Текст книги "Чёрные зеркала (СИ)"

Автор книги: Анна Бахтиярова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 23 страниц)

Рашель зажала рот ладонью, борясь с приступом тошноты, Элиас застыл потрясенный, не замечая реакции подруги. Зато Ульрих сориентировался молниеносно и потянул меня прочь. А я… я разревелась. Как распоследняя дуреха. Я не питала нежных чувств к леди Клементине. Но смерть всегда ужасна. К тому же, я не сомневалась: эта смерть всего лишь начало…

Глава 10. Живые и мёртвые

Смерть леди Клементины потрясла обитателей колледжа. Еще бы! Внезапная кончина посреди праздника – сама по себе ужасна. Не говоря уже о количестве пролитой крови. Целитель Маркус, конечно, постарался успокоить народ. Мол, это редкая хворь, в Многоцветье обычно не встречается. Видно, у погибшей были заморские предки. Звучало не слишком убедительно, однако большинству хотелось верить в эту версию. Так безопаснее. И спокойнее.

Увы, разговоры на мрачную тему не прекращались. Свидетели последних минут жизни леди Клементины рассказывали тошнотворные детали, доводя особенно впечатлительных девиц до полуобморочного состояния. Многим снились кошмары не хуже, чем в ночь духа. И всё же… всё же участников ордена полной луны гибель воспитательницы напугала гораздо сильнее. В отличие от других учеников мы знали дополнительные подробности. Габриэла рассказала их Ульриху, а он – нам.

Загадочна и страшна была не только гибель леди Клементины, но и случившееся после. Тело оставили в холодном подземелье, а утром… утром целителя Маркуса, пришедшего его осмотреть, дабы установить истинную причину смерти, ждал «сюрприз». Останки воспитательницы выглядели так, будто она скончалась не несколько часов назад, а месяца три, а то и больше. Это было невозможно, но факт оставался фактом: с телом творилось неладное. И крайне тревожное.

– Может, это неизвестный вид магии? – предположил Элиас в следующий вечер, когда мы собрались в берлоге.

Убежище ордена мы игнорировали много дней, но сегодня сделали исключение. К нам присоединилась Милли, чтобы быть в курсе событий и (если понадобится) передать необходимые сведения новеньким. Их самих впускать в берлогу мы не торопились. Как и откровенничать. С Милли же логичнее встречаться здесь, чем у всех на виду. Присутствие воспитательницы полуцветов в компании пятерки темных и одной светлой ученицы многим показалось бы подозрительным. А нам всем и так забот хватало.

– Может, и неизвестный, – проговорила я раздраженно. Побочка жаждала бунта. – А, может, дело в другом. Упыри леди Барбары сказали, что летом в Гвендарлин кто-то умер. Вдруг леди Клементина?

– Угу, а все эти месяцы она была телесным призраком? – бездарно сострил Брайс.

– Нет. Ее телом управляла Гвенда Ван-се-Рмун.

Повисла тишина. Жуткая и потусторонняя.

– Хм… – Элиас откашлялся. – Это вряд ли, Лилит. Леди Клементина постоянно находилась в темном секторе. Рядом с тобой. Будь в ее теле основательница, давно бы что-нибудь предприняла. Ведь ей нужен идеальный сосуд, а это ты.

– Не согласна, – объявила Юмми, прежде чем я успела открыть рот. – Добраться до Лилит не так просто. Леди Сесиль в прошлом году не раз пыталась. Точнее, Гвенда Ван-се-Рмун в теле леди Сесиль. Ничего у нее не вышло.

– Допустим, – вмешалась в разговор Рашель. – Но зачем покидать тело сейчас? Да еще при толпе свидетелей? Умерла бы леди Клементина во сне, и никакого шума.

– Может, в этом и задумка, – протянула Юмми, наморщив лоб, как старушка. – Основатели хотели всех напугать. И нас, в том числе. Или… ох… – она всплеснула руками. – Возможно, Гвенда Ван-се-Рмун больше не могла оставаться в мертвом теле. А на балу полно народу. Отличный момент подобрать новую подходящую оболочку. Если я права, основательница преспокойно разгуливает по Гвендарлин, а, главное, по темному сектору.

– А, может, по светлому? – встрял Брайс и поежился.

– Вряд ли, – возразила Юмми. – Гвенда – темный маг. Вспомните, до этого основатели всегда выбирали темных: леди Сесиль, мэтр Риц, мэтр Дюваль. Лилит тоже темная, как и Маргарита Ван-се-Росса, за которой эта парочка охотилась в прошлом.

– Хватит, – велел Элиас, которому не понравилось упоминание сестры. – Мы даже не уверены, что Гвенда была в теле леди Клементины.

– Ты так, правда, считаешь или просто хочешь на это надеяться? – спросила Юмми прямо.

Элиас посмотрел волком, а светлая девчонка не унималась:

– Не веди себя, как Тео или директор Бритт. Не игнорируй проблему.

– Я не… – Элиас покраснел, как варенный рак. Сравнение не пришлось по душе.

– Тихо! – я ударила ладонью по столу. – Не хватало нам ссор. Вот основатели обрадуются. Давайте успокоимся и не будем сбрасывать со счетов любые версии.

На этом и порешили. Закончили собрание и разошлись. Рашель демонстративно взяла Элиаса за руку и потащила гулять по замку, а Брайс увязался за нами с Ульрихом. Трещал всю дорогу о всяческой ерунде, лишь бы не думать о жутком.

– Интересно, удастся ли Дювалю найти новую воспитательницу в наш сектор, – протянул он задумчиво. – Замены леди Сесиль второй семестр нет, а теперь та-а-акое! Сомневаюсь, что кто-то согласится на эту работу после того, как одна воспитательница сбежала, как ошпаренная, а вторая истекла кровью в разгар бала.

– Дюваль уже решил проблему, – огорошил Ульрих. Не только Брайса, но и меня. – Слышал, он предложил должность леди Габриэле. Она дала согласие.

– Леди Габриэла? Это та демоническая дама, что ведет у четвертого курса загадочные занятия? Ну-ну, повезло девочкам, ничего не скажешь.

Ульрих сжал губы, а я с показной беспечностью пожала плечами.

– Уж лучше она, чем леди Сесиль.

А у самой мурашки по спине промчались дружным галопом. Матушка моего ненаглядного в нашем секторе? Да идите вы болотом!

На подходе к сектору я остановилась, чтобы поговорить с Ульрихом наедине. Но Брайс не понял намека, встал рядом столбом. Пришлось ткнуть в плечо и прямым текстом попросить убраться восвояси. Он надулся, но соизволил нас покинуть.

– Нашел бы он себе девушку, – проворчал Ульрих.

– Кому он нужен, – ответила я в тон и пристально посмотрела на полуведьмака. – Значит, твоя матушка переселяется ко мне под бок?

Он не ответил. Просто кивнул.

– Вот счастье-то! Глядишь, еще какое-нибудь заклятье наложит. Чтоб мы не только не целовались, но и за руки держаться не могли.

Ульрих слишком поспешно отвернулся. Он так делал, когда хотел что-то скрыть.

– Ты говорил с матушкой об этом, да? – догадалась я.

– Нет, – солгал он, не моргнув глазом.

Но я ударила его в плечо. Куда больнее, чем недавно Брайса.

– Разве после истории с Делией мы не договорились ничего не скрывать друг от друга?

Ульрих смущенно улыбнулся и развел руками. Мол, да, договорились.

– Дело в том, что… что… – ему никак не удавалось закончить фразу. Он замолчал, а потом выпалил: – Моя мать ничего не делала.

Я открыла рот и не придумала, что на это сказать. Не обвинять же Габриэлу во лжи в разговоре с сыном. Да, Ульрих знает, что она из себя представляет. И все же она его родная кровь. Родная ведьмовская кровь.

– Догадываюсь, о чем ты думаешь, – проговорил Ульрих мягко. – Матушка удивилась вопросу. Сильно удивилась. И нет, она не лжет. Дала клятву. Особую, ведьмовскую. Обманешь, произнося ее, мало не покажется. Так что у нас проблема. Точнее, проблема у тебя. Это ты заколдована.

Мой рот снова открылся, но ни единого звука не последовало.

Я? Серьезно?! С какого перепуга?!

– Лилит, без паники, – Ульрих взял меня за руку. – Мы во всем разберемся. Обещаю. Да и матушка обещала посодействовать. Ее гложет любопытство, а это верный знак, что она докопается до сути проблемы и найдет виновника.

– К демонам виновника! – бросила я, вспомнив основателей, хотя им какой резон накладывать на меня столь безумное заклятье? Проще мою мать заподозрить. Приемную мать – Ренет Вейн. – Пусть Габриэла снимет с меня чары.

Ульрих замялся.

– Она не может? – спросила я, догадываясь, каким будет ответ. – Какая прелесть.

– Для отмены необходимо кое-какие подробности об использованной магии. А без виновника ничего не выйдет.

Я громко выругалась. Что за жизнь? В тело жаждет вселиться магиня, умершая восемь столетий назад. Другая женщина, которую я всё еще зову матерью, продолжает меня игнорировать. А мое появление на свет, вероятно, стало результатом насилия. И при всем при этом мне даже с любимым парнем поцеловаться нельзя! Вот, демоны!

– Надо попробовать поцеловать кого-то другого…

По обалдевшему лицу Ульриха я сообразила, что сказала это вслух. Очень зря сказала.

– Расслабься. Это не всерьез. Не помешает проверить, чары работают только против тебя или всех представителей мужского пола.

Полуведьмака объяснение не успокоило. Он весь вечер косился с тревогой и толикой обиды. Я не обращала внимания. Раздумывала, с кем бы осуществить дерзкий «план». Элиас отпадает. Всё-таки дядя, и тут попахивает кровосмешением. Брайс? Фу-у-ууу, какая гадость. Но выбор небогат. Своим-то можно объяснить суть проблемы и необходимость проверки. Если же я полезу с внезапными нежностями к кому-то постороннему, да еще чары снова сработают, новых забот не оберешься.

Хм… Может, Лиана использовать?

А что? Мелкий не раз после моего переезда к темным проявлял дружелюбие и желание сохранить приятельские отношения. Вот пусть и помогает. По-приятельски. К тому же, его Ульрих вряд ли сочтет соперником…

****

– Очередной «великий» день, – проворчал Брайс за завтраком. – Интересно, есть ли шанс отвертеться?

– Нет, – ответил Элиас, обильно намазывая белый хлеб вишневым повидлом. – Хотя я не понимаю Дюваля. Мог бы отменить мероприятие. Ну, или отложить. Придумал бы правдоподобный предлог. Знает ведь, что с зеркалами не всё в порядке. Сам побывал в прошлом семестре внутри стараниями Дарлина.

– И какой предлог? – поинтересовался Ульрих, который едва притронулся к еде. – Родители поднимут шум, если дети не заглянут в близнецы.

– Мы даже не знаем, Дюваль ли это, – подлила я масла в огонь. – Может, в его теле, по-прежнему, обитает основатель, который только и ждет сегодняшнего дня.

– Тьфу на тебя, – не сдержался Брайс. – Обязательно надо нагнетать?

Я лишь пожала плечами. Будто сами не знают, как обстоят дела.

Сегодня ученикам Гвендарлин предстояло традиционно заглянуть в зеркала-близнецы. Всем, кроме первогодок, которые делали это в сентябре – сразу после приезда. К слову, нынешние новички не стали исключением. И раз с ними ничего дурного не случилось, наверное, не стоило поддаваться панике. И всё же на сердце поселилась тревога. Я предчувствовала, что добром сегодняшнее «мероприятие» не кончится. Самое странное, перспектива увидеть на черном стекле лицо Гвенды Ван-се-Рмун ни капли не пугала. Страх был… хм… глобальнее. Я опасалась, что кто-нибудь упадет перед близнецами замертво, или сам замок обрушится, погребя всех нас. Безумные мысли? Верно. Но избавиться от них не получалось.

…На встречу с зеркалами учеников забирали курс за курсом, но начали с опозданием из-за происшествия на тренировке у первогодок. Один новичок подпалил шевелюру второму, а тот ответил и наградил обидчика ожогом на щеке. Директор разбирался со смутьянами лично. Разумеется, после того, как обоих подлечил целитель Маркус. В итоге третий курс позвали в зал близнецов, когда за окнами сгустились сумерки, но не серые, а до странности чернильные, насыщенные.

– Дождь собирается, – проговорил кто-то из парней, пока мы строем шагали по коридорам. – И, скорее всего, гроза.

Гроза…

Какое подходящее к ситуации слово.

Впервые за долгое время я пожалела, что с нами нет Агнии. Полуцветов вызывали отдельно. Последними. Все курсы сразу. Кроме первого. Сегодня я бы не отказалась последить за реакцией огневички. За реакцией на меня. Изменилось ли что-то после испытания с кубком или же между нами всё по-прежнему. То есть, никак.

– Постройтесь в шеренгу, – велел мэтр Шаадей.

Видеть его в роли «распорядителя» было странно. Но лучше он, чем Сонсбери. Дитрих-то нет, а Эмилио сейчас не до всего. Встал по правую руку директора, но мысли точно не здесь. Взгляд остекленевший, а выражение лица отсутствующее. Сам Дюваль выглядел собранным, уверенным. Никаких сомнений в черных глазах. Впрочем, до нас в зале побывали второкурсники, и всё прошло без эксцессов. С другой стороны, среди них не было меня или кого-то другого из ордена.

– Начали! Подходите по одному. Юноши к правому зеркалу, девушки – к левому.

Я исхитрилась оказаться в хвосте шеренги и получила возможность понаблюдать за происходящим, прежде чем подойду к черному стеклу сама.

Но ничего из ряда вон не происходило. Близнецы работали. Просто работали. Без сбоев. Большинству показывали уже известные истины, лишь некоторым давали новые подсказки о собственных возможностях. И никакого огня или черного дыма. А, главное, никаких основателей. А потом… потом настала моя очередь. Поборов позорное желание сбежать, я шагнула к левой стороне зеркала – к той, где веками обитала Гвенда Ван-се-Рмун.

«Дорогой, я дома» – вспомнилась некстати фраза, что прозвучала в прошлом семестре.

Черное стекло манило, притягивало, и я подчинилась. Посмотрела в глаза "страху". Не сможет же эта мегера Гвенда вселиться в меня при всех, в самом деле!

Ничего. Просто стекло. Чернота без намека на происки врагов или подсказки о силе. Не то близнецы издевались, не то не видели смысла в «общении» со мной. Я стояла и стояла перед ними, упорно вглядываясь в черноту, пока позади шушукались и посмеивались остальные третьекурсники. Разумеется, это же смешно: фальшивый полуцвет таращится в зеркала, которые и не думают отзываться. Я бы, наверное, тоже рассмеялась. Если б отчаянно не хотелось разреветься от обиды…

– Что ж, – наконец, проговорил мэтр Шаадей. – Видно, в этом году зеркалам…

Конец фразы не дошел до сознания. Всё поплыло, и я увидела лишь огранку близнецов – ту, что у пола. А мгновение спустя взору предстал весь зал. Сверху. Притихшие ученики, взволнованные мэтры и… я. Я, лежащая без сознания на полу.

****

Это было очень странно, но отчего-то совсем не страшно – видеть себя в целительском блоке на белоснежной постели. Может, потому что я выглядела не больной, а просто спящей. Или же причина крылась в знании, что ничего дурного не произошло. И не произойдет в дальнейшем. Это не «работа» основателей, а нечто иное.

У моей постели стояли трое: Эмилио, Дюваль и Маркус. Переговаривались шепотом.

– Не вижу ни единого тревожного признака, – отчитывался целитель.

– Но она не просыпается, – возразил Эмилио.

– Возможно, время не пришло. Подождите немного, господа. Девочка будет в полном порядке.

Судя по выражению лица среднего герцога, он не пришел в восторг от уверенности Маркуса, однако они были знакомы много лет, и вряд ли тот, работая в замке Ван-се-Росса, хоть раз давал повод сомневаться в собственном профессионализме. С другой стороны, привести в чувство Летисию Дитрих целитель не мог, а это заставляло сомневаться. Никто не всесилен. Даже гении.

– Подождем до утра, – вынес вердикт Дюваль на правах директора. – Эмилио, Маркус позаботится о Лилит. Возможно, это просто глубокий обморок на нервной почве. Любой бы на ее месте разволновался, если б зеркала не ответили. А нам пора возвращаться в зал близнецов.

– Ты не отменишь мероприятие? – удивился Эмилио.

– Не вижу смысла.

– Но…

– Идём, – отрезал Дюваль жестко, чего за ним прежде не водилось. – Чем дольше заминка, тем больше тревог и слухов.

Они ушли. Маркус постоял какое-то время, глядя на мое безмятежной лицо, заботливо поправил одеяло и тоже удалился. Мы остались одни: я и… другая я.

«Просыпайся!» – велела я себе мысленно, но не сработало.

Попробовала снова. Потом еще раз и еще. Раз за разом пыталась разбудить саму себя на протяжении двух часов, но вторая «я» оставалась неподвижной.

Будь у меня тело, я бы закричала. Не от страха. Со зла! Затопала бы ногами, швырнула б что-то тяжелое об стену. Ну, правда! Мало того, что зеркала выставили на посмешище (очередной антирекорд Гвендарлин!), так теперь лежу тут беспомощная. И ничего – абсолютно ничего! – не могу сделать!

Хм…

Или всё-таки могу?

Сознание (а как еще назвать себя бестелесную?) потянулось к двери, а потом и вовсе из целительского блока. Я летела по коридорам колледжа, видя и слыша всё, что происходило вокруг. Причем, видела магов и предметы сразу и спереди, и сзади, и с боков, будто обзавелась десятком глаз, хотя реально не могла похвастаться ни единым.

– Что за игры в коридоре? – отчитывал мэтр Сонсбери первогодок.

А через несколько шагов, наплевав на педагога, в темном углу целовались старшекурсники. Парочка не боялась гнева Сонсбери. Просто наслаждались моментом. Я ощутила идущую от них энергию – теплую и светлую. В воздухе появился терпкий аромат полевых цветов. Хм… Неужели, так пахнет любовь?

Мэтр не заметил влюбленных, прошел мимо. Я тоже не стала задерживаться, полетела дальше. Появилась идея. Не сказать, чтоб гениальная, но раз я загремела в столь странную ситуацию, стоило воспользоваться шансом.

Пункта назначения – сектора полуцветов – я достигла быстро. На мгновение остановилась перед до боли знакомой неприметной дверью, вспомнив, как весной та отказалась впускать меня внутрь. Но всё же я решила рискнуть. В конце концов, нынче я – не совсем я, а нечто похожее на дух. Гвенда же проникала в нашу с Агнией спальню, вселяясь в леди Сесиль. Да и Урсул до сих пор преспокойно разгуливает по бывшему дому.

Увы, снова ждала неудача. Дух я или не дух, неважно. Меня посчитали чужачкой. Удара не последовало, но в сектор я не попала. Осталась в коридоре. Ни с чем. Не придумав ничего лучше, я отправилась дальше – на новые «подвиги». Повторила «опыт» с белым сектором и сектором педагогов. Вновь ничего не добилась и рванула восвояси, то бишь к своим – к темным. Наверняка, Ульрих волнуется. И остальные участники ордена тоже.

Полуведьмак нашелся в одной из гостиных. Легко. Я знала, где его искать. Знала, и всё. Он сидел в кресле хмурый, как осенний день. Компанию ему составляли Рашель и Брайс.

– Расслабься, – посоветовал последний. – Скорее всего, она просто перенервничала.

В зелени глаз Ульриха вспыхнул гнев.

– А тебе не приходило в голову, что это основатели?

– Приходило, – не смутился Брайс. – Но зачем сразу думать о худшем?

Не знаю, что на это ответил бы мой полуведьмак (наверняка, нечто убийственное), однако помешал приход Элиаса – сердитого и нервного.

– Маркус говорит, Лилит просто погрузилась в глубокий сон. Как ее разбудить, он пока не знает, но уверен, что ей ничего не угрожает.

Я бы закатила глаза, коли б могла. Тоже мне специалист. Я вообще-то не сплю, а по Гвендарлин летаю, всех вижу и всё слышу.

– Если дела не столь плохи, откуда похоронный вид? – спросила Рашель.

– Да ну всех в пропасть, – прошипел Элиас и вытер взмокший лоб ладонью. – С Джеммой Паскуале вышел казус в зале зеркал. Пока она очереди ждала. На голову бабочка свалилась. Ну, пролилась краской. Как на балу на Лилит с Ульрихом. Только краска не алая, а синяя. В общем, многие на нас думают. Мол, это месть. И тут еще цвет треклятой краски. Будто послание. Хотя это сущей воды ведьмовство. Мы тут никаким боком. Но народ разве переубедишь. Мелочь это, конечно. Но осточертело быть виноватыми во всех грехах разом.

– Не переживай, у Джеммы хватает недоброжелателей, она – «популярная» личность в Гвендарлин, – успокоила Рашель. – Скоро народ начнет гадать, кого из местных ведьм благодарить за «развлечение». Магия-то не наша, а ведьмовская.

Элиас что-то ответил подруге, но я не слушала. Смотрела на единственного мага в комнате, способного организовать Джемме Паскуале упомянутое «развлечение». Но, кажется, Ульриха и самого огорошила новость. Он сидел, широко раскрыв глаза, явно не понимая, что приключилось с рыжей чертовкой и, главное, кто приложил к этому руку.

– А ты чего тут торчишь? – спросил Брайс Элиаса. – Разве сейчас не очередь выпускного курса заглядывать в зеркала?

– Там заминка. Из-за Джеммы. Мэтр Хогард снимает некий ведьмовской отпечаток, чтобы определить виновника. Директор попросил.

– Тогда нам всем и переживать незачем. Скоро он выяснит, кому из ведьм собирать дорожный сундук.

«МААААуууу!»

От оглушительного кошачьего вопля поплыла комната. Я даже не сразу сообразила, что кроме меня его никто не слышит. Остальные продолжали разговаривать, не подозревая, что где-то в замке Урсул отчаянно зовет на помощь. Или не на помощь? Кажется, это был сигнал для меня. Сигнал, чтобы немедленно возвращалась к телу. Я подчинилась и… странное дело… полетела не по коридорам, а сразу сквозь стены, полы и потолки. С сумасшедшей скоростью. Мебель, картины и ковры превратились в разноцветные пятна, мгновенно сменяющие друг друга.

«Маауууу!»

Повторный крик прозвучал жалобнее, но я была на подходе. Влетела в палату и…

Она зависла надо мной. Над другой мной. Призрачная женщина, сотканная из серебряных нитей. Я узнала ее. Мгновенно. Гвенда Ван-се-Рмун! Она явилась, чтобы завладеть «оболочкой». Занять мое место!

«Не смей!»

И откуда смелость взялась? Прежде основательница без проблем справлялась с противниками. В том числе, со мной. Я легкая добыча. Нечего противопоставить. И некого призвать на помощь. Урсул здесь – в палате. Но телесный кот не способен сражаться с духом, когда тот вне тела.

Однако всё сложилось иначе. Что-то изменилось с последней встречи. Гвенда при виде меня отшатнулась, не пожелав ни сражаться, ни защищаться. Рванула сквозь стену. Только шипящий шепот прозвучал:

«Твари… Ненавижу…»

Плохо понимая, что делаю, я ринулась следом. Но опоздала. Увидела лишь, как в соседней комнате на белой постели открывает глаза Летисия Дитрих. Вот только глянула на меня точно кое-кто другой. В ней самой не скрывалось столько ярости.

– Убирайся, Лилит София Вейн. Эту жизнь тебе не спасти…

Теперь испугалась я. Подумаешь, что Дитрих (точнее, ее тело) прикована к кровати. На меня никогда не смотрели с такой убийственной ненавистью. Я позорно отступила, а миг спустя очнулась в комнате за стеной. Проснулась, будто после долгого сна…

****

– Получается, основательница не сидела в теле воспитательницы, – Брайс почесал лоб. – И ее смерть по-прежнему загадка.

– Похоже на то, – протянула Рашель и в сердцах хлопнула себя по коленке. – Когда леди Клементина умерла, леди Дитрих лежала в целительском блоке. А с ней и Гвенда Ван-се-Рмун. Кстати, я оказалась права. Это моя защита сработала в ночь духа. Та «простенькая» ведьмовская магия. Из-за нее у основательницы начался припадок. Без сомнений.

Меня передернуло. Угу, та самая магия, что подействовала и на меня.

– Всё нормально, – прошептал Ульрих, почувствовав, что я дрожу. – Укутайся хорошенько.

Мы заняли один из залов неподалеку от библиотеки. Юмми не смогла бы составить нам компанию в темном секторе. А нам было необходимо ее присутствие. Не хватало только Элиаса, ушедшего с остальными учениками выпускного курса к зеркалам.

– Лучше подумайте вот о чем, – Юмми поднялась и прошлась по залу. – Почему Гвенда Ван-се-Рмун пытается убить леди Дитрих?

– Та знает что-то важное, – объявил Брайс уверенно. – Яснее ясного.

– Не факт, – лицо светлой девчонки исказилось. – Вдруг Гвенда не может покинуть живое тело? Вспомните, мэтр Риц погиб.

– Но Дюваль-то жив, – возразила Рашель и охнула. – Получается, основатель всё ещё в нём? Но тогда он отличный актер.

– Не сходится, Юмми, – вмешалась я, дрожа с головы до ног. Не от страха. После пробуждения жутко знобило. – Дарлин не заставлял Рица убивать себя. Он позорно сбежал, а мэтр только потом умер.

– Но он умер, – не сдавалась светлая девчонка. – Возможно, Дарлин сильнее Гвенды и способен убивать оболочку самостоятельно. А как только он уходит, покинутое тело не способно продолжать жить.

– Бррррр, – не выдержал Брайс. – Хватит обсуждать ужасы, на ночь глядя.

– Поддерживаю, – пробормотала я и закрыла глаза.

Хотелось тишины. Чтобы осталась только она и руки Ульриха, которые обхватили меня поверх пледа. Но чужие голоса не умолкали.

– Почему Элиас не возвращается? – нервно спросила Рашель. Не кого-то конкретно, а, скорее, саму себя.

Но ей ответил Брайс.

– Наверное, обсуждает с братом случившееся с Лилит. Нам всем интересно, что стряслось. Это новая способность, которую продемонстрировали зеркала, или происки основателей?

Способность? Умение превращаться в бестелесную сущность, которой страшится даже Гвенда Ван-се-Рмун?! Ну, спасибо!

Я всхлипнула. Громко.

Ульрих среагировал.

– Всё, хватит на сегодня. Возвращаемся в сектор. Лилит надо поспать…

Увы, со сном не сложилось. Рашель на кровати по соседству часа два как перестала ворочаться, а я всё лежала и лежала без сна. Не шевелилась, будто тело вновь осталось без сознания или… хм… без души. Только слезинки время от времени стекали по щекам и шее на ночную сорочку. Больше всего на свете хотелось, чтобы рядом оказалась мама. Обняла меня крепко-крепко и ни о чем ни спрашивала. Просто спела на ухо колыбельную…

Но мама не считала нужным даже ответить на письмо. Она не услышит. Не придет…

Слезы побежали быстрее. Зубы сжались, сдерживая крик…

– Ш-ш-ш… Не плачь. Просто поспи. Утром станет легче.

От стены отделилась тень, обретая краски, и я увидела саму себя. Точнее, не себя, а кое-кого другого, очень на меня похожего.

– Спи… – Маргарита Ван-се-Росса подула на мои веки, и я провалилась в сон прежде, чем успела произнести хоть слово…