Текст книги "Рабыня демона «Золотой горы» (СИ)"
Автор книги: Анна Порохня
сообщить о нарушении
Текущая страница: 25 (всего у книги 53 страниц)
– Ты – не урод! – Константин весь напрягся и твердо сказал: – Или ты отпустишь ее, или я никуда не пойду.
– Какие страсти... – язвительно произнес Аббаддон, но Онокселис отпустил. – Забирай свою красавицу...
Константин взял в свою руку ее тонкие пальчики, и смело шагнул в тёмный зев скалы.
Одна за другой печати пропадали со стен, вспыхивая яркими огнями, когда Константин прикасался к ним, шепча древние заклинания. Демоны шли за ним, готовые к нападению, и это не заставило себя ждать. Трое мужчин в длинных балахонах появились, словно из воздуха, держа в руках длинные веревки связанные в петлю.
– Это что за пастухи? – хмыкнул Аббаддон.
– Это Ловцы. Веревки в их руках могут сковать любого демона, на них нанесены сильные заклинания, – ответил Филипп. В этот момент одна из веревок оплела Онокселис, после чего она упала на пол, не в силах пошевелиться, и ее потащили по камням в сторону темной ниши.
Константин кинулся к ней и, схватив за ноги, с трудом удерживал, стараясь не отпускать.
– Помогите мне!!!
– Наивные люди... – пробурчал Аластор. – Неужели они думают, что остановят меня куском веревки?
Растворившись в воздухе, он молниеносным движением свернул с громким хрустом шеи Ловцам и развел руками:
– Всё. Снимай со своей подруги верёвку и пошли дальше.
Константин освободил Онокселис и поднял на руки.
– Она некоторое время будет без сознания.
– Оставь ее здесь, – Аббаддон указал на высокий алтарь, накрытый бархатной тканью.
– Нет, я не оставлю ее.
– Но она будет нам обузой...
В этот момент откуда-то сверху, раздался громкий крик, преисполненный боли и страдания.
– Саша!
Аластор кинулся вперед, игнорируя предупреждающие окрики Константина, и сразу же почувствовал ужасную слабость. Печати на стенах замерцали, вытягивая из него силы, но демон не останавливался рыча от напряжения.
* * *
Мне было настолько больно, что хотелось умереть. Я знала, что даже если каким-то чудесным образом выживу, то никогда уже не стану нормальным человеком. У меня был сломан позвоночник от удара о стену, и я периодически теряла сознание от боли.
– Это только начало, – хохотнул Мазарис, сидя напротив меня в большом кресле. – Не хочу, чтобы ты умерла быстро... а может, тебя не убивать? Оставить жалкой калекой, ползающей в своем дерьме?
Я не слушала его, не в силах переносить жутчайшую боль, лишь слезы тонким ручейком текли по щекам, оставляя мокрые щекочущие дорожки.
Внезапно дверь распахнулась, и даже я, в своей неудобной страшной позе, увидела Аластора, который стоял уперевшись руками в лудку дверей. Его ноги подгибались, а голова падала на грудь.
– А вот и я...
– Какое удивительное везение! – Мазарис поднялся с кресла, его гниющие руки возбужденно дрожали. – Я так рад видеть тебя, старый друг!
Аластор попытался переместиться к нему, но лишь рухнул возле кресла, тяжело дыша.
На стене, позади кресла, набирала силы мерцая все сильнее огромная печать.
– Какое это удовольствие, запереть вас двоих в этой комнате. А через некоторое время ты – демон, увидишь, как сдохнет твоя подстилка, – засмеялся Мазарис. – Жаль, что ты не видел как умерла Офелия... а она до последнего вздоха говорила лишь о тебе и своей любви...
– Мразь... – выдохнул Аластор, медленно поворачивая голову в мою сторону. – О, нет...
– Не меньше, чем ты... – прошипел Мазарис, скаля гнилые зубы. – Тебе нравится твоя женщина в такой позе? Я старался...
– Зря старался, – Мазарис резко развернулся на этот голос и увидел Константина, стоящего возле стены с печатью. – Прощай, мастер.
Молодой человек быстро произнес заклинание, и печать потухла мигнув последний раз.
– Нет!!! Нет!!!! – Мазарис кинулся к дверям, но там стоял Аббаддон.
– Не думаю, что это хорошая идея.
Мазарис в ужасе обернулся и закричал, увидев перед собой Аластора.
– Сдохни, собака.
ЭПИЛОГ.
Я училась ходить, как ребенок, а Аластор не отлучался от меня ни на минуту. Он купал меня, одевал как куклу, принося мне кучи красивейших вещей, и расчёсывал волосы. Он переносил меня к морю, и мы любовались закатом или лунной дорожкой. Первые шаги он воспринимал как свою личную победу, и я замечала в его красных глазах восхищение и любовь.
– Я сделаю всё, чтобы мы не расставались никогда. Не хочу остаться без тебя, всегда буду охранять твой сон и твою жизнь...
Я положила свою голову на его горячую грудь и ощутила безмерное счастье и удивительной силы любовь. Любовь, которой суждено было проснуться в тёмной пещере Крыма.
А Константин стал мастером ордена – за него выступило большинство братьев. Он был справедливым и мудрым правителем. Онокселис не покидала его ни на минуту, и всегда можно было увидеть ее белокурую головку рядом с тёмным одеянием мастера ордена. Теперь и она знала, что для настоящей любви физических недостатков нет. Несовершенство тела – это порождение ума. Совершенно лишь то, что скрывает тело и воистину счастлив тот, кто это понимает.
Чудовище из тьмы
В нашем роду есть старая легенда – как мой прадед заключил договор с демоном. Демон исполнил желания деда и теперь ждёт свою плату – либо забирает жизни...
Старый автомобиль несколько раз дёрнулся и заглох, окрашивая воздух тёмными облачками чёрного дыма.
– Ну, вот и приехали, – водитель повернулся ко мне и подмигнул, его густые тёмные усы дёрнулись вверх в подобии улыбки. – Три тыщи.
– Сколько??? – возмущённо воскликнула я, глядя на эту наглую морду. – Ты что, совсем обалдел?!
– Да в эту глушь больше никто бы не поехал, – спокойно ответил он, не обращая внимания на моё возмущение. – Это ещё дёшево даже. Сюда только я, да еще один водила дорогу знает... но он в запое.
Водитель старой колымаги весело хохотнул и сразу же нахмурился.
– Платить будешь, или?
Что такое «или» мне узнавать не улыбалось и, со вздохом выудив из спортивной сумки кошелёк, я отсчитала ему три тысячи.
– Ага! – мужчина довольно кивнул головой, пересчитывая купюры. – Тебя хоть встретят? А то вечереет...
– Встретят, – мне не хотелось беседовать с этим обдиралой, и я вышла из машины. – Спасибо.
– Да не за что, – он завёл свой тарантас и, развернувшись, проехал мимо, вздымая клубы пыли. – Пока, красавица!
Я кисло улыбнулась ему вслед и огляделась. М-да... Вокруг был только лес, заросшая местами жухлой травкой дорога, по которой мы приехали, и облезлый указатель, одиноко поскрипывающий на ветру оторванным концом.
– "Ясеневое", – вслух прочитала я и развела руками. – Ну, и что дальше? Я на месте.
Где находилось это «Ясеневое» было неизвестно. Ну не в лесу же? Судя по ориентирам, которые оставили в письме, мне туда было не нужно и оставалось ждать возле скрипящего знака, когда меня заберут.
* * *
Неделю назад мне пришло странное письмо и увидев отправителя, я даже немного растерялась. Тётка. Чего это она удумала мне письма писать? Последний раз я её видела в пять лет и, если честно, как она выглядела, помнила очень смутно. После этого в моей жизни ни она, ни другие родственники с маминой стороны участия не принимали.
"Дорогая Лариса, – гласило письмо. – Я представляю, как ты удивишься, получив это письмо, но прошу, прочти его до конца. Я запомнила тебя совсем маленькой, когда приезжала на похороны твоей матери и моей сестры Галочки, упокой, Господи, её душу. Хочу сразу попросить у тебя прощения за то, что не забрала тебя к себе, но ты ведь знаешь, что твоя бабушка, Наталья Робертовна, не общалась с твоей мамой и строго-настрого запретила всем нам упоминать даже её имя. Не знаю, почему она отказалась и от тебя... возможно, из-за твоего отца, которого она невзлюбила до глубины души, но теперь, приближаясь к смертному одру, она раскаялась и хочет видеть тебя. Я слёзно умоляю тебя, Ларисочка, отбрось все обиды и приезжай в "Белую Лилию" к своей умирающей бабушке. С ув. тётя Элеонора, тётя Виолетта и дядя Эдуард".
У меня не было обид ни на тетку, ни на бабку, потому что я их совершенно не знала, и все семейные тайны, в которых скрывались причины бабкиного гнева на маму, она унесла с собой, ну а отец не мог ничего рассказать, так как погиб ещё до моего рождения.
Всё детство я провела у другой бабушки, папиной мамы, но она совершенно не понимала причин такого гнева и рассказала лишь то, что Наталья Робертовна была очень против отношений отца и матери, что несказанно её удивляло, ведь мой отец был положительным молодым человеком из хорошей семьи.
Если честно, я обрадовалась, ведь за все мои тридцать лет с хвостиком, кроме отцовой матери, никаких родственников не объявлялось, а теперь, оказывается, у меня были и тётки, и дядя, и... бабушка. Поэтому предложение тетки я приняла с радостью и намеревалась наладить отношения с нежданно объявившимися родственниками, глядя на свои радужные мечты сквозь розовые очки...
* * *
Мои мысли оборвал звук подъезжающего автомобиля, и я с удивлением наблюдала, как из густого пролеска появляется блестящая чёрная «Чайка». Ни фига себе! Ее хромированные диски сияли на солнце, а идеально чистые стёкла переливались под его лучами. Это великолепие настолько нелепо смотрелось в этом диком месте, что я не выдержала и улыбнулась.
Автомобиль притормозил рядом со мной, и оттуда вышел немолодой мужчина с седыми висками и большим орлиным носом, похожий на грузина.
– Лариса? – вежливо поинтересовался он, разглядывая меня добрыми глазами.
Я кивнула.
– На маму очень похожа, – сказал он и представился: – Дядя Георгий. Я – водитель вашей бабушки. Присаживайтесь в автомобиль, уже темнеет, а дорога, сами видите, какая.
Ого! Бабуля, оказывается, была ещё та штучка!
– Вы знали мою маму? – спросила я, усаживаясь на переднее сиденье.
– Конечно, – дядя Георгий поставил мою сумку назад и сел за руль. – Она была очень красивой. Жаль, что Наталья Робертовна так разозлилась на неё...
– А что вообще произошло? – осторожно поинтересовалась я.
– Не знаю, – мужчина отвернулся, и мне показалось, что он не хочет говорить на эту тему.
– Возможно, она хотела другой судьбы для неё... а не...
– Моего отца, – закончила я за него, и он кивнул, соглашаясь.
– Хотя твой отец был хорошим человеком. В чём-чём, а в людях я разбираюсь, – дядя Георгий завёл машину и взглянул на меня пронзительно, с острым интересом. – Надолго думаете сюда?
– Не знаю, – улыбнулась я. – Как встретят. Хотелось бы, конечно, поближе с родственниками познакомиться... я ведь совсем одна осталась.
– Познакомитесь... – хмыкнул он и поехал между густым пролеском.
Что это было? Мне показалось, что водитель вздохнул и покачал головой.
– А что это за "Белая Лилия"? – я поменяла тему, справедливо решив, что о маме и вообще том, что касалось моей семьи, буду спрашивать у бабушки или тёток. – Поселок же, вроде бы, "Ясеневое" называется.
– "Белая Лилия" – это поместье, – Георгий улыбнулся моему незнанию. – Оно находится в пяти километрах от «Ясеневого».
– Поместье??? – я вытаращила глаза. – Как поместье???
– О, да! – мужчина тихо засмеялся. – Ваша бабушка – довольно состоятельная дама.
– Обалдеть! – не удержалась я. – Оно большое?
– Очень. Тридцать комнат, не считая бальной залы и зимнего сада, – водитель явно получал удовольствие от моего изумления. – Конюшня и даже собственная маслобойня.
– Ого! – мне вдруг стало не по себе. Почему же моя мама была отлучена от такой жизни? Неужели из-за любви к отцу? Средневековье какое-то... – А что, бабуля – дворянка какая-то?
– Да, предки её, – он снова посмотрел на меня изучающим взглядом, – ну и твои тоже, князья, что ли, какие были, не знаю...
– А почему поместье так называется? – я заметила, как небо впереди становится сиреневым, с лёгким золотом затухающего солнца. – Белая Лилия...
– Да там целая легенда есть! – засмеялся Георгий. – Да, да! Не поверите, но в ней сплелись такие занимательные мифы, что иногда просто дрожь берет!
– И что же там? – мой интерес к бабке и ее поместью рос в геометрической прогрессии.
– А это вы у своих родственников спросите, – отмахнулся он, и мне показалось, что в его глазах промелькнул страх. – Не люблю я такие байки, на ночь глядя рассказывать.
Та-ак... всё это становится занимательным... Я посмотрела в окно: в почти сиреневых сумерках лес казался странным, неземным местом, похожим на обиталище духов и привидений. Лёгкий туман полз между деревьями, перекатываясь под колесами автомобиля, и в его густой, плотной массе мигали зеленоватые огоньки светлячков. Удивительное место!
Автомобиль выехал на открытую местность так неожиданно, что я, не удержавшись, ахнула. Огромное озеро, поверхность которого была покрыта клочьями этого молочного тумана, встречало нас, как большая, круглая чаша с расплавленным серебром внутри.
– Господи! Какая красота... – я завороженно уставилась на это великолепное зрелище. – Невероятно...
– Озеро белого дыма, – тихо произнес дядя Георгий, медленно проезжая мимо его берега. – Его так назвали геологи, приезжавшие сюда из Казахстана... А в народе его зовут Белое. Скоро и поместье покажется, оно в стороне от "Ясеневого" и прилегает прямо к озеру.
Так оно и оказалось: увитые розами стены «Белой Лилии» показались мне миражом в сиреневой дымке вечера. Чем ближе мы подъезжали, тем тревожнее мне становилось. Я начинала волноваться, и необъяснимый страх заставил трепетать мое сердце, ведь эти люди не хотели меня видеть больше тридцати лет!
* * *
Дядя Георгий помог мне выйти из машины, подав руку, как настоящей барышне, и я увидела, что широкая аллея с горящими фонариками заканчивалась прямо возле полукруглых ступеней, поднимающихся к величественным дверям, на которые я и задрала голову, пытаясь разглядеть, где они заканчиваются.
Они внезапно скрипнули и отворились, отчего я чуть в обморок не упала, впечатлившись от нового, таинственного, неизвестного мне места.
– Здравствуйте!
– Здравствуйте... – я перевела дыхание, которое спёрло меня внутри, и разглядела в тусклом свете фонарей полную женщину с добрым улыбчивым лицом.
– Лариса? Заходите же! Вас все ждут!
Я несмело шагнула в открытую дверь, и мне вдруг показалось, что меня проглатывает огромное чудовище, с чавканьем облизывая губы. Бред!
– Лариса!
Мне навстречу шла высокая женщина, спустившаяся с красивых изогнутых ступеней, и на её лице застыла маска радушия. Именно маска! Я видела, что глаза её были серьёзными и колючими.
– Это я написала тебе письмо. Я – твоя тётя Элеонора.
Она подошла ко мне и протянула руки для объятий. Мне ничего не оставалось делать, как обняться с ней и вдохнуть запах дорогих, но сладковато-приторных духов. Маму я тоже помнила плохо, но у меня были её фотографии, которые я разглядывала каждый вечер, и сходство тётки с ней было потрясающим. Она отстранилась, всё ещё держа меня за плечи, и взглянула мне в лицо чуть удлинёнными, миндалевидными глазами.
– Наконец-то всё наладится!
Тётке на вид было лет пятьдесят с небольшим, но выглядела она очень хорошо: ухоженная, с дорогим маникюром и аккуратной прической. Ее тёмно-синее платье подчеркивало всё ещё стройную фигуру и изящные руки.
– Лидия Петровна, – обратилась она к полной женщине, открывшей мне дверь. – Я сама покажу Ларисе её комнату, а потом мы спустимся к ужину.
– Хорошо, Элеонора Витольдовна.
Женщина ушла, а тётка легонько подтолкнула меня к лестнице.
– Пойдем, милая. Господи, как я рада!
Мы поднялись вверх, и я решила не придавать значения первому впечатлению, мало ли, что могло показаться? Сейчас ее лицо выражало лишь добродушие, и не было похоже на маску, что вызвало у меня улыбку облегчения. И придёт же в голову такое!
Сладковатый запах, похожий на тёткин, витал по дому, и я не сразу поняла, что исходит он от букетов лилий, стоявших на каждом углу. Их белоснежные глянцевые головки, словно вылепленные из воска, застыли в немом ожидании, и мне на секунду почудилось, будто они поворачиваются за мной.
Широкий коридор, по которому мы шли, убегал в темноту, и странное ощущение из леса вернулось – ощущение ирреальности и присутствия чего-то необъяснимого. Высокие окна были распахнуты, и тёплый ветер колыхал шторы медленно, лениво, будто взмахивая ими на прощание, а сиреневые сумерки просачивались в них вместе с туманом, неся легкую прохладу.
– Нужно закрыть окна, – как бы невзначай произнесла тётка, идущая впереди, и остановилась перед дверями с золотистыми цветами на их белой поверхности. – Это – комната твоей мамы.
Она распахнула их и зажгла свет, щелкнув выключателем.
– Входи.
Я осторожно, с гулко бьющимся сердцем, вошла в комнату и почувствовала, как в груди образуется колючий комок. Мне захотелось плакать.
Мамина спальня оказалась большой и светлой, с красивой белой мебелью и начищенным паркетом цвета меда. На кровати лежало чудесное покрывало из бежевого бархата, украшенное затейливым рисунком по краям, а воздушная органза на балдахине придерживалась атласными бантами.
– Нравится? – улыбнулась Элеонора.
– Комната кисейной барышни... – усмехнулась я, представив свою квартирку с одной комнатой и кухней, в которой могло поместиться не более трёх человек, и только в том случае, если третий заберётся на подоконник.
– Да, когда мама покинула этот дом, ей было всего шестнадцать... – тетка взяла с маленького кресла куклу в шляпке и бальном платье. – Я всегда очень скучала по ней.
Она поправила на кукле шляпку и посадила её обратно, в ее глазах была легкая грусть.
– Приводи себя в порядок и спускайся к ужину, столовая налево от холла.
– Хорошо, – я начинала надеяться, что новоиспеченная бабушка тоже раскаялась и, вполне возможно, наши отношения наладятся.
Тётка оставила меня одну, и я прошлась по комнате, касаясь вещей, которые когда-то принадлежали моей матери, чувствуя, как слезы, давно застывшие во мне, готовы выплеснуться наружу. Подойдя к окну, я восхищённо замерла, глядя на озеро, раскинувшееся внизу. Молочный туман сгустился по его краям, а серебристая середина была чистой и неподвижной, похожая на огромное зеркало. Как странно, что моя мама жила в этом месте, а я только сейчас узнаю об этой стороне её жизни.
Обнаружив ванную, я умылась пахучим дорогим мылом и, вернувшись в комнату, вытряхнула из сумки её содержимое. Интересно, что в этом доме надевают к ужину?
Всё, что я привезла с собой – это пара джинс, несколько футболок, тёплая кофта и шорты, не считая лёгких шлепанцев и кроссовок. Мне не приходилось одеваться в вечерние наряды, и шпильки я всегда предпочитала удобной обуви. А может, и зря...
Я вдруг вспомнила своего бывшего мужа, с которым мы развелись полгода назад. Он всегда удрученно сетовал, что я не похожа на гламурных кукол из глянцевых журналов, чем бесил меня неимоверно. Ему хотелось нарядить меня в цветные юбочки, откровенные кофточки и заставить меня ломать ноги на высоченных каблуках. Это, видимо, был идеал женщины в его понимании. В итоге он слинял к молодой кукле, которая подходила под этот идеал на все сто процентов. Обида все еще жила во мне, в особенности на то, что я потратила на него десять лет своей жизни, которые оказались выкинутыми коту под хвост.
Я решила больше не думать о нём, чтобы не портить настроение и, натянув голубые джинсы и белую футболку, вышла из комнаты в поисках столовой. Окна в коридоре уже закрыли, и шторы неподвижно свисали с карнизов, отблескивая шелковыми волнами под мягким светом светильников. Я шла по коврам, заглушающим мои шаги, и ни один звук не проникал сквозь толстые стены, делая коридор похожим на аквариум.
Мне вдруг стало жутко в этом большом незнакомом доме, будто кто-то невидимый прятался за сумеречными углами и наблюдал за мной, затаившись, как хищный зверь. Ускорив шаг, я спустилась с лестницы и, повернув налево, сразу услышала приглушенные голоса.
* * *
Дверь в столовую была открыта, и чем ближе я подходила, тем больше волновалась, предчувствуя встречу с родственниками.
За длинным столом, застеленным белой скатертью, сидела довольно большая компания. Я сразу увидела в его главе величавую старуху с недовольным лицом и строго сдвинутыми бровями. Её тяжёлый взгляд скользил по присутствующим, и мне она показалась не похожей на умирающую...
Справа от неё сидела тётка Элеонора, а слева – немолодой мужчина с болезненно красным лицом и седыми усами. Наверное, дядя, решила я. Эдуард Витольдович. Возле него, напряжённо выпрямив спину, сидела ещё одна женщина, более молодая, чем остальные. Вторая тётка, поняла я. Виолетта Витольдовна. Ну, а остальные пятеро молодых людей, видимо, были внуки старой Натальи Робертовны.
Три девушки, двое из которых были близнецами лет двадцати пяти, и блондинка, примерно моего возраста, выглядели шикарно. Близнецы в лёгких платьях небесно-голубого цвета, с короткими стильными стрижками и коралловыми губами имели как раз тот вид, что так нравился моему бывшему, ну а блондинка просто поражала своей холодной, интеллигентной красотой и прозрачной ухоженной кожей. Кроме них за столом находились двое молодых людей, лет тридцати, совершенно разных, но, тем не менее, очень привлекательных. Спортивный шатен с красивыми вьющимися волосами и загорелый брюнет с крутыми плечами. М-да... Братики оказались просто мечтой любой женщины!
Я неловко замялась в дверях, чувствуя себя не в своей тарелке.
– Лариса!
Тётка Элеонора увидела меня и, поднявшись из-за стола, проводила меня на своё место рядом с бабкой под пристальными взглядами присутствующих.
– Ну, здравствуй... внучка...
Старуха повернулась ко мне всем своим телом, облачённым в чёрное платье с белым кружевным воротничком, на котором поблескивала большая камея.
– Здравствуйте, – я попыталась ей улыбнуться, но вышло это как-то кисло. Не совсем так я представляла себе «умирающую» бабушку...
– Как добралась? Понравилось поместье? – она разговаривала со мной, как следователь с уголовником.
– Да, всё хорошо... Поместье – это вообще нечто... – мне было неловко чувствовать на себе внимание всех этих людей.
– Ну, поговорим позже, наедине, – она похлопала меня по кисти морщинистой рукой, унизанной кольцами. – Познакомься со своими родственниками.
Мне показалось, или в ее словах прозвучал сарказм?
– Это твой дядя Эдуард, – она хлопнула краснолицего мужчину по плечу, и тот вздрогнул и вымученно улыбнулся. – А вот этот шалопай, – она махнула рукой на шатена, – его сын Антон.
Антон улыбнулся мне белоснежной голливудской улыбкой и наклонил голову в ироничном приветствии. Я тоже кивнула ему, проклиная про себя этих зарвавшихся снобов. Чувствую, намучаюсь я здесь!
– Это твоя тётя Виолетта, – бабка показала на напряжённую женщину с длинными тёмными волосами. – А рядом её дочери: Лолита и Луиза.
Близнецы помахали мне ручками, и я помахала им в ответ. Ну, хоть эти глупые и бесхитростные не корчили из себя великосветских львиц.
– Элеонору ты уже знаешь, – старуха стрельнула глазами в стоявшую за моей спиной тётку.
– Да, – она вышла из-за стула и, положив руку мне на плечо, сказала: – Познакомься, это мой сын Тимофей и дочь София.
Блондинка и брюнет совершенно не были похожи внешне, но холодный блеск их серых глаз и надменный, отсутствующий взгляд не давал усомниться в их родстве.
– Итак, – старуха стукнула об пол своей эбонитовой тростью. – Надеюсь, все в «Белой Лилии» приложат максимум усилий для того, чтобы Лариса чувствовала себя, как дома.
– Конечно, бабушка, можешь не сомневаться. – Тимофей насмешливо посмотрел на меня. – Бедная сиротка будет чувствовать себя комфортно.
– Замолчи! – бабка ещё раз стукнула палкой об пол. – Я не потерплю в своем доме склок!
– Тимофей... – умоляюще протянула тётка Элеонора.
– Прошу прощения, – брюнет лучезарно улыбнулся мне. – Сестрица, не обращай внимания, такой уж меня характер.
– Приструни свой характер, – оборвала его бабка. – Давайте ужинать.
Я совсем упала духом, но взяла себя в руки, и, когда все застучали вилками, тоже взялась за еду.
– Сегодня я видел рядом с озером рыбака, – дядя Эдуард промокнул лоб салфеткой. В комнате было действительно очень жарко.
Стук вилок и ножей оборвался.
– Какого ещё рыбака? – бабка грозно посмотрела на сына.
– Не знаю... – пожал он плечами. – Я сегодня прогуливался по берегу после завтрака и наткнулся на него. Может, какой мужик с Ясеневого?
– На озеро никогда не приходили рыбачить с Ясеневого, – старуха раздражённо отбросила нож.
– А что, на озере нельзя рыбачить? – спросила я, и все лица повернулись ко мне.
– Ну, отчего же... можно... – бабка зло взглянула на Эдуарда. – Только не люблю я, когда на моей собственности чужие шастают. И местные об этом знают!
– А может, ты боишься, что кого-нибудь чудовище из тумана заберет? – хмыкнул Тимофей, и бабка гневно сжала набалдашник трости.
– Тимофей! – Элеонора покраснела, и её взгляд заметался между детьми. София улыбалась.
– Какое чудовище? – вечер становился занимательным. Я обвела всех взглядом, но улыбались лишь Тимофей и София.
– Тим специально нас пугает! – воскликнула одна из близняшек. – Теперь я буду бояться спать!
– А – а... так ты не знаешь о чудовище? – до этого молчавший Антон весело рассмеялся. – Это довольно старая легенда!
– И что же это за легенда? – я вспомнила, что водитель мне уже что-то говорил о легенде этого места.
– Антон, может, не надо? – Виолетта стала еще напряжённее, чем была. – Не думаю, что...
– Тетушка, это всего лишь старая сказка, что вы все так всполошились? – молодой человек откинулся на спинку стула. – Тем более, новая родственница ещё не знает местных мифов.
– Да, мне очень интересно! – я заметила, как нахмурилась бабка, недовольная этим разговором.
– В этом лесу, возле озера, обитает страшное чудовище, – тихим голосом произнёс Антон. – Оно прячется в белом густом тумане и наблюдает оттуда за людьми, выискивая свою жертву...
– Откуда же оно там взялось? – усмехнулась я. – Леший?
– О-о! – воскликнул молодой человек. – А с этим связана наша семья!
– Каким образом? – удивилась я.
Близнецы прижались друг к другу, София невозмутимо попивала вино, а Тимофей прожигал меня тёмными глазами. Что ему нужно? Если я ему не нравлюсь, то это взаимно.
– Лет эдак двести назад, – все тем же таинственным голосом продолжил Антон, – один из наших предков занимался чёрной магией. Говорят, он даже был знаком с графом Калиостро... Его снедало желание познать другую сторону бытия, и тёмная его сторона сводила его с ума, вызывая ужасных жителей преисподней.
– Зачем? – прошептала Лолита, крепче прижимаясь к сестре.
– Чтобы они наделили его тайными знаниями и властью. Но, видимо, тёмный мир оказался не так благосклонен к нему, и однажды на его призыв пришел самый страшный демон преисподней... – Антон замолчал, и в этой тишине послышался далекий раскат грома. – Он посулил магу богатство и власть, но потребовал от него нечто такое...
– Какое? – в один голос выдохнули близнецы.
– Не знаю, – пожал плечами молодой человек. – В легенде этот момент отсутствует. Но что-то пошло не так, и демон проклял поместье Белая Лилия. И теперь, если не выполнять его желание каждый год в это время, он будет забирать пять душ и одну душу из нашей семьи!
– В какое время? – спросила я, находясь под впечатлением от рассказа. Мне было не страшно, просто очень уж была любопытная легенда для этих мест. Демоны, маги...
– Время летнего солнцестояния, – объяснил Антон, довольный произведённым эффектом.
– А какое желание нужно выполнять? – меня распирало от любопытства, и я не заметила, как тетки и бабка переглянулись.
– Так вот в чём и загвоздка! Какое у него было желание, история умалчивает, или информация об этом потерялась со временем, но люди-то погибают!
– Как, погибают? – вот это уже становилось не смешно.
– Стоило нашей семье появиться в Белой Лилии три года назад, как начались странные события! Сначала возле посёлка перевернулся автобус с пассажирами, и пять человек погибло. После этого внезапно скончалась жена Эдуарда Витольдовича, моя матушка.
– И ты думаешь, что это месть демона? – улыбнулась я, удивляясь, какого страха Антон нагнал на близняшек.
– Не знаю, – загадочно усмехнулся он. – Но на следующий год пять охотников из Ясеневого, заблудившись, казалось, в давно исхоженной местности, пережидали грозу под деревом. В него попала молния, а три дня спустя умер муж тетушки Элеоноры. Но это ещё не всё! В прошлом году в поселке случился ужасный пожар, и угадай, Лариса, сколько человек погибло? Пять. И, конечно же, душа из нашей семьи... муж тётушки Виолетты.
Антон развел руками, словно говоря: – Вот так вот, а ты не верила.
– Хорошо, – я поддалась его желанию вести со мной этот странный разговор. – Зачем тогда вы все приехали сюда? Не проще ли было держаться подальше от этого места?
– Это самое интересное, – Антон выглядел довольным собой. – Всех сюда привело то или иное событие, случившееся так некстати. Мой отец и покойный муж Элеоноры имели довольно прибыльный бизнес, который рухнул в одночасье. Оставшись без средств к существованию, мы с отцом и семья тетки Элеоноры перебрались в родовое гнездо под крыло бабушки. А вот тетушка Виолетта оказалась здесь из-за того, что её муж промотал в казино все их сбережения вместе с квартирой и дачей.
– Прекрати, Антон! – воскликнула женщина, покрываясь красными пятнами. – Зачем всё это грязное белье?!
– Но ведь Лариса наша родственница, она имеет право знать, – встрял в разговор Тимофей с ленивой улыбочкой. – Ведь у нас очень интересная семья, правда, тётя?
Она замолчала, но я видела, что она гневается.
– А теперь ты! – почти радостно продолжил Антон. – Наша бабуля снизошла к тебе и попросила вернуться в родное гнёздышко, ведь странно, правда? Кто же умрёт в этом году?
За столом стояла гнетущая тишина, разбавляемая лишь раскатами грома.
– Хватит! – старуха почти прошипела это, обводя всех злым взглядом. – Мне надоели эти сказки! Ужин окончен!
Все стали подниматься из-за стола, а она посмотрела на меня и отрывисто, почти приказывая, сказала:
– Пойдем со мной!
Я молча пошла следом, немного ошарашенная поведением этих людей и этой легендой, которой они все-таки предавали больше значения, чем хотели показать.
Бабка шла быстро, с каким-то непонятным остервенением опираясь на трость, которая оставляла глубокие следы в мягких коврах. «Какая ты резвая, – подумала я, наблюдая, с какой силой она сжимает набалдашник. – Здоровее, чем все собравшиеся сегодня за столом...»
* * *
Её кабинет находился на первом этаже и был тёмным и неприветливым, даже когда она включила настольную лампу с зеленым плафоном и разогнала сумрак по углам.
Кожаная мебель, тяжёлые шкафы с книгами и пыльные бархатные портьеры, от которых у меня моментально зачесалось в носу.
– Сядь, – она указала мне на кресло, стоявшее возле стола, а сама уселась напротив. – Хорошо, что ты приняла моё приглашение и приехала в Белую Лилию. У нас с твоей матерью были непростые отношения, но, думаю, нам с тобой нужно найти общий язык и наконец примириться.
