасен! Эти глаза, этот волевой подбородок, эти плечи… Руки у нее задрожали, на глаза навернулись горячие слезы. А в сердце что-то булькнуло. Наверное, любовь.

* * *

До взрыва осталось 07 часов 22 минуты 48 секунд.

– Ну и заварила ты кашу! – шепнула Лина. – Ты хоть понимаешь, что пять минут назад развязала войну между двумя мафиозными группировками? Бедное село Иванцы.

– Почему двумя? – Алиса, как могла со связанными руками, пожала плечами. – Господин Барышкин со своими бандюгами сейчас, наверное, в каком-нибудь казино культурно отдыхает и знать не знает про село Иванцы.

– Господи, ну откуда у тебя такая богатая фантазия!

– Я всегда тебе говорила, что, вместо того, чтобы тратить впустую время на институт, нужно телик смотреть. А вообще-то мне очень жить хочется. К тому же никто не заставлял их мне верить. Да и вообще, они все сами насочиняли, я только сплела их брехню в одну веревочку. Пускай теперь по лесу носятся.

– Когда-нибудь они поймут, что ты их надула, – мрачно изрекла Лина.

– Не-а, – в отличие от сестры, Алиса была сама беззаботность. – Они услышали то, что хотели услышать, а потому поверили в мой рассказ, как в «Отче наш». И даже если сам господин Барышкин им на Библии присягнет, что никакого отношения к их чертовому трупу не имеет, они ему не поверят.

– Н-да. А нам-то что теперь делать?

– Эй, вы там! О чем шепчетесь? – гаркнул из темноты Саша Косолапых. – Мало вам накостылял, что ли?

– Нет, спасибо. Вполне достаточно, – успокоила его Лина.

– А ты языкастая, сучка! – Его лицо светлым блином выплыло из тени и очутилось напротив Лининых глаз. – Как ты Барышкина развлекала, а?

– Тебе я про такое не расскажу, – она усмехнулась, – рангом не вышел.

– Ты, значит, только по боссам специализируешься. – Белый блин полоснула косая черта ухмылки. – А что если я сам проверю?

– Не сбережешь меня, не сбережешь собственную задницу, – напомнила ему Алиса, вцепившись пальцами в локоть сестры. – Тебе что шеф приказал? Беречь нас, как задницу свою. Вот и отвали.

Саша шумно вздохнул. Приказы Иннокентия Валериановича он привык исполнять неукоснительно. Делать было нечего.

– Ладно. Не знаю, как все закончится, но, когда закончится, мы вернемся к нашему разговору.

– Я не была бы столь самонадеянна. – Лина хмыкнула. – Если все закончится хорошо, мы уже никогда не встретимся.

– У нас разные представления о слове «хорошо». – Косолапых сплюнул и исчез в темноте.

То, что произошло дальше, девчонки не увидели, а смогли лишь услышать.

– О, привет! – раздалось из-за деревьев. – Давно не виделись. Какая удача, у тебя мобильного нет?

Саша почему-то зашипел, подобно рассерженной гремучке, и, судя по звуку, без слов кинулся на того, кто его столь радостно приветствовал. Потом что-то треснуло, потом хрустнуло, потом ойкнуло, потом вздохнуло и неприятно ругнулось, вспомнив чью-то мать, потом раздался хлопок, похожий на выстрел. Сестры вздрогнули и теснее прижались друг к другу.

В наступившей тишине послышалось удаляющееся топанье, сопровождающееся довольным баском:

– Нет, этот день нужно занести в гребаную книгу рекордов Гиннесса. Чтобы так везло. Е-мое! Мне так никогда не везло. Ну надо же, на пустом месте! Захотел телефон – и вот тебе, пожалуйста, прямо на дороге лопух с телефоном. Даже выдумывать ничего не нужно! Спасибо тебе, кто бы ты ни был там, на небесах, за то, что так меня любишь! Интересно, и чем уж я тебе так приглянулся?

Сестры переглянулись.

– Эй! – позвала Лина. – Эй, помогите нам!

В ответ раздалось слабое шуршание листьев. Это предрассветный ветер гулял по веткам деревьев. Саша молчал.

– Похоже, тот тип его пристрелил, – предположила Лина.

– Похоже на то, – согласилась Алиса. – Нам нужно сматываться, пока не вернулись остальные.

– Хорошее предложение, – ехидно заметила сестра. – Только как?

– Ну, попробовать-то стоит.

Алиса завозилась, пытаясь высвободить руки.

– Подожди, – прокряхтела Лина. – Тут вон сучок, если им подцепить веревку…

– Ой, мамочки! – Алиса изогнулась и дернула зубами узел.

– Нет, не так. – Лина тоже нагнулась к коленям и, ухватившись зубами за другой, принялась его жевать.

Минут десять напряженного сопения принесли свои плоды – узлы ослабли. Дальше девчонки уже быстро выскользнули из пут.

– Все, бежим отсюда! – шепнула Лина.

Но Алиса медлила, косясь на ближайшие кусты:

– Слушай, там же этот валяется. Может, ему помощь нужна. Нехорошо бросать раненого.

– Лично я надеюсь, что он не ранен, а убит, – процедила Лина, схватив ее за руку и потащив прочь. – И, честно говоря, меня это нисколько не расстраивает.

* * *

Агент 0014 шел молча. Людка семенила за ним, боясь проронить ненужное слово, а потому крепко сжимала губы. Она не хотела мешать его раздумьям, хотя вряд ли смогла бы это сделать. Агент 0014 ни о чем не думал. Перед ним маячила цель – найти пропавшую «девятку», отключить механизм саморазрушения на самопальном ядерном чемоданчике и тем самым спасти мир от глобальной катастрофы. Думать тут было не о чем. Нужно было действовать. И побыстрее. Агент вообще не привык думать после того, как принимал решение или получал приказ, что, собственно говоря, являлось одним и тем же. Он превращался в машину, настроенную на победу.

Продавщице сельпо это не было известно. Она тащилась следом. Мысли ее путались, цепляясь одна за другую. Она то восхищалась статью и непреклонностью характера мужчины своей мечты, то принималась ругать себя, что путается у него под ногами, мешая совершить задуманное. То мучилась дилеммой, как следовало бы поступить истинной женщине: подобно даме из рыцарских романов разделить все приключения своего героя, сидя на крупе его коня, или же остаться дома, как Пенелопа, чтобы он смог возвратиться к ней с победой. Но в этом споре, который она вела сама с собой, так истина и не родилась. Во-первых, со всеми мужчинами, попадавшимися Людке на пути, она могла разделить лишь бутылку водки, чтобы им меньше досталось. Иных приключений ее кавалеры не желали. Во-вторых, она не знала, как принято поступать у современных женщин, с которыми привык общаться новоиспеченный властитель ее сердца. Поэтому она решила, что, скорее всего, поступила правильно, увязавшись за ним в дорогу, поскольку мужчины, разумеется, сильный пол, но кто же их защитит в случае чего, если не будет рядом женщины? В конце концов, агент направился спасать мир, а в таком деле могут и по хребту накостылять.

Утвердившись в своей правоте, Людка приосанилась. Как же ласкало ее измученную душу сознание, что она делит с любимым его заботы!

«Вот она настоящая любовь! – радовалась продавщица. – И я не я буду, если не докажу ему, что могу быть полезной!»

Через поле к первым деревьям подошли довольно быстро. До оставленного в кустах мотоцикла оставалось совсем немного, скорой ходьбы минут на десять – только пересечь пролесок и выйти к дороге. Агент 0014 отодвинул ветку и придержал ее, чтобы та не полоснула его спутницу по лицу. У Людки от такого джентльменского жеста на глазах выступили слезы. Агент заметил это проявление чувств, и что-то теплое тронуло его сердце.

* * *

Кудрявый с трудом разлепил глаза и тупо уставился на физиономию Беки, торчащую меж цветастых халатов. Тот мирно посапывал.

– Эй! – шепотом позвал его Кудрявый. – Окочурился, что ли?

Бека зачмокал пухлыми губами, из чего стало понятно, что до окончательного окоченения ему еще далеко.

– Вот уж, право слово, после катаклизмов выживают только крысы и тараканы. – Кудрявый с ненавистью глянул на соратника, но не стал уточнять, что сим замечанием имел в виду. И так было понятно, что Беку он причислял если не к крысам, то к тараканам.

Он оглядел полутемный торговый зал. Светила лишь одна засаленная и засиженная мухами лампочка, висевшая над дверью. Две другие Людка, уходя, предусмотрительно выключила. Помещение показалось ему смутно знакомым, особенно наличием ситцевой продукции фирмы «Большевичка». Он помотал головой, понял, что каким-то чудом оказался в том самом сельпо, и тихо заскулил. Место пребывания ему не понравилось.

– Ну?! – Он дернул рукой, желая пробудить Беку путем тормошения, однако рука не поддалась.

К своему ужасу, Кудрявый обнаружил, что прикован наручниками к железному остову стойки, на которой висели треклятые халаты.

– Ну! – Он попытался встать и тут совсем скис.

Судьба зло посмеялась над ним, намертво приковав не только к женским халатам, но и к ненавистному подельщику.

Бека дернулся, ойкнул, открыл глаза и блаженно зевнул. Узрев Кудрявого, он глупо улыбнулся и прогнусавил:

– Мир тебе, добрый путник.

– Чтоб тебя черти заели! – прошипел Кудрявый. – Опять двадцать пять. Ведь вдарил же тебя по башке здоровый жлоб. Неужто и части дури не выбил?!

– Познание боли – путь к истине, – пропел Бека и потянулся свободной рукой.

– Ты вставать собираешься?! – взревел Кудрявый. – Нам Принца искать нужно.

– Принца небесного? – радостно удивился Бека.

– Надеюсь, что пока земного, – разрушил его планы Кудрявый. – Вставай, юродивый поганый. Иначе я тебе руку выдерну.

– Что тебе рука моя? Счастья чужое не принесет, брат.

– О господи Иисусе! – горестно вздохнул Кудрявый.

А Бека вдруг ожил и, вскочив на ноги, возмущенно гаркнул:

– Не поминай всуе имя господа нашего!

От неожиданного рывка Кудрявый повалился на пол. Сверху на него полетела стойка с халатами, а за ними Бека.

– Если бы не тащить на наручниках твое поганое тело до Москвы, убил бы, – взревел Кудрявый! – Ей-богу, пришиб бы с великим удовольствием!

Он с трудом выбрался на свободное пространство, поднялся, схватил за воротник халата Беку, поставил его на ноги, затем восстановил всю конструкцию. Теперь между ними высилась стойка с халатами, что, с одной стороны, было замечательно, поскольку скрывало от глаз тупую физиономию Беки. Однако, с другой, непонятно было, как передвигаться с такой махиной, тем более что соратник по привязи явно не собирался выходить на улицу.

– Двигай копытами, божье наказание! – подбодрил он Беку и двинулся к двери.

Стойка на маленьких колесиках потянулась следом, увлекая за собой и Беку.

– Бог знает, кому какое наказание посылать, – прогундел он.

– Это точно, – зло согласился Кудрявый, – еще бы знать, за что. Я такого еще не успел натворить, чтоб столько терпеть.

– Неси свой крест с достоинством, – ласково поучал его Бека.

– Если не заткнешься, навеки распрощаешься со своим достоинством, – натужно прохрипел Кудрявый, поскольку ему приходилось тащить и стойку, и халаты, и вялого товарища. – Правда, монахам оно без надобности.

– Нужно быть достойным, чтобы стать монахом.

– О, это мы разом организуем! Будешь достойным и монаха, и евнуха одновременно!

Бека сочувственно взглянул на него и помотал головой:

– Открой свое сердце, брат мой. Благо божье исцелит тебя и придаст веры. И придаст си…

Кудрявый толкнул на него стойку.

– …лы! – крякнул Бека, влетая спиной в стеклянную витрину магазина. Раздался глухой стук. Стекло дрогнуло, но выдержало удар.

– Давай, давай! Неси свое достоинство крестом! – зло подбодрил его Кудрявый и снова толкнул стойку.

Бека вновь влетел спиной в витрину, на сей раз уже молча.

Результат был нулевой.

– Н-да… – Кудрявый потер свободной рукой голый затылок. – Тут нужен размах. Ну-ка, отойдем подальше.

Он потянул стойку и Беку к прилавку. Там, изготовившись, скомандовал:

– Разбегаемся, прыгаем и выскакиваем через стекло. Понял?

– Зачем? – Бека кивнул на стеллажи с продуктами. – Бог дал нам пристанище. Тут тепло, сухо и сытно. Зачем уходить?

– Потому что скоро тут станет холодно, мокро и голодно. Понял, придурок? Сейчас вернется белобрысый герой и сделает из нас две большие киевские котлеты. И никакой бог тебе не поможет!

– На все воля божья… – заупрямился Бека.

– А в храме помолиться не хочешь? – пошел на хитрость Кудрявый.

Два раза предлагать не потребовалось. Бека вдруг все понял и даже присел, намереваясь с разбегу нырнуть в стекло витрины.

– Вот это другое дело. Аминь!

Они побежали быстро, как могли. За метр до прозрачной стены между заточением и свободой запрыгнули на весело поскрипывающую стойку. Врезались в стекло. В следующее мгновение оно треснуло, хрустнуло, брызнуло мелкими осколками и осыпалось на пол, выплюнув на улицу странный болид с парусами ситцевых халатов.

* * *

Подполковник Стрельников положил трубку на рычаг аппарата оперативной связи и, изогнув губы в горестной усмешке, процедил:

– Дела…

Эта фраза не относилась к какому-то конкретному, не слишком удачно развивающемуся делу, она относилась ко всем делам, в том числе и мировым. Шутка ли, мир стоял на краю глобальной катастрофы. Действительно ведь, дела… Тут впору заскучать и бравому подполковнику. А в эту минуту его вообще много чего огорчало. Во-первых, конечно, то самое, что огорчило бы любого живущего на земле, узнай он об этом. Ну, в смысле, что все, абсолютно все скоро умрут. (За исключением, разумеется, крыс и тараканов. Хотя сей обнадеживающий факт никого из здравомыслящих существ планеты не обрадует. Разве что иных представителей партии «зеленых», которые устраивают акции протеста против уничтожения бытовых насекомых и грызунов. Но тут еще можно поспорить о здравомыслии.) Во-вторых, черное пятно вины, лежащее на всей федеральной службе. Ведь именно им вверено хранить покой страны, а они не уберегли. Как ни старались, а не сдюжили. Толку-то, что в обстановке повышенной секретности разрабатывали дело о похищении кодов президентского чемоданчика. И даже вышли на самых главных преступников. И что теперь? Кому какое до этого дело, если ни преступников, ни федеральной службы в скором времени просто не будет существовать. А досадно. Столько планов… Столько нереализованных планов… Вот хоть дело о террористической группировке «Ум-Ся», обосновавшейся в Вологодской области под прикрытием школы «Обмена религиозным опытом с дружественной Японией». Сразу же было понятно, что без «Аум Синрике» тут не обошлось. И Стрельников указал на этот факт Авоськину. И тот одобрил. И дело стремительно двигалось к задержанию головорезов, для конспирации побрившихся под восточных монахов и не поленившихся саморучно высечь метровую статую Будды из цельного куска мрамора. Но что теперь об этом. Хотя, конечно, обидно… В-третьих, Стрельникова огорчало отсутствие генерала Авоськина.