Текст книги "Могущество (ЛП)"
Автор книги: Анна Карвен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)
Я даю то, что ей нужно.
И беру то, что принадлежит мне.
Слушаю ее сладкие, отчаянные крики в темноте моего разума.
И вот так я перехожу грань.
На мгновение мои глаза открываются, и я вижу ее лицо.
Ее великолепное лицо.
Амали лежит спиной на серо– чёрных листьях, глаза сомкнуты, губы слегка приоткрыты. В этом безмолвном, бесцветном мире она кажется ярче, чем когда– либо. Ее рыжие волосы распущены и взъерошены. Ее губы – самого нежного розового оттенка – блестят от влажности.
Ее темно– багровая метка горит в моей душе.
Она не призрак.
Не просто плод моего воображения.
На самом деле она реальна, и она моя.
Закрыв глаза, я отпускаю ее.
От всего.
И знаю без тени сомнения, что разорву все небеса, чтобы ее вернуть.
Глава 12
Амали
На восхитительное мгновение я ощутила себя в полной безопасности.
Когда я с ним, то всегда чувствую себя в безопасности.
Внезапно обретаю плоть и оказываюсь в его объятиях. И достигаю бурного оргазма, когда он впивается в мои губы своими и крепко прижимает к своему теплому, мощному телу.
Когда он проникает в меня.
Я выгибаюсь, покачиваясь на волнах нашего удовольствия.
Он целует меня глубоко с такой жаждой, словно ждал этого целую вечность.
Кайм плавно приподнимается на руках, все еще оставаясь во мне, пока внутри бушуют отголоски пережитого оргазма.
Возможно, я уже умерла, и это рай. Никогда не могла представить, что при жизни мне удастся испытать такое наслаждение.
Даже во сне.
Я открываю глаза. И вот я совершенно голая в этом безмолвном, лишенном красок мире, где даже осенние листья на лесной подстилке имеют оттенки серого и черного.
Смотрю на мужчину своей мечты, наслаждаясь его потусторонним великолепием. В этом мире он выглядит иначе. Его и без того бледная кожа приобрела цвет снега, а глаза лучатся тьмой. Его волосы тоже длиннее, они спадают до плеч; спутанный темный ореол обрамляет его жесткие, элегантные черты.
Гнев не покинул его полностью. Он все еще плещется в его абсолютно черных глазах, тлея вместе с желанием.
Любимый кажется таким диким и свирепым. Взгляд Кайма говорит, что он способен поглотить меня целиком…
Это заставляет меня плавиться в тысячу раз сильнее.
Зачем мне вообще возвращаться в реальный мир? Я могла бы остаться здесь, в его объятиях, на целую вечность.
– Я приду за тобой, – шепчет он, поглаживая мои волосы обсидиановой рукой. – Будь терпелива, любовь моя. Ты должна продержаться еще немного. Все пройдет, и я заставлю мидриан заплатить за то, что они сделали. – Он нежно целует меня в губы. Только он мог заставить зловещую клятву мести прозвучать так чудесно. – Ты должна уходить. Только помни, у тебя тоже есть сила. Используй ее.
Его голос ослабевает.
Черты лица постепенно расплываются.
– Нет, – шепчу я. – Не оставляй меня…
– Я люблю тебя, Амали.
Тянусь, чтобы коснуться его лица, но в этот момент его утонченные черты распадаются на тысячу крошечных пятнышек света, пронизанных тьмой.
– Нет! – кричу я, пытаясь ухватиться за последний отпечаток его лица.
Но его нет, и я падаю, падаю, падаю…
– Ой…
Другой голос, грубый и резкий, пробивается сквозь угасающие воспоминания о Кайме, даже когда я изо всех сил пытаюсь удержать его в своих объятиях.
– Ой.
Заткнись, дурак. Яростно сопротивляюсь вмешательству, не желая ничего, кроме моего богоподобного любовника. Как посмели нас прервать?
Но у меня болит плечо… а теперь и голова. Что-то тычется в меня; что-то твердое и острое.
– Ойойой. Проснись, сука. Ведьма. Не важно. Для меня это одно и то же. Проснись, или у нас у всех большие чертовы проблемы.
И вот уже твердая, острая штука бьет меня по голове, рассекая череп острой болью.
Вздыхаю, и восхитительное воспоминание о Кайме исчезает из моего сознания.
– Стой! – кричу я сквозь рев моря, совершенно взбешенная. Как они смеют? Мои глаза открываются. Я чувствую шероховатость веревки вокруг своих рук и ног. Чувствую вкус соленых брызг и холодный океанский ветер на спине. Поднимаю глаза на небо. Оно больше не безоблачное и не голубое. Теперь над головой темнота, и я замечаю лишь отблески звезд сквозь густые облака.
Ох.
Ночь.
Холодно.
Я привязана к фигуре на носу корабля, руки и ноги обхватывают жесткое, искусственное тело высокомерного бога.
И Кайм ушел.
Проклятье.
Волны выше и яростнее, чем прежде, поднимают корабль вверх и вниз, обдавая меня брызгами холодной морской воды, когда нос судна набегает на волну за волной.
Острая штука снова тычет в меня.
– Прекрати, – шиплю я в раздражении. Матрос вытянулся вперед с борта корабля, держа в руке длинный шест. Это и есть та проклятая штука, которая тыкала меня все это время?
– Пей, – выкрикивает он над ревом океана.
– Что? – отвечаю, сбитая с толку.
– Пей эту чертову воду, если не хочешь умереть от жажды, упрямая сука!
Конец шеста торчит прямо перед моими глазами. К одному концу привязана мокрая губка. Сейчас я даже не задумываюсь о том, что мне будет неприятно пить из мокрой губки.
Пересохшее горло жаждет воды.
Шест качается вверх-вниз, наконец мне удается поймать его между зубами. Прикусываю эту проклятую штуку, зажав губку ртом.
Я пью. На вкус вода грязная и несвежая, но тем не менее это вода. Я впитываю все до последней капли, пока губка не становится сухой.
Человек на другом конце отдергивает шест.
– Нет! – вскрикиваю я. Этого недостаточно. Этот маленький глоток воды только усилил мою жажду. – Мне нужно больше воды. Пожалуйста.
Неожиданно в моей голове промелькнул образ кристально чистых ручьев моей родины. Моя душа взывает к сладкой, свежей воде, которая стекает с гор. Там я смогу напиться досыта.
– Это все, что ты получишь сейчас, – рычит мужчина, моряк с квадратным лицом, с грубыми татуировками на жилистых предплечьях. – Будь хорошей девочкой, и, может быть, я дам тебе снова, пока не взошло утреннее солнце.
Разочарование и гнев пронизывают меня, впиваясь колючками в сердце. – Ублюдок, – шиплю я себе под нос, глядя на темное небо. Сегодня очень пасмурно. С одной стороны дует прохладный ветер. – Гроза приближается, – кричу я в ответ. Не знаю этого наверняка, но готова рискнуть. – Она – настоящее чудовище. Ты разгневал богов, мидрианец.
Моряк усмехается, но замечаю признаки страха на его лице.
– Ты мне не веришь, да? – Бросив предостережение ветру, я заливисто смеюсь. Это все, что я могу сделать. Либо мои слова будут восприняты как бред сумасшедшей, либо окажутся очень действенными. – Тебе лучше вернуться и поговорить со мной, когда все будет в самом разгаре, или, клянусь жизнью, ты встретишь свою смерть на дне этого моря.
Моряк грозно поднимает шест. – Заткнись, ведьма, или я выбью тебе чертовы зубы. – Он сердито бормочет себе под нос и уходит, оставляя меня наедине с моей жаждой, голодом и гневом моря.
И только одно не дает мне покоя.
Я закрываю глаза и думаю о Кайме. Вспоминаю, как крепко сжимала его в объятиях.
Кайм, которого я видела во сне, был настоящим.
Он был реальным.
«Будь терпелива, любовь моя. Я иду за тобой».
Я знаю.
Когда Кайм придёт, шторм, которого так боятся моряки, покажется им пустяком по сравнению с тем, что он с ними сделает.
Глава 13
Кайм
– Нет… – шепчу я, когда Амали выскальзывает из моих рук, ее теплое, совершенное тело превращается в зыбучий песок под моими проклятыми черными пальцами.
Но внезапно вспоминаю, что она не должна быть в этом месте; не должна казаться здесь столь цельной, и испытываю чувство облегчения, даже когда моя потребность превращается в зияющую пропасть.
Я давно подозревал, что это холодное место, которое посещаю в своих снах, лежит близко к завесе между жизнью и смертью.
Если Амали покинула это место, значит, вернулась в мир наверху.
Она жива.
И мне нужно придумать, как ее спасти.
Медленно поднявшись на ноги, я натягиваю брюки, качаю головой при воспоминании о своей коварной половинке, которая может делать со мной такие вещи даже в таком месте как это.
Одним лишь взглядом она может заставить меня потерять рассудок.
Оглядываюсь по сторонам, ища хоть какие-то признаки темного безымянного ублюдка, но его нигде не видно.
Он прячется? Следил ли за нами? Если да, то я убью его к чертовой матери. Мне плевать, что он сам Темный.
– О, не нужно быть таким скромным, мальчик. Я все вижу. Все знаю.
– Ну, неужели же ты такой умный? – огрызаюсь, чувствуя раздражение и ничтожность. – У тебя всегда принято исчезать, когда ты больше всего нужен?
– Напротив. Как правило, я появляюсь, когда меньше всего нужен. Я никогда не нужен людям по-настоящему, мой мальчик, даже если они убеждают себя, что нуждаются во мне.
– Я не занимаюсь головоломками. Ты в курсе моей ситуации или нет?
– Как уже говорил, я знаю все.
– Тогда ты знаешь, что я хочу заключить с тобой сделку.
– Знаю.
– И все же игнорируешь меня теперь? А раньше был таким настойчивым?
Темная личность хихикает в моем сознании. – Я никогда не игнорировал тебя, Каймениэль. Но ты еще не готов к тому, что даст тебе моя кровь.
– Теперь я вспомнил, почему никогда не хотел торговаться с тобой. Хоть раз скажи прямо.
– Когда тебе столько лет, сколько мне, все тайное становится явным. Я уже не умею говорить по-другому. Будь терпелив, дитя. Скоро ты поймешь, что…
Внезапно белый туман застилает мое сознание, и я падаю.
Жестоко вырванный из мира грез, оставляю позади темного незнакомца и его раздражающе таинственные обещания.
И снова остаюсь без ответов.
Падаю сквозь бурю белого порошка, сквозь ледяной холод и шквалистый ветер.
Просыпаюсь. На этот раз в моем сознании звучит голос Вайлорен. «Открой глаза, мальчик».
Почему все эти древние, могущественные существа обращаются ко мне, как к простому ребенку?
Это начинает действовать мне на нервы.
Что ты сотворил, дракон, проклятые черти?
Мои глаза распахиваются как раз вовремя, прежде чем я падаю на землю с болезненным, глухим шорохом. Приземлившись на снег, утыкаюсь головой в грудь, неловко перекатываясь, чтобы остановить падение.
Кувыркаясь, как мешок с костями, качусь по крутому склону, покрытому снегом. С руками, все еще крепко связанными за спиной, это настоящее чудо, что я ничего не сломал.
Наконец, остановившись на краю сугроба, я обмяк, и мое тело превратилось в жалкую массу. Прокашлявшись и отплевываясь, вычищаю комок снега изо рта.
Яростный ветер давит на меня. Подняв голову, вижу, как низко проносится Вайлорен, раскинув золотые крылья.
Издаю стон.
Неужели она только что… сбросила меня с неба?
Она же не собирается снова пытаться подхватить меня в свои проклятые когти?
Только не снова…
Но вместо того, чтобы схватить меня, Вайлорен грациозно опускается, приземляясь в облаке мягкого белого снега. Она складывает крылья на массивном сверкающем теле и смотрит на меня единственным золотым глазом.
Медленно, мучительно я поднимаюсь на ноги. – Зачем это было нужно? – рычу я дракону.
«Ты горел и не реагировал. – Драконица слегка пожимает огромными плечами. – Если бы не жар, я бы подумала, что ты умер».
– Ты решила, что я либо мертв, либо умираю, и бросила меня в снег?
«Как уже сказала, у тебя была лихорадка».
– Ты – древняя тварь с отвратительными манерами. Прервала очень важный разговор, – ворчу я, разворачиваясь и поднимая связанные руки за спиной. Как обычно, я чувствую свои пальцы, но на самом деле их там нет.
Я оставил черные руки там, в безмолвном мире, вместе со своим настоящим именем и памятью об Амали в моих объятиях.
Она была настоящей.
И теперь она у мидриан.
Я уничтожу их всех.
– Если у тебя есть хоть капля здравого смысла, дракон, ты сейчас же освободишь меня и оставишь здесь, – тихо говорю я, глядя на горы. Наступила ночь, и с моим усиленным зрением я могу различить суровые заснеженные вершины. Из-за облаков выглядывает полумесяц, на мгновение озаряя горы холодным серебристым светом.
Кажется, я узнаю это место.
Да.
– И на что ты надеешься, молодой убийца, без рук, без оружия и с моим проклятием, сжигающим твое тело? Нет, ты никуда не пойдешь. Это всего лишь привал, и, по всей видимости, он тебе не нужен. Похоже, ты оправился от того, что произошло… от этого мгновенного паралича.
Вглядываюсь в темноту за снежными вершинами. Над горным хребтом я могу различить лишь слабый черный контур, грозный и зловещий вдали.
Ах.
Вот и она.
Черная гора.
Смесь отвращения, гнева и неожиданной ностальгии проносится сквозь меня. На протяжении первой половины своей жизни это был единственный дом, который я знал.
Это заложено во мне, нравится оно мне или нет.
Часть меня жаждет снова почувствовать под босыми ногами гладкие древние выщербленные камни тренировочной площади. Каждое утро, задолго до рассвета, мы вставали, чистили и полировали камни, пока они не блестели в темноте, и наши руки почти немели от холода, когда мы заканчивали.
И тогда, вдыхая запах щелочного мыла, мы раздевались до белья и занимались отработкой приемов, а один из тренеров – обычно Джеро, Эрул или Саланке – наносил нам удары по конечностям или туловищу концом жесткой тростинки, если мы не выполняли их идеально.
На протяжении пятнадцати зим этот суровый, дисциплинированный мир был всем, что я знал. Жил, дышал и мечтал о тренировках тайного священного ордена Достопочтенных, которые не поклоняются ни одному богу, кроме смерти.
И теперь я возвращаюсь.
Не думаю, что у меня есть выбор. В моем состоянии Вайлорен может швырять меня, как тряпичную куклу, если захочет.
«Ты идешь домой, Каймениэль».
– Я как-то так и предполагал, – сухо замечаю, изучая дракона. – Мы ведь не собираемся на Большой зимний бал в Серебряном дворце, верно?
«Ты в жалком состоянии, ничтожный полукровка, если борешься со мной только сарказмом».
– Я даже не собираюсь пытаться бороться с тобой, пока у меня снова не появятся руки, – рычу я. – Сейчас я бесполезен, как дракон без огня.
«Пф. Человеческие руки не отрастают, в отличие от драконьих конечностей».
– Но, по твоим словам, я не совсем человек. – Меня переполняет любопытство. Я ничего не могу с этим поделать. – Значит ли это, что твой глаз тоже когда-нибудь вырастет?
«Не знаю. Обычно я бы сказала «да», но поскольку его погубила твоя рука, честно говоря, не знаю. – Ее клыки слегка обнажены, а оставшийся глаз сужен. В нем не видно того ужасного гнева, который она проявила, когда я победил ее на Побережье Костей или когда Амали выстрелила в ее всадника.
Вместо этого ее вид кажется странным… покорным.
Что Орден может иметь на нее на самом деле?
– Тебе не следовало идти против меня, – заявляю спокойно. – Что вынуждает тебя делать это, Вайлорен? Чем бы они тебе ни угрожали, они должны быть чертовски сильны, чтобы заставить тебя опуститься до этого, дракон. Тащить на себе больного, беспомощного человека, пока твой наездник лежит в лазарете? Разве ты не должна разрушать крепостные стены и терроризировать Великого магистра за то, что он превысил свои полномочия? Как он может даже пытаться контролировать такого могучего дракона как ты?
«Тише, полукровка, – шипит Вайлорен в моем сознании, но в ее голосе уже нет прежнего яда. – Ты ничего не знаешь».
– Кажется, люди постоянно говорят мне это. Это начинает немного утомлять. Скажи мне, почему ты подчиняешься Достопочтенным, Вайлорен.
На мгновение она замолкает. Оромная морда рептилии сохраняет спокойное выражение, пока она перебирает все в древнем разуме. Я смотрю на кристаллический снег, наблюдая, как облачные тени и звездный свет танцуют по чистой белой поверхности.
Медленно делаю выдох, и дыхание покидает мой рот в клубах белого тумана.
Моя единственная и неповторимая настоящая любовь где-то там, за горами, направляется в Даймару на мидрианском корабле.
Знаю, что я должен сделать. Я должен вернуться в свои сны и найти темного ублюдка, который, возможно, является моим отцом. Должен выторговать у него власть – его кровь; мою кровь – и я приму любые условия, которые он поставит… даже если это означает, что стану ему обязанным, как Вайлорен – Достопочтенным.
Даже если это означает, что я стану настоящим монстром.
Мне нужно спасти мою Амали.
Ради этого я готов на все. Все, что угодно.
Она не может быть у них.
«Я просто хочу напомнить тебе о том, к чему ты вернёшься, Каймениэль».
Мощный поток эмоций прорывается сквозь меня, поднимаясь из глубины живота и распространяясь по груди. Это гнев, желание и всепоглощающее чувство безопасности, и оно уничтожает любые следы моего отчаяния.
Она моя.
Она ждет меня.
Дракон переминается на месте. «Что ты можешь сделать?» – осторожно спрашивает Вайлорен после долгого молчания.
Встречаюсь с ее золотым взглядом. – Мы сражались, ты и я. Я ранил тебя, а моя спутница – твоего всадника. Из-за тебя я оказался в таком положении. Ты собираешься передать меня, связанного и слабого, прямо в руки Достопочтенных, которым я нужен живым по какой-то коварной причине. Я могу умереть или закончить жизнь в длительной агонии. – Впервые за долгое время чувствую спокойствие. Мои мысли упорядочены и логичны, как и всегда до встречи с ней; как и должно быть, когда имею дело с проблемой такого масштаба.
Я – хорошо подготовленный убийца Достопочтенных.
Могу управлять временем.
Они узнают, что им не следовало пытаться убить меня в первую очередь.
Я заставлю их пожалеть о том, что они вообще пришли за мной и той, кто принадлежит мне.
– Мы можем вечно жить так, как и подобает врагам, которыми нам суждено стать, или можем уладить наши обиды. Легенда гласит, что драконы отличаются благородством. Я не стану питать к тебе вражды, если силы, движущие тобой, неподвластны тебе. – Я делаю шаг вперед, понижая голос. Дракон наклоняет голову, внимательно слушая. Хорошо. – Подумай об этом, Вайлорен. Если смогу победить эту болезнь и вернуть свои силы, кого бы ты предпочла иметь своим союзником?
Холодный ветер кружит вокруг нас, завывая вдалеке. На мгновение облака расступаются, открывая луну и звезды, и свет падает на зловещую вершину Черной горы.
Она возвышается над всем остальным, испуская темную, гнетущую энергию.
– Я одолею их, Вайлорен, и заставлю их заплатить. В глубине души ты уже знаешь это.
Дракон издает глубокий, грохочущий рык, от которого тонкий слой снега каскадом падает на склон горы. Из ее ноздрей поднимаются тонкие струйки дыма.
– Я… в оковах, – наконец произносит она, вонзая в землю массивный коготь и ударяя хвостом по снегу. – И слишком сильно я тебя боюсь, чтобы сказать причину.
– Есть ли у тебя причины бояться меня или нет, зависит от твоих дальнейших действий, – тихо говорю я. – Выбирай мудро, дитя Морхабы. Судьба предопределена только в том случае, если ты ее принимаешь.
Огромное золотое тело дракона содрогается. Единственная темная щель ее зрачка сужается, а клубы дыма, поднимающиеся из ее пасти, сгущаются, превращаясь в серый шлейф.
Ее хвост угрожающе вздымается и опускается.
Я напрягаюсь, ожидая, что драконица бросится на меня в ярости, но вместо этого она опускает голову. Ее золотой глаз раскрывается и мерцает, и я почти могу различить намек на слезу в уголке.
Драконы вообще плачут?
«У меня нет другого выбора, кроме как отвести тебя в Мак'тар, – сетует она, поднимая массивный коготь. – Не усложняй мне задачу, Каймениэль. Это не в нашей власти».
Вместо того чтобы спорить с ней, я смотрю на Черную гору, исчезающую за пеленой облаков.
Мак'тар. Это слово пробирает меня до самых костей. Оно кажется древним. И звучит правильно. Почему оно кажется таким знакомым, хотя никогда раньше не слышал этого слова? Инстинктивно понимаю, что это древнее название Черной горы, давно утерянное для человеческих знаний.
Тот же темный инстинкт подсказывает мне, что я должен вернуться туда сейчас и покончить с этим раз и навсегда.
Мак'тар – мой дом; место, где я стал убийцей. Ключ к моему существованию лежит в этом проклятом месте.
Мак'тар зовет меня.
Странно, но мой жар немного спал, и ужасная боль, терзающая мое тело, уже не так сильна, как раньше.
А Вайлорен… она опускает голову, складывает крылья и откидывается назад, как бы сторонясь меня.
Меня? Меня, связанного и беспомощного.
Она – та, кто наделен здесь всей властью, но кажется, что она словно… боится меня.
Я делаю шаг вперед. – Как уже сказал, дракон, выбирай с умом. – Я продолжаю идти, мои ноги утопают в мягком снегу. Достигнув ее бока, опускаюсь на колени рядом с ее вытянутыми когтями. Наклонившись вплотную, смотрю ей прямо в глаза. – Ах, ты, должно быть, скучаешь по своему молодому хозяину, Древняя. Я понимаю, что есть такие узы, которые связывают так крепко, что нет иного выбора, кроме как быть обязанным им следовать. Я прекрасно понимаю, Вайлорен, и не виню тебя. Так что теперь ты должна вернуть меня в Мак'тар и следить за тем, как меня пытаются сломать. Смотри внимательно и увидишь, что произойдет.
Возможно, только возможно, если бы у меня не было Амали, я бы смирился со своей участью.
Но сейчас я зол.
По-настоящему чертовски зол.
Моя половинка взывает ко мне, и я найду способ связаться с ней, чего бы мне это ни стоило.
Глава 14
Амали
Ветер начинает завывать, как баньши в полночь. Волны разбиваются все выше и выше, обливая меня ледяной соленой водой. Вода попадает мне в глаза, в горло, в волосы. Я промокла, замерзла и страдаю от морской болезни из-за того, что меня швыряет, как тряпичную куклу, в эту ужасную погоду.
Идет сильный дождь, крупные капли воды превращаются в снаряды под напором ветра. Дождь жалит, ударяя по лицу, и я даже не могу поднять руки, чтобы прикрыться.
Но я в полном восхищении.
Гроза пришла. Я рискнула и прочитала покрасневшее небо и облака, и оказалась права.
Может быть, жестокий человек, который отказал мне в воде, испытывает небольшой страх.
Но все равно никто не приходит.
Закрываю глаза и сдерживаю дыхание, когда очередная мощная волна обрушивается на меня.
Морская вода такая чертовски холодная.
Сколько еще я смогу это выдержать?
Триз и его мидрианские моряки не очень-то стараются сохранить меня в целости и сохранности. Я – драгоценность нового императора, его фетиш-игрушка для мести. Конечно, они придут и заберут меня отсюда.
Но опять же, они слишком заняты борьбой с бурей. Она налетела так быстро, что у них было очень мало времени на подготовку.
В своем ограниченном поле зрения я наблюдаю хаос и суматоху на палубах. Мужчины бегают по палубе, кричат, что-то делают с большими белыми парусами, используют странные приспособления и шкивы, чтобы накрутить полотнище на длинные деревянные балки, горизонтально идущие от мачт.
Веревки летают повсюду. Кто-то чуть не соскальзывает за борт, зацепившись за поручень в самый последний момент. Сильная волна ударяет в борт корабля. Мы сильно раскачиваемся, опрокидываемся назад и вперед, вода льется по палубе и на меня.
Я выплевываю соленую морскую воду изо рта и глотаю сладкий воздух.
– Мидрианские дураки! – кричу я сквозь ветер и дождь, заставляя свой хриплый голос звучать как можно громче. – Если вы не будете уважать пути богов, вы все умрете здесь. – Я уже даже не понимаю, что говорю. Это все напускное, насколько это возможно. Просто хочу привлечь их внимание. Вспоминаю, что Кайм говорил о мидрианах и их нелепой боязни темноты. – Вы направляетесь в кромешную тьму, где защита Элара будет на пределе. Если вы не снимите меня отсюда, вы все покойники.
К моменту окончания речи я уже выдохлась. Грудная клетка вздымается и опускается. Я задыхаюсь и отплевываюсь, когда вода снова и снова бьет мне в лицо. Во дворце я слышала о чем-то, что называется мидрианской пыткой водой. Наверняка это именно то, на что она похожа.
Я больше не чувствую ни ног, ни рук. От ледяной воды они онемели.
Я могу умереть здесь.
«Нет, Амали, тебе нельзя здесь умирать». Строгий голос Кайма звучит в моей голове, и хотя я не знаю, реальный он или воображаемый, это музыка для моих ушей.
«Открой глаза.
Посмотри вверх».
Воображаемый Кайм отдаёт приказы в моей голове, выталкивая меня из состояния жалости к себе.
Я открываю глаза.
Передо мной стоит человек на носу корабля. Кажется, это один из мидрианских солдат. Не могу точно сказать, потому что он вымок, как тонущая крыса, как и я. – Что ты несешь? – кричит он сквозь ветер. – Ты там умираешь, женщина? Ради Элара, закрой свой рот. Ты пугаешь моряков.
Умираешь? Глупый вопрос. О чем ты думаешь, придурок?
У меня есть только один шанс все сделать правильно. Я собираю все свои силы и смотрю на мужчину сквозь дождь. – Вы хотите, чтобы эта буря закончилась? Тогда, черт возьми, обращайтесь со мной, как следует. Снимите меня с этой нелепой штуки и уберите из-под дождя. Затащите меня внутрь!
Мидрианец смотрит на меня, а потом исчезает, когда корабль раскачивает очередная гигантская волна.
Мое сердце замирает. Они действительно собираются просто оставить меня здесь? Я действительно могу умереть от холода.
Кайм никогда больше не увидит меня.
– Эй! – кричу я, чувствуя, как горят мои легкие. – Вернись, ублюдок!
Внезапно корабль снова выравнивается, и человек возвращается вместе с двумя матросами. Я узнаю юношу с песочными волосами, который привязал меня к этой уродливой статуе.
Матросы и солдат кричат друг на друга, бурно жестикулируя. Юноша берет петлю из веревки и обвязывает ее вокруг талии. Он достает откуда-то кинжал и закрепляет его между зубами.
Затем он выбирается наружу, перешагивает через деревянные перила, ложится на живот и хватается за длинный деревянный шест.
Он тянет себя ко мне, крепко держась за шест. Добравшись до моих лодыжек, он привлекает мое внимание шлепком по голой ноге. – Я собираюсь обвязать эту веревку вокруг твоей талии, а затем разрезать твои путы, – кричит он. – Ты должна крепко обхватить Элара руками и ногами, пока я не закончу. Не отпускай ни за что, даже если на нас обрушится самая большая волна. Иначе ты будешь выброшена в океан.
– Много хорошего сделал Элар, чтобы защитить тебя от моей так называемой магии, – тихо бормочу я, пока мальчик приступает к работе. – Ваш командир – идиот! – кричу я, перекрикивая рев моря.
– Я знаю, – огрызается он в ответ. – Хватит болтать. Ты тратишь время и энергию.
Юноша обвязывает веревку вокруг моей талии и крепко ее закрепляет. После этого начинает перерезать веревку вокруг моих лодыжек, запястий. Несколько раз мы замирали и боролись за жизнь, когда на нас обрушивалась мощная волна. Я должна отдать мальчику должное. Не знаю, как ему удается держаться и одновременно орудовать ножом, но каким-то образом у него это получается, и вдруг я оказываюсь на свободе.
– Теперь тебе нужно карабкаться обратно к нам, – кричит он. – Поторопись. Они вот-вот закроют люки.
Мои руки и ноги онемели и дрожат, и я чувствую, что в любой момент могу сорваться, но каким-то образом мне удается уцепиться за перевернутую статую Элара и спуститься по шесту.
Мысли о Кайме и его твердой решимости помогают.
Мысли о том, что я снова увижу его, окажусь в его объятиях… это придает мне сил.
Когда я добираюсь до конца шеста, веревка вокруг моей талии затягивается, и грубые руки перетягивают меня через край.
Я снова на палубе, стою на твердой древесине.
Спасибо Селиз.
В этот момент мои ноги подкашиваются, и я падаю на колени. Грубые руки подхватывают меня, и моряки бегут, поскальзываясь и скользя, по палубе в безопасное место.
Мы спускаемся через какой-то люк, и вдруг я оказываюсь под палубой, меня с силой закутывают в грубое одеяло. Я в переполненной каюте среди множества мужчин, которые несут, тащат и швыряют меня. Люк наверху захлопывается.
Проклятый дождь наконец перестает бить по моему лицу.
Меня заталкивают в угол и заставляют сесть на жесткий деревянный пол. Здесь пахнет сыростью и духотой, а единственный источник света – мерцающий фонарь, шатко свисающий с низкой потолочной балки. Похоже на какой-то грузовой отсек. Бочки, ящики и мешки из джута аккуратно сложены у стен. Тяжелые железные болты и цепи крепят груз, не давая ему сдвинуться с места.
– Оставайся на месте, – рычит кто-то. – Не двигайся, или мы посадим тебя на цепь.
Я смотрю на грубые, суровые лица около дюжины мужчин – все моряки. Солдаты, должно быть, укрылись где-то в другом месте. Мужчины вымокли, и некоторые из них начинают снимать рубашки и брюки, обнажая крепкие тела, украшенные шрамами и грубыми татуировками синей тушью. Я вижу сердца с именами их любовниц. Я вижу черепа, кинжалы, змей и символ Элара – простой круг с пятью лучами света, исходящими из него.
Корабль сильно раскачивается на один бок, посылая моряков к стенам, где они цепляются за все, что может удержать их в этом водовороте.
Этот шторм кажется даже хуже урагана, который я пережила с Энаком, хотя мы находимся в открытом море, а не укрыты в мангровой бухте.
Дюжина суровых глаз устремлены на меня, выражая гнев и страх.
– Мы достали тебя оттуда, – рычит один из них, седовласый мужчина с короткой остроконечной серебряной бородой и крюком в левой руке. – А теперь останови эту чертовщину, ведьма.
Я измождена, мне холодно, и в желудке тошно от бурного движения моря, но мне удается выдавить из себя мрачный смех. – Я не властна над богами, – тихо говорю, пока ветер и волны бьются о корпус корабля. Ну, кроме одного… – Боги будут делать все, что захотят, как они всегда делали. Я скручиваю намокшие волосы в длинный хвост и выжимаю лишнюю воду. Затем перебрасываю их через плечо. У меня возникает искушение снять жилет и брюки из эластичной кожи, чтобы повесить их сушиться, но я ни за что не обнажу кожу в комнате, полной недовольных моряков, которые, вероятно, давно не видели женщин, не говоря уже о том, чтобы быть с ними в течение, Селиз знает, скольких лун.
Кроме того, эта одежда была подарком Кайма. Он лично выбрал ее для меня. Я буду носить ее, как вторую кожу, пока эти мидрианские ублюдки не заставят меня ее снять.
Чувствуя странное спокойствие, я скрещиваю ноги и прислоняюсь к стене, опираясь на руку. Показываю на багровое пятно вокруг правого глаза и смотрю на матросов, пока каюта раскачивается вперед и назад. – Я не просила этот знак, но когда вы, мидрианцы, впервые пришли в мою деревню, то позаботились о том, чтобы я поняла, что он означает. Но задумайтесь об этом. Если я действительно избранница Лока, как вы все, похоже, считаете, то только безумец мог бы попытаться причинить мне вред. Один лишь Элар не сможет защитить вас от гнева богов. Кто знает, – я резко понижаю голос, – возможно, есть боги более могущественные, чем Свет.
– Не смей проявлять неуважение к Всемогущему, языческая сука, – рычит кто-то.
Подняв брови, я смотрю на говорящего – сильно загорелого моряка с копной вьющихся каштановых волос и толстой золотой серьгой в ухе. Он смотрит на меня в ответ и сплевывает на полированный деревянный пол.
С отвращением нахмуриваюсь. Как грязно.
