Текст книги "Мострал: место действия Иреос (СИ)"

Автор книги: Анна Шилкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 17 страниц)

Видел: Ректор мечется по кабинету, в уголочке стоит Мит и смотрит отсутствующим взглядом в пол.

Следующим видением были наши волчата, которые сидели в тренировочном зале и что-то бурно обсуждали. Предмет обсуждения темнота тоже услужливо показала: они сидели над одной из разработок Ройса (это я понял из подписи в правом нижем углу). В картинках я узнал чертеж, который применяли дети.

Потом я видел Ритен, которая все так же находилась в подвале, где я их оставил. Она светилась точно так же как Гелата в башне, правда, ее столп света выглядел иначе: сияние заключило девочку в сферу, а когда та набрала максимальную мощь – «щупальца» потянулись ко всем раненым в подвале. Они впечатывались грудь в районе сердца каждого, и на следующем кадре страдальцы выглядели куда лучше.

Последний кадр, который мне показала темнота вокруг меня: Гела, размытая, будто призрак или дух, склоняется над неподвижным телом Центы и едва касается губами его лба. Дальнейшего я не видел, но каким-то образом точно знал, что мертвенная бледность тут же ушла с его лица, и он смог, наконец, открыть глаза.

В следующий раз я пришел в себя уже в реальности.

Где я был, и что это была за темнота – я не представлял, но подумал, что надо бы изучить этот вопрос.

Глава 15 Продуманные планы злодеятеля

Очнулся я в комнате в Целительской башне.

Неподалеку от моей кровати, свернувшись клубочком, дремал Рисп, а в кресле сопел Мит.

Я решил никого не будить и попытался тихонечко встать – не получилось. Как только я шевельнулся, кровать тут же предательски скрипнула, и оба моих соглядатая тут же встрепенулись.

– О! Очнулся, – констатировал Мит.

Я хотел спросить, сколько ж я провалялся, но в горле пересохло, и вышел лишь сдавленный хрип. Мне тут же дали миску с водой. Примерно половину я в себя просто всосал, не вылакал. В животе тут же почувствовалась пустота.

– Есть хочу, – выдал я вместо «здравствуйте».

Ко мне поставили тарелку с холодным дореном. Я сметелил половину, и мне поплохело.

– Сколько я пролежал? – все-таки перешел к делу я.

Оба парня мялись и не решались ответить. Я заподозрил неладное.

– Почти два месяца, – на грани слышимости сообщил Рисп.

Интересное дело.

То есть Мит все это время меня тут караулил, что ли?

Все Слуги Нити, вроде, уходят сразу по завершении конфликта, в который вмешались.

Или конфликт не завершился, и у нас тут мировая война?

Да нет. Не может быть. Я своими глазами видел, как эти воины, будь они неладны, осыпались в момент смерти создателя.

– И что произошло за эти два месяца? – с подозрением поинтересовался я.

Только Мит набрал в грудь воздуха, чтобы что-то ответить, как в палату вошел мрачный Ректор Коментиль. Во, счастье привалило!

– Ромуль, я рад, что ты очнулся, – я всерьез стал подозревать, что произошло что-то непоправимое.

– Ректор Коментиль, что происходит? – спокойно уточнил я.

А, правда, чего нервничать-то, если я еще ничего не знаю?

Не убедительно, да?

– Ромуль, это не минутный разговор. Я все тебе расскажу и объясню, но чуть позже, когда ты хоть немного придешь в себя.

– Я в себе, если вы не заметили, – я начал злиться.

– Просто подожди до утра, – отрезал Ректор и, круто развернувшись на каблуках, ушел.

Время до утра пролетело отнюдь не незаметно.

То есть остаток дня лекари нашли, чем меня занять: проводили тесты и сканировали; каждые полчаса приходил новый целитель, щупал меня с разных сторон, сканировал ауру, осматривал зубы; некоторые даже порывались поднять мне хвост.

А вот ближе к ночи я осознал, что спать я не хочу, а делать – нечего. Поесть я уже успел давно, Рисп и Мит честно старались развлекать меня разговорами, но на вопросы о событиях последних месяцев не отвечали. Поначалу говорили, что Ректор утром все мне расскажет, потом просто стали игнорировать.

Ближе к ночи к нам присоединилась Тера. Она рассказала только то, что с девочками и остальными детьми все хорошо, и они ждут меня в особняке. Больше ни на какие вопросы по поводу Гелы, Оры и Ламины она не отвечала. На вопросы о Ценоте все тоже единодушно не отвечали, я прям даже умилился. Ближе к рассвету Тера нас покинула.

К утру я весь издергался. Информационный голод, можно сказать. Я уже устал гадать, что именно произошло, и к рассвету сидел злой и нервный.

Ректор пришел после завтрака и очередного осмотра, который проводил худой пожилой целитель. Ректор был одет в строгую черную мантию, прилизан-причесан и прямо-таки излучал холодность.

– Здравствуй, Ромуль.

Мит и Рисп тут же испарились.

Ректор занял освободившееся кресло и налил себе воды в стакан. Он внимательно осмотрел меня от кончиков ушей до кончика хвоста.

– Я, пожалуй, начну с самого начала, – выдал Ректор и снова ненадолго замолчал. Я деликатно ждал, но потихоньку начал звереть. – Итак, полгода назад в Восточной Сертии погибла наследница престола. Что ты знаешь об этом государстве? – Ректор увидел недоумение на моей морде и вздохнул. – За пределами нашего Солнечного Края, есть целый мир, если ты не в курсе. Примерно в трех неделях пути по воде на запад расположена Сертская пустыня. Она достаточно жестока, в ней очень немного оазисов, но и там есть островки жизни. Самые крупные – это Северная и Восточная Сертии, со второй мы успешно торгуем уже несколько веков. Престолонаследие там несколько отличается от нашего, правда, не сильно. В основном тем, что следующим царем становится второй ребенок (если их больше, чем один, конечно) по достижении им двенадцати лет. Их сызмальства обучают тонкостям правления, и, обычно, к этому возрасту они уже готовы начать править. Такое понятие как «консорт» там имеет весьма условное значение. Так вот, единственная наследница Восточной Сертии погибла во время песчаной бури. Расследование показало, что в пустыню ее вытолкали силой, но на этом их сыск уперся в тупик. Они написали депешу с мольбами о помощи в наш Солнечный Край, и первым откликнулся Король Асторий Восьмой Хитрец, он и отправил туда с дипломатической миссией своих сыскарей, обученных в Керомате. Их расследование тоже скоро зашло в тупик – все следы вели к нам, в Солнечный Край. Но находясь там, они не могли проследить концы здесь. К моменту прибытия туда ленсонских представителей прошло уже четыре месяца, на расследование ушел еще месяц, и к моменту, когда Асторий сообщил высшему сословию всех стран нашего континента о случившемся – благодаря слухам расследование уже было сильно осложнено. Все терялись в догадках, больше всех усердствовал в поисках закономерно Керомат, и именно их главные сыскари довели ниточку – которую нашли в Восточной Сертии – до Эмиральс. Но это заняло не один день и даже не пару недель. Я систематически подкидывал всем группам на Логике задачу, которая в разных вариациях представляла эту ситуацию, и догадки, казавшиеся мне обоснованными, отправлял в Керомат. Сейчас я знаю, что многие Высшие Школы делали так же. А еще, сейчас я знаю, что верная трактовка ситуации принадлежала Гелате.

Ректор резко погрустнел и надолго замолчал.

Я потихоньку переваривал полученную информацию. При мне на Логике таких задач я не помню, видимо, я был на своих занятиях в те разы.

А Коментиль продолжал:

– В начале этого года, сразу после праздника Нового года, стали пропадать Маги. Сперва – слабенькие и середнячки, поэтому об исчезновении большей части этих Магов мы узнали слишком поздно. Потом стали исчезать бесследно достаточно сильные Маги, их пропажу обнаруживали довольно быстро, но след вел в одно место. На территории Эмиральс бесследно сгинуло три исследовательские группы разной степени боевой ценности, которые отправляли туда на поиски. Через неделю после исчезновения третьей группы пропал Ценота, а совсем скоро после этого ко мне ввалилась полувменяемая мисс Карцера и заявила, что на назначенную практику ее группа отправляется в Эмиральс, а группы Ламины и Орианы отправляется в удаленные от места их пребывания участки. Тогда я не понял этого условия, а сейчас понимаю: девушкам при всем желании и поддержке Слуг Золотой Нити не хватило бы умения пробить такой долгий пространственный переход. Я передал пожелания нашей неуемной студентки Совету, Совет одобрил. Я и не удивлен, они видят достижения Гелаты только в отчетах или в виде готовых продуктов и не имеют понятия, какие порой случаются сопутствующие потери. Итак, вас распределили, и каково же было мое удивление, когда я в день отправки узнал, что ваши группы уже на местах. За время вашего нахождения на территории Эмиральс к нам приходили разные сообщения. Сперва нам сообщили из Ленсона о том, что вдоль границы бродят элементали и не пропускают никого, ни в Иреос, ни из Иреоса. Затем – среди прочих – поступило сообщение о том, что люди, снявшиеся из Велтара, осели в Эмиральс, и теперь их город называется Илеора. К сообщению прилагалось изображение нового транслятора, – Ректор едва заметно улыбнулся. – Затем мы узнали, что принцессу вытолкал из города первый помощник придворного Мага. Его мотивы пока оставались неясными – допросы ничего не дали. Его было решено казнить и допросить душу, но в ночь перед рассветной казнью он исчез из камеры прямо с дыбы. Его бросились искать сразу одиннадцать королевских тайных служб, они периодически сталкивались лбами, но толком ничего не смогли выяснить. Затем наступило затишье, вплоть до твоего появления на пороге лаборатории в Университете. От тебя и из отчетов Гелаты я узнал некоторые подробности, а еще в отчете лежала записка.

Ректор положил передо мной клочок бумаги.

Ровным почерком Гелаты на нем было выведено: «Ни при каких обстоятельствах не пускайте некромантов слабее Ценоты на поле боя!».

Это меня несколько озадачило. Ректор, вероятно, увидев эту озадаченность, продолжил:

– Гелата сделала то, что собиралась сделать с момента получения отметки Виты, – я озадачился еще больше. – Она провела ритуал высвобождения Силы Жизни. До этого момента считалось: этот уровень доступен немногим Магам прошлых столетий. Но у этого ритуала есть один очень важный побочный эффект, – Ректор очередной раз сделал паузу и глотнул воды из не тронутого до сих пор стакана. Я понял, что мы подошли к кульминации рассказа. – Для начала я объясню тебе, что именно произошло, когда Гелата сомкнула руки. Она провела через себя – собранную в единый столп – Магию всех видов и свойств таким образом, чтобы магический и природный фон пострадавших участков был восстановлен принудительно и без последствий для проживающих там существ. Поскольку найденные тобой (и не только тобой) раненные – а тот подвал, где ты нашел Ценоту, был не единственным – были намертво соединены с местным магическим фоном, их исцеление прошло так же, как и исцеление всего, до чего дотянулась Магия Гелаты.

– И далеко она дотянулась? – решил все же уточнить я, уже подозревая, куда клонит Ректор.

– Очень, – кратко пояснил Коментиль. – Так вот, всех раненных, которых успели и не успели снять, Гелата исцелила посредством Ритен. Она передала девочке немного силы, а как ее направлять – Ритен уже знала, ведь именно она напитывала транслятор в Илеоре, – взаимосвязь я, честно говоря, не очень понял, но это Ректора не смутило. – Но вот с Ценотой такой метод воздействия срабатывал не совсем так, как с остальными. Ромуль, ты помнишь, что Гелату и Ценоту Маги нашего злодеятеля считали родственными душами? – дождавшись кивка, Ректор продолжил. – Они были правы. Тот ритуал, который провела Гелата для высвобождения Магии Жизни – как я уже говорил – имеет побочный эффект. Вместе с пропускаемой Магией вытекает и душа того, кто проводит Магию, – внутри меня все оборвалось, голос продолжающего рассказывать и смотреть в далекое никуда Ректора слышался будто бы издалека. – После того, как завершится исцеление фона – Магия забирает и тело. У всего есть своя цена. Поэтому, когда мисс Карцера завершила ритуал, господин Райхотт был обречен: его родственная душа не просто переместилась за Грань, она полностью развеялась вместе с Магией, как плата за помощь мощнейшей стихии. Когда мы пришли забрать его тело, нас не подпустили волкодлаки, а позже выяснилось, что Ценота жив и даже вполне здоров, хоть и очень слаб.

Ректор прервался и внимательно на меня уставился.

А во мне разрасталась пустота…

Смерть Диеры вызвала во мне похожие чувства, но то, что творилось со мной сейчас – трудно было описать словами. Я почувствовал ком в горле, хоть и понимал, что мне слезы никакого облегчения не принесут.

Прошла минута… Две…

Ректор сидел молча, я тоже не спешил говорить.

Вскоре мне удалось справиться с собой, и я задал ему вопрос, который родился в пустой голове:

– И кто же все это придумал? Явно не помощник дворцового Мага, который сбежал с собственной казни, – мой голос прозвучал как-то глухо.

– Ты прав. Помощник лишь пешка. Весь план от начала до конца был продуман и осуществлен неким Ирвери Монгардом. Монгард учел все, даже сумел вызвать несколько демонических сущностей из-за Грани и договориться с ними, не учел он только Гелату Карцера, которая – лишившись второй половины собственной души – была готова разнести полмира.

Я почувствовал поднимающуюся внутри ярость. И это был самый опасный ее вид: я впадал в то состояние, когда моя Магия была непредсказуема. Мне не хотелось крушить и ломать все вокруг, мне не хотелось перегрызть этому Монгарду глотку или выцарапать сердце из груди. Мне хотелось его уничтожить, да так, чтобы даже упоминаний о нем никаких не осталось.

Гела была самым ярким человеком, которого я знал, и именно она все годы нашего знакомства освещала мою жизнь и жизни многих других. Посчитать количество спасенных ею душ лично мне возможным не представляется, она множество раз шла на смертельный риск, чтобы помочь другому.

А сейчас ее нет. Причем, буквально. Это о ней вскоре не останется никаких воспоминаний.

Почему?

С какой радости?

– И где этот Ирвери Монгард? – еле слышно спросил я.

– Он находится в камере под Университетом. Сегодня на закате его казнят, – голос Ректора звучал как-то неубедительно спокойно.

– Я хочу его видеть, – внятно сообщил я и поднялся на своей лежанке.

Ректор, к моему удивлению, не стал спорить. Он тоже встал и уже на ходу уточнил, не против ли я присутствия на этой беседе всех остальных близких Гелы?

Я нетерпеливо махнул хвостом, мол, не против – идем уже, и мы двинулись в сторону Административной башни.

Я, кстати, не был в курсе, что у нас есть тюрьма в Университете. Правда, в тот момент этот факт меня совершенно не интересовал.

Уже внутри башни при нашем появлении встали – вероятно, все это время ожидавшие нас – люди. Народу было действительно много: Ора и Ламина с семьями, Марк, родители Гелаты (а ее мама беременна, вон уже животик проступил), леди Адель, Ценота и Рик, все волкодлаки и Тера. Получилось много. Но и этот факт меня не волновал. Я лишь мельком отметил, что все выглядели много суток не спавшими и зареванными.

Мы свернули в неприметную дверь и начали спуск. Спускались долго, точно не меньше того времени, что ушло у меня на спуск в подвал Эмиральса. Затем мы долго шли по тускло освещенному коридору.

От каждой камеры, мимо которой мы проходили, веяло опутывающими Магию чарами и сильно пахло сдерживающим сплавом. Этот сплав металлов вывели гномы в незапамятные времена. Оковы из такого сплава практически полностью блокировали резерв окованного, оставляя лишь необходимый для поддержания рассудка минимум. Причем, если заключенный пытался пробить блокировку – этот минимум у него забирали, и, обычно, в течение двух-трех суток он просто умирал от истощения. Следует обратить внимание на то, что гномы не делали секрета из технологии приготовления этого сплава, но ни один народ пока не смог его повторить точно так же, уж не знаю – почему. Для таких как я, сплав – помимо его обычных свойств – имел еще и резкий удушающий запах.

В самом конце коридора обнаружилась нужная камера, в королевских тюрьмах такие предназначены для особо опасных преступников: она была внутри натрое разделена решеткой. Та часть, где держали заключенного, имела жесткий каменный выступ в роли койки шириной не более метра, и где-то столько же расстояния до него. Отдельно от этого пространства было подобие уборной: лохань, в которой всегда была вода для питья; рядом с ней кружка из мягкой породы дерева (такой можно убиться, только если ее проглотить, и то – не факт); лохань для умывания и дыра в полу для отправления естественных нужд. Заключенных водили в «умывальную» часть трижды в сутки. Ну и третья, самая просторная часть камеры предназначалась для долгих и нежных бесед с дознавателями и подобными им милыми личностями. Тут имелся стол, графины с водой и вином, всегда (даже когда никого не было) стояли нехитрые закуски, несколько мягких кресел, а на столе лежало несколько книг и свежих газет. Это – способ давления на заключенных, и чаще всего свои плоды он приносил достаточно быстро.

Вся честная компания свободно распределилась по пространству, специально для меня притащили неизвестно откуда взявшийся табурет.

Я посмотрел на разместившегося на каменной полке мужчину, и с удивлением узнал в нем одного из помощников леди Адель, правда, я никогда не знал как его зовут и тот факт, что я не вспомнил кто это, объяснился в моей голове.

– Считаешь меня убийцей твоей ненаглядной девки, а, пушистик? – первым начал беседу Ирвери.

Кто-то сзади набрал воздуха, чтобы ответить что-то, но я раздраженно махнул хвостом и с удовлетворением услышал выдох.

– Ты не задумался, что это было ее решение так поступить? Она сама сглупила. Лучше бы присоединилась ко мне, когда я предлагал, – продолжал бодро рассуждать он, погромыхивая цепями из сдерживающего сплава. – Но она категорически отказалась. Ну и ладно – ее дело. Я нашел другую, и уж она-то точно завершит начатое мной, – за спиной недовольно засопели. Видимо, он так и не назвал имя этой «другой» в процессе допросов. – Ты, наверное, сейчас думаешь, кто же это может быть? Удачи. Если догадаешься – я буду шокирован.

Как и подавляющее большинство разумных представителей кошачьих, я имею склонность к ментальной Магии. Правда, я особо не учился ею владеть, но почему бы не сделать как Гелата: просто вломиться и получить то, что надо. Я продолжал внимательно смотреть на него и ясно представил себе, как влезаю в его голову и отыскиваю воспоминания связанные с той, которая получила престижное место главной злодейки.

Улыбка начала сползать с рожи Монгарда, постепенно превращаясь в гримасу ужаса и злости.

– Эвелина Нийтон, средняя дочь герцога Нийтона, главного казначея. Влюбилась в тебя как кошка, делала все, что скажешь и не проболталась отцу, что для нее – прямо подвиг, – равнодушно выдвинул предположение – скорее, уверенность – я.

Ректор молча вышел из камеры.

Итак, мы остались в узком, практически чисто семейном кругу.

Монгард растерял всю свою браваду и теперь лишь жалко сжимался на своей койке.

– Ты будешь бродить по Грани в поисках Ладонора до тех пор, пока не упокоится последняя душа, которую ты задел своим действием или бездействием за всю жизнь, что отведена тебе, – никогда не думал, что умею так шипеть, но получилось сильно. – Вот тебе мое последнее слово, Ирвери Монгард.

В проклятье я вложил весь свой резерв, а он был полон (на что я обратил внимание только сейчас).

Перестроившись на магическое зрение, я видел, как моя Магия отделилась от меня, как вложилась в размытый силуэт его тела. А еще я видел, как каждый присутствующий отдал не менее половины своего запаса (а недостатком насыщенности никто не страдал) сформированному мною проклятью.

Контур тела неудавшегося властелина мира стал вполне четким: можно было даже различить глаза и волосы.

Я перешел на обычное зрение, и картина не изменилась: проклятье продолжало висеть в воздухе. Оно получилось не просто сильным. Вероятнее всего, сейчас мы наблюдали формирование самого мощного посмертного проклятья, и если не во всей истории Иреоса, то за последние века точно.

Облако энергии медленно поплыло к адресату, но он даже не дернулся. Хорошо образован: знает, что такое проклятье настигнет его в любом случае.

Энергия втянулась в его тело, а мне стало чуть легче. Совсем чуть-чуть. От осознания того, что теперь виновный во множестве бед целой страны – а может, целого мира и моих бед, в частности – не уйдет от справедливого даже по меркам наших законов наказания.

Я попытался спрыгнуть со стула, но был настолько вымотан, что неловко приземлился на пузо.

Молча поднялся и побрел прочь из камеры. И из этих казематов. И с территории Университета.

Вся семья потянулась за мной, оставив Монгарда наедине с его новым положением.

* * *

Проснулся я за двадцать пять минут до назначенного времени казни. Причем, не в постели Гелаты, где я засыпал, а на руках у Мита.

Как добрался до дома, я помню весьма смутно, зато хорошо помню, как ведомый привычками, добрел до нашей с Гелой комнаты и влез к ней на кровать. У меня не было сил даже горевать, и я мгновенно провалился в сон.

Причем, Ерамитерел, который умудрился не разбудить меня, забирая с кровати, уже приближался к главной городской площади.

Напротив входа в Ратушу был сколочен помост, на помосте стоял палач и глашатай.

Народу столпилось немерено, но как только видели нашу процессию (во главе – Мит со мной на руках, за нами – волкодлаки клином, и в этом клине Лэм и Кори, Ора и Эра), нам тут же уступали дорогу и давали пройти.

В общем, в первые ряды мы вышли очень быстро. За спиной слышались шепотки, но я не вслушивался.

Минут через десять глашатай начал зачитывать приговоры. Получили их шесть человек. Среди них не оказалось помощника Мага из Восточной Сертии. На мой недоуменный вопрос Мит сказал, что его звали Валис Эйм, и Гелата уничтожила его в момент проведения ритуала. Его тело и душа тоже стали частью оплаты. Некоторые светлые умы считают, что это один из факторов, позволивших Гелате породить волну такого масштаба.

На помост вывели приговоренных.

Каждому предоставляли последнее слово, но все молчали. И лишь Монгард поднял с плахи голову, посмотрел прямо мне в глаза и весело сказал:

– Не скучай, пушистик.

Сразу после этого его голова покатилась по брусчатке.