Текст книги "Чёрные зеркала (СИ)"

Автор книги: Анна Бахтиярова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

Глава 23. На чьей ты стороне?

Картина в зале близнецов предстала странная. Если не сказать, безумная.

Присутствовали не только основатели, вознамерившиеся меня уничтожить. Но и «зрители». Незнакомец, что принес моё тело, правда, не мог так называться. Он лежал на полу, мёртвые глаза смотрели в сторону двери, будто искали выход. Зато в углу сидел вполне живой, но связанный Уэлбрук, отчаянно мыча. Рядом, тоже связанная, тихонечко плакала леди Филомена.

– Обязательно было его убивать? – спросил Дарлин жену.

– Не люблю ведьмаков. А этот мне не нравился еще во время учебы, когда работал на тебя. Слишком лебезил всегда. Слизняк. А еще сильнее я не люблю предателей. Он предал своих, украв девчонку. К тому же, нам кое-что от него понадобится. По своей воле, не согласился бы. У мертвого отнимать сподручнее.

Дарлин поморщился, но ничего не сказал. Гвенда, не обращая внимания на реакцию мужа, нарисовала в воздухе сложный узор, и мертвое тело дернулось. Из него полился свет, золотистый, яркий, как новенькие монеты. Еще один взмах рукой, и свет рванул ко мне. К телу, которое защищала кровь Марго. Я не знала точно, что задумала основательница, но подозревала, энергия мертвого ведьмака способна снять защиту. Золотистое свечение разделялось на длинные лепестки, которые закутывали меня «спящую», будто в кокон.

Кап…

На пол упала капля крови. Не моя. Маргариты.

Кап… Кап…

Ведьмовская энергия собирала кровь моей матери, освобождая путь Гвенде, а я понятия не имела, что предпринять. Как защитить себя. Всё, что могла, носиться по залу, невидимая для всех. Бесноваться, не в силах причинить врагам вред.

– Нет!

Они ворвались впятером. Защитники. Во главе с Ульрихом.

– Убери от Лилит руки! – приказал полуведьмак Гвенде.

Основательница плотоядно улыбнулась.

– Только погляди на этого рыцаря, – сказала мужу. – И ведь не боится. Готов пойти на смерть. И остальных за собой потащит. Самое смешное, маленькие дурачки верят, что способны на что-то повлиять.

Они, правда, смотрели бесстрашно. Бледность на лицах была следствием отданной духу крови. Друзья бросили работу и помчались мне на помощь. Впрочем, орден сделал для истинного защитника всё, что мог. Теперь черед ведьм и полуцветов. Они уже достигли лунной башни. Я это чувствовала благодаря связи с Гвендарлин. Как и то, что замок бился в предсмертной агонии, сдерживаясь из последних сил.

– Отступите. Просто отступите, – предложил Дюваль. – Я не хочу калечить никого из вас. Меня всегда восхищал орден. Столько преданности, столько самопожертвования.

– Отойдите от Лилит! – повторил Ульрих.

Его трясло от негодования. Я и сама сходила с ума от злости. Как смеет Дарлин «петь дифирамбы» ордену?! Он – то самое зло, с которым боролись поколения защитников?!

– Не говорите, что я вас не предупреждал.

Дарлин щелкнул пальцами. Просто щелкнул пальцами. И мои друзья взлетели. Врезались спинами в стену, попадали, как деревянные солдатики друг на друга. Ульрих сразу же вскочил. Кинулся назад. Но основатель снова щелкнул, и мой полуведьмак завис в полуметре над полом, словно невидимая рука держала его за горло. Он закашлялся, из носа потекла кровь.

– Не смей! – Элиас вскочил и выхватил что-то из кармана.

Кажется, коробочку, вроде той, что мы с Ульрихом нашли в саду Шаадея.

– Не советую, – улыбнулся Дарлин. – Ты же не хочешь покалечить тело брата, верно?

Элиас замер, не зная, что предпринять. Основатель выбрал «удачную» оболочку. Семейство Ван-се-Росса побоится обидеть. Как минимум, сначала хорошенько подумает.

Ульрих дернулся сильнее прежнего. Бедняга задыхался, а участники ордена растерялись. Все, кроме Юмми. Она что-то прошептала под нос, и… в зале грохнуло. Теперь взлетела Гвенда. Кувыркнулась прямо в воздухе, заискрилась и рухнула на пол, закашлявшись до хрипоты. Ее трясло, словно в припадке, пальцы пытались вцепиться в ковер, но не могли.

– Маленькая бестия! – выругался Дарлин и яростно взмахнул рукой.

Юмми швырнуло в стену. Гораздо мощнее, чем недавно всю пятерку. Она ударилась с очень нехорошим хрустом, упала и больше не шевелилась.

– Юмми! – Брайс кинулся к светлой девчонке, но Дарлин погрозил пальцем.

– Если еще кто-то из вас шевельнётся, убью. Это последнее предупреждение.

Он склонился над Гвендой. Одной рукой обхватил ее за шею сзади, а другой начертил на лбу знак из множества перекрещивающихся линий.

– Надо признать, умно придумано, – продолжил он, наблюдая, как лихорадка жены постепенно проходит. – Гвенда в теле огневички, а Свон – водница. Их народец умеет «тушить» огневиков. Прием запрещен и грозит арестом, но наша староста решила, что сегодня любые средства хороши. За что и поплатилась.

Я кружила над Юмми, пытаясь понять, дышит ли она, и не понимала. «Поплатилась» – звучало очень плохо. Почти необратимо. Выглядела светлая девчонка плохо. Как сломанная кукла, которую хозяйка оставила в грязи за ненадобностью.

Ульрих захрипел, не в силах больше сделать ни единого вздоха.

А меня накрыло. Основательно.

Наверное, следовало сдаться. Позволить Гвенде и Дарлину сделать то, о чем они мечтали восемь столетий. Но накатила ярость. Неконтролируемая. Как в отражении, когда я была готова разорвать на куски любого, кто посмеет встать на пути. Как смеют эти двое цепляться за жизнь, принося в жертву других?! Моих друзей, моего любимого?! Юмми растоптала репутацию ради Гвендарлин, а Ульрих… Ульрих…

– НЕНАВИЖУ!

Голова закружилась. Моя голова. Я слишком резко села, а ведь тело пролежало без движения более полутора суток и не было готово слушаться мгновенно.

Ох… Эмоции снова помогли вернуться. Не страх, так ярость…

– Дарлин, – прошептала Гвенда в ужасе, указывая трясущимся пальцем на меня.

Основатель не хуже жены удивился, не веря тому, что видел. Брови приподнялись, губы задрожали.

– Как? Как ты… это сделала?

– Отпусти Ульриха! НЕМЕДЛЕННО!

Злость снова пришла на выручку, я нашла силы, чтобы вскочить.

Дарлин молчал, не отрывая от меня взгляда черных глаз. Чужих глаз на лице Эмилио.

– Я сказала: ОТПУСТИ ЕГО!

Громыхнуло отменно. Из-под потолка рухнуло несколько камней. Они вылетели прямо из стены и рассыпались по ковру песком. Будто и не были единым целым.

Дарлин послушно шевельнул пальцами, и ноги Ульриха коснулись пола. Он несколько раз кашлянул и с облегчением потер шею.

– Ты не ответила на вопрос, как это сделала? – Дарлин пришел в себя. Встал и любопытством вглядывался в мое лицо. Как учитель на ученика, совершившего нежданный прорыв.

Меня передернуло от этого взгляда. Вспомнилось, насколько я доверяла Рэму Дювалю.

– Захотела и сделала.

– А как попала сюда? Ты бы не смогла пройти по ведьмовскому пути. Никто, кроме ведьм, на это не способен. Если только, – он задумчиво потер подбородок, – если ты не пробралась в Гвендарлин до изоляции. Но ты бы не справилась. Твое тело увезли из замка Ван-се-Росса утром. А значит, и от портала. Находиться долго вдали от тела нереально, особенно если нет опыта. Если только ты не…

Он замолчал, боясь закончить фразу.

– Если только что? – спросила я с издевкой. – Не вселилась в другое тело? Почему нет? Яблоко от яблони, знаешь ли. Я гораздо одареннее Барбары.

Возможно, и не следовало раскрывать осведомленность. Но я ощущала, что ведьмы начали обряд. С Гвендарлин что-то происходило. Предсмертная агония продолжалась, но не так… хм… не так интенсивно, как раньше. По стенам замка, как по венам, текла спасительная энергия. Прямиком от сердца. Хватит ли ее? Не опоздали ли ведьмы и полуцветы? Ответа я не знала, но чувствовала, что следует тянуть время. Потому и говорила с Дарлином, пользуясь его проснувшимся любопытством. Душила собственное желание вцепиться ему в лицо. Хотя толку-то. Это ж лицо Эмилио.

– Всё выяснила, значит?

Я ожидала усмешки, но, кажется, ему доставили удовольствие мои «успехи». Это что – извращенная родительская гордость?!

– Выяснила, – я посмотрела ему в глаза с вызовом. И спросила: – Что будет с Эмилио и Летисией?

Вряд ли ответ обрадует. Но что-то же следовало спрашивать.

– Летисия умрет. А Эмилио… Если возьму другую оболочку, эту могу пощадить. Герцогу необязательно умирать. В отличие от жены, я могу вселяться, не убивая. Оболочки умирают сами. Но лишь те, которыми пользуюсь годами.

– А как же мэтр Риц? В нем ты пробыл отнюдь не годы.

– Это была необходимость. Мертвый Риц не мог отрицать вину, а нам был нужен…

– Козёл отпущения?

– Только не говори, что тебе его жаль, Лилит. Он презирал тебя, считал хуже грязи под ногами. Как и всех полуцветов.

– Вот только я не полуцвет. Зачем вообще понадобилось превращать меня…

Дарлин не дал договорить, пояснил с раздражением:

– Это побочный эффект магии. Смешения крови мага и сущносности духа. Своего рода несовместимость, которая проявляется «маской полуцвета». Так мы это назвали.

– А тебя не смущает, что твоя жена займет именно мое тело? В физическом смысле? Мы как-никак родственники.

Дарлин закатил глаза.

– Кем ты меня считаешь? Извращенцем? Твое тело идеальный сосуд для освобождения Гвенды из многовекового плена. В будущем она создаст новое.

– Для освобождения Гвенды? – переспросила я подозрительно. – А как же ты? Ты ведь привязан к замку в любом теле.

– Если один из нас получит возможность вырваться, вытянет и второго. Это не проблема. Но хватит болтать о пустяках. Лучше скажи, тебя устроит, если вместо дяди я заберу тело Грегора Уэлбрука? Его ты тоже пожалеешь?

Я молчала, не зная, что на это ответить. Ответ напрашивался сам собой, но разве у меня есть право обменивать одну жизнь на другую?

Зато заговорила Гвенда, нашедшая, наконец, силы после выходки Юмми.

– Хватит болтать! – бросила она ядовито. – Тебя потянуло поиграть в папочку, любимый? Нет. Тогда действуй! Наше время уходит!

По лицу Дарлина прошла тень. Поведение жены и ее пренебрежительный тон отнюдь не вдохновляли. Но он подавил эмоции и снова щелкнул пальцами.

В воздух взлетела серебристая сеть, вроде той, в которой умер Дэриан, и затихло чучело медведя. Она устремилась ко мне, чтобы уничтожить. Не тело, душу. Я кожей ощутила опасность. Смертельную опасность.

– Мне жаль, Лилит, – проговорил Дарлин, пока я барахталась в сети. – Ты мне, правда, нравишься. Талантливая получилась магиня.

Оставшаяся четверка защитников попыталась снова кинуться на помощь. Глупо? Без сомнений. Но стоять и ничего не делать они не могли. Даже Брайс, в котором проснулось желание бороться до победного. Ради Гвнедарлин. Ради каждого из нас. Но Дарлин не позволил им сделать и трех шагов. Снова отшвырнул к стене. Не так сильно, как Юмми. Они ударились и упали. Но остались в сознании. Только не вставали. Их придавила к полу мощнейшая магия основателя.

А я всё барахталась и барахталась. Беспомощная бабочка перед пауком!

Но внезапно пришло знание. Оно всегда находилось внутри меня, просто я этого не осознавала. Мне и учиться не требовалось. Я просто умела. Умела с рождения.

Пальцы шевельнулись в определенном порядке, и разорванная сеть упала на пол.

Гвенда зарычала, а Дарлин… Дарлин на мгновенье растерялся, плохо понимая, что чувствует: злость или восхищение. Я видела борьбу чувств в черных глазах. И это бесило. До дыма из ушей. Я не его «создание». Да, он создал меня. Магически. Но не воспитывал, не растил, не учил отличать плохое от хорошего, любить и ненавидеть. Хотя… в последнем он, правда, преуспел.

– Поставь на место эту выскочку! – потребовала Гвенда.

Дарлин подчинился. В меня снова полетела сеть. Но рассыпалась по дороге. В прах.

Я ощущала прикованные к себе взгляды: друзей, Уэлбрука, леди Филомены. Все не верили глазам. Да и ушам, пожалуй, тоже. Ведь мы во всеуслышание заявили о «родстве». И всё же именно это давало надежду. Надежду, что я способна противостоять Дарлину.

– Ты всерьез думаешь, что сможешь долго сопротивляться? – спросил он.

Я не отвечала. Нет, язвительные замечания не закончились. Этого добра у меня всегда в избытке. «Пробился» Урсул, который почему-то не спешил мне на помощь. Показал творящееся в лунной башне. Полуцветы поголовно лежали на полу без движения. Не мёртвые. По крайней мере, пока. Просто без сознания. От них в стену уходил витиеватый дымок. Самых немыслимых цветов и оттенков. Как глаза сломанных магов. Сердце Гвендарлин лечилось, передавая энергию всему замку. Урсул посмотрел на окно, из которого выбросилась Маргарита. Всепоглощающая тьма за ним растворялась. С трудом, но различались очертания деревьев, скал и моря. Мы не вернулись в реальный мир, но были в пути. Главное, чтобы ведьмы, что сейчас летали над башней, не останавливали обряд, а у полуцветов хватило сил…

У Гвендарлин появился шанс на спасение. А как насчет меня? Эмилио, Дитрих и Юмми?

Дарлин повторил вопрос.

Я пожала плечами.

– Добровольно идти на заклание глупо, не считаешь?

– Хороший ответ. Но упрямство не поможет.

За спиной Дарлина с тяжким вздохом поднялась Гвенда. А он с гадкой улыбочкой шагнул ко мне. Никаких больше сетей. Нас ждало иное противостояние. Я прочла первое пришедшее в голову заклятье на мертвом языке, но Дарлин легко разбил летящие в него острые кристаллы льда. Мгновение, и он впечатал меня в стену. Сильные руки сомкнулись на шее. Не душили. Просто держали. Но так, что не шевельнешься.

– Давай же! – крикнула Гвенда.

Боковым зрением я различила движение в дверях. Там, будто бабочка об стекло, билась призрачная Маргарита. Билась, но не могла переступить порог.

– А вот и мама пожаловала, – усмехнулся Дарлин. – Никак не угомонится. А я то надеялся, что убив ее пятнадцать лет назад, наконец избавлюсь. Но сегодня она зря старается. Я зачаровал зал. Марго здесь нечего делать. Тебе же, дорогая Лилит, пора исполнить предназначение, ради которого ты появилась на свет.

Слёзы жгли глаза. Слёзы злости и обиды. Умирать поверженной гадко. А еще омерзительнее умирать от рук собственного отца. Отца, который подписал смертный приговор еще до рождения. Позволил существовать, но лишь для того, чтобы принести в жертву ради любимой женщины. Только Гвенда имела для него значение. Она одна.

– Давай же! Не тяни!

Это приказала она. Любимая и единственная.

– Приготовься, – велел ей Дарлин в ответ.

Одна его рука продолжала сжимать мою шею. Вторая ловко чертила в воздухе незнакомые знаки. Губы шептали заклятье, больше похожее на молитву. На мертвом языке. Я понимала смысл, но не хотела вслушиваться. Меня – мою душу! – изгоняли из тела. Вытягивали из него, как болезнь. Очищали сосуд для другой души.

В глазах темнело, я ощущала, как… истончаюсь. Или таю…

– НЕТ! – закричал Ульрих. – Не смей! Лилит, сопротивляйся! Ты можешь!

– Глупый влюбленный мальчишка! – Гвенда расхохоталась. – Не переживай. Скоро вы снова будете вместе. Ты же полуведьмак. Твоя жизнь оборвется быстро.

Она достала нож. Положила на ладонь и любовно поглаживала острое лезвие.

– Как бы твоя не оборвалась!

Я не поверила ушам. Решила мерещится из-за стараний Дарлина.

Но нет. Не померещилось. Замок выздоравливал, открывая скрытые ранее пути. И порталы. В дверях стояла… Виктория Ван-се-Росса. Грозная, опасная. Поднимет руку, и сотрет всех присутствующих в порошок. Рядом с ней переминался с ноги на ногу Маркус. Он воинственным не выглядел ни разу. И зачем явился?

– Не советую вмешиваться, Ваша светлость, – проговорил Дарлин с издевкой. – Будете паинькой, оставлю в живых вашего сына. Обоих сыновей. Полезете на рожон, они умрут вместе с Лилит.

Я не увидела реакции герцогини. Глаза закрылись, тело и душа проигрывали войну. Но звериным чутьем ощутила бабулину панику. Дарлин в теле Эмилио, Элиас лежит придавленный магией на полу, а я… всего лишь незаконная внучка, даром, что как две капли воды похожа на дочь. Марго мертва, и я не замена, а лишь неудачная копия, тогда как сыновья – это сыновья.

– Гвенда, давай! – приказал Дарлин.

Я увидела ЭТО со стороны, хотя еще и не покинула тело. Основательница схватила нож и… вонзила себе в живот. О, да! Ей требовалась смерть Летисии Дитрих.

– НЕТ! – закричали все разом. Те, кому не мешали кляпы.

Тело – еще живое, истекающее кровью – упало на ковер. Вверх устремилась серая тень. Она обернулась в призрачную птицу, со свистом забили крылья.

– Прощай, Лилит, – прошептал Дарлин, наклонившись ко мне.

Душа уходила. И я знала, что она не останется в Гвендарлин, не вселится в другое тело. Не потому что не захочет. Не сможет. Дарлин лишал ее сил. Да я бы и не посмела…

Гвенда приближалась. Она ждала. Несколько мгновений и… всё кончится. Для меня.

– Не смей!

Герцогиня Виктория приняла решение. В Дарлина полетела горячая волна. Но он даже не шевельнулся. Зато у дверей раздался грохот. Герцогиня разделила «участь» остальных «пленников» и оказалась прижатой к полу.

А замок всё очищался, выздоравливал. Остатками магии, что еще теплилась в теле, я ощущала, как уходит болезнь, и исчезают невидимые шрамы. И все же чего-то не хватало. Ну, конечно! Зеркала! Разум Гвендарлин! Они всё ещё разбиты и нуждаются в жертве. Зеркала, в которых несколько месяцев назад я уже стояла, плененная Дарлином. Дарлином, который меня отпустил.

«Почему с тобой всегда так трудно?!» – вскричал он тогда, после чего отдал три звезды и вытолкнул сквозь черное стекло наружу.

Я решила, что это сделал очнувшийся Дюваль. Но нет. Это был Дарлин. Всегда был Дарлин.

С губ срывались последние вздохи, а в памяти всплыло кое-что важное. Картинка с призрачным мужчиной и двумя женщинами. Он держал за шеи обеих.

В ушах зазвучал голос смотрителя Эдгара Росса:

«Когда заглянешь в глаза смерти, помни, что есть узы, гораздо крепче опостылевшей любви. Воспользуйся слабостью противника, как бы отвратительно это ни казалось. Дай себе шанс. Шанс прожить долгую жизнь».

Узы, крепче опостылевшей любви… Опостылевшей за восемьсот лет.

Слабость противника. Я поняла. Он мог лгать Гвенде и даже себе. Но у него была слабость. Мы. Барбара и я. Нет, это вовсе не любовь. Привязанность. Ненормальная, извращенная, но привязанность.

– Проклятье, Дарлин! Сколько можно возиться с этой тварью?! Ты хоть на что-то еще способен?! Демоны! Как же мне осточертели твои ошибки!

Я собрала все остатки сил. Отвратительно, верно. Но это последний шанс.

– Пожалуйста, – прошептала отчаянно. – Не убивай меня, отец. Выбери меня. Меня…

– Не будь слабаком, Дарлин! И идиотом! – закричала Гвенда.

Не знаю, чьи слова подействовали, ее или мои, но хватка Дарлина ослабла. Почти изгнанная душа возвращалась назад, занимая тело до кончиков пальцев.

– Неееет! – завопила Гвенда.

А в следующих миг случилось странное. Там, где минуту назад стоял целитель Маркус, появился призрачный кот. Огромный призрачный кот. В один прыжок он оказался рядом с птицей Гвендой и схватил ее зубами за хвост. Дарлин, позабыв обо мне, кинулся на помощь жене. Но, кажется, он понятия не имел, как сражаться с преобразившимся Маркусом. Птица билась и орала так, что закладывало уши, но кота мало волновали ее потуги. Он вцепился намертво.

Бум!

С грохотом и свистом в зал прямо на метле влетела Габриэла, с трудом удерживая кулон. Тот самый, в который забирала энергию, что я тянула из предметов. Только он увеличился в размерах. Раз в двадцать, не меньше. От него валил черный дым.

– Не подходите! Здесь вся болезнь Гвендарлин! Ее нужно слить! И закрыть!

Она швырнула кулон перед зеркалами. Он провалился. Но не сквозь пол, а куда-то еще. В иное измерение. Оттуда вырывался туман и холодный ветер.

– Давай же! – крикнула герцогиня Виктория Маркусу.

Призрачного кота не пришлось просить дважды. Он легко – как пушинку – швырнул птицу в дыру. А потом упал. Уже не котом. Магом. И больше не двигался. Дарлин даже пальцем не шевельнул, чтобы помешать ему расправиться с Гвендой. Не мог? Скорее, просто не захотел. Стоял, скрестив руки на груди, и смотрел, как туман поглощает извергающую проклятья птицу. А потом взглянул на меня.

– Я устал, – проговорил с надрывом. – Слишком устал.

Он наклонился ко мне и… поцеловал в лоб, как когда-то Барбару. Я не позволила себе отстраниться, хотя жаждала этого больше всего на свете. Выдержала пытку.

А потом… потом он просто ушел. Вырвался из тела Эмилио черной субстанцией и нырнул в дыру вслед за женой. Края дыры заискрились, словно наращивали новую кожу. Прореха в реальности закрывалась, навсегда забирая основателей и болезнь Гвендарлин…

Увы, среди нас больные еще оставались.

– Летисия!

Освобожденный Эмилио кинулся к возлюбленной. Она умирала. Жизнь уходила вместе с кровью, текущей из раны.

– Останься! – взмолился он, но бывшая невеста посмотрела мутными глазами, ничего не в силах ответить.

С пола поднялась всхлипывающая Рашель. За ней последовали бледные Элиас и Брайс. А Ульрих успел вскочить гораздо раньше них. Он стоял возле меня, не смея прикоснуться у всех на глазах и всё еще не веря, что я жива.

Вот только Юмми не встала. Лежала всё той же сломанной куклой.

– Я могу помочь…

Действие магии Дарлина закончилось, и в зал влетела Маргарита.

Все обернулись в шоке. Ведь прежде духа лунной башни, кроме меня, никто не видел. Только однажды. И то лишь тень. Герцогиня Виктория вскрикнула, глаза Эмилио увлажнились.

– Дух сказал, что раз во мне восточная звезда, я могу спасать жизни, – проговорила Маргарита. Но голос звучал вовсе не жизнеутверждающе, а виновато. – Могу спасать даже смертельно больных. Но только один раз в двадцать лет. Вам придется выбирать. Одного из четверых.

Герцогиня Виктория с тоской посмотрела на дочь.

– Маркус поправится. Понадобятся месяцы на восстановление, но он справится сам. Мы это уже проходили. Особенность родового дара. Кошачьи способности нашей семьи обычно не передаются мужчинам. Но Маркус незаконнорожденный. Грешок моего отца. Видно, в этом дело. Дар исказился, проявился, как ни у кого раньше. Так что, милая Марго, выбирай из троих. Сама выбирай. Ни один из нас не вправе решать, кто достойнее этого шанса. Но мне кажется, я знаю, каким будет твой выбор.

– Думаешь, это эгоистично? – спросила Маргарита горестно.

– Нет. Это заложено в каждом из нас. Мы сражаемся за тех, кого любим.

Маргарита тяжело вздохнула, повернулась к Элиасу и Рашель. На Юмми она даже не взглянула. Светлая девчонка будто и не существовала.

– Простите, – проговорила печально и направилась к другой паре.

Склонилась к Эмилио и проговорила строго.

– Не упусти свой шанс снова, мой глупый брат.

Зал озарила вспышка света, а когда он погас, Летисия Дитрих открыла глаза.

– Эм… – прошептала она устало.

Тот засмеялся, не веря, что она дышит, а смертельная рана затянулась.

Все смотрели только на них, но я почувствовала движение позади. Рашель воспользовалась прикованным к Эмилио с Летисией вниманием и склонилась над Юмми. Застегнула на запястье светлой подруги браслет. Тот самый, которому полагалось войти в ее собственную плоть. Полагалось спасти жизнь.

– Что ты…

Но она приложила палец к губам и быстрым шагом направилась к…

– Не смей!

Демоны! Я слишком поздно поняла, что Рашель задумала.

Зеркала! Разбитые зеркала всё еще нуждались в лечении. В жертве!

– Стой!

Элиас бросился за возлюбленной, но он, как и все мы, находился слишком далеко, чтобы успеть. Рашель прикрыла лицо руками и шагнула в покрытое трещинами стекло. Левая половина близнецов впустила ее. Легко. Поглотила жертву и… приняла первозданный вид, будто и не разбивалась.

Все застыли. Но лишь на несколько секунд. Элиас только что беспомощно взиравший на черное стекло, повернулся к нам. Но посмотрел только на старшего брата.

– Марго права. Не упусти еще один шанс.

Сказал и…

– Элиас, не надо! – закричала герцогиня Виктория.

Но правая половина зеркала приняла его. Забрала, чтобы, как и левая, вернуться к жизни…

…Не знаю, сколько времени прошло. Все поочереди ощупывали черное стекло. Стучали в него и кричали. Тщетно. Близнецы не отзывались.

– В них нет жизни, – наконец, проговорила Габриэла похоронным тоном. – Только жизнь Гвендарлин. Элиаса и Рашель больше нет. Смиритесь.

Герцогиня Виктория, рыдая, упала на колени. Я и не представляла, что она может выглядеть такой… разбитой. Сломленной. Рядом опустился белый Эмилио. Крепко обнял мать, разделяя обрушившееся горе.

Меня саму душили слёзы. Я потеряла друга и подругу. Они ушли. Ради Гвендарлин. Ради всех нас. Но от этой мысли не становилось легче. Не зареветь в голос помогала необходимость важных дел. Юмми и Маркус нуждались в помощи леди Виэры. И вероятно, не только они. Если конечно…

– Что с полуцветами? – спросила я Габриэлу.

– Живы. Но кажется мы забрали у них что-то… хм… необратимое….

Я кивнула Ульриху и Брайсу, чтобы озаботились раненными, а сама пошла в угол – освобождать леди Филомену и Грегора Уэлбрука, о которых мы все забыли.

– Мяу!

Из стены выпрыгнул Урсул. Явился лишь, когда опасность миновала.

Вот только… только…

Кот тащил что-то зубами. Призрачного мужчину! Черно-белого призрачного мужчину!

Истинного духа!

Тот не подавал признаков «жизни». И всё же, когда Урсул целиком вытащил его из стены и отпустил, шевельнулся. Застонал, как живой, и рывком взлетел в воздух.

– Прощайте, защитники… – прозвучал тихий, как шелест ветерка, шепот.

Ба-бах!

Истинный защитник Гвендарлин взорвался и рассыпался в прах. Но этот прах не упал. И не исчез. Несколько секунд он кружился над нами, как снег. А потом собрался в переливающийся шар, точь-в-точь, как шары-дары, что веками доставались избранникам в первый рассвет года. Повисел еще с полминуты и ринулся вниз.

Прощальным подарком вошел в грудь Ульриха…