Текст книги "Обольститель и куртизанка"

Автор книги: Анна Кэмпбелл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Она обернулась с легкой улыбкой на губах, но спорить не стала.

– Желаете, чтобы я вас раздела?

Между ними вновь вспыхнуло яркой радугой соперничество за власть. Неизбежное противоборство. После прошлой ночи Оливия, должно быть, решила, что хорошо знает своего противника, но ей не удастся легко одержать победу, как она воображает. Эрит кое-что задумал и уже начал притворять свой план в жизнь.

– Нет, я сам вас раздену.

Оливия равнодушно пожала плечами.

– Осторожнее с платьем. Мне оно нравится.

Эрит рассмеялся, не в силах скрыть невольное восхищение.

– Вы чертовски дерзки, Оливия. Обращаетесь со мной как с нерадивой камеристкой.

Куртизанка потупилась и бросила на графа лукавый взгляд из-под опущенных ресниц. Взгляд полный соблазна. Эриту пришлось напомнить себе, что это всего лишь игра. Оливия искусно изображала чувства, которых не испытывала. Здесь таилась загадка, и графу мучительно хотелось ее разгадать.

– А какое обращение вы предпочитаете? – прошептала она и, протянув руку, погладила Эрита по щеке. – М-м, вы успели побриться.

– У вас такая нежная кожа. Я не хочу вас оцарапать. – Он положил ладонь на затылок Оливии. Ощутив щекочущее прикосновение ее кудрей, выбившихся из высокой прически, Эрит на мгновение замер. – Я должен вас поцеловать.

Лицо Оливии застыло. Она резко отпрянула.

– Нет.

– Мы поцелуемся намного раньше, чем истечет срок договора, Оливия.

– Нет, игра завершится без поцелуев. Хотите, чтобы я распустила волосы?

– Позвольте мне. – Эриту казалось, что это его первое свидание с Оливией. Конечно, минувшей ночью они так и не стали любовниками, как не станут и нынешней, несмотря на пронизанные чувственностью беседы, игривые шутки куртизанки и его жадную страсть.

Если он не потеряет самообладание.

Воспоминание о том, как Оливия ласкала его, не испытывая и тени желания, лишило Эрита былой уверенности. Легче всего было бы сдаться. Смириться с безразличием любовницы, позволить ей применить свое искусство и получить удовольствие. Но плод этого дерева был гнилым внутри, несмотря на соблазнительную глянцевую кожуру.

Никакие доводы рассудка не могли пошатнуть уверенность Эрита в том, что, пробудив в Оливии чувственность, он разом заслужит вечное спасение и отпущение всех грехов.

Эта миссия представлялась ему необычайно важной, хотя и сумасбродной.

Скрывая волнение, граф шагнул к Оливии и вытащил первую шпильку из ее густых сверкающих волос. Темный рыжеватый локон мягко упал ей на плечо. Эрит затруднился бы определить его цвет. Роскошные волосы Оливии сочетали в себе все оттенки, от белокурого до бронзового и золотисто-каштанового. Настоящий гимн осени.

Эрит вернулся к вопросу, который не давал ему покоя.

– Вам нравятся женщины?

Разумеется, Оливия отнюдь не выглядела потрясенной. Она не поднялась бы до положения королевы куртизанок Лондона, если б не столкнулась с самыми изощренными проявлениями человеческих страстей. Должно быть, она испробовала все, что только возможно.

– Как любовницы? Нет.

– Вам не стоит бояться осуждения. Я так много повидал за годы путешествий, что в этом мире нет, пожалуй, ничего, что показалось бы мне противоестественным.

– Вы жили в доме лорда Перегрина.

Лицо Оливии застыло, стало непроницаемым. – И что с того?

Пожав плечами, Эрит вынул еще одну шпильку из ее волос.

– Я знаю, кто он, Оливия.

Куртизанка отшатнулась, обхватив себя руками. Еще один блестящий локон, тугой как серпантин, упал ей на плечо.

– Перри – мой друг.

Эрит невозмутимо смерил ее взглядом.

– А также мужчина, которого влечет к своему полу. Оливия побелела как мел. Эрит впервые заметил, как на ее аристократическом носу проступили бледные веснушки. Должно быть, в детстве она была девчонкой-сорванцом с непослушными кудрями и сильным гибким телом.

– Вы бросаете Перри серьезное обвинение.

Эрит отметил, что Оливия не стала опровергать его слова.

– Я его ни в чем не обвиняю. Хочу лишь подчеркнуть, что, если вы испытываете влечение к женщинам, ваша связь с лордом Перегрином вполне объяснима.

– Я предпочитаю общество лорда Перегрина, потому что он добр и заботится обо мне. – Она не добавила «в отличие от вас, граф», но намек был весьма прозрачен. – А подробности вас не касаются, милорд.

– Я ваш официальный любовник. Разумеется, это меня касается.

– Официальный не значит настоящий, – огрызнулась Оливия. – Возможно, вы выбираете себе в любовницы самых известных куртизанок в городах, где бываете, потому что вам тоже есть что скрывать.

Эрит отрывисто хохотнул. Никто еще не осмеливался усомниться в его мужской состоятельности.

– Браво, Оливия, отличная попытка. Вам известно не хуже, чем мне, что мне нравятся женщины. А одна из них в особенности, несмотря на все ее шипы и колючки.

– Милорд, пожалуйста, обещайте, что не станете ни с кем делиться своими подозрениями.

Напряженная поза Оливии и звенящий голос выдавали нетерпение. – Я готова на все, чтобы защитить Перри. На все.

Лицо Эрита вспыхнуло от негодования.

– Я не собираюсь вас шантажировать, Оливия, – резко бросил он. – Я не стал бы прибегать к подобной низости, даже если бы желал силой сделать вас уступчивей, но мне это не нужно. Подойдите ко мне.

– Так вы ничего не скажете?

Оливия неохотно приблизилась, в ее голосе звучало недоверие. Боже, чего она ожидала? Что граф Эрит станет пугать ее разоблачением? Пригрозит раскрыть запретную склонность ее друга, если она не согласится изображать пылкую страсть в постели? Но после прошлой ночи Оливия должна бы знать, что обмануть Эрита ей не удастся.

– Его тайна в безопасности, – хмуро подтвердил Эрит. – Даю вам слово.

Его раздражение исчезло, по телу прокатилась волна облегчения. Оливия не испытывала влечения к представительницам своего пола. И в том, что касалось ее отношений с Монтджоем, граф оказался прав. Определенно лорд Перегрин с Оливией жили как брат с сестрой в помпезном разукрашенном особняке в Мейфэре. Любопытно, как возникла эта тесная, почти семейная связь?

Пышные волосы Оливии сверкающей волной рассыпались по плечам. Эрит зажмурился, наклонился, вдыхая их запах. Когда он раскрыл глаза, лицо Оливии было так близко, что он смог рассмотреть ее расширившиеся зрачки, почти поглотившие радужные оболочки цвета хереса. Ее губы приоткрылись, дыхание участилось, щеки порозовели.

Казалось, ее переполняет желание. Неужели это лишь притворство? Искусная игра? Конечно, нет. Оливия знала, что Эрита невозможно одурачить.

Он качнулся вперед, ощущая на губах ее дыхание. Свежее. Аромат Оливии. Дуновение рая.

Эрит замер, завороженный, околдованный. Сердце его забилось глуше. Но в следующее мгновение Оливия вздрогнула и отстранилась. Эрита обожгло разочарование.

«Клянусь Богом, однажды она меня поцелует. И поцелуй этот будет жарким, страстным, бесконечно долгим».

Это надругательство над природой, что женщина, такая живая и прекрасная, никогда не испытывала чувственного удовольствия.

– Я к вашим услугам, милорд, – прозвучал хриплый голос Оливии. – В какой роли прикажете мне выступить?

Встав позади куртизанки, Эрит отвел в сторону густую массу ее шелковистых волос и принялся ловкими пальцами расстегивать платье.

– Я не хочу, чтобы вы разыгрывали роль.

– Вы прекрасно поняли, что я хотела сказать.

Оливия придержала волосы, помогая Эриту. Сцена казалась почти домашней. Пальцы графа взялись за шнуровку корсета, затем развязали пояс нижней юбки. Юбка упала на пол, открывая взгляду белые чулки и прелестные атласные туфельки с лентами, обвивавшими стройные лодыжки. Сквозь прозрачную ткань сорочки проступили крепкие округлые полушария ягодиц. Подавив желание обхватить их ладонями, Эрит прижался губами к обнаженному плечу куртизанки.

– Следуйте своим чувствам, Оливия, и делайте, что вам захочется.

– Я ничего не чувствую, – отозвалась Оливия безжизненным голосом, не похожим на ее звучное контральто.

– Тогда ничего не делайте.

Глава 7

«Ничего не делайте»? И это слова мужчины? Да кто он, в самом деле?»

Оливия растерянно замерла и послушно подняла руки, когда лорд Эрит снимал с нее рубашку. Его ловкие пальцы, прохладные и сухие, мягко касались ее кожи. Это было приятно. Оливия терпеть не могла мужчин с влажными ладонями.

Стоя позади, Эрит поцеловал ее в шею и обнял, нежно обхватив пальцами груди. Медленно, властно он прижал ее к себе. Оливия услышала, или, скорее, почувствовала, как у графа вырвался блаженный вздох, когда ее обнаженные плечи коснулись его широкой груди, затянутой в батист и сукно.

От него исходил жар. Оливия будто прислонилась к нагретой солнцем кирпичной стене знойным летним днем. Она закрыла глаза и отдалась этому ощущению, позволяя Эриту ласкать ее грудь.

Он нежно потянул и сжал соски, по телу его прошла дрожь. Оливия вдруг ощутила, как переполнявшее его блаженство легким эхом отзывается в ней. Это было странное чувство. Не хорошо знакомое торжество победительницы, покорившей еще одного любовника, а неизведанная прежде тихая радость.

– Вы разденетесь, милорд? – К удивлению Оливии, ее голос прозвучал возбуждающе хрипло без всякого притворства.

Эрит беззвучно рассмеялся, целуя ее в шею. Легкие прикосновения его губ приятно щекотали кожу, как трепещущие крылья бабочки.

– Я собираюсь вызвать в вас неистовое, безумное вожделение.

– И самому остаться равнодушным?

– Надеюсь сохранить хотя бы крупицу рассудка. Одежда должна помочь.

Он прижался бедрами к ее обнаженным ягодицам. Даже сквозь одежду его восставшая плоть пылала жаром. С тихим стоном он сдавил зубами плечо Оливии. Она вздрогнула, хотя и не почувствовала боли. Зубы Эрита были крупными и сильными, как и все в нем. В этом легком укусе было что-то глубоко нежное. Так кусает кобылу охваченный страстью жеребец. Удивительное сочетание силы и чувственности.

Оливия повернулась, чтобы увидеть лицо графа. Глаза его сверкали, а на выступающих скулах горел лихорадочный румянец. Но руки его покорно разжались, позволив Оливии слегка отступить. Крохотное расстояние, разделявшее их, наполняли волны жара и мускусного аромата мужского желания.

Прежде чем заговорить, Оливия сделала глубокий вдох; легкие ее наполнил этот терпкий запах, густой, как табачный дым. Приятный запах. Оливия впервые призналась себе в этом. Свежий аромат мужественности, лишенный резкого, приторного духа парфюмерии, которой пользуются многие мужчины. Оливия снова вдохнула запах Эрита, на этот раз исключительно ради удовольствия.

Было немного странно стоять обнаженной перед мужчиной, одетым в вечерний костюм. «Интересно, какую жизнь он ведет за стенами этого дома?» – на мгновение подумалось ей. Должно быть, туже, что и остальные светские щеголи: пьет, играет и волочится за женщинами. Но внутреннее чутье, твердившее, что Эрит вовсе не тот распутный повеса, каким хочет казаться, шепнуло ей, что нынче ночью граф не пытался овладеть женщиной. Как и накануне.

– Ничего не выйдет, – тихо проговорила Оливия. – Во мне есть... какой-то изъян. – Ей невыносимо было думать, что все усилия Эрита пробудить в ней ответное желание окажутся напрасными. Оливия взволнованно облизнула губы. Ей никогда еще не приходилось говорить с любовником о своей уязвимости. – Вы славный человек.

Эрит насмешливо фыркнул.

– Большинство с вами не согласится. – Его пальцы скользнули по плечам Оливии к запястьям и ласково сжали ее ладони.

Оливия недоверчиво насторожилась: хрупкое понимание, возникшее между нею и Эритом, смущало ее и тревожило. Голос ее прозвучал неожиданно резко:

– Будет намного лучше, если вы просто завалите меня на спину и овладеете мной. Я же вижу, как вам не терпится.

– Ожидание лишь усиливает удовольствие. – Эрит прижал ее руку к своему паху. Оливия ощутила сквозь ткань брюк его восставшую плоть, твердую как сталь. Живую. Распаленную. Полную желания. Пульсирующую под ласкающими движениями пальцев. Эрит закрыл глаза и вытянулся, отдавая себя во власть этих прикосновений. – Боже, Оливия, – простонал он. – Перед вами не устоял бы и святой.

– Подозреваю, что вы не святой. – Ее рука прижалась теснее. Оливия представила, как ее губы снова обхватывают жезл Эрита. Прошлой ночью ощущение власти над этим сильным зрелым мужчиной доставило ей особое удовольствие. Оливии захотелось пережить его снова. Впервые в жизни она подошла так близко к наслаждению, которое дарует акт любви.

Минувшей ночью, утвердив свою власть над Эритом, Оливия оборвала нити нежной близости, которыми он медленно оплетал ее. Нежная близость не для таких женщин, как она.

– Ложитесь, милорд, – проговорила она шепотом, покорившим немало мужчин.

Эрит шумно перевел дыхание.

– Я не бессловесное животное.

Оливия провела ногтями по груди Эрита, соски его мгновенно затвердели под рубашкой.

– Вы воск в моих руках.

– Прекратите, – проревел Эрит, послушно пятясь к кровати, уступая натиску Оливии.

– Но это правда. – Она уперлась ладонями ему в грудь. Один слабый толчок, и Эрит повалился на матрас. – Вы великолепны. Не могу передать, что я почувствовала, когда обхватила вас губами прошлой ночью. Помните?

– Помню, – прохрипел Эрит.

– Я могу сделать это снова. – Оливия облизнула губы, глядя на мужчину, распластавшегося на простынях.

– Я знаю, что можете. – В голосе графа слышалось сожаление, не гнев. – Но что это докажет?

Оливия пожала плечами.

– А почему это обязательно должно что-то доказывать? Удовольствие ценно само по себе.

– Откуда вам об этом знать?

Лицо Оливии застыло, превратившись в холодную маску. Она не ожидала, что Эрит начнет огрызаться. Ее взгляд скользнул по его великолепной фигуре и задержался на лице. Оливия уже знала, что не найдет того, что ищет: пустого, бездумного желания в его глазах.

Эрит жаждал овладеть ею, но, разумеется, не собирался сдаваться. Серые глаза, окруженные густыми черными ресницами, смотрели дерзко, с вызовом. Эту битву Оливия пока не выиграла. Хотя, наверное, не стоило складывать оружие.

– Не слишком благородно.

– Вы и сами ведете грязную игру, Оливия.

– Просто посмотрите на меня.

– А чем я, по-вашему, занят? Вы самая обворожительная женщина из всех, кого я когда-либо встречал. – Голос графа звучал безрадостно.

Оливия оперлась коленом о край кровати, закинула обтянутую чулком ногу на бедра Эрита и оседлала его.

– Мне повторить то, что я делала вчера ночью?

– Нет.

– Нет? – Оливия недоверчиво вскинула брови, глядя в лицо Эриту. «Какие у него мужественные черты», – отметила она про себя, рассматривая высокий прямой лоб, тонкий надменный нос и твердую линию подбородка. Губы его казались припухшими, на загорелой коже проступил румянец. – Так вам не понравилось?

Рот Эрита скривился в горькой усмешке.

– Чертовски глупый вопрос. Вы сами знаете, что вознесли меня не небеса.

– Не хотите ли снова совершить это путешествие?

– Нет.

Как ни странно, его упорство обрадовало Оливию. Она насмешливо фыркнула.

– Вы выложили целое состояние за мое искусство, а теперь отвергаете его. Какая безрассудная расточительность, лорд Эрит. Это все равно, что обладать полотном Рубенса и прятать его в подвале. Граф не улыбнулся в ответ.

– Вы знаете, чего я хочу.

– А вы знаете, что я могу вам дать.

– Идите к дьяволу!

Эта внезапная вспышка гнева испугала Оливию. Эрит вдруг резко вскочил на кровати, словно раскрылось лезвие складного ножа. Комната закружилась у Оливии перед глазами, когда граф схватил ее и повалил на спину. Инстинктивно она вцепилась в его плечи, увлекая за собой. Теперь он нависал над ней, беспомощно распластанной на постели.

– Милорд! – прошептала она, задыхаясь от волнения. Оливия не испытывала гнева. Глядя в сверкающие яростью серебристые глаза Эрита, она безмолвно заклинала его сдаться. Доказать, что он ничем не отличается от остальных представителей своего подлого пола.

Его брюки касались ее ног. Желая помучить графа, она согнула колени и потерлась бедрами о его бедра. Дыхание его стало хриплым, мощный торс опустился, сдавив ребра Оливии.

– Сирена. Колдунья. Цирцея, – простонал Эрит.

Его тело задвигалось в знакомом ритме любви. Ощущать на себе его тяжесть было до странности приятно, Оливия почувствовала, как внизу живота словно распускаются лепестки огромного цветка. Нечто похожее испытываешь, когда солнечным днем слышишь отдаленный раскат грома.

Она выгнула спину, безгласно предлагая себя, и вгляделась в лицо графа. Глаза его блестели. Черные волосы растрепались, одна непослушная прядь упала на лоб. Никто не принял бы Эрита за незрелого юнца, но сейчас он выглядел моложе обычного. Сердце куртизанки сделало странный кульбит.

«Будь осторожна, Оливия», – предостерег ее внутренний голос, резкий как удар ножа.

– И все-таки я одержу победу, – почти прорычала Оливия.

Ее нежность сменилась яростью. Она сорвала с Эрита галстук и швырнула на пол, а затем, распахнув ворот рубашки, принялась лихорадочно осыпать поцелуями широкую грудь.

– Можно мне поцеловать вас?

– Нет. – Ее всегда такие ловкие пальцы неуклюже возились с застежкой на брюках графа.

– Жаль. Вас следовало бы поцеловать.

– Меня следовало бы отыметь. – Оливия редко употребляла это грубое слово. Как бы низко она ни пала, оказавшись на самом дне жизни, полученное воспитание давало о себе знать.

– Даже если вы не получите от этого никакого удовольствия? – Черт побери, ей хотелось шокировать Эрита, но тот выглядел совершенно невозмутимым, как всегда. – Я так не думаю.

– А как насчет вашего удовольствия? – Наконец-то ей удалось расстегнуть брюки. Ее дрожащая рука проникла между складками ткани.

– Я могу подождать. – Ответ дался Эриту с трудом, слова застревали в горле. Он едва сдерживался.

– Зачем же вам ждать? – Пальцы Оливии обхватили его плоть. Эрит застонал, его бедра качнулись вперед. Желая подразнить графа, Оливия легко повела рукой. Эрит вздрогнул всем телом. Каждое движение ее пальцев отзывалось в нем жаркой волной желания.

– Черт возьми, вы сводите меня с ума. Приподнявшись на кровати, он сорвал с себя фрак и стянул рубашку. Взгляд Оливии задержался на его великолепной мускулистой груди, покрытой темными волосками. Ей удалось полюбоваться выступающими буграми мышц еще мгновение, пока он сбрасывал брюки. Потом Эрит накрыл ее тело своим. Его восставший жезл вжался в ее мягкий живот.

Все его огромное тело плавно скользнуло вдоль тела Оливии, двигаясь в страстном, исступленном ритме. Это было странно, волнующе и, пожалуй, даже приятно. Оливия попыталась выгнуть бедра, чтобы впустить Эрита в себя, но тот плотно прижал ее к постели, не давая вырваться.

– Сдайся, – прошептала она.

– Никогда. Сдайся лучше ты.

– Ни за что. – Оливия рассмеялась, с трудом переводя дыхание. Эта захватывающая дуэль доставляла ей удовольствие, хотя тело ее по-прежнему оставалось бесчувственным.

Эрит сгорал от желания, он вспыхнул, как только переступил порог дома и увидел ее за фортепиано. Теперь, когда он так близко, его железную волю нетрудно будет пошатнуть. Хотя, надо признаться, ему удалось смутить Оливию Рейнз. Он единственный мужчина из всех, кого она встречала, способный соперничать с ней в силе.

– Вы что-нибудь чувствуете? – хрипло произнес он, поднимая голову, чтобы увидеть лицо куртизанки. Его сотрясала дрожь, кожа взмокла от пота, грудь тяжело вздымалась, словно ему не хватало воздуха.

– Вы довольно тяжелый.

– Вы понимаете, о чем я. Вы хотите меня?

– Да.

Эрит резко отстранился, рука его легла на лоно Оливии. Оно было сухим, как и прошлой ночью. Все усилия оказались напрасными. Граф не смог пробудить в ней чувственность. Мучительнее всего было сознавать, что Оливия впервые действительно мечтала пережить то, что испытывают обычные женщины.

Силы небесные, она хотела этого ради Эрита.

С каждой минутой, проведенной с ним, Оливия все глубже погружалась в зыбучие пески, не зная, где искать спасения.

Эрит обхватил ладонью ее подбородок, пристально глядя ей в лицо. В его затуманенных страстью глазах плескался гнев.

– Вы лгали всем остальным мужчинам, с которыми спали. Но не лгите мне.

– А что в вас такого особенного? – с трудом переведя дыхание, спросила Оливия.

– Отбросьте сопротивление, и я вам покажу. – Его губы сложились в насмешливую улыбку, и Оливию вновь охватило странное щемящее чувство.

– Вам придется довольствоваться тем, что я могу вам дать, на большее я не способна, – резко бросила она.

– Вам бы понравилось в Испании, – задумчиво произнес Эрит. Ритм его движений замедлился, стал плавным, ласкающим. – Холодный свежий ветер на склонах Пиренеев, страстные цыганские танцы, звуки гитар, воздух Средиземноморья напоен пряными ароматами Африки, приносимыми ветром.

Низкий звучный голос Эрита завораживал сильнее, чем его захватывающий рассказ о путешествиях. По телу Оливии прошла дрожь желания. Минувшей ночью Эрит узнал о ней слишком много. Графу хватило ума, чтобы заметить то, о чем не догадывались другие, он был достаточно жесток, чтобы использовать это знание против Оливии.

– Прекратите.

– Вы бы хотели поехать в Испанию вместе со мной, Оливия? Там умеют ценить красивых женщин. Я так и вижу вас в Испании. Свободной, смеющейся.

– Милорд...

– Я вижу вас под ярким солнцем юга. Ваши волосы сверкают и переливаются в его лучах. Вы танцуете под страстную испанскую мелодию, пьете красную риоху и едите свежую рыбу, выловленную из моря у самых ваших ног. Вы плещетесь в морских волнах, прекрасная и нагая. Моя Оливия.

Слова Эрита оставляли раны в душе. Этот искусный лжец погубит ее, если его не остановить.

– Я не ваша. И никогда вашей не буду.

«Смотри, Оливия. Стоит тебе забыть об осторожности, и твое глупое сердце окажется разбито». Изогнувшись, Оливия обхватила губами сосок Эрита и впилась в него.

Граф глухо застонал, вздрогнув всем телом.

«Наконец-то!»

Сжав руки Оливии, он резко отпрянул, приподнявшись на локтях.

Она широко раскинула ноги, готовясь к неизбежному. Сейчас этот огромный мужчина проникнет в ее плоть. Она затаила дыхание. Эрит запрокинул голову, лицо его исказилось от муки.

Оливия зажмурилась.

О да. Еще немного, и она одержит победу.

Тело ее напряженно застыло.

Эрит на мгновение обмяк, почти обрушившись на нее, а затем резко откатился в сторону.

– Боже, – прорычал он, извергая семя на смятые простыни.

Глава 8

Лорд Эрит молча лежал рядом с Оливией, уткнувшись лицом в подушку. Его черные волосы слиплись от пота, оголенная спина влажно блестела. Огромное распластанное тело сотрясала дрожь.

Тишину в комнате нарушало лишь прерывистое дыхание любовников. В воздухе, пропитанном острыми запахами пота и телесных соков, явственно чувствовалось тревожное ожидание.

Свинцовая тяжесть разлилась по телу Оливии. Никогда прежде она не испытывала ничего подобного. Ее охватило гнетущее чувство разочарования. Горечи. Сожаления. И гнева, хотя сердиться было не на кого. Самые противоречивые порывы боролись в ней, требуя выхода. Ее терзала неудовлетворенность. И это казалось особенно нелепым, потому что Оливии не дано было испытать наслаждение в объятиях любовника.

Внезапно навалилась усталость, опустошенность, странная печаль. Без всяких видимых причин. Ей следовало радоваться, упиваясь своей властью над заносчивым лордом Эритом.

Однако в действительности эту битву она проиграла. Эрит устоял перед ее чарами и лишь в последнюю минуту не смог справиться с собой. И все же не поддался. Ускользнул, когда она уже торжествовала триумф.

Но его пиррова победа не принесла ему ни радости, ни облегчения. Неподвижно лежа рядом с любовницей, Эрит, похоже, не испытывал даже злорадства.

Оливия закрыла глаза, и мгновенно ожившие в памяти картины лишь усилили горечь поражения. Ей вспомнилось искаженное страданием лицо Эрита, ее хриплое проклятие, и сердце ее сжалось. Такой боли, унижения и одиночества она не испытывала с тех пор, как рассталась со своим первым любовником.

Послышалось шуршание простыней. Эрит повернулся и окинул Оливию хмурым взглядом.

– Вы этого хотели? – Его резкий, обвиняющий тон был вполне созвучен мрачным мыслям Оливии.

– Нет. – Она открыла глаза и уставилась в потолок, пытаясь сдержать слезы, обжигавшие веки. Ей нужно было заслониться броней безразличия, прежде чем встретить испытующий, пронзительный взгляд серых глаз Эрита.

Наступила вязкая, гнетущая тишина. В камине треснуло полено; звук показался Оливии пугающе громким, словно ружейный выстрел. Выровняв дыхание, она приподнялась на подушках и посмотрела на графа.

– Почему? Почему, Эрит? – Это имя слетело с ее губ прежде, чем она успела себя одернуть.

Даже после всего случившегося граф мгновенно заметил эту обмолвку.

– Прежде вы никогда меня так не называли.

– Мне и сейчас не следовало.

– Боже, женщина, ты лежишь передо мной нагая. Зови меня Эритом. Или Джулианом, если тебе так больше нравится. Я вовсе не против. Я не жду, что любовница станет бить поклоны или приседать в реверансе, прежде чем меня обслужит.

– Скажите лучше, что вы не ждете от любовницы, что она вас обслужит, – язвительно возразила Оливия. – По крайней мере, все мои попытки вы отвергли. Ради Бога, почему бы вам просто не взять меня? Это ваше благородство граничит с безумием.

Граф упрямо вздернул подбородок.

– Между нами может возникнуть нечто большее.

– Нет, не может. Я женщина, которая делит с вами постель за деньги. А вы мужчина, купивший мои услуги.

– Прошлой ночью вы с восторгом ловили каждое мое слово.

Оливию вдруг охватила какая-то смутная тоска. Минувшей ночью на мгновение она забыла о холодной куртизанке с доступным телом, искусными руками и сладострастным ртом. На краткий миг ей показалось, что Эрит положил к ее ногам весь мир.

Опасная, очень опасная иллюзия.

Оливии захотелось бросить в ответ что-то резкое. Сказать, что минувшая ночь ничего для нее не значит. Но, вглядевшись в усталое, поникшее лицо Эрита, она сочла за лучшее промолчать. Сейчас граф выглядел как мужчина средних лет. Глубокие морщины обозначились у его глаз, залегли в уголках рта. Та искрящаяся энергия, что казалась Оливии неугасимой, иссякла.

Поддавшись внезапному порыву, Оливия погладила колючую, покрытую темной щетиной щеку Эрита. В этом безотчетном жесте было больше нежности, чем во всем, что произошло между ними за ту долгую изнурительную ночь.

– Мне жаль, что я не то, что вам нужно, – тихо произнесла она с искренней печалью в голосе, которая необычайно удивила бы ее еще два дня назад.

Хмурое лицо Эрита чуть просветлело, уголок рта дрогнул в улыбке. Граф закрыл глаза, прижавшись щекой к ладони Оливии.

– Я этого не говорил.

Как ни странно, Оливия улыбнулась в ответ. Ей не следовало прикасаться так к любовнику, но ощущение оказалось удивительно приятным. Она не стала отнимать руку.

– К чему отрицать очевидное.

Эрит открыл глаза, встретив ее взгляд.

– Черт бы вас побрал, что вы со мной творите? Никогда такого не испытывал. Когда мы вместе, я уже не понимаю, кто я такой на самом деле. А стоит мне расстаться с вами, я не в состоянии думать ни о чем другом. А мне есть, о чем подумать, можете мне поверить.

Оливия не сомневалась: граф говорил искренне. Это нелегкое признание (Эрит неохотно, с трудом цедил слова) было, наверное, самым откровенным комплементом из всех, что ей когда-либо делали мужчины.

Она нахмурилась и отняла руку. Пальцы хранили тепло его щеки, ладонь слегка покалывало.

– Если вы овладеете мной, то, возможно, избавитесь от этого наваждения.

На лице Эрита мелькнула кривая усмешка, показавшаяся Оливии очаровательной, хотя ей чертовски не хотелось себе в этом признаваться. Граф пытался покорить ее, выбрав оружием страсть, и потерпел неудачу. Он мог бы выиграть сражение с помощью смеха: перед остроумием Оливия была беззащитна, как цыпленок перед голодной лисицей.

– Я еще не встречал женщины, которая так же настойчиво, как вы, вынуждала бы меня заняться с ней любовью, притом не получая от этого удовольствия. – Он перекатился на спину и сел на постели. Его голос упал до шепота. – Простите меня, Оливия.

– И вы меня простите, – отозвалась она, не скрывая горечи.

Эрит медленно наклонился. Несколько долгих мгновений Оливия лежала неподвижно, ожидая, что он коснется ее лица, груди или лона. Но, внезапно поняв, что Эрит хочет ее поцеловать, она резко отпрянула. Губы графа неловко прижались к ее щеке.

– Нет, – выдохнула она.

– О, Оливия, вы так испуганы. – Прежде чем подняться, Эрит легко коснулся губами ее дрожащих век. – Идемте, моя прекрасная госпожа. Нас ждет ужин.

Он протянул ей руку и улыбнулся. В этот миг сердце Оливии дрогнуло, словно бутон чудесного цветка раскрылся навстречу солнцу. Но потом пришло воспоминание о том, кто она и что совершила; цветок пожух и увял, рассыпавшись бурой пылью.

Когда на следующий день чуть свет Эрит ехал на Йорк-стрит, на губах его блуждала улыбка. Великолепный серый мерин резво скакал по вымощенной булыжником улице, звонкий цокот копыт подстегивал нетерпение всадника.

Как ни странно, граф пребывал в превосходном настроении, хотя прошедшая ночь завершилась для него еще более бесславно, чем предыдущая. Он испытал гнев и унижение, когда не смог обуздать свою страсть.

Но покидал он Оливию совсем с другим чувством. Ему все-таки удалось вызвать отклик в ее душе. Несмотря на горечь, сожаление и разочарование, у него появилась надежда.

Минувшей ночью он кое-что разглядел за роскошной раковиной, скрывавшей истинную Оливию Рейнз. Он увидел боль. Ранимость. И самое драгоценное – нежность. Мгновение, когда она коснулась его щеки, все еще звенело серебряным колокольчиком в его сердце.

Гордость требовала от него решительных действий: за холодной личиной куртизанки он искал женщину. И хотя Оливия пустила в ход все свои чары, чтобы заставить его отказаться от замысла, Эрит не собирался сдаваться.

Ни один любовник не смог доставить Оливии наслаждение. Он будет первым.

Эта блистательная награда с лихвой окупала любые старания.

Эрит намеревался провести с Оливией весь день и остаться на ночь. Его дочь перебирала приданое, готовясь к свадьбе, и вокруг нее суетились хлопотливые женщины; дома негде было шагу ступить.

Этой ночью Эрит надеялся одержать долгожданную победу. Оливия одарит его страстью, которой не удостоила ни одного другого мужчину.

Он знал, что в этой непостижимой женщине скрывается чувственность. Он ощущал это так же явственно, как улавливал в утреннем воздухе кисловатый запах угольной пыли и влажный дух реки. Эрит никогда не ошибался в женщинах, не обманывался он и в Оливии Рейнз. Она была воплощением желания. Было бы непростительно, более того, преступно, если бы она так и не открыла в себе страстность.

Приближаясь к дому Оливии, оставляя позади одну улицу за другой, Эрит все больше воодушевлялся. Его конь тихо ржал, выделывая курбеты, словно, как и хозяин, радовался ясному, солнечному утру.