Текст книги "Развод. Внебрачный сын мужа (СИ)"

Автор книги: Анна Томченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

– Приляг и ничего не бойся. Тебя Алиса не пугает? – Матвей покачал головой и, стянув носочки, забрался на постель. Я поставила планшет рядом с ним и включила мультик. Вышла тихо, а через пятнадцать минут заметила, что в комнате стало тихо, мульт закончился, а Матвей не вышел просить новый. Заглянула сама и увидела, как мальчик свернулся комочком на краю кровати, прижимая медведя к себе. Прошла и накинула на ребенка одеяло.

До вечера в нервном и подвешенном состоянии я успела заказать Матвею домашние вещи и немного уличных. Все же ему оставаться с ночёвкой, а у него элементарно даже белья не было. Алиса чуть не разнесла всю квартиру. Матвей тихонько ходил за ней хвостиком и у меня от этого сжималось сердце. В моём мире дети не должны быть такими. Они шумные, вечно во что-то влезающие, смешные, громко смеются и не знают в пять лет, что такое смерть.

Я была морально выжата как лимон. Это чудовищно, когда каждый взгляд напоминал и возвращал в боль от осознания предательства. Поэтому Ярослава я встретила возле двери со спортивной сумкой в руках.

– Не понял… – сказал супруг и вскинул бровь. Я поджала губы и напомнила себе, что он меня вынуждал меня быть такой. Это он предал и он заслуживал такого моего поведения.

– Это твои вещи… – я впихнула в руки мужа сумку и снова открыла дверь. – Я никуда уйти не могу. Ты мне запретил. Да и связал по рукам и ногам. Поэтому уйдёшь ты. Немедленно.

Глава 6

Ярослав сузил глаза и перехватил меня за запястья.

– Ты немного не поняла меня, Вик… – тихо сказал муж и закрыл дверь. – Никто никуда не уйдёт. Понятно?

– Я не хочу жить с предателем… – в моем голосе была дрожь, и я нервно облизала губы. – Я делаю все как ты приказал. Ребёнок чист, умыт, одет, но с тобой жить я не намерена и поскольку я не могу уйти, значит уходи ты.

– Папа? – выглянула из детской Алиса и, топоча босыми пятками, понеслась к мужу, добежала и вцепилась ему в ногу. – Папочка, а ты знаешь, что у нас Матвей в гостях?

При виде дочери Ярослав расслабился и отпустил меня. Он присел на корточки и тронул Алису за кончик носа.

– Знаю, ягодка моя… – тепло отозвался муж и мое сердце сжалось. Ягодка, зайка, медвежонок… Алиса была для Ярослава лучшей дочерью. У них была своя волна. Одна связь, которая может быть у отца и дочери. И я очнувшись растерянно прижалась к косяку спиной.

Я. Все я. Мне больно. Но дочери как объяснить, что папа не придёт? Как мне с этим бороться? Как заполнить брешь в ее сердце.

– А давай ты меня сейчас проводишь к Матвею? – спросил заговорщицки Ярослав у своей ягодки. Алиса счастливо улыбнулась и побежала в сторону детской, крича:

– Матвей! Матвей! Папа пришёл! Идём играть!

Ярослав, так же сидя на корточках, перевёл на меня разом потемневший взгляд и, как чувствуя о чем я думала, произнёс сквозь зубы:

– А о ней ты подумала прежде чем меня выставлять?

Я отвернулась и с психу толкнула сумку с вещами ногой в гардероб.

– А о ком ты думал, когда другую девку в постель укладывал? – зло спросила я и первая прошла в детскую. Матвей сидел на краю детского кресла и смотрел, как Алиса раскладывала игрушки. Он был настолько забитым и напуганным словно его весь день мучили.

– Ну малыши… – зашёл Яр в детскую. – Кто мне расскажет чем вы занимались без меня?

Ярослав играл роль доброго папеньки, но верила ему одна Алисса. Матвей же слез с кресла и спросил тихо:

– А когда вы меня отвезёте к маме?

Ярослав на секунду замер и показалось, что был растерян. Но всего лишь на секунду. Потом он вернул себе добродушное выражение лица и уточнил:

– А разве тебе с нами плохо? – он рассматривал Матвея, склонив голову к плечу и верно не замечал того. что сидела я. Одинаковый нос, скулы, глаза. Я прекрасно помнила детские фото Ярослава, чтобы испытывать надежду на то, что все это просто дурной сон.

– Нет, но я хочу к маме… – протянул Матвей и уткнулся носом в игрушку, а я вышла из детской.

Спустя пару часов я наконец-то смогла уложить Алису и зашла в спальню к Матвею, который сидел уже в пижаме на кровати, а Ярослав что-то ему тихо говорил. Они подняли на меня глаза, но я, ничего не сказав, вышла. Закрылась в кабинете Яра и стала ждать.

Муж появился на пороге через сорок минут, за которые я себя успела извести.

– Почему ты ему ничего не объяснила по поводу матери? – спросил холодно Ярослав. Таким тоном он говорил с ответчиками и оппонентами.

– А ты мне что-то объяснил? – я встала с его кресла и прошла к дивану. Села на него с ногами и обняла подушку.

– Что тебе было непонятного в том, что я сказал, что он живет с нами? Что за сказки ты ему рассказывала? – зло произнёс Ярослав.

– Я говорила то, что было по меньшей мере логичным! – вспылила я. – А ты бы мог предупредить, что малыш потерял бабушку, а не ставить меня перед фактом, когда у ребенка начнётся истерика. Когда она скончалась?

– Какая тебе разница? – брезгливо спросил Ярослав и вытащил из бара коньяк. – У тебя есть задача: воспитывать детей, зачем ты лезешь куда-то?

– Может потому что мне для того, чтобы воспитывать, надо хотя бы что-то знать? – парировала я.

– Тебе достаточно знания, что по документам ты его мать и все… – отрубил муж и я не выдержала.

– Яр, это не так делается, – я отбросила подушку и встала. – Ты должен понимать, что если я и играю по твоим правилам, то это только из-за сочувствия к ребёнку, но явно не из-за твоих приказов. Для меня ты предатель…

Яр со звоном поставил на стол бокал и медленно повернулся ко мне. В его темных глазах бурлила всеми оттенками чёрного бездна.

– Да что ты знаешь о предательстве, Вик? – спросил он холодно и зло. – По тебе предательство это измена, да? А по мне предательство это когда любимый человек отказывается жить. Кричит и плачет, чтобы его отпустили. И самое дерьмовое, Вик, что малодушие, жалость, понимание, они толкают на то, чтобы принять эти желания.

Я застыла не в силах что-то ответить на такое заявление.

– Если уж говорить о предательстве, то я с ним живу последние годы. И каждый раз задаюсь вопросом, а действительно ли ты хотела уйти или это был бред? Потому что если первое, то все, что я делаю, наша дочь, наша семья это зря! Потому что я тебя просто держу тебя возле себя.

Если Ярослав считал, что я могла как-то иначе реагировать тогда, то он ошибался. Это невосполнимое горе – потерянный ребёнок, и любая мать на моем месте не хотела бы жить. Вариться в иступляющей боли, которая кожу заживо сдирала .

– Так если я тебя предала… – онемевшими губами сказала я. – Оставил бы. Зачем живешь с предательницей. Хотя погоди! Ты и так оставил. Ушёл к другой в то время, когда я оплакивала нашего ребёнка. Ты в это время был с его матерью. Ты жил, а я существовала!

Мой шепот звучал все ниже, а слёзы лились из глаз без остановки.

– Так что же ты, такой преданый, – сказала я, подавшись воздухом. – Что же ты не бросил меня предательницу? Что же не ушёл?

Ярослав бросил на меня взгляд и меня прижало к полу.

Острый нож провернулся в сердце, выворачивая его наизнанку.

Душа заскулила.

Потому что во взгляде супруга, который был для меня всем миром, я увидела вину.

Губы дрогнули, и я заторможено произнесла:

– Ты и хотел тогда уйти от меня… Яр, ты же… поэтому ребёнок родился… Ты хотел уйти…

Глава 7

Мои губы затряслись. Я приложила к ним ладонь, чтобы не закричать.

Он хотел уйти. Ему осточертела жена калека, которая ни родить не смогла бы, ничего другого сделать. Он был в подвешенном состоянии, где на одной чаше весов была я, авария, потерянный сын, а на другой – женщина без проблем, без истерик, без боли.

– Что тебя остановило, родной? – спросила я, присаживаясь на диван. Хотя больше было похоже, что я на него упала. Я снова ощущала боль во всем теле. Снова мне дробило кости. Снова бессонные ночи и голоса врачей были рядом.

– Не говори ерунды… – глухо сказал Ярослав и сделал шаг от стола. – Не надо приписывать мне все, что тебе в голову придёт.

Муж расстегнул верхние пуговицы рубашки, бросил на полку часы, снятые нервным рывком с запястья. Взлохматил волосы, превратив идеальную укладку в просто растрепанное нечто.

– Я не приписываю… – сказала, я и губы онемели. Их сковало холодом, и он расползался по всему телу, захватывался горло и комком падал вниз, вымораживая все в груди. – Я вижу. По глазам вижу, что ты хотел уйти, но сейчас боишься в этом даже себе признаться.

– Вика, ты ничего не знаешь… – Ярослав приблизился и сел на корточки возле моих ног. Дотронулся кончиками заледеневших пальцев моих коленей. – Не суди, ты не представляешь, что это был за ад…

– Представляю… – тихо произнесла я, смотря в одну точку, на книжные полки у противоположной стены. – У тебя была хорошая жизнь. Успешная карьера. Красавица жена, молоденькая, глупенькая, нежная, которая тебе в рот заглядывала. Должен был родиться ребёнок. И все это полетело к чертям из-за одной аварии. Которую никто не мог предположить. И жена вдруг теперь не красавица. И наивности и молодости в ней не осталось. И ребенка. Долгожданного наследника, мальчика, продолжения твоей фамилии не будет…

Слова резали горло.

Меня душила боль и осознание в какой лжи я все время жила.

– Вика… – хрипло произнёс Ярослав. – У меня осталась красавица жена, которая вдруг решила, что жить не надо. У меня была практика, которую надо было продолжать вести несмотря ни на что. У меня было время, которого перестало хватать, а ещё грядущие операции, реабилитации. Потому что я не хотел оставлять свою красавицу жену. Я не хотел.

Яр опустил лицо и у меня что-то дрогнуло внутри. Передо мной сидел не адвокат Воскресенский, а Ярослав, которому было больно.

– Это получилось случайно. Я не думал ничего затягивать. Я не хотел никогда тебя бросать. Я не представлял как иначе… – продолжил муж, а я закусила губы.

– Но ты устал… – тихо перебила его я. – И та другая оказалась глотком воздуха. Тебе просто надо было вырваться из запаха лекарств, из моих слез, из череды врачей…

– Вика не так все было! – резко и зло сказал Яр, поднимая на меня глаза. – Я ничего не планировал. Я думал меня бес попутал. Я думал…

Я отстранилась от мужа. Любое прикосновение отдавалось тянущей болью внутри, словно все внутренности менялись местами. И от этого меня мутило. Тошнота подкрадывалась медленно и осторожно.

– Как долго? – спросила я, стараясь не смотреть в глаза мужу.

– Пара встреч… – выдавит Ярослав сквозь зубы.

– А потом что? Одумался? – я хотела говорить без сарказма, но у меня не выходило. Нота иронии все же проскользнула в голосе, и Яр переменился в лице.

– Я не одумался… – зло произнёс муж. – Я выбрал семью. Я выбрал тебя. Мне кроме тебя никто не нужен был.

Я ему не верила. Мне казалось это была долгая связь. И мне казалось она началась еще до аварии. Мама сказала она видела их с ребёнком. Даже если взять самое худшее, что сразу после аварии Ярослав сходил налево, то выходило, что мама их видела, когда прошло чуть больше года или полутора лет.

Он не знал, что она была беременна?

Или эта встреча как раз и была для того, чтобы она показала ему ребенка?

Или как все это было?

– А Матвей? – уточнила я. – Это была страховка на тот случай, что я не смогу родить ребенка?

Яр резко встал и прошёл к столу. Посмотрел в окно и нервно и зло выдал:

– Я на психа похож? – спросил он.

– Ты похож на человека, который весь прагматично относится к вопросам морали… – спокойно ответила я, хотя внутри все заходилось пламенем и горело.

– Я не планировал ничего такого! – зарычал Ярослав, снова увидев во мне оппонента. – Это была случайность и узнал я о ней слишком поздно. Она без моего участия решила родить и уже потом приволокла мне ребенка! А мое мнение ты знаешь! Лучше бы его не было. Лучше бы не было свидетельства моей ошибки.

Я медленно встала с дивана и прошла к двери. Ноги одеревенели и кололи. Я стискивала зубы, чтобы не завыть, но все же нашла в себе силы предложить:

– Верни ребенка его матери. Он ее любит и скучает.

Ярослав ничего не сказал и позже за закрытыми дверьми я слышала как он разносил свой кабинет, как гремели бокалы в баре и как хлопали ящики стола.

А я сжавшись в комок лежала на краю кровати, не понимая, что мне делать. Нет, ближайшие планы я знала прекрасно, но в принципе. Что дальше делать? У меня были сбережения от домашнего кондитера. Ярослава никогда не интересовало, что я делала с деньгами от своего маленького хобби. Он здраво оценивал мое желание иметь доход, который не был зависим от него, потому что я хотела делать какие-то подарки или покупки не из его кармана. Но этих денег не так много. На полгода очень экономной жизни, а уйдя, я не смогу работать, потому что как раз все мои миксеры, духовки оставались здесь.

Значит выход один, разводиться и стараться отсудить свою часть имущества. Хотя черт знает как это сделать…

Ярослав остался ночевать в своём кабинете, и я с запоздалой радостью выдохнула. Находиться вблизи супруга казалось пыткой. Я не могла на него даже без боли смотреть и тем более ощущать рядом.

А уехал он из дома ещё до того как самый главный жаворонок семьи проснулся. Алиса вышла в начале восьмого утра из детской и тихо спросила:

– А Матвей где? – она старалась собрать волосы самостоятельно, но у неё вечно выбивалась прядь то сбоку, то сзади.

– Ещё спит… – сказала я, вытаскивая овсянку с полки. – Рис или овсянка.

– Овсянка, а можно я его уже разбужу? – Алиса приплясывала на месте, но я покачала головой и показала глазами на ванную. Алиса фыркнула и прошла к раковине. Подвинула свой стульчик и залезла на него, принялась чистить зубы.

Я щелкнула мультиваркой и сама прошла в спальню к Матвею.

Мальчик уже проснулся и лежал на краю, укрывшись одеялом с головой.

– Привет… – тихо сказала я, присаживаясь на край. – Ты как? Проснулся?

Матвей тихонько вылез из-под одеяла, и я увидела заплаканные глаза. Мое сердце дрогнуло, а в груди все сдавило.

Матвей пару раз кивнул, и я осторожно приблизилась рукой к его всклокоченным после сна волосам.

– Тебя Алиса ждёт. И каша. Пойдёшь? – я не стала расспрашивать про слёзы, надо быть дураком, чтобы не понять что ребёнок боялся, скучал и вообще находился у чужих людей.

Матвей осторожно слез с кровати и, натянув носочки, прошёл в ванную. Я встала в дверях, помогла вытащить новую зубную щетку, пока Матвей чистил зубы делала Алисе хвостики. Пока Алиса пыталась сделать хвостики Матвею я накрывала на стол.

После завтрака, который Алиса превратила в перформанс, я стала собирать детей в развивайку. Мне очень сильно надо было сегодня быть свободной. Я не уверена была, что Матвея примут но вот с ним как раз-таки можно было и вместе поехать.

– Ты можешь, если хочешь побыть с Алисой, – сказала я в раздевалке, и Матвей недоверчиво посмотрел в группу.

– А что мы будем делать? – он прижал медведя посильнее, и я, присев на корточки, объяснила:

– Сначала рисовать на песке, потом у вас будет чтение и в конце гимнастика.

Это была не развивайка в широком понимании, а детский садик больше, но только на пару часов. Дети занимались разными видами активностей каждый день.

– А меня не прогонят? – спросил Матвей, и я растерялась, но потом поймала его за ладошку и по секрету призналась:

– Алиса сама за такое кого угодно прогонит, не бойся… Она тут не первый день.

Матвей медленно кивнул, и я проводила его в группу. Воспитательница кивнула, но не успела ничего сделать, потому что Алиса клещом вцепилась в Матвея, а я только шепнула дочери:

– Не давай его в обиду.

У меня было пару часов и всего лишь один адрес, по которому я могла найти хоть какие-то ответы. Я нервно и судорожно вбила в поисковике улицу и дом, открыла карту. Типовая пятиэтажка в спальном районе на окраине города.

Я вызвала такси.

Астраханцева одиннадцать.

Если мать Матвея жила по этому адресу и сейчас просто с ума сходила от того, что у неё отняли ребенка, то мы бы могли договориться. Муж не имел права вырывать ребенка из семьи, и мне лишнее напоминание о супружеской неверности каждый раз раздирало душу.

Я понимала, что ехала к любовнице мужа. Я знала, что он с ней был пока я была не в себе. Он к ней хотел уйти.

Я все это знала и понимала.

Но ребёнок, которого забрали из семьи был не виноват.

И хотя бы ради Матвея я должна была переступить через свою обиду и все же увидеться с этой женщиной.

Я не представляла, что ей скажу.

Я не знала, как она отреагирует.

Я боялась ее.

Такси остановилось у дома через тридцать минут, за которые я успела разодрать себе все заусеницы и искусать губы. Внизу живота все противно подрагивало и крутило.

Меня эта встреча явно не обрадует.

Из подъезда выбежал подросток, и я придержала дверь, чтобы не звонить в домофон.

Медленно прошла по чистенькому подъезду на второй этаж.

Квартира расползалась напротив лестницы. Старая тяжёлая железная дверь покрытая коричневой краской. Обычный, с большой кнопкой, звонок.

Мои пальцы заледенели.

В ушах стучал пульс.

В груди вибрировало, и я отчаянно сильно прикусывала губы.

Я боялась.

Но я нажала на дверной звонок, и трель оглушила меня.

Натянутые нервы острее реагировали, и я с затаённым дыханием прислушивалась, как возле двери зазвучали чьи-то шаги. Как рука коснулась дверного глазка. Как щёлкнул замок. Как скрипнули петли. Как…

Глава 8

– Чего надо? – дыхнул на меня перегаром мужик в помятой футболке и спортивных штанах.

– Добрый день, – растерялась я. – Мне нужна мама Матвея.

Я даже не сообразила у Матвея спросить имя и фамилию. Он знал свой адрес, то такие подробности уж точно выучил.

– А ты кто такая будешь? – рыгнул в мою сторону мужик. – Опять опека что ли?

Я осмотрела на себя. Тонкие джинсы с высокой талией, майка, поверх рубашка белая. Волосы в пучок уложены на затылке.

– Нет. Я знакомая. Мне надо поговорить с матерью Матвея, – сказала я. Постаралась очень твёрдо и дернула подбородок ваерх.

– А ты не краля этого мажорика, который мальчонку забрал? – прозорливо уточнил мужик, и я занервничала.

– Где мать Матвея? Вы можете мне хотя бы ее телефон дать? – стояла я на своём. Мужик покачал головой и облокотился на дверной косяк, сложил руки на груди.

– Значит пришла разбираться с какого тебе приперли чужого пацана? – ехидно спросил мулик. – А правильно! Сначала такие как твой хахаль брюхатят девок, а потом пожилые бабки должны растить. Ничего ничего! Не переломишься. Повозишься с чужим ублюдком. Это вам с мажором возмездие!

Последнее проорал мужик и шагнул за порог. Я отшатнулась к стенке.

– Мне нужна мать Матвея. Он скучает и хочет к матери, – заявила я, не понимая с кем вообще разговариваю и почему меня ещё и отчитывают.

– И мне нужна мать Матвея! – рявкнул мужик. – Я не нанимался нагулышей воспитывать!

– Вы отчим? – спросила я тихо.

– Хрена там, цыпа! – прорычал мужик. – Это коза от твоего кобеля принесла, а я с матерью должен был растить!

Матвей что-то говорил про дядю. Почему дядя, если по логике того, что мужик называл матерью, то выходило он отец матери Матвея или ее дядя. Или реально дядя?

Черт.

– Дайте мне ее номер. Я не буду с вами ничего обсуждать.

– Да сейчас! – взбесился мужик и тут дверь напротив резко открылась, и пенсионерка зашипела:

– Витька! А ну кончай буянить, я сейчас опять участковому позвоню, – и махнула платком на мужика.

– Да тут вот голубая кровь, белая кость приперлись. За мамкой Матвея, – рыкнул он на соседку.

– Ой какой кошмар-то. Какой кошмар, – запричитала соседка. – Такое горе, только бабушку похоронили и тут ребенка из семьи выдернули.

– А я не хочу чьих-то нагулышей растить! – рявкнул мужик и повернувшись ко мне повторил. – Вали отсюда, а ещё раз припретесь, я и тебя, и твоего хахаля с лестницы спущу!

Мужик развернулся и хлопнул дверью, оставив в подъезде только пары перегара. Я посмотрела на соседку и тихо спросила:

– А может вы мне расскажите про маму Матвея? – я шагнула вперёд, но тут пенсионерка прижала к губам платок и прошептала:

– Ой горе-то какое. Не знаю я ничего. Ничего. Пусть вон Витька как протрезвеет все рассказывает. Чужая семья потёмки! – и прошуршала в свою квартиру, а после оглушительно хлопнула дверью.

Я прикрыла глаза и тяжело выдохнула.

Вышла из подъезда и снова вызвала такси. По пути к центру я написала родительскому соседу по даче дяде Боре, бывшему оперу. Звонок раздался как я только вышла из машины.

– Да, Вик, что-то случилось? – дядя Боря на пенсии выращивал пионы и помидоры. У него рядом с родителями был дом капитальный и круглогодичный. На даче он жил постоянно и к нему часто обращались, чтобы помог проверить дом или там камеру наблюдения снова развернуло.

– Дядь Борь, здравствуйте. Нет, не случилось, у меня к вам другое дело, по так сказать вашей прошлой специальности… – быстро проговорила я и рассказала всю историю Матвея, но с ограничениями, чтобы не озвучивать свой развод.

– Так давай узнай у мальчишки имя и фамилию и скинь мне адрес. Попробуем сразу посмотреть по прописке… – тяжело выдохнул дядя Боря, и я кивнула, поблагодарила и переслала информацию.

А на втором этаже в кофейне меня ждала женщина, которая могла мне помочь.

– Добрый день, Ольга. Я вам ночью писала, меня зовут Виктория…

Женщина в очках и с пышным пучком на затылке, примерно как у меня, улыбнулась и протянула руку.

– Так вот какая вы супруга Воскресенского… – протянула она задумчиво, и я печально улыбнулась. Присела за столик и туго сглотнула.

– И что? Не даёт развод? Лишит родительских прав? – усмехнулась юрист и известный блогер, представитель движения против домашнего насилия Ольга Дрорцовая.

Я на ее канал наткнулась случайно, но почему-то меня зацепили темы, которые она поднимала и ночью я, дрожа от паники, написала ей.

– Да. И я не работаю официально, только самозанятость и имущества нет никакого. И ребёнок. И вы же знаете наверно, что муж публичная личность и достаточно известная у нас в городе и возможно будет предвзятость…

– Знаешь, что мы с тобой сделаем? – тихо спросила Ольга и приблизилась ко мне.

Через полчаса я вышла из торгового центра с маленькой надеждой на светлое будущее. Своё и Алисы. Но что делать с Матвеем я по-прежнему не знала.

Я вытащила мобильный и ужаснулась. Пять пропущенных от воспитательницы. Звук с вечера так и был отключен, и я ничего не слышала. Я быстро перезвонила и услышала обеспокоенный голос воспитательницы:

– А Ярослав Викторович приехал и забрал детей.

Мое сердце сжалось. Зачем он вообще приезжал за детьми? А вдруг он хочет спрятать от меня Алису? А что если…

Я стала набирать мужа, параллельно вызывая такси. Яр не отвечал. И через десять минут. И через пятнадцать. У меня все тряслось внутри от вероятностей того, что могло случиться. Когда машина остановилась во дворе, я увидела машину Ярослава. Значит он дома и дети дома, но почему он не отвечал?

Что-то должно было случиться. Ярослав никогда не приезжал за Алисой в садик. Он что-то задумал. Он что-то сделал с моей дочерью.

Я вылетела из лифта и толкнулась ключом в замочную скважину, но…

Со стороны квартиры ключ был в замке.

Я никак не могла открыть дверь.

Я стала звонить в дверь, но звонок не реагировал, а проклятая дорогущая дверь со сверхшумоизоляцией не давала разобрать, что происходило по ту сторону.

Нервы не выдержали, и я стала бить кулаками по двери.

– Яр, я тебя придушу… – прохрипела я, давясь слезами, но ничего не могла поделать с тем, что Яр решил выставить меня из дома.

***Хоть мы немного не дотянули до 1000 звёздочек, но раз обещала, то выложила. Читайте с удовольствием, милые мои))) люблю от земли до неба)

Глава 9

Я несколько раз ударила по двери кулаком и развернулась. Прижала ладони к лицу и взвыла. Именно в этот момент щёлкнул замок и дверь распахнулась, чуть не ударив меня по плечу.

Яр злой и в помятой рубашке со следами чего-то розового на воротнике посмотрел на меня с ненавистью и на грани слышимости произнес:

– Если ты ещё хоть раз оставишь мобильный на беззвучном…

Я не стала его дослушивать и влетела в квартиру. В доме был полный хаос: в коридоре валялась детская обувь, по полу были разбросаны игрушки и столовые приборы, Алиса вылетела из-за поворота кухни вся в слезах и тоже в чём-то розовом и закричала:

– Плохой! Плохие! Мама! Папа плохой! Я все сейчас расскажу! – и с криком бросилась ко мне. Я присела на корточки и поймала дочь в объятия. Сердце нервно билось в горле, поэтому я не сразу выдавила:

– Лисёнок, а Матвей где?

Алиса нервно показала в сторону кухни и схватила меня своими маленькими пальчиками за отвороты рубашки. Я подняла тяжёлый взгляд на Ярослава.

– Ты Тайсона растишь? – нервно спросил муж, закрывая дверь и растягивая галстук. – Она укусила мальчика за ухо. А потом устроила драку…

– Потому что он такой же плохой как и ты! – всхлипнула Алиса и звонко топнула ножкой по полу.

– Воспитательница тебе не дозвонилась, и мне пришлось самому между заседаниями ехать, Вик… – выдохнул Ярослав. – Алиса дралась из-за того, что тот мальчик что-то сказал Матвею. И уж если бы это дальше садика пошло, я был бы вне себя от разочарования…

Яр нервно выдохнул и скинул с плеч пиджак. Начал расстёгивать рубашку по пути к ванной, а я прижала к себе дочь и погладила по голове.

– Пойдём к Матвею и вы мне все расскажете… – предложила я, и Алиса кивнула, тут же стерев слёзы с глаз.

Матвей сидел в углу кухни на стуле и смотрел на подоконник, где стоял мой контейнер с розовой мастикой. Так вот в чем у Ярослава оказалась рубашка.

– Папа ругался! – ябедничала Алиса, ведя меня за собой. – А Федя сказал Матвею, что выбросит его равнину!

И при этом ткнула пальцем в медвежонка. У меня на глазах проступили слёзы, и я поправила:

– Рванину может?

Но Алиса меня не услышала, она продолжала дальше:

– А я сказала, что медведя Федя не получит! А он меня толкнул, а потом я его. А он меня уронил, и я его укусила! – последнее Алиса произнесла с такой гордостью словно действительно укусить за ухо было для неё делом чести.

– Ты просто за Матвея заступилась и воспитательница мне стала звонить? – спросила я, присев на корточки возле дочери и Матвея, который нервно закусывал губы. Я протянула ладонь к мальчику и положила ее на его маленькие ручки. Пальчики влажные и холодные принялись перебирать мои тонкие колечки, и Матвей тяжело вздохнул.

– Да! А папа злой! Приехал и рычал. Вот так! Рррррр, – Алисе удавались идеально рычащие звуки, поэтому она при любом удобном случае их демонстрировала.

– А дальше… – тихо попросила я, слушая внимательно дочь, которая вообще не была мной. Это была копия Ярослава. Непоколебимая, упрямая и смелая.

– И мы долго где-то ехали. А дома папа посадил нас и сказал быть тихо, а я не нашла пластилин! – выдавала Алиса, уже примеряясь как бы залезть на стул к Матвею. Он аккуратно сдвигался на край, чтобы дать место для манёвров.

– И ты нашла мою мастику… – закончила я за дочь и увидела по всей кухне отпечатки розовых ладошек с кусочками декора.

– А я тебя просил убирать подальше свои кондитерские штуки, – проворчал из коридора Ярослав, и я отвернулась, поджала губы, глядя на мужа, который мне за последний час всю душу вывернул.

– Алиса, – позвала я дочь, – возьми Матвея и идите в детскую. Я сейчас папу на работу провожу…

Алиса бросила залезать на стул и потянула за штанину Матвея. Они ушли как два гномика тихо в спальню, а я встала с колен.

– Впредь постарайся быть на связи, – заметил Ярослав, поднимая с тумбочки свои бумаги и сумку с ноутом.

– Зачем надо было их вообще забирать? – спросила я нервно.

– А ты знаешь как Алиса орала? – набычился Ярослав. – Я ее впервые в таком виде видел. Она как дьявол была. Готова была этого Федю заживо сожрать. Это все твоё воспитание без наказаний.

– Это все твой характер! – выдохнула я. – И твой пример. Если бы ты был сдержанным, Алиса бы себя так не вела.

– А может ты просто перестанешь куда-то сбегать от детей и сбагривать их в кружки? – оскалился Ярослав.

– Да ну! Серьезно? Пусть как Маугли растут? Да? Тебе норм смотреть на Матвея, который слово лишний раз боится произнести? – зло спросила я, потому что на сегодняшнем примере было ещё ярче видно насколько у Алисы сформированный эмоциональный интеллект и насколько Матвей в этом плане забитый.

– Не сравнивай такое. Матвей это не показатель! – произнёс муж и шагнул ко мне, хотел по привычке поймать меня за подбородок, но я увернулась и выскользнула.

– Знаешь что, Яр? – я выставила указательный палец вперёд. – Матвей очень показатель. Твоего отношения. Мало того, что ты его как котёнка выдернул из семьи, но даже сейчас, видя как ему плохо, ты все равно давишь, и давишь, и давишь на то, что ты знаешь как лучше!

– Я знаю как лучше! – зарычал муж. – Я взял на себя ответственность за свою семью и я несу ее, так что не передёргивай. Матвей только входит в мой ближний круг.

– С такими темпами он вырасти успеет пока войдёт!

– Вика, это не мой характер у Алисы! А твой! – выдохнул Ярослав, теряя терпение. Я прищурила глаза и набрала побольше воздуха, но подавилась им от крика дочери.

– Мама! – вылетела Алиса из спальни. – Мам! Там Матвей кашляет! И делает так… Кхеее… Кхеее…

По пантомиме дочери я поняла страшное: Матвей задыхался.

Глава 10

– Детская клиника через три дома, – выдохнула я нервно уже возле машины и открыла заднюю дверь. Алиса вместе с медведем Матвея быстро прыгнула в салон, а я, забравшись внутрь, протянула руки к Ярославу. Он аккуратно передал мне бледного Матвея, который только плакал и хватал губами воздух.

– Знаю, – выдохнул Яр и закрыл дверь. Сел за руль и быстро выехал с парковки.

– Мамочка, мамочка… – тихо шептала Алиса, наблюдая, как я гладила Матвея по волосам. – Мишку дай. Дай ему мишку.

Алиса подползла к нам и положила Матвею медведя на живот. Дрожащими руками малыш обнял игрушку.

– Тшшш… мой маленький. Не бойся… – качала я Матвея. – Сейчас все исправим. Все исправим.

– Мама, а Матвей болеет? – спросила Алиса, гладя Матвея по руке.

– Не знаю, милая… – произнесла я и бросила взгляд на Ярослава. О таком надо предупреждать. А если бы это началось, когда я была с детьми одна? Ярослав меня первую и обвинил бы.

Яр остановился напротив входа в клинику и, быстро обойдя машину, открыл дверь. Бросил на меня укоризненный взгляд в ответ на тот гневный мой и забрал у меня Матвея. Я вылезла из авто и поймала Алису за руку.

– Мам, а Матвей поправится? – спрашивала дочка, едва поспевая за мной.

– Конечно, милая, – сказала я, подавив в себе панику. Я не понимала, что такое с малышом. Это не астма точно, иначе бы все было более плачевно. Аллергия? Если только на мастику, но по факту это же сахарная пудра и желатин. Но сахар Матвей ел и ничего не было, а желатин это коллаген из костей животных.

На что тут может быть аллергия?