Текст книги "Зеркало для двоих (СИ)"
Автор книги: Анна Смолякова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц)
«Ну, вот теперь я наконец разгадала «секретную формулу» омерзительного столовского гуляша, – мысленно констатировала Таня. – Они просто кладут в мясо гнилой лук, который не дает ни вкуса, ни запаха. Юрка, конечно же, все это съест и еще похвалит, но уж лучше бы, наверное, съехидничал. Откуда вдруг появилась в нем эта настороженная боязнь то ли спугнуть, то ли обидеть? И смотрит он иногда так, будто пытается разглядеть во мне что-то, объясняющее его собственные поступки. Да и я уже начинаю невольно ждать этот испытывающий, ищущий взгляд. Выглядим, наверное, со стороны, как пара молодых, психически неуравновешенных идиотов с полным набором всевозможных комплексов. Эх, Юрке бы хоть немного свободного киркоровского куража и лихой уверенности… «Зайка моя!»… А впрочем, все еще будет, нужно только подождать…»
Коротецкий приехал минут через двадцать. Таня, уже снявшая кухонный фартук и оставшаяся в свободном сиреневом джемпере и голубых джинсах, встретила его у порога.
– Устал? Ужинать будешь?
– Накрывай, хозяюшка, – он провел ладонью по ее спине и прошел в комнату. Пока он переодевался, Татьяна вытащила из холодильника салат и, внутренне содрогаясь, начала раскладывать мясо по тарелкам.
– Как сегодня твоя учеба? – Юра появился в дверях так неожиданно, что она даже вздрогнула.
– Нормально. Посетила абсолютно все занятия, в том числе и ненавистное фехтование.
– Молодец!
– Что значит молодец? – Таня вдруг заметила, что продолжает инстинктивно спиной загораживать тарелки с мясом, видимо, избегая травмировать Юру раньше времени. – Тебе что, меня ни капельки не жаль? Ты же знаешь, как я ненавижу это фехтование, у меня после него все болит: и руки, и ноги, и спина!
– Тяжел, тяжел труд будущей актрисы, – философски заметил Коротецкий, садясь верхом на табурет, – ну, что у нас там сегодня на ужин?
Вопреки Татьяниным ожиданиям, Юрка не стал деликатно пережевывать неудобоваримое мясо. Сначала он подозрительно принюхался, потом подцепил один кусочек на вилку и положил его в рот. Попробовал на вкус так, словно дегустировал драгоценное вино, и в конце концов авторитетно заявил:
– Да, со временем толк из тебя выйдет…
Таня удивленно приподняла брови.
– … А бестолочь останется, – добавил Коротецкий тем же важным и глубокомысленным тоном, без тени улыбки на лице.
И тогда она засмеялась свободно и легко, радуясь тому, что напряжение последних недель наконец-то спало и он, кажется, снова научился шутить и иронизировать, а значит, все будет по-прежнему. Юра хохотал вместе с ней, запрокинув голову и скрестив руки на груди. Тане вдруг ужасно захотелось усесться к нему на колени и обвить шею руками. Она уже сделала шаг вперед, когда Коротецкий неожиданно прекратил смеяться и произнес серьезно и решительно:
– Никто не сможет мне помешать любить тебя, никто не заставит сомневаться и мучиться…
– Опять что-то связанное с той женщиной? – Татьяна замерла посреди кухни, безвольно опустив руки.
– Тебя это не должно волновать.
– Но тебя ведь волнует! Тебе до сих пор не по себе от того, что оставил ее так сразу? Ее, такую закомплексованную и заглядывающую тебе в рот? Ты по-прежнему чувствуешь себя виноватым, и тебя это гложет, так?
Юра молчал. Хорошее настроение таяло прямо на глазах.
– Ты не хочешь поговорить со мной о ней? – осторожно начала Таня, поняв, что ответа на первый вопрос ждать бесполезно.
– Нет, – Коротецкий помотал головой. – Тебе не нужно знать, кто она такая… Знаешь, что она была в моей жизни, и этого вполне достаточно…
* * *
Юля брела по осенней аллее, светлой и какой-то акварельно-прозрачной. После сегодняшней ветреной ночи листья с деревьев почти облетели и теперь, сухие, скрюченные и хрупкие, воздушным безе лежали на дорожке, то там, то тут с мягким вздохом оседая под ногами прохожих. Воздух был удивительно чистым, но холодным. Юлька почувствовала, что начинает замерзать, и поглубже спрятала руки в карманы бежевого кашемирового пальто. Конечно, проще всего было бы сейчас сесть на любой автобус и проехать две остановки до метро, но ей совершенно не улыбалась перспектива раньше времени оказаться на работе. Юля поежилась и продолжила свой путь, уже не ощущая прежнего удовольствия. Удовольствия случайного. Ведь и хрупкая прелесть прозрачного морозного утра, и умиротворенная тишина аллеи, и смелая яркость красно-желтого шуршащего ковра под ногами – все это стало лишь нечаянным подарком ей, вышедшей из подъезда в традиционном для последних двух недель тоскливом расположении духа.
Конечно, долго так продолжаться не могло. Юлька понимала, что нельзя постоянно бежать из дома, раз уж решила все-таки жить здесь, рядом со странным альянсом старых бабушкиных диванных подушек и ее собственных новомодных розовых «яичек» орифлеймовской косметики. Нельзя бежать от этих стен, как пугливый заяц от борзых, только потому, что сквозь выцветший рисунок обоев то и дело проступает мгновенная Юркина тень. Она знала, что глупо до последней секунды оттягивать момент утренней встречи с сослуживцами, а в конце рабочего дня чуть ли не опрометью выскакивать из кабинета. Знала, но ничего не могла с собой поделать. И поэтому каждое утро выходила из квартиры в половине восьмого утра и полтора часа проводила в дороге, неспешно плетясь по улицам и в «Сатурне» появляясь ровно в 9.00.
Когда весь экономический отдел узнал о новой пассии Коротецкого и начал активно жалеть Юльку, ей казалось, что хуже просто быть не может. Озабоченные лица, никчемные, призванные утешить примеры из собственной жизни и жизни знакомых, ободряющие, похожие на тосты фразы… Каким милым и безобидным виделось ей все это теперь. И надо же было ввязаться в дурацкую словесную перепалку с Галиной, а потом еще сделать это заявление по поводу Селезнева!.. Хотя, ну какое там заявление?! Для любого другого человека фраза: «Да, это Сергей Селезнев» – означала бы только нежелание продолжать разговор. Для любого другого, но не для Галки. Юля и представить не могла, что она вцепится в нее прямо-таки бульдожьей хваткой…
…То ли у Черемисиной началась очередная черная полоса в личной жизни, то ли на нее скверно действовали магнитные бури. Во всяком случае, настроение у нее уже второй день было премерзким. Оленька, попытавшаяся в очередной раз пожаловаться ей на свои семейно-любовные проблемы, тут же нарвалась на резкую и обидную фразу и, насупившись, уселась за компьютер. Из своего укромного зашкафного угла она периодически бросала на Галку недобрые взгляды, призванные, по-видимому, устрашить противника. А уж когда от Галины походя досталось и Тамаре Васильевне, Оленька не выдержала:
– Слушай, если твой бывший муж опять испортил тебе настроение, то мы в этом не виноваты. И, пожалуйста, не надо срывать на нас зло…
Тамара Васильевна тут же начала делать Оленьке «страшные глаза». Та вовремя не поняла предупреждения и продолжала гневно вопить что-то о бытовом хамстве и нахальстве «некоторых, которые очень много себе позволяют», а на место села, только заметив, что Галина начала неторопливо и тщательно пережевывать нижнюю губу, что всегда было нехорошим признаком. Но, против ожидания, Черемисина не стала уничтожать перепуганную Зюзенко. Она только молча смерила ее взглядом и вышла из кабинета. Пока Галка отсутствовала, Тамара Васильевна на пальцах объяснила Оленьке, почему нельзя трогать человека, когда он в таком взвинченном состоянии. В общем, к возвращению Черемисиной все три ее соседки по комнате тихо, как мыши, сидели в своих углах, усиленно копаясь в бумагах и делая вид, что ничего не произошло.
Вместе с Галиной в кабинет вплыл легкий аромат хороших сигарет. Юлька завистливо втянула ноздрями воздух: свою пачку она забыла дома, а стрелять у агрессивной сослуживицы не хотелось. Впрочем, Галка уже не казалась особенно разозленной. Лицо ее приобрело некую умиротворенность и даже просветленное выражение, поэтому Юля и не успела вовремя приготовиться к бою, услышав на первый взгляд вполне невинный вопрос.
– Кстати, а как там поживает Сережа? – глаза Галины лучились почти материнской заботой.
– Какой Сережа? – она несколько опешила.
– Как какой? Твой Сережа. Сережа Селезнев!
Юлька похолодела. Нет, она, конечно, помнила про вчерашний разговор, но в глубине души надеялась, что о нем забудет Галка. Похоже, этим чаяниям не суждено было оправдаться.
– А почему это ты вдруг так в лице переменилась? Или запамятовала, что у тебя любовь с нашей российской суперзвездой?
– Ничего я не запамятовала, – Юля постаралась взять себя в руки и придать голосу оттенок легкой надменности, – просто меня удивляет твой тон. Ты, кажется, сама только что назвала Сергея российской суперзвездой? Так почему тогда такая фамильярность? Что это еще за Сережа? По-моему, я вас пока не знакомила…
Довольная Оленька чуть не захлопала в ладоши от радости, предчувствуя близкое поражение Галины. И действительно, та смиренно опустила глаза и пробормотала что-то вроде: «Извини»… Тамара Васильевна взглянула удивленно и настороженно, но Оля уже приготовилась праздновать победу.
– Кстати, Юль, – ее улыбка была бесхитростной и молящей, – познакомь нас на самом деле с Селезневым, а?
– Да, познакомь, пожалуйста, – тут же присоединилась к ее просьбе Галка, и Юля поняла, что «лисица лишь прикидывалась дохлой».
– Пока не могу. У Сергея очень ответственный период, он готовится к съемкам в новом фильме, и мне не хотелось бы отвлекать его по пустякам…
– А я где-то читала, что Селезнев собирается пару месяцев отдохнуть, прежде чем снова приступить к работе, – как бы между прочим заметила Галина.
– Светские новости в журналах пишутся для восторженных зрительниц вроде тебя, а не для съемочной группы…
Она и сама удивилась, как складно и ловко это у нее вышло. Лживые слова громоздились одно на другое, выстраиваясь сначала в оборонительное сооружение, а потом и в придуманный сказочный замок. Черноволосый красавец равнодушно взирал на Юльку с настенного календаря, а она продолжала автоматически парировать редкие Галкины выпады и терпеливо отвечать на бесконечные вопросы Оленьки. В конце концов Черемисина перестала комментировать Юлины высказывания. Теперь она просто сидела, откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди, а в глазах ее читалось любопытство исследователя, наблюдающего за диковинной лягушкой. В какой-то момент поток Оленькиных вопросов иссяк, она на минуту задумалась, видимо, прикидывая – чем прилично, а чем неприлично интересоваться, и тут возникшей паузой воспользовалась Галина.
– Ну, ты, подруга, даешь! – произнесла она четко и внятно, буравя Максакову своими черными цыганскими глазами.
– А что случилось? Я не поняла… – спохватилась Зюзенко. Зато Юлька поняла все… С этого дня изощренная инквизиторская пытка, продолжающаяся с девяти часов утра до шести часов вечера, проводилась каждый день.
Поначалу она еще хотела пойти на попятный и для этого даже однажды опоздала на работу, давая возможность мудрой Тамаре Васильевне как-нибудь все уладить в ее отсутствие. Но либо у старейшего экономиста отдела не хватило дипломатических навыков, либо Галина слишком уж жаждала крови, во всяком случае, ничего не получилось. И Юльке волей-неволей пришлось придерживаться прежней тактики, осторожно удовлетворяя Оленькино любопытство и постоянно ловя на себе сочувствующий Тамара-Васильевнин взгляд. На нее сыпались все новые и новые вопросы: какая у Селезнева квартира? Курит он или нет? Любит ли смотреть фильмы со своим участием? Но каждый раз разговор неизменно заканчивался одним и тем же.
– Так когда же ты нас познакомишь с Сергеем? – невинно вопрошала Галина. И Юлька начинала рассказывать новую сказочку про объективные причины, занятость на съемках, про Сережину нелюдимость и даже его аллергию на бумажную пыль… Но с каждым днем вымышленные причины казались все менее правдоподобными, и уже несколько раз ей чудилось, что в Оленькиных глазах она читает горькое разочарование обманутого ребенка. Теперь признаваться было уже поздно: со слишком большой высоты пришлось бы падать. Экономический отдел уже был наслышан и о чудном походе в ресторан, и о поездке на шашлыки вместе с Сережиными приятелями, и о том, что целуется он умело и нежно… И Юля продолжала барахтаться изо всех сил, чувствуя, что день расплаты неминуемо приближается.
Вдали показались ряды полосатых палаток, обступивших вход в метро. Юлька ускорила шаг. Пожалуй, сегодня она уж слишком замешкалась. До начала рабочего дня оставалось всего двадцать минут, а ей еще предстояло ехать до «Краснопресненской» и дальше добираться на троллейбусе. На ходу расстегивая сумочку, она достала кошелек, быстро купила у старушки пачку «Мальборо» и вместе с толпой нырнула в стеклянные двери. В поезде, плотно притиснутая людской массой к дверце с надписью: «Не прислоняться», Юля все же умудрялась украдкой посматривать на часы. Минутная стрелка двигалась угрожающе быстро, и она молилась теперь об одном: не попасться на глаза никому из начальства, за второе опоздание в течение одного месяца никто по головке не погладит. Даже перспектива неизбежной встречи с Галиной утратила свою угрожающую яркость по сравнению с возможным увольнением.
Когда Юлька выскочила из метро на «Краснопресненской», часы показывали уже без пяти девять. Она в отчаянии выбежала на проезжую часть, в надежде увидеть в обозримом пространстве «рога» приближающегося троллейбуса. Но улица пестрила лишь яркими пятнами легковушек, а вид угрюмой толпы на остановке заставлял еще раз хорошенько взвесить все «за» и «против», прежде чем пытаться проникнуть в общественный транспорт.
Ну что ж, пешком так пешком… Она решительно зашагала по тротуару, когда услышала за спиной шелест шин и чей-то незнакомый голос:
– Девушка, вас куда-нибудь подбросить?
Юлька продолжала идти, не оборачиваясь.
– Девушка в светлом беретике, я ведь к вам обращаюсь…
Она остановилась. Следом за ней на малой скорости катилась серебристая «Ауди», за рулем сидел какой-то молодой скуластый, коротко стриженный парень и улыбался Юле, как старой знакомой.
– Простите, но я вас не знаю…
– Ну, так и что же? Вы ведь куда-то опаздываете, правда?
Она растерянно пожала плечами.
– Опаздываете-опаздываете. Я же видел, как вы метались по остановке… Садитесь, подвезу, – парень гостеприимно распахнул дверцу автомобиля.
Юлька взглянула на часы. Рабочий день уже начался, но еще оставался слабый шанс разминуться с начальством, которое обычно задерживается минут на десять-пятнадцать. По улице по-прежнему неслись иномарки вперемешку с отечественными «девятками», а заветные «рога» троллейбуса так и не показались. Словно прочитав ее мысли, парень радостно сообщил:
– А общественный транспорт можно не ждать, все равно не дождетесь. В двух кварталах отсюда обрыв линии.
– Ну что ж, тогда, наверное, придется воспользоваться вашим любезным предложением.
Юлька села на переднее сиденье, аккуратно подобрав полы пальто. Парень перегнулся через ее колени, проверил, хорошо ли закрыта дверь, а потом выпрямился и улыбнулся на все тридцать два зуба:
– Меня зовут Андрей, а тебя?
Юля отвернулась. Этот резкий переход на «ты» ее несколько покоробил. Она уже хотела было ответить что-нибудь резкое и выйти из машины, но тревожные зеленые глаза электронных часов, прикрепленных над лобовым стеклом, заставили ее одуматься. «Впрочем, если он чувствует себя виноватым, – пронеслось у нее в голове, – то можно и перестать злиться. Глядя на мои картинно раздуваемые ноздри, молодой человек уже наверняка понял, что поторопился с переходом на «ты». По идее, ему сейчас должно быть крайне неловко». Юлька повернулась, все еще сохраняя легкую обиженную усмешку на губах, и с удивлением обнаружила, что парень, похоже, совершенно не испытывает угрызений совести. Он сидел, все так же улыбаясь, положив локоть на спинку ее сиденья. Ей вдруг подумалось, что на самом деле этот Андрей старше, чем показался на первый взгляд. Нет, конечно же, ему не двадцать три – двадцать четыре. Пожалуй, ближе к тридцати. Лицо и взгляд не мальчика, а опытного мужчины, который уже очень многое видел в своей жизни. Довольно грубые черты лица, бугристая смуглая кожа, массивная голова и волосы, коротко подстриженные «ежиком».
– Ну, так как же тебя зовут, незнакомка?
– Юля, – проговорила она и уставилась прямо перед собой.
– Тогда поехали, Юля. Командуй, куда путь держим.
Она назвала имя банка, Андрей кивнул, не дожидаясь дальнейших объяснений, и повернул ключ зажигания.
– Значит, в банке работаешь? Скорее всего, оператором или экономистом, правильно?
– Нет, неправильно. Я еду его грабить.
Прозвучало это по-детски грубо и нелепо, и Юлька ужасно разозлилась на себя, то ли за неудачную попытку сострить, то ли за сам факт этой попытки. Фраза определенно отдавала кокетливо-деревенским: «Поди, Вань, с моей лавочки, не хочу смотреть на тебя, постылого!» «Кто, вообще, такой этот чужой, нагловатый мужчина, чтобы вступать с ним в дискуссию? – с досадой подумала она, чувствуя, как начинают гореть щеки. – Нужно было просто ответить ему коротко и односложно». Она ожидала в ответ какой-нибудь банальной шутки или хотя бы вежливой усмешки, но Андрей только коротко щелкнул языком и на секунду задумался.
– Послушай, – произнес он неторопливо, – тебе, наверное, не нравится, что я вдруг перешел на «ты»? Мне показалось, что так будет проще общаться. Но, если что не так, извини.
Это было неожиданно, и Юля, вдруг устыдившись собственной резкости, пробормотала:
– Да нет, все нормально…
– Но я же вижу, – Андрей на секунду повернулся и посмотрел на нее в упор своими светлыми, неопределенного цвета глазами. – Когда ты слонялась по остановке, ты была такая несчастная. Да, впрочем, и когда садилась в машину… А сейчас какая-то… колючая…
За боковыми стеклами мелькали серые высотные дома. Впереди по дороге неуклюже метался старенький красный «Москвич», время от времени пытающийся обогнать синий «БМВ» и в последний момент снова трусливо возвращающийся на свое место. Андрей больше не смотрел в Юлькину сторону. Пару раз он вполголоса выругался в адрес придурочного водителя и снова замолчал, плотно сжав губы. Пальцы его, спокойно лежавшие на руле, были короткими, словно обрубленными, и совершенно не похожими на Юркины… Да и вообще он не принадлежал к тому типу мужчин, который ей нравился. Слишком крепкий, слишком мускулистый, с мощной короткой шеей, выглядывающей из воротника шерстяной клетчатой рубахи. Юльке почему-то всегда казалось, что такие парни сразу должны рождаться в своих черных кожаных куртках, свободных брюках (ладно, если не в адидасовских штанах!) и с уверенными улыбками повелителей мира на лице… Впрочем, она знала за собой грешок навешивания ярлыков.
«Вот и сейчас пытаюсь примерить на нормального человека, любезно предложившего подбросить меня до работы, какой-то дурацкий образ ограниченного дебила», – подумала Юлька, переполняясь неприязнью к самой себе. Она смущенно прокашлялась и негромко произнесла:
– А вообще-то я правда работаю в «Сатурне»… экономистом…
– Я сразу так и понял, – отозвался Андрей. В голосе его не было и тени обиды.
– А… ты чем занимаешься? – она задала этот вопрос не столько потому, что ей на самом деле было это интересно, а скорее из вежливости.
Андрей усмехнулся:
– Бизнесом, как и все вокруг.
– А каким именно?
Он, хмыкнув, помотал крупной головой:
– Я же вроде в твоем банке кредит брать не собираюсь. Так какая тебе разница?
– Да в общем никакой, – Юля почувствовала себя незаслуженно обиженной. И в самом деле, хотела просто поддержать светскую беседу, а оказалась в глупейшем положении любопытствующей дамочки. Причем не по своей вине. Просто хам, сидящий рядом и возомнивший себя пупом земли, не научен элементарным правилам человеческого общения.
– Юль, а, Юль, – Андрей неожиданно потрепал ее рукой за плечо, не отрывая взгляда от дороги, – ты не обиделась, нет?.. Ну просто тебе не может это быть интересно. Мебель, шоколад, «Олвейзы», «Тампаксы»… Я ведь вообще-то институт физкультуры закончил, а торговлей заниматься уже наша печальная жизнь заставила…
– А-а, – неопределенно протянула Юлька и зачем-то поправила прядь волос за ухом.
Вскоре на правой стороне улицы показалось красное здание банка «Сатурн». Андрей остановил машину у бордюра:
– Может быть, мы еще когда-нибудь встретимся?
– Может быть, и встретимся, – она пожала плечами, раскрывая сумку и доставая оттуда кошелек. – Мир тесен. Тем более если ты часто ездишь в этом направлении… Вот, возьми, спасибо, что подбросил.
Андрей неожиданно мягко отвел Юлькину руку с двумя приготовленными десятками и быстро прикоснулся ладонью к ее волосам.
– Иди, Юлька, работай. А денежки свои спрячь обратно в кошелек…
Часы показывали одиннадцать минут десятого. В пятницу в банке было довольно много народа, и Юле удалось благополучно прошмыгнуть мимо кабинета Самсонова. Она уже мысленно возблагодарила небеса, избавившие ее от встречи с начальством, когда в конце коридора появился Юрий. Они оказались прямо друг напротив друга, разделенные расстоянием в каких-нибудь несколько метров и стоящие на разных концах одной и той же зеленой ковровой дорожки. Юрий замер всего на мгновение и тут же, спохватившись, снова пошел вперед, натянув на лицо дежурное выражение профессиональной приветливости. Юля не двигалась. Ей безумно хотелось сейчас нырнуть в любую из многочисленных светлых дверей и спрятаться там, пересидеть, затаиться… Незаметно наблюдать за бывшим любовником издалека – это одно дело, но встретиться вот так, лицом к лицу, в мертвом параллелепипеде банковского коридора, ограниченном безликими стенами и потолком?.. «Как в мышеловке», – подумала она, успев удивиться какому-то заторможенному спокойствию собственных мыслей. А Юрий приближался. И Юлька заворожено следила за тем, как развеваются при ходьбе полы его серого в тонкую полоску пиджака, как тускло поблескивает пряжка на ремне брюк, как мерцает золотая заколка на галстуке…
– Здравствуй, Юля, – он остановился в двух шагах от нее. – Как твои дела?
– Все нормально, Юрий Геннадьевич. Извините, я сегодня опоздала. Объяснительная будет в вашем кабинете через десять минут.
– Ладно, забудем об этом. – Уголки губ Юрия как-то странно искривились. Видимо, он собирался улыбнуться чуть шире и радушнее, но потом почему-то передумал. – Юль, я вот о чем хотел с тобой поговорить…
– Не нужно, – она вскинула на него огромные пустые глаза, – я уже поняла свою ошибку… Мы же договорились, что я больше не буду заходить в ваш кабинет… Объяснительная останется у секретаря.
– Да не в этом дело. Послушай меня, пожалуйста!.. Как бы тебе это сказать?..
В конце коридора бесшумно приоткрылась дверь экономического отдела, и оттуда решительным шагом вышла Тамара Васильевна. Заметив Юрия и Юльку, она немедленно развернулась и на цыпочках начала красться обратно, стараясь ничем не выдать своего присутствия. Юлька наблюдала за ней краем глаза. Грузноватые шаги немолодой женщины казались ей сейчас возмутительно громкими. «Юрка услышит. Конечно же, услышит. И тогда все пропало»… Она уже давно убедила себя в том, что ничего нельзя изменить, и надежда, прежде составлявшая смысл ее существования, теперь была сослана в самые укромные уголки сознания. Ей было все так же тяжело и неспокойно. Но Юркина случайная близость вдруг оказалась такой невыносимо-желанной! Это было выше ее сил. И Юлька продолжала стоять посреди коридора, затаив дыхание, и молилась только о том, чтобы им никто не помешал. Тамара Васильевна благополучно скрылась в кабинете. А Юрий, потирающий подбородок и, видимо, слишком занятый раздумьями над тем, как поделикатней сформулировать свою мысль, так ничего и не заметил.
– Юля, – вымучил он из себя наконец, – по банку ходят слухи, что ты устроила свою личную жизнь…
– Да, ну и что? – по спине ее пробежал неприятный холодок.
– Наверное, это сплетни, но говорят, что твой…
Юлька стояла, не шевелясь, и только рукой, опущенной в карман пальто, судорожно сминала холодную шелковую подкладку. Юрий, похоже, чувствовал себя ужасно неловко, лицо его сделалось напряженным и жалким, как у виноватого ребенка.
– В общем, что твой…
– Мой любовник? – наконец помогла она ему, с каким-то нелепым, отчаянным вызовом подчеркнув второе слово.
– Да. Твой любовник… В общем, говорят, что якобы это – Сергей Селезнев.
Юрий натужно улыбнулся и развел руками, словно приглашая Юльку посмеяться над забавной нелепостью.
– Почему же «якобы»? – она почувствовала, как пол вместе с зеленой ковровой дорожкой медленно уходит у нее из-под ног. – Это действительно Сергей Селезнев!
– Этого я и ожидал, – пробормотал Юрий тоном хирурга, все же обнаружившего раковую опухоль у пациента. Он произнес это совсем негромко, вроде бы для самого себя. «Но и с расчетом, чтобы услышала я!» – вдруг поняла Юля, и на душе у нее от этого стало еще отвратительнее.
– Юлечка, послушай, но это же глупо! Я понимаю: тебе тяжело, тебе больно, ты имеешь право на свою добрую сказку. Более того, ты заслужила ее, как никто другой, потому что ты умная, красивая и замечательная! Но, Юля, нужно же, чтобы твоя сказка была хоть как-то похожа на правду. Иначе все это не имеет смысла… Ты со мной согласна?
В этот момент она поняла, что ощущает спортсмен, у которого открылось второе дыхание. Еще минуту назад она готова была опуститься на пол от внезапно накатившей противной слабости, готова была разрыдаться и убежать. И вдруг ее охватило какое-то равнодушное спокойствие.
– Мой любовник и теперь уже жених на самом деле артист Сергей Селезнев. Тебе удивительно это слышать, но тем не менее это так. И даже ради правдоподобия я не могу врать, что он дворник или продавец в коммерческом киоске. Все?
– Все, – машинально ответил Юрий. Она отодвинула его плечом в сторону и направилась к двери своего кабинета. «Второго дыхания» хватило ненадолго. Когда Юлька, повесив пальто и берет в шкаф, опустилась на вертящийся стул перед компьютером, перед глазами у нее поплыли черные и желтые круги. Колени продолжали дрожать, несмотря на то, что она плотно стиснула их под столом. То ли вид у нее был, что называется, «с моря и обратно», то ли Тамара Васильевна успела провести среди сотрудников экономического отдела предварительную обработку, во всяком случае, сегодня ее не трогали. И после работы Юлька вышла из банка с радостным осознанием того, что на сегодня все страшное позади, потому что одинокое пребывание дома по сравнению с тем, что она уже пережила, – это цветочки. И вообще еще один неимоверно тяжелый день закончился, а это уже счастье…
Но оказалось, что лимит сюрпризов судьбы на этот день еще не исчерпан. На противоположной стороне улицы стояла знакомая серебристая «Ауди», а неподалеку покуривал Андрей, зябко ежившийся в своей кожаной куртке и внимательно наблюдающий за выходом. Видимо, на какую-то долю секунды он отвлекся, потому что Юлька услышала его приветственный возглас, уже успев спуститься со ступенек и отойти на некоторое расстояние.
– Эй, Юль, – он замахал обеими руками над головой. – Стой на месте, сейчас я подъеду.
Она остановилась. Раздражение от навязчивости нового знакомого боролось в ней с нежеланием его обижать. Когда машина притормозила рядом с ней, Юля заглянула в окошко и вежливо осведомилась:
– А я разве назначала тебе свидание?
– А с чего ты взяла, что я жду именно тебя? – тут же парировал он. – Может быть, я просто случайно оказался здесь по делам, увидел тебя и решил засвидетельствовать свое почтение?
Выдумка звучала нелепо, да Андрей и не пытался сделать ее правдоподобной. Обычная словесная игра между собеседниками! Он улыбался, но Юлька все равно почувствовала себя неловко.
– Ну, ладно. Считай, что засвидетельствовал. Я пошла.
– Подожди, куда ты? – он стремительно высунул руку из окошка и схватил ее за рукав. Юлька в негодовании обернулась и успела краем глаза заметить, что из банка выходит Оленька. Она тут же рванула на себя заднюю дверцу машины, которая, к счастью, оказалась незапертой, и плюхнулась на сиденье.
– Что смотришь? Поехали быстрее, – яростно прошипела она изумленному Андрею. Тот пожал плечами, но все же тронулся с места. И только когда они отъехали метров на двести, он, не оборачиваясь, невинно поинтересовался:
– Тебе, наверное, просто нравится такое обращение?
– Какое «такое»?
– Ну, когда тебя хватают за руку, куда-то тянут, не спрашивая твоего согласия… Вон как ты резво ко мне в машину прыгнула!
Юлька почувствовала, как на ее щеках выступают красные пятна:
– Ты не имеешь права так со мной разговаривать!
– А ты не имеешь права мне приказывать. Я тебе не извозчик!
– Останови. – Она начала дергать за ручку с внутренней стороны, но в этот раз дверца почему-то не поддавалась. – Я говорю тебе, останови!
Андрей резко нажал на тормоза, и автомобиль остановился, словно споткнувшись.
– Ты, конечно, можешь выйти. Я тебя не держу. – Он взглянул на свое отражение в зеркальце заднего вида и провел ладонью по короткому «ежику» волос. – Но мне кажется, что нам нужно помириться. Чувство юмора у тебя напрочь отсутствует, это я уже понял. Так что шутить с тобой бесполезно… Все, больше не буду, каюсь!
Юлька все еще тяжело дышала, гневно раздувая ноздри, и избегала смотреть на Андрея, но решимость ее уже мало-помалу остывала.
– Ты от кого-то прячешься? – продолжил он разговор. – Я ведь заметил, как ты на вход обернулась, прежде чем ко мне в салон сигануть. Меня, поди, стесняешься? Перед коллегами неудобно? Наверное, физиономией не вышел…
– Да при чем тут твоя физиономия? Просто нельзя, чтобы меня видели в обществе постороннего мужчины.
– А-а, – понимающе протянул Андрей, и в голосе его послышался нескрываемый сарказм. – Любовные проблемы?
Юлька начала злиться. Какой-то нахал, с которым она знакома-то всего минут двадцать от силы, позволяет себе иронизировать. Причем с таким видом, будто он имеет на это право, потому что занимает в ее жизни весьма важное место. По идее сейчас нужно было бы ответить что-нибудь оскорбительное и выйти из машины, но она опять не могла себя заставить произнести обидные слова. Андрей не казался ей опасным. Наверное, потому, что не был похож ни на тех мужчин, которые ее привлекали, ни на тех, которые внушали ей отвращение. Да и, собственно, как мужчину Юлька его не воспринимала. Скорее как брата. «С чего бы это? – подумала она, украдкой разглядывая вполне привлекательное лицо. – Нормальный парень. Даже симпатичный. Но все его мужские флюиды почему-то пролетают мимо…» Впрочем, мгновенно промелькнувшая мысль о гипотетическом брате как-то ее успокоила.
