Текст книги "Могущество (ЛП)"

Автор книги: Анна Карвен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

И медленно, плавно, как рыбак, сматывающий леску, вытягиваю ее.

Не знаю, как это происходит, но это естественная часть меня, такая же, как дыхание или управление временем.

Лицо Хелиона белеет. – Что?

Я краду у него жизнь и смакую ее, эту холодную, горькую жизнь, наполненную злобой, амбициями и случайными проблесками доброты.

Его воспоминания проносятся в моей голове.

Внебрачный ребенок, брошенный Достопочтенным, когда ему было всего два дня от роду, воспитанный в суровых, жестоких традициях Ордена.

Когда мальчик стал сильнее и опаснее, его стали натаскивать, потому что он подавал большие надежды. Поговаривали, что однажды он сменит Темекина Эленталла на посту Великого магистра.

Он преуспел в убийстве.

Ему даже нравилось это, хотя его учили отвергать все эмоции.

И все же иногда он чувствовал искру чего-то близкого к теплоте: когда заслуживал похвалы тренеров или ловил взгляд красивой женщины в Белхенне.

Но всегда возвращалась пустота. Он стремился заполнить ее болью других и силой.

Хотел быть бессмертным и непобедимым, первым Великим магистром со времен предателя Андоку, претендовавшим на эту славу.

Все они хотели быть единственными.

Как могло это невежественное полутигландское отродье получить такие дары раньше него?

Неужели это проклятие тигландской ведьмы? Как бы он хотел никогда не поддаваться такому искушению.

Ему следовало убить ее отродье, когда впервые взял его к себе. Ребенок был демоном. Посмотрите на него! Эта кожа… эти глаза. С каждым днем это становилось все более очевидным.

Не имело значения, во что верил Темекин.

Он убьет маленького ублюдка раз и навсегда, потому что мальчик с каждым днем становился все сильнее и сильнее, а если узнает, что Хелион сделал с его матерью…

По мере того, как я краду последнюю каплю жизни Хелиона из его тела, он вызывает у меня почти жалость.

Но я не могу.

Видите ли, он – изверг, который все это устроил… который забрал меня у моей половинки и заставил ее страдать.

И за это он должен умереть.

– Молись, чтобы мой отец был милосерднее меня, поскольку, посетив загробный мир, я приду за тобой. – Мой голос все еще звучит странно, отдаваясь холодной силой, которую черпаю из нитей времени; из угасающей жизненной энергии Хелиона.

Цвет исчезает с его лица. Изуродованные глаза становятся пустыми.

Сердце замирает.

Последний вздох слетает с его губ.

И вот его нет.

Ушел во владения моего отца.

Выпускаю его и позволяю телу упасть на пол. Подхватив его при падении, укладываю на спину, скрестив руки на груди. Джеру и воины молча наблюдают за мной.

Никто не двигается ни на дюйм.

Поворачиваюсь к ним, впервые подробно изучая собравшихся воинов. Я понимаю, насколько молоды некоторые из них; едва ли больше, чем подростки. Их черты лица меняются от чисто ионических до смутно тигских, мидрианских и всех остальных. Есть даже один, который выглядит так, будто в нем есть кровь иншади.

Твердость исчезла из их взглядов, что странно для любого Достопочтенного. Вместо этого они все смотрят на меня, как будто увидели фантом.

Убить их всех сейчас было бы бессмысленной тратой жизни, но если они достаточно глупы, чтобы обмануть меня, то я так и сделаю.

– Мы ждем вестей от Вайлорен. Если она вернет свое яйцо целым и невредимым, тогда я, возможно, не стану вас убивать. Вы все знаете, что я могу уничтожить вас в одно мгновение, если захочу. Не испытывайте меня.

Не дав Джеру даже вздохнуть, чтобы ответить, я ухожу, направляясь к тусклому свету в дальнем конце туннеля. Пологий уклон вверх подсказывает мне, что я иду в правильном направлении: к нижним уровням цитадели.

Нельзя терять время.

Это продолжалось достаточно долго, и теперь я должен придумать, как добраться до Даймары как можно быстрее.

Возможно, Вайлорен сможет быть мне полезна там.

Я иду, Амали. Жди меня. Те, кто плохо с тобой обращаются, окажутся в холодных глубинах вечных адов моего отца.

По мере того, как ускоряю шаг и перехожу на бег, мне приходит в голову, что я совершенно голый. Этот извращенец Хелион хотел, чтобы я был голым во время его маленького ритуала.

Как смешно.

Это еще одно, что мне понадобится.

Полный набор ассасина.

«Вернись ко мне, Кайм.

Торопись».

Хорошо, что я в том месте, где возможно замедлить время.

Почему позволяю времени ускользать? Вайлорен получит свое яйцо, что бы я ни делал. Покачав головой, заставил время снова замедлиться, используя свою вновь обретенную силу. По сравнению с тем, сколько усилий мне потребовалось раньше, это до смешного легко.

Я могу делать это целую вечность.

Конечно, у такой силы должен быть какой-то подвох?

Мне все равно.

Сейчас для меня в мире важно лишь одно.

Я иду, любовь моя.

Глава 25

Амали

Удар.

– Сорок три.

Удар.

– Сорок четыре.

Удар.

– Сорок пять.

Бесстрастный голос Триза звучит над порывами океанского ветра и мягким рокотом волн.

Солнце садится, заливая нежно-розовым румянцем суровые скалы и мрачные облака.

На закате это место кажется нереальным.

Очень живописно.

– Сорок шесть.

Триз снова хлещет меня, вкладывая в свои удары больше силы. Хочет, чтобы я закричала.

Я не сделаю этого.

Вглядываюсь в густые серые облака. Похоже, назревает новая буря.

– Она обычная сука, – ворчит Триз, обращаясь к своим людям и матросам. – Кровоточит так же, как и все остальные. Но если люди верят, что она невеста Лока, то пусть. Это будет отличное зрелище.

Пошел ты, Триз.

Слезы текут из моих глаз. Сжимаю зубы как можно крепче, не желая, чтобы они услышали мой крик.

Сорок шесть ударов плетью из пятидесяти, и я выдержала их все без единого крика. Толстая кожаная плеть впилась в мою голую спину, пуская кровь, вырезая на коже гобелен боли.

Закрываю глаза, уплывая в бессознательное состояние.

– Осталось еще три, – сообщает Триз. – Удалить гордость и высокомерие из ее души. Ни один гражданин не может думать, что он выше императора на этой земле. Он – свет Элара, ставший плотью.

Удар.

Какая чушь.

Боль охватывает меня.

Кто-то опрокидывает на меня ведро соленой воды, обжигая раны чистым огнем.

– А-а-а. – Наконец, самообладание покидает меня, и я испускаю тихий, надтреснутый вой.

Проваливаюсь в темноту…

Приземляюсь среди кучи листьев, не издавая ни звука, поднимаюсь на ноги.

Оглядываюсь. Я снова в бесцветном лесу, вглядываюсь в небольшую рощу безлистных деревьев. Воздух здесь холодный, и легкий туман окутывает деревья, покрывая все белой пеленой.

Ах. Я здесь.

Это место Кайма; место, где я могу встретить его, но он не может увидеть меня.

– Кайм? – кричу я, отчаянно пытаясь обхватить его своими невидимыми руками. – Ты здесь? Мне нужно поговорить с тобой.

Ответа нет.

Чувство разочарования охватывает меня, наряду со страхом.

С ним случилось что-то ужасное?

– Нет, дитя мое. Каймениэль здоров.

Голос, который приветствует меня, – это голос миллиарда душ, слившихся в одну и ставших темнее и громче.

Дрожь пронизывает меня насквозь, по коже бегут мурашки.

Оборачиваюсь. – Кто здесь?

– Только я. – Мужчина выходит на поляну.

В замешательстве смотрю на него. Он высокий и бледный, в черных одеждах и с глазами чернее и глубже полуночи.

Он похож на Кайма, только черты его лица более резкие и менее человеческие. У него длинные заостренные уши, тонкие руки и кисти. Ниспадающие края его одеяния развеваются в тумане, превращаясь в темный пар и становясь единым целым с окружающей обстановкой.

– Ты Лок, – вздыхаю я. Откуда я знаю это наверняка, понятия не имею.

Просто знаю.

– Да, это так.

Странно, но я не боюсь. Он так похож на Кайма, что не могу бояться. – Где он?

– Он идет за тобой. – Голос Лока обретает мягкость – настолько нежную, насколько вообще может звучать голос бога. – Дитя мое, мне жаль, что тебе приходится так страдать, но помни, что это состояние лишь временное. Мой сын глубоко любит тебя и ни перед чем не остановится, чтобы вернуться к тебе.

Мой сын…

Значит, это правда. Кайм действительно сын бога смерти.

Я даже не удивлена.

– Ты бог, – озадаченно восклицаю я. – Разве ты не можешь просто прекратить все это?

– Если бы я только мог. Моя власть за завесой безгранична, но в мире живых…

– Ты ничего не можешь сделать?

– Каймениэль избрал себе достойную пару. Моя сила в смерти, а не в жизни. Но ты сильна, Амали из Тига. Достойная пара для моего сына. – Слабая улыбка мелькает на губах бога смерти. – Все будет хорошо, Амали. Те, кто мучает тебя сейчас, будут сокрушены в небесную пыль его силой. – Смерть подходит ближе. Он тянется вперед и берет мою руку в свою. Его пальцы холодны, как лед, но прикосновение к ним не неприятно. Его кожа гладкая, как стекло.

Его прикосновение похоже на Кайма, но там, где у любимого есть тепло, мозоли и мягкость, этот бог абсолютно холоден.

Совершенно бесчеловечный.

Дыхание перехватывает в груди.

Смерть держит меня за руку.

Внезапно меня охватывает чистый ужас, лишающий меня всех здравых мыслей.

Я не могу дышать.

Вот истинная сила смерти. Это…

– Ты здесь, у входа в мое царство, потому что твое смертное тело ранено. Но не бойся, девочка. Я не позволю тебе пройти в мои владения. Твое время еще не пришло. – Быстрым, бесшумным движением Лок подносит мою руку к своим губам и целует. – Я дарую тебе дар. Теперь ты можешь говорить с Каймениэлем посредством одного лишь сознания, силой своего разума и свободной воли.

Поцелуй смерти посылает приятное, ледяное покалывание по моему телу. Он завораживает и вселяет ужас. Я больше не могу смотреть на него. Это слишком.

– Теперь ты должна покинуть это место, невеста моего драгоценного сына и мое любимое дитя, ибо тебе не следует находиться здесь. Знай, что я люблю тебя, а он любит тебя больше всех. Иди и скажи ему, чтобы он прекратил бездельничать в этой несчастной Черной горе. Достопочтенные могут подождать. Ты гораздо важнее.

Неужели смерть только что продемонстрировала мне проблеск странного чувства юмора?

– Я… – Прежде чем успеваю сказать еще хоть слово, мир затуманивается, и перед моим взором проплывают нити непроглядной черноты, клубящиеся, исчезающие в небытии.

И вдруг я снова на корабле, и разорванная кожа на моей спине горит с яростью тысячи костров.

Корабль раскачивается взад-вперед, и мне становится плохо.

Холодный ветер обдувает спину, на мгновение успокаивая боль.

Триз удовлетворенно хмыкает. – Пусть это будет тебе уроком, ведьма. Больше не пытайся пугать моих моряков.

С пепельными лицами, моряки смотрят на меня с приглушенным ужасом.

– Пятьдесят, – бесстрастно сообщает Триз. – И смотрите, она снова вернулась в мир живых.

О, вы даже не представляете.

По крайней мере, я избавилась от боли этих трех последних ударов.

И познакомилась с отцом Кайма.

Лок показался мне… милым.

Ха. Бог смерти показался милым.

Интересно, знает ли Кайм, кто он такой? Интересно, изменила ли его магия Лока?

На мгновение жгучая боль исчезает из моего тела, сменяясь трепетом возбуждения.

Это предвкушение новой встречи с ним.

Мой свирепый воин.

Мой милый, нежный мужчина.

Единственный, кто по-настоящему понимает меня.

Мое сердце взлетает в предвкушении. Он придет. Бог смерти сказал мне об этом.

Так чего же мне бояться от этих мидриан?

Я страшусь их.

Даже смерти.

Это глупо, но смотрю на мидрианских солдат и смеюсь. Ничего не могу с собой поделать. Мысль о том, что скоро снова окажусь в объятиях Кайма…

наполняет меня эйфорией.

Я в восторге.

Эта боль – ничто.

Позади меня Триз испускает разочарованный вздох, что заставляет меня смеяться еще сильнее.

Они думают, что смогут сломать меня?

– Надеюсь, ваш император будет рад принять меня в таком состоянии, – шепчу я сухими потрескавшимися губами, чувствуя странную силу, несмотря на то, что привязана к мачте. – Голодная, ослабленная, избитая и израненная, когда я беззащитна и даже не могу сопротивляться. Это заставит его выглядеть очень сильным, когда он выведет меня перед толпой.

Триз не произносит ни слова в ответ, но выражение его лица говори т само за себя.

Я попала в точку. Он не сможет с этим справиться.

Мидриане недовольно бормочут между собой.

– Спустите ее на палубу, – кричит кто-то. – Пусть медик залатает ее раны.

Сквозь дымку боли мне приходит в голову неожиданная мысль. Слова бога смерти эхом отдаются в моем сознании.

«Теперь ты можешь говорить с ним с помощью одного лишь сознания».

Правда ли это? Могу ли я на самом деле это сделать?

Есть только один способ узнать это. Закрываю глаза и мысленно зову его.

Кайм.

Кайм.

Где ты, Кайм?

Вернись ко мне.

Глава 26

Кайм

Бегу по темным коридорам и вверх по винтовым лестницам. Проношусь мимо странных мест и мрачных тайн Черной горы, не обращая внимания на вещи, которые при других обстоятельствах показались бы мне интересными.

Пробегаю через камеры и укромные пыточные, хранилища сокровищ и секретные запасы.

Повсюду люд. Достопочтенные с каменными лицами занимаются своими повседневными обязанностями с присущей им добросовестностью.

При моем приближении они застывают в задумчивости, сосредоточившись на своем занятии, будь то подметание или отчетность, или оттачивание и полировка лезвий.

Они меня не видят.

Они даже не узнают, что я был здесь, среди них.

Наконец я достигаю нижних уровней цитадели, мои босые ноги бесшумно стучат по древним каменным полам, которые за зиму отполированы тысячами учеников.

Появляются знакомые ориентиры. Потертая деревянная дверь, ведущая на кухню. Тренировочная зала без окон. Сеть маленьких, темных кабинетов, используемых старейшинами, которые отвечают за подсчет денег.

Теперь я знаю, где нахожусь.

Расположение этих холодных, длинных коридоров, массивность каменных стен толщиной в три фута. Землистый, сырой запах этого места.

Такие знакомые мелочи западают мне в душу, вызывая давно похороненные воспоминания.

Бегу быстрее.

Еще быстрее.

Что отец сделал со мной?

Моё проклятое тело стало быстрее и сильнее. Раны исчезли. Сила клубится вокруг моих холодных черных пальцев.

Чувствую лёгкость. Зрение кристально чистое.

Ощущаю себя непобедимым.

Неудержимым.

Как будто могу разрушать империи и захватить весь мир.

Но потом мягкое, знакомое присутствие проникает в мое сознание.

«Ты.

Это ты.

Как?»

Я замираю на месте. Ощущение непобедимости испаряется, сменяясь чистым отчаянием и всепоглощающим желанием. Опускаюсь на колени.

«Амали, это ты?

Амали, ответь мне!»

Ничего.

И тут я вспоминаю, что удерживаю время. В отличие от Вайлорен, Амали не имеет иммунитета к моей силе.

Отпускаю натяжение. Мир возвращается на свои места вокруг меня, и ее восхитительное присутствие вторгается в каждую частичку моего сознания.

Но оно приправлено горечью… болью.

Мой гнев взрывается.

«Кайм… – шепчет она в моем сознании, и ее нежный голос вонзается нежными крючками в мое сердце, зарываясь, скручиваясь, становясь необратимой частью меня.

«Амали. Что случилось?»

Даже не пытаюсь спросить, как это возможно, что она может говорить со мной мысленно, находясь за тысячи лиг от меня. Мой отец – бог. Возможно, это просто естественное проявление моей сущности.

«Тебе больно. Что они с тобой сделали? Я вырву их поганые глотки».

«Я знаю, – язвительно отвечает она. – Я переживу, Кайм. Не волнуйся. Они не смогут сломить меня. Будь спокоен».

Как она может беспокоиться о моем душевном состоянии, когда сама страдает? Им не следует даже начинать. «Где ты сейчас находишься?»

«Я… я не знаю. Мы плывем рядом с островом, мимо туманного места. Там высокие серые скалы, водопады и много облаков. Здесь холодно, и деревья над утесами увенчаны мертвыми зимними ветвями, но снега нет. В это время здесь не так холодно, как в окрестностях Комори. Ручьи все еще текут».

Мысли несутся вскачь, память подсказывает мне замысловатые географические карты и схемы, которые меня заставляли запоминать с тех пор, как я начал обучение у Достопочтенных.

Серые скалы?

Туман?

Место, где ручьи все еще текут в середине зимы?

Думаю, она плывет вдоль южного побережья Рифтового континента, прямо в сердце территории мидриан. Временная шкала подходит. У входа в огромный океанский залив, называемый Устьем Орака, находится стратегический портовый город Лайгол, где базируется мидрианский флот. По мере продвижения на север Устье Орака превращается в глубокую извилистую реку Сиал, которая змеится до самой столицы.

«Кажется, я знаю, где ты. Держись, Амали. Я иду».

Ее присутствие в моем сознании подобно запаху наркотика, вызывающего сильное привыкание. Все мое тело дрожит от острого желания.

«А что с тобой, Кайм? Ты здоров? Что с болезнью?»

Удивленно качаю головой. Только она может так беспокоиться обо мне. «Яд Вайлорен исчез. Мое тело снова цело».

Ее облегчение отзывается во мне, согревая холодное сердце. Я не говорю ей, что Лок посетил меня и исцелил. Не рассказываю о своих черных руках и возвращенной силе.

Я даже не знаю, как теперь выгляжу.

«Я рада, Кайм. Рада, что ты больше не страдаешь».

Мое сердце сжимается. «Нет, Амали. Когда ты так мучаешься, а я ничего не могу с этим поделать, это самая страшная пытка из всех. Мне жаль, что не могу положить этому конец немедленно. Я сейчас же отправляюсь за тобой».

Ее нежность окружает меня, успокаивая жестокое сердце. Она единственная, кто может так влиять на меня. «Не извиняйся, Кайм. В этом нет необходимости».

Как она может быть такой спокойной?

«Это потому что я знаю без сомнения, что ты придешь за мной. И когда появишься, те, кто плохо со мной обращался, пожалеют, что вообще положили на меня глаз».

«Это правда, – хмыкаю я, страстно желая приласкать ее прекрасное лицо. – А теперь смотри, что сейчас произойдет. Я сдвину небеса и проклятую землю, чтобы добраться до тебя».

«О, я знаю, любовь моя. И не могу дождаться, когда снова увижу тебя. Жду с таким нетерпением».

Как я могу устоять перед ней, когда она так говорит со мной, ее мысленный голос наполнен совершенной добротой.

Глава 27

Кайм

Зов Амали всецело овладевает мной, превращая в безумца.

Это безумие не угаснет, пока не доберусь до нее, пока не прикоснусь к ней и не почувствую вкус ее сладких губ.

Проклятые черти. Мне нужно выбраться отсюда.

Вновь захватив время, бегу и бегу, пока не достигаю огромного арсенала Черной горы, где нахожу именно то, что мне нужно.

Охотничья одежда из шерсти и кожи высочайшего качества, изготовленная ионийцами, аккуратно разложена на деревянных полках. Быстро надеваю черную шерстяную тунику, брюки из эластичной кожи и высокие черные сапоги, сделанные из редкой, тонкой кожи с лошадиных копыт – они не скрипят и не издают ни звука, если преследовать жертву со спины.

Пара длинных стальных клинков иншади пристегнута к моей спине. Меня не интересует огромное количество маленьких метательных ножей и зазубренных кинжалов, которыми можно разорвать горло человека в клочья.

Все это мне больше не нужно.

Ведь я владею временем.

Убедившись, что у меня есть все необходимое, бегу дальше и поднимаюсь по бесконечным лестницам. В какой-то момент прохожу мимо всадника Вайлорен, молодого Достопочтенного по имени Рэйки, который завис на середине пути. Бинты спали с его плеча, обнажив морщинистую, заживающую рану, куда Амали выстрелила в него из моего арбалета.

Наконец-то, добираюсь до входа в «Шпиль ночной звезды». Никогда не входил в эту священную башню, которая на протяжении тысячелетий была владением следующих друг за другом Великих магистров, но знаю, как туда попасть.

Все это знают.

Два хорошо вооруженных охранника стоят у входа. В замедленном времени они безучастно смотрят на серую каменную стену.

Пробежав мимо них, открываю тяжелую деревянную дверь и попадаю в высокую цилиндрическую башню, в которую ведет винтовая спиральная лестница.

Это просто еще одна лестница, по которой нужно подняться. Первый намек на усталость появляется в моих ногах. Видимо, мышцы в этом моем полубессмертном теле все же могут уставать.

Поднимаюсь по лестнице по три ступеньки за раз, пока не попадаю в самую верхнюю комнату – широкое помещение, со всех сторон обрамленное арочными стеклянными окнами. Изящная, богато украшенная мебель искусно расставлена по стенам. Потрескивающий очаг в стене обеспечивает приятное тепло.

Внезапно передо мной открывается вид на северную часть гор Таламасса с обзором в триста шестьдесят градусов.

Заснеженные горы впечатляют, особенно когда зимнее солнце садится за вершины, отбрасывая красноватый отблеск на снег.

Но сейчас меня не волнует вид из окна.

Не тогда, когда в центре комнаты на ковре из овчины сидит рыдающий голый дракон, заливая кровью весь этот чёртов пол. Она сгорбилась, ее плечи вздымаются и опускаются от плача.

Плачут ли драконы?

Очевидно, да.

– Вайлорен, – кричу я, и от отчаяния мой голос звучит немного грубее, чем хотелось бы. – Что случилось?

– Ничего не случилось, – говорит она между сдавленными рыданиями, сбивая меня с толку.

Черт. У меня сейчас нет на это времени. – Ты достала яйцо? – огрызаюсь я, молясь, чтобы все это закончилось благополучно.

– Да, я вернула свое яйцо. – Она поднимает голову и садится прямо, показывая золотое яйцо размером с мужскую голову.

Оно совершенно целое.

– Тогда что случилось?

В ее глазах мерцают слезы. – Эмоции приходят из самых странных мест, Каймениэль. Когда я существую в этой почти человеческой форме, то воспринимаю происходящее более остро. Я плачу, потому что чувствую облегчение, злость и счастье. Я боялась, что Хелион уничтожил мое яйцо. Злюсь, потому что меня не было рядом, чтобы дать моему детенышу тепло, в то время когда он растет. Они украли это у меня. Моего первого и единственного малыша. Я последний выживший дракон в этом мире. Она – будущее драконьего рода. – Вайлорен содрогается. – Такой старый дракон как я… мы нечасто откладываем яйцо, возможно, раз в тысячу зим или около того. Знаешь ли ты, что означает это яйцо? Теперь, сын Лока, мне жаль, что я причинила тебе зло и навлекала опасность на твою пару, но у меня не было выбора.

Подойдя к ней, опускаюсь на корточки и кладу руку ей на плечо. Мои пальцы скользят по полузасохшей пурпурной крови. – Мой гнев адресован не тебе, Вайлорен. Тебя использовали, как пешку, и я не страдаю безрассудной мстительностью. Но все это привело к тому, что у меня отняли то, чем я дорожу превыше всего. Амали и ее народ в опасности, Вайлорен, и я обращаюсь к тебе с просьбой. Кажется, что время остановилось для всего мира, кроме нас, и сейчас мне нужны твои крылья.

«Возьми себя в руки, Вайлорен».

Мне нужно, чтобы она доставила меня в Даймару в замедлившемся времени.

Она смотрит на меня и медленно качает головой. Мое сердце колотится быстрее. Нет!

Мои пальцы слегка сжались, сдавливая ее раненое плечо. Пристально смотрю на дракона. «Ты подчинишься моей воле».

Она осторожно кладет яйцо на пол и поднимается на ноги, вытянув руки.

Впервые я могу оценить всю тяжесть ее ранений. Жестокие колотые раны и порезы покрывают ее руки. Сухожилия порваны, мышцы рассечены, кровоточащие колотые раны в верхней части рук.

Достопочтенные бросили в нее все. Человек давно бы умер от таких ран, но опять же Вайлорен – дракон.

Она проходит в дальний конец комнаты и опускается на колени. От ее кожи исходит мягкое золотистое сияние. Оно становится все ярче, и четкая граница между ее телом и окружающим воздухом начинает стираться, превращаясь в золотистую чешую.

Конечности удлиняются. Тело увеличивается. Человеческая голова меняется и искажается: нос превращается в морду, уши становятся длинными и веерообразными, глаза увеличиваются, волосы исчезают, заменяясь чешуей…

Когти становятся длиннее.

Появляется хвост.

На спине вырастают шипы.

На моих глазах человекоподобный дракон возвращается в свою истинную форму, сминая деревянный стол, стоящий у стены. При таком размере она занимает по меньшей мере половину комнаты.

Дракон скорбно качает головой и поднимает одно крыло, показывая те же раны, что и на человеческом теле. Только теперь раны разбросаны по всему ее огромному крылу, рассекая и перепонки, и кости. Мысленно она говорит: «Если бы я могла, Каймениэль, но я не могу летать в таком состоянии. Это невозможно. Мне нужно подкрепиться… а потом впасть в спячку».

С гневом и недоверием смотрю на ее крылья, чувствуя, как шанс спасти Амали ускользает от меня.

Нет…

Даже время не может ускорить исцеление дракона.

Мой гнев растет.

Амали страдает от рук этих чёртовых мидриан.

Они послали армию, чтобы уничтожить ее народ.

А бог, который меня породил, вернулся через завесу в свои холодные чертоги, не в силах и пальцем пошевелить, чтобы помочь мне в этом мире?

Неприемлемо.

Воздух вокруг меня щелкает и трещит от холода, но я едва замечаю это.

– Сколько времени тебе понадобится на исцеление? – потребовал я ответа, подойдя к дракону. В моем голосе все еще звучит странный нечеловеческий звон. Поспешно, защищаясь, она закручивает хвост вокруг золотого яйца и притягивает его к своему телу.

«Не знаю. Я никогда раньше не была так сильно ранена. Мне нужно поесть… и поспать. Может пройти луна или даже целый сезон, пока я снова окрепну и смогу летать».

Так долго? С моим полубессмертным телом, которое якобы было запечатано, могу ли я так долго удерживать время?

«Твой отец навещал тебя, Каймениэль. Теперь знаешь, что в твоих жилах течет божественная магия. Ты гораздо могущественнее любого магического существа, существующего в этом мире».

– Предположительно, – с горечью говорю я, мои слова пропитаны холодной яростью. – Но каким бы могущественным я ни был, моя магия, похоже, не может исцелить дракона.

Смотрю на бескрайние горы Таламассы, на затянувшийся закат, бушующий на фоне наползающей тьмы.

Заснеженные вершины гор окрашены кровью.

Мир простирается передо мной: холодный, прекрасный и безмолвный, жестокий, не дающий мне ответов в самый тяжелый момент.

Но этот мир…

Он мой.

– Тогда я отправлюсь к ней один, – просто заявляю я и иду к большим стеклянным дверям, выходящим на розовую звезду бога Бесконечной Ночи.

Распахиваю их и выхожу на морозный воздух, шагая по балкону до самого края.

Бросаю взгляд вниз, за каменные стены, зубчатые скалы и гладкую стеклянную черную породу голой горы. Вглядываюсь в темную пропасть, которая так глубока, что я не вижу дна.

На дне есть вода, но ее скрыла подкрадывающаяся ночь.

И все равно мир застывает в зимней стуже, удерживаемый моей силой.

Сколько времени мне понадобится, чтобы подняться в горы, пробежать через лес, пересечь равнины, миновать фермы и маленькие города, которыми усеяна Мидрианская империя?

С этой моей новообретенной силой, как долго я смогу удерживать время?

Дни?

Луны?

Месяцы?

Все будет так, как я пожелаю.

Теперь я устанавливаю правила.

Я сын бога, и Лок дал мне свое благословение.

Если не получу ее, весь мир остановится.

Когда дело касается моей пары, я эгоист.

Это так просто.

Оглянувшись через плечо, бросаю взгляд на дракона, который лелеет свое яйцо. – Исцелись, Вайлорен, – восклицаю я, и голос мой становится глубже, обретая черты голоса моего отца. – Если ты не можешь отвести меня туда, я пойду пешком. – Мое дыхание окутывает воздух тенями, когда затягиваю время все туже и туже, принимая эту похожую на смерть силу.

В чем подвох всего этого?

Мне все равно.

Главное – добраться до Амали.

Дракон кивает огромной головой, глядя на меня невидящим взглядом. «Я сделаю это. Но мне нужно, чтобы ты ненадолго освободил время. Я слишком слаба. Мне нужно поесть. Рэйки спустится в загон и принесет мне козье молоко».

Обдумывая просьбу Вайлорен, снова смотрю на горы. Нити силы вьются вокруг кончиков моих пальцев, ожидая освобождения.

Внезапно могущественные существа просят меня о благосклонности. Сначала Андоку, а теперь дракон.

Не помешает иметь союзников в этом изменчивом мире.

Кто знает, что принесет будущее? Нельзя забывать, что мой отец когда-то сражался здесь с Морхабой.

– У тебя есть время, пока я не доберусь до устья реки, – сообщаю я Вайлорен, и ее массивные плечи опускаются в облегчении. – После этого время остановится, пока моя пара не окажется в моих объятиях.

Захожу в комнату. Дракон прижимает яйцо к животу и настороженно смотрит на меня.

Кажется, она почти… боится меня.

Не то чтобы меня это волновало. Сейчас у меня есть дела поважнее.

– И как только ты достаточно исцелишься, чтобы летать, Вайлорен, то сразу же сообщишь мне. Ты мне еще пригодишься. Не избегай меня, не пытайся спрятаться. Иначе я найду тебя, и твое существование станет очень неприятным.

«Я не так глупа, Каймениэль. Как только исцелюсь, немедленно сообщу тебе».

– Хорошо. – Отпускаю время.

Вайлорен испускает глубокий, полный облегчения вздох.

Закат разгорается над горами. Тени становятся еще глубже, когда солнце опускается все ниже к горизонту.

Подойдя к лестнице, выхватываю мечи.

Цитадель внизу кишит Достопочтенными, и теперь они освобождены из своего замороженного состояния.

Они все еще не ведают, что произошло.

Они придут за мной.

Но нас учили убивать одни и те же инструктора, и я из первых рук знаю, как думает ассасин.

Глава 28

Амали

Мои глаза открываются, и я стону от боли, пока корабль качается… а затем останавливается.

На палубе кричат люди.

Пронзительный свист рассекает воздух.

Я слышу птиц… этих белых, парящих птиц, называемых чайками, которые обитают только у океана.

Где мы? Что происходит?

Перевернувшись на бок, я вздрагиваю от огня, пронизывающего спину. Вскоре после того, как люди Триза бросили меня обратно в камеру, пришел корабельный медик и приложил к моим ранам вонючую припарку. Это принесло не много пользы. Едко пахнущее лекарство ничего не сделало, только заставило раны жалить в сто раз сильнее, чем раньше.

Морщу нос. Что это за запах? Я не узнаю травы. Если бы это зависело от меня, я бы приложила тяжелую припарку из пунцовой травы, смешанной с белой грязью ардабы, под обертывание из кипяченого змеиного листа.

Но это лишь мое мнение.

Возможно, здесь такие травы не растут.

Слабый свет ламп проникает через маленький грязный иллюминатор. Выглядываю наружу, пытаясь сориентироваться на случай, если снова заговорю с Каймом, но ничего не вижу, потому что снаружи темно. Неужели уже ночь? Как долго я провела без сознания?

Я совершенно потеряла ориентацию во времени.

Слабые голоса проникают сквозь дверь. – Поторопитесь. Капитан речного судна ждет уже полтора дня, и ему порядком надоело. И командор Триз тоже. Коронация через четыре дня. Они хотят, чтобы она была в Даймаре через три.

– Что же, удачи. Половина реки на севере замерзла, как я слышал.

– Это не будет проблемой. Они используют новые ледоколы, которые император Кроген заказал в Иншаде.

– Иншад? Не разбираюсь в этих лодках. Этот чертов пар похож на колдовство. Кажется… не знаю, нечестивым. Нельзя доверять этим злобным ублюдкам. Говорят, они могут украсть твои эмоции из твоей души.