Текст книги "Наказание для продюсера (СИ)"

Автор книги: Анна Леманн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Глава 41

Влад

– Ты ей не сказал, – отмечает Воронцов, когда силуэты его жены и любовницы исчезают с поля видимости. – Правильно.

– Не сказал о чем? – непонимающе спрашиваю его, все еще находясь в шоке от поведения Ксюши и Воронцова.

Роксен, которая невинно смотрела в глаза Еве, будто бы не она любовница мужа этой беременной женщины. Улыбалась ей, обнимала и даже согласилась уйти вместе с ней. Подло и гадко.

Кирилл, который так бессовестно поступает с женой и даже не стесняется болтать с Ксюшей.

Обменивается колкостями, не обращая внимания на стоящую рядом жену. Мерзко. Гадко. Противно.

Я, наверно, никогда не пойму любовниц и любовников. Как они могут так поступать? Не чувствуют ли порой отвращения к самим себе? Как могут любить, зная, что любимый принадлежит кому-то еще? Как могут смотреть на то, как их любимый целует другую и улыбаться при этом так искреннее, что даже я поверил, что Ксюша за них счастлива. Разве она не ревнует? Хоть каплю… Где собственническое чувство? Но больше всего меня удивил спектакль, который устроил Воронцов с этим знакомством, изображая, что раньше мы друг друга не знали. Ева, которая ему подыграла и даже виду не подала, что знает меня. Что вообще происходит?

– О том, что я помог с участием в конкурсе, – отвечает Воронцов. – Ей не следует знать.

– А она не знает?

– Нет, она считает, что это ее заслуга, – произносит Кирилл, по-прежнему глядя туда, куда ушли Ксюша и Ева. – Для нее я вообще никакого участия в этом не принимал.

– То есть, Ксюша не знает?

– Нет, – подтверждает Кирилл посмотрев на меня. – Она слишком молода. Проигрыш может ее сломать, а легкая победа – расслабить. Ее стоит держать в тонусе, чтобы она чего-то начала добиваться.

– И все же ты устроил ей легкую победу, – напоминаю ему, взяв бокал шампанского у проходящего мимо официанта.

– Ничего не мог с собой поделать, – вздохнув, отвечает Кирилл, последовав моему примеру. – Ксюша слишком дорога для меня, чтобы пускать ее жизнь на самотек, – он сделал глоток игристого.

– Но ты же не думаешь, что она всю жизнь будет тебе дорога? Привязанность, любовь или что вас там связывает – временно. У тебя есть жена.

– Нет, – хохотнув, отрицательно машет головой. – Ксюша для меня всю жизнь будет дорога. Тебе ли не знать, как могут быть дороги дети, – произносит Воронцов.

– Подожди, Ксюша – твоя дочь? – шокированный данной новостью, чуть ли не роняю бокал. По возрасту все сходится и возможно. Тогда многие поступки Воронцова и Ксюши становятся понятными и вполне логичными.

– Нет! – восклицает он, посмотрев при этом так удивленно, будто бы я глупость сказал. – Ты не знаешь, кто такая Ксюша? До сих пор?

– Нет, а кто она?

– Хмм! – хмыкнув, Воронцов пару секунд тихо смеётся, а затем продолжает. – Не важно. Так даже лучше.

– Кому лучше? – не выдержав, чуть ли не кричу, но вовремя успокаиваюсь. – Кто такая Ксюша?

– Участница твоего шоу и та, что выиграет в нем, – загадочно произносит Кирилл и делает большой глоток шампанского.

Кто, черт возьми, такая эта Роксен?! Почему Воронцов решил оставить это в тайне? Почему Ксюша не скрывает знакомства с Кириллом и даже считает его чуть ли не божеством, но ведет себя при этом высокомерно. Кажется, мне предстоит серьезный разговор с Ксюшей, и я точно получу ответы на все свои вопросы. Но в одном я теперь точно сомневаюсь – в том, что Ксюша любовница Кира. Не может она ею быть… Не может!

Елисеев, Воронцов… кто еще?

Глава 42

Ксюша

– Ксения, а как вы познакомились с Воронцовым? – спрашивает Златогорский, который явно собирался с духом, как минимум, два часа, что мы еще пробыли на вечере-аукционе.

Ева и Кир все время были с нами. На пару с дядей продюсеру удалось уговорить меня не выставляться на аукцион. И если с Владиславом мои фокусы проходили, то с Киром – нет. Я чувствовала себя непослушным ребёнком, на которого строго посмотрел папа, после чего желание вытворить очередную пакость пропадает. Зная, какие последствия будут потом, ты просто замолкаешь и сидишь тихо. Я бесилась и злилась из-за всего этого, но еще и от того, как довольно улыбался Златогорский, найдя поддержку в лице моего «любимого, самого прекрасного и великолепного» дядюшки.

– Зачем вам это? – все еще обижаясь на него, интересуюсь, даже не утрудив себя тем, чтобы оторвать взгляд от ночного города, что плыл за окном автомобиля.

Фонари мелькали перед глазами очень быстро, что говорило о том, что водитель Златогорского превышает скорость, но мне было плевать и я не возражала. В любом случае, водил он хорошо и переживать нет надобности.

– Интересно, что может связывать тебя и Воронцова.

– Нуу… увидев его, я улыбнулась, тем самым очаровала его, – развернувшись к продюсеру, одаряю его фальшивой улыбкой.

Да-да, очаровала дядю беззубой улыбкой, будучи пятимесячным карапузом. Он сам говорил, что у меня с детства была красивая улыбка, так что, я всего лишь цитирую Кира.

– Ксюш, прошу, прекрати издеваться и просто скажи, что вас связывает? Ты явно не его любовница, – не выдержав моей обидчивой мести, сдается продюсер, наконец, убрав из голоса нотки беззаботности.

– Ааа, его любовница… Вы серьезно так думали? Даже мысль такую допускали? Он же слишком взрослый для меня – в три раза старше. Вы в своем уме?! – воскликнула я, не веря собственным ушам.

Во все глаза смотрю на Владислава, хлопая ресницами, ожидая, что сейчас он скажет, что пошутил, и я успокоюсь. Но нет же, он молчит и смотрит на меня в ожидании продолжения.

– Поэтому и спрашиваю, кто он тебе? – все же первым подает голос Злаготорский.

Ох, нет! Не скажу! Зачем? Чтобы потом мне стали делать поблажки, надеясь на поддержку Кира, моей мамы, дедушки или даже помощь двоюродного деда? Нет уж, я сама.

– А это имеет какое-то значение? От этого что-то изменится? – спрашиваю его и устало откидываюсь на спинку сидения.

– Нет, но…

– Тогда я предпочту это оставить в папке «Личное», – прерываю Влада, используя мамин тон. Она всегда говорит вот так – резко и отрывисто, когда хочет закрыть тему. Конечно, мне еще нужно отточить этот навык, чтобы звучать так же убедительно.

– Мне всего лишь нужно знать, кто ты какая? И… и есть ли у тебя кто?

– А вот на последний вопрос я точно отвечать не буду, – обиженно заявляю ему. – Вы же решили не говорить мне, что с женой разводитесь и позволили мне чувствовать себя негодяйкой.

– Но, все же, ты узнала, – хохотнув, отмечает он и берет меня за руку.

– Узнала!

– Откуда? – спрашивает он, но совсем не выглядит расстроенным фактом того, что я узнала о его семейном положении.

– Девушки своих секретов не раскрывают, – отвечаю ему и бросаю быстрый взгляд на водителя, который явно только что мысленно перекрестился.

Его руки, что сжимали руль, сейчас смело можно было сравнивать с мелом, и я знаю, кто выиграл бы. Но шпион своих источников не выдает! Расслабься, салага!

– Ни одного? – задает Златогорский очередной вопрос и проводит пальцем по моему плечу.

– Ни одного! – твердо заявляю и, дернув плечом, требую прекратить прикасаться ко мне, хотя хочу совершенно другого.

Хочу, чтобы он обнял меня, поцеловал и позволил молча сидеть в его объятиях, наслаждаясь его духами, смешанными с ароматом его кожи.

– Ну, всего один, – просит продюсер и я готова сдаться, но держусь из последних сил.

Я тут вообще-то обиженная! Поймет, что моя обида проходит от объятий, поцелуев и прикосновений и будет пользоваться. А я что, не девушка? Девушки для того и созданы, чтобы мужчинам не скучно жилось, чтобы проблемы всякие создавали, и вообще, чтобы вредничали.

– Нет! – твердо заявляю ему.

– Просто скажи, есть ли у тебя с кем-нибудь любовные отношения?

Глава 43

– Просто скажи, есть ли у тебя с кем-нибудь любовные отношения?

– Не поверите! Я замужем! – заявляю ему с самым серьезным видом.

– И где твой муж? – спрашивает Владислав, сдерживая улыбку.

– Там же, где и ваша жена, – отвечаю и отворачиваюсь к окну, давая понять, что разговор окончен.

Раздражает он меня. Сам о себе говорить не хочет, а про меня все ему расскажи. Наглость – второе счастье. Я, может быть, тоже хочу знать, как у него с женой. Почему разводятся? Когда разводятся? Любит ли он ее? Но я же сдерживаю себя, понимаю, что задав эти вопросы, задену его личное.

– Моя бывшая жена сейчас в доме отца, готовится к разводу и думает, чтобы предпринять еще и чем бы мне подгадить, – спустя пару минут произносит продюсер серьезным и слегка злым голосом.

Эй, чего это он? Нет-нет, верните мне приставучего продюсера! Тот веселый был, счастливый в каком-то смысле, а этот такой грустный, что не пожалеть невозможно.

Любят мужчины манипулировать женщинами притворяясь несчастными, бедными и обездоленными. И ведь ведутся же на это… Эх…

– Стерва? – тихо спрашиваю его, взяв за руку, чтобы разделить с ним его печаль, которая вообще может быть наигранной, но не поддержать я не могу. И вообще, если я его пожалею, то хуже не будет. Дети от этого не появляются… Спор не проиграю.

– Есть немного, – взглянув на меня, отвечает Златогорский и, перехватив мою руку, теперь сам сжимает ее в своей.

Маленький невинный жест, который заставляет чувствовать меня нужной, защищенной и… счастливой. Все это чуть ли не заставляло летать и улыбаться, как дурочка. И лишь одна мысль не давала мне покоя.

– Любите ее? – задаю вопрос, закусив губу. – Свою жену. Любите?

– Нет, – тянет Владислав, смотря мне в глаза, ища в них ответы на свои вопросы.

Не любит. Осознание этого мечется в моей голове попавшей в силки птицей. Не любит… Возможно он соврал, но я верю ему. Хочу верить. Дурочка, наверно, но и это возможно. Все мы не без изъянов, а влюбившись во Владислава, я поняла одно: любовь глупа, как и влюбленные.

– А дочь? Она с вами останется после развода? Малышка не будет скучать по матери? – продолжаю расспросы, на которые Златогорский отвечает, ни разу не уклонившись от ответа.

– Алиса останется со мной. Инна мало времени проводила с дочерью, поэтому дочь лишь первое время скучала, а сейчас уже привыкла, – рассказывает продюсер с улыбкой.

Маленькая, но острая иголочка ревности проходит сквозь сердце, давая намек на то, что я тоже хочу вызывать на его лице такую улыбку. Любящую. Нежную. Добрую.

– Бедная девочка, – комментирую слова Владислава.

– Я ответил на все твои вопросы? Если да, то прошу ответить на мой.

А он жук! Я даже и не заметила, что попалась на его удочку. Теперь он с легкостью может сказать, что доверился мне, а я такая плохая и не ответила взаимностью. Можно его послать, конечно, но тогда я могу разрушить хрупкий мир между нами. Теперь я просто обязана ответить на его вопрос. Ну, ничего, жук, я тебе это еще припомню!

– Нет, – отвечаю на его вопрос, с некоторой застенчивостью опустив глаза.

– Нет – в смысле «нет у меня никого» или нет – «я не буду отвечать»?

– Нет у меня никого, – отвечаю, чувствуя, как румянец подступает к щекам, а рука продюсера, что сжимает мою, напрягается в ожидании ответа.

– То есть ты свободная девушка?

– Да, но между нами ничего не может быть, – твердо произношу и пытаюсь высвободить ладонь из его хватки, но мне не удается.

– Почему? Мы явно симпатизируем друг другу, – задает вопрос, схватив мою руку сильнее, чтобы точно не вырвалась.

– И когда вы это поняли? – спрашиваю его, включив в себе ту Ксюшу, что постоянно язвит и упорно сопротивляется Владиславу. – Когда язвили мне и намекали на непонятно что? Или, когда…

– Или когда я поцеловал тебя, а ты ответила, – прервав меня, отвечает Златогорский.

– Допустим, но мы не может быть вместе! Никак! От этого зависит моя судьба.

– Глупости, – комментирует он, сделав недовольное лицо.

– Для вас может быть и да, но не для меня, – говорю ему и выдергиваю руку из капкана его ладоней.

– Ксюша, может быть, ты объяснишь, что происходит? – устало просит он, не предпринимая попыток прикоснуться ко мне.

– Нет, – чётко произношу.

– Почему?

– Потому, что это не имеет значения.

Глава 44

Влад

Упрямая несносная девчонка! Вбила себе что-то в голову и стоит на своем, хотя хочет обратного. И где логика у этих женщин? Вот что может быть причиной? Почему два свободных человека не могут быть вместе? Религия, обед безбрачия, другая ориентация? Хотя… это я могу исправить, но если она позволит.

Как же с ней сложно! Господи, дай не силы, чтобы не придушить ее.

– Я не могу придумать ни одной веской причины, почему мы не можем попробовать, – заявляю ей.

Не в силах изображать, что мне безразличен ее ответ и меня он вовсе не зацепил, заканчиваю спектакль и откладываю планшет, который сразу же взял в руки после ее "Потому что это не имеет значения".

– Мама не разрешает, – вздохнув, тихо говорит она и даже не смотрит на меня, предпочитая разглядывать подол своего платья и перебирать его в руках.

– Мама? Ты серьезно?! Что-нибудь получше придумать не могла? – кричу на нее, позабыв о водителе.

– Хотите – верьте, хотите – нет, – безразлично произносит она и быстрым движением стирает слезу, что стекает по ее щеке. – Мне без разницы.

Какой же я идиот, но и она не лучше. Разве сложно сказать причину? Тогда бы я не сорвался и не накричал на нее. И не чувствовал бы себя теперь виноватым в ее слезах.

– Ксюша, откуда ты свалилась на мою голову? – спрашиваю ее, притянув девушку к себе и уложив ее голову себе на плечо. – За что? Кто меня так наказал?

– За вашу вредность и наказали, – хохотнув, шутит она и поднимает на меня свои огромные карие глаза, улыбнувшись.

– И долго мне еще это терпеть? – задаю вопрос и обнимаю ее крепче.

– Пока все свои грехи не осознаете, а я свои… – говорит Рокси и опускает голову, найдя мою руку, переплетая наши пальцы.

– И что ты натворила?

– Не знаю, – признается, пожав плечами. – Но теперь я понимаю, что такое закон подлости…

– Ксюш, а если мы попробуем? – не оставляя надежды, спрашиваю девушку и нежно целую в макушку.

– Я боюсь, что все может выйти из-под контроля, понимаете? – отвечает она и освобождается от моих объятий, чтобы посмотреть в глаза.

– Что именно?

– Всё это! – восклицает она, обведя салон рукой. – Для вас ничего не изменится, если это произойдет, а вот для меня… Да, я могу забить на все и позволить себе жить так, как хочу, но будет ли оно того стоить? Вдруг наша «симпатия» временная, а я поддамся ей. Нет! Это нельзя до…

– Владислав, нас пасут! – прерывает Ксюшу мой водитель. – Машина едет за нами уже минут пять. Я пытался уйти, но они не отстают.

– Ты уверен? – уточняю, подавшись вперед, понимая, что ожидал чего-то такого.

– Да, – сразу же отвечает он, бросив взгляд в зеркало заднего вида.

– Черт! – выругался я, доставая телефон. – Пытайся все же уйти. Я звоню в центр, и нас там встретят.

– Что происходит? – испуганно спрашивает Ксюша и, повернувшись, смотрит в заднее стекло.

Черт! Черт! Черт! Еще и Ксюша в машине! Страх за собственную жизнь у меня отсутствует, так как знаю, что меня Инна и ее отец не тронут, но вот Рокси. Они могут начать меня шантажировать девушкой, даже не зная, как она важна для меня. Могут причинить ей вред и сделать больно.

– Все будет в порядке, – успокаиваю девушку, натянув ласковую улыбку, но она на нее не ведется. – Не большие проблемы.

– Не большие? – шокировано спрашивает она, оторвавшись от окна. – За нами едут два огромных джипа, а тот лысый тип в машине как-то зло улыбается, глядя на нашу машину

– Три, – поправляет ее водитель. – Три джипа едут за нами.

– Пфф! Вообще не большие проблемы, – спокойно произносит она и также спокойно садится на свое место, беззаботно улыбаясь, а потом резко кричит: – Чего ты ползешь, как черепаха?! Гони, бестолочь! Я еще молода, чтобы умирать!

Глава 45

Ксюша

Боже, как же страшно и… весело! Я множество раз слышала от дедушки и двоюродного деда о погонях, но никогда не думала, что буду в них участвовать. Это чистый кайф. Бежать, зная, что кто-то тебя догоняет и может навредить. Скорость, с которой мы движемся, разгоняет кровь по венам с еще большей силой.

Но, все же, мне страшно, потому что эта гонка может закончиться не самым хорошим образом. В фильмах обычно водителей, свидетелей и других людишек – убивают, а тела сбрасывают в ближайшую канаву. У меня, кажется, все сейчас трясется внутри и только глаза выдают то, что адреналин в крови превышен в несколько раз.

– Чего они от нас хотят? – спрашиваю Златогорского нервным голосом.

– Не от нас, а от меня, – отвечает он, выглядывая черные джипы, двигающиеся за нами. – Они хотят, чтобы я подписал нужные им документы.

– Они нас убьют, если не подпишите? – спрашиваю его, чувствуя, как руки начинают дрожать еще сильнее.

– Нет, – сразу же отвечает он, но я ни капли ему не верю, потому что знаю: убьют!

Хоть дедушка лично со мной такое не обсуждал, но я парочку раз слышала его разговоры по телефону. И если за нами гонятся бандиты, то нас точно убьют. В живых нас не оставят.

– Врете! – заявляю ему и, открыв клатч, пытаюсь найти там телефон и позвонить маме, папе, дедушке, бабушке, Киру, Еве, братьям и сказать, как сильно я их люблю.

– Не волнуйся, – произносит продюсер, берет меня за руку и продолжает, глядя в мои глаза. – Они нас не догонят.

– Уверены? Я лично не очень. Это они вас тогда избили?

– Они, – признается, отводя глаза.

Ну не идиот, вы скажите? Его избили и не один раз, а он сегодня с собой взял только водителя! Да я бы на его месте с три армии телохранителей таскала.

Но что есть, то есть. Будет выживать с имеющимися ресурсами.

– Этого не должно повториться, – испуганно шепчу, во все глаза глядя на Златогорского, после чего резко вырываю свои руки и также резко придвинувшись к водительскому сидению, жалобно прошу: – Быстрее! Прошу! Они убьют нас! Я хочу жить! Понимаешь? Если они меня убьют, то загубят великий талант! Не дай им совершить ошибку.

– Я и так еду с максимальной скоростью, – отвечает водитель, нервно поглядывая то на дорогу, то в зеркала.

– Гони еще быстрее! – кричу ему чуть ли не на ухо.

– Ты разбиться хочешь? Да? Я нет! – кричит он в ответ.

– Лучше погибнуть в аварии, чем от пыток. Ты едешь недостаточно быстро! – продолжаю вопить, перекрывая свой страх злостью на водителя.

И пусть я знаю, что он делает все возможное, и мы правда едем на большой скорости, но мне нужно сделать хоть что-то.

– Я еду на всей скорости, что допускает машина, – отвечает водитель срывающимся голосом. – Но этого недостаточно. Их машины мощнее.

Ну, спасибо! Ну, успокоил! Хрен ему, а не знакомство с Ташей!

– Ксюша, все будет в порядке! – подает голос продюсер и кладет руку мне на плечо. – У нас все получится.

– Владислав! – испуганно кричит водитель. – Два джипа впереди нас. Они берут нас в кольцо.

– Черт! Уйти сможешь? – спрашивает продюсер и, вертя головой, ищет все джипы, которых уже пять.

– Попробую, – отвечает водитель и на очередном переулке, резко выруливает в него. Едет по первой попавшейся дорожке, чуть не сбив какое-то животное. Наш спаситель-водитель гонит, не видя дороги и по закону подлости, мы оказываемся в тупике, а позади нас джипы.

– С?ка! – матерится водитель и со всей дури бьет по рулю. – С?ка! – снова удар.

– Бл?ть! – присоединяется к нему Златогорский. – Ксюша! – произносит мое имя, виновато посмотрев на меня.

– Мне не страшно! – восклицаю я, полная решимости сражаться до конца. – Я им еще покажу! Они не знаю еще, с кем связались!

Быстро нахожу в клатче телефон и набираю первый попавшийся номер – «Дедулька-конфетулька». Сразу же закидываю телефон в клатч и прикрепляю сумочку так, чтобы она ни в коем случае не слетела. Не успеваю и выдохнуть, как дверь с моей стороны открывается и в шею вонзается игла…

Глава 46

Ксюша

Медленно, очень медленно моё сознание начало возвращаться. Я уже что-то слышала, могла немного шевелиться и чувствовать боль. Боль в мышцах, голове и глазах. Пошевелив руками за спиной, поняла, что они связаны, как и ноги.

Мне потребовалось около минуты, чтобы понять, что происходит, и почему я себя так чувствую. Последними моими воспоминаниями было как меня, взяв подмышки, вытаскивают из машины, а где-то вдалеке кричит Златогорский. Но эти воспоминания такие мутные, что мне кажется – они не реальны и являются всего лишь плодом моего воображения. Но я точно помню, как мы пытались уйти от преследования, как заехали в ловушку, как набрала дедушку и как что-то острое вонзилась мне в шею.

Нам не удалось скрыться. Нас поймали.

Но я жива, а это уже плюс.

Открыв глаза, оглядываю помещение, в котором нахожусь и то, что меня окружает. Темная чем-то похожая на гараж комната очень слабо освещена. Основной свет был там, где возле привязанного к стулу Владислава стояла парочка мужчин. Один из них лупил Златогорского. Рядом со мной, болезненно кряхтя, лежало еще одно связанное избитое тело. Наш водитель.

– Ты как? – шепчу ему.

– Получше Владислава, – тихо отвечает он и морщится, глядя на издевательства над его шефом. – Я сопротивлялся долго. Тебе повезло. Тебя сразу вырубили.

Тут как сказать – повезло… Повезло бы, если меня вообще тут не было.

Но повезет, если моя сумочка окажется при мне, и я таки успела позвонить деду, и он слышал, что происходит. Надеюсь на это.

Устремив взгляд на продюсера, которому явно было не сладко, я тяжело вздохнула, понимая, что ничем помочь не могу. Смотреть, как его бьют и издеваются над ним – больно, но так я буду уверена, что он еще жив.

– Я же говорил, что поймаю тебя, когда ты будешь один, – скрипит голос мужчины, что стоит напротив связанного Владислава. – А ты не верил, – мужчина цыкает и со всей силы бьет продюсера в живот, от чего тот начинает кашлять. – Будем подписывать?

Держитесь, Владислав! Я с вами! Терпите!

– Нет, – шипит Златогорский и плюет прямо ему в лицо.

Кровь? Господи! Кто-нибудь, помогите ему! Пожалуйста!

– Из-за тебя мы с Инной не можем полететь отдыхать, – удар в лицо. – Ты и так испортил нам отдых в прошлый раз, – кулак прилетает в правый бок продюсера. – Не мог посидеть дома со своей соплячкой?!

Нет! Нет! Нет! Прекратите, пожалуйста!

Я переоценила свои силы… на это невозможно смотреть.

– Пошел… – начинает продюсер, но его останавливает очередной удар мужчины.

– Не надо меня оскорблять! – шипит урод на Златогорского.

– Не надо оскорблять мою дочь! – рычит в ответ продюсер.

Его рык дает мне надежду, что все будет в порядке. Ведь сколько его бьют, а он держится. Сильный! Смелый! Выносливый!

– Подпиши все, что нужно, и я отстану от тебя и от соплячки. Поверь, я даже поговорю с Инной, и она оставит тебе твою любимую присоску.

– Нет! – кричит продюсер. – Идите вы, вместе с Инной и ее папашей… – продолжает он, но его бьют с ноги прямо в лицо.

– Хватит! – кричу я. – Прекратите! Хватит бить его! Ему же больно!

Крик вырывается сам с собой, но я не сожалею. Я не могу смотреть на это. Да, и Владислав… мне больно видеть, как того, кого я люблю, бьют. Каждый удар, что приходится на продюсера, я ощущаю на себе. Я должна сражаться и даже если погибну, то буду знать, что я сделала хоть что-то и не осталась в стороне.

«– Ксюшенька, друзьям нужно помогать, чтобы у них не случилось, – говорит дедушка и ласково улыбнувшись, берет меня, четырехлетнюю, на руки.

– Мама будет ругаться, – виновато произношу.

– Не будет, – отвечает дедуля. – Ты же за друга вступилась. Лучше пасть героем для одного человека, чем трусом для всех!»

Это воспоминание придает мне сил и… надежды.

«Лучше пасть героем для одного человека, чем трусом для всех!»