Текст книги "Чёрные зеркала (СИ)"

Автор книги: Анна Бахтиярова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)

Глава 21. В глаза страху

– Так о чем ты хотела поговорить? – спросил Ульрих, когда мы зашли в пустой зал, и я закрыла дверь. – Ну же, Иви. У меня есть дела.

Я замялась. Вдруг не поверит? Не факт, что сама бы поверила.

– Я не Иви. Я Лилит. В чужом теле.

Зеленые глаза расширились, а потом сузились от гнева. Ульрих выругался и развернулся, чтобы уйти. Он посчитал мои слова издевкой.

– Погоди! Это правда! Я не могу вернуться в свое тело. Не выходит. Но удалось попасть в чужое. Ульрих! Проклятье!

Он уже взялся за дверную ручку и не собирался ничего слушать. Тогда я выпалила:

– Твою метлу зовут Ялла!

О, да! Сработало!

Он обернулся. Потрясенный. Вряд ли, кроме нас двоих, кто-то знал это имя.

А я продолжала:

– Ты ведьмак. Из истинных. Наполовину. Творишь ведьмовскую магию в синих коридорах. Правда, теперь они не совсем синие. Из-за болезни Гвендарлин. Твою мать зовут Габрила Ричмонд, а мою Маргарита Ван-се-Росса. Мы освободили ее из зеркала в ночь духа при помощи моей крови. А еще… ещё мы не можем поцеловаться. В последний раз пытались возле входа в берлогу в вечер маскарада. Демоны! Это я! Я!

Прежде чем полуведьмак среагировал, последовало еще одно доказательство. Урсул, который до этого прятался в коридоре, прорвался сквозь закрытую дверь и подбежал ко мне. Потерся об ноги, всем видом давая понять, что я – это я.

Ульрих ничего не сказал. Быстро подошел ко мне и… обнял. Крепко-крепко. Я уткнулась лицом ему в грудь. Но не заплакала. Просто прижалась, обвила талию руками, впитывая этот момент без остатка. У меня больше нет матери и никогда не будет отца. Но зато есть маг, способный и понять, и поддержать. Маг, в котором я черпаю силы. И так будет всегда. Пока мы оба живы.

– Ты в порядке? – спросил Ульрих через несколько минут, когда я отстранилась, понимая, что стоять так бесконечно нельзя. – То есть, конечно, не в порядке. Я имел в виду, что… что…

– Учитывая обстоятельства, в порядке, – заверила я. – Знаю, занимать чужое тело, гадко. Но это единственный способ с вами связаться. Пока я дух, вы меня не замечаете. Я была с вами в берлоге. Видела, как Агния разгадала картинку с горшками.

– Ого! Значит, берлога впускает тебя и без тела. А догадка Агнии… Да, это можно считать прорывом, – согласился Ульрих. – Думаю, стоит показать "Книгу надежды" матери. Может, она поймет, что связывает полуцветов и ведьм. Идем со мной.

– Уверен? Я же не совсем я.

– Матушка не сильно удивится. Наверное. Да и стоит рассказать кому-то о твоей проблеме.

– И не только о ней, – я поморщилась. – Вы не ошиблись. Гвенда, по-прежнему, в теле Дитрих. Но это не главная беда. Дарлин теперь в Эмилио. Он пытался дотронуться до меня. В замке Ван-се-Росса. Но кровь Марго не позволила. Обожгла, как раньше Гвенду в теле леди Сесиль. Я подслушала их разговор. Основателей. Они сильнее, чем когда-либо раньше, хотят заполучить мое тело. Боюсь, что…

Я замолчала, осознав, что таким белым Ульриха еще не видела.

– Мэтр Ван-се-Росса… – прошептал он. – Но ведь… ведь…

– Что? – спросила я, подозревая, что последует нечто убийственное.

– Он вчера забрал «Непопулярные легенды» и несколько свитков. Сказал, хочет кое-что проверить.

Известие огорчило, но не удивило. Разумеется, основатель воспользовался возможностью, пока вредная книжонка нам что-то важное не поведала. Да и свитки ордена – вполне себе ценность. Кто б на его месте отказался.

– Странно, что "Книга надежды" осталась при вас, – проворчала я.

– О ней же никто не знает. Вне ордена, – напомнил Ульрих.

И то верно. А мы еще спорили, стоит ли посвящать Эмилио и остальных. Хорошо, что повременили. Не то бы сейчас смысл картинок разгадывали Дарлин с Гвендой.

– Останься здесь. Схожу за книгой в берлогу и народ предупрежу насчет мэтра.

– Хорошо, – я кивнула, но прежде чем Ульрих сделал хоть шаг, схватила его за рукав. – Стоит кое-что проверить, пока есть возможность.

Ничего не объясняя, я приподнялась на цыпочки и…

БУМ!

Мы оба, как и два предыдущих раза, взлетели в воздух и больно ударились при приземлении. С поцелуями не ладилось в любой оболочке.

– Прости, но попытаться стоило.

– Угу, – Ульрих потер бок. – Я скоро. Никуда не уходи.

Я не ушла. Какой смысл? Тем более, нашлось «занятие». Да такое, что я и об Ульрихе, и его матушке забыла. И даже о теле, спящем в замке Ван-се-Росса.

– Ой… – раздалось за креслом и по ковру покатился стеклянный шарик с цветочком внутри. Такие использовались для украшения рабочих столов.

Следом высунулся упырь и виновато улыбнулся. Мол, не хотел подслушивать. Вы сами явились, а я уже тут был.

– Очередное чужое добро для предания спальне шарма? – спросила я ядовито.

– Угу, – теперь на меня смотрели заискивающе, мол, добро очень нужное, не отнимай.

– Тьфу на вас. Хуже сорок.

Я махнула рукой, ожидая, что упырь подберет шарик и уйдет. Но он не торопился.

– Это… – начал он неуверенно. – У хозяйки того… ну, та же проблема. С полом противоположным. Не может она. То есть, только платонически может. Всех отшвыривает. Даже с Томасом не получалось. Он пытался придумать способ, но не сумел. Наверное, потому на другой и женился. Наследники-то нужны.

Я открыла рот и… снова закрыла.

То есть… то есть… Барбара Глайд, на которую охотились Гвенда с Дарлином, никогда не целовалась с любимым (не говоря уже обо всем остальном), из-за неких загадочных чар? Точь-в-точь, как я? Ох, неужели всё-таки основатели постарались? Может Гвенде нужны исключительно невинные «сосуды»? Нет, глупость. К Маргарите это точно не относится.

– Нехорошо рассказывать такое о хозяйке, – упырь смотрел в пол. – Но вдруг вы с твоим зеленоглазым придумаете способ. Глядишь, с Барбарой поделитесь. Томас того… мертв. Но она же еще не это… ну, не старая. Вот.

Упырь совсем засмущался. Пришлось пообещать, что, если способ «вылечиться» есть, то мы непременно поделимся рецептом. Он заметно повеселел, подхватил «добро» и прошаркал к двери.

– Погоди, – окликнула я. – Есть просьба. Мэтр Ван-се-Росса забрал одну книгу. Называется «Непопулярные легенды». Нужно вернуть.

– Сделаем, – пообещал упырь и скрылся за дверью.

А я рухнула на диван и закрыла глаза. Следовало подумать. Жутко мешало звучавшее в голове хныканье Иви, но я старалась его не замечать. Мне тоже отнюдь не радостно. Ум того гляди зайдет за разум.

Возможно, я сходила с ума, но факты, многие из которых долго и упорно игнорировались, выстраивались в стройную теорию. У Барбары та же напасть, что у меня. И есть домашние «питомцы», подаренные близнецами. За ней охотились основатели, считая подходящим сосудом, пока не убедились в обратном. Но она полуцвет, а я нет. С другой стороны, ее никто не проверял обличителем.

Что дальше?

У меня дар вселяться в чужие тела, а треклятое чучело медведя поглотила призрачная сеть. Как Дэриана стараниями Дарлина. Проклятье! Он ведь отпустил меня в прошлом семестре из зеркал. Он, а не Рэм Дюваль, как я тогда считала.

«Я начну сомневаться в тебе. В твоей готовности принести ее в жертву».

Так сказала Гвенда драгоценному супругу. Супругу, который, прежде чем отправить юную Барбару восвояси, поцеловал ее в лоб. Этаким отеческим поцелуем.

Нет, я не могла думать дальше. Душевные силы заканчивались.

И всё же одна мысль упрямо стучалась в голову.

У основателей не получалось. Как они сказали? «Ни через тебя, ни через меня». Что если был нужен сосуд, связанный и с Гвендой, и с Дарлином?…

– Лилит, это точно ты?

Кто еще мог задать столь глупый вопрос? Разумеется, Брайс Райзен!

Они явились всей толпой. Считая Юмми и полуцветов во главе с Милли. Пока я обдумывала жуткую теорию, Ульрих успел обегать аж три сектора и берлогу. Выглядели они взволнованными, а Элиас еще и мрачным, как ночная тьма. Хотя каким еще быть, когда в брата вселяется восьмисотлетий дух.

– Могу в доказательство еще раз побить за нападение на кота, – ответила я Брайсу.

Однако его поддержала Юмми.

– Извини. Но удостовериться не помешает. Мы нынче на войне. Можешь войти в стену?

Хм… Я задумалась. А, правда, могу ли? Тело-то чужое.

– Попробую.

Я подошла к стене, опасаясь неудачи. Коснулась древних камней и попыталась сдвинуть с места. Они подчинились. Но тяжело, медленно. Пришлось попотеть. В буквальном смысле. А заодно сломать и без того неаккуратные ногти Иви.

– Хватит, – распорядился Элиас. – Лилит, остановись! Иначе потом не закроешь.

– Ух… – я вытерла пот со лба. – Простите. Но получается так себе.

– Главное, получается, – подбодрила Рашель, подошла ко мне и обняла.

Я предпочла не заметить, как перекосилась Агния. Но кто виноват? Сама отказалась от роли подруги. А свято место пусто не бывает. Нашлась другая, гораздо вернее.

– Так какой план? – спросил Брайс.

– Пора просить помощи, – объявил Ульрих. – Мэтры, что нас страховали, теперь вместилища основателей. Элиас, можешь связаться с матерью? Отлично! Я тоже кое с кем пообщаюсь. Со специалистом по ведьмовским делам. Может, придет идея, что ведьмы делают на картинке в "Книге надежды".

Он вытащил упомянутую книгу под возгласы остальных.

– Ты вынес ее из берлоги? – рассердился Элиас.

– Пора признать, что сами мы не продвигаемся. Пока Агния не увидела картинку с горшками, мы не узнали, что это полуцветы. Пора и насчет ведьм посоветоваться.

– С мэтром Хогардом? – усмехнулась Юмми. – Тоже мне специалист.

– Нет. Кое с кем другим. С леди Габриэлой Ричмонд.

– Один ты не пойдешь, – распорядился Элиас.

– Разумеется. Лилит и Юмми идут со мной.

Я удивленно посмотрела на Ульриха. Плохая идея. Я в чужом теле, да еще Юмми. Но полуведьмак подмигнул в ответ, мол, всё пройдет как по маслу.

****

Ульрих не ошибся. Габриэла минут пять рассматривала мое лицо (в смысле, лицо Иви возле окна), но потом признала, что я – это я.

– Ты пока неопытный дух. Можно заметить признаки чужого присутствия в теле. Не стойте, как истуканы, – она кивнула нам троим на диван. – Садитесь

Сама она устроилась в кресле с чашечкой невесть откуда взявшегося кофе.

– Полагаю, орден зашел в тупик, коли аж трое его участников явились с кислыми лицами.

Юмми вытаращила глаза.

– Да, леди Габриэла всё знает, – подтвердил Ульрих. – Точнее, очень многое. Она близкая подруга герцогини Виктории и… – он замялся, но закончил фразу. – И моя мать.

Теперь расширились зрачки Габриэлы.

– Не много ли болтаешь, драгоценный отпрыск? – спросила проникновенно.

– Юмми знает о секрете семейства Бернарду. Как и о том, что я наполовину ведьмак. Она умеет хранить секреты.

– Ну разумеется, – проворчала Габриэла. – Из вас всех она самая не глупая. И решительная. В хорошем смысле. Не как Лилит, вечно идущая напролом. Иначе. Не каждый решится испортить репутацию ради других.

Юмми порозовела от смущения и пробормотала, что не сделала ничего особенного. Габриэла погрозила ей пальцем, мол, не принижай заслуги, и спросила Ульриха:

– Ну? Что за дело?

Он достал последнюю ценность ордена.

– Это "Книга надежды".

Габриэла опешила в первый момент. А потом расхохоталась.

– Идиотская легенда для охотников за магическими диковинками.

– Вовсе нет.

Ульрих, не реагируя на матушкин насмешливый взгляд, объяснил, что на поисках книги настаивала призрачная Маргарита. Рассказал о картинках, повествующих о жизни участников ордена. О шести особенных рисунках и двух связанных между собой.

– Мы думаем, поврежденные горшки – это полуцветы в лунной башне. Но что делают ведьмы над ней?

Габриэла больше не веселилась. А когда взяла «Книгу надежды» в руку и открыла упомянутую картинку, на лице отразилась тревога.

– Это старинный обряд, – проговорила она после долгой паузы. – Видишь, как ведьмы держат руки? Как скрещены пальцы у первой и третьей? Они лечат сердце.

– Что лечат?! – вскричали мы втроем одновременно.

– Его самое, – Габриэла заставила чашку с недопитым кофе улететь на столик взмахом руки. – В старину так лечили сердечные болезни. Именно реальные болезни, а не любовные недуги. Но потом этот способ перестали использовать. Появились новые, менее… хм… энергозатратные. Здесь же требовалось много различных предметов, чтобы тянуть силу, а еще пара дюжин ведьм. Именно ведьм, не ведьмаков.

Юмми потерла лоб, будто это движение помогало яснее мыслить.

– Что же получается: ведьмы способны вылечить сердце? Сердце Гвендарлин? А предметы, те, что «поделятся» силой – это горшки, то есть, полуцветы?

Мы с Ульрихом обменялись взволнованными взглядами, а Габриэла развела руками.

– Если верить картинкам, всё именно так. Остается вопрос, что за энергия вытянется из полуцветов. Магическая? Но она у них поврежденная. Или же…

– Жизненная, – закончила я мрачно.

Проклятье! Не убивать же полуцветов предлагает "Книга надежды", в самом деле?!

– Нет, это не жертвоприношение, – заверила Юмми. – Гвендарлин так не поступает.

– А как же энергия, что веками отдавали участники ордена, а заодно и все темные? – напомнил Ульрих. – А еще дух, пожертвовавший собой.

– Это был выбор самого духа, – не согласилась Юмми. – Что до энергии учеников, ее забирали понемногу. Речь не шла о лишении жизни.

– Только о вырождении, – напомнила я.

Но светлая девчонка и тут поспорила. Мол, никто не умер, а только не родился. Это разные вещи. Несравнимые.

– А если бы «горшками» оказались светлые? – поинтересовался Ульрих.

– Я бы первая отправилась отдавать силы, – заверила Юмми и спросила Габриэлу. – Вы сказали, что обряд старинный, но ведь ведьмы способны его провести?

Та поморщилась.

– Нет. Нынешние не способны. Это обряд для истинных ведьм.

Юмми рассерженно всплеснула руками.

– То есть, подсказка в книге бесполезна?

Габриэла в упор посмотрела на сына, а тот побледнел. Да и я, наверное, тоже.

Готовы ли истинные ведьмы раскрыть инкогнито, вот в чем вопрос.

– Нет, не бесполезна. Мы в силах провести обряд.

– Мы? – переспросила Юмми, не понимая. – Кто «мы»?

– Ты же сообразительная девочка, Свон. Пораскинь мозгами. Истинные ведьмы сражались с магами на равных и были близки к победе. Их предали свои. Но неужели, предательство настолько подкосило, что они легко позволили себя истребить?

Юмми открыла рот, но ничего не сказала. Не могла.

– Нашим предкам хватило ума спрятаться, а нам – продолжать делать так, чтобы наше существование оставалось тайной. Но если речь идет о безопасности всего Многоцветья…

– Нет, это… это… – Юмми посмотрела на Ульриха.

– Прости, я не мог тебе сказать, это не моя тайна.

Светлая девчонка повернулась ко мне и поняла по взгляду, что мне она ведома.

– Но разве вы не учились в Гвендарлин? – спросила Габриэлу.

– Училась. Как и многие из нас. Однако сюда старейшины отправляют лишь самых сильных, способных себя контролировать. Это трудно. Поспрашивай на досуге моего сына, каких усилий это стоит. А он ведьмак лишь наполовину. Магическая кровь его здорово выручает.

– Ладно, – Юмми выставила руки вперед. – Не будем сейчас углубляться. Просто скажите: если понадобится, вы готовы рискнуть и провести обряд?

– Я поговорю с остальными, но уверена, никто не откажется. Другое дело – полуцветы. Они и друг за друга не шибко вступаются. А тут речь обо всех магах Многоцветья. Подумайте над этим. А я пока встречусь с твоей… – она посмотрела на меня, – герцогиней Викторией. Нужно переместить твое тело. Пусть побудет под защитой моего народа. Это идеальное укрытие.

Мы поднялись и попрощались. Пошли к двери, но вдруг я качнулась. Почудилось, пол под ногами заходил ходуном, будто весь замок подпрыгнул.

– Что с тобой? – встревожился Ульрих.

– Вы не чувствуете? Это… это… как землетрясение.

Они втроем переглянулись. Никто ничего не ощутил.

– Оболочка сопротивляется, – вынесла вердикт Габриэла. – Тебе не помешает отдохнуть. Поспать. Я серьезно, Лилит. Если хочешь оставаться в теле еще какое-то время, наберись сил.

– А как же мое тело? Как в него вернуться?

– Пока неясно, – отозвалась она монотонно.

Но я поняла, вся их компания во главе с бабулей не просто не знает способа, а подозревает, что его не существует…

****

Я послушалась совета Габриэлы. Нашла спальню Иви, но оглядев неопрятное помещение с разбросанной по полу одеждой и учебниками, отправилась к себе. Прошептала недавно выученное на уроке заклятье, не позволяющее заходить внутрь никому, кроме там живущих, и завалилась спать. В родной постели удобнее. Пусть кровать и казалась теперь больше, чем я привыкла.

Тело, контуженное вторжением, устало, но разум не торопился погружаться в сон. Мысли всё возвращались к основателям. К одному из них. К Дарлину. А еще к Маргарите и ее письму, выжженному остатками черно-синей магии.

«Истинное зло обитает в зеркалах-близнецах. Теперь я это точно знаю. Я вспомнила, что была внутри них два года назад. В ту самую ночь, когда всё случилось…»

Напрашивался закономерный вопрос: в какую ночь? Уж не в ту ли самую, когда внутри Маргариты зародилась новая жизнь? Ребёнок, которому не полагалось рождаться…

– Не могу так больше, – прошептала я, обращаясь неизвестно к кому. – Хочу знать. Хочу знать правду. Я готова… ко всему… Готова заглянуть в глаза страху…

«Заказ» услышали. Глаза закрылись и… я увидела Маргариту. Она в ночной сорочке (другой, не в той, что я видела ее в прошлый раз) шла по замку на зов Гвенды Ван-се-Рмун. Торопилась. Почти летела. Сущая бабочка, которая вот-вот попадет в сети паука. Или лучше сказать, двух пауков. Беспощадных и безжалостных. Эгоистичных до жути.

Зал близнецов. Маргарита легко вошла внутрь, начертив незнакомый знак в воздухе. По приказу Гвенды, само собой. Ученикам так просто не справиться с наложенными на двери защитными заклятьями. Это ж только я умею добираться до зеркал обходным путем. Марго шла по прямому. Поставила подсвечник у двери и торопливо зашагала вперед, туда, где за черным стеклом ее давно ждали. Прошла сквозь него, словно через поток темной воды. Скрылась в левой половине близнецов.

Я догадывалась, что случится внутри, и не хотела смотреть. Но разве был выбор? Я должна убедиться. Обязана узнать, верна ли жуткая догадка. Нельзя сворачивать на последнем рубеже.

Меня ждал сюрприз. Всё произошло вовсе не так, как случалось у всех.

Маргарита лежала на столе, рядом стояли основатели. Оба. В правой руке Дарлина «зрел» синий переливающийся шар, набирая краски и… мощь. А закончив, поднялся в воздух, выпуская черные молнии. Повисел с полминуты и устремился к Маргарите. Вошел в ее живот, будто призрак, легко проникающий сквозь любые преграды. Она дернулась, но сразу затихла, на безразличном доселе лице отразилось умиротворение.

– Дело сделано, – проговорил Дарлин без интонации.

– Надеюсь, на этот раз будет толк, – отозвалась Гвенда ядовито. – А еще у ребенка не проявятся способности.

– Шансы пятьдесят на пятьдесят. Ребенок наполовину маг, наполовину дух. Но у Барбары способность не проявилась. Никто так и не узнал, что она полноценный маг. Что до остального, уверен, на этот раз всё получится. Этот ребёнок связан с нами обоими. Подойдет тебе, а я сумею вытянуть душу из сосуда.

Гвенда хотела спросить что-то еще, но я больше не могла слушать.

Наполовину дух?!

Нет, это слишком. Не лучше, чем сам факт родства с Дарлином…

– Ненавижу!

Я проснулась и обнаружила, что за окном глубокая ночь. С черного неба валил снег. Я проспала много часов. С самого утра. Вот тебе и набралась сил.

– Ммммм… – простонала с соседней кровати Рашель, отреагировав на мой крик.

Я обхватила голову руками и сжала зубы, чтобы не вскочить и не начать крушить все, что попадется по руку. Нельзя. Это привлечет внимание соседок за стенкой. Никому не стоит знать, что Иви ночует в моей постели. Новость дойдет до основателей, а уж они сделают верные выводы из оного факта.

Но просто сидеть не хватало воли. Ярость, как раскаленная лава, рвалась наружу. Рука потянулась к тумбочке, чтобы разорвать в клочья учебник по теории цветовой магии, но вместо него нашупала другую книгу – потоньше, с до боли знакомым теснением.

"Непопулярные легенды"!

– Ох…

Значит, упырь выполнил задание. Умыкнул у Дарлина книжицу. Молодец.

Злость чуть ослабла, и всё же, ей требовался выход.

БУМ!

Нет, я ничего не сделала. Не успела. Пол снова подпрыгнул. Как утром на встрече с Габриэлой. Только гораздо сильнее.

– Что это было? – спросила проснувшаяся Рашель.

– Ты это тоже почувствовала? – удивилась я.

БУМ! БУМ! БУМ!

Снаружи что-то рухнуло. Кажется часть башни, что располагалась над темным сектором.

– Поднимайтесь! Все поднимайтесь! – закричал кто-то снаружи. – Землетрясение!

Мы с Рашель вскочили одновременно.

– Вряд ли это землетрясение, – прошептала она нервно.

Я не ответила. Помешал новый грохот, от которого заложило уши. Снегопад за окном исчез. Как и само небо. Как весь остальной пейзаж. Осталась непроглядная тьма, будто черное стекло близнецов…