Текст книги "День середины лета (СИ)"

Автор книги: Анна Степанова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 22 страниц)

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ. ПАМЯТЬ. О ЦЕЛИТЕЛЬСТВЕ, ПРОШЛОМ И НЫНЕШНЕМ.

Праздничная толпа колыхалась вокруг – разряженная, крикливая, надменно-самодовольная. Илл'а плыла над нею, была ею, в ней растворялась. Не видела и не слышала – но чуяла каждого всей душою, всем своим неправильным, не живым и не мертвым, естеством.

Это было странно. Пугающе...

Забавно.

"И дьявольски отвлекает, Снежинка!"

Такой родной, до каждого звука знакомый, мужской голос прозвучал где-то в ней – и над нею.

"Сейчас Его Божественность изволит показаться, а ты мешаешь мне осматривать гостей. Вдруг опять покушение? Мне нужна ВСЯ моя внимательность, а не те крохи, что остаются после твоих развлечений..."

Голос тянет ее к себе, привязывает, вырывая из бестелесного марева, – и вот уже разодетые придворные остолопы толкаются, мелькают рядом. Она же смотрит на них, и даже видит. Не своими – его – глазами.

"Ладно-ладно!" – шелестит ее ответ насмешливо. Беззвучный, неживой, словно сухие листья...

– Лорд Таргел! – томно липнет к НИМ незнакомая пышногрудая барышня, вызывая в Илл'е мгновенный приступ болезненной, горькой ревности. – Ах, слышал... ты слышал?... Такое!..

Но дослушивать бестолковые ахи не приходится. Острое чувство угрозы вышибает из Илл'ы дух.

"Где?! Где?! Где?!" – мечется единственная мысль.

"Эдан! – вопит она отчаянно. – Справа! И сзади!.."

Поздно!

Безликий человечек в ливрее швыряет в них огромный поднос, полный чаш и тяжелых кубков. Эдан отшатывается, пытаясь увернуться, – но другой лакей, позади, уже выкидывает резко вперед руку. Лезвие мелькает из-под манжет, стремительно пронзает воздух, рвет дорогую ткань серебряно-синего камзола, острым жаром пробивает тело...

"НЕ-Е-ЕТ!" – яростно вопит за них двоих Илл'а. И, всю себя собрав в единый всплеск, обрушивается на тварь с кинжалом. И бьет его, и бьет, и бьет...

"Лая, тихо, тихо..." – прорывается сквозь ее гнев родной голос.

Несостоявшийся убийца корчится на узорном мозаичном полу, задыхаясь в кровавой пене. Второй ужом прокладывает себе путь сквозь толпу, шумящую вокруг, пока что любопытно, без испуга, визгов и паники. Но это, увы, ненадолго.

С двух сторон, по знаку Эдана, уже спешат к виновникам переполоха хмурые люди.

Напавшим не скрыться.

Они, впрочем, вряд ли надеялись...

– Пойдем отсюда скорее! Вот же дьяволы!.. – шепот Эдана срывается стоном.

"Он сильно задел тебя?" – пугается Илл'а. Но и сама чует: за ними кровавый след.

– Проклятье! – кусает губы бледнеющий Эдан. С усилием заставляет двигаться слабеющие ноги.

– Здесь... – задыхаясь, приваливается к стене, почти выпав в темную нишу тайного хода.

Их пропажи никто не заметил. Кровь размазана по узорам пола дюжинами золоченых каблуков и длинных шлейфов...

"Не двигайся, я постараюсь тебя исцелить", – пытается совладать с испугом Илл'а. Они ведь пробовали раньше! У них тогда вышло!

И что с того, что были то лишь царапины?..

Она справится, она не может не справиться!..

Илл'а отпускает себя, безоговорочно, полностью растворяясь в НЕМ.

Глубокая рана находится сразу.

Плохая, плохая рана!.. Не завопи она тогда – могла бы стать и смертельной.

Эдан шипит от неприятного, царапающего чувства – словно душу его тянут изнутри. Глаза его очень быстро выцветают, и Илл'а боится, что им попросту не хватит сил...

Но кровь уже остановилась, и теперь стягиваются края раны, темнеют свежей коркой, оставляя некрасивый рубец.

"Прости, не смогу без шрама..." – с тяжелым облегчением шепчет девушка.

– Плевать! Я не девица на выданье! – хмыкает устало мужчина.

"Боги! Это было так... близко!" – кажется, последняя мысль пришла к ним обоим...

* * *

Илл'а дернулась, открывая глаза, еще с ужасом вспоминая свой сон.

Грохотом, проклятьями взорвалось из-за стены. Девушка вскочила, путаясь в одеяле, кинулась к двери, захлебываясь в заполошном биении пульса.

Соседняя комната была не заперта.

– Эдан, что случилось? Эдан?..

Опрокинутый таз для умывания, вода на полу повсюду – и Таргел, стаскивающий с себя насквозь мокрую рубаху и ругающийся совсем не по-высокородному.

– Дьяволы, Илл'а! Тебя не учили стучать? – рыкнул зло, и вдруг осекся. – Илл'а?..

Комната поплыла перед глазами, а девушка осела у стены.

На загорелом боку светловолосого лорда змеился такой знакомый уродливый шрам.

 ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ. ДОРОГА. ПРОПАВШАЯ СЕТЬ ПАУЧИХИ.

Темнота подступала медленно, лениво, нехотя – словно город, застывающий позади, никак не желал прощаться с уходящим безумным днем. В сырых густеющих сумерках Илл'а ступала осторожно, тщательно следуя изгибам каменистой неверной тропки, змеящейся среди колючей прибрежной лозы и кусками давно обрушенной кладки. С трудом поспевала она за размашистым легким шагом Таргела – Илан же пробирался следом, то и дело спотыкаясь да шепотком поминая дьяволов.

Причина его шипения была понятна: темнеет, под ногами ямы и кочки, густо поросшие травой, а кустарник так и норовит стегнуть по лицу, потянуть за косу, выдрать клок из плаща... Юный лорд еще неплохо держался. Впрочем, и двигался, не чета жрице, весьма ловко.

О Таргеле даже говорить не стоило! Вел его высокородие господин дознаватель сквозь глухие заросли спутников своих столь уверенно, будто всю жизнь самолично в этих проклятых Богинями местах разбойничал! Сворачивал на перекрестьях, не колеблясь ни мига; плечом раздвигал непролазную колючую стену, за которой вдруг обнаруживалась тропка; уверенно хоронился от одних шорохов – и напрочь игнорировал прочие...

Шли они упрямо и молча.

У Илл'ы, конечно, на языке всевозможные вопросы так и горели: куда бредут, зачем, почему... Но девушка пока любопытство сдерживала: живо помнилась угроза оставить ее в ближайшей обители. Нет, что Таргелу ее нежданный талант в исцелении обращенных полезен окажется – сомневаться не приходилось. Но вот действительно ли он так нужен здесь и сейчас, да еще настолько, что стоит за собой обузу-лекарку тянуть?.. И если нет, то не "забудут" ли господа-дознаватели наивную жрицу где-нибудь по пути? А если да – то и подумать страшно, во что же она такое влезла! То-то Взывающие рады будут! Как бы еще одной глупой девчонке нос не укоротили... по шею...

Однако малодушничать Илл'а себе еще в день побега из Храма запретила, а потому все трусливые мыслишки похоронила уже на третьем повороте извивистой потайной стежки, быстро позволив радости да детскому восторгу от ВЕЛИКОГО И ОПАСНОГО ПРИКЛЮЧЕНИЯ взять над собою верх всецело и полностью. И, что примечательно, юный лорд Илан ее чувства определенно разделял – даже ругался на каждой кочке как-то с задором, предвкушающе и весело. И лишь Таргел неизменно был хмур. Смотрел на их бестолковую радость с осуждением, с грозным, не терпящим шуток, укором – того и гляди, словно детей, начнет отчитывать...

– Уж больно строг твой наставник, – на долгожданном привале не смогла сдержать ехидного бесенка девушка. Она подсела поближе к Илану, торопливо зашептала на ухо – заговорщицки, с мягкой насмешкой. – Будто святой Харитий, старец столетний: был у нас такой при Храме, с малышней возился и жрицам все морали читал. "Да как вы можете... Да в такое-то время..."

– Похож, похож... – Илан приглушенно хихикнул. – Но... сколько Таргелу лет, по-твоему? – и спросил он это столь хитро да вкрадчиво, что Илл'а, почуяв подвох, сразу заметно растерялась.

– Тридцать? – предположила она с сомнением.

– Ну... Почти угадала... Сорок четыре.

Девушка от удивления даже смешливые словечки подзабыла. И как-то сразу вспомнился ей несостоявшийся жених, Моранов приятель-стражник – сорокашестилетний дядька с пивным брюшком, плешью да вислыми, ранней сединой побитыми, усами. Сейчас, в сравнении с Таргелом, гибким, молодым и сильным, казался он ей настоящей развалиной.

– О-о! – только и вышло у Илл'ы выдохнуть.

– Но ты не волнуйся! – по-своему понял ее Илан. – Возраст сильного мужчину только красит!.. Вот батюшке моему шестьдесят восемь было, когда мамочка, пигалица семнадцатилетняя, женила его на себе. Никто не ожидал такой прыти от юной, неизвестной никому дворяночки – и, подозреваю, мой почтенный родитель готов был к подобному повороту менее прочих...

– И что? Они были счастливы? – спросила лекарка с немалой долей сомнения.

– Год-полтора, – небрежно дернул плечами юноша. – Пока матушкины цепкие коготки (и один очень дорогой целитель) не вырвали у природы невозможное. Меня, любимого и единственного... А уже на девятый день моей жизни, когда храмовый жрец торжественно признал новорожденного единокровным сыном старого лорда Илана, матушка стремительно овдовела. Официально виной тому стал преклонный возраст отца – да медовуха, во множестве выпитая им в честь рождения наследника. Но почти все, кого я знаю, твердо уверены, что счастливая юная супруга чем-то щедро сдобрила отцовский кубок...

– Какой ужас! – искренне расстроилась за него девушка.

– Думаешь? – Илан теперь говорил с изрядной долей сарказма. – Коль уж по чести, никто не любил старого лорда. Если верить молве – препаскуднейший был человечишка!.. Так что я, наверное, даже благодарен должен быть амбициям своей хитроумной родительницы...

– Но как же ты рос, зная, что она совершила ТАКОЕ?

– А я не жил с нею лет с шести. Таргел занимался моим воспитанием.

– И твоя мать так легко отдала тебя?

– Э нет! Будь ее воля... Но кто сумеет отказать Таргелу, если он чего-то потребует? Наставник просто забрал меня – что, скажу тебе, только к лучшему, ибо под матушкиным крылом я не дожил бы, скорей всего, и до двенадцати... А так... Таргел защищал меня, терпел мои детские капризы, искал мне учителей. Это он научил меня бриться, научил владеть мечом и кинжалом, впервые отвел в бордель...

– Зачем ты мне это рассказываешь? – угрюмо перебила девушка, вовсе не желая знать таких подробностей.

– Но ты же ТАК на него все время пялишься! Вопросы, будто невзначай, задаешь... Как я мог удержаться? – он усмехнулся как-то неприятно, сразу преобразившись из дружелюбного, беспокойного мальчишки, столь искренне рассказывающего о себе, в истинного высокого лорда, лицемерие впитавшего с молоком матери. – И как, Илл'а? – спросил с плохо скрытой издевкой. – Любопытны тебе все еще, в свете столь прискорбной истории, жизнь и быт господ высоких лордов? А может, в ряды сильных мира сего захотелось?..

– Да как ты?.. – отшатнулась девушка. – Ах ты!.. – вспыхнула от злости на его нелепые обвинения.

Слов у нее сейчас не находилось.

– Ну-ну, потише... – протянул он все так же издевательски. – Как я могу? Но я ведь совсем тебя не знаю, согласись! Да и прежние наши встречи весьма подозрительны...

– Врезать бы тебе... – буркнула она, едва сдерживаясь. – Но как-то не по заветам это, Богини осерчают...

– Не бей, я им три лампадки зажгу! В благодарствие... – он вскинул руки в шутливом испуге. Дурашливо округлил глаза, заухмылялся, возвращаясь к привычному образу рубахи-парня, словно и не было только что их неприятной размолвки. – Кто ж знал, что вы такие, храмовые девы, грозные?..

– Все дурачитесь? – Таргел вынырнул из зарослей у них за спиной, напряженный и мрачный больше прежнего. – Остаемся здесь на ночь, – распорядился ко всеобщему облегчению. – Я проверил окрестности: все тихо, за нами никто не увязался. Но дальше идти сегодня нет смысла – слишком темно, а дорога там еще хуже...

– Я костер разожгу! – забыв обо всем, радостно подскочил Илан.

Чувствовалось, что ночевка на природе ему, как и жрице, в диковинку.

– Никакого костра! – взглянул на него Таргел, как на безумца. – Если каким-то чудом прибрежные лозы не спалим, то себя уж выдадим точно! Завернись в одеяло – и спать! Давай, давай... Я покараулю...

Прогалина была крохотной – троим едва уместиться. Повозившись, юноша устроился на травке, лицом к тропе, спиной к большому валуну, оставив Илл'е для ночлега бугристый, поросший колючкой, пятачок.

Заснул он почти мгновенно.

Девушка же вертелась на холодной земле беспокойно и неловко, очень скоро потеряв всякую надежду на отдых. Было зябко – от сырой ночной свежести и невеселых, навеянных недавним разговором, мыслей. "В ряды сильных мира сего захотелось, надо же! – с обидой повторяла она. – Можно подумать, меня кто-то спрашивал! Паучиха эта сумасшедшая наплела дьяволы не пойми что, а мне, выходит, отдувайся? Или я уже тем, что родилась, виновата? Э-эх, Илан! Наболтал тут всякого – и спишь... А мне-то теперь как? Не зря говорят, что все высокородные – гады двуличные".

Еще вот один такой безмолвно всего в двух шагах застыл: неподвижно всматривается во тьму – да и сам сливается с окружающим мраком. Илл'а принялась развлекать себя разглядыванием прямой спины Таргела, хотя порой и совсем теряла очертания мужчины из виду – слишком темна была поглотившая все вокруг ночь, особенно для непривычного глаза юной храмовой девочки.

Наконец, не выдержав, она села. Поплотнее завернулась в тонкое одеяло, посмотрела с тоской и завистью на мирно сопящего Илана. Лордов плащ на меху явно был теплее ее ветхого плащика...

– Не спится? – тихо раздалось рядом.

– Холодно, – хрипло ответила девушка, неприятно удивившись жалобным ноткам в собственном голосе.

Меньше всего, дьяволы возьми, она хотела ЕМУ на что-то жаловаться!

– Совсем ты не готова к дороге, – вздохнул Таргел, но как-то мягко, без прежнего раздражения.

А затем вдруг что-то тяжелое меховым теплом укутало ей спину, и горячие мужские ладони опустились на озябшие плечи...

Илл'а замерла, сама себе не веря. Зачарованная мгновенным чувством близости...

Но слова Таргела разбили все очарование.

– Не стоит тебе привязываться к Илану, – склонившись к самому ее уху, заговорил он обманчиво мягким шепотом. – У него невеста есть, мы навестим ее очень скоро...

Она вздрогнула от новой, ей самой не понятной, обиды.

– Что-то не ведет он себя, как счастливый жених! – огрызнулась куда уязвленней, чем хотелось бы.

– Это он пока счастья своего не понял, – саркастически поведал ей Таргел, дыханием защекотав висок. – Стерпится-слюбится, так ведь говорят?

– Думаешь? – вопрос невольно получился ядовитым.

– А почему нет? – мужчина резко отстранился. Отпустил ее плечи, дав возможность, наконец, обернуться. – Я, как никто другой, знаю Илана. Мальчик не просто падок на девиц, но и весьма влюбчив. Алия же – девушка очаровательная, к тому же – не лишенная ума и обаяния. Они быстро найдут с Илу общий язык, как бы ни был он сейчас уверен в обратном. Так что беспокойство твое неуместно. Нет, я понимаю, конечно... Девичья ревность...

– Понимаешь, как же... – шепот Илл'ы вышел усталым и горьким.

И впрямь, она безумно ревновала! Вот только не Илана, в чьем легкомыслии давно уже убедилась! А самого, как ни печально, белобрысого лорда! К неведомой, незнакомой леди, о которой говорил он столь тепло и уважительно. Вспоминая о которой, улыбался...

– И зачем только с разговорами полез? – тоскливо пробормотала девушка, подозревая, что уж теперь-то вообще не заснет. – Ты всегда так бесцеремонен, Эдан? – от накатившей, разъедающей горечи она даже зарок свой позабыла: не звать его никогда ЭТИМ именем.

А он лишь вздернул изумленно брови – и почему-то глухо рассмеялся.

– Мы стоим друг друга, храмовая девочка!

И это "мы" вдруг согрело Илл'у даже больше одолженного Таргелом плаща.

– Спи давай, завтра нелегкий день.

Дрема навалилась даже слишком быстро, заставляя подозревать беловолосого лорда во вмешательстве, – но возмутиться таким самоуправством Илл'а уже не успела.

Спалось ей на удивление спокойно.

* * *

Утро выдалось сырым – а еще столь непроглядно туманным, что вытянутая вперед рука проваливалась в серую муть, как в трясину. Невидимые лозы терлись друг о друга с влажным шорохом, упрямо цеплялись за рукава, оставляя на коже холодные капли.

Где-то рядом, совсем близко, эхом билось о прибрежные камни море.

Идти дальше, пробираясь по зыбкой тропе вслепую, представлялось почти невозможным – но и застрять здесь, пережидая утренние часы, Огнезор не мог себе позволить. Опоздай они к месту встречи – и перепуганные последними событиями подмастерья поднимут ненужную шумиху, чем только навредят делу...

Мрачным взглядом окинул Гильдмастер тонущую в сыром мареве прогалину да своих сонных замерзших спутников, кривящихся в одинаковой, по-детски жалобной гримаске.

Эх, будь он один!.. Пресловутое чутье темного мастера не раз выводило и из трясины... Но ведь не каждый день приходится почти на ощупь волочь за собою двух слепых котят, впервые выбравшихся за порог теплого дома!..

– Идем след в след, на расстоянии шага, хватаемся друг за друга, коли что, без боязни и лишних церемоний... – наконец, решился Огнезор.

Илан враз воодушевился, с готовностью облапив Илл'у за талию. Зашептал нарочито громко:

– Не печалься, госпожа жрица! Уж я тебе потеряться не позволю!.. И... Ай!.. – тут же возопил с искренней обидой, получив от нежной леди болезненный тычок под ребра.

– Меня-то, господин лорд, – обронила она с издевкой, – чутье вслед за провожатым выведет. А вот как тебе быть?.. Хоть на поводок сажай!..

– Хватит дурить, пойдем! – поспешно встрял мужчина в перепалку, пока его воспитанник не надумал всерьез оскорбиться. Ядовитый характер Насмешницы против императорского родового гонора – лишь этого ему сейчас и не хватало!

– Ладно-ладно... – почему-то насупились оба, обменявшись понимающими взглядами.

Огнезора даже дернуло на миг разозлиться.

Недостойный порыв он подавил. Хоть кому-то из них троих не следовало впадать в ребячество.

Пробирались в унылом молчании. Холодная сырость, густой туман и болотная грязь под ногами – чудесное лекарство от пустой болтовни, уж в этом Гильдмастер за свою жизнь успел не раз убедиться. Только Илан иногда бурчал себе под нос что-то обиженное, но маловразумительное: пыхтел, дергался, отгоняя болотную мошкару, чесался сквозь толстую ткань плаща и куртки, с завистью поглядывая на невозмутимого наставника и почти столь же невозмутимую девчонку-жрицу.

– Да что за дьяволы! – наконец не выдержал он, заставив всех остановиться. – Защитный амулет совсем выдохся!..

– Не выдохся, – поморщился Огнезор столь несвоевременной наблюдательности, – я сам его разрядил, как и прочие: слишком след у моего дара теперь приметен для Взывающих. Не даст нам затеряться...

Вдаваться сейчас в объяснения ему хотелось меньше всего, однако юные попутчики были, похоже, совсем иного мнения.

– Как это разрядил? – завелся и без того раздраженный Илан. – Когда?.. И мне почему не сказал?..

– О-о, так эти вещички у его высокородия – твоя работа? – в свою очередь влезла лекарка. – И что, правда, от комарья спасали? Надо же!..

Она вся загорелась интересом – и теперь заглядывала в лицо, тянула за рукав, сама того не замечая, словно любопытный ребенок.

– И от мошкары, и от зверья... – видя столь искреннюю жажду знаний, не смог сдержать мужчина улыбки.

Но тут же опять нахмурился, вспомнив, где они и зачем.

– От людей вот только бесполезны, даже вредны... – процедил мрачно, с подозрением вслушиваясь в туман. – У нас не так много времени. Пойдем.

– А можно посмотреть? – все не желала униматься девушка. – Я таких прежде не видела!..

Лорд-наследник, впрочем, тоже в стороне не остался.

– Это что ж выходит: я без защиты теперь? – опомнившись, возмутился он. – Ну хорошо, боги с нею, привыкну... Сожрут меня, правда... Уже сожрали... Но вот почему эти твари девчонку не трогают, а? Где справедливость?..

 Илл'а злорадно хмыкнула, лишь подливая масла в огонь.

Два взгляда скрестились на лице Гильдмастера. Требуя немедленной поддержки, осаждая, загоняя в угол...

– Да тихо вы! – не выдержав, повысил Огнезор голос.

Устало провел по лицу руками.

Нет, к постоянному флирту этих двух недорослей он уж как-то притерпелся: и раздражение держал в узде, и ревность бестолковую загнал поглубже. Но вот это... это было что-то новенькое.

Будто двое детишек не поделили внимание папочки...

Хотя чего удивляться? Что одна, что другой в ученическом еще возрасте. Да и нравом – словно брат с сестрой...

Почуяв его растерянность, не иначе, Илл'а первой пошла на уступки.

– Хорошо, ты прав, сейчас не время, – опустила она глаза, и, лишь теперь заметив, что пальцами теребит его рукав, неловко отдернула руку. – Мне... надо отойти... – шагнула в туман, полностью скрывшись из виду.

   – Далеко не уходи! – крикнул ей вслед Огнезор; и тут же обернулся к воспитаннику.

   Как раз вовремя, чтобы заметить, каким неприязненным, даже ревнивым взглядом провожал тот юную жрицу. Того и гляди, гадость вслед выкрикнет...

   – Ну что за детские перепалки, Илу? – со вздохом сжал Гильдмастер плечо юноши. – Тебе ведь уже не тринадцать...

   Тот дернулся, сердито огрызнувшись:

   – Сам говорил, что не стоит слишком посвящать ее в наши дела! А теперь вдруг про свои амулеты болтаешь!.. Это я еще не спрашиваю, о чем вы вчера ночью шептались!..

   – Вот и не спрашивай, – ушел Огнезор от разговора. – Все равно скоро узнаешь...

   – Секретничали, значит?.. – желчно усмехнулся Илан. – Ах, ты ж!.. – отвлек его зудящий у лица болотный слепень. – Но почему вас с ней все-таки мошкара не трогает?! Это что, еще один фокус одаренного?..

   – Всего лишь травку нужную в подкладку и воротник зашить надо было, – раздался из тумана голос лекарки. – Могу поспорить, твой наставник так и сделал... А о тебе вот ненароком позабыл... Попросишь любезно – на привале срукодельничаю.

   – Это правда? – сверкнул юноша на Огнезора сердитым взглядом.

   Тот лишь руками развел, ничуть, впрочем, не ощущая вины: будь юный лорд-наследник на уроках мастера Ледогора повнимательней – не скребся бы сейчас, словно запаршивевший пес... Любопытно, что еще из столь нужной для выживания науки пропустил мимо ушей нерадивый воспитанник?..

Серая мгла рассеялась лишь к полудню – и тогда же, обогнув Крам по широкой дуге, выбрели путники к месту встречи. Прибрежная топь с колючими лозами осталась, наконец, за спиной. Чахлый овражистый лесок отделял их от тракта – чудесное место, чтобы спрятать хоть целый разбойничий лагерь, не то, что подмастерьев с лошадками.

Негромкий свист из зарослей орешника оповестил, что их уже ждут.

Растрепанная светловолосая девица бесшумно выскользнула на тропу, кивнула Огнезору и Илану, неприязненно сощурилась на жрицу. Махнула рукой, призывая идти следом.

Мужчина пропустил своих подопечных вперед.

Молодой наследник ломанулся в кусты – торопливо и шумно, не желая упускать возможности вдоволь наглазеться на девичьи прелести их провожатой, обтянутые форменными гильдийными штанами.

Бестолковый мальчишка!

Огнезор раздраженно качнул головой.

Илл'а же шла, задумчиво вперив взгляд в землю, – угрюмо-сосредоточенная, с горькими нотками ревности и грустной насмешки над собой. А он вновь начинал ее чувствовать – чересчур, слишком отчетливо и остро... Возведенные барьеры трещали под грузом усталости.

Следовало подумать об отдыхе, и как можно скорее...

Кони с поклажей ждали на прогалине. Уютно потрескивал костер – а рядышком, на камнях, уже ждал котелок с нехитрой похлебкой, разложены были свежие ломти хлеба и соленого крупчатого сыра.

Позабыв обо всем, Огнезоровы юные спутники с аппетитом набросились на еду.

Он же первым делом отвел в сторонку встречавшую их девицу.

– Что здесь, Крива? – наконец смог потребовать доклада.

Губы девушки едва заметно сжались.

Свое полное имя красавица Ри ненавидела всей душою.

И пусть теперь уже немногие в Гильдии помнили ее тощей девчонкой с уродливым шрамом от кнута во все лицо, плохо шевелящей губами и почти не видящей на правый глаз, – она-то свое безрадостное ученичество не забыла! И брезгливое удивление наставников, и насмешки пополам с жалостью от товарищей, и – пуще всего – всегда мучительное, жадное любопытство мастеров Боли, чьей подопытной довелось ей быть долгие два с половиной года... С их-то тяжелой руки от шрама ныне и следа не осталось – вот только имя, будто клеймо, никуда не делось, заставляя каждый раз скрипеть зубами.

Огнезор, впрочем, жалеть ее не собирался. Звал-то он ее всегда лишь ненавистной "Кривой" – холодно, без капли дружелюбия, хоть и считалась она его помощником-подмастерьем. И надеялся до последнего, что из столь желчной девицы выйдет толк, а не восторженная дура-почитательница.

Хотя, по правде говоря, толк, может, и был: упрямая, талантливая Ри блестяще проходила все испытания. Вот только чем дальше, тем больше напоминала она Гильдмастеру своими повадками Славу, что наводило на мысли совсем безрадостные...

– Здесь все тихо, – ничем больше не выказав недовольства, уверенно доложила подмастерье. – Нас трое. Один ушел посмотреть, что там позади, нет ли слежки. Второй рыскает по тракту, разведывает путь... Лошади отдохнули и готовы к дороге. Припасов на два дня, как ты и приказывал. Если кто увяжется, наша тройка уведет за собою следом, на север. Тебе не о чем беспокоиться... господин лорд.

Ее слова не вызывали сомнений – и все же что-то не давало Огнезору покоя. Смутное ощущение, возникшее на рассвете вместе с туманом. Словно... он что-то упустил.

Что-то... угрожающее.

Чужое хищное торжество, знакомый тонкий свист, единый вопль трех голосов вспороли вдруг тишину прогалины, заставив мужчину похолодеть. Одним стремительным движением он метнулся назад, туда, где у шипящего костерка с разлитой похлебкой друг к другу жались Илл'а с Иланом – словно пара до смерти напуганных детей. Живых... к счастью. И целых...

Они таращились огромными глазами, одинаково переполненными ужасом, – на него. И... куда-то ему за спину...

Лишь теперь, убедившись, что подопечные невредимы, Огнезор позволил себе обернуться.

Светловолосая Ри замерла коленопреклонной. Удивленная и странно беззащитная улыбка застыла на ее лице – синеющие губы на мраморно-белеющей коже... Коже, часто испрещенной тонкими багровыми полосами: поперек и наискось, через щеки, лоб, подбородок... вдоль запрокинутой в последнем усилии шеи, сквозь рваные прорехи на серой рубахе, по плечам и груди, по рукам и ногам – по всему телу...

Густая, глубокая сеть порезов, стремительно взбухающих кровью, – и еще одна сеть, тончайшая, серебристая, из металла да смертоносных заговоров, сделанных самою безумной Паучихой, развевающаяся сейчас (там, где не впилась в тело девушки), подобно паутинному плащу. Обнимающая ее, словно пара крыльев...

Едва подоспевший подмастерье уже волок за собою темную груду в изношенной и рваной гильдийной форме – тело убийцы со свернутой шеей. Сбросив труп на землю, он дернулся было к Криве, но Огнезор остановил парня резким окриком.

– Не прикасайся... к этому!.. – ужас и брезгливость, вопреки желанию, прозвучали в его голосе. – Ри уже мертва.

– Ты не можешь знать! – отмерла неожиданно Илл'а. – Я должна попытаться...

– НЕ СМЕЙ! – он резко перехватил ее за руку. – Разве сама ее смерти не чуешь?

– Да... – девушка потерянно сникла.

– Что это... за дьявольщина? – хрипло выдавил побледневший подмастерье. Огнезор знал парня более шести лет: тот давно уж не боялся никого и ничего, но вот сейчас дрожал от подступающей паники.

– Недавнее изобретение печально всем известной Паучихи, – заставил себя говорить мужчина, борясь с чувством вины и горечи. – Говорят, украдено было из Гильдийных Хранилищ...

Рука Илл'ы напряглась под его пальцами, всхлип вырвался из ее горла.

Взгляд же подмастерья заледенел.

– Уж прости за дерзкие слова, высокородный лорд, – выпалил он отрывисто, но твердо, – однако... господин Гильдмастер, как мне кажется, позволяет этой сумасшедшей слишком многое!..

Огнезор встретился с его прямым, отчаянным взглядом – и безмолвно кивнул, соглашаясь. Сеть из острой стальной паутины, пропитанная ядовитым даром, намертво прилипала ко всякому, кто дышал, делая жертву неподвижной и беспомощной. Сжимаясь, она глубоко врезалась в тело, убивая быстро, но мучительно, человека или зверя – любого, в ком не было дара. С одаренными же... делала что-то другое. На самом деле, Мила так и не узнала, что именно. Огнезор просто не позволил проверить, хотя Паучиха просила... отчаянно просила, самозабвенно... Будто малыш о новой игрушке.

Хвала Богиням, он запретил! И все же... Дать право на жизнь подобной мерзости, как и выпустить ее по недосмотру в свет – это была его личная (первым делом, его!) ошибка...

– Зачем темный мастер напал на Ри? – тихо подала голос Илл'а.

Гильдмастер вздрогнул от ее вопроса.

– Он не темный мастер! – с ненавистью пнул ногою тело Огнезоров помощник. – Грязный вор и ренегат!..

– Или обращенный, еще одна жертва Взывающих... – попытался осадить его мужчина. – Злость не вернет тебе напарницу...

– Ри выполняла свой долг, – заставляя всех умолкнуть, вмешался неожиданно Илан.

Он был серьезен и собран, без тени недавнего испуга, без намека на прежнюю ребячливость. Скорбное лицо, решительные, властные движения...

– Она выполняла свой долг, – твердо повторил лорд-наследник. – Паучиха, как я слышал, делала свою сеть для одаренных. Не думаю, что убийца планировал нападать на Ри...

Недосказанное повисло в воздухе.

Обличением. Немым упреком и безмолвным признанием вины...

Он, Гильдмастер, потерял бдительность. Слишком увлекся своими бедами и, похоже, чересчур устал. Потому-то Крива, – не он, опытный в искусстве Разума, но самоуверенная девчонка-подмастерье без капли дара – первой заметила опасность. Она же и закрыла его собой...

От чудовищной нелепости того, что случилось, Огнезор готов был скрипеть зубами.

– Как они выследили тебя? – тихо спросил Илан, нарушая тягостное молчание. – Я думал, разрядив все наши амулеты, ты затер следы...

Осознание собственной глупости опалило мужчину, сжигая внутренности.

– Не все, – простонал он. – Дьяволы возьми! Я разрядил не все!..

С ним всегда оставался еще один – его проклятый брачный медальон, кроме прочего скрывающий от любопытных глаз настоящую силу его дара! Огнезор так привык к нему, что даже не вспомнил!..

А меж тем, это был след, которым умный противник не преминул воспользоваться! Стоило избавиться от него немедленно!

Однако и снять медальон – все равно, что в огонь путеводного маяка масла подлить!..

Что же делать?..

То ли опять Илл'а мысли прочла, то ли в этот раз, забывшись, Гильдмастер говорил вслух, но девушка мягко сжала его руку.

– Это скрывающий тебя полог, да? – тихо переспросила она. – Я могу попробовать, нет, не сделать похожий (на это у меня не хватит опыта), но хотя бы подправить... Если смешать наши силы, воздействовать вместе...

– Это исказит след до неузнаваемости, – закончил за жрицу он.

Как ни старался, Огнезор не мог придумать иного выхода. Ему срочно требовалась помощь одаренного – и его милая храмовая девочка, к несчастью, была единственной другой одаренной в окрестности...