Текст книги "Чёрные зеркала (СИ)"
Автор книги: Анна Бахтиярова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)
Глава 8. Воровка-изгнанница
– И всё-таки что это было? – задал Элиас риторический вопрос, на который никто не знал ответа. Ни мы, ни мэтры, ни целитель Маркус.
Мы обсуждали случившееся до боли в висках. Изо дня в день. Придумали десятки вариантов, но не приблизились к разгадке. Признаться, я жутко устала от никуда не ведущих разговоров, однако остальные не унимались. Особенно Элиас с Брайсом. Разумеется, я не смела противиться. Это невозможно, когда прошла аж целая неделя, а Летисия Дитрих так и лежала в целительском блоке. В отличие от меня, ее состояние не улучшилось ни на грамм. Библиотекарь леди Филомена, получившая несколько ожогов при пожаре, и та успела выписаться, а Дитрих оставалась без сознания.
– Это всё основатели, – бросил Брайс и скривился.
– Вероятно, – отозвалась я, но исключительно для того, чтобы принять участие в разговоре. Не хватало, чтобы все заметили апатию.
Я рассказала остальным о видении, но, кроме Ульриха, никто им не заинтересовался. Подумаешь, супруги Ван-се-Рмун подожгли Гвендарлин. Учитывая другие их злодеяния, это неудивительно. Однако я считала иначе. Сколько бы вреда ни причинили эти двое в роли духов восемь столетий назад, они не собирались никого калечить. Дождались каникул, чтобы не рисковать жизнями учеников. А еще у поджога была цель. Цель, которую следовало выяснить.
– Есть еще один вариант, – объявила вдруг Рашель и достала из кармана косичку из собственных волос, что сплела накануне новолуния. – Это ведьмовской талисман. Вдруг причина в нём? Леди Дитрих стало плохо, когда она склонилась надо мной. Что если Гвенда Ван-се-Рмун завладела ее телом, как в прошлом году леди Сесиль?
Элиас хмыкнул, но сразу же сделал серьезное лицо, дабы не обидеть подругу. Зато Брайс засмеялся.
– А в тело Лилит кто тогда вселился? Дарлин Ван-се-Рмун? Она ведь тоже рухнула.
В кое-то веке я с ним согласилась. Что бы ни послужило причиной странных приступов, это «нечто» подействовало на нас обеих.
– Но… но… – Рашель отчаянно искала новое возражение, однако Ульрих ее опередил.
– Послушай, вряд ли дело в косичке. Это простенькая ведьмовская магия.
– А с каких пор ты стал специалистом по ведьмовству?
Я бросила на Ульриха предостерегающий взгляд, но он и сам пошел на попятную, развел руками, мол, он ничего точно не знает, лишь сделал предположение.
Элиас открыл рот, чтобы выдать очередную сногсшибательную версию, но дверь гостиной рывком открыла воспитательница леди Клементина.
– Вы почему до сих пор не в спальнях? – спросила грозно. – На часах полночь. Для вас пятерых закон не писан?
Мы торопливо извинились и отправились в свои блоки. Правда, по дороге не обошлось без эксцесса. Лестницу, ведущую в мужскую часть сектора, собственными белыми ручками (без магии!) драил Свен Фаули, застуканный днём директором за очередной пакостью. Братец Рашель испытывал новое заклинание на первокурснике. Коротко стриженный мальчишка повис вниз головой под потолком и даже пикнуть не мог, ибо Свен полностью его обездвижил.
Заметив нас, негодяй перекосился. Еще бы! Он рассчитывал, что в поздний час его позор никто не увидит, а тут целый отряд неприятелей, включая отрекшуюся от семьи сестричку и меня – врага номер один. Не долго думая, он вытащил из кармана коробочку вроде той, что мы с Ульрихом нашли на грядке в саду мэтра Шаадея, и швырнул в нашу сторону. Увы, он не учел, что у полуведьмака отличная реакция. Щелчок пальцами, и вредительская «игрушка» бумерангом отправилась назад.
Бабах! Свен взвыл. Любой бы на его месте сделал то же самое. А что еще остается, когда ты стоишь с ног до головы покрытый похожей на смолу субстанцией. Причем, не только ты, но и половина отдраенных ступеней.
– Десять баллов, – протянул Элиас весело.
И не скажешь, что эти двое когда-то дружили.
– Не надейтесь, что вернулись в сектор насовсем! – завопил Свен. Он жаждал сделать хоть что-то в отместку. Пусть это будут всего лишь злые слова. – Мэтры докопаются до правды! Докажут, что вы всех заколдовали! Во главе с ней! – трясущийся грязный палец указал на меня. – Бывших полуцветов не бывает!
– Спокойной ночи, девочки, – объявил Элиас, давая понять, что нам с Рашель пора, а со Свеном они разберутся по-мужски.
Мы не возражали. По-мужски, так по-мужски.
– Сам не умудрись вылететь из сектора, умник, – бросила Рашель братцу на прощание.
Я усмехнулась. Вот уж, действительно, «умник»! Мы вернулись восвояси благодаря расследованию мэтра Хогарда. Он доказал, что ни один из нас не мог заколдовать темных учеников, «одарив» серыми пятнами. Ибо магия, что применил злоумышленник, сломанная. То бишь, постарался полуцвет. Меня мучили подозрения, что к происшествию приложил руку кто-то из бывших друзей. Не случайно же я и моя нынешняя компания не пострадали и оказались в подозреваемых. Но я гнала мысли о мести полуцветов прочь. Хотелось верить, что ни Агния с Шемом, ни, тем более, Лиан не способны на подставу.
****
На следующий день стряслась новая напасть. Нет, никого не наказали за «стычку» со Свеном. Он бы ни рискнул жаловаться. С практики (обычной, не ведьмовской) меня забрал Эмилио Ван-се-Росса. Похоронный вид мэтра не предвещал ничего хорошего. Я, конечно, догадывалась, что он переживает за бывшую невесту, потому и осунулся, похудел, но сейчас явно приключилось что-то еще.
– Грегор Уэбрук приехал, – ответил мэтр на немой вопрос.
– На допрос? – я не узнала собственный голос – глухой, потусторонний.
– Да. Пожалуйста, Лилит, держи себя в руках. Уэлбрук ищет повод повесить на вас троих всех собак. Не дай ему шанса, умоляю!
Я постаралась не дать не только шанса, но и намека на него. Да так, что Уэлбрук, наверное, решил, что в моей голове разума не больше, чем в полене.
Допрос прошел в кабинете директора в присутствии Дюваля и моего представителя, в роли которого выступила герцогиня Виктория. Не Дот же в Гвендарлин везти в самом деле. Не того полета птица, чтобы общаться с главой совета Многоцветья. Нет, я ничего не имела против тетушки. Но зачем ее травмировать? Хвостатая светлость отлично справится с тремя Уэлбруками за раз, а не только одним.
– Лилит Вейн, – протянул он, едва я переступила порог. Произнес имя так, словно нечто ругательное, непристойное.
Я физически ощутила не просто неприязнь, а настоящую ненависть. Уэлбрук жаждал взять правосудие в свои руки и развеять меня по ветру, а приходилось вести разговоры и играть по правилам. Любой бы родитель от такого озверел.
– Вы ведь не любили моего сына, Лилит? – спросил он в лоб.
«А за что его любить? Дэриан был подонком, считающим, что весь мир принадлежит ему, а остальные обязаны преклоняться. А еще он пытался убить моего кота».
Разумеется, я не сказала этого вслух. Я же не самоубийца.
– Мы с Дэрианом были едва знакомы, – пролепетала, нарочно глядя в пол. Пусть Уэлбрук видит запуганную девчонку, бестолковую и неопасную. – Но благодаря ему все узнали, что я не… не… полуцвет.
– И вы признательны? – Уэлбрук усмехнулся.
– Да… То есть… не знаю, – для пущей убедительности в собственной растерянности я передернула плечами и сделала шаг назад.
– Расскажите о вечере в замке Ван-се-Росса.
– Ну… там был бал…
– Почему вы покинули бальный зал и ушли в сад?! – прорычал Уэлбрук, выйдя из себя.
Я еще попятилась. Всхлипнула.
– Там… мне… я чувствовала себя не в своей тарелке. Хотела… хотела побыть одна.
А что? Вполне убедительно. Где бал в герцогском замке, а где бывший полуцвет?
– Но одной побыть не получилось, – съязвил Уэлбрук.
Я тяжко вздохнула и подтвердила:
– Не получилось.
– Так что произошло?
Хороший вопрос. Если б я сама знала…
– В саду гуляла Рашель. Мы едва успели обменяться парой фраз, как появился Дэриан. Он… он был очень… недоволен. Схватил Рашель за руку. Но она вырвалась и упала. А потом… потом…
Память нарисовала хрупкую фигурку, лежащую на земле без движения, Урсула, взлетающего в воздух, и Дэриана, стоящего надо мной – беспомощной, умирающей…
– Вы напали на моего сына? – спросил Уэлбрук жестко.
– Нет, – я замотала головой. – Это он… Дэриан вытягивал из меня магию.
– Но вы нашли в себе силы, чтобы убить его?
Я впервые за время разговора посмотрела Уэлбруку в глаза. В глаза, пылающие от ярости. Страх сковал тело до кончиков пальцев. В том-то и дело, что, возможно, нашла…
– Это вы убили Дэриана?
Рот открылся, и, признаться, я понятия не имела, что слетело бы с губ, если б не вмешалась герцогиня Виктория.
– Ты перегибаешь, Грегор.
Ее абсолютно спокойный тон сильнее взбесил Уэлбрука.
– Не тебе меня поучать! Пятнадцать лет назад ты грозилась камня на камне не оставить от этого места, желая докопаться до правды и наказать виновных.
Меня будто ударили по лицу. Он заговорил о Марго! Посмел говорить о самоубийце, пусть и мнимой. Вот, демоны! В каком же он состоянии, коли легко нарушает запрет?
– Мне повторить вопрос, Лилит? – процедил Уэлбрук.
К счастью, заминка помогла мне взять себя в руки.
– Я не убивала Дэриана. Я даже шевельнуться не могла, пока он вытягивал мою магию.
Ответ прозвучал уверенно. Правдиво. Потому что в этот миг я сама поверила. Позже это изменится. Вновь нахлынут подозрения. Но сейчас я сумела убедить себя и посмотреть на Уэлбрука без страха, без сомнений.
– Кто же тогда это сделал? Рашель?
– Нет. Она лежала без чувств.
– Значит, Элиас?
– Нет, он…
– Вы видели, как это сделал кто-то другой?
– Я потеряла сознание и…
Проклятье! Он таки загнал меня в ловушку. Я могла поручиться за себя и Рашель. Но не за Элиаса. Но ведь он никого не убивал. Это с моей магией не всё в порядке. Вспомнить хотя бы как я вытягиваю энергию из предметов, превращая их в прах.
Уэлбрук подумал о том же.
– Слышал, вы делаете успехи на особых занятиях.
Я качнулась. Как он узнал? Доносчик кто-то из учеников? Или мэтров? Но первым запретили обсуждать уроки, а среди вторых ни на кого и не подумаешь. Габриэла и Эмилио на нашей стороне, а Хогард не похож на мальчика на побегушках у главы совета Многоцветья. Тот еще гордец. Наполовину истинный ведьмак.
– Вы так ловко забираете чужую энергию, юная леди, что…
– Хватит! – приказала герцогиня Виктория, поднимаясь. – Допрос окончен. Возвращайся в сектор, Лилит.
Уэлбрук перекосился, но не возразил.
****
Практические занятия еще не закончились, и сектор пустовал. Пытаясь придумать, чем себя занять, чтобы не бегать из угла в угол, как раненный зверь, я вдруг осознала, что готова, наконец, сесть за письмо маме. Письмо, которое всё откладывала. Удивительное дело, как Грегор Уэлбрук меня накрутил! Текст родился в голове до того, как я достала письменные принадлежности. От первого до последнего слова. Легко!
Я не жаловалась, не плакалась, ни в чем маму не обвинила. Предложила встретиться лично и всё обсудить. Не дело расставаться вот так, словно не было шестнадцати лет, которые мы провели бок о бок, деля и радости, и печали. А ещё я напомнила, что на свете существует Дот, оставшаяся без средств к существованию. О теткиной работе в замке Ван-се-Росса я предпочла умолчать. Ни к чему упоминать герцогское семейство. Послание получилось грубоватым, но просить о внимании, а, тем более, материнской любви глупо. Ее либо дарят безвозмездно, либо не испытывают вовсе.
Я перечитывала и перечитывала письмо, пытаясь найти изъян, но не находила. А потом взглянула на часы и поняла, что пропустила полдник. Странно. Рашель полагалось вернуться. Не съел же ее Уэлбрук в самом деле. И не арестовал. Запечатав письмо, я выскочила из спальни. Отправлю по дороге, чтобы лишить себя шанса передумать. И так тянула много дней. Надо поставить точку хотя бы в этом вопросе.
Внизу ждал Ульрих. Сидел на нижней ступени «женской» лестницы. Задумчивый, хмурый. Но вряд ли он сердился на меня. Да и вообще сердился. Ему несвойственно.
– А вот и ты, – проговорил он, будто мы договорились встретиться, а я явилась минута в минуту. – Как прошло?
Я устроилась рядом и пожала плечами.
– Не пойму, кого ОН больше подозревает: меня или Элиаса.
Можно было не опасаться посторонних ушей. После полдника ученики разбрелись кто куда. Большинство отправились на прогулку наслаждаться теплой погодой, которая вот-вот грозила смениться ливнями и сыростью.
– Кстати, об Элиасе. Нильс видел, как они с Рашель спешно покидали замок. Братец сказал, что Рашель шла вся в слезах. Я попытался их разыскать, но, кажется, они этого не хотят. Вокруг замка на так много мест, чтобы спрятаться, но они постарались. Видно, общение с Уэлбруком совсем не задалось.
– Не сомневаюсь, – проворчала я и пристально посмотрела на Ульриха. – Я готова. Готова пить настойку твоей матери. Для особых снов.
Я приняла решение внезапно, но оно не было спонтанным. Мы проигрывали по всем фронтам, теряли контроль. Я жаждала вернуть его. Хоть в чем-то. Или создать видимость контроля. Написала письмо маме, собралась вызывать сны о так называемом отце. Это всё, что я сейчас могла. А раз могла, следовало действовать, а не сидеть, сложа руки.
– Ты уверена? – спросил Ульрих.
Я кивнула. Без раздумий.
– Хочу с этим покончить. Хотя бы с этим.
Ульрих грустно улыбнулся. Он понял причину моего решения. И поддержал его.
…Рашель с Элиасом объявились к ужину. С похоронными лицами.
– Наворотил я дел, – проворчал Элиас, еле ковыряя вилкой в тарелке.
Рашель так и вовсе не притрагивалась к еде, хотя мясная запеканка пахла изумительно.
– Уэлбрук загнал тебя в ловушку? – спросила я под нервный стук сердца.
– Я сам себя загнал. Высказал всё, что думаю о его сыночке.
Брайс выругался, а Ульрих поджал губы.
– Достало, что из Дэриана делают после смерти святого, – Элиас отбросил столовые приборы. – Все знают, каким чудовищем он был. Уверен, даже папочка. Просто не хочет себе признаваться, что вырастил негодяя.
– И ты решил его просвятить? – поинтересовался Брайс назидательным тоном.
– Ой, а ты бы точно смолчал, – ответил Элиас раздраженно.
– Хватит, – велела я и повернулась к дражайшему «дядюшке». – Что сказал Уэлбрук?
– Ну… что непременно докажет мою вину в убийстве Дэриана. Даже если это последнее, что ему придется сделать в жизни.
Повисла тишина. Мы не знали, что на это сказать. Самое ужасное, что никто, считая меня, не мог поручиться, что Элиас невиновен.
В ту ночь я долго ворочалась с боку на бок. На соседней кровати тоже не спали, о чем свидетельствовали редкие тихие всхлипы. Я хотела заговорить с Рашель, но не посмела. Она не из тех, кто выставляет чувства не показ.
Ох, как же надоела бесконечная черная полоса. Случилось бы уже хоть что-то хорошее!
****
Моё желание исполнилось на следующих день. Вечером, когда мы делали домашнее задание в одной из гостиных, в дверь осторожно постучался второкурсник.
– Прошу прощения, – пискнул он. – Вам велено передать сообщение. Вас пятерых ждут в бирюзовом зале на третьем этаже.
Выдав всё это скороговоркой мальчишка умчался. Да так шустро, что мы подняться не успели, не то, что догнать и расспросить, кто нас ждет и по какому поводу.
– Ловушка, – заявил Брайс со знанием дела.
– Угу, сам Грегор Уэлбрук поджидает, – съязвила я.
Настроение застряло на отметке «отвратительно и будет еще хуже». После обеда я выпила первую порцию ведьмовской настойки. Ничего плохого в самочувствии пока не заметила, но ожидание упомянутого Ульрихом букета ощущений заставляло злиться на всех сразу. Даже на близких. Или это моя побочка «поняла», что я предпринимаю попытки от нее избавиться, и являла себя во всей красе.
– Думаю, стоит сходить, – неожиданно объявил Ульрих.
Кроме него подобного желания пока никто не выказывал. Возможно, в бирюзовом зале и не организована ловушка, но все сошлись во мнении, что делать нам там нечего. В конце концов, если б на рандеву вызывал кто-то из мэтром, мальчишка б об этом упомянул. А все остальные могли отправляться болотом. Коли мы так понадобились, пусть сами приходят.
– Ты по приключениям соскучился? – спросил Брайс.
Но Ульрих поднялся с твердым намерениями ответить на «приглашение».
– Стой, – воспротивился Элиас. – Пусть Лилит Урсула на разведку отправит.
– Да ладно вам паниковать, – отмахнулся полуведьмак. – Хотели бы навредить, пригласили б одного, а не пятерых. И предлог придумали б правдоподобный. Мол, мэтр Шаадей вызывает иль мэтр Сонсбери.
Ульрих говорил дело. Я вздохнула и поднялась следом за ним. Может, нет никакой ловушки, но одного не отпущу.
– Подождите! – вскочила и Рашель, а за ней нехотя отправился и Элиас.
– Вы серьезно?! – возмутился Брайс, однако покорно потопал за остальными. Всё лучше, чем сидеть в секторе без прикрытия. Тут тоже найдутся желающие сделать гадость, пока изгой в одиночестве.
По дороге мы перебрали с десяток вариантов, но так и не пришли к соглашению, кто поджидает в бирюзовом зале. Рашель считала, что никто, и это дурацкий розыгрыш. Ульрих склонялся к мысли, что кто-то из мэтров, просто идиот-второкурсник забыл это упомянуть. Элиас помалкивал, не желая спорить с Рашель, а Брайс не сомневался, что это происки недоброжелателей. А я… я даже хотела, чтобы там оказался кто-то из недругов. Руки чесались выкинуть что-нибудь эдакое и выпустить пар.
Реальность превзошла все ожидания.
– Ох, – выдохнули мы в унисон, переступив порог.
– Сколько можно вас ждать? Совсем обленились, сидя без дела? Ну, тогда я найду, чем вас занять. Присоединяйтесь, тут работы непочатый край.
Она не преуменьшала. На столе перед ней лежали горы книг. А еще пергаменты со странными чертежами.
Кто ОНА? Юмми Свон собственной персоной! Серьезная-пресерьезная.
Первым очнулся Брайс.
– А ты откуда взялась? – спросил изумленно.
– На метле прилетела, – отозвалась Юмми сердито и уткнулась в книгу.
Понадобилось несколько минут, чтобы заставить светлую старосту объясниться. Она ругалась, сама на себя непохожая, и требовала незамедлительно искать заклятье «возвращения». Мол, оно должно быть «где-то тут», но где именно Юмми не помнила.
– Может спросить леди Филомену? – поинтересовался Элиас. Он был не прочь пошутить над девчонкой, тыкая ее носом в очевидное, но так обрадовался встрече, что не смел.
– Угу. Леди Филомена, вы не подскажете, в какой книге заклятье, использовать которое ученикам строжайше запрещено? Хочешь, чтобы меня и из этого колледжа выгнали?
– Чего? – спросили мы. И опять одновременно.
Юмми, наконец, объяснила. Но как-то коряво.
– Я теперь изгнанница. Потому что воровка.
– Чего? – прозвучал всё тот же вопрос.
А как еще реагировать на это заявление?
Юмми всплеснула руками, чуть не смахнув со стола увесистый том, и соизволила поведать, как превратилась в преступницу. Причем, масштаба всего Многоцветья. Когда родители категорически отказались оставлять дочь в Гвендарлин, она придумала план. Нарушителей, а особенно злостных, не любят во всех учебных заведениях. Вот Юмми и занялась вредительством, едва прибыла в новый колледж. Язвила мэтрам, ругалась с учениками, облила водой воспитательницу. А под конец, присвоила целую «коллекцию» чужого добра, включая золотые часики директрисы. Ох, и шум поднялся, когда всё это добро обнаружилось под кроватью новенькой.
– Меня исключили с позором и разослали во все колледжи страны сообщение обо мне, дабы там знали, кого берут, коли родители к ним обратятся, – объявила Юмми, сияя, как начищенный до блеска чайник. – В общем, везде отказались меня принимать. Кроме Гвендарлин. Здесь-то меня знают, как примерную старосту. Так что вот она я.
Мы слушали, отчаянно сдерживая смех. Вот так Юмми! Умница! Придумала способ обойти родительское решение и вновь объявиться в родном колледже.
– А заклинание тебе зачем? – спросила я. – Ты же уже вернулась.
Юмми сердито потерла лоб.
– Потому что я тупица. В свитках ордена был один документ на мертвом языке. Очень длинный и путанный. Вроде заклинания или молитвы. Или нечто среднее. Этот текст для экстренных случаев. В помощь ордену. Я его заучила в первый же год, но, кажется, не полностью. Пытаюсь восстановить, но ничего не выходит. Потому и нужно заклятье возвращения. Я мысленно вернусь в прошлое и еще раз прочту тот свиток. Вот.
– Почему же ты раньше молчала о нем? – возмутился Элиас. – У нас экстренных случаев было целый воз!
Юмми отодвинула книгу и посмотрела на парня волком.
– Потому что это заклинание или что оно там… для самых экстренных случаев. Там написано, что использование аукнется ордену. Очень крупно аукнется. Как именно не сказано, но мы можем серьезно пострадать. Но сейчас у нас нет выбора, так? По крайней мере, я не вижу иного способа попасть в берлогу.
Мы молчали, признавая правоту светлой девчонки.
– Раз с обсуждением покончено, – изрекла она, кивнув на книги, – тогда за дело.
****
Нужное заклинание нашлось через неделю, за которую каждый из нас десять раз пожалел, что Юмми вернулась, и втайне мечтал устроить светлой девчонке взбучку. От расправы ее спасало лишь то, что жила она в другом секторе, и не могла доставать нас и днем, и ночью. А Юмми доставала. Ругалась, грозила всевозможными карами или просто читала нотации, но делала это так, что у всех болела голова, словно рядом часы напролет работал деятельный дятел. Мол, она стольким пожертвовала – и репутацией, и отношениями с родителями, а мы ленимся, не желаем шевелиться.
Вообще-то мы очень даже «шевелились», проводя всё свободное время над книгами, но Юмми этого было мало. Поэтому, когда заклинание, наконец, отыскалось (что удивительно, стараниями Брайса), все вздохнули с облегчением. Увы, ненадолго. Оказалось, для его применения необходим «сущий пустяк» – кровь ведьмы. Или ведьмака. Немного. Тринадцать капель. Но и это в нашем случае считалось роскошью.
– Да ладно вам. Некоторые ведьмаки такие хилые, – заявил Брайс.
– Нужно согласие, – возразила Юмми, даже не осудив парня за предложение забрать необходимые тринадцать капель силой. Вот что значит – патовая ситуация.
– Ну… кое с кем можно договориться. За определенную плату они расстанутся с…
– Нельзя, – вмешалась Рашель. – Многие не умеют держать язык за зубами. Не хватало еще, чтобы поползли слухи. Мало проблем, придется отчитываться перед Дювалем, зачем нам понадобилась ведьмовская кровь.
– Перед Дювалем, в теле которого, возможно, до сих пор обитает Дарлин Ван-се-Рмун, – добавил Элиас.
Я поежилась. Не из-за упоминания основателя. Из-за Ульриха. Не понравилось выражение его лица. Не собрался ли он поделиться кровью? Вот уж точно безумная идея. Увы, полуведьмак так не считал. Перед ужином я утащила его на прогулку, и он подтвердил, что подумывает довериться Юмми.
– Нельзя! – горячо возразила я.
– Юмми для меня не опасна. Сохранит секрет. А нам нужно открыть берлогу.
– Нужно. Но не подставляя тебя.
– Каким образом? Попросим кровь у моей матушки? Или у мэтра Хогарда. Остальных брать в расчет нет смысла. Вряд ли заклятью поможет кровь фальшивых ведьм.
– Но…
– Лилит, это моё решение. Я готов рискнуть. И сейчас мне нужна твоя поддержка, а не дюжина возражений.
Я вздохнула и смирилась с неизбежным, правда, сама не понимала, что чувствую. Мой парень сделал опасный выбор ради общего блага. Стоило им гордиться. Но в душе копошился червячок обиды. Ульрих не считался с моим мнением. Но с другой стороны, я часто его спрашивала, рискуя собой? Ох, какая же сложная штука – отношения…
****
Вопреки моим ожиданиям, с Юмми всё прошло гладко. Да, она вытаращила глаза, когда мы затащили ее в стену, а Ульрих огорошил новостью. Но потом светлая девчонка взяла себя в руки.
– То есть, один из твоих родителей – не настоящий? А настоящий – из ведьм? Ну, дела… Хотя это многое объясняет. Ты всегда был необычным и… э-э-э… осторожным. Меня не покидало ощущение, что ты хранишь некую тайну.
– Тайну, которой и дальше полагается оставаться тайной, – подчеркнула я.
– Разумеется, – согласилась Юмми. – Семье Бернарду не нужен скандал. Хотя в самом факте ведьмовской крови нет ничего зазорного.
– Угу, – буркнул парень.
Самое главное мы таки утаили. Но существование истинных ведьмаков – не личный секрет Ульриха. Этими сведениями он не имел права распоряжаться.
В общем, Юмми получила драгоценные тринадцать капель, а остальным объявила, что не может сказать, откуда они взялись. Народ (в основном в лице Брайса) попытался возмущаться, но светлая девчонка топнула и выдала гневную тираду, мол, у нее свои методы, и стоит сказать спасибо, что она сделала невозможное, спасая наши шкуры.
На этом споры закончились, и мы озаботились главным – заклинанием возвращения. В теории всё было просто. Пишешь на листе бумаги чернилами, смешанными с ведьмовской кровью, место и время, в которое хочешь вернуться, читаешь заклинание и… сознание отправляется в увлекательное путешествие. На деле же могло произойти всё, что угодно. Не даром, эту магию ученикам запрещали использовать. Но если Юмми и побаивалась, нам этого не показывала. Проделала всё необходимое с деловым видом и… обмякла, свалившись на пол всё в том же зале, где поджидала нас в первый день после возвращения.
– Что теперь? – с тревогой спросил Брайс, пока Ульрих с Элиасом поднимали Юмми и укладывали на диван.
– Ждать, – отозвался полуведьмак. – Паниковать будем позже. Коли она не очнется.
К счастью, это не потребовалось. Юмми открыла глаза через пять минут, потянулась, будто мирно посапывала целую ночь в удобной постели, и подняла вверх большой палец.
– Я прочитала свиток! Всё, как и думала! Просто забыла строчку!
– Значит, у нас есть шанс открыть берлогу? – улыбнулся Элиас.
– Сейчас и проверим.
– Сейчас?
– А смысл выжидать? Мы и так потеряли много времени. Нужно искать новых членов ордена, а не сидеть, сложа руки.
Элиас кивнул, а остальные не возразили. В конце концов, он теперь глава ордена, а Юмми – хранитель свитков. Им и принимать решение. Хотя все нервничали. Даже Ульрих. Я видела, как он щурится, а это верный признак волнения. И не зря.
Поначалу всё шло неплохо. Мы без проволочек добрались до фонтана, удостоверились, что в ближайших помещениях никого нет, Юмми прочитала заклятье на мёртвом языке. Абсолютно бессмысленный набор слов. Плита не подумала сдвигаться с места, зато и ничего дурного не случилось. Брайс закатил глаза, приготовившись раскритиковать затею светлой девчонки, а я погрозила ему кулаком, как вдруг громыхнуло. Из-под пола вырвалась невидимая сила, столь мощная, что нас пятерых отбросило в разные стороны. Ульрих, Элиас и Юмми влетели в стену, Брайс проехал метров десять на спине, а Рашель подбросило в воздух, после чего она приземлилась аккурат на меня.
– Ох, – простонала я, подозревая, что придется вести подсчет боевых синяков.
– Все целы? – спросил Элиас на правах главного.
Мы отозвались один за другим. Все, кроме Юмми. Она сидела на полу, показывая трясущимся пальцем на фонтан. Точнее, на плиту. На отъехавшую в сторону плиту и потрепанные временем ступени, ведущие в берлогу.
– Получилось! – Брайс подпрыгнул вскидывая вверх кулак.
А мне почудился смех. Очень злой потусторонний смех…
