Текст книги "Развод. Внебрачный сын мужа (СИ)"
Автор книги: Анна Томченко
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 11 страниц)
– Ты говоришь глупости, – взметнула злой взгляд я на Светлану.
– Это правда! Он чокнулся. Я уверена, что он был не в себе, потому что когда встретились, после рождения Матвея, это был другой человек. И чтобы выжить тогда самому, чтобы хотя бы вырваться на полчаса из кошмара, он был со мной! Чтобы понять, что ещё живой! А ты сейчас просто строишь из себя…
– Замолчи! Ты ни черта не знаешь! Ты не представляешь у кого и какая жизнь тогда была! – я дернулась к Свете и она, схватив меня за руки, прошипела:
– Я ребенка отдала. Теперь расхлебываете сами. Считай это ваша благодарность.
Света толкнула меня к стене и быстрым шагом зашла в банкетный зал. Я смежила веки, старалась сдержать слезы, но ничего не выходило. Через пару минут я выдохнула и пошла следом. Эта коза поговорит с ребёнком. Она посмотрит в его глаза и все объяснит Матвею.
Я увидела как в толпе мелькнула знакомая фигура и пошла следом. Света вышла через главную дверь, и я поторопилась за ней, но в середине зала меня перехватил Яр.
– Вик, ты где была? Ко мне два раза подходили Савельевы, – спросил муж, вглядываясь в мое лицо. Я растерянно взглянула на супруга словно впервые видела. Ещё раз бросила взгляд на выход и тяжело выдохнула. Заминка. Несколько минут, и я точно не догоню ее.
– Слушай, сейчас я только детей проверю и приду, – все же сказала я и высвободилась из рук мужа. Яр хмыкнул, но выпустил мою руку. Я рыбкой скользнула сквозь толпу и вышла из зала. Мне навстречу попались пару знакомых, но я быстро поздоровавшись прошла на выход. Вышла за дверь. Ночной сад и каменные тропинки. Машины припаркованные и ее уже не было нигде.
Я вздохнула.
В голове все звенело. Я не представляла, что мне делать с этой информацией. Я не понимала, как теперь быть. Что-то новое из рассказала Светы не изменит в моих отношения с мужем, но я не знала ведь, что делать с малюткой Матвеем. Как ему все объяснить. И он ведь останется с Яром. И это тоже для ребенка будет ад. Его трясти начинало при словах, что Яр его отец, а так…
Я выдохнула и развернулась. В голове пульсировало давление, а на губах застыли невысказанный злые слова Светлане. Я поднялась по каменной лестнице и снова открыла входную дверь. Вернулась в дом. Застыла в коридоре, увидев Ярослава, который стоял, сложив руки на груди, и тяжёлым взглядом прожигал меня.
– И кого ты догоняла, Вик?
Глава 26
– Никого, – спокойно ответила я и пожала плечами.
– Ты за кем-то прям бежала, что не обратила внимание ни на хозяина вечера, ни на его супругу. Ты куда-то торопилась… – сказал Ярослав, приближаясь ко мне, и я ощутила как в воздухе заиграли нотки его парфюма. Сочные морские, от которых было чувство словно рядом бурлил океан и немного сладковатые – шоколада.
– Я бежала на улицу, потому что меня тошнило. Мне душно. У меня болит голова, – как по медицинской карте расписывала я синдромы гипертонии. – Мне некомфортно находиться с людьми. Я хочу лечь.
Яр поджал губы, ему не нравилось то, что я говорила, но здоровье это была неприкосновенная вещь в отношении меня.
– Давай я попрошу проводить тебя в одну из спален, а сам скоро закончу и мы уедем… – предложил муж и протянул мне руку. Я с сомнением посмотрела на мужа. Я старалась не выдать своего знания, потому что здесь было не место и не время.
– Проводи меня сначала к столиком с водой, – попросила я. – Заодно и с Савельевыми поздороваюсь и может у Татьяны будут таблетки обезболивающие.
Я не хотела исчезать из зала, пока дети были здесь, потому что подозревала, что Света может вернуться. А если она вернется, мне надо быть готовой ко всему, к скандалу, к истерикам, к тому, что Матвей ее увидит, а она его отвергнет, не зря же она избегала с ним общаться. К тому, что Яр поступит как свинья и что-то выкинет. И вместе с тем после того, что я узнала о своём муже, кто был матерью его ребенка, я не могла находиться рядом. Мне казалось, что от меня по воздуху исходил ток и боль.
Для Яра я и Алиса всего лишь картинка красивой семьи. А теперь еще и Матвей в этой связке. Теперь все работало на репутацию мужа и ему было наплевать, что чувствовали все мы.
– Вик… ты странная, – заметил Яр, доведя меня до столиков. – Ты словно мне врешь.
– Яр, – тихо сказала я, опустив глаза. – Знаешь пословицу? Свекровка…
– Не продолжай, – поджал губы муж и отвёл глаза. – Такой похабщины я от тебя еще не слышал.
Я сглотнула и осмотрела зал. С кем была Светлана? Кто этот человек? И почему она настолько дрянь? Почему она знать не знала, что ее сын плакал ночами из-за порванного медведя, потому что боялся, что он тоже умрет? Почему она не знала, как ее ребенок дышать не мог? Почему она…
– Яр, давай уедем домой. Дай мне хотя бы ключи от машины, – попросила я. – Я заберу детей и мы подождём тебя там. Я очень устала, правда…
Муж всегда был для меня самым желанным мужчиной. Он словно личный мой сорт наслаждения. Но теперь… Его близость отравляла и заставляла меня сжиматься.
Развод…
Ничего он не сделает ради развода. Он будет давить пока совсем меня не сломает, не раздробит кости и не выжмет из меня всю кровь.
– Держи, – нервно отозвался Ярослав и вложил мне в ладонь брелок с ключами. Я судорожно кивнула.
Пусть сам остается в эпицентре скандала если что. Он не маленький мальчик, выкрутиться. А я с детьми уйду. В машину.
Я выскользнула из зала, уже со злорадством осматривая толпу на наличие Светланы. Вот скроемся с детьми, пусть тут хоть вакханалию устраивают. Но без нас.
Я нашла няню и заглянула в детскую комнату. Алиса ходила вдоль горки и уговаривала Матвея съехать. Он дергал себя волосы и качал головой. Тогда Алиса нервно и быстро показывала как надо съезжать, но Матвей был не готов.
Я помахала рукой, и Матвей, вскинув на меня взгляд, вдруг оттолкнулся и поехал вниз к Алисе. Дочка запрыгала, и тут малыш показал ей на меня, и Алиса как ураган подбежала и стала рассказывать:
– А он боялся! А я говорила, что все можно! А он боялся… – ябедничала дочь и прыгала вокруг меня.
– Папа скоро закончит, давайте в машине подождём его? – предложила я и протянула руку Матвею. Малыш схватился на меня, и мы удалились из игровой, поблагодарив няню.
В машине дети разыгрались сильнее. Я все больше замечала, что к Алисе Матвей привык так сильно, что с ней оттаивал, но только в домашней обстановке. На людях все так же сворачивался в комок. Алиса вытащила из кармана сиденья раскраску и стала малевать в ней синей ручкой. Матвей сидел и дергал ножками. а я кусала губы, не понимая, что надо было теперь мне делать.
Нет, нет, нет…
Все у меня распланировано.
Я знала, как надо поступить, но я не думала, что останусь с двумя детьми. Не думала, что все обстоит так…
Через полчаса Яр сел в машину и спросил:
– Все на местах? – он оглядел детей, Алиса уже нарисовала себе на руках цветочки.
– Все, поехали домой, – сказала я устало и вдруг в поле моего зрения появилась одна пара. Мужчина в дорогом костюме и Света, которая придерживала подол платья, садясь в машину.
Я быстро перевела взгляд на мужа. Он узнал ее.
Узнал и сделал вид, что ничего не произошло сейчас. Яр как никто другой умел держать лицо. Но вот я…
– Ты кого-то знакомого увидела? – спросил муж, и я качнула головой.
– Поехали домой, у меня голова раскалывается, – простонала я и Яр завел двигатель.
По вечернему городу мы добрались до дома быстрее. И я с блаженством разулась в коридоре, а Алиса стала там же расстегивать платье. Я укоризненно покачала головой. Сил не было. И Яру в глаза смотреть тоже.
Когда мы развели и уложили детей, Яру приспичило пообщаться, но спустя время, какое-то необходимое мне для осознания того, кто такая Светлана и какая у мужа была с ней связь, меня всю изнутри начало трясти. Я не могла представить, что тогда думал Ярослав, пока я лежала в больнице.
– Ты была странной… – заметил муж, заходя в спальню. А мне хотелось закричать, выплеснуть все на него, но холодная сторона моего сознания шептала, чтобы не смела. – И ты исчезла на какое-то время…
Яр прошел в спальню и кинул пиджак на мое кресло, где я обычно занималась какими-нибудь незначительными делами перед сном. Я накинула на себя одеяло, хотя холодно не было, я просто использовала его как щит.
– Я не спала ночью… – призналась я.
– Почему? – муж снял с руки часы и положил на столик у балкона.
– Я не знаю… – сказала я дрогнуашим голосом. – Я просто думала над твоими словами, что Матвей по сути никому не нужен…
Ярослав расстегнул рубашку и скинул ее с плеч. Я прикрыла глаза, зная, что дальше будет, но я запрещала себе ругаться. Запрещала выказывать недовольство, иначе он обо всем догадается.
– Но он нужен тебе, Вик… – Ярослав зашёл в гардеробную и через неё в ванну. По моим щекам текли слезы и капали на подушку. Вскоре Ярослав вернулся и обошел кровать. Матрас под ним прогнулся.
– Почему ты сегодня спишь здесь? – спросила и подавилась словами.
– Потому что скорее всего это в последний раз… – Яр перевернулся на бок и перехватил меня рукой под грудью. Притянул к себе, уткнулся носом мне в волосы.
– Ты же знаешь, что мне от тебя больно… – то ли спросила, то ли утвердительно сказала я в тишину и пустоту комнаты.
– Примерно как мне тогда, когда я думал что остался один? – спросил Ярослав, обжигая своим дыханием мне шею. И по рукам хотелось ему настучать. И чтобы узнал, что мне известно, но я лежала, молчала и терпела.
Терпение ведь главная добродетель женщины.
Только на следующий день я сошла с ума.
Глава 27
Ярослав
Каждый взгляд на Матвея отдавался во мне тянущей болью по тому старому Ярославу, который сломался под гнетом несчастий. И на сцену вышла бездушная лживая тварь, которую принято было именовать по имени и отчеству.
Ярослав Викторович.
Именно он, этот циник, и не дал потерять мне мою Викторию. Это он через какое-то время после аварии встряхнул меня и зарычал, что козла, который так поступил с моей девочкой надо наказать. Я мог ничего не делать, главное было не вмешиваться и не думать.
Не думать о наказании, о последствиях, не ждать законного, мать его, суда. А просто пойти и сделать.
И я в таком отчаянии от бессилия собственного, от смерти пропитавшей все от кончиков волос до белья, я просто сдался и закрыл глаза, позволяя Ярославу Викторовичу сделать всю грязную работы.
Азат Инусов.
Двадцать четыре года. Сын владельца нескольких ферм у нас в округе. Мальчик из золотой молодежи. Избалованный вседозволенностью и прооравший мне в следственном, что я еще умоюсь кровавыми соплями.
Это он, конечно, зря, потому что настоящему мне было плевать на его слова. А вот Ярослав Викторович…
Он закусил удила и в один вечер зашёл в среднего уровня ночной клуб, где в баре можно было взять не только алкоголь, но и что поинтересней, где девицы самы прыгали, обдолбанные и пьяные. И где в випках развлекались дети отцов, которые горбатились ради их будущего.
– Свалили все – сухим голосом тогда сказал я, оглядывая компанию из трёх парней и четырёх девушек. Азал раскинувшись на диване, усмехнулся.
– Что, пришел поговорить по-мужски?
Девушки сами выскочили из комнаты, а парни…
Одного пришлось приложить бокалом в лоб, второму вывернуть запястье, чтобы щенок заскулил. И остался один Азат.
Тот, который поддатый сел за руль и решил покрасоваться перед какой-то девкой. Тот, который уехал с места аварии, даже не вызвав скорую, оставив мою жену, мою Вику, истекать кровью и задыхаться ей же.
Остался, но ненадолго.
Бил прицельно. в лицо, чтобы кости поломать, чтобы морду его смазливую раскрошить. И потом еще. С каждым ударом ненавидя все сильнее это подобие человека, которое оставило беременную женщину в разбитой машине.
Мне казалось в тот момент у меня кровь превратилась в лаву, которая текла по венам и обжигала. Все сильнее и сильнее. А потом я бил уже так, чтобы покалечить до конца. Мне было плевать, что Азат уворачивался и выл как забитое животное. Я словно ничего кроме шума собственной крови в ушах не слышал. Мне казалось я поступал правильно. Я не всесилен и суд скорее бы всего затянулся, и этот козел ходил на своих двоих, в то время как моя Вика не могла самостоятельно и пальцем пошевелить.
Мне хотелось, чтобы он кровью все смыл. Как раньше в средневековье: кровь за кровь, и я выдавливал ее из него. Вся випка была в алых и бурых пятнах.
И на меня завели уголовное дело.
Еще не знали с кем связались.
Не знали, что человек сдыхающий от горя это смертник с поясом взрывчатки.
Лжесвитетели, немного денег. Знакомый следак качал головой и понимал абсурдность заявления, но ничего не мог поделать. А я казалось, что совсем отошел от дел, чтобы тот другой я развернулся, чтобы каждого виновного заставил испить возмездия. Я мог только быть с Викой и безмолвно выть, словно раненное животное.
Я боялся за неё. Я как только видел свою жену, тут же впадал в бессознательное. Ее хотелось оберегать, защищать и чтобы чудища на подобии Азата со свету были стерты. Поэтому Ярослав Викторович развлекался.
Так развлекался, что в один момент я очнулся и увидел возле себя девчонку с задранной на спину юбкой.
Я смутно понимал, что происходило и что сделал. Но каждый раз уходя от Вики, я не мог перестать чувствовать аромат тлена на губах и поэтому в беспамятстве бросал все той же, вовремя подвернувшейся девчонке, деньги, чтобы просто исчезла с глаз. А потом блевал. Водкой, вискарем, когда как. Понимал, что спивался, что дела были заморожены, что терял всю связь с реальностью и однажды Вика…
Я увидел, что она живая. Слабая, но живая и что она безумно боялась, что я когда-либо ее оставлю. Она хотела, чтобы я был с ней. Она хотела меня настоящего.
И Света исчезала. Я просто задушил в себе засранца, которого по имени и отчеству принято было называть, похоронил глубоко в душе и поставил каменное надгробие.
Но глядя на Матвея этот другой я взрывал землю окоченевшими пальцами и рвался наружу. И я осознавал, что либо придушу все это в себе, либо…
Вика была скованной и нервной. Мне хотелось вымаливать у нее прошение и чтобы она хотя бы на мгновенье улыбнулась, и сейчас, возвращаясь назад, я понимал, что надо было сделать не так. Не надо было приводить Матвея домой. Ничего бы не случилось с репутацией. А если и привести, то не в таком формате, а объяснить все. Может быть Вика бы поняла, но сейчас она бледной тенью скользила где-то рядом, и у меня не было шансов на прощение. Поэтому я обнимал ее ночью крепко. Так крепко как только мог, потому что прощался. Я не хотел развода, и я его Вике не дам не при каких обстоятельствах. Она не та женщина, которой нужно быть свободной. Она слишком хрупкая со своими этими тортиками, пирожными. Но я осознавал, что даже без развода через год, пять, десять лет нас с ней не станет.
Нас уже не было.
И я старался выхватить последние мгновения жизни с ней. Вдыхал ее аромат. Прислушивался с нервному дыханию.
Винил ли я себя?
Тогда когда Света приехала и показала мне новорожденного мальчика, моя вина достигла абсолюта. Такое предательство простить не возможно, но когда Светлана еще и рассказала мне почему тогда пришла, я понял, что проще застрелиться. И я сделал все возможное, чтобы Вика не узнала. Но она узнала, и я теперь лежал без сна в супружеской постели, тянул крохи ее сладкого тепла и понимал, что мы с ней уже мертвы. Не по отдельности, а именно вместе нас не было.
Было двое искалеченных людей, которые старались продержаться на плаву и не сойти с ума раньше, чем вырастут дети. Нет, ребенок.
Мне было жаль Матвея. Я испытывал вину за то, что из-за меня у него все разрушилось, но я не любил его,как любил свою маленькую Алису. Алиса была для нас с Викой спасением, вымоленным у бога в маленькой часовне возле больницы, где лежала после одной из операций Вика. А я готов был разбить себе лоб в храме, но только бы моя просьба была услышана.
Тогда я не просил ребенка, а просил просто, чтобы Вика захотела снова жить, но вот ведь оказалось как, только вернув то, что у неё отняли, она стала прежней.
А потом я все разрушил.
Под утро зарядил ливень. С громом и молниями. Я лежал словно окоченевший труп. Внутри была пустота и обреченное чувство одиночества. Ровно до того момента пока у двери спальни не послышались лёгкие крадущиеся шаги. Я вытащил руку из-под подушки Вики и привстал на локте. В щель между косяком и дверью осторожно заглядывал Матвей. Я тихо и хрипло спросил:
– Ты уже встал?
Матвей нервно покачал головой и поджал губы. Прижал рваного медведя к себе и выдохнул:
– Гремит… – и посмотрел на потолок.
Я вздохнул и зачем-то предложил:
– Можешь пока поспать здесь… – зачем я это сказал, не понял. Даже Алиса с нами редко спала и то в основном в первые месяцы жизни, когда Вике надо было вставать и кормить ее ночью. А потом она нормально пережила переезд в свою спальню. И вот сейчас… Зачем я это сказал Матвею?
Малыш постоял возле двери еще пару мгновений, а потом новый раскат грома разнесся с неба, и Матвей решился. Он пролез в дверь и приблизится к кровати. Я свесился с края и поднял ребенка на постель. Посадил между мной и Викой, которая сонно заворочалась во сне. Но я провёл пальцами ей по волосам и тихо прошептал:
– Давай ложись, – сказал я, отбрасывая край одеяла со своей стороны.
– Бабушка говорила, что когда гремит с неба, это боженька злится, – прошептал Матвей почему-то прижимаясь к Вике, а на подушку сажая медведя. Я растерянно посмотрел на это все и только и смог кивнуть. Сам лёг, больше не имея возможности держать Вику в объятиях. И понял, что мне неуютно. Я словно делал что-то неправильное. Или моя реакция: страх, паника, беспомощность перед ребенком и играли такую роль?
Я не знал, поэтому замер не в силах пошевелиться, и когда другая пара маленьких ножек пробежала по коридору, выдохнул. Алиса не была Матвеем и смело зашла в спальню с трясущимися губами и обвинительно заявила:
– Папа! Гремит! – и шмыгнула носом. Я поманил к себе дочь и поднял ее на руки. Матвей еще сильнее вдавился в Вику, и она, перевернувшись к нему лицом во сне, просто прижала ребенка к себе. Алиса запыхтела и произнесла ворчливо: – Папа и ты меня тогда обними!
Я положил дочь поближе к Матвею, а сам сдвинувшись на самый край, обнял своего Лисенка.
И сон пришел глубокий. Настолько, что я впервые проспал первые два будильника. И открыл глаза только потому, что Алиса захныкала от звуков и боднула меня лбом в грудь.
Вика сонно протерла глаза и испуганно их округлила от того, что дети были в нашей постели.
– Так, получилось, – прошептал я и развёл руками. А потом пошел собираться на работу. И весь день у меня в голове мельтешила навязчивая мысль, что возможно Матвей это не случайность для нас с Викой, а шанс. На что именно я пока не понимал, но вполне возможно, что просто остаться семьей.
Ближе к обеду Вика позвонила и попросила кого-нибудь кто сможет ее с детьми отвезти к теще. Я уточнил:
– А такси?
– Все равно кто-то у тебя поблизости есть, а у меня два ребенка, два рюкзака с игрушками, пакет с печеньем, которое лепила Алиса для бабушки и еще старые ее вещи, чтобы мама передала одной своей знакомой, – нервно отозвалась Вика, и я зажал переносицу пальцами.
– А вот до выходных никак?
Вика фыркнула и протянула:
– Все понятно. Сами справимся.
– Вик, подожди… – быстро принёс я. – Сейчас отправлю к вам Володю водителя.
– А он нас дождётся? – педантично уточнила Вика и что-то рядом с ней загремело.
– Давай сама там реши. Если вы надолго, отпусти его, а если на часок, то пусть ждёт, – произнёс я, пытаясь вчитаться в буквы перед глазами. – И Вик… я тебе благодарен…
Почему-то что-то хорошее, доброе мне говорить было очень трудно и всегда казалось что это как приляпанный кусок чего-то, и Вика верно тоже подобное ощущала, потому что холодно заметила:
– Не стоит.
Я отключил вылов и отложил телефон. Состояние было словно после мясорубки поэтому домой я приехал раньше обычного. На часах еще не было и семи и подозрительная тишина в квартире смутила.
Я отставил на тумбочку кейс с ноутом и прошел к детским. Везде был порядок и тишина. Не могли же они так надолго остаться у тещи?
Я вытащил мобильный и стал набирать Вику.
«Абонент вне зоны доступа сети».
Мне звучала эта фраза несколько раз прежде чем я сообразил, что Вика просто вырубила мобильник. Я прошел по квартире и увидел на столе прижатую печеньем записку.
Сердце ударилось в ребра.
Дыхание застряло в горле и из-за этого в груди стало гореть, словно в ней запалили костер.
Рука дрогнула.
Сознание ускользнуло на секунду.
Я знал, что будет в этой записке.
Знал, но все равно развернул сложенный вдвое лист альбомной бумаги, где чёрной ручкой были выведены аккуратные буквы.
Ее почерк…
Глава 28
Вика
Я не просто сошла с ума. Я чокнулась. Сбрендила. Потеряла рассудок.
Когда за Ярославом закрылась дверь, я тихо выдохнула и пошла на кухню. Поставила вариться овсяную кашу, потому что ни на что более не хватало фантазии. В телефоне висели несколько заказов, но я малодушно пересылала их своим знакомым. Мне было не до этого. Я зашла в банковское приложение и проверила лично свой баланс. Было не густо, но было! Я понимала, что Алису Ярослав не оставит, но другой вопрос, оставит ли он ее со мной? Это было самым важным и самым главным вопросом. Он вцепится в дочь и не будет отпускать, потому что в ней слишком много его. Она папина дочка. Избалованная любовью, изнеженная его поцелуями, натетешканая его объятиями. Они ссорились, мирились, обижались друг на друга, но они были тем образцом отцовско-дочерних отношений, которые каждому бы заиметь. Яр говорил:
– Только через мою любовь у неё будет складываться дальнейшая жизнь с мужчинами. Если я буду для неё самым лучшим, то она потом не нарвется на мудака…
А ведь он был прав. У меня был отсутствующий отец. Вечно занятый работой, поэтому образца мужчины у меня не было. И в Ярославе я в первую очередь увидела отцовскую модель поведения: он знает лучше, он умеет больше, он умнее, он сильнее, он всегда прав. Поэтому со мной это и сыграло злую шутку.
Яр не всегда был прав. А зачастую больше не прав.
Матвей зашел в кухню и залез на стул. Посадил медведя за собой и спросил:
– Вика, а мама скоро придет? – слова как лезвия впились в мое сердце, и я замерла с ложкой над кастрюлькой. Не видела абсолютно, что каша перекипает и начинает выползать за границы посуды.
Что я должна была сказать Матвею? Что я должна была объяснить этому ангелочку, от которого все отвернулись?
Да что же мрази такие?
И я тоже мразь.
Потому что собиралась вызвать няню на час и оставить Матвея с ней до прихода Ярослава, а дальше он пусть сам решает как быть.
Я просто не понимала, как я могла поступить. Я не могла забрать Матвея с собой, потому что это не мой ребенок. Это чужой малыш, который оказался в такой ситуации, что и взрослому не позавидуешь. Это не документально мой ребенок, и как сказала Ольга если документы не настоящие, я только больше проблем соберу, если засвечу все бумаги. Это не мой сын, поэтому я не могла как игрушку взять его и забрать с собой. Тем более я смутно представляла как с Алисой выкарабкаюсь, а про двух детей и речи быть не могло.
Я выключила убеждавшую кашу и развернулась к малышу. Присела на корточки возле его стула.
– Матвей, понимаешь… – мой голос словно сломался и я нервно облизала губы. – Иногда так случается, что люди расстаются. И им очень сложно найти дорогу обратно. Вот представь, что вы с мамой заблудились в лесу. И она тоже идёт к тебе, просто это медленно. То есть я не знаю когда придет она, но все что я могу сделать, это ждать вместе с тобой…
Матвей всхлипнул и вытер нос запястьем. Я дёрнулась его обнять как делала с Алисой, но я не знала можно ли это повторить с ним, потому что это был не мой ребенок. И вполне возможно он сам не хотел такого.
– Но… – Матвей тяжело вздохнул. – Но вдруг она не идет ко мне?
Мое сердце задрожало, и я просто не смогла ответить на этот вопрос, потому что точно знала, что Света не идет, а наоборот убегает подальше.
– Почему ты так думаешь? – спросила я и поймала маленькую ладошку Матвея. Провела большим пальцем по тыльной стороне.
– Дядя когда приходил говорил всегда, что я ненужный. И что мамке моей не до меня. И что она хвостами крутит, а я вот такой сижу с бабулей… – Матвей последние слова произнёс на выдохе и губы его задрожали. Он прикусил нижнюю почти до побелевшей кожи и всхлипнул.
– Твой дядя не прав… – сквозь горечь сказала я и провела ладонью Матвею по руке, поднялась выше и запустила пальцы в его мягкие волосы. – Ты самый нужный. Очень, очень нужный. Поверь мне.
Матвей еще раз всхлипнул, и у меня внутри что-то оборвалось. Он был нужным ребенком. Не знаю желанным ли, скорее всего нет, зная его мать и его отца. Но я точно могла сказать, что для меня он был нужным ребенком. Пусть и не моим.
– Никому я ненужный, – тихо пробормотал Матвей. – И вам я тоже ненужный. И вы уйдете. А у меня будет только миша…
Сердце разорвалось в клочья.
Пульс шарахнул по вискам с такой силой, что у меня перед глазами все поплыло.
Рациональная часть меня хрипела в судорогах и повторяла, что это самое безумное и безрассудное, что мне и с Алисой будет капец как тяжело, а та часть меня, которая помогала детским домам, приходила в дом малютки и часами смотрела на одинокие кувезы с брошенными, недоношенными, оставленными детьми, которая так и не пережила потерю ребенка, заходилась истерикой и визжала, чтобы я не думала головой, а поступила так, как велит сердце.
– Матвей, – тихо позвала я, вытирая руками собственное лицо, потому что в какой-то момент по нему потекли горячие слезы. – А ты хотел бы уехать со мной и Алисой?
Глава 29
Чокнутая безумная девка.
Вот что я про себя думала после завтрака, когда собирала детские рюкзаки. Для уточнения рюкзаки были только Алисы, поэтому все с котятами и ярких расцветок, что Яр пришел бы в ужас, когда узнал, что розовая киса болталась на спине его сына. Но мне было не до мелочей. Алиса собирала какую-то мелочевку, что-то из карандашей и раскрасок. Матвей приносил мне вещи из гардеробной. Черт. Я не предоставляла сколько всего надо собрать имея двух детей. Одних лекарств я напихала в свой рюкзак почти под завязку. А в сумку документы. Я даже забрала те бумаги, которые принёс Ярослав и не собиралась просто так отступать с делом об их подлоге.
– Мама, – подкралась ко мне дочь. – А папа когда приедет?
По моим прогнозам как только Яр поймёт, что мы сбежали, он тут же нас найдет, но оставаться с ним в одном доме, жить под одной крышей было подобно сумасшествию. Я ставила под удар не только себя, но и детей, поэтому у меня не оставалось выбора и надо было уходить пока это еще возможно. Пока я не стала тенью себя прежней. Человеком функцией. Пока силы были противостоять.
– Наверно вечером, – сказала я тихо дочери.
– А почему мы не можем его подождать? – Алиса надула губки. Она одна из всех троих будет скучать по Яру. Для Матвея отъезд был способом избежать контакта с Ярославом. Он до сих пор начинал плакать как только разговор заходил про папу.
– Потому что у папы много работы, а у нас каникулы, – сдерживая слезы, произнесла я, стараясь не выдать как мне было тяжело.
Ближе к обеду я позвонила мужу и вынудила его прислать к нам водителя. За нами присматривали, но я не знала кто именно и как. Сопровождали ли нас или просто отчитывались о том во сколько мы ушли из дома. Поэтому я выбрала путь, когда точно буду знать кто соглядатай и как он будет реагировать на наши передвижения. Именно поэтому я выклянчила водителя до адреса родителей. А потом отпустила.
– Владимир, вы езжайте. Я не знаю на сколько мы. И обратно то без вещей поедем, поэтому на такси.
Рослый и плечистый Владимир кивнул и я, зайдя в подъезд, шепнула детям.
– А сейчас мы немного сыграем в прятки. Подождём пока дядя уедет и вызовем такси. Мы настоящие шпионы и никто не должен знать где мы провели каникулы.
У Алисы загорелись глаза, но Матвей казалось все понимал так, как было это на самом деле, поэтому молча сжимал медведя и не выказывал энтузиазма. Через пятнадцать минут все так же стоя в подъезде, благо холл был большой и с кадками растений, я вызвала такси. Правда перед этим позвонила дяде Боре.
– Добрый, а у вас случайно ключей нет от родительского дома? – спросила нервно я. – А то я детьми и думаю заезжать или прямо на дачу ехать…
– О! Вик, привет. Есть ключи. Не переживай. Слушай, я пойду тогда запущу котёл и воду? – спросил сосед, у которого после выхода на пенсию присмотр за домами стало любимым хобби.
– Если вам не трудно. А то бы я все равно вас позвала, я же не понимаю ничего в этом… – смущенно призналась я, и дядя Боря хмыкнув, отключился.
Такси обошлось в полторы тысячи. В режиме экономии и плюс с нового аккаунта, чтобы Яр не смог понять куда мы уехали, я была просто вне себя от таких событий. Хорошо хоть мужчина на «форде» попался добрый и помог занести детские вещи на участок.
Дом был переделанным из обычного дачного в коттеджный. Когда у отца появились возможности, то он провел электрическое отопление и водоснабжение с канализацией. Хотя места было ужасно мало, особенно на первом этаже, ванная с туалетом прекрасно поместились на месте прошлого длинного коридора. Алиса здесь была еще совсем крошкой и поэтому знакомство с домом было произошло вновь. Матвей тихо жался к моей ноге, а я держала его за руку. На дядю Борю малыш тоже отреагировал скованно, зато дочь рассказала стишок и пообещала печенье испечь. Дядя Боря быстро мне показал, где и что надо нажимать, но вообще сказал кричать через забор, придет все сделает. Я тоже хотела ему пообещать печенья.
– Идемте я все покажу, – сказала я детям и скинула с плеч рюкзак, пошла открывать двери.
На первом этаже кроме гостиной с кухней примерно обшей площадью в тридцать квадратов и санузла с коридором ничего не было. А вот на мансардном этаже были скатные стены и две спальни. Одна большая и вторая как бы детская, но Алиса сказала, что мы будем спать все вместе на широкой кровати. Я кивнула.
Экстренно пришлось заказывать продукты, потому что у мамы, которая очень редко приезжала сюда собственно как и папа, только банки с вареньем были в погребе. Алиса утащила Матвея на улицу и через каждые несколько минут влетала в дом, спросить а можно ли есть ту или иную ягоду. Все было незрелым кроме жимолости, поэтому я не разрешала.
Выглянув в окно я посмотрела на заросший сад и в группе сада написала объявление что за полторы тысячи найму рабочих которые скосят траву на участке и уберут все сорняки. Откликнулось трое и только один по фоткам решил, что готов для работы.
За этими мелкими бытовыми заботами я старалась себя утешить, что ничего плохого не происходило. Что не наступит вечер и не появится возле калитки разьяренный Ярослав. Но не получалось. Каждый раз когда Алиса громко взвизгивала на улице, я вздрагивала. А когда появился курьер из соседнего поселка, где был самый нормальный супермаркет, то я вообще чуть в обморок не упала от криков дочери, что приехал, приехал!!!
