Текст книги "Презумпция виновности (СИ)"

Автор книги: Анна Шульгина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 35 страниц)

– Это за нами? – Маркевич без вопросов отдала ему оружие, которое он тут же зарядил.

– Будем надеяться. Но все равно лучше не рисковать, – Дан, подхватив её под руку, отвел в тень той самой несчастной березы, которую за это время Соня просто возненавидела. – Если это Димка, то он даст нам знать.

– Как именно? – она сама не поняла, почему оказалась между его спиной и стволом дерева. Да и не выглянешь особенно, разве что на цыпочки встать.

– Услышишь. Хватит подпрыгивать, – её шебуршание он хорошо чувствовал, хотя и не совсем понимал, чем оно вызвано.

– Мне не видно!

– Ладно, смотри, – Астахов немного передвинулся, чтобы дать Золотцу немного простора. – Все равно рядом пока никого нет.

– Будем ждать? – единственный разумный выход девушке не особо нравился. Да и сам факт того, что она осталась, поверив своему же почти бывшему врагу, душевного равновесия не добавлял.

– Все равно больше ничего не остается.

Шум, ставший совсем громким, стих, ясно показывая, что вертолет сел где-то неподалеку. Но высовываться они пока не спешили – если это свои, они и так знают, что искать нужно где-то в этом районе.

– Ты не знала, что левша?

Выбор темы показался Соне несколько неуместным, только его манеру прикапываться к мелочам и не отставать, пока не узнает правду, она уже изучила. Проще ответить сразу, сэкономив им время и нервы, все равно ведь потом, задав вопрос по-другому, вытащит ответ.

– Нет. И мне кажется, ты ошибаешься. Может, я в смысле стрельбы леворукая. Меня не переучивали, так что я стопроцентная правша, – гул цикад и треск каких-то кузнечиков почти заглушал их голоса, но рисковать и говорить громко она не стала.

– Золотце, я в таких вещах не ошибаюсь. Родители не рассказывали, может, у тебя в детстве была травма левой руки? – вертолет сел где-то метрах в пятистах, значит, к ним придут минут через десять, если правильно будут искать.

Только бы это был Димка, потому что с вооруженным отрядом он вряд ли что-то сделает. Даже с учетом поддержки Сони, которая сама не понимает, что насколько близка к обмороку от усталости. Это на адреналине не чувствует, но он-то прекрасно видит и круги под глазами, и некоторую заторможенность движений. Так что, если бы она не согласилась остаться сама, пришлось бы заставлять – она просто не выдержит ещё несколько дней без нормального отдыха.

– Это попытка ненавязчиво узнать что-то о моем прошлом? Она не удалась. И можно меня не называть этим прозвищем?

– Знаешь, оно тебе очень идет, так что нельзя.

Так, голоса вдалеке уже различаются, но какого хрена, если это Димка, то ещё не дает о себе знать?!

Не успел он об этом подумать, как где-то совсем рядом раздался выстрел. Через пять секунд второй, ещё через три – третий.

– Это…

– Это за нами, – Дан протянул ей руку. – Ну, вот прогулка и закончилась. Идем.

Без возражений вложив ему пальцы в ладонь, Соня осторожно пошла следом. Во-первых, все же не нужно забывать про змей, обидно быть укушенной за несколько минут до спасения, во-вторых, она даже не попыталась помочь Астахову идти. У мужиков свои заморочки по поводу оказания им помощи на виду у представителей своего пола. А, в-третьих, одна мысль, что придется снова столкнуться с Димкой, вдохновения как-то не вызвала. Но возможность поесть и принять душ пересиливали отторжения этого наглого блонди, поэтому девушка, хоть и не хотела с ним встречаться, но послушно двигалась в ту сторону.

Все произошло, примерно, как она и представляла – суровые гвардейцы кардинала… тьфу, подчиненные младшего Астахова в камуфляже и при автоматах шерстили округу, разыскивая БигБосса и разве что не заглядывая под камешки и коряги. А Дмитрий с видом Наполеона, обозревающего Ватерлоо, стоял на самом большом камне и пытался дозвониться до брата. Если учесть, что мобильник благополучно издох сразу после того звонка, то результаты таких попыток были более, чем сомнительными.

Сама же встреча была горячей – стояли-то на солнцепеке – и такой радостной, что её чуть не придушили в объятиях. Предназначались они Даниилу, но поскольку он, как вцепился в её запястье, так и не отпускал, но брызги от фонтанирующей родственной любви долетели и до девушки.

– Ты как? – Димка, крепко стиснув Дана и хлопнув его по плечу, теперь внимательно осматривал брата на предмет повреждения. – Что с ногой?

– Приедем в больничку и узнаем, – несмотря на молчаливое сопротивление Сони, он вытолкнул её вперед. – Золотце летит с нами, она теперь почти член семьи.

От такого заявления вытаращился и Дмитрий, и сама девушка.

– В смысле? – спросил это младший брат, но Соня с ним была полностью солидарна в просьбе прояснения ситуации.

– Она мне помогла, никаких долгов, теперь она мой друг. Так что хватит собачиться и пытаться её задушить. И вообще, давайте уже отсюда улетать, мы временно пресытились природой.

И с этим Софья внутренне согласилась, только заменив "временно" на "надолго".

Смотреть, как её кровь наполняет вакуумную пробирку, Соня не стала. Не то, чтобы ей от этого дурнело, но и особого счастья от такого зрелища тоже не испытывала.

– Все, теперь зажмите пальцем и не убирайте ватку, пока кровь не остановится, – медсестра с почти хищной улыбкой уволокла с собой вакуэтту, оставив девушку тосковать в пустом процедурном кабинете.

Выложенные белым кафелем стены, от которых отражался холодный свет флуоресцентных ламп, и застекленные шкафчики с жизнеутверждающими надписями на полках "Анафилактический шок", "Кровотечение" и "Инфаркт миокарда" создавали непревзойденную атмосферу радости и уверенности в хорошем исходе.

Надо же, насколько все быстро изменилось, ещё час назад сидели в лесу, упражняясь в теории стрельбы, а теперь уже в какой-то ВИП-больничке, сдают на анализы остатки крови.

Сам перелет прошел настолько безлико, что запомнилось только одно – до самого приемного покоя этого места Даниил так и не отпускал её руки. И в вертолете, несмотря на явные возражения брата, суть которых Соня не разобрала из-за шума, усадил рядом с собой, не давая отодвинуться. Девушку это, если честно, мало волновало. Почему-то именно в тот момент, когда командующий парадом Димка дал знак на вылет птенцов к родному дому, Маркевич ощутила просто дикую усталость и какое-то эмоциональное отупение. Наверное, это и есть признаки нервного истощения.

Как только их доставили в это место, Даниила все-таки заставили отцепиться от её запястья и, попытавшись усадить в кресло-каталку, предложили проследовать на рентген. В ответ Астахов так посмотрел на заботливого врача, что тот за предложенное средство передвижения сам схватился обеими руками, видимо, поняв, что ещё одно такое распоряжение, и кресло вполне может стать его собственным привычным атрибутом жизни.

Что происходило дальше, Соня не видела, потому что в неё вцепился другой медик, настойчиво требующий позволения сцедить немного крови. Зачем это нужно, девушка так и не поняла, но заметив медсестру, вприпрыжку понесшуюся в сторону рентген-кабинета с пробирками в руках, немного успокоилась и разрешение дала, но только после душа. Грязная голова уже невыносимо чесалась, да и общая немытость организма действовала на Маркевич угнетающе. Поспорив несколько минут, мужчина в белом халате, который так рвался оценить состояние её организма, все-таки сдался, велев отвести Софью в душ и выдать все необходимые принадлежности.

Боже, как же давно она не испытывала такого удовольствия! И без разницы, что теперь приходится сидеть босой, в одноразовой медицинской распашонке а-ля мешок для картошки с завязочками на голое тело, зато она была ЧИСТОЙ. И что мокрые волосы, высохнув, завьются мелкими волнами, грозя превзойти видом и качеством тонкорунную овцу, тоже ерунда. Хотя, конечно, если бы был ещё и комплект чистого белья, стало бы просто замечательно, но придется довольствоваться малым. Интересно, а поесть уже можно или они решили чуть-чуть поморить голодом, чтобы была тише и послушнее?

Убедившись, что дырочка от прокола на локтевом сгибе уже не кровоточит, Соня выбросила ватку в предназначенную для таких нужд пластиковую коробку, стоящую на столике у кушетки, и решила отправиться на разведку.

Но далеко уйти не успела – стоило только приблизиться к двери, как она распахнулась, являя взору того самого кроволюбивого дяденьку-врача.

– Анализы у вас уже взяли, сейчас быстренько осмотрим, и можно отдыхать, – он окинул взглядом пациентку и как-то непонятно хмыкнул.

Соня уже хотела спросить, что именно его так поражает в виде человека, полтора суток шатавшегося по чащобе без еды и, фактически, отдыха, как едва сдержалась, чтобы не выругаться сквозь зубы – сразу следом за медиком сюда же приперся и Дмитрий Астахов.

– Кровь взяли?

– Да, конечно, – вот перед ним мужчина разве что не раскланялся. – Сейчас идем на осмотр.

Интересно, а перед Даниилом он в конвульсиях счастья не забьется? Девушка сама про себя сделала замечание, что нельзя быть такой злой и циничной, но настроение совершенно не способствовало улучшению мыслей. Такое впечатление, что она любимая болонка Астахова, которой все спешат засвидетельствовать уважение и проявить заботу, в надежде на ответное внимание со стороны её хозяина.

– Потом осмотрите, – Димка показал Соне, чтобы та шла за ним.

– Но, Дмитрий Александрович…

– Если кровь взяли, какого хрена ещё не покормили? Она же голодная. Сейчас поест, и смотрите, сколько влезет. И дайте какие-нибудь тапки, чего она босиком?

Пластиковый ужас, в котором русский народ так любит щеголять прямо поверх носков, ей приволокли через пару минут. Умеют же, когда на них наорут…

Маркевич не то, чтобы ощутила прилив любви к проявившему заботу, но мнение немного улучшилось. Надо же, какое человеколюбие… Или это потому, что брату помогла? Вслух она это при посторонних, естественно, спрашивать не стала, но наедине точно поинтересуется.

Возражал ли против такого тот врач или нет, Соня уже не прислушивалась, потому что послушно пошла за Димкой. Благо, идти оказалось недалеко, разве что на первый этаж спуститься.

– Присаживайся, – в обнаруженном за ближайшем поворотом коридора кафетерии мужчина отодвинул для неё стул и кивнул девушке-официантке.

Понадеявшись, что тут не кормят коронным больничным блюдом в виде несладкой манной каши, в которой нет комочков, потому что вся она слиплась одним большим комком, Соня подняла взгляд на Димку. Тот с таким же пристальным интересом рассматривал саму Маркевич.

– Ты как себя чувствуешь? – вопрос был задан непривычно мягким голосом, даже без привычной издевки и подозрительности.

– Нормально. Устала немного, а так – терпимо, – врать она не видела смысла, а то и так не заметно, что еле на ногах держится.

– Хорошо. Тогда ешь, я хочу с тобой потом поговорить.

Похвалив себя за проницательность – ведь не верила же в его полную бескорыстность – девушка сосредоточилась на принесенной еде. То ли тут готовили не так, как в прочих учреждениях здравоохранения, то ли ей показалось с голодухи, но было не просто съедобно, а довольно вкусно. Правда, много в неё все равно не влезло, так что, расковыряв котлету, которую, судя по размеру, жарили на сковородке в гордом одиночестве – больше ни одна просто не влезла, Соня, промакнув губы салфеткой, отодвинула тарелку.

– Почему ты не ешь? Невкусно? – Димка оторвался от быстрого набора какого-то текста на смартфоне.

– Почему же, вкусно. Просто уже больше не хочу, – улыбкой поблагодарив девушку, поставившую перед ней чай, даже с расстояния в несколько десятков сантиметров благоухающий смородиновыми и малиновыми листочками, Соня вопросительно приподняла брови, предлагая перейти к основной причине Димкиного появления.

– Да, в плане кормежки ты очень выгодна, – младший Астахов, подождав пока ему принесут заказанный кофе, откинулся на стул, продолжая с завидным интересом рассматривать Маркевич. – После того, как сели, что ты видела? Если можно, то подробно и честно, это очень важно.

– Разве брат тебе не рассказал?

– Рассказал. Но он мог что-то не заметить, поэтому прошу тебя помочь разобраться в ситуации.

Такая вежливость и покладистость, конечно, радовали, но природная Сонина подозрительность от этого становилась только острее.

– Да я особо ничего не видела. Даже то, что в вертолет попали, не поняла. Мне об этом сказал Даниил, уже после того, как сели на той поляне. Сразу после посадки отошли в лес, Максим остался, а мы втроем ушли к реке… – девушка запнулась и хотела продолжить, но потом все-таки спросила. – Вы его нашли?

– Макса? Да, лежит на втором этаже в семнадцатой палате. Но к нему пока не пускают, вчера вечером прооперировали.

– Так он жив?!

– Ну, да. А с чего ты взяла, что это не так?

– Он остался там один, потом мы услышали выстрелы. Судя по звуку – из автомата, – она отставила чашку. Почему-то при этих воспоминаниях вкусный напиток немного загорчил. – Сам понимаешь, шансов у него было немного.

– Его привезли в тяжелом состоянии, кровопотеря большая, но, вроде, выкарабкается. Ты лучше скажи, Сашка, тот охранник, которого вы там оставили, он до этого никому не звонил?

Соня на пару секунд задумалась.

– Если и звонил, то я не заметила. Может, только во время полета какую-то смс-ку отправил, потом уже не было сети.

После еды потянуло в сон, и Маркевич едва сдержала зевок. Да ещё и в кафетерии душновато…

– Ты могла помочь охраннику и договориться с его хозяевами. За то, что привела Даньку, тебе бы хорошо заплатили, – Дмитрий, повертев мобильник в руках, поднял на неё глаза. – Почему ты помогла моему брату?

– Потому что предпочитаю известное зло неизвестному. А благодарность, скорее всего, заключалась бы в пуле в затылок. Спасибо, но на такую ценность я пока не претендую, – Соню уже утомил и этот разговор, и гораздо более топорные, чем у брата, попытки узнать мотивы её поступков. – Какая разница, почему я это сделала?

– Большая. Ладно, в тот раз ты встала на его сторону. Но зачем помогла вправить вывих и, фактически, несла на себе?

– Твои предположения?

– Не знаю, вот и хочу понять. Но уверен, что цель у тебя была.

– Да, я тайная каннибалка и тащила его в свое секретное логово, – не желая портить настроение такой беседой, Соня поднялась. – Спасибо за обед, но меня там ждет врач. Можно сказать, жаждет осмотреть и ощупать.

– На здоровье. А что же тогда не проявила своих тайных наклонностей? – Димка увязался следом.

– Передумала. Ему под сорок лет. Жестковат уже. Зубы беречь надо, стоматология нынче удовольствие недешевое, – оставив его смотреть ей вслед, Соня почти галопом поднялась на второй этаж. Пристанет же с идиотскими вопросами… Ну, не знает она, зачем ему помогала!

Потому что не могла иначе. Вот только говорить это никому не собирается.

В коридоре второго этажа царила тишина, свойственная послеобеденному времени, когда все здоровые трудятся, а хворые мирно спят. Поскольку остановить её было некому, Софья почти на цыпочках пробежала мимо равномерно расположенных прикрытых дверей и остановилась перед той, на которой было число "17".

С одной стороны, вроде, сказали же, что к нему не пускают. А с другой, ну, кому будет хуже, если девушка сама убедиться в том, что Максим жив?

Потихоньку приоткрыв дверь, Соня заглянула в палату. Притененная опущенными жалюзи, она казалась почти вымершей. Если бы не тихое дыхание спящего человека, вообще решила бы, что тут никого нет. Никаких пищащих аппаратов, которые так любят показывать в фильмах, все спокойно и мирно. Наверное, это и хорошо, значит, ни искусственная вентиляция легких, ни другие чудеса медицины ему не нужны.

Привыкнув к такому освещению, девушка поняла, что кто-то лежит на кровати с капельницей, присоединенной к руке. Так же осторожно прикрыв дверь, Соня прошла ближе, пытаясь рассмотреть лежащего парня. Странно, она могла бы поклясться, что не запомнила его лица, но сейчас, пока всматривалась, припомнила и широкие скулы, делающие Макса немного простоватым, и нос с горбинкой. Обычный человек, наверное, в толпе и взглядом бы не зацепилась, а, поди ж ты, запомнила.

Она уже хотела уходить, когда поняла, что он открыл глаза, всматриваясь в полумрак. Не хватает только напугать больного…

– Привет, – Соня заговорила шепотом, чуть придвинувшись к изголовью кровати. – Не пугайся, это я – Соня. Ну, которая Золотце.

Парень чуть растянул тонкие губы в улыбке и попытался что-то ответить.

– Нет, не говори! Тебе, наверное, пока нельзя… Нас нашли, все в порядке. Мы с Даниилом Александровичем живы. Я зашла, чтобы поблагодарить. Спасибо тебе, – она наклонилась, быстро коснулась губами небритой щеки и так же шустро выскочила из палаты. Нечего мозолить глаза суровым медикам, тем более, что ей ещё на осмотр идти.

Вот чего она никак не ожидала, так это, что осмотрят её всю и везде. То есть – вообще.

– Извините, но я не думаю, что для поиска клещей нужно заглядывать даже туда, – Соня пальцами впилась в кушетку, но в сторону гинекологического кресла и не сдвинулась.

– Ну, что вы, как ребенок? – пожилая тетенька-врач строго посмотрела на девушку поверх очков в старомодной роговой оправе, закончив записывать её ответа из разряда "с какого возраста, со сколькими и с каким результатом". – Это стандартная процедура, вы ночевали в холоде, мало ли что застудили. Лучше узнать сейчас, чем через пару дней начать загибаться от боли.

В принципе, гинекологиня была права, так что пришлось Софье пройти ещё и эту процедуру. Зато потом её отпустили, успокоив, что все у неё замечательно, а вот с детьми стоит поторопиться, двадцать восемь это уже далеко не семнадцать, куда ж дальше тянуть?

Скомкано поблагодарив за добрый совет и едва сдержавшись, чтобы не попросить не указывать, как и с кем жить, девушка, наконец, вырвалась из цепких объятий людей в белых халатах. Но лишь для того, чтобы наткнуться на пасущегося под дверью Димку.

– И снова здравствуйте, – Маркевич зевнула в кулак и устало посмотрела на самого стойкого из своих мучителей. – Нужно ещё что-то рассказать?

– Нет, привез тебе одежду, – он тряхнул довольно объемной сумкой. – Пойдем, отведу тебя в комнату, в которой сегодня переночуешь.

– А разве мне нельзя отсюда уехать? – как и любой русский человек, больницы Соня ненавидела на уровне рефлексов.

– Даньку решили оставить на ночь, так что и мы все будем здесь.

– Как он?

– Нормально. Врачи уже немного задолбали, но с коленом, вроде, все хорошо. Связки, конечно, растянуты, но без разрывов. И трещин костей нет. Так что ты молодец, если потренируешься, будешь хорошим костоправом.

– Нет, уж, спасибо, из меня и юрист, вроде как, неплохой, – от услышанной новости даже только что завершившаяся экзекуция в женском кабинете как-то перестала казаться неприятной. – Нашли того, кто все организовал?

Вопрос был очень даже актуальным, ибо от него зависит, сколько ей придется просидеть под трепетной опекой Даниила. Кстати, надо бы его навестить, все-таки человеку больно…

– Мы занимаемся этой проблемой.

– Ясно. "План "Перехват", как всегда, результатов не дал"…

Пока они разговаривали, стоя посреди коридора, из соседнего кабинета выскочил тот самый врач, который так жаждал пустить Маркевич на анализы.

– Ой, как хорошо, что вы здесь, – он тут же зашуршал какими-то сероватыми листиками, вынутыми из кармана. – Софья Андреевна, вы, на удивление, здоровый человек. Только есть небольшая анемия, – медик в упор уставился на девушку, словно требуя по этому поводу объяснения.

Решив его не разочаровывать, она страдальчески поморщилась и серьезно шепнула:

– Комары.

Поймав укоризненный взгляд Димки, носящего признаки скрытого веселья, Соня только пожала плечами, предлагая оспорить это заявление. Желающих не появилось, и девушка пошла следом за Дмитрием.

– Здесь есть помещения для родственников, которые хотят остаться на ночь, – он открыл дверь и пропустил Софью в комнату.

А ничего так. Правда, зачем-то в не очень просторные апартаменты втиснули двуспальную кровать, отчего сразу создавалось впечатление, что находишься в каком-то придорожном мотеле. Небольшой шкаф, тумбочка, крохотная ванная с душевой кабиной. И, как апофеоз всего – витые решетки на окнах.

– Что это за место? – бегло осмотревшись, Софья только вздохнула. Конечно, по сравнению с квартирой, в которой она пряталась перед тем, как уехать из Владивостока, это просто пятизвездочный отель, но интересно же. – На районную поликлинику не похоже.

– Это и не она. Частная клиника, – поставив привезенную сумку на край постели, Димка немного потоптался на пороге. – Здесь безопасно, можешь ходить, где хочешь, но на улицу лучше не высовывайся. Во всяком случае – не предупредив. Если сильно надо, скажи, выделим тебе сопровождающего.

– Спасибо, – Соня повернулась к нему, решив все-таки задать вопрос, который уже пару часов не давал ей покоя. – Почему ты так резко стал почти вежливым?

– Ты помогла моему брату, значит, помогла и мне, – он передернул плечами, словно то, о чем она спрашивала, было несусветной глупостью. – Я по-прежнему считаю, что у тебя есть свой интерес в этом всем, но Данька предупредил о твоем новом статусе. Так что, если не планируешь ничего плохого в адрес моей семьи, никаких проблем, ты – желанный гость и в моем доме.

– Как у вас все запущено…

– Вот так и живем, – пожелав приятного отдыха, мужчина, наконец, оставил её одну.

Первым делом Соня закопалась в сумку. И напомнила себе, что нужно поблагодарить Нелли Павловну, потому что явно собирала сумку эта святая женщина. Мужик бы сгреб первое, что попалось под руку, даже если бы это оказалось коктейльное платье, какие-нибудь угги и кожаный корсет с заклепками. Но никогда бы не догадался к паре белья добавить пижаму, зубную щетку и увлажняющий крем.

Хотя привезли ей едва ли не самый скромный из имеющихся у Софьи спальных комплектов, девушка усомнилась в уместности здесь полностью кружевного топа и таких шортиков. Ладно, они хотя бы без вырезов и разрезов на пикантных местах, уже хорошо.

Торопливо сменив свою распашонку на этот наряд, девушка покосилась на дверь с почему-то отсутствующим замком и решила не пододвигать к ней стул. Потому что в комнате его просто напросто не было.

Уснула она, едва коснувшись головой подушки, успев разве что только муркнуть от удовольствия, когда уставшее тело устроилось на прохладном, чуть жестковатом белье. Кто-то пытался её разбудить, вроде бы, бормоча что-то про ужин, но Соня тоже пробормотала в ответ, чтобы от её оставили в покое, правда, в выражениях, которые приличной девушке и знать-то не положено. Зато отстали.

Но вот когда рядом с ней кто-то сел и осторожно погладил по плечу, Маркевич не столько проснулась, сколько вскинулась, не поняв спросонья, что происходит.

– Тихо, это я.

Да уж, этот голос она узнает когда угодно и где угодно. Ещё бы что-нибудь рассмотреть в темноте, было бы просто шикарно.

– И что ты тут делаешь? – глаза упрямо закрывались, а сознание грозило отключиться в любой момент.

– Пришел проситься в политическую эмиграцию.

– В смысле?

– Пусти к себе переночевать.

– Даниил, а ты точно головой не бился, только коленом? В этой клинике есть и другие места, иди туда, – Соня ещё глубже закопалась под одеяло. Понятно, что видеть её в неглиже он сейчас не может, но она-то знает, что, скорее, изысканно раздета, чем экипирована по требованиям викторианской морали. – И вообще, у тебя своя палата есть!

– Сонь, – теперь голос был настолько уставшим, что девушка почувствовала два взаимоисключающих желания – прибить из сострадания и обнять и пожалеть. – В меня сегодня полдня тыкали иголками, потом толпа народа рассматривала и лапала мои колени. А теперь медсестры по очереди, каждые двадцать минут заглядывают в палату, чтобы узнать, жив я или уже помер.

– Сочувствую, но в кровать не пущу.

– Мы с тобой уже спали вместе, так что хватит упрямиться. Ты очень красивая и сексапильная, только сейчас я тупо хочу спать. Подвинься, а?

– Да спрячься в любой другой комнате! – тем не менее, девушка, сграбастав в охапку одеяло, поползла на левую половину.

– Они придут и туда, – судя по тому, как прогнулся матрас, беженец уже вовсю обживал выделенную ему территорию.

– А сюда, думаешь, заглянуть не догадаются? – Соня от души зевнула, укладываясь удобнее. Пусть хоть все отделение прибежит, только бы свет не включали и не топали.

– Дураков среди них нет, если двое уединились в комнате, точно лезть не станут.

Последние мгновения тишины были особенно звенящими и зловещими.

– Ты что, хочешь всех убедить, что мы любовники?! – девушка подпрыгнула и попыталась с размаху треснуть его по голове подушкой. То ли Астахов видел в темноте, то ли просто предугадал действия, но там уже никого не было.

– В этом все и так уверены. И тебя никто не тронет, – видимо, он пытался убаюкать и успокоить, потому что теперь разве что не шептал тоном Змея-искусителя. – Пусть думают, что хотят, зато мы с тобой нормально выспимся.

Немного поразмышляв над его словами и поняв, что он её втравил в нехорошую историю, Соня, тем не менее, улеглась обратно. Удавить она его может и утром, когда Даниил не будет ждать нападения.

– За попытку облапать получишь по рукам, за приставания – по колену. В лучшем случае. И не лезь обниматься.

– И тебе приятных снов, Золотце.

Нет, с этим точно нужно что-то делать. Потому что уже второе утро подряд Соня просыпалась рядом с Астаховым в настолько тесных объятиях, что это было уже совсем неприлично. Наверное, после того, как полночи делили одно одеяло, она сдалась и подползла поближе, чтобы не морозить высунутую из тепла попу.

И руки снова не на месте. Только сегодня, что ещё хуже, её собственные.

Даниил, вытянувшись рядом и зажав одну её ногу между своими бедрами, вполне целомудренно возложил кисть на Сонины лопатки. А вот сама девушка за каким-то чертом залезла обеими ладонями под его футболку. И теперь в полной мере ощущала, как ритмично поднимается и опускается мужская грудь, чуть щекоча чувствительную кожу её кончиков пальцев короткими мягкими волосками.

Ну, это ладно, а носом она зачем в его шею уткнулась?!

Постаравшись, как можно осторожнее и незаметнее отодвинуться, девушка, в конце концов, уселась на кровати, глядя на спящего Астахова. Вот человек нормально отдыхает, а ей чего не спится? Судя по освещению, сейчас часов шесть-семь утра, не больше.

Поскольку заняться было решительно нечем, а проснувшаяся вместе с остальным организмом совесть не позволяла устроить Даниилу побудку и отправить в его собственные апартаменты, Софья отползла подальше и, улегшись на бок, стала рассматривать соседа. Стоит отдать ему должное, пришел одетым, а не в таком же виде, как сама девушка. Если можно считать мужские шорты приличной одеждой.

Больше всего заинтересовало темное пятно, выглядывающее из-под левого рукава футболки. Скорее всего, татуировка, только непонятно, что именно изображено. Конечно, оно ей сто лет не надо, но любопытство начало грызть со страшной силой.

Угу, осталось только разбудить его в процессе раздевания.

– Чего ты там сопишь? – как оказалось, будить его не пришлось, Даниил и сам уже проснулся. Или сон чуткий, или нервы слабые. Ну, учитывая последние события, тут может первое сочетаться со вторым.

– Думаю, как тебя выгнать в палату.

– Мне и тут хорошо, – свесившись с постели, мужчина посмотрел на оставленный возле неё мобильник. – Двадцать минут седьмого… Золотце, ты издеваешься?

– И мыслей таких не было, – прикрыв рот ладонью, Соня зевнула и потянулась, все ещё не покидая прикрытия одеяла. – Тебя сейчас начнут искать медсестры, процедуры обычно начинаются в половине восьмого.

– Ещё больше часа. Ложись и спи. Или тебе колыбельную спеть? – он устроился обратно на подушке, но глаза закрывать не стал, наблюдая, как девушка пытается пальцами расчесать спутанные после сна пряди.

– А ты умеешь? – судя по всему, где-то на затылке у неё сбился колтун, который проще выстричь, чем распутать.

– Понятия не имею, последний раз пел, когда Димка был маленьким. Да что ж ты делаешь-то?! – подтянувшись ближе, Даниил одним движением развернул Соню к себе спиной и отвел её пальцы от шевелюры. – Расческа есть?

– Да…

– Ну, давай сюда, все равно уже разбудила.

Вот от этого Маркевич ненадолго выпала в осадок. Понятно, что расчесывать он умеет, но чтобы вот так вместе встречать рассвет, пытаясь разодрать её спутавшиеся лохмы…

– Знаешь, не надо. Выискивание блох для меня – святое, так что это слишком интимный процесс, – она попыталась вывернуться, но её завалили обратно, и, для верности, положили ногу поперек бедер.

– Тогда хватит шуршать. Закрывай глаза и спи.

Руку он положил на её живот, причем, поверх одеяла, так что даже к этому не придерешься. Но Соне все равно было не по себе именно от того, что она чувствовала себя совершенно нормально. Как будто это абсолютно естественно, вот так, обнявшись, спать с почти незнакомым человеком. Нет, конечно, со многим из его биографии и черт характера она уже сталкивалась, но все равно… Маркевич и с Кириллом-то сначала встречалась чисто ради секса, а именно спать, в смысле физиологического процесса, они начали почти через год после этого. Так что наводит на нехорошие размышления…

Чтобы не сказать или не сделать что-то лишнее, Софья задала первый вопрос, который пришел в голову:

– В виде чего у тебя татуировка?

И тут же прикусила язык. Ну, вот надо же было такое ляпнуть. Лучше бы, в самом деле, спала.

Даниил молча отодвинулся и одним движением стянул футболку.

– Смотри сама.

Если честно, то посмотреть было на что. И в смысле самого тела, и мастерства того, кто загонял ему чернила под кожу.

Гладкое змеиное тело плотно обнимало руку намного выше локтя, скручиваясь в тугое кольцо. Соне даже показалось, что оно медленно сжимает мышцы, пытаясь раздавить плоть. Устроившись на верхней части его лопатки, Полоз (только теперь девушка поняла, что Даниил выбрал себе тотем в соответствии с собственным прозвищем) перебрался через плечо, положив голову в ямку под ключицей. Никаких выставленных клыков с капающим ядом или раздутого капюшона. Но мастер сделал глаза рептилии такими, что возникало полное впечатление разумного взгляда. Словно он изучает смотрящего на него, едва заметно высунув из сомкнутой пасти самый кончик раздвоенного языка.

– Жуть, – она даже потянулась, чтобы коснуться рисунка, но потом отдернула руку. Укусит ещё. – Но красиво. Тебе идет.

– Спасибо.

Одеваться он не стал, бросив футболку в изножье кровати.

Но Соня не стала следить за её полетом, углом глаза заметив, как от этого пришли в движение его мышцы. И ведь не выпирают под кожей, словно тесто из кадки, а плавно перекатываются, давая понять, что в поджаром теле силы намного больше, чем кажется на первый взгляд.