Текст книги "Радужный змей"

Автор книги: Анна Гурова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Глава 2
ПЕРВЫЙ ВИЗИТ В АРХИВ

Когда Платон вышел на улицу, на него обрушилась вся мощь сильвангского солнца. Он физически ощутил, как потоки солнечной радиации пронизывают его тело. Археолог поспешил укрыться под тростниковым навесом над входом в отель. «Надо что-то сделать, – подумал он, вытирая пот со лба. – Либо носить костюм на голое тело, либо переходить на местную форму одежды. А для начала надо усилить мощность вентилятора в шляпе».

Приближался самый жаркий час дня, и солнце палило вовсю. Пробегавшие по улице столичные жители, полуголые или с ног до головы укутанные в многослойные хламиды, в зависимости от общественного статуса, с удивлением поглядывали на высокого иностранца в элегантном белом костюме, который с сосредоточенным видом ковырялся в своей шляпе. Наконец он выпрямился, водрузил шляпу на голову и с облегчением вздохнул.

В этот миг раздался радостный возглас, и под тростниковым навесом появился долгожданный профессор Глендруид. Его сопровождал плечистый молодой человек в бурнусе, держащий над головой профессора полотняный зонтик.

– Здравствуйте, дорогой коллега, – воскликнул Глендруид и принялся трясти Платону руку. – Наконец-то вы добрались! Я счастлив слышать, что с вами все в порядке. На днях вас собирались официально признать пропавшим без вести, и это значит, что ваши замечательные землеройные аппараты передали бы историческому музею только через три месяца. Ну, теперь-то мы сможем воспользоваться ими в любое время. Три месяца я бы, наверное, не выдержал.

«Очень любезно», – подумал Платон, приветствуя профессора, и спросил:

– Ну что, мы идем в архив?

– Да, да, только выпью каплю сока. Кстати, познакомьтесь: Симо Оппенгейм, мой помощник. Он будет сопровождать вас по местам наиболее интересных находок – я уже не в силах ползать по джунглям без очень существенного повода.

Молодой человек пожал Платону руку так, что у того хрустнули кости. Платон обратил внимание, что Симо, несмотря на сероватый оттенок кожи и длинные, мелко вьющиеся черные волосы, правильными чертами лица совершенно не походит на типичного сильвангца.

– Рад познакомиться, профессор, – сказал он на интерлингве с сильным акцентом.

– Взаимно, – ответил Платон. – Вы не очень похожи на жителя Ирунгу…

Симо Оппенгейм замялся с ответом. За него ответил Глендруид:

– Симо метис. Его отец приезжал сюда работать по контракту, а мать– местная. Детские годы он провел в охотничьей фактории и отлично ориентируется в джунглях. Кроме того, он настоящий фанатик археологии…

– А до какого времени открыт архив? – не очень вежливо прервал Глендруида Платон: он чувствовал, что профессор собирается засесть с коктейлем в тени надолго.

Глендруид понял намек, но не обиделся.

– Я понимаю, вам не терпится, – снисходительно произнес он, вставая из-за стола. – Не обольщайтесь – историю раскопок вы изучите, но открытий не сделаете. Открытия ждут вас в джунглях.

Архив, как и следовало ожидать, располагался в подвалах дворца. Глендруид провел Платона вниз по гнилой деревянной лестнице, и они оказались в полутемном, пустынном помещении. Над головой зловеще колыхались на сквозняке белесые полотнища паутины. На полу лежал густой слой пыли.

– Здесь хоть раз прибирали? – спросил потрясенный Платон.

– А кто этим будет заниматься? – развел руками Глендруид. – Я – единственный научный работник на этой планете. Вы можете представить, как я тут ползаю с тряпкой по полу?

Платон представил и втихомолку усмехнулся. Краем глаза он заметил улыбку на губах Симо.

– По крайней мере, здесь относительно сухо, – сказал в оправдание Глендруид. – Здешняя плесень может уничтожить лист бумаги за пару часов, а в архиве хранятся документы за триста лет, и ничего с ними не случается.

– Давайте начнем с самых ранних, – предложил Платон.

Вдоль стен подвала стояли громоздкие конторские шкафы из стеклопластика, погребенные под наслоениями паутины. Глендруид с трудом открыл один из них. Оттуда с шумом высыпались гора бумаг и целое полчище мохнатых пауков. Симо кинулся вперед, заслонил грудью Глендруида и принялся энергично давить их ногами. Платон брезгливо поднял с пола слипшиеся пожелтевшие листы и прочитал: «Акт приема экспоната на постоянное хранение. Амулет в форме хухоля с раскрытой задней пастью. Высота – 23,6; длина – 3,5; материал – селенит. Дата изготовления – предположительно 500 лет до в. о.».

– Какое в этих актах использовалось летоисчисление? – спросил мимоходом Платон, заинтересованный буквами в. о.

– Местное, – ответил Глендруид, – оно удобнее всего для периодизации находок. В. о. – это великая охота Радужного змея. Согласно здешним поверьям, она состоялась около пяти тысяч лет назад. Эта дата приблизительно совпадает с предполагаемым угасанием доирунгийской цивилизации. Я предупреждал – изучайте мифологию! В ней ключ ко всему!

Платон погрузился в изучение актов. Судя по всему, однажды, на заре освоения Сильванги, был случайно найден крупный клад. Эта находка подогрела интерес к древней истории планеты. Следующий шкаф, по словам Глендруида, был забит отчетами о бесплодных раскопках в окрестностях Ирунгу и открытии Великого конуса.

– Это не представляет интереса, – прокомментировал Глендруид. – Суть этой горы бумаг сводится к словам «нет», «невозможно» и «бесполезно». Открытие Конуса вызвало такой шум, а толку? Проникнуть внутрь не удалось никому, кроме меня – как раз тогда, когда Конус собирались признать облицованной камнем скалой!

– Расскажите мне вкратце о самых крупных находках, – попросил Платон.

– Извольте. Во-первых, клад из местечка Гану. Там обнаружили что-то вроде древнего каменного колодца футов сорока диаметром. Разумеется, он был заполнен жидкой грязью, но ее удалось откачать. Результат – коллекция уникальных предметов, составляющая основу экспозиции нашего музея. Следующие лет пятьдесят не находили вообще ничего – несколько случайных находок у подножия Конуса, в очень плохом состоянии. Затем мой предок, молодой археолог Морган Глендруид, обнаружил в джунглях развалины древней постройки. В ее руинах он разыскал много интересных артефактов. И как венец поисков – мой многолетний труд: штольня и проникновение в Хранилище. Об этом я рассказывал достаточно подробно на конференции. Материалы по этим открытиям хранятся в шкафах номер семь и восемь.

– Очень интересно, – пробормотал Платон, продолжая выборочно просматривать бумаги. Он прикинул размер работы и решил, что за неделю будет знать архив как свои пять пальцев. Но сначала надо было заглянуть в музей.

Через полчаса они пришли к скромному деревянному домику, утопающему в цветах. Вступив на чисто подметенное крыльцо, Платон невольно отметил разницу в содержании архива и музея. Дверь была открыта нараспашку, а вход защищала от насекомых кружевная пелена с изящным узором. Изнутри повеяло ароматами.

– Мы случайно не ошиблись адресом? – на всякий случай спросил Платон. – Этот дом больше похож на цветочный магазин.

Симо ухмыльнулся, Глендруид открыл рот, чтобы объяснить, но в этот момент кружевная завеса откинулась, и на крыльце появилась молодая девушка – сильванка. Она обвела взглядом пришедших, задержав заинтересованный взгляд на Платоне, и что-то произнесла на местном наречии. Профессор ответил ей на том же языке, а потом обратился к Платону:

– Не удивляйтесь, это, можно сказать, новая сотрудница музея. Ее зовут Митиан. Родные за какой-то проступок выгнали ее из дома. Я позволил ей жить в помещении музея, а она обязалась содержать его в порядке. Я попросил ее приготовить нам поесть.

Митиан бросила на Платона кокетливый взгляд через плечо и ушла куда-то в глубь дома. Платон успел заметить, что у нее красивые удлиненные глаза, которые она подводит голубой краской до самых висков. Из одежды на девушке были главным образом украшения из белого металла с селенитом – самым популярным на Сильванге камнем, ручные и ножные браслеты, ряды бус от подбородка до талии, широкий пластинчатый пояс и диадема на голове. Платон задумался о том, на что живет эта симпатичная и небедно одетая научная сотрудница, но догадки решил оставить при себе.

Археологи прошли в две комнаты, отведенные под музей.

– Запасники на втором этаже, – предупредил Глендруид, – но здесь, на витринах, почти все, что мы нашли.

Платон с интересом принялся изучать экспозицию. Первый клад и впрямь был самым богатым и состоял сплошь из отлично сохранившихся предметов непонятного назначения. Орнамент на некоторых артефактах вызвал у Платона ассоциации с браслетом, найденным на астероиде Альчеры.

– Что скажете? – нетерпеливо спросил Глендруид.

– Вот эти пластины и кольца, – сказал Платон, – несомненно, детали костюма, притом костюма специализированного. Это могло быть одеяние воина или, скорее, ритуальные, символические доспехи, какие мог бы носить жрец. Вы не находили там скелетов?

– Помилуйте, пять тысяч лет…

– Прошу прощения. Вам надо было сделать биохимический анализ – они наверняка там были.

– А вот эта полусфера?

– Я бы сказал, что это остатки астрономического прибора, притом весьма сложного.

– Вы полагаете?

– Почему бы и нет? Вы же сами утверждали, что доирунгийская цивилизация была высокоразвитой.

– Магической в первую очередь! Магия пронизывала все сферы жизни. Эти люди обладали богатейшим воображением – об этом говорят их мифы. Технически развитые цивилизации, как правило, бедны памятниками культуры и искусства. У людей просто работает другое полушарие мозга…

– Кстати, я приехал сюда, чтобы взглянуть на некий жезл, – прервал его Платон. – Вы не могли бы показать, на какой витрине он находится?

Профессор внезапно смешался, на его лице появилось виноватое выражение.

– Мне ужасно неловко, – пробормотал он. – Я уже смирился с этой потерей, но как жаль, что ваше столь трудное путешествие оказалось напрасным. Дело в том, что жезл украли из музея, – признался он наконец. – Когда я вернулся с конгресса, его уже не было.

– Украли?! – воскликнул Платон. – Черт возьми!.. Именно жезл и ничего больше? Тот самый жезл?

– Именно так, – грустно подтвердил Глендруид. – И никто не спохватился. Музей неделю простоял с выломанной дверью. Когда я вернулся, искать было уже поздно.

– А ваши люди что делали? Где была эта одалиска, ваша научная сотрудница?

– Я наблюдал за ходом раскопок в джунглях, – спокойно ответил Симо, – и узнал о пропаже жезла еще позже, чем профессор. А Митиан наняли работать как раз после кражи.

– М-да, – мрачно произнес Платон. Сказать, что он разочарован, было бы слишком слабо – он был раздосадован до последней степени. Чтобы подержать в руках загадочный жезл, он проделал огромный путь, его едва не испепелили, он потерял во сне три месяца жизни – и вот он, результат! Жезла нет!

– Вы не очень огорчились? – с тревогой спросил Глендруид, наблюдая за борьбой чувств на лице Платона. – С глобальной точки зрения этот жезл – такая мелочь! У нас есть Большой конус, десятки любопытнейших находок, грандиозные перспективы! Слушайте, – с энтузиазмом сказал он, – я приглашаю вас принять участие в раскопках древней стены возле селения Пингу. С вашими землеройными машинами процесс осушения участка болот ускорится в сотни раз. Поверьте мне – нас там ждут сокровища. Можете даже написать об этом месте статью, только не забудьте упомянуть меня.

– Вы необыкновенно любезны, профессор, – язвительно ответил Платон. – Впрочем, я охотно приму участие в ваших раскопках. Все равно мне здесь делать больше нечего.

Глава 3
ПОДЗЕМНЫЙ ХОД

На другой день задолго до рассвета в отель пришел Симо и разбудил Платона.

– Пора выходить, а то будет слишком жарко, – объявил он. – Я принес снаряжение. Это облегченный костюм охотника. Без него в лес лучше не соваться. Надеюсь, он вам впору.

Костюм состоял из металлических кольчужных ботфортов, которые звенели при каждом движении и крепились к поясу наподобие старомодных дамских чулок, обтрепанного бронежилета, явно списанного с какого-нибудь военного склада, перчаток из толстой кожи до локтя, и широкополой тростниковой шляпы с накомарником. От последней Платон решил отказаться и надел свою – белую, со встроенным вентилятором. После того, как археолог облачился в этот наряд, Симо выдал ему тяжелый широкий нож и кожаный кошель, крепившийся к поясу. В кошельке что-то побрякивало. – Это аптечка, – пояснил охотник, – там в основном противоядия от укусов разных гадов, жуков и ядовитых растений. Их в болоте полно. А вот эта штука персонально для вас – если свалитесь ненароком в топь. У местных в таком случае спасать не принято – раз пропал, значит пропал, такова воля Змея. Но шеф сказал мне, что голову оторвет, если с вами что-нибудь случится…

С этими словами Симо вручил Платону новенький, автоматически надувающийся спасательный круг и предложил надеть его на пояс. Нацепив круг поверх бронежилета, Платон почувствовал себя полным идиотом, но решил не спорить.

– Далеко нам идти? – устало спросил он.

– Идти – далеко, – ответил Симо, – Пингу милях в десяти отсюда. Мы не пойдем, а поедем на глайдере. Иначе у нас никак – только пешком или на лодке.

– Ишь ты! – подивился Платон. – Глайдер! А я думал, мне подадут оседланную ящерицу.

– Все уважающие себя сильвангцы: браконьеры, охотники на крупного зверя, члены императорской семьи, – ездят на глайдерах, – с достоинством ответил Симо. – Спросите любого толкового парня, и он скажет, что глайдер – это мечта его жизни. Если человек плавает на выдолбленной лодке, то чем же он отличается от деревенщины из пограничных лесов?

Обшарпанный глайдер стоял возле дверей отеля. Прохожие почтительно расступились перед охотниками. Симо тоже надел броню и вдобавок повесил на плечо примитивное, но мощное лучевое ружье, а Платон прихватил незаменимую тросточку. Глайдер пролетел по улицам Ирунгу за несколько минут. Затем Симо вырулил к лесу на воду какой-то речушки, и путешественники оказались под сплошным зеленым сводом. Платон вертел по сторонам головой, силясь рассмотреть окружающий пейзаж, но деревья сливались у него перед глазами в буро-зеленые и коричневые полосы.

Симо гнал глайдер с огромной скоростью, лихо кренясь на поворотах там, где река делала петли – видно, он ехал здесь не первый раз. Внезапно он резко бросил руль влево, и глайдер свернул в тесный зеленый коридор. «Дорога на Пингу!» – крикнул Симо, стараясь перекричать рев мотора. Впереди показался просвет, раздались приветственные крики. Симо немного снизил скорость, и Платон успел разглядеть несколько хижин на сваях и с десяток почти голых людей, махавших им руками. Симо заложил крутой вираж, обрызгал их грязью и с чувством выполненного долга погнал глайдер дальше в лес. «Мы проехали Пингу! – крикнул он. – Скоро будем на месте!»

Вскоре глайдер выехал на очищенную от деревьев поляну и остановился. Платон увидел своих землеройных роботов, оплетенную лианами каменную стену, футов на семь выдающуюся из-под земли, и группу сильвангцев во главе с Глендруидом, который руководил расчисткой стены. «Ну, вот мы и прибыли», – пробормотал он.

– Доброе утро! – приветствовал Платона Глендруид. – Славная сегодня погодка, не правда ли?

– Кто ее знает? – зевнул Платон. – Ну, профессор, показывайте и рассказывайте. Я весь внимание. Кстати, как вам мои роботы?

– Великолепно! Мы качаем грязь с четырех утра, и уровень воды в шурфе понизился уже на двадцать футов. Взгляните сами.

Платон подошел к стене. С первого взгляда происхождение и предназначение этого замшелого каменного зуба в глубине болот было совершенно непонятно. Но Глендруид, воспользовавшись так кстати подвернувшейся техникой, сумел добиться значительных результатов. Он наметил четырехугольный участок почвы, примыкающий к стене, размером пять на пять футов, и начал копать, одновременно без передышки качая воду. Таким образом, вскоре обнажилась значительная часть стены, скрытая под землей. Книзу стена понемногу расширялась. Сквозь многолетний слой грязи проглядывал рельефный узор.

Рабочие перекинули через раскоп пару досок, и Глендруид с Рассольниковым подобрались по ним к самой стенке. Старый археолог достал кисточку и принялся осторожно счищать грязевые наслоения с выбранного участка стены. Вскоре под его рукой показались очертания человеческой фигуры. Глендруид рассмотрел рисунок, и на его лице отразилось разочарование.

– Вы чем-то недовольны? – спросил его Платон, которого рисунок очень заинтересовал. – На одном этом барельефе можно защитить диссертацию. Я ничего подобного не видел.

– А я видел – в том-то все и дело, – мрачно произнес Глендруид. – Иногда я начинаю сомневаться в богатстве воображения древнейших сильвангцев. Абсолютно такой же рисунок я видел в развалинах Гану. Вот смотрите – это человеческая фигура в плаще с вытянутой рукой. А что в руке? Пока не видно. Я уверен, что там будет копье.

Профессор расчистил еще участок и с горьким торжеством ткнул пальцем в глубокую прямую борозду.

– Вот, пожалуйста, – один к одному!

– А вы уверены, что это копье? – спросил Платон, внимательно разглядывая барельеф, – Что это за утолщение возле рукоятки? И я не вижу наконечника… Это больше напоминает… ну, не знаю… антенну, что ли. Или миноискатель.

– Коллега, технократическая цивилизация оказала роковое влияние на ваш образ мыслей! – раздраженно отозвался Глендруид. – Ну, какая антенна! Какой миноискатель! «Дамы и господа, вы видите перед собой изображение царя Мангалабулана. В левой руке у него щит, в правой – миноискатель», – пародируя экскурсовода, прогнусавил Глендруид.

– Это и вправду Мангалабулан? – спросил Платон, игнорируя издевку профессора.

Его слова вызвали новый взрыв хохота.

– Нет, просто к слову пришлось. Мангалабулан – это тронное имя нашего нынешнего императора, – усмехнувшись, ответил Глендруид.

«Подожди, шутник, я с тобой посчитаюсь», – подумал Платон, чувствуя, что начинает злиться. Но в этот момент из колодца донесся громкий вопль:

– Проход! Здесь подземный ход!

Все присутствующие сгрудились возле колодца. Землечерпалки продолжали качать жижу, сочившуюся из земляных стенок, между тем как двое рабочих расчищали от грязи четырехугольное отверстие в стене. Из отверстия пахло гнилью и болотным газом. В колодец сбросили лестницу. Рабочие, закончив расчистку входа, вылезли наверх.

– Наступает черед археолога, – торжественно сказал Глендруид. – Вам, коллега, повезло – вы присутствуете при моем очередном замечательном открытии. Сейчас я попытаюсь забраться в этот тоннель. Эй, кто-нибудь, дайте мне фонарь! Должен признаться, на Сильванге с подобным явлением я сталкиваюсь впервые.

– А вам не кажется, что вы должны уступить эту честь мне? – вкрадчиво спросил Платон. – Это будет моим боевым крещением на Сильванге.

– Мне кажется, эта идея не…

– И компенсацией за украденный жезл.

– Вы думаете?

– Не забывайте, что без моих роботов вам не удалось бы и близко подобраться к этому тоннелю.

– Хм. За жезл, говорите? Ну ладно, – без энтузиазма согласился Глендруид. – Но я ставлю обязательное условие. С вами пойдет Симо.

– Не хотите делить славу? – усмехнулся Платон.

– Нет, просто опасаюсь за вашу жизнь. В древних тоннелях, знаете ли, часто встречаются всякие неожиданности.

– Я готов! – радостно отозвался Симо и направился к лестнице.

Платон отодвинул его в сторону.

– Ты уж извини, но ученый должен идти первым. А ты будешь прикрывать меня сзади.

Стоя перед темным проемом с фонарем в руке, Платон впервые за долгое время наконец ощутил себя археологом. Начиналась самая интересная часть его работы. Впереди ждала неизвестность, полная загадок и возможных опасностей – но, может быть, в этом и была ее прелесть?

Для начала Платон осмотрел отверстие снаружи. Оно было низким – около четырех футов высотой – и почти квадратным, со стенами из грубо обработанных каменных плит. Возможно, когда-то здесь была дверь.

– Что это, по-твоему? – спросил Платон у Симо.

– Потайной ход, – без колебаний ответил сильванец. – Во дворце императора, по слухам, недавно сделали именно такой.

– Не знаю, – с сомнением пробормотал Платон. – Интуиция ученого подсказывает мне, что этот ход использовался для других целей. Почему он такой низкий и широкий? Это неестественно. Может, это вентиляционная шахта?

– А может, маги – те, что построили Конус – были карликами? – предположил Симо.

– Ладно, что тут гадать, надо идти вперед, – сказал Платон. Он включил фонарь, наклонился и шагнул в темноту.

Ход оказался очень тесным – исследователям мешали многотысячелетние наслоения грязи на стенах и потолке. С потолка бежали струйки воды и свисали гнилые черные корни; ноги утопали по щиколотку в грязи. С каждым шагом воздух становился все более спертым. Платон споткнулся раз, другой, задумался на мгновение, а потом решительно погрузил руки в грязь и принялся ощупывать пол.

– Колея! – воскликнул он через несколько минут.

– Что-что? – не понял шедший позади Симо.

– По полу параллельно идут две неглубокие канавки. Возможно, раньше в них укладывались рельсы. Думаю, это транспортный тоннель. Если я прав, то неудивительно, что он такой низкий и широкий.

– Глайдер здесь точно не пройдет, – проворчал про себя Симо.

Судя по всему, это был единственный известный ему вид транспорта. Платон безнадежно махнул рукой, поднялся и побрел дальше. Футов через пятьдесят его осенила новая идея. Он остановился и начал соскребать ил со стен и потолка. Через мгновение он оказался в грязи с головы до ног. «На что теперь похожа моя белая шляпа!» – с грустью подумал он.

– Что вы делаете, сэр? – спросил Симо.

– Я решил проверить, нет ли на потолке остатков системы освещения: кабели и тому подобное. Пошарь по стенам – может, они крепились там.

Утомительный и неприятный осмотр ничего не дал. Коридор был абсолютно монолитным. Исследователи побрели дальше.

– Вы заметили, сэр, что мы поднимаемся вверх? – спросил через несколько минут Симо.

– Заметил, – отвечал Платон. – Значит, впереди нас ждет одно из двух: либо тоннель обрывается, и мы вылезаем на поверхность где-нибудь в болоте, либо он приводит нас туда, куда и задумано, и мы совершаем еще одно открытие. Кстати… у тебя есть компас? Я сегодня просто кладезь гениальных идей.

Симо достал компас и направил на него луч фонаря.

– В какой стороне Большой конус? – спросил Платон.

– Там, – указал вперед пальцем Симо.

– А в какую сторону идет этот тоннель?

– Ух, ты! – Симо еще раз взглянул на компас и радостно выругался по-сильвангски. – В самую точку! Так мы сможем прийти прямо в Ирунгу!

– То-то и оно, – назидательно сказал Платон. – А до Ирунгу десять миль. Нет, пройдем еще немного и назад, а то задохнемся. Здесь и так нечем дышать. Вернемся, отдохнем, достанем кислородные маски и фонарь помощнее…

Но азарт не позволял исследователям развернуться и уйти. Они продолжали пробираться вперед. Платон надеялся, что тоннель вот-вот выйдет на поверхность и они обнаружат древнюю дорогу или какую-нибудь промежуточную станцию. Воздух тем временем становился просто невыносимым – к духоте прибавилась какая-то вонь. Проход начал медленно сужаться.

– Не понимаю, – сказал Платон, сгибаясь почти вдвое, чтобы миновать свисающие с потолка заросли белесых корней. – Почему здесь так воняет? Мы уже близко к поверхности – на это указывают корни. Наверно, проход чем-то закупорен снаружи.

Симо принюхался и резко остановился.

– Профессор, стойте, – прошептал он, – я чувствую запах зверя.

Платон остановился и посветил вперед фонарем. Шагах в десяти луч света наткнулся на сплошную завесу из переплетенных корней. Археологу показалось, что корни слабо шевелятся.

– Думаешь, там? – шепотом спросил он Симо.

– Думать уже поздно, – сказал Симо, сорвал с плеча лучевое ружье и выстрелил.

Земля качнулась у них под ногами. Коридор наполнился глухим клокотанием. Стены задрожали и пришли в движение. В тот же миг археолог услышал крик Симо:

– Бегите! Спасайтесь! Бегите назад! Платон обернулся и похолодел, – прямо на него опускался потолок. Впереди металось пятно света: это бежал Симо. Потолок коснулся головы Платона. Он ускорил бег, согнувшись пополам, потом пополз на четвереньках. Выход казался близким, футах в десяти впереди, за бахромой свисавших с потолка корней. Перед глазами Платона мелькнули железные ботинки Симо. Сильвангец бросился вперед и прорвался. Платон опоздал на долю секунды, и потолок придавил его к земле. Страшная тяжесть навалилась на археолога, и его бронежилет треснул, как глиняный горшок. Раздался громкий хлопок – это надулся и мгновенно лопнул спасательный круг. Последнее, что увидел Платон, было отчаянное лицо Симо. Охотник, стоя на коленях, прицелился, казалось, прямо в Платона и спустил курок. Тоннель осветила ослепительная вспышка, и свод сомкнулся над головой у археолога.

– …Как вы там, живы? Ребра не поломали? – услышал Платон голос издалека. Затем его схватили за руку и потащили вперед. Свод больше не давил с такой ужасающей силой – наоборот, он показался Платону неестественно легким. Еще один рывок, и археолог оказался снаружи. Симо расстегнул на нем остатки бронежилета и ощупал ребра.

– Фу! Успел вовремя, – с облегчением произнес он. – Это же надо было так проколоться! Вы уж, профессор, не рассказывайте там, наверху, как дело было.

– Не понял, – прохрипел Платон, пытаясь сделать вздох полной грудью.

– Мы залезли прямо в пасть какой-то твари. Думаю, это лаонь, хотя я таких крупных никогда не встречал. Он, должно быть, устроил себе здесь нору. Лаони всегда так делают: залезут в яму поглубже, распахнут пасть и ждут, пока кто-нибудь залезет прямо к нему в желудок. Этот, наверно, давно нас учуял и успел развернуться.

– И что, неужели залезают? Он чуть не раздавил меня, как орех, – произнес Платон, потирая бока. – Посвети-ка на него, Симо. Ну и урод!

Туловище лаоня на две трети состояло из пасти, плавно переходящей в желудок. Хвост и лапы терялись во мраке. Симо вытащил нож и принялся обрезать пучок отростков, которые Платон принял за корни.

– Трофей, – объяснил охотник. – А то не поверят.

– Дальше пробиваться бесполезно, – сказал Платон. – Эта туша закупорила собой весь выход. Ты закончил, Симо? Пошли назад. Мне срочно нужен глоток свежего воздуха.