Текст книги "В банде только девушки"

Автор книги: Анна Михалева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

Тот скривился и пропищал:

– Да нету же никакой мочи. Я с утра бегаю как ошпаренный. Не отливал часов пять уже!

– Эта информация лишняя для моих ушей. Ладно, останови, – приказал шеф водителю.

– Так почти приехали, – отозвался тот.

– Куда? – взвыл Саша.

– Как куда? В Иванцы. Минут через пять будем на рыночной площади.

– И что, ты мне там прикажешь отливать?! Прямо посреди площади? – разозлился Косолапых.

– Н-да… – задумался Иннокентий Валерианович. – Это, пожалуй, будет не слишком-то эстетично. Эдакий писающий мальчик. Иванцы, поди, не Копенгаген, не поймут местные жители.

– Остановите, умоляю! – заскулил Саша и согнулся пополам.

Машина затормозила посреди дороги. Шины еще катили по земле, когда дверца резко распахнулась, из нее вывалился Косолапых и опрометью бросился в ближайшие кусты.

* * *

– Чулком теперь никого не удивишь. Даже если на голову его нацепить, – тоскливо заметил Шпунтик и рубанул рукой по ближайшей ветке, свисающей на тропинку.

– Да, не те времена пошли. Раньше бабе скажи «ограбление», так она родит на месте. А теперь вот за бутылку хватается, – согласился Винтик, тащась следом за приятелем.

– Нормальная баба, может, и сейчас бы родила. Так мы ж не про нормальную говорим, а про Людку.

– Не-е, время другое. Люди как звери. Друг на дружку кидаются. Закон джунглей, мать его!

– Тут, конечно, с одним чулком на башке жизнь не наладишь. Вот если бы оружие… Посмотрел бы я на Людку! Раздобыть бы ножик повнушительнее, поплясала бы тогда, стерва.

– К Людке лучше с топором ходить, как на кабана, – зло ухмыльнулся Винтик и сплюнул в кусты.

– Ты слышал? – Шпунтик замер.

Винтик тоже остановился.

– Слышал? – повторил Шпунтик.

– Чего?

– Кто-то ругнулся в кустах.

– Может, кукушка?

– Где ты видел кукушку, матюгающуюся человеческим голосом?

– Ну… считать-то она умеет. Может быть, и матюгается, если припрет, – предположил Винтик.

– Она не считает, а кукует. Это не одно и то же.

– Все равно, тебе почудилось. Это с недопоя. Нам бы где водки достать… – Винтик еще раз сплюнул, теперь уже на тропку, и приятели пошагали дальше.

* * *

Агент 0014 вытер лицо и еще раз с чувством ругнулся. Надо же было этому пьянчуге плюнуть именно в его куст. Не повезло. Но, сидя в засаде, он и не такие испытания привык переносить с положенными суперагенту мужеством и хладнокровием.

Вот прошлый год, например, пришлось скрываться в цистерне. Написано было «Свежая рыба». Кто же знал, что все хозяйства теперь перепутались и в машинах со старой надписью «Свежая рыба» вывозят на поля обыкновенные органические удобрения, попросту говоря – жидкий навоз. Нырнул, спасся от преследователей, и ничего. Вышел потом, отмылся. Правда, месяц ему никто руки не подавал, и девицы нос воротили, уж больно воняло. Ну ничего, потом все нормализовалось. Так что плевок в рожу – это для военного человека сущая ерунда.

* * *

До взрыва осталось 17 часов 39 минут 23 секунды.

– И чего ты пошел по этой тропке, – ворчал позади Винтик, – петляет так, что у меня ноги одна за другую цепляются.

– Я думал, так короче выйдет, – отозвался Шпунтик.

– По дороге можно пройти, разница небольшая. А то злой я, так еще и ноги заплетаются. И ведь что обидно: заплетались бы оттого, что напился, а они на трезвую голову.

– Ладно, пойдем к дороге.

Они разом повернули и начали пробираться сквозь кустарник.

– А может быть, самим самогон гнать? – пыхтя, предложил Винтик.

– А ты умеешь?

– Нет.

– Тут штука хитрая – самогон гнать. Целая наука, – с уважением ответил Шпунтик.

– А бражку?

На этом судьбоносном вопросе оба замерли. Метрах в десяти от них стоял мужик. По характерной позе и разносившемуся по лесу сильному журчанию не оставалось сомнений в роде занятия этого человека. Шпунтик прижал палец к губам и на полусогнутых, чтобы не создавать лишнего шума, поскользил в направлении к объекту. Винтик последовал его примеру. С величайшей осторожностью, впрочем, совершенно напрасной, поскольку мужик был поглощен своим делом настолько, что, наверное, забыл, как его зовут, оба подкрались к нему. В следующее мгновение Шпунтик кинулся жертве на спину и обхватил его плечи руками, начисто лишив возможности сопротивляться. Мужик было рыпнулся, но бесполезно. Шпунтик сжал его в железные тиски.

– Водка есть? – Винтик заглянул в выпученные глаза незнакомца.

– Ты что – охренел?! – прохрипел тот.

Винтик пихнул его кулаком под дых, чтобы направить мозговую деятельность в нужном направлении. После того как дыхание мужика выровнялось, он спросил:

– А чо есть?

– Я те сейчас дам, чо есть! – возмутился тот и снова попытался высвободиться. Но Шпунтик свое дело знал.

– Деньги там, курево? – Винтик простимулировал его к диалогу шлепком по лбу.

– Ты у меня получишь, поганец! – мужественно ответила ему жертва нападения.

– Ну, чего ты его расспрашиваешь! – потерял терпение Шпунтик. – Обшарь карманы, и пойдем.

– Нужно же поговорить с человеком, – невозмутимо отвечал ему приятель, – а то ни здрасьте, ни до свидания. Так ведь и говорить скоро разучимся.

– Ты у меня дышать скоро разучишься, недоносок! – пообещал плененный мужик.

– Ну, конечно! – Винтик хохотнул и снова обидно шлепнул его пятерней по лбу.

После этого оскорбительного акта он бесцеремонно ощупал его карманы. Это дало ценные результаты. Винтик достал толстый кожаный бумажник. Когда раскрыл, присвистнул:

– Ни фига себе! Как же тебя, приятель, с такой пачкой баксов в наши леса занесло? Мог бы в платном туалете пописать.

– Тебя не спросил, – огрызнулся мужик..

За это он снова получил пятерней по лбу и яростно заскрежетал зубами.

– Ух ты! – продолжая подробное ощупывание, Винтик округлил глаза. – Вот это подфартило!

Он повертел в руке пистолет. Вечернее солнце пробилось сквозь листву и полоснуло по белому дулу оранжевой вспышкой.

– Чтоб я сдох! – восхищенно выдохнул Шпунтик.

– Непременно сдохнешь, – пообещал ему мужик.

И тут же получил коленом чуть пониже спины.

– Снимай с него рубашку, – строго приказал Шпунтик приятелю.

– Сам снимет, – ухмыльнулся тот и, наставив дуло пистолета на мужика, процедил: – Рраздевайся.

Шпунтик решил не мешать и отступил в сторону.

– Вы чего, мужики! – растерянно пробубнила жертва, косясь на пистолет.

– Для кого-то мы, может быть, и мужики, а для тебя сейчас боги. Раздевайся. – Винтик был неумолим.

– Слушайте, – потеряв остатки достоинства, взмолился бывший обладатель бумажника и оружия, – взяли свое, и разойдемся по-хорошему.

– У нас разные понятия, что такое хорошо и что такое плохо. – Винтик хохотнул. – Для тебя, конечно, хорошо уйти отсюда в штанах. Ну, а нам хорошо увидеть твою голую задницу.

– Да ладно вам, – примирительно проскулила жертва, – задница как задница, чего на нее смотреть. Задниц, что ли, не видели?

– Все люди разные, – философски заметил Винтик. – Раздевайся.

– Лучше пристрелите меня. – Мужик встал в позу и гордо распрямил плечи. – Я перед двумя уродами раздеваться не стану.

– Это мы пожалуйста. – Винтик тряхнул рукой и спустил предохранитель.

Мужик икнул.

– Ну? Будешь раздеваться? – спросил его Шпунтик.

– Ладно, вижу, вы ребята серьезные, – он вздохнул и расстегнул рубашку.

– Давай, давай, не томи.

Когда одежда осталась на траве, все трое перевели дух.

– И чего с ним делать? – спросил Винтик. Его фантазии на дальнейшее устройство развлечения не хватало.

– Да черт с ним, – махнул рукой Шпунтик.

Он подобрал тряпье с ботинками и пошел назад к тропинке.

Винтик подмигнул мужику, лицо которого из бледного моментально стало пунцовым, и кинулся догонять приятеля.

* * *

– Интересно… И сколько же можно гадить? – задумчиво изрек Иннокентий Валерианович и потыкал тонким пальцем в собственную переносицу. Он всегда так делал, когда злился.

– Ничего тут нет интересного, – меланхолично ответил ему шофер, хотя шеф его и не спрашивал. – Листья да ветки, вот и все. Чего тут интересного? А я вот вчера в бар один зашел, так там девочки у шеста крутились. Представляете, трое на одном шесте повисли. Одежды на них – одни трусики. И ни разу друг дружку своими голыми ляжками не задели. А как вертелись, аж воздух в спираль закручивался! Вот что интересно…

– Тебе бы только на голых баб пялиться. Тоже мне, нашел развлечение, – фыркнул Иннокентий Валерианович.

– Бабы что, – отмахнулся шофер, – дело не в бабах, а в искусстве. Вот поди ж, так вертеться – и ни разу друг друга задницей не пихнуть! – Он мечтательно закатил глаза, видимо, припоминая каждую деталь увиденного шоу.

– Тоже мне, любитель сложных трюков. Ты в цирк сходи.

– Можно и в цирк, – с неожиданной горячностью поддакнул шофер. Потом пожевал губами и отрицательно мотнул головой: – Только те девки любую циркачку переплюнут.

– Да брось ты, ради бога! – Иннокентий Валерианович с силой ткнул себя пальцем в переносицу, словно хотел поставить точку в конце пустого спора, и тут же болезненно поморщился. – Я знал одну гимнастку, с обручами работала. Так она по двадцать штук на своем теле крутила. Твоим стриптизеркам и не снились такие трюки.

– И что с того? – запальчиво возразил шофер. – Может, какая Марья Ивановна на валяльном предприятии двойной план за смену выжимает. Девочки из бара вряд ли и половину ее производительности дадут. Чего сравнивать божий дар с яичницей. То мастерство, а это искусство, – закончил он восхищенно. Причем переполнявшие его высокие чувства отнюдь не распространялись на валяльщицу Марию Ивановну.

– Значит, цирк для тебя мастерство, а стриптиз – искусство? – хохотнул Иннокентий Валерианович, явно обидевшись за всех циркачей. – Ну ты загнул!

– Я мужик, а не пацан. Конечно, для меня стриптиз поважнее цирка будет. Не знаю, раньше было наоборот, но теперь…

Шеф сжал переносицу двумя пальцами, поняв, что попал в логическую ловушку. Еще чего доброго, собственный шофер обзовет его мальчишкой за неуместное восхищение не тем, чем нужно восхищаться приличному мужику. Он открыл окошко и в бессильной ярости плюнул на пыльную дорогу.

– А вы правы, это уже становится интересным. Сколько же можно гадить? – задался шофер тем же, что и шеф, вопросом и пожал плечами, так и не найдя объяснений чересчур долгому отсутствию Саши Косолапых.

В этот момент придорожные кусты осторожно раздвинулись. Из-за листвы на Иннокентия Валериановича глянули грустные глаза самого Саши. От неожиданности шеф поперхнулся и застыл, так и не осуществив своего намерения плюнуть на дорогу во второй раз.

– О! – Шофер развел руками, заметив Косолапых. – Чего это ты так долго?

– Дай чего-нибудь, – тихо проскулил тот.

– В смысле? Бумаги, что ли?

– Иди ты к этой матери! – Саша моментально побагровел. – Дай, говорю, куртку.

– Знаешь что! Скотиной ты был, скотиной и помрешь! – возмутился шофер. – Где это видано, чтобы курткой задницу подтирали. Я свою куртку даже для задницы Иннокентия Валериановича не пожертвую! Даром, что начальство. Любого человека уважать нужно. А тем более того, который с тобой в одной сцепке!

Закончив экспрессивную тираду, шофер многозначительно отвернулся.

– Ну, чего ты сидишь в кустах?! – Шеф вцепился строгим взглядом в пунцовую физиономию подчиненного. – Мы же пропустим машину. И так уже черт знает сколько времени в этой глуши торчим. Быстро вылезай.

– Не могу я… – Саша всхлипнул.

– Ты что, в капкан попал?

Косолапых отрицательно мотнул головой и сглотнул подступивший ком.

– Вылазь из кустов, тебе говорят! – повысил голос Иннокентий Валерианович.

– Да не могу я! – перешел на шепот несчастный Саша.

– Почему – не могу, мать твою! Говорят ему – опаздываем, а он в кустах сидит. Вылезай!

– Нет! – с шепота Косолапых сорвался на фальцет.

– Совсем сбрендил! – ворчливо констатировал шофер. – Дурку косит. Сейчас слюной начнет поливать.

– Саша, друг мой, – лилейно позвал шеф, – хватит играться. Иди к нам, дорогой.

Лицо Саши искривилось в жалобной гримасе. Шофер понимающе хмыкнул: мол, а что я говорил!

– Давай, давай, потихонечку, – подбодрил Иннокентий Валерианович.

Повинуясь ласковым уговорам, Саша вылез из кустов, представ перед изумленными коллегами в том виде, в каком Адам когда-то покорил сердце Евы. Причинное место он целомудренно прикрыл лопухом.

– Н-да… – после долгой паузы выдавил из себя шеф. – Видимо, мы что-то пропустили.

– Такое бывает, – со знанием дела молвил шофер. – Тихий-тихий, а потом в лес зайдет, догола разденется и ну по соснам скакать. Первобытный синдром называется. Лечат сильными транквилизаторами в изолированных интернатах. Мне телка одна рассказывала. Она в таком сестрой работала. Не поверите, чего эти шизики вытворяют. Скрутят из простыней веревки, к люстре подвесят и раскачиваются на них, как обезьяны. Словом, жуть…

– Заткнись! – рявкнул шеф и снова обратился к Саше: – Долго будешь кукушек смущать? А ну в машину!

Окрик возымел действие. Косолапых подпрыгнул, тенью метнулся в автомобиль, успев в полете гневно проорать:

– Найду и пристрелю сволочей!

С этим машина и рванула по дороге, унося за собой облачко коричневой пыли.

* * *

– Джеф! Джеф! Дже-е-еф! – истошно скандировали тонконогие девицы в коротких юбчонках.

Репер болезненно поморщился. Бремя славы сейчас казалось ему тяжелым как никогда. Мокрый, дрожащий, он тащился к вагончику сквозь строй истеричных почитательниц, едва сдерживаемых парой десятков охранников. Объемная одежда, которая и в сухом-то виде затрудняла движения молодой звезды, в мокром состоянии прижала его к земле, заставив ощутить притяжение родной планеты в полной мере. Кроме всего прочего, у Джефа начался совсем уж малодушный насморк, которым страдали хлюпики-очкарики и который для крутого пацана, хрипящего со сцены речитативы, сотрясающие сердца и мозги миллионов поклонников, был оскорбительнее, чем надпись «Слабак!» на лбу. Репер попытался взять себя в руки, даже брови свел к переносице, но предательская судорога, проскочившая электрическим разрядом по всему телу, свела на нет все его старания. Он все-таки хлюпнул носом.

И тут случилось страшное. Ужасное недоразумение, о котором несчастный Джеф будет вспоминать еще очень долго, а может быть, не забудет до самой старости. Тяжелый башмак круглым носком зацепился за подло возникшую на пути кочку. Репер запнулся и спикировал лицом в ближайшую лужицу. Стоявший к нему спиной и сдерживающий толпу статисток охранник дернулся, развернулся и подал руку «звезде» в намерении помочь подняться. Одна из особо вертких поклонниц, почуяв брешь в обороне, метнулась к своему кумиру. С визгом и первобытным гиканьем, напомнившим всем находившимся в округе мужчинам о давних временах матриархата, когда женщины не только правили миром, но и успешно охотились, девичий полк ринулся к Джефу, сметая на пути охрану. Образовалась свалка.

Продюсер Боря сначала схватился за голову, потом охнул и истошно завопил: «Стоять! Стоять!» Его крик потонул в потоке женской радости. Коридора, мужественно организованного охранниками, по которому и шел репер, теперь не было. Была куча тел пищащих, извивающихся, хаотично подминающихся друг под друга. Среди них, как в бурлящем море, копошились охранники. Их жалкие попытки раскидать девчонок в разные стороны пока не приносили результатов. Наоборот, многие пали под женские тонкие, с крупными выпирающими коленками ноги.

– Ой, бли-ин! – заскулил Боря, понимая, что уже ничем не может помочь своему подопечному.

То же самое проскулил и Джеф, когда первая истеричка в горячем порыве шмякнулась на него. А потом он понял, что ждать спасения бессмысленно. Если он сам себя не спасет, то погибнет – нелепо, в расцвете лет и творческих сил. Пользуясь неразберихой, творящейся наверху, он пополз к вагончику, активно работая руками и ногами. Воздуха не хватало, стало жарко, и, к своему великому удовольствию, репер наконец согрелся. Он полз и полз, разгребая чьи-то ноги и руки, стараясь не отвлекаться на дикие завывания над головой.

Он уже потерял надежду на исход своего нелегкого путешествия, он устал, почти ничего не слышал. И вдруг в конце живого тоннеля мелькнуло синее манящее небо. Джеф заработал руками активнее, оттолкнулся ногами от земли и лягушкой прыгнул в просвет. Очутившись на свободе, он затравленно оглянулся. За спиной осталась страшная картина свалки из извивающихся тел поклонниц. Из общего боевого клича все чаще вырывались визгливые нотки поверженных и ушибленных.

– Джеф! – обрадованно завопил продюсер, узрев репера живым и невредимым.

Вот этого окрика Джеф испугался больше всего. Он с не свойственной крутым парням резвостью подскочил с корточек и совсем по-мальчишечьи ринулся в ближайший пролесок.

«Отсижусь в кустах, пока все утихомирится», – думал он на бегу, уже не ругая себя за малодушие.

* * *

До взрыва осталось 16 часов 05 минут 52 секунды.

– Ну, все. Приехали! – прошипела Лина и повернула ключ зажигания. Мотор «девятки» послушно затих.

– И так понятно, что приехали, – зло усмехнулась Алиса. – Мы по самые уши в кювете. Вот уж приехали, так приехали. Надолго.

Она, конечно, преувеличивала из вредности. Автомобиль сначала подбросило на кочке, а потом лихо метнуло в кусты. Там он и осел, упав передними колесами в придорожную яму.

– Если бы ты не ныла мне на ухо и не пихала меня своей толстой задницей, я бы удержала машину. – Лина резко распахнула дверцу и вывалилась на воздух. – Ай! Черт! Тут крапивы полно!

– Что? Ошпарила свою матросскую попку? Теперь волдыри вскочат, – сочувственно заметила Алиса и вдобавок покачала головой: – И так-то посмотреть не на что, а еще и в волдырях… Не повезло.

– Заткнись! – Лина большими прыжками выскочила на дорогу. – Можешь не радоваться, у меня джинсы. А в самую крапиву все равно тебе лезть.

– Это еще почему? – возмутилась сестра.

– Потому что машину нужно выталкивать из куста. А я буду за рулем. К тому же масса твоего тела много больше моей вместе с машиной, так что тебе легче.

– Ну, конечно! Раскатала губы! – на сей раз Алиса не нашлась с ответом.

Ей оставалось лишь злиться, потому что, даже откинув обидную вторую причину, названную Линой и больше похожую на оскорбление, она понимала, что первая весьма существенная. Машину нужно вытаскивать из ямы, при этом кто-то должен рулить, а кто-то толкать. Рулить она не умела, выходило, что лезть в кусты, густо заросшие крапивой, придется именно ей.

Она нехотя открыла дверцу, спрыгнула на землю, скривилась, почувствовав, как острые иголки жадно впиваются в голые руки и лодыжки. Попутно прокляла себя за то, что столь легкомысленно пустилась в трудное путешествие в коротких и легких бриджах. Блеснуть хотела, дурочка. Обрадовалась, что сбросила пару килограммов, сразу бриджики обтягивающие натянула. А могла бы не выпендриваться, надеть, как Лина, джинсы. Ну и пусть бы толстили! Какая теперь разница, в кустах-то?!

– Слушай, уже темнеет. – Лина закинула голову, вглядываясь в сереющее без солнца небо. – Может быть, пора тело закопать?

Алиса моментально забыла о крапиве. Ее мелко затрясло.

– М-может, еще п-проедем п-пару кил-лом-метров? – выстукивая зубами каждое слово, пролепетала она.

– В ближайший час мы вообще никуда не поедем, а там совсем ночь наступит. Что тогда? – веско заметила Лина.

Алису затрясло еще сильнее. Она обхватила плечи руками:

– Х-холодно что-то…

– Сейчас и согреемся заодно. – Алиса решительно двинулась к багажнику.

– Да что ты, железная, что ли?! – завывая на гласных, вскрикнула более нежная сестра.

Лина остановилась, посмотрела на нее в упор и тихо, но внятно ответила:

– Я не железная, я ответственная. Терпеть не могу оставлять на завтра то, что нужно сделать сегодня.

– Правильно, ты у нас отличница, – Алиса вознамерилась разреветься, – ты у нас красный диплом получишь.

– Ага… или пятнадцать лет в колонии строгого режима, – проворчала сестра, открывая багажник, – …если нас тут кто-нибудь застукает.

– Фу… – Алиса заглянула под крышку.

– Перестань, ради бога! – взмолилась Лина, на глазах которой выступили настоящие, а не показные слезы.

– Как ты думаешь, это наш Бычок? – Алиса двумя пальцами откинула край покрывала, в которое было завернуто тело.

– У него зеленый свитер… – задумчиво проговорила сестра и всхлипнула: – Но как он очутился в моем багажнике?

– Он же говорил, помнишь, что у него дело возле той треклятой стекляшки. Он собирался его закончить и поехать с нами. Он же курьер, должен был доставить что-то на фирму.

– Может быть, он не знал, как опасно его дело. И его, наверное, убили, как ненужного свидетеля. – Лина опять всхлипнула.

– Точно, я такое как раз недавно по телику смотрела. Кино про наркомафию. Там нанимали пацанов, чтобы они доставляли товар в офис. А пацаны и знать не знали, что они везут. Вот один решил поинтересоваться, и его тут же пристрелили. Жуть какая-то! Я думала, такое только в кино бывает.

– Чушь. Такого в жизни действительно не бывает. Это фантазии режиссера.

– А это что? Тоже фантазии режиссера? – Алиса обеими руками ткнула внутрь багажника.

– Ты еще про тень в своей спальне вспомни, – проворчала Лина.

– И что? И что?! – возмутилась Алиса.

– А то! Тебе мужики даже в пустой комнате мерещатся!

– Я бы очень хотела, чтобы мертвый мужик в твоей машине был всего лишь моим миражом! – Алиса погрустнела.

Лина вздохнула и, наконец, согласилась:

– Я тоже.

– Слушай, а что у него за чемодан на груди? – Сестра показала на большой кейс из матово поблескивающего металла, лежащий на груди покойника.

– Хочешь проверить? – ехидно, поинтересовалась Лина.

– Все равно вытаскивать… – Алиса потянулась к кейсу.

В этот момент кусты распахнулись, и из них на дорогу кубарем выкатился огромный ком мокрой одежды.

Сестры разом вздрогнули и застыли.

Ком вытянулся и превратился в дрожащего от страха и усталости Джефа.

– Кто это? – Лина округлила глаза.

– А это твои пятнадцать лет в колонии строгого режима. – Алиса молниеносным движением захлопнула багажник.

– Вы кто?! – хрипло спросил Джеф, тоже опасливо косясь на девушек.

– Лесные нимфы. – Лина оправилась от первого шока. Она очень надеялась на то, что парень не успел заметить страшное содержимое багажника и трясется по какой-то иной, одному ему известной причине.

– Значит, вы не из массовки? – Кажется, у него отлегло от сердца. Он даже порозовел.

Сестры переглянулись. Где-то вдалеке обозначился быстро нарастающий шквал женского писка.

– Куда едете? – Парень снова побелел и порывисто оглянулся на зеленые заросли, откуда только что появился.

– Мы никуда не едем, – Алиса усмехнулась. – Мы не можем.

– Почему?! – В его голосе послышалось отчаяние.

– Потому что застряли, объяснила Лина.

– Тогда можно, я у вас в багажнике какое-то время полежу? – Он решительно двинулся к машине.

– Нет! – в один голос взревели сестры.

– Один лежит уж… – начала было Алиса, но Лина ее перебила, сорвавшись на крик:

– Он не открывается!

– Вы его только что захлопнули, – обиженно заявил парень.

– Знал бы ты, сколько нам усилий пришлось потратить, чтобы его открыть. – Лина почти не соврала, если учесть, что они забрались в самую глушь Подмосковья, чтобы свершить это действо.

– А может, все-таки попробуем уехать? А то ведь растопчут. – Джеф еще раз оглянулся на лес. В глазах его блестела тревога, которая тут же передалась девушкам.

– Ну, если только вытолкаем… – Лина кивнула на передние колеса «девятки», сидящие в кустах по самый бампер.

– Это мы быстро. – Джеф подскочил к машине. – Ну?!

Сестры последовали его примеру. Все дружно подхватили автомобиль.

– Раз-два, – корчась от натуги, скомандовал единственный мужчина, – раз-два, взяли! Е-еще взяли!

– Тебе бы полком командовать, Гайдар хренов! – выругалась Алиса, явно намекая на малолетний возраст Джефа.

Но тому сейчас было плевать на ехидные замечания. Эти сопливые дурехи понятия не имели, каково спасать собственную жизнь, корчась под сотней тел обезумевших поклонниц. Повторения мерзкой бойни Джеф испытывать не желал. А куча визжащих, одуревших от погони девиц стремительно приближалась. Поэтому он решил не обращать внимания на оскорбительные слова белобрысой девчонки, которая может помочь ему выбраться живым из треклятого леса. И пускай потом Борис ругается, что он сбежал со съемок. Нужно было лучше своих дуболомов-охранников обучать, как беречь «звезду».

– И-и раз, два! Пошла, пошла, родимая! – вне себя от радости заорал Джеф, когда машина медленно покатилась задними колесами по дороге.

Через пять минут «девятка», взревев отдохнувшим мотором, понеслась прочь. А еще спустя минуту, ломая кусты и вминая в землю длинные стебли крапивы, дорогу перелопатил ураган тонконогих девиц. С криком и истеричным гиканьем толпа понеслась дальше. Ее направление можно было угадать по качающимся кронам деревьев. За толпой брела съемочная группа во главе с режиссером, за ними охранники. Завершал процессию отупевший от раскаяния продюсер Борис. Он трусил, спотыкаясь и падая, сочиняя на ходу невнятные оправдания, которыми придется умасливать отца Джефа, когда тот узнает, как прошли съемки.

Когда шум затих в глубине леса, на дорогу, цепляясь за надломленные ветки кустов, выполз изрядно потоптанный агент 0014.

– Ну и работенка! – проскулил он, потирая глубокую царапину, оставленную на щеке шальным каблучком. – А еще говорят, что Чечня – горячая точка!

* * *

Продавщица сельпо Людка по-хозяйски оглядела полки, уставленные всякой дрянью, которую продавала день за днем своим не слишком разборчивым покупателям. Она глубоко вздохнула, ознаменовав тем самым окончание рабочего дня, открыла кассу и, сунув нос в засаленные купюры, разложенные по пластмассовым отсекам, принялась с увлечением подсчитывать, сколько она сможет изъять в собственный карман без ущерба для репутации честного продавца. В столь интимный момент для человека, связавшего свою профессиональную биографию с наличностью, дверь магазина открылась. Людка недовольно уставилась на припозднившихся посетителей. Их было двое.

– Водки нет. – Она подозрительно прищурилась.

– И не надо, – буркнул один из вошедших.

Что-то в этих посетителях склонило Людку к мысли, что водку у нее не потребуют. Настроены они были по-деловому. Кроме того, один из них был совсем гол, если не считать глянцевого журнала «Плейбой», которым он как назло прикрывал именно то место, которое обычно более всего интересует женщину в голом мужчине. Людка досадливо поморщилась, бросив взгляд на блондинку с обложки, ослепительная улыбка которой свидетельствовала о том, что ничего, кроме отбеливающей жвачки, она не ест.

– Шмотки есть? – Тот, который был одет в однотонно черные джинсы и футболку, подошел к прилавку и уперся взглядом в Людкину пышную грудь. Женщина моментально вспотела. Мужлан скривил физиономию и перекинул зубочистку из правого угла своих бесформенных губ в левый.

– Вон, – Людка вяло махнула пухлой рукой в угол, где на железной стойке висел жалкий ассортимент сельпо.

– Ну и вонища у тебя, тетка! – процедил нахал с зубочисткой и повернулся к своему голому спутнику. – Так, Саша, посмотрим, во что мы тут сможем тебя обрядить…

Он подошел к тряпью. Мужик с «Плейбоем» подсеменил к нему.

– А из мужского есть чего-нибудь? – выдохнул он спустя минуту.

– А почему нет? – Людка пожала плечами. – Ищите.

– Да она издевается! – возмутился голый. – Тут одни халаты марки «Большевичка».

– А что ты ожидал увидеть в сельском магазине. Костюм от «Хьго Босс»?

– Нет, но в халат я тоже не обряжусь!

– Можешь ходить с журналом. Тебе идет, – франт с зубочисткой подмигнул приятелю.

Того скосило на все лицо, и он прошипел:

– Знай меру! Я тебе пошучу!

Мужик с зубочисткой хмыкнул и обернулся к Людке:

– Начнем с портков. Портки-то у тебя есть?

– Вам одноцветные или в цветочек? – ухмыльнулась она.

– Покажи и те, и другие, – скомандовал тот, который грыз зубочистку.

В этот момент продавщица смогла оценить ситуацию в полной мере. К ней в магазин в кои-то веки заглянули денежные покупатели. И они готовы купить самый лучший и самый дорогой товар. Они не станут торговаться, не станут выбирать подешевле. Они не такие. От сознания важности момента Людка приосанилась. Кровь прилила к ее круглому потному лицу. Она величественно склонилась за прилавок, а разогнувшись, широким жестом вывалила кули со шмотками, которые прятала от праздного интереса своих односельчан.

– Вот, – с достоинством проговорила она, возложив пухлую длань на шуршащий полиэтилен, – спортивный костюм и майка марки «Рибок». Это мне Машка приносит. Сама из Турции везла. Товар хороший, заграничный. Наши авторитетные ребята берут.

Мужик с зубочисткой подошел к прилавку, снова бросив хмурый взгляд на источающую знойный жар грудь продавщицы, распаковал и повертел в руках шмотки.

– Слушай, Саша, – ухмыльнулся он, – придется тебе прикинуться братвой с соседнего рынка. Но я бы на твоем месте не выпендривался. Все-таки турецкие штаны лучше, чем «Плейбой».

– Это смотря в какой момент, – улыбнулся тот. Он и не думал выпендриваться. Он обрадовался, свободной рукой схватил обновки и тут же принялся натягивать их на голое тело.

Дверь снова отворилась. И тут Людка позабыла о шикарных покупателях. Сердце в ее груди екнуло и замерло. На пороге стоял мужчина ее мечты: красавец-блондин, богатырь с глазами цвета темного, предвечернего неба. Он оглядел торговый зал, как-то подозрительно покосился на странных покупателей и – о чудо! – остановив взор на Людке, улыбнулся ей широко и открыто. Несчастная зарделась, забыв про то, что для поддержания жизни в организме следует хоть изредка дышать.

– Сколько стоит это барахло? – Мужик с зубочисткой дернул ее за руку.

– Ага… – пролепетала она, не в силах оторвать жаждущего взгляда от красавца.

– Что – ага?! – возмутился тот, понимая, что более не котируется на рынке женихов.

– У вас есть телефон? – тихим, но решительным голосом, выдающим в нем делового, уверенного в себе человека, поинтересовался красавец.

Людка моргнула, припала грудью к прилавку и вяло кивнула.

– Можно им воспользоваться? – Он сделал шаг в ее сторону.

Людка задрожала всем своим мощным телом. Прилавок тоже затрясся, издавая надсадный скрип.

– Мать! Долго нам тут торчать? Говори, сколько денег нужно? – не вытерпел покупатель с зубочисткой.

Людка не могла оторвать восхищенных глаз от нового посетителя. Все в нем было прекрасно. Даже жуткая кровоточившая царапина во всю щеку – и та его красила.

– Вам нужна медицинская помощь, – пролепетала она, таращась на рану.

– Да нет пока, – отмахнулся он, но во взгляде его мелькнула благодарность.

– Деньги платить или ты даришь? – взревел настойчивый покупатель. В пылу гнева он выплюнул зубочистку в сторону красавца.

Тот не заметил, но Людка оскорбилась:

– Плати две тысячи и выметайся! – рявкнула она, не глядя на нахала.