Текст книги "Одержимые Зоной"

Автор книги: Анна Китаева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 22 страниц)

Глава третья. Разведка боем

12
Сталкер Мышонок,
Западная свалка

Мышка очнулась в темноте. Неподалёку горел фонарь, освещая незнакомые, бандитского вида хари. Наверное, она издала звук, потому что несколько небритых рож повернулось к ней.

– О, Везунчик очухался, – сказал какой-то тип с синячищем на половину морды и с чёрной банданой на голове.

Ага, Везунчика знают – значит, свои. Во всяком случае, знакомые. А где Кайман?

Мышка поморщилась. Почему-то она не помнила, как очутилась в этом тёмном помещении. Ужасно хотелось пить. Чесалась и слегка побаливала щека. Девушка машинально поднесла к ней руку и тотчас отдёрнула. Ах да, комар! С-сука. Кстати о синячищах, она небось выглядит не лучше этого, в бандане. На себя не похожа, это уж точно. Попытаться сойти за Везунчика?

– Пить! – попросила она.

Губы распухли и не слушались. Получилось что-то странное, вроде «фифь», но её поняли. Бандана протянул ей флягу, всмотрелся.

– Э, да ты не Везунчик! Ты кто такой, пацан?

Мышка выхлебала полфляги воды – не могла оторваться. Её замутило. Да где же Кайман, чёрт его побери? Что она должна отвечать незнакомцу?

– Брат, – сказала она первое, что пришло в голову.

Слова по-прежнему выговаривались кое-как, но Бандана оказался понятливым.

– Ты брат Везунчика? – уточнил он. Мышка кивнула.

– Младший.

Кто-то за спиной Банданы неожиданно заржал:

– Младший! Во даёт пацан! Ну не старший же!

Бандана тоже скривился в ухмылке, смеяться ему явно было больно:

– Тебе сколько лет, младший? Пятнадцать? Гля, мужики, скоро к нам в Зону из детского сада будут бегать!

– Фем… Шем…

Трудное слово «семнадцать» не выговаривалось. Мышка бросила попытки и наконец спросила важное:

– Кайман… где?

Бандана разом помрачнел. Он запустил костистую пятерню под свою бандану и яростно поскрёб там, пытаясь найти ответ.

– Такое дело, пацан… Он, ну… Выброс, в общем… Да тихо ты, не дёргайся! Живой он.

– Пока что живой, – уточнил кто-то негромко, но внятно. Сталкеры посторонились, пропуская Мышку к Кайману. Кайман лежал на спине совершенно неподвижно. Кожа лица обтянула надбровья и скулы, рот запал – получилась жуткая маска. От мёртвого черепа её отличал лишь обострившийся нос.

Качнулся фонарь в чьих-то руках, по безжизненному лицу побежали тени.

Присмотревшись, Мышка поняла свою ошибку. Лицо было живым. Под закрытыми веками сталкера быстро-быстро дёргались глазные яблоки – как бывает у спящего человека, только ещё быстрее. Кайману что-то мерещилось, мозг его лихорадочно работал, и почему-то это напугало Мышку даже больше, чем неподвижность его тела.

– Он… что?

– Попал под выброс.

Бандана смотрел в сторону и говорил угрюмо, с непонятной злостью.

– Он меня спас. Столкнул в подвал, когда уже выброс начался. В итоге я-то в порядке, только морда разбита… – он бережно пощупал синяк, скривился, – а напарник твой, сам видишь…

Подвал? Выброс? Последнее, что помнила Мышка, это как Кайман тащит её на плече. Вниз головой.

– Не люблю должником быть, – цедил по словечку Бандана. – Все знают, Корсар долги отдаёт. Ему тоже отдам. Выброс кончится, на базу рванём, к доктору. Только…

– Может не дожить, – произнёс тот же голос, который назвал Каймана «пока что» живым.

Бандана, то есть Корсар, резко обернулся.

– А ты не каркай, Шаман! Достал уже.

Мышка вытянула шею, чтобы рассмотреть неприятного Шамана. Тот оказался высоким, тощим, сутулым типом. Он что-то вертел в пальцах – как видно, принадлежал к тем беспокойным людям, которые не терпят, если руки пустые.

– Мне бы «ледяную сосульку», – Шаман пустил мимо ушей резкий тон Корсара и говорил как бы сам с собой. – А лучше плазменную. Я бы ему поставил блокаду. А потом «душу», или «светляка», или хоть «гантель». Тогда можно откатить назад. А доктор ему всё равно не поможет…

Мышка сперва и не поняла даже, что Шаман перечисляет артефакты – тем более что названий большинства она прежде не слышала. А сталкер продолжал:

– Совсем бы хорошо, если б «ёлочка» была, или тем более «хрустальный вензель», да где их возьмёшь так сразу? А тут чем быстрее, тем больше шансов.

Он вдруг сделал порхающее движение кистями рук, словно шулер, тасующий карточную колоду, и протянул к Мышке раскрытую ладонь.

– Возьми, пацан, положи ему на переносицу. «Монпансье» – это, конечно, мелочь. Но польза будет.

Мышка недоверчиво приняла из рук Шамана странную конструкцию из проволочек, в которой поблескивали не то бусины, не то кусочки оплавившегося шлака. По её ладоням разлилась мелкая, едва уловимая вибрация.

– Не бойся, – сказал Корсар. – Шаман потому и Шаман, что с артами шаманит. Если сказал, что от сборки польза – значит, польза.

Девушку убедили не столько его слова, сколько вид. Корсару явно полегчало на душе. Чуть помедлив, она опустила перепутанную проволочку Кайману на переносицу. Бусины, коснувшиеся кожи, тотчас прилипли. Больше с виду ничего не изменилось.

– Теперь что? – выговорила она.

– Ждём, когда выброс закончится, – Корсар обвёл взглядом сталкеров. – Кстати! Федор, а ну пойди глянь. Может, уже закончился?

Кто-то с дальнего краю, неразличимый в потемках, встал с места и пошёл прочь, подсвечивая себе фонариком. Через пару минут он крикнул издалека, и голос его донёсся неразборчиво, отражённый углами и стенками:

– Щас уже вот-вот стихнет. Можно выходить.

– Ага. – Корсар стал деловито сосредоточен. – Значит, Шаман со мной. Корень, проверишь могильник с юга. Федор с тобой пойдёт. Сухарь, а ты глянь восточный край, только сам не лезь, понял? Будка, сиди пока тут со своей ногой. Ну, пошли.

– Эй, вы чего? – не поняла Мышка. – Каймана же надо к врачу быстрей!

Сталкеры двинулись в ту сторону, куда раньше ушёл Федор. Никто Мышке не ответил. Грузный немолодой Будка заворочался у стены. Кряхтя, он пристроил поудобнее больную ногу с обмотанным тряпкой коленом.

– Ты, пацан, как там тебя… – сипло сказал он.

– Мышонок, – сердито назвалась Мышка. Будка ухмыльнулся.

– Да уж, точно тебя прозвали. Слушай, Мышонок, на старшего нашего не наскакивай – не по чину. Тем более видишь, он злой. Удава и Пулю мы потеряли. Если б не твой напарник, больше бы наших легло, да и сам Корсар того…

Сталкер со значением замолчал.

– Так что? – возмутилась Мышка. – Он же обещал Каймана к врачу, сразу!

– Ну да, – кивнул Будка. – Сразу и двинем. Как только наши хабар возьмут.

– Хабар!

Мышка отвернулась к стене. Её душили слёзы. Дебил этот, Будка, даже не понимал, судя по всему, о чём она говорит! Он просто представить себе не мог, что ради жизни Каймана они могли бы отказаться от хабара. Уроды! Барыги поганые! А она сидит тут и ничегошеньки сделать не может. Чёрт подери… Мышка попыталась взять себя в руки. Нельзя реветь, а то в ней заподозрят девчонку. И… и что тогда? Озвереют, станут насиловать по очереди, сделают секс-рабыней и будут держать на цепи где-нибудь в таком же подвале? Бред какой, нормальные мужики…

Вот только хабар для них превыше всего.

– Ты это… – подал голос Будка. – Ты на доктора не особо надейся. Кайман твой, как видно, правильный был мужик, спасибо ему. Но чудес не бывает. Зоне всё равно, по понятиям ты живёшь или беспредельщик. Сожрёт, только косточки выплюнет.

– Чего-о?!

Мышка вскочила, нависла над сталкером.

– Почему «был»? Ты его зачем хоронишь?

– Сядь, малец, – вздохнул Будка. – Ты ещё жизни не нюхал. И как тебя брат в Зону отпустил? Я думал, он умней. Ладно, ваши дела. Так вот, я тут уже восемь лет, понял? Видел всякое. Сталкеров, выживших после выброса, тоже видел. Выживает тело, но человека в нём нет. В самом лучшем случае, если только краешком самым задело, можно потерей памяти отделаться. Но Каймана по полной программе припечатало. Он, скорее всего, уже овощ. Понял?

– Я сейчас тебе как дам пинка по коленке! – звенящим от злости голосом выкрикнула Мышка. – Сам ты овощ! Причём от рождения!

Будка даже не разозлился, только головой покачал.

– Что с тобой говорить, – уронил он и замолчал, поглаживая ногу.

Мышка села на место. Посмотрела на Каймана. Сталкер лежал покойник покойником. Проволочная загогулина Шамана мешала рассмотреть, движутся ли глазные яблоки под закрытыми веками.

А если правда? Если помощь опоздает? А если ему уже не помочь?

Что же… Она пошла в Зону за братом, а не за Кайманом. За настоящим своим младшим братом Матвейкой, а не придуманным для отмазки. И если Кайман погибнет, если его не спасут, она не прекратит поисков. Придумает, как найти помощь. Не остановится, пока не найдёт брата.

Вот только Каймана всё равно жалко.

Он не такой скаредный и чёрствый, каким показался ей поначалу. Совсем не такой. Он притащил её сюда, в безопасный подвал. Он спас Корсара. Значит, для Каймана их жизни оказались дороже хабара, верно?

А, ч-чёрт!

Мышка вскочила. Надо что-то делать! Не может она сидеть просто так и ждать непонятно чего. Она сейчас пойдёт и хотя бы скажет им… скажет что? Пообещать и Корсару клад Бюрерши, что ли? Как говорила бабуля, семь бед – один ответ…

Загрохотали ботинки. Подвал заполнили возбуждённые голоса.

– Не, ну надо же! Надо же! – повторял кто-то как заведённый. – Вот это свезло!

– Эй, Сухарь, Корень, тащите его сюда! – заорал кто-то от входа. – Старший велел наверх вынести доходягу!

Мужики оттеснили Мышку, сноровисто подхватили Каймана – один за плечи, другой под колени. Девушка, растерявшаяся от шума, побежала за ними следом, натыкаясь в полумраке на выступы и углы. Когда она выбралась наружу, размазывая по лицу слёзы от яркого с непривычки света, Каймана уже уложили прямо на бетонный пол. Шаман возвышался над ним торжественный, как поп на пасхальной церемонии. В руках у него было нечто, принятое Мышкой сперва за кусок льда. В следующий момент она рассмотрела, что голубовато-прозрачный предмет имеет сложную форму.

Артефакт был по-настоящему красив. Он мог сойти за творение мастера-ювелира, за произведение искусства. Только неоткуда было взяться на свалке посреди Зоны точёному мастером из хрусталя топологическому чуду, замысловатому переплетению веточек из нетающего льда. Сравнить его можно было с морозными узорами на стекле, если бы вдруг из плоскости стекла те продолжились в третье, пространственное измерение. В глубине хрусталя изредка вспыхивали и гасли искры холодного света.

– «Хрустальный вензель», – сдавленно прошипел кто-то над головой у Мышки. – Никогда не видел такую диковину. Даже не думал, что сподоблюсь увидеть.

– Начинай, Шаман, – приказал хмурый донельзя Корсар. Мышка заметила его только сейчас. Как и все остальные, она затаила дыхание и смотрела лишь на артефакт. Не надо было и объяснять, что это величайшая редкость. От «хрустального вензеля» исходило какое-то воздействие, вряд ли поддающееся описанию словами. В общем, становилось понятно, что главный здесь – он, а не люди. Что, может быть, вся Зона возникла ради того, чтобы создать этот артефакт. Что нет ничего в мире ценнее этой штуковины.

Так, наверное, в древности возникали религии…

Мышка встряхнулась в попытке избавиться от наваждения.

– Давай, Шаман, – повторил мрачный Корсар. – А то больно уж чёртова хрень на мозги давит.

Шаману, похоже, гипнотическое излучение вензеля было пофиг. Ему и Корсар был, как обычно, пофиг.

– Даю, – сварливо сказал он. – Только пусть кто-нибудь обёртку от «монпансье» у него с головы снимет.

Мышка потянулась за спутанной проволокой и с неприятным изумлением выяснила, что блестящие камешки, или что это было такое, исчезли. Похоже, впитались в кожу сталкера, оставив лишь радужные разводы, вроде нефтяной плёнки.

– Ну, чего копаешься? – буркнул Шаман. Девушка схватила проволоку и отпрянула.

Шаман медленно наклонился над неподвижным сталкером и возложил – иначе и не скажешь – артефакт ему на лоб.

Мгновение ничего не происходило. Затем Мышка чуть не вскрикнула. «Хрустальный вензель» начал таять.

Артефакт таял очень быстро, как лёд на сковородке. От него пошёл парок. Вот только капли не выступили и ручейки не потекли.

Стеклянистое вещество арта не было льдом и не превращалось в воду, а исчезало бесследно.

– Эх, сколько бабла потеряли, – глухо вздохнул позади всех Будка.

– Корсар всегда платит долги.

Старший обвёл своих людей суровым взглядом.

– Да я разве что, – пробурчал Будка. – Я ж ничего… Денег только жалко, а так ничего.

Последний кусочек хрусталя на лбу Каймана дотаял и обратился в дымок.

Кайман шевельнулся. Сел. Открыл глаза. Хотел что-то сказать и закашлялся.

Корсар сунул ему флягу с водой. Шаман встретился взглядом с Мышкой.

– Хорошая штука вензель, но одноразовая, – сообщил он как ни в чём не бывало. – Ну что, душа вернулась в тело, теперь можно и к доктору. Пусть зафиксирует, что пациент здоров.

– Ёшкин кот! – с чувством сказала Мышка. Подумала и добавила пару словечек покрепче.

13
Сталкер Кайман,
база сталкеров в Лиманске

– И что ты им про себя сказала?

Это было чуть ли не первое, о чём спросил Кайман Мышку, как только выдался случай перемолвиться наедине.

Случай им такой выпал далеко не сразу. Сначала вместе с лиманскими сталкерами они покинули западную свалку. Кайман был очень слаб, передвигаться мог только с чьей-то помощью. Впрочем, далеко идти не пришлось – за негустым лесочком у лиманских оказались спрятаны целых две машины: кустарного вида «багги» и облезлый древний УАЗик. Каймана с Мышкой определили во вторую машину. До Лиманска добрались без помех. Трясло, правда, в УАЗике немилосердно, но на «багги» было бы ещё хуже.

По-любому приятнее было ехать, чем топать на своих двоих, особенно в том состоянии, к котором пребывал Кайман. Он даже по сторонам тогда не смотрел. Хотя, по уму, следовало глянуть, каким путём лиманские к себе на машинах добираются. Пешие-то подходы к городу Кайман знал. Но в тот момент он был поглощён одним-единственным занятием – ощущал себя живым. К чуду привыкаешь не сразу.

На базе Корсар сдал воскрешённого в цепкие лапы местного доктора. Доктор мучил Каймана анализами, пока не обнаружил, что тот, во-первых, совершенно здоров, во-вторых, слаб поистине как новорождённый, а в-третьих, давно спит. Изгнанный из госпиталя Кайман, не просыпаясь, пожрал в столовке и продолжил спать уже на койке в казарме, куда их с Мышкой временно определили на постой.

С тех пор прошло три дня. Кайман честно восстанавливал ресурсы организма – попеременно ел и спал. Ну, и ещё валялся. Сегодня с утра казарма опустела: Корсар куда-то повёл большой отряд – то ли на очередную вылазку из города, то ли на какие-то местные разборки. Мышка с Кайманом остались в помещении одни.

– Так что ты им сказала? – невнятно переспросил сталкер. Невнятность объяснялась тем, что рот у него был набит едой.

– Сказала, что я брат Везунчика, – невозмутимо ответила Мышка. – Младший.

Кайман чуть не подавился котлетой. Отдышался, запил сладким холодным чаем из эмалированной кружки.

– И что, они тебе поверили?

– Ну, им вообще-то было пофиг. Никто на меня не смотрел. Ты очень удачно отвлёк внимание на себя, – любезно объяснила Мышка. – Когда лежал весь из себя герой и практически покойник.

Что-то изменилось в их отношениях после того, что случилось на свалке. Кайман пока не понимал, что именно и в какую сторону. Но это неудивительно – он самого себя ещё толком не осознал заново, что уж говорить об отношениях со внешним миром.

– Слушай, а чего я вообще должна мальчишкой прикидываться? – Мышка рассеянно почесывала опухшую щёку. – Нормальные люди вокруг. Матерятся только много. Я вроде не неженка, но чтоб в разговоре из обычных слов были только предлоги – это уже перебор! Что ли в мужской компании по-другому нельзя?

Не отвечая, Кайман отвёл её руку от щеки. Девушка спохватилась, помрачнела.

– Сильно чешется? – участливо спросил сталкер.

– Уже нет, – буркнула Мышка. – Послушай, а ты тогда правду сказал? Что эта блямба фиолетовая останется навсегда, если буду чесать?

– Нет, – признался Кайман. – Неправду. Хотел напугать тебя посильнее, чтоб не расчёсывала и заразу не занесла. Не переживай, сойдёт блямба. И опухоль спадёт. Ещё дня три-четыре-пять пострадаешь, и всё.

– Ты меня и напугал, – серьёзно сказала Мышка. – Но потом напугал ещё больше. Так что мне уже стало почти всё равно, что там у меня на морде. Спасибо, крокодилище… Ой, извини, Кайман. Это я от смущения оговорилась.

Девушка и впрямь залилась неподдельным румянцем.

– Спасибо, что ты меня спас, – выговорила она, пряча глаза. Потом подняла глаза и уже совершенно без стеснения горячо поцеловала Каймана в губы.

Первые несколько секунд Кайман с удовольствием отвечал на поцелуй, после чего с сожалением отстранил Мышку.

– Хватит, хватит, – сказал он ворчливо. – Если кто увидит хоть краем глаза… Мало нам не покажется! С такой репутацией придётся валить отсюда со скоростью пули из «гаусса». И наниматься в войска ООН, у них там в уставе три четверти пунктов про толерантность ко всяким… альтернативным.

Девушка прыснула, но тотчас посерьёзнела.

– А почему? – вернулась она к прежней теме. – Почему я не могу быть, ну, скажем, твоей подружкой? Или даже напарницей?

Кайман дожевал последний кусок хлеба, допил чай, с надеждой посмотрел на дверь, но никто не вошёл. Вот ёшкин кот! Придётся ставить девчонке мозги на место. А чего он хотел? Чтобы семнадцатилетняя соплячка всё понимала, как понимает он сам? Но Мышка сама виновата. Ей неоднократно случалось вести себя так толково, что Кайман забывал про её возраст и пол.

– Нормальные, говоришь, мужики? – протянул он. – Согласен. У Корсара отребья нет. А ты знаешь, сколько в Зоне бандюков? Сюда такие бегут, кому большие сроки заключения светят, вплоть до пожизненного. От зоны в Зону прячутся, за радиацию и аномалии. Откуда, по-твоему, мародёры берутся? Есть целые группировки, есть и звери-одиночки, которые даже с другими такими же ужиться не могут. Хуже мутантов, плешь их побери! Если пойдёт слушок про сталкера с молодой девчонкой, которые идут вдвоём, не в отряде, мы превратимся в желанную добычу. Хочешь побыть в роли хабара, Мышонок?

Девушка молча помотала головой. С каждым словом Каймана она всё мрачнела, и похоже было, что смысл его прочувствованной тирады до неё дошёл. Вот и хорошо. Авось продержится некоторое время в той дырявой мусорной корзине, которая заменяет девицам голову.

– Вот и хорошо, – произнёс Кайман вслух. – Вопрос закрыт.

Он поскрёб отросшую на подбородке щетину, скривился. Надо бы привести себя в порядок перед дорогой. Или плюнуть да отпустить бороду? Нет, лучше побриться. Никогда он не любил шерсть на лице, хотя бритьё в походных условиях – та ещё радость. Иногда Кайман даже завидовал сталкерам, у которых от аномальных полей прекращали расти волосы вообще. Да, надо привести себя в порядок. И пора уходить отсюда.

– Слушай, а ты здесь бывал раньше?

Мышка не собиралась сворачивать разговор.

– Смотря где «здесь», – хмыкнул сталкер. – В Лиманске как таковом бывал, а здесь, на базе, – не доводилось. База – это тебе не бар, тут чужаков не привечают. Я даже не знал, что Корсар у них нынче за старшего… И не узнал бы, если б не нынешний расклад. А вот Везунчик, между прочим, полгода с местными тусовался. Давно, ещё до того, как мы с ним скорешились…

Дверь распахнулась.

В казарму ввалилось полтора десятка человек. Сразу стало очень шумно.

Кайман отвернулся к окну и задумался о своём. Кто-то потряс его за плечо:

– Эй, не слышишь, что ли? Корсаков тебя к себе требует.

Кайман не стал мешкать.

В штабе у Корсара тоже было людно, а ещё – адски накурено. В сизом дыму едва угадывались очертания фигур и предметов. Кто-то незнакомый Кайману отловил его на входе и отбуксировал к Корсару. Старший над лиманскими сталкерами сидел за конторским столом. На столешнице располагались ровным счётом два предмета – кружка с крепким дымящимся чаем и разобранный пистолет.

Судя по заведённым им на базе порядкам, прежде чем попасть в Зону, Корсар был военным. Почему он в таком случае оказался не среди военсталкеров, а среди лиманских? Хотя в Зоне таких вопросов не задают.

Кайман поздоровался.

– Здравствуй, бродяга, – дружелюбно сказал Корсар. – Вижу, ты оклемался, верно? Есть к тебе дело.

В общем-то так Кайман и предполагал. Вряд ли занятой человек Корсаков позвал его, чтобы рассказать анекдот про сталкера и лягушку.

– Мышонок твой сказал, вы на Янтарь собирались? Мне нужно тамошним научникам одну штуковину доставить. По-тихому, без толпы.

– Артефакт? – поинтересовался Кайман. Корсар потёр лоб ладонью.

– Да как тебе сказать… Пожалуй, да, артефакт. Только он немного живой.

Кайман слегка охренел.

– В общем, никто в точности не знает, что это такое, – продолжал Корсар. – Я вот его пообещал научникам, а тут оказалось, что в контейнер его фиг затолкаешь. Сваливает, скотина! Зато к человеку на руки идёт…

Кайман охренел окончательно.

– Так, может, это животное? – предположил он. – Мало ли мутантов.

– Да какая хрен разница, – раздражённо сказал Корсар, – артефакт или мутант! То есть это научникам есть разница, вот они пусть и разбираются с этой штуковиной. Как по мне, главное, что она безобидная. То есть до той поры безобидная, пока её в руки не возьмёшь. А если взять, то человека глючить начинает, типа как от выброса.

– И ты хочешь, чтоб я её на себе на Янтарь тащил? – удивился Кайман.

– Шаман сказал, у тебя сейчас иммунитет, – объяснил Корсар. – После «вензеля». Ещё где-то неделю продержится. Ну, а я вам патронов дам, сколько надо. Пайками затаритесь… Чего ещё? Оружие могу предложить… не гаусс, сам понимаешь, но есть неплохие стволы, можешь выбрать.

– Меня мой «эф-эн» вполне устраивает, – пожал плечами Кайман. – Патроны – это да, это спасибо. Жратва, сигареты нормальные, если есть. А ещё мне нужна информация по одному человеку. Пробьёшь по своим каналам?

– То есть ты в принципе согласен? – уточнил Корсар.

– Да.

– И что за человек?

– Пономаренко Матвей Сергеевич, – раздельно сказал Кайман. – Десятого года рождения. Есть предположение, что он в двенадцатом году попал в Зону и до сих пор здесь. Мог, конечно, и умереть. Меня интересуют любые сведения о нём, прошлые и настоящие, достоверные и слухи. Да, вот ещё. Возможно, он не знает своего имени.

Корсар даже бровью не шевельнул, только переспросил:

– Десятого года? Значит, ему сейчас четырнадцать? А в Зоне он оказался в двухлетнем возрасте?

– Именно, – сказал Кайман, стараясь выглядеть таким же невозмутимым, как собеседник.

– Хорошо, – припечатал Корсар. – Поиск я запущу. Если будут хоть какие-то результаты, отправлю тебе на ПДА. А ещё… Скажи Шаману, чтобы отвёл тебя к Пауку-Отшельнику. Скажи, я велел. Знаешь, кто такой Паук?

– Собиратель историй? – припомнил Кайман. – Что-то такое я про него слыхал. Так он здесь, в Лиманске?

– Угу. Ну, остальное тебе Шаман расскажет. Бывай, бродяга. И постарайся доставить шуршавчика на Янтарь поскорее.

– Шуршавчика?!

Впервые Кайман увидел Корсара смущённым. Ну, или близко к тому.

– Да это его ребята так прозвали, – буркнул Корсар. – Этот… мутантный артефакт.

– Шуршавчика, – с удовольствием повторил Кайман. – Я понял. Доставлю.