Текст книги "Наказание для продюсера (СИ)"

Автор книги: Анна Леманн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Глава 13

Ксюша

Это что, блин, досье для ФСБ? На кой черт им марка моей любимой машины? Состояние счета? Кличка домашнего животного? Название брендов косметики, которой я пользуюсь? Наименования брендов одежды, которые я ношу? Какие цвета интерьера преобладают в моем доме? Бренд используемой техники? И куча других вопросов, но уже на медицинскую тему? Аллергии? Переломы? Заболевания? Сеансы с психологом? Зачем? Зачем это спрашивать у меня?! Может, им лучше скан моей медицинской карты приложить? А что, я могу! Ну, не помню я, какие из заболевания и в каком возрасте переносила. И главное, это обязательные для заполнения поля. Нет! Ну, это еще ладно. Может быть, нужно. Но вот «Количество половых партнеров?» – они это серьезно? Зачем им это знать? Не собираюсь я отвечать на этот вопрос! Ишь, что удумали! Своих пусть считают! Может еще любимую позу в сексе сказать?!

Впрочем, если поставлю прочерк в этой графе, то не совру. Ноль! Пустое место. Нет половых партнеров!

Ответив лишь на то, что посчитала нужным, собрала бумаги в стопочку и с воинственным настроением, пошла к продюсеру отдавать ему этот глупую и, по-моему мнению, нелогичную анкету.

Кто ее вообще составлял? Генератор случайных вопросов? Генератор самых глупых вопросов? Да, анкета в моем личном детском дневнике была составлена и то лучше. Главное, там была связь и логика. И плевать мне, что я в одной майке и спортивных штанах! Меня же не на показ мод пригласили!

Пыхтя и ворча, вышла из своей комнаты, с четкой мыслью отдать бумаги и больше не забивать себе голову этими глупостями. Я тут, чтобы стать певицей, а не разглашать всему миру цвет своих трусов и их модель.

Лишь дойдя до лифта, осознала, что не знаю, на каком этаже находится комната тридцать один. Пришлось спуститься в фойе и потревожить спящую за стойкой девушку-администратора.

Мамы моей на нее нет! Та бы спать ей не дала… Но я не мама и это не мое дело, поэтому не стану читать ей нотаций.

– Извините, а на каком этаже находится комната тридцать один? – спрашиваю ее, виновата улыбаясь.

– Зачем тебе комната Златогорского? – сонно хмурится она, потирая глаза.

Значит, его номер. Правильно думала… Хотя, надеялась, что мне повезет и это окажется какой-нибудь зал, который я увижу самой первой из всех конкурсанток.

– Он просил анкету занести, – показываю ей листы.

– Комната на пятом этаже, но его там сейчас нет. Он вышел.

– Домой уже уехал? – предположила я, чувствуя, как что-то внутри слабо заныло.

– Нет, он тут живет. Златогорскому кто-то позвонил, они стали ругаться, а затем он вышел, – спокойно отвечает девушка, тем самым раскрывая немного личное – то, что участников не касается.

Уволила бы за непрофессионализм!

– И еще не возвращался? – спрашиваю ее с сомнением. Хотя, откуда ей знать, она же спала.

– Кажется, нет! Иначе разбудил бы.

– Он вышел туда? – спрашиваю ее и пальцем указываю на выход.

– Да!

– Я пойду тоже выйду!

– Зачем?

– Воздухом подышать!

Ага, конечно! А вдруг там что-то интересное на улице про продюсера узнаю? Например, где-то в подворотне курит травку или танцует балет около помоек? А? Или еще круче: поет романсы бомжам, а те ему аплодируют и пивными банками одаривают… или закидывают?

Выхожу на улицу и первое, что бросается в глаза – это то, что охраны стало существенно меньше. Два охранника стоят прямо у входа, глазами выискивая угрозу и параллельно болтая между собой.

Да уж! Сейчас на центр нападет стая енотов в костюмах ОМОНа с целью убить всех находящихся в здании и лишь два охранника спасут нас со своими пукалками. Воинственно станут на нашу защиту и падут смертью героев.

Но не настоящие у них пушки, к сожалению… Как я узнала? Меньше трепаться надо между собой, а охранять нас от енотиков. Бездельники! Уволить бы их… Им тут всем нужен контроль! Черт, я превращаюсь в маму!

Контроль! Контроль! Контроль! И еще раз контроль!

– Девушка, вам запрещено покидать территорию центра без специального пропуска, – останавливает меня один из охранников, перегородив выход рукой.

– Почему это? – прищуриваюсь в ответ.

– Об этом написано в контракте, который вы подписали, – вежливо отвечает второй.

Массивные плечи, тяжелый взгляд и бритая голова, делали его похожим на одного из головорезов моего дедушки. Такой грозный… как жук навозный. К счастью, такие меня не пугают.

– Нет! Там такого не было! – уверенно возражаю секьюрити, потому что внимательно прочитала весь договор. Я привыкла знать, что подписываю.

После того, как Златогорский ушел, другие продюсеры не стали меня долго мучить и сразу дали контракт для ознакомления и подписания. В контракте были прописаны обязанности центра по отношению к конкурсанткам, в том числе и ко мне, мои обязанности, права и перечень моментов, за которые меня могут отчислить из шоу в независимости от решения зрителей. Выгнать могут, например, за драку с другой участницей, оскорбления и подтасовку голосов. Ну, и самое главное, за личные отношения с теми, кто связан с системой подсчета голосов.

Центр же со своей стороны обеспечивает конкурсантов едой, парочкой нарядов для выступления, жильем и, собственно, продвижением участников на ТВ. Некоторые конкурсантки могут получить еще и дополнительную помощь продюсеров, но как именно я, так и не поняла, потому было написано очень заумно. Единственное, что понятно было мне в этом пункте, так это то, что, продюсеры могут предложить нам вместе с ними посещать те или иные мероприятия, которые должны помочь нам получить поддержку влиятельных людей, заключить с ними выгодные соглашения в будущем. Но я не уверена, что это именно так… все же документы лучше с юристами подписывать. Я в них ни черта не понимаю. В конце в контракте был пункт на целый лист о добровольном желании участника покинуть шоу. В таком случае, участник выплачивает центру кругленькую сумму или же его должны выгнать продюсеры.

– Пункт об обеспечении центра безопасности читала? – спрашивает меня охранник, что перегородил мне путь.

– Да!

– Выход из центра в ночное время не безопасен для участников.

– Но ведь… – начинаю я, но замолкаю, когда мне на глаза попадается Златогорский в компании двух охранников, один из которых отчего-то хромал.

– Что тут происходит? – рявкнул продюсер так, что я подпрыгнула от неожиданности.

Боже… Нарцисс не в духе. На собеседовании он, оказывается, еще лапочкой был.

– Объясняем конкурсантке, что выход из центра в это время небезопасен для нее, – испуганно ответил тот самый грозный, но вежливый охранник.

– Рокси, – хмыкнул он и подошел ко мне. – Почему я не удивлен? Не понимаешь, что ночью маленьким девочкам ходить одним опасно? Ах, точно! Ты же глупышка и таких элементарных вещей не понимаешь.

Я видела в его взгляде злость, ярость и насмешку. Такие глаза обычно бывают у людей, что рассержены и срывают свою злость на слабых. Но я не слабая и не дам ему сорваться на мне и тем более испортить мне настроение.

– Зато вижу, что вы понимаете! Такой большой мальчик, а ходите с охраной. Страшно? – насмешливо произношу в ответ. Пару секунд играю с продюсером в гляделки, а затем перевожу взгляд на его охранников. – Подгузник шефу поменяли?

– За языком следи, мелочь! – сквозь зубы рычит Златогорский и делает еще один шаг ко мне, оказываясь практически вплотную. – Иначе, я не посмотрю, кто ты и придушу собственными руками, – рычит он, после чего берет меня за горло, ощутимо сжимая его. – Ты меня поняла?

Его хватка не причиняет ни боли, ни дискомфорта, потому что Златогорский не хочет мне причинить вред, только напугать. Когда целью является именно причинение боли, то руки нападающего не гладят пальцем шею и край скулы. Думаю, он сам не осознает, что делает. Меня же этот контакт успокаивал и расслаблял. Его взгляд понемногу смягчается, и скулы не выглядят больше напряженными. Разбитые губы, что до этого момента были искривлены в усмешке, приняли привычный изгиб.

– У вас кровь, – растерянно сообщаю ему и, подняв руку, касаюсь его нижней губы, что кровоточит, а рядом на челюсти виднеется назревающий синяк.

Глупость, конечно. Как будто он не присутствовал, когда его по морде били. Я хотела коснуться его синяка, но не смогла. Мои руки, как приклеенные, не хотели перемещаться с губ продюсера.

– Что? – спрашивает он голосом, которого я раньше не слышала.

Я, тем временем, вожу пальцем по его мягкой губе, заворожённо наблюдая за тем, как она повинуется моим манипуляциям. Кожа такая теплая и нежная, что ее хочется касаться вечно.

– Роксен, ты меня слышишь?

– А? – поднимаю взгляд и попадаю в плен его голубых глаз, которые точно не имеют дна. На этот раз его они другие… совсем другие… Вот в такие глаза можно влюбиться.

Куда пропала злость в его взгляде? Усмешка? Где тот взгляд Златогорского, который я видела днем? Взгляд, который буквально превращал меня в кучку пепла. Взгляд, который без слов говорил мне о том, что я лишь мусор под ногами сильных мира сего.

– Тут кровь, – повторяю то, что уже говорила, после чего снова возвращаюсь к его губам. Попутно, чувствую, как его ладонь отпускает мою шею и перемешается на оголенное плечо…

Глава 14

Ксюша

– Рокси, убери руку, – тихо просит он, еле заметно шевеля губами, от которых я все еще не могу отвести взгляда.

Разве могут быть у человека со столь ужасным характером такие губы? Губы человека, сошедшего с обложки журнала мод, где появляются только самые привлекательные? Где фотограф не простит и каплю несовершенства своему творению, где все настолько идеально, что комплексы могут появиться даже у самого красивого…

– Рокси? – зовет он меня опять, но громче. – Ты меня слышишь?

То место на плече, где его рука касается моей оголенной кожи, горит, распространяя жар по всему телу. Медленно, но мучительно он стремится заполнить каждую мою клеточку, чтобы что-то сказать, но я не понимаю, что именно. Впервые не понимаю ни единого знака своего тела.

– Да? – поднимаю ресницы, чтобы вновь взглянуть в глаза, которым нет сравнения в кристальной чистоте цвета.

Боже, что происходит? Что со мной? Почему я не отхожу от него? Зачем продолжаю стоять на месте, словно вкопанная? Просто не хочу этого…

– Что ты делаешь на улице? – спрашивает Златогорский и его брови сходятся на переносице – вот оно – это недовольное выражение, к которому я уже успела привыкнуть.

– Вас искала, – пару раз моргнув, пытаюсь прийти в себя, но у меня ничего не получается, когда он так смотрит на меня. Смотрит как на диковинку с непонятным ему функционалом. Игрушку, что подарили ребенку, который не знает, что с ней делать. Сломать ли, поиграть… Сказать родителям, что игрушка интересна или в очередной раз выказать свое пренебрежение.

Думаю, второе. Это же Нарцисс Златогорский.

– Зачем? – продолжает он допытываться, сверля меня взглядом.

Беги же, глупышка! Прекрати смотреть в эти умопомрачительно красивые глаза… Вспомни, какой он индюк, наконец. Скинь его руку со своего плеча! Сделать хоть что-нибудь.

Ксюша! Не стой как истукан!

– Для… – я все еще под воздействием его магнетического взгляда. Все еще подчинена ему, порабощена практически. Прихожу в себя слишком медленно, чтобы ответить вразумительно.

Собственно, зачем я его искала? Бог мой, зачем? Я же что-то хотела… Но что?

Он тоже смотрит прямо мне в лицо, читая что-то лишь ему понятное. Пытаюсь придать хоть каплю осмысленности своему взгляду, но ничего не получается. Особенно после того, как его рука начинает поглаживать плечо. Невинный, казалось бы, жест, но в нем интима больше, чем во всех женских романах «18+», которые я читала в тайне от родителей.

И куда я попала? Что происходит?

– Отдать анкету, – мне все же удается вспомнить причину, по которой я покинула пределы центра. Поднимая руку, в которой до этого держала документы, понимаю, что их уже нет там. Где анкета? Выронила?

Отступаю на пару шагов от Златогорского, тем самым полностью освободившись от дурацкого и раздражающего состояния, когда я не соображала, что творю и что происходит, когда почти полностью потеряла контроль над собой. Не поднимая взгляда на продюсера, ищу глазами листочки. Оглядев весь плиточный пол вокруг себя, поднимаю взгляд на охранников, в надежде, что они подняли анкету, но нет, их руки пусты.

Боже ну где же эти проклятые бумаги с ужасными вопросами на них.

– Я, кажется, потеряла ее, – говорю сама себе, констатируя факт.

– Потеряла или ее не было? Ты решила просто пройтись, погулять? – с насмешкой интересуется один из охранников, кажется тот, что не выпустил меня.

– Потеряла! – рявкаю на него, послав недовольный взгляд, намекающий на убийство в случае продолжения издевок.

– Где? – прокашлявшись, спрашивает продюсер, и я вынужденно поворачиваюсь к нему, столкнувшись с его ледяным взглядом.

А вообще, чего греха таить? Я искала повод вновь посмотреть на него. Хоть на пару секунду поймать его взгляд и… удержать? Нет, глупости! Всякие глупости лезут в голову! Не слушайте меня. Я просто хочу спать, а организм решил получить небольшую дозу адреналина и приключении перед сном.

– Где-то тут. Я не помню… – отвечаю я, поведя рукой в воздухе. Пожав плечами, обхватываю их ладонями, зябко ежась. Холодно! Вновь хочется того тепла, что исходило от Златогорского, но я не собираюсь в этом признаваться даже себе, не то, что ему. Тело чувствует холод и пустоту, которую можно заполнить лишь одним словом-просьбой: «Обними!». Этому слову не суждено сорваться с моих губ никогда. По крайней мере, я не стану просить об этом продюсера, который только и делает, что хамит мне постоянно. Кто угодно, но не этот Нарцисс.

– Замерзла? – спрашивает продюсер, заметив жест, которым я пыталась привести себя в норму – вновь стать привычной Ксюшей, у которой никогда не случалось временного помутнения.

– Немного, – вру я, хотя ложь во благо – не ложь, а метод спасения себя или кого-либо.

Глупое оправдание, не так ли?

– Хорошо. Иди в свою комнату. Я тебе занесу еще одну анкету, раз эту ты потеряла, – произносит он, выделив слово «потеряла» такой интонацией, словно я совершила преступление. Осмотрев меня еще раз, заходит в центр, а следом за ним всего один охранник – тот самый, что хромал.

– Девушка, заходите в центр. Прошу, не стойте на холоде. Простудитесь и вылетите из конкурса. Вам это надо? – улыбнувшись, говорит охранник, которого продюсер оставил внизу.

– А Златогорский…

– Владислав попросил вас ждать его в вашем номере. Думаю, вам следует послушать его, – улыбнувшись еще шире, советует секьюрити. – Он не любит неповиновения.

Что? Не любит? То есть, я теперь, как собачонка, должна бежать в свою комнату и преданно ждать «хозяина»? Дуля с маком ему! Когда захочу – тогда и вернусь. А если и вернусь, то не факт, что пущу внутрь. Я хотела избавиться он анкеты? Да! Избавилась? Да! Дальше не мои проблемы. Анкета в здании центра, кто-нибудь найдет, а я пойду спать. Делать мне нечего, как Нарцисса ждать. Я ему не жена, не любовница… Мы чужие друг другу люди.

Глава 15

Ксюша

Я шла в свой номер с чёткой мыслью о том, что не впущу Златогорского. Даже дверь закрыла на замок и трижды это проверила. Но кто же знал, что Златогорский не придет?

Так и представляла себе, что он придет, будет стучать в двери, а я ему скажу, что гостей не принимаю и попрошу его зайти завтра, если будет что-то очень важное. Нарцисс бы разозлился на меня в очередной раз, а мне было бы плевать, потому что не надо меня обижать.

И вообще, что я сделала ему такого, что он ненавидит меня с самого начала? Случайно ударила при первом знакомстве? Так, случайно же! Просто он высокомерный индюк, мнящий себя королем этого мира или даже всей вселенной.

Прождала его три часа, сидя на кровати, с каждой секундой злясь все больше и больше. Черт возьми! Я его ждала, а он меня обломал! Ну, кто так делает? Обещал же прийти… Где его носит?

Впускать-то я его не собиралась, но ждала ведь обманщика!

– Нет! Больше я ждать не намерена, – сказала сама себе, решительно встав с кровати и пройдя к шкафу.

Сменив свою майку и спортивные штаны на ночную нежно-розовую пижаму от Виктория Сикретс.

Вот сейчас я точно не открою дверь! Не хочется перед продюсером своими прелестями светить. Не заслужил!

И что бы вы думали?! Не успела я прикрыть глаза, лежа в постели, готовая отправиться в нежные объятия Морфея, как в дверь громко постучали. Сердце подпрыгнуло и едва не пробило грудную клетку. Я понимала, кто именно за дверью и от этого улыбка сама по себе расползлась по моему лицу.

Пусть стучит, Ксюши нет дома! Она в сонном царстве.

Спустя полминуты стук повторился, что порадовало меня еще больше.

– Роксен? – позвали меня за дверью и дернули за ручку.

Фига с маком! Пусть идет обратно. Свою миссию он выполнил – пришел и осчастливил меня. Молодец, конечно, но не впущу.

– Рокси? – вновь позвал меня Златогорский. – Я знаю, что ты в комнате. Я принес анкету.

– Я уже сплю, – крикнула ему.

– Время половина десятого вечера, – отметил он.

– Да, у меня режим!

Режим «антиНарцисс»!

– Мы быстро, – хохотнув, обещает он.

– Я уже сплю, – повторяю, но встаю с кровати, чтобы тихо на цыпочках подойти к двери.

– Эта анкета обязательна к заполнению, – настаивает он.

– Я завтра ее заполню.

– Мы так и будем говорить через дверь?

– Вас что-то смущает?

– Предпочитаю смотреть человеку в глаза, а не на дверь.

– Правда? А мне нравится смотреть на нее. Это же ведь оттенок Капучино?

– Венге. Капучино – это бежевый.

– Правда? Не знала…

Конечно не знала! Я вообще не понимаю ничего в интерьерной расцветке. Один раз услышала от мамы о столах цвета Капучино – вот и ляпнула первое, что вспомнила.

– Венге отлично сочетался с бардовыми стенами коридора и внешним обликом центра. Я хотел «темный дуб», но в момент в магазине не было в наличии столько дверей этой расцветки. Пришлось бы ждать еще два месяца, а еще… – начинает он точь-в-точь, как мой папа, когда рассказывает о чем-то, что ему интересно.

Продюсер вдруг резко замолчал, чтобы в тот же момент чуть ли не крикнуть:

– Рокси, открой дверь!

– Не хочу! Я раздета!

– Чего я там не видел? – гаденько хихикает Златогорский.

– Моей секси-пижамки!

Ну, да, не очень-то она и секси, но зачем это знать продюсеру? Пусть немного пофантазирует! Не повредит…

– Поверь, я видел достаточно девушек в пижамах и без них. Одна твоя пижама ни на что не повлияет. А также, ты можешь одеться, я подожду. Да и пижаму сексуальной делает девушка, а не пижама девушку, а ты, извини, не привлекаешь меня. Так что, переодевайся! Я жду.

Я не сексуальна? Он считает меня замухрышкой?

Делать мне нечего, как переодеваться! А что если… Нет, Ксюша! Не надо об этом думать. Ксюша не смей этого делать! Ксюша!

Распустив волосы, что были собраны в пучок, руками взбиваю их, придавая объём, натягиваю пижамные шорты чуть выше, чтобы они казались больше похожими на трусики, чем на шорты. Хитро прищурившись, расстёгиваю рубашку снизу наполовину и завязываю полы под грудью. Расстегнув парочку пуговиц сверху, мысленно осеняю себя крестом и поворачиваю ключ в замке.

Надеюсь, это мне потом не аукнется.

Выпятив попку назад, грудь – вперед, соблазнительно отставляю в сторону ножку, после чего медленно открываю дверь.

– Ну, где анкета? – томно мурлыкаю и ослепительно улыбаюсь паразиту.

– Она… – удивленно моргает Владислав.

Его взгляд невольно отвлекается от моего лица, сползая ниже. Конечно, сейчас очень трудно смотреть мне в глаза! Какое-то время продюсер разглядывает меня, задерживаясь в особо интересных ему местах. Груди он уделяет больше всего времени, чуть не облизываясь на соски, которые набухли от такого внимания им. Все мое тело горело и мелко дрожало от стыда и непонятного мне чувства, но я уже не могла прекратить этот глупый спектакль.

Меня завораживало то, как он разглядывает меня. Кроме того, невероятно нравилось отвечать ему тем же. Разбитая губа уже немного поджила, и небольшая болячка напоминала ранку от герпеса. Синяк, который уже успел проступить на его щеке, был замазан чем-то, делая его чуточку меньше заметным.

Тоналка? Зачем он замазал его?

– Где анкета? – спрашиваю его, видя ее в его руках. – Тут? – указываю на свои ноги, что он рассматривал, не прерываясь, последние пару секунд. Провожу по своей ноге пальцем, гладя ее аккуратно, чуть ли не до самой коленки. – Или тут? – поднявшись вверх, вырисовываю ногтем круг на бедре по шортам. – Господин продюсер, вы меня слышите?

– Да! – отвечает он, сглотнув, и пристально смотрит мне в лицо, что ему удается с явным трудом.

– Ну, тогда где она? – спрашиваю его со смешком.

– Кто – она? – хмурится Златогорский.

– Ну, она… – продолжаю издеваться.

– Кто – она? – наш продюсер начинает злиться.

– Владислав, вы что, совсем меня не слушали, пока так откровенно разглядывали? – картинно возмущаюсь, будто не этого добивалась минутой ранее.

– Я? Я тебя не разглядывал! – протестует Златогорский.

– А что вы делали?

– Я… смотрел! – поясняет так, словно это не одно и то же.

– Разглядывал, – невозмутимо поправляю его.

– Я думал. Мысленно представлял, подойдет ли тебе то платье, что я выбрал для выступления.

– Какое платье?

Что-что, а о вещах я люблю говорить!

– Красивое, – вздыхает Владислав, изображая что-то похожее на улыбку.

Красивое… Очень содержательно!

– А если подробнее, господин продюсер? Мне нужно знать детали. Опишите это платье, – повернувшись спиной, направляюсь в номер, виляя бедрами.

Оставим месть и издевательства на сладкое. Сейчас на кону мой имидж и внешний вид, поэтому не стоит злить Златогорского.

– Черное, – произносит он, следуя за мной.

Влад садится на кровать, намеренно оставляя между нами небольшое расстояние, куда тут же втискивает подушку. Надо же, беспокоится о том, чтобы не коснуться меня. Похоже, мой фокус удался.

– А дальше? Рукава, длина юбки? – тороплю его, понимая, что он не собирается продолжать.

– Эээ… Рукава – их нет, а юбка… – он вновь бросает взгляд и продолжает, глядя на них, – выше колена.

Кажется, про платье кто-то все придумал, но мы подыграем. Зачем расстраивать бедного Нарцисса, который сейчас, кажется, сбежит?

– Выше колена… – хмыкаю задумчиво, а затем беру его руку и ложу на свое бедро. – Такая? Или… – перемещаю его дрогнувшие пальцы чуть выше, – такая?

– Роксен, что ты делаешь? – спрашивает Златогорский, тяжело дыша.

– Уточняю детали, – невинно улыбнувшись, отвечаю ему.

– Мне кажется, ты не это делаешь, а…

– А что?

– А… нарываешься на проблемы.

Вот это в точку! В десяточку.

– Нет. Что вы? – театрально удивляюсь. – Никаких иных мыслей у меня нет.

Для достоверности еще и улыбаюсь, как самый честный в мире человек, не знающий, что такое ложь, притворство и игра.

– Ну-ну… – произносит он, вынимая пальцы из моей ладони, после чего слегка отстраняется. – Давай анкету заполнять!

– Вместе?

– Ну, да! При мне, а то ты снова потеряешь ее. Скажу даже больше, я сам ее заполню с твоих слов.

– Правда? Так даже лучше, – встаю с кровати и направившись к шкафу достаю оттуда косметичку с нужными мне принадлежностями. – Я как раз хотела обновить маникюр.

– Ты же спала?

– Ну да! Спала и думала, что нужно маникюр обновить.

– Ну-ну… Приступим, – произносит он и зачитывает первый вопрос анкеты.