Текст книги "Обольститель и куртизанка"
Автор книги: Анна Кэмпбелл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)
– Как бы я хотела узнать вас поближе, – тихо произнесла леди Рома.
– О, милая. – Оливия закусила губу, пытаясь сдержать глупые слезы. Слезами горю не поможешь. Эту мудрость она усвоила давным-давно. – Это невозможно. Но я ценю то, что вы сказали.
Оливия наклонилась и обняла Рому, чувствуя, несмотря на кажущуюся уверенность, отчаянную слабость. Какое-то мгновение дочь Эрита оставалась неподвижной, а затем порывисто обхватила руками Оливию и прижалась к ней.
– Спуститесь в библиотеку, когда будете готовы, – сказала Оливия, мягко освобождаясь из ее объятий.
– Папа будет бранить меня всю дорогу домой.
– Он прав в одном: вам не следовало сюда приходить.
– Я ни о чем не жалею.
Прежде чем Оливия нашлась с ответом, леди Рома проскользнула в комнату и плотно притворила за собой дверь.
Оливия выпрямилась, расправила плечи и гордо вскинула голову. На краткий счастливый миг она поверила, что может сбросить маску холодной, бессердечной куртизанки. Но жизнь преподала ей жестокий урок.
Когда Оливия вернулась в библиотеку, Джулиан стоял, хмуро разглядывая каминную решетку.
Он поднял голову, встретив ее взгляд. Его мужественная красота пронзила сердце Оливии, словно острый клинок. Темно-синий сюртук и белоснежная рубашка с галстуком подчеркивали угрюмое выражение его живого лица.
– Я сожалею, что Рома доставила тебе беспокойство, Оливия. – Серые глаза под густой бахромой ресниц сверкнули серебром. Эрит оперся рукой о каминную полку.
– Она не доставила мне беспокойства, лорд Эрит. – Оливия вошла в комнату, стараясь держаться поодаль от графа. – Молю Бога, чтобы никто не узнал об экстравагантной выходке вашей дочери. Леди Рома не должна пострадать, ей и так довольно досталось.
Уголки губ Джулиана угрюмо опустились.
– Я заслужил упрек.
Оливия опустилась в одно из кресел, стоявших возле ковра с мокрыми пятнами от чая. – Да.
– Проклятие, я знаю, что говорил необдуманно. Просто, увидев Рому... – Джулиан осекся и в досаде махнул рукой. – Мы не можем обсуждать это сейчас. Мне нужно отвезти дочь домой, а потом нам предстоит, чертов семейный ужин с Рентонами. Это важная встреча, она планировалась давным-давно. Я смогу вернуться сюда лишь поздно ночью.
– Не спешите ради меня, лорд Эрит.
Рот Джулиана скривился в язвительной усмешке.
– Тебе не обязательно звать меня так. Я знаю, что ты на меня сердита.
– Я не сержусь на вас.
Граф пересек комнату и сел на диван, пристально глядя на Оливию из-под тяжелых век.
– Однако впечатление складывается совсем иное.
– Досада указывала бы на то, что я испытываю к вам какие-то чувства, – будничным тоном возразила Оливия.
– А ты, напротив, равнодушна как статуя, – усмехнулся Джулиан.
– Пикировка никуда нас не приведет, – резко оборвала его Оливия. – Когда мы заключали соглашение, я предупредила, что оставляю за собой право прекратить связь, когда мне вздумается. И я собираюсь воспользоваться этим правом.
В глазах Джулиана вспыхнул гнев, из груди вырвалось глухое рычание.
– И ты говоришь мне об этом сейчас, когда я еду на встречу, от которой не могу отказаться?
Оливия сжала руки на коленях, пытаясь обрести холодную уверенность, что помогла ей овладеть собой, когда Джулиан, охваченный страхом за дочь, унизил ее и оскорбил. Тогда он показал свое истинное лицо. Тогда, а не теперь. Все его старания изобразить нежные чувства – лишь жалкие потуги.
– Шлюхам никогда не удается точно рассчитать время.
– Я никогда не обращался с тобой как со шлюхой, – горячо возразил Эрит, лицо его застыло.
– Вы сделали это сегодня.
Рука Джулиана, лежавшая на подлокотнике дивана, сжалась в кулак.
– Это несправедливо. Ни один мужчина не захочет, чтобы его дочь рисковала своим будущим.
– Да, ваши чувства делают вам честь. Несмотря на вспышку гнева, вы показали себя преданным отцом. И никудышным любовником.
Глаза Джулиана потемнели, сделались свинцовыми, как грозовые тучи на летнем небе. Он сделал движение, чтобы встать, но одернул себя.
– Господи, Оливия, прости меня... – Его голос прервался, в нем слышалось искреннее сожаление. – Я увидел здесь Рому и рассвирепел. Я вел себя как полнейший болван. Но ты должна знать: я вовсе не думаю того, что тут наговорил. Черт возьми, я тебя обидел. Клянусь, я этого не хотел.
– Уверена в этом. – Слова слетели с ее губ как разящие осколки стекла. – Но теперь мне многое стало ясно, включая и то, что нашей связи пора положить конец.
– Ради Бога, не называй наши отношения связью. – Напускная отчужденность исчезла в одно мгновение. Джулиан бросился к креслу Оливии и, упав перед ней на колени, сжал ее руки трясущимися пальцами. – Я люблю тебя, и ты любишь меня.
Она с самого начала знала, что ее счастье недолговечно.
И вот настало время уйти. Оливия сделала глубокий вдох, собираясь с силами, однако боль расставания с Джулианом невозможно было вынести. Ей словно предстояло перенести ампутацию, лишиться руки или ноги.
Она посмотрела Эриту в глаза.
– Я рада, что заставила вас в это поверить. В конце концов, вы выложили целое состояние, чтобы я потакала всем вашим капризам. Вам хотелось пробудить чувственность в холодной женщине, не так ли?
Мышцы на руках Эрита вздулись, лицо сделалось белым как пергамент. Побелели даже губы. На мгновение Оливия испугалась, что Джулиан ее ударит. Она задрожала и отшатнулась, но гордость заставила ее замереть.
Трясущейся рукой Эрит вцепился в спинку стула возле ее плеча. Неимоверным усилием воли он овладел собой, уголок его рта подергивался.
– Ты лжешь.
– Если вам нравится так думать, – равнодушно согласилась Оливия. Дикий звериный вой рвался из ее груди. – Конечно, в чем-то я лгала. Вам решать, что было правдой, а что ложью.
– Черт возьми, Оливия, я не могу остаться и продолжить спор. – Джулиан яростно тряхнул головой. В глазах его полыхало пламя. – Можешь колоть меня ножами всю ночь, только не уходи вот так.
– Я приняла решение и не собираюсь его менять.
– Так, может, я сделаю это за тебя? – Вскочив на ноги, Эрит смерил Оливию хмурым взглядом. – Я постараюсь уйти с этого проклятого ужина как можно раньше, но не могу обмануть надежды Ромы. Я и так слишком часто ее подводил.
Оливия поднялась с кресла с утонченной грацией опытной куртизанки.
– Прощайте, лорд Эрит.
– Да чтоб тебя! Я не прощаюсь! – Одним рывком притянув к себе Оливию, Джулиан сжал ее в объятиях. Сердце его стучало, как деревянная колотушка в руках безумца. – Подожди до ночи. Неужели я не заслужил хотя бы этой малости?
Оливия оставалась неподвижной, как бесчувственная кукла, хотя жар его ладоней угрожал растопить ледяной панцирь, окружавший ее холодное сердце.
– У вас больше нет права прикасаться ко мне.
– Не делай этого.
– Все уже решено. – Оливия попыталась вырваться, но не смогла разжать руки Джулиана.
«Должно быть, так же цепко он сжимает мое сердце. Никогда мне не стать снова свободной», – обреченно подумала она.
– Черта с два! – Обхватив ладонями ее лицо, Джулиан прижался губами к ее губам. Его поцелуй был яростным и беспощадным. Властным и жестоким, почти оскорбительным. Но Оливия, сама, не желая того, уже цеплялась за плечи Эрита, с исступленной страстью отвечая на поцелуй.
Несколько бесконечно долгих мгновений продолжалось их единоборство. Их оружием были зубы, рты и языки. Никто не желал признать поражение, никому не удавалось одержать победу.
Обжигающий жар наполнил тело Оливии, внутри ее бушевало пламя. Она целовала Джулиана, однако в душе ее крепла решимость положить конец их связи. Решимость твердая как скала.
Пока страсть не сменилась нежностью.
Ладони Джулиана, обхватившие ее лицо, разжались, пальцы ласково погрузились в волосы. Губы, терзавшие ее рот, смягчились. Они больше не требовали, но умоляли. Оливия беспомощно замерла, волна запретного блаженства захлестнула ее. Тело ее обмякло, ослабело, бедра вспыхнули огнем.
Ей хотелось вырваться, оттолкнуть Джулиана, разрушить его чары, но она не в силах была прервать поцелуй, наслаждаясь каждым прикосновением его губ и языка, хотя все ее обостренные чувства кричали об опасности.
Наконец Эрит оторвался от нее. В его глазах горел голодный огонь, ярость и кое-что еще... Боль, хоть Оливия и не отказывалась это признавать.
– И ты готова отшвырнуть прочь чувства ради гордости? – гневно выпалил Джулиан. На его щеке подергивался мускул.
– Все кончено, – безжизненным тоном отозвалась Оливия. Колени ее дрожали, она едва удерживалась на ногах. Сжав руки в кулаки, она ударила Джулиана по груди. – Ради Бога, оставь меня в покое.
Эрит поймал ее за руки.
– Ты не обретешь покой, пока не примиришься с тем, что любишь меня.
– Я не люблю тебя, – огрызнулась Оливия, силясь вырваться.
– Тогда почему ты так опечалена?
– Потому что ты не даешь мне уйти.
– Ты не хочешь, чтобы я позволил тебе уйти.
– Нет, хочу.
Красивое лицо Джулиана вспыхнуло от гнева, глаза сверкнули серебром. Он крепче сжал руки любовницы, не давая ей вырваться, но, не причиняя боли. А жаль. Оливии хотелось бы найти повод возненавидеть лорда Эрита не только за то, что она никогда не сможет стать ему достойной парой.
– Проклятие, Оливия, ты ведь знаешь, что я должен ехать.
– Так поезжай, – упрямо бросила она.
– Я уйду, а когда вернусь, тебя, возможно, уже не будет здесь. – Обхватив ладонью, затылок Оливии, Джулиан заставил ее поднять голову и встретить его горящий взгляд. – Если в тебе есть хоть капля чувства ко мне, останься.
– Тут не о чем говорить.
– Ладно, тогда дай мне шанс поговорить ни о чем. Сегодняшний вечер я должен посвятить Роме. Моя вина в том, что она совершила эту нелепую рискованную выходку. Рома вела себя глупо, но она моя дочь, и я не могу ее бросить.
– Джулиан... – начала Оливия, но осеклась, не зная, как продолжить фразу.
– Я готова, папа. – В дверях показалась леди Рома. Оливия ожидала, что Эрит отшатнется от нее. Ведь дочь застала его, когда он страстно обнимал любовницу.
– Карета ждет у задней двери. – Не сводя с Оливии пристального взгляда, Джулиан медленно разомкнул объятия.
Вопреки всему ее охватила горечь. Зная, что Эрит больше никогда не прикоснется к ней, она хотела продлить эти драгоценные мгновения близости. На краткий обманчивый миг она вновь почувствовала себя любимой, живой, чистой.
– Прощайте, леди Рома, – проговорила Оливия с неожиданным для самой себя сожалением.
Девушка подняла голову и улыбнулась тепло и искренне.
– Прощайте, мисс Рейнз. Благодарю вас за доброту.
– Желаю вам счастливого замужества. – Голос Оливии дрогнул, и она опустила глаза, избегая любопытного взгляда юной леди.
– Идем, Рома, – нетерпеливо бросил Эрит. Повернувшись к дверям, он пропустил дочь вперед, затем искоса посмотрел на Оливию. – Не вздумай никуда уходить. Мы еще не закончили.
– О нет, закончили, – отрезала куртизанка и, вздернув подбородок, метнула в его сторону убийственный взгляд.
– Только не в этой жизни. – И прежде чем Оливия успела возразить, Эрит повернулся и вышел стремительной походкой.
Громко хлопнула дверь. – Он ушел.
Глава 26
Эрит вернулся в дом на Йорк-стрит раньше, чем ожидалось, но позднее, чем следовало бы. Особняк выглядел как обычно. С бешено бьющимся сердцем, одолеваемый дурными предчувствиями, граф взбежал по лестнице на второй этаж и распахнул тяжелую дубовую дверь спальни. Комната была пуста.
Купленный Эритом алый шелковый капот, который Оливия любила надевать, лежал небрежно брошенный на кровати. На туалетном столике стояли баночки с притираниями, румянами и помадами. Эриту не потребовалось заглядывать в гардеробную: он не сомневался, что шкафы заполнены роскошными туалетами Оливии, на которые он потратил целое состояние.
Не сомневался он и в том, что Оливия его оставила. Она нередко грозилась уйти, и вот, наконец, ушла. Всему виной его необузданность. То, что Оливия оставила в доме вещи, ничего не значило. Она покинула его, обрекла на жизнь бесплодную, как пустыня.
Будь проклят его вспыльчивый, горячий нрав!
Эрита охватило сожаление, грудь пронзило ледяной иглой. Весь вечер он не переставал сокрушаться о том, что натворил, застав Рому в доме любовницы и потеряв голову от ярости. Он понимал, что нарушил хрупкое равновесие, поддерживавшее силы Оливии, оскорбил ее гордость, задел чувства. Этой отважной, удивительной женщине потребовалось огромное мужество, чтобы признаться в любви к нему. А его необдуманные слова сокрушили и уничтожили ее.
После всего; что он наговорил, стоит ли винить Оливию в том, что она бежала? Эрит проклинал себя за непростительную грубость и несдержанность. Ведь в душе он знал, что Оливия никогда не стала бы поощрять безрассудство Ромы и приглашать ее к себе.
Чувствуя мертвящую тяжесть на сердце, словно в груди его пожух и увял цветущий сад, граф медленно побрел в гостиную. Разумеется, он не нашел Оливию и там. Им овладела опустошенность, оцепенелость.
Тяжело переставляя ноги, Джулиан вернулся в спальню. В комнату, ставшую свидетельницей отчаянных страстей, мгновений наивысшего счастья и истинной близости. Небывалой, немыслимой любви.
Кровать, дверь, пол, стены – все напоминало об Оливии, трепетавшей от наслаждения в его объятиях.
После долгих пустых, безумных лет, проведенных с бесчисленными женщинами, несколько недель с Оливией перевернули его душу. Изменили его навсегда.
И вот она его оставила. Будь все проклято!
Эрит схватил с постели шелковый капот, словно тот мог рассказать, куда ушла Оливия. Алый шелк еще хранил ее обворожительный, пьянящий аромат. Рядом на покрывале лежало рубиновое ожерелье, сверкая и переливаясь в свете ламп.
В значении этого безмолвного послания невозможно было ошибиться.
Оливия не желала иметь с лордом Эритом ничего общего.
Унылое оцепенение Джулиана внезапно лопнуло как мыльный пузырь. Глухо застонав, он зарылся лицом в ворох скользкого красного шелка. Потом закрыл глаза и задышал глубоко и часто, пытаясь убедить себя, что Оливия к нему вернется.
Разомкнув веки, он увидел Лейтема. Тот стоял в дверях и смотрел на хозяина с неподобающей дворецкому жалостью. Эрит без тени смущения отнял от лица капот.
– Где она?
– Мадам не сказала, куда идет. Она покинула дом примерно через час после ухода вашей светлости.
В глазах Эрита вспыхнула надежда.
– Мисс Рейнз взяла свой экипаж?
Нужно расспросить кучера, когда тот вернется. Возможно, удастся выяснить, где она укрылась. Лейтем покачал головой:
– Нет, милорд. Мадам ушла пешком.
Пешком? Куда же она отправилась? Ответ, до смешного очевидный, пришел сам собой. Эрит догадался бы раньше, если бы не был так подавлен.
Бормоча про себя проклятия, он отшвырнул капот и стремительным шагом вышел из комнаты.
Грубо отстранив дворецкого лорда Монтджоя, Эрит вошел в освещенный свечами салон, где когда-то заключил бездушную сделку с Оливией. Тогда он был другим человеком. Ему хотелось думать, что и Оливия была другой.
Она призналась ему в любви. Пусть и, не желая того. И Эрит готов был поклясться, что ее слова не были ложью, хоть этим вечером Оливия и пыталась ранить его, уверяя в обратном. Если Оливия его любит, он наверняка сумеет вернуть ее. У него есть оружие, перед которым она бессильна.
Но прежде он должен найти ее, черт возьми.
Когда Эрит ворвался в гостиную, Монтджой изумленно поднял голову и медленно уронил руку, которой обнимал за плечи изящного юношу, сидевшего рядом. Граф, окинув быстрым взглядом комнату, тотчас заметил, что в узком кружке играющих в пикет молодых людей возле камина нет великолепной рыжеволосой сирены.
– Лорд Эрит? – растерянно произнес Монтджой. Поднявшись с кресла, он бросил на стол карты. – Чем обязан удовольствием видеть вас у себя?
– Где она? – нетерпеливо прорычал Эрит, не заботясь о том, что назавтра весь Лондон будет судачить о его безумных поисках исчезнувшей любовницы. Еще один скандал даст пищу для сплетен, и Роме будет, что подслушивать за закрытыми дверями.
– Она?
– Прекратите играть со мной, черт побери. Монтджой нахмурился.
– Оливия?
– Разумеется, Оливия. Я должен ее видеть.
Выйдя из-за карточного стола, Монтджой повернулся к друзьям:
– Я скоро вернусь. Фредди, не заглядывай ко мне в карты.
– Не стоит прерывать партию. – Кулаки Эрита конвульсивно сжимались и разжимались. Казалось, он готов вцепиться в горло элегантному дружку Оливии и вытрясти из него нужные сведения. – Просто скажите мне, где она.
– Милорд, мы не можем говорить здесь. – Оставив без внимания явные признаки угрозы, Монтджой жестом указал графу на тускло освещенный холл.
Оказавшись наедине с лордом, Эрит торопливо заговорил. Его душило отчаяние: если он не сумеет найти Оливию в самое ближайшее время, она ускользнет, скроется. У нее достаточно денег. Она может уехать куда угодно.
– Оливия наверху? Клянусь, я просто хочу поговорить с ней. Вы ведь знаете, я не причиню ей зла.
Монтджой затворил дверь в гостиную, но даже в блеклом свете лампы было заметно, что он встревожен.
– Конечно, не причините. Ведь вы ее любите. Эрит потрясенно застыл, в ужасе глядя на Перегрина, чувствуя себя до крайности уязвимым и презирая себя за это. Мертвенная бледность залила его лицо. Черт возьми, неужели Оливия пересказала Монтджою их глубоко личный, доверительный разговор?
– Святые угодники, так она рассказала вам?
– Нет, конечно, нет. – Полные губы Монтджоя насмешливо скривились. – Но только любовь могла заставить графа, известного своим высокомерием, без колебаний извиниться перед блудницей.
Колючий взгляд Эрита смягчился. Монтджой был прав. В любом случае, к чему отрицать свои чувства?
– Я не единственный мужчина, который ее любил. Лорд Перегрин задумчиво улыбнулся.
– Да, но вы единственный мужчина, которого полюбила она.
Монтджой знал Оливию лучше, чем кто-либо. Мелочные сомнения в чувствах Оливии, все еще терзавшие Эрита, рассеялись. Граф заговорил более ровным тоном:
– Я знаю о вашем отце, знаю, как вы с Оливией объединились против него.
Лицо Монтджоя, отмеченное редкой, почти совершенной красотой, сделалось белым как бумага.
– Она никому об этом не рассказывала. Значит, вам известно, что мы не любовники.
Эрит пожал плечами. Отношения Оливии с лордом Перегрином не составляли для него тайны.
– Я давно догадался. – По лицу Перри он понял, что тот сообразил, о чем еще догадался граф.
Но Эрита не заботили вкусы и предпочтения красавца Монтджоя, он желал лишь одного: вернуть возлюбленную. – Ради всего святого, не мучайте меня.
– Значит, она вас бросила. – В голосе Перри не слышалось торжества. В нем звучала тревога.
– На время. – Эрит чертовски надеялся, что его слова не пустое бахвальство.
Лорд Перегрин угрюмо покачал головой.
– Когда она бросает любовника, ему остается только смириться.
– У меня есть преимущество – Оливия меня любит. Я глубоко ценю, что вы так долго и преданно заботились о ней. Знаю, вы меня недолюбливаете, но я умоляю вас – а я еще ни разу не обращался к мужчине с мольбой, – пошлите за ней. Теперь моя очередь стать ее защитником.
Монтджой смерил графа долгим задумчивым взглядом, потом коротко кивнул:
– Я верю, что вы действительно ее любите. Но понятия не имею, как вам с этим быть, черт возьми.
– Позвольте мне поговорить с ней. – Эрит мельком поймал свое изображение в одном из зеркал, висевших на стене в холле. Глаза его, дикие, отчаянные, полубезумные, горели на бледном искаженном лице.
– Я бы с радостью, милорд. Мне, как и другим, не чужда сентиментальность. И мысль о том, что всепобеждающий граф Эрит пал на колени перед женщиной, согревает мне сердце. – Монтджой выдержал паузу. – Но Оливии здесь нет.
– Так где же она?
– Представления не имею. – Лорд Перегрин озабоченно нахмурился. – Надеюсь, с ней все в порядке.
Долго сдерживаемый гнев, распалявший Эрита после ухода Оливии, вырвался, наконец, наружу. Охваченный бешенством, граф схватил Монтджоя за ворот рубашки и дернул вверх, заставив молодого лорда подняться на цыпочки.
– Скажи мне, куда она ушла.
– Поверьте мне, старина, я бы сказал, но Оливия мне не доверилась, – невозмутимо отозвался Монтджой. – Она почти ничего не рассказывала о вашей связи. Была на редкость немногословна. Мне следовало раньше догадаться, что здесь дело неладно.
– Если вы мне лжете, клянусь, я вас убью.
– Можете сделать из меня отбивную, Эрит. Это не приблизит вас к цели. – Голос Монтджоя по-прежнему звучал бесстрастно: – Оливия решила скрыться. Она и прежде это проделывала. Вы не найдете ее, покуда она не захочет, чтобы вы ее нашли. Подозреваю, на этот раз она определенно не желает быть обнаруженной.
Эрит понял, что выставляет себя законченным болваном. Он отпустил лорда Перегрина и извиняющимся жестом развел руками.
– Похоже, я веду себя как недоумок.
– Я нахожу это весьма обнадеживающим. – Монтджой с восхитительным хладнокровием разгладил рубашку. – Мужчина, которого я повстречал в своей гостиной месяц назад, чертовски напоминал холодную рыбину.
– Может быть, она уехала к Лео?
– Боже праведный, да вы действительно узнали немало! Оливия никому не рассказывала о Лео. Это ее последний бастион.
– Нет, последний бастион – ее сердце, – проворчал Эрит и невольно покраснел, поняв, что проговорился.
– Да. И эту крепость еще никому не удавалось покорить. Bonne chance, mon ami![1] – Монтджой склонил голову, словно признавая туше в фехтовальном поединке, и заговорил более серьезным тоном: – Возможно, она отправилась к Лео. Хотя я бы скорее ожидал, что она приедет ко мне, дабы избежать скандала. Должно быть, она думает, что я стану уговаривать ее вернуться к вам и побороться за то, что ей дорого.
– Это было бы слишком великодушно с вашей стороны. – Эрит изумленно поднял брови.
Монтджой пожал плечами:
– Она заслуживает любви. Судя по вашим безрассудным порывам, вы действительно ее любите. Ступайте. Благословляю вас. Оливия слишком долго была одна. Вы знаете, где найти Лео?
– Да. – Эрит зашагал было прочь, но внезапно остановился и повернулся к лорду Перегрину. – Спасибо. – Он протянул руку молодому красавцу.
Монтджой недоуменно нахмурился.
– Вы знаете, кто я, и все же подаете мне руку?
– Конечно.
Лорд Перегрин пожал протянутую руку с неожиданной силой, удивившей Эрита. Может, этот малый и походил на лощеного пуделя, но в нем чувствовался характер. И он, несомненно, любил женщину, которую Эрит боготворил, почитая превыше всех в мире.
Джулиан вышел из причудливо украшенного особняка. Теперь убранство этого дома казалось ему не удручающе кричащим, а очаровательно экстравагантным. Граф был уже не тем скучающим светским баловнем, что месяц назад вошел сюда ленивой походкой с одной лишь целью: заполучить самую знаменитую лондонскую кокотку.
Так незначительные на первый взгляд решения способны полностью изменить человеческую жизнь.
Занимался рассвет, когда Эрит подъехал к каменному домику священника, скромному обиталищу супругов Уэнтуорт и обожаемого сына Оливии, которого та никогда не сможет признать. Граф знал, какую боль ей приходится терпеть. На долю этой женщины выпало немало горя. Но все невзгоды она переносила мужественно, с достоинством и храбростью.
Эрит отчаянно надеялся, что сумеет завоевать ее, а у Оливии достанет смелости связать с ним свое будущее.
Натянув поводья усталой, покрытой пылью лошади, того самого скакуна, которым так восхищался Лео, Эрит спрыгнул на землю. «Господи, помоги мне найти Оливию. Пусть мои безумные поиски придут, наконец, к счастливому завершению».
Граф привязал поводья к столбу возле кухни. Изнутри доносилось громыхание посуды. Должно быть, слуги уже встали.
– Сэр?
Молодая девушка с кувшином в руках встревожено смотрела на него. И неудивительно. Едва ли обитателям этого тихого уединенного домика священника доводилось видеть покрытого дорожной пылью графа с безумными глазами, да еще в такой ранний час, когда солнце только поднимается над горизонтом.
Хорошо еще, что Эрит явился не во фраке. После визита к Монтджою он вихрем помчался домой и сменил одежду на дорожный костюм, более подходящий для долгого ночного путешествия верхом.
Слабый голосок осторожности шепнул ему, что не следует властно требовать встречи с Оливией.
– Миссис Уэнтуорт уже встала?
– Да, сэр.
– Возможно, она будет настолько любезна, что не откажется побеседовать со мной. Вы не могли бы доложить своей госпоже, что ее спрашивает граф Эрит?
Девушка побледнела и сделала неуклюжий реверанс, держа перед собой словно щит тяжелый белый кувшин.
– Ага, милорд. Сейчас, милорд. Может, вы войдете и подождете в доме, милорд?
– Спасибо. – Эрит вошел вслед за девушкой в кухню и направился к очагу. Служанка стремглав бросилась за хозяйкой. Возле старого потертого стола месила тесто грузная пожилая женщина. При виде вошедшего она не проронила ни слова, лишь наполнила кружку элем и молча протянула графу.
Эрит с благодарностью взял кружку. Накануне вечером он едва притронулся к ужину, а пустившись на поиски Оливии, ни разу не остановился, чтобы перекусить и освежиться.
Он с трудом сдерживал нетерпение. Его одолевало острое желание перевернуть вверх дном этот сонный дом.
Услышав, как кто-то вошел в кухню, Эрит поднял голову. Он ожидал увидеть кузину Оливии, но наткнулся на пронзительный взгляд Леонидаса Уэнтуорта. В темно-карих глазах юноши читалось подозрение и враждебность.
– Лорд Эрит, – холодно произнес Лео, коротко поклонившись. Его наряд составляли кожаные бриджи и простая белая рубашка. Длинные изящные пальцы были измазаны в чернилах.
– Лео. – Эрит вскочил на ноги, поставив на стол, пустую кружку. – Я надеялся повидаться с вашей матушкой.
– Она еще не одета. Матушка просила узнать, что вам угодно. Я не ложился, занимался всю ночь.
– Ах да, Оксфорд.
– Да. – Последовала пауза, затем юноша отступил, жестом указав на дверь, в которую только что вошел. – Перейдем в гостиную. Едва ли вам захочется разговаривать в кухне.
На самом деле Эриту хотелось одного: вцепиться в мальчишку и трясти, покуда тот не скажет, где его мать. Настоящая мать, а не женщина, что называет себя ею. Чувствуя, как в ушах отдаются бешеные удары сердца, граф последовал за юношей в маленькую, но чистую комнатку, где в этот час было холодно и темно.
Оказавшись в гостиной, Эрит резко обернулся и уставился в глаза Лео.
– Где она?
Мальчишка не выказал удивления или замешательства.
– Полагаю, вы говорите о моей крестной, мисс Рейнз?
– Разумеется. У Монтджоя ее нет. Она здесь?
– Нет.
Эрит гневно рубанул рукой воздух.
– Я вам не верю.
– Можете обыскать дом, милорд. – Эрит тотчас узнал знакомый насмешливый тон. – Мы, конечно, не в силах вас остановить.
Граф почувствовал, что оскорбил мальчика. Недостойно вымещать на Лео свой гнев. Не его вина, что Оливия скрылась.
– Я здесь не для того, чтобы угрожать вам.
– Странно. Я подумал как раз обратное, милорд.
– Вы знаете, где она?
– Нет. Мисс Рейнз была здесь вчера, но уехала. – В глазах Лео мелькнула догадка. – Она оставила вас.
Эрит устало пригладил ладонью волосы. После долгого дня и бесконечной ночи, полной тревог, он чувствовал себя вконец измученным и опустошенным. Разочарование оставило горький вкус во рту. Он видел, что Лео, не лжет. Оливия не стала бы искать убежища у своей кузины. Это было бы безрассудно. Подобный поступок мог бросить тень на доброе имя Лео.
– Да. – Признание далось Эриту нелегко: мешала уязвленная гордость.
– Хорошо.
Короткий суровый ответ прозвучал неожиданно весомо. Вскинув голову, граф испытующе посмотрел на Лео.
– Вы знаете, не так ли?
Юноша пересек гостиную и облокотился на каминную решетку. В полутемной комнате с задернутыми шторами и незажженным камином Эрит не мог разглядеть выражение его лица. И все же что-то подсказывало ему, что его догадка верна.
– Что мисс Рейнз – моя настоящая мать? Конечно, знаю.
– Она думает, что это тайна. Когда вы узнали правду? Юноша пожал плечами.
– Я всегда знал. Мое сходство с лордом Перегрином слишком бросается в глаза. И почему бы еще такой человек, как он, стал интересоваться моей жизнью?
Эрит предпочел не разубеждать юношу. К чему раскрывать тайну его истинного происхождения? Пусть лучше Лео думает, что его отец Монтджой, а не тот подлый растлитель детей, что в действительности дал ему жизнь.
– Вы не сожалеете об этом?
– Нет. Я люблю их обоих: и мисс Рейнз, и лорда Перегрина. – Эрит заметил, что Лео говорит о любви с легкостью, явно не унаследованной от Оливии. – Они всегда заботились обо мне. А мои приемные родители с любовью и великодушием воспитали меня.
– Вы гордитесь ею, – медленно произнес Эрит, осененный внезапной догадкой.
Лео вскинул голову, и граф заметил, как сверкнули его глаза в полумраке комнаты.
– Конечно, я ею горжусь. Она замечательная женщина, что бы ни говорили о ней досужие сплетники.
– Да, это правда. И она любит меня.
– Это вы так думаете.
– Она сказала мне.
Лео шагнул ближе, и Эрит увидел, наконец, его лицо. Юноша казался потрясенным и опечаленным.
– Да поможет ей Бог.
– Я хочу увезти ее в Вену.
– Как сувенир, в память о поездке в Лондон?
Лео был остер на язык. Если бы Эрит не знал, чей он сын, то догадался бы после этой беседы.
– Вы дерзкий щенок, – сказал он без злобы.
– Собираетесь бросить мне вызов?
– Нет. Не спешите заговаривать о дуэли. Если с вами что-нибудь случится, это разобьет вашей матушке сердце.
– А я думал, это вы решили разбить ей сердце, черт бы вас побрал.
– Нет, вовсе нет. – Слова Эрита прозвучали как клятва. – Так вы скажете мне, где она?
– Не могу. – Она покинула этот дом вчера, а о ее лондонской жизни мне ничего не известно, если не считать скудных сплетен, что временами докатываются и до нашей тихой заводи. – Лео злорадно ухмыльнулся. – Похоже, она от вас сбежала, милорд.
– Ну, нет, – уверенно возразил Эрит, расправляя плечи. Решимость придала ему сил, заставив забыть об усталости и подавленности. – Я разыщу ее, даже если придется потратить на поиски целую вечность.
– Лорд Эрит? Что привело вас сюда в этот час?
Мэри Уэнтуорт одевалась в спешке, ее седеющие каштановые волосы, наскоро стянутые в узел на затылке, казалось, вот-вот рассыплются по плечам. Войдя в гостиную, она присела в реверансе. С трудом верилось, что этот скромный серый воробушек – кузина великолепной, блистательной Оливии Рейнз. Странно, что такая женщина могла убедительно играть роль матери красивого молодого человека, занявшего теперь место рядом с ней, чтобы защитить ее от грозного графа.
– Вышла ошибка, миссис Уэнтуорт, – с поклоном ответил Эрит. – Я надеялся встретить здесь мисс Рейнз.
– Оливию? – Пасторша растерянно нахмурилась. – Но она живет в Лондоне.
– Я это понял. – После долгого бесплодного путешествия Эрит с горечью заключил, что ему следовало искать свою добычу в Лондоне. Но где? Где? Ему захотелось сейчас же вернуться в столицу и, не откладывая продолжить поиски. – Простите, что потревожил вас.
