Текст книги "День середины лета (СИ)"

Автор книги: Анна Степанова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)

   Забыть обо всем – хотя бы до рассвета.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ. ВЛАСТЬ НЕ НАД ЖИЗНЬЮ – НО СМЕРТЬЮ.

Дюжина дней пути обернулась в итоге почти двумя. В крохотном поселении у излучины реки оставили они лошадей – Огнезор не решился идти большой дорогой, а тропинки дальше убегали в болота. Обширные, поросшие жиденьким леском, сочно-зеленые от мягкой густой травки молодого, еще не жаркого, лета – и оттого гибельные вдвойне. Заглядишься на веселые листочки с куртинами разноцветных ранних ягод – и угодишь в бочаг по самую макушку...

   Как миновать безопасно топи, Гильдмастер знал – тайком считал в голове у местного охотника. А вот преследователям, коли такие остались, наверняка придется несладко...

   Непросохшие звериные тропки петляли среди колючих лоз и мшистых древесных стволов столь причудливо, что приходилось все время быть начеку. Безопасные каменистые проплешины сменялись ненадежными ложбинками, на дне которых плескалась вода, а налитые соком болотные травы стояли с человеком вровень. Песчаные пригорки, укрытые смолистыми, мягко скрипящими на ветру соснами, усыпанные шишками и сухой хвоей, обрывались вдруг над торфяной равниной – буро-зеленой от прошлогодней травы и вереска, широкой, до самого горизонта... Здесь Огнезор шел, припадая к земле, озираясь. По-звериному тревожась, что нет места укрыться от возможной погони.

   Словно в старые времена, они со Снежинкой бежали! Судьба – самая изощренная и жестокая из Богинь, – будто издеваясь, вела по кругу.

   Ох, лишь бы не к тому же концу!.. Только бы не так, как когда-то!..

   Гильдмастер столь часто повторял эти слова, что они стали для него почти молитвой.

   И так увлекся он, переживая о беде возможной, что чуть опять не упустил беду настоящую.

   Темные круги на ладони появились на пятый день после схватки с одержимым – едва различимые, тускло-серые пятнышки, почти незаметные из-за дорожной пыли, сажи костра да укусов настырного гнуса, от которого в болотах ни вшитая в одежду травка, ни хитрые Илл'ыны мази до конца не спасали. Мужчина бы и внимания не обратил, не расцвети они кожу россыпью точно поверх давно затянувшейся раны от отравленного клинка. Раны, обильно искупавшейся в зараженной крови убитого Пса...

   Выходит, не спасла его шкура темного мастера! И все искусство гильдийных мастеров Боли, столь тщательно когда-то на части его тело разбиравших, не помогло против чужеземной заразы...

   Молчать о таком было опасно и глупо. Огнезор лишь дал себе немного времени собраться с мыслями – пока рубил на лежаки прошлогоднюю камышовую поросль да таскал в золотых предзакатных сумерках ломкие бурые охапки к месту их сегодняшнего привала.

   Но вот одеяла уже привычно раскатаны поверх сухого, пахнущего тиной вороха; небо потемнело, налившись синевой и багрянцем; костер трещит, плюется, пожирая сырой ивняк, а Илл'а с Иланом тихонько ворчат друг на друга, деля нехитрые походные дела на вечер – и тянуть дальше кажется просто трусостью.

   Улучив минутку, Гильдмастер потихоньку отозвал Илл'у в сторону.

   – Догадываешься, что это? – подставил уходящему солнцу ладонь.

   Серые пятна девушка различила даже в сумерках. Вечерняя расслабленность и довольство слетели с нее, как и не было.

   Однако, охать-ахать Илл'а не стала. Внимательно рассмотрела кожу, аккуратно и нежно провела пальчиком. Затем, под изумленными взглядами застывшего на своем лежаке Илана, взялась несчастного больного изучать с истинно храмовой дотошностью – осматривая и ощупывая, от лунок ногтей до белков глаз. Даже рубашку потянула, принуждая раздеться. Да все это так деловито, столь решительно! Без тени положенного девице смущения, без капли хоть какого-то интереса, отличного от сугубо лекарского!..

   Гильдмастера невольная досада взяла – сам-то он, увы, хладнокровия сохранял лишь видимость. Невинные прикосновения девичьих рук тело жгли каленым железом, будоражили душу шальными, дикими мыслями...

   Хвала богам, лекарке не до того было!

   Не обнаружив больше внешних следов чужеземной болезни, она призвала на помощь свой дар – и долго, болезненно перетряхивала мужчине внутренности, исследуя каждую клеточку. Теперь уж Огнезор стискивал зубы от ощущений далеко не столь приятных, как прежде. Однако терпел, стараясь лишний раз не дергаться...

   – Можешь одеваться, – наконец, разочаровано вздохнула Илл'а, вернув рубашку владельцу.

   – Ты же не везде... осмотрела... – задетый ее безразличием, не сдержался он от кривой, чуть ядовитой усмешки. – Вдруг что-то пропустила?..

   Девушка тут же вспыхнула. Гневно стиснулись мягкие губы.

   – Я узнала достаточно! – отрезала она сухо. – Даже больше, чем нужно... – Голос стал безжалостным и жестким. – Сомневаешься в "недоучке, стащившей лицензию"? А если скажу, что ты – измененный? Обряд, правда, мне незнаком, послушниц такому в нашем Храме не учат... Но это объясняет твое странное равнодушие к физической боли. Ты вообще ее чувствуешь?..

   Язвить Огнезору враз перехотелось. Теперь он смотрел на юную жрицу растерянно, даже с легким ужасом.

   – Можешь не отвечать, – сощурилась девушка. – Еще у тебя шрамов много, долеченных и не очень. Вот тот, что на левом запястье – весьма характерный... Давний... С отроческих времен? Не похоже как-то на тебя, но впрочем... одаренные могут вытворить всякое...

   Он невольно потянул вниз рукав рубашки – и разозлился, поймав себя на этом.

   – Еще что-нибудь? – вопросил холодно.

   – Сердце уже и поберечь пора, того и гляди, шалить начнет! – припечатала Илл'а мстительно. – Работенку бы тебе поспокойней, но чего нет, того нет... И да – силушкой своей не увлекайся. Еще срыв-другой – надорвешься, ослепнешь. А как ТАКУЮ слепоту лечить, сам знаешь, пока не придумали...

   – Достаточно! – мрачно перебил Гильдмастер. – И так себя немощным старцем чувствую...

   – Как прикажешь!.. – ядовито пропела она. – Как прикажешь...

   Слова утонули в заливистом хохоте Илана.

   – Ну и влип же ты, Таргел! Она эту "недоучку" теперь тебе всю жизнь вспоминать будет!.. А чем вы тут, кстати, таким интересным заняты? – не преминул тут же влезть он с вопросом.

   – Не подходи пока! – рявкнули на него в один голос, заставляя отдернуть протянутую было к плечу наставника руку.

   – Это может быть опасно, – расплывчато пояснил Огнезор.

   – А!.. Опять штучки одаренных... – пробурчал юноша с обидой, но благоразумно отошел подальше, плюхнулся на росистую траву, от костра по другую сторону.

   – Сыро ведь, простудишься! – немедленно возмутилась Илл'а. – Я после и его посмотрю, мало ли... – добавила еле слышно, только для ушей Гильдмастера.

   А Огнезору вдруг подумалось, что воспитанника-то он за последние дни как раз почти не дергал – даже утренние тренировки забросили. Ели, правда, все из одного котла, готовили вместе... Но вот девушку, помимо прочего, мастер еще и от кошмаров спасал – не далее, как позапрошлой ночью. И в ночь после схватки тоже... Плохие сны-воспоминания теперь донимали Илл'у реже, однако действовали на рассудок столь же сокрушительно – а потому, с обоюдного молчаливого согласия, на отдых устраивались они как можно ближе друг к другу: и им спокойнее, и Илану выспаться не помешают, и...

   О других причинах Огнезор старался вообще не думать, осознавая, что потакает тайком собственной слабости... И вот результат!

   – Тебя тоже проверить следует, – тихо предложил он. – Покажи мне, что искать...

   – Покажу... – согласилась она неохотно. – Вот как только сама найду...

   Неуверенность в ее голосе заставила мужчину помрачнеть.

   – До сих пор не нашла? – он нахмурился.

   – Ты чист – не считая этих пятен... Да и те... – мягко, словно извиняясь за свою предыдущую резкость, Илл'а погладила его ладонь. Темная россыпь поблекла под ее пальцами. – Только едва заметный след ушедшей болезни, словно твоя кровь сожгла заразу так, что ты и не заметил.

   – Одержимому, помнится, не настолько повезло...

   – Могу предположить – это оттого, что он не был одаренным, – сумрачно сказала девушка.

   Они оба с тревогой посмотрели на Илана.

   – Кровь и привязка к дару – все, что я успела понять об этой болезни...

   – Когда успела-то? – заподозрил Огнезор неладное. – Если у меня, по твоим же словам, "только след?"...

   Лекарка виновато отвела взгляд.

   – Кровь Пса на камнях... – созналась так тихо, что он едва расслышал. – Ты не всю сжег...

   Гильдмастер схватился за голову. Безнадежное ругательство невольно сорвалось с губ.

   – Дурное щенячье любопытство, храмовая девочка? Или, может, ты вся в свою славную наставницу пошла?..

   – Что?..

   Жестокие слова ошеломили Илл'у, заставив удивленно заморгать.

   – Знание любой ценой, – безжалостно выплюнул он. – Плевать на опасность для себя и прочих... Таковы уроки знаменитой Паучихи, Илл'а?

   – Я не... – перепугано запротестовала она. – Никогда...

   – Значит, по глупости? – мужчина не скрывал яда в голосе. – Уж не знаю, стало ли мне легче... Лекарь-дурень, как-никак, порою куда хуже лекаря без принципов...

   – Тебе не удастся вновь меня оскорбить, – холодно перебила девушка. – Не трать свое красноречие понапрасну, Таргел.

   О, это был хороший ответ! Огнезор почувствовал себя желчным стариком и вздорным мальчишкой одновременно...

   Лелеять свою злость дальше было просто нелепо...

   – Больше так не рискуй, – со вздохом попросил он. – В моей жизни и так было слишком много погребений...

   – Не буду, – согласилась Илл'а. И вдруг мягко, утешающе погладила его по щеке.

   Но спохватилась слишком быстро – даже раньше, чем Гильдмастер толком понял, что случилось. Отдернула руку, виновато отвела взгляд.

   – Илана проверю, – поспешно отступила в сторону, не замечая, с какой тоскою посмотрел мужчина ей вслед.

   А вскоре всем им стало вовсе не до нежностей.

   Спину и плечи юного лорда-наследника покрывала чуть заметная пепельно-серая россыпь...

* * *

Этой ночью, как и день до того, Илан не чувствовал в себе никаких изменений. Брюзжал только сверх меры, за дурным расположением скрывая страх, беспокойно ворочался на лежаке, поминутно дергал Илл'у, что-то колдующую над аптечной склянкой с его, Илана, благородной кровью, – пока наставник не разозлился всерьез и не ткнул горемычному больному в лоб ладонью. Дальше лорд-наследник спал крепким наведенным сном, будто младенец в Храме. И не видел, как разгорается небо рассветом, а потом – закатом. И еще одним. И еще... И почти не чувствовал в своих венах палящего жара, выпивающего у их юной лекарки все силы. И не помнил страшного зуда под кожей, заставляющего язвы раздирать в кровь, так что спутникам приходилось пеленать его, словно новорожденного...

Очнулся же Илан в туманных предрассветных сумерках от влажной прохлады и неприятной мороси, упрямо, без малейшего уважения к высшему роду Империи, заливающей глаза и рот. Дернулся, выпутывая руки из одеяла, провел по мокрым щекам, недоуменно поскреб почти сошедший струп на тыльной стороне ладони. Привстав на локте, огляделся в поисках спутников...

Те обнаружились невдалеке – по другую сторону от плюющегося, едва тлеющего под дождем костерка. Серые от усталости, с одинаково блеклыми, выцветшими от истощения глазами, они жались под одним одеялом, спасаясь от холодных не по-летнему капель, – не в объятии, но лишь в попытке опереться на плечо соседа. Передавали из рук в руки знакомую, не раз на памяти Илана испытанную, флягу с укрепляющим настоем, неуклюже сжимали горлышко в трясущихся пальцах, прикладывались дрожащими губами, помогая друг другу, перемежая раздраженное шипение истерическими, невеселыми смешками. Болезненно щурились: на тускнеющие с каждой минутой угли, не находя ни сил, ни желания подбросить хоть веточку; на тоскливое графитово-желтое небо, не дающее никакой надежды на ясный день; на синие вены, ярко проступившие под белой кожей, на бледные радужки – водянисто-зеленую, размыто-голубую – лицо к лицу, глаза в глаза...

– Какое дивное зрелище! – не сдержал хриплого, жалкого от слабости смешка лорд-наследник. – Опять я все проспал! И что же тут случилось?

Они переглянулись, ища друг у друга совета.

– Сначала ты расскажи... жрица, – попытался выдавить ободряющую улыбку наставник, осторожно сжимая девичью ладонь.

– О, так я уже не "недоучка"? – тепло поддела Огнезора девушка.

   Она казалась изнуренной, но почти счастливой, – оттого ли, что справилась с коварной чужеземной заразой, спасла спутника и (смел Илан надеяться) друга? Или оттого, что мужчина рядом с нею сейчас не сторонился, не плевался ядовитыми словами, тоже чересчур уставший, чтобы опять играть в эту непримиримую войну с самим собою?..

Но короткий миг эйфории быстро остался в прошлом. С каждым словом Илл'а сильнее мрачнела и хмурилась.

– Этой напастью Взывающих, похоже, не Боги прокляли... – заявила она первым делом. – Слишком уж привязка к одаренности постоянная и крепкая, у природных болезней такой не бывает... Передается через телесные жидкости, цепляется ко всем без разбору – вот только одаренный ее даже не почувствует, а обычный человек без целителя очень скоро умрет в мучениях...

– Думаешь, недруги пришельцев постарались? – заинтересовался лорд-наследник. Неведомые союзники в деле истребления врагов им вполне бы пригодились...

– Скорее, сами же эту мерзость и вывели! – немедленно разбил его надежды Огнезор. – Чтобы одаренных в мятежных городах выявлять. Или рабам своим в наказание...

– Или для власти над ними, – глухо перебила девушка. – Тот Пес, что напал на нас, по всему выходит, не имперец. Он болен был не один месяц – значит, его те корабли привезли... И свои давали ему какое-то средство, не позволяя болезни совсем уж сожрать тело, но и не излечивая полностью. Затем спустили с поводка, оставив без надзора – и без лекарства тоже...

– Не хочешь в землях Сорока Князей сдохнуть, – на цепи сиди... – ядовито процедил наставник. – Ловко придумали, господа Взывающие! Ведро зараженной крови в колодец – и целое селение само на поклон явится! Да еще и горло под ошейник подставит всего-то за жалкие подачки от их шарлатанов-целителей!..

– Власть не над жизнью – так смертью... – обронил Илан с тяжелой ухмылкой, переиначив слова из присяги темного мастера, отчего Огнезор заметно вздрогнул, на миг сильнее сжал Илл'ыну ладонь – и отпустил, явно с неохотой. Убрал руку, встал, выпутавшись из-под теплого одеяла, и занялся, наконец, почти догоревшим костром.

– Но почему тогда зараженных в столице не спустили? – вслух принялся раздумывать юноша.

– Слишком приметно? – предложил вариант Гильдмастер. – Слишком хлопотно? Их мало пока, лекари слабы и плохо обучены – с большим мором не управятся. Зато на Восточных островах, наверняка, во всю ширь развернулись...

– Мы должны сообщить в Храм! – услышав это, вскинулась Илл'а. Вздернула подбородок, воинственно сжала кулаки, готовая бороться со спутниками.

– Кто же спорит, – хмыкнул Огнезор. – Должны. И сообщим. Письмо напишем... Заодно и лечение опишешь. Как-никак – твое личное изобретение. Думаю, за это Храм тебе лицензию безо всяких испытаний выдаст...

– Правда? – глаза девушки загорелись надеждой. – Хотя, если не поверят, я могу им Илана предъявить...

– А вот это ни к чему! – голос мастера мгновенно стал холодным. – Ты и слова об Илане не скажешь. Никому. Никогда. Понятно?..

Илл'а вздрогнула, сгорбилась под промокшим одеялом.

– Понятно, – отвернувшись, выдавила сквозь зубы.

Наставник лишь тяжело вздохнул, как всегда, не собираясь оправдываться.

– Ни дьявола тебе не понятно! – добродушно заговорил Илан. – Я наследник благородного рода, Илл'а. Значит, должен так или иначе этот род продлить. Неизвестная же хворь – прямая тому угроза. Так что если хоть кто-то заподозрит... Чудесные родственнички быстро отправят меня к праотцам и найдут замену, с молчаливого согласия всего благородного собрания... Я не в том положении, чтобы рисковать...

– А на Таргела не смотри, – добавил он, перехватив косой взгляд лекарки, – его титул ненаследственный, получен за личные заслуги и никаких родовых обязательств не налагает... – последние слова прозвучали почти обиженно.

– Угу, я счастливчик, – с мрачной иронией пробормотал Огнезор, пристраивая над костром котелок с водою. – Живу, как мне вздумается. И по здешним болотам шатаюсь исключительно из склонности к бродяжничеству...

Илан сделал вид, что смутился.

– Бумагу доставай, – оттерев от сажи руки, скомандовал мужчина. – Гербовую, Императорской канцелярии – для Гутора послание составлять. И обычную – моим людям весточку...

Над плотным вощеным листом с вензелями Илл'а с Иланом пыхтели вдвоем, полою плаща прикрывая послание от надоедливого дождя, усердно подбирая слова да отчаянно стараясь не опрокинуть с колен неудобный походный письменный набор. Юноша составлял заковыристые фразы, блистая навыками придворной дипломатии и хвастаясь изящным почерком, жрица же сухо надиктовывала историю болезни "неизвестного путника, встреченного в восточных болотах".

Гильдмастер в это время что-то быстро выводил заточенным угольком на примятой серой бумаге, подложив под нее одолженный у Илл'ы крохотный походный травник – вторую (по словам их спутницы) непременную вещь, что обязана быть в кармане балахона каждой храмовой девицы. Первую – сборник божественных гимнов – оная девица потеряла еще на нечестивых улицах Крама, о чем не слишком-то сокрушалась, даже для виду...

Котелок закипел. Наставник, оторвавшись от своего "вестника", бросил в воду кусок солонины, высыпал скудные остатки крупы из их запасов, хмуро потряс уже пустой мешочек и, подумав, добавил в свое варево пучок привядших травок, видать, собранных Илл'ой еще к прошлому (вчерашнему ли?) обеду.

Юноша с девушкой невольно ловили каждое его движение с тоскливым голодным нетерпением.

Дождь понемногу прекращался, оставляя по себе хмарь и мокрый, болотный холод. Ежась, Илан спешно докарябывал письмо Гутору, уже не заботясь об изящности мелких буковок. Ноздри сами собой раздувались, прожорливо вдыхая чудесные ароматы похлебки. Таким голодным лорд-наследник давно уже себя не чувствовал!

Лекарка рядом сглотнула.

– Тебе помочь? – спросила Огнезора, посматривая на котелок и миски с плохо скрытой надеждой.

– А встать-то сможешь? – насмешливо покосился тот. – Сиди уже... Еще поведет от слабости – чего доброго в костер угодишь... Послание готово? – обратился к Илану.

– Уже... – закивал тот. – Подписываешь ты, – протянул Илл'е бумагу.

Та замерла на миг, колеблясь – затем спешно, будто в омут ухнула, нацарапала свое имя.

– Мне не поверят, – вздохнула обреченно.

– Поверят, – хмыкнул мужчина. – Руку дай!

Он двигался так быстро, что жрица даже не успела отпрянуть. Стиснул девичьи пальцы, кончиком кинжала проколол подушечку, прижал к бумаге рядом с ее нерешительной подписью. Затем столь же стремительно капнул на листок собственной кровью.

– Зачем это? – поразилась лекарка.

– Твоя кровь – для опознания, и чтобы Гуторовы храны пропустили. Моя – для весомости, чтобы святой отец поверил...Эх, храмовая девочка! – покачал головой Огнезор. – Ничего-то ты о собственном Храме не знаешь...

– Ты зато знаешь больно много, – беззлобно огрызнулась девушка. – Отправлять-то свои послания как будешь?

– Увидишь! – широко, по-мальчишески улыбнулся он, отчего даже Илан, никогда таким наставника не видевший, дар речи потерял. Что уж говорить о бедной лекарке!..

А Огнезор, пока они в себя приходили, руку вытянул вверх, подзывая, притягивая, подманивая. Лицо напряжено, губы сжаты, глаза видят и не видят – ищут... И вот уже черная тень выпала из серой хмари – встрепанный, промокший ворон, хлопая крыльями, уцепился за затянутый беспалой перчаткой кулак. И вдруг замер, словно неживой.

Юноша издал восторженный возглас.

Нет, он этот фокус и прежде много раз видал – но всякий раз не мог сдержаться от детской радости.

Илл'а же с опаской потянулась к птице. Тронула пальцем жесткие перья, отдернула руку. Возмущенно пихнула в грудь наставника.

– Нельзя животных с помощью дара подчинять! Нехорошо это, грех!

– У нас здесь людей дюжинами на поводок сажают, – язвительно поддел он, – а нашу маленькую святошу беспокоит птица!

Неприятная, циничная ухмылка вдруг искривила губы милой храмовой девочки, сделав ее лицо чужим, совсем не знакомым Илану. Так мог бы усмехаться Огнезор – давно не юный и весьма уже потрепанный судьбою. Но не Илл'а – не его беспечная подруга, прямолинейная, наивная и вспыльчивая... Словно другой человек выглянул из глубины зеленых глаз. Может быть та, годы назад умершая, женщина, которой лорд-наследник не знал – и не хотел бы узнать?

– А птицы больше стоят жалости, чем иные люди, – с сарказмом проговорила эта "другая". – Вам ли не знать, господа-дознаватели?..

Со злым хриплым карканьем ворон сорвался в мокрое небо, унося к столице два скрепленных кровью послания...

* * *

Новый Илл'ын кошмар был полон снега, холода и... смерти. Стыли льдинки в волосах, в заскорузлом на морозе темном меху воротника. Нога подламывалась и тонула в сугробе. Воздух рвался хрипло изо рта, оседая на щеках колючим инеем.

   А затем боль разрывала тело – снова и снова.

   Словно в смоле, увязла девушка в одном этом миге, не в силах вырваться, пережить, оставить в прошлом...

   Снежная мгла метели растворялась во тьме тускнеющего взгляда.

   Холодно...

   Так холодно, что на губах больше не тают снежинки...