Текст книги "Чёрные зеркала (СИ)"

Автор книги: Анна Бахтиярова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 23 страниц)

Глава 16. Брюнет с портрета

– Ты в порядке? Молчишь который вечер.

– Я? Да, конечно!

Ответ прозвучал чересчур поспешно. Пришлось добавить:

– Просто усталость накопилась.

Увы, прозвучало неубедительно. Ульрих однозначно не поверил. Но я не могла – просто не могла! – поделиться тем, что услышала из уст Эмилио. Точнее, не услышала, а подслушала. И как такое сказать? Ты знаешь, мэтр Ван-се-Росса подозревает, что твоя мать не сомневается в твоей скорой смерти. Ужас, ужас, ужас! Конечно, Ульрих знает о легенде, но не шибко в нее верит. На словах, по крайней мере. Возможно, и над мнением Эмилио посмеется. Но если сказать это вслух, всё станет еще реальнее…

Мы возвращались в сектор после выведения очередных надписей на стенах. Сегодня компанию нам составляла Юмми, сразу после работы умчавшаяся в библиотеку. Она не сдавалась, продолжала перерывать книгу за книгой в поисках сведений о лечении больных замков. Обследовали книжные полки и упыри, разыскивая другой важный том. Правда, пришлось снова с ними поговорить и напомнить, что не стоит оставлять следы присутствия. Леди Филомена успела пожаловаться директору, что кто-то хулиганит, перекладывает книги на другие полки.

– Я понимаю, ты злишься на меня, – огорошил Ульрих.

Я аж споткнулась. Злюсь? С какой стати? Или он что-то натворил, а я не в курсе?

– С вечера «битвы» Рашель и Свена между нами всё изменилось. Я высказал неодобрение, а ты… ты не согласна с моим мнением. Но ведь мы не можешь сходиться во всем.

Вот оно что…

Я постаралась выдавить улыбку. Дело-то не в Свене. Об изгнанном мерзавце, как и реакции Ульриха на его избиение, я думать забыла. Других забот хватало, наименьшей из которых был риск не перейти на следующий курс из-за неуспеваемости. Ну и конечно, еще предстояло выжить, дабы было кому переходить…

– К демонам Свена!

– Это само собой. Но…

– Ты прав. Самосуд – плохой вариант. Но в тот момент я думала только о медведе, что поджидал в саду Ван-се-Росса, и лечении после огненного шторма. В следующий раз, когда врага окружат, дабы устроить порку тысячелетия, я постараюсь принять иное решение. А теперь к демонам Свена. К демонам, а потом в болото.

Ульрих благоразумно промолчал, но точно не успокоился. Подозрения никуда не делись.

На подходе к сектору настроение окончательно испортилось. Пришлось пройти мимо Шема, который с кислым видом драил вековую статую. Его таки наказали. Доказательств, что он сам проник в темный сектор, не существовало в природе. Дюваль умыл руки, предоставив решать вопрос о карательных мерах остальным педагогам. А те предпочли не провоцировать полноценных учеников и придумали для полуцвета унизительную работу. Компанию Шему вечер за вечером составляла Милли. Тряпку в руках она не держала, просто охраняла парня от посягательств паразитов, вроде Свена и Дэриана. Ее саму трогать не смели. Ученики не забыли, как мэтры обошлись с Элиасом, организовавшим чернильный дождь предыдущей воспитательнице полуцветов.

– Знаю, это несправедливо, – проговорил Ульрих, когда мы миновали Шема и Милли. – Но лучше так, чем на него ополчится весь темный сектор. С народа станется, охоту устроят.

– Лучше, – буркнула я, вспомнив, за что ненавидела полноценных.

Вот еще один повод для разногласий. Ульрих всегда думает, как один из них. А я нет.

Ох, главное, чтобы Шем не задумал месть, вроде памятной «пятнистости»…

…Ночь прошла нервно. Я спала в собственной постели, не отрывая головы от подушки, как и все в секторе. Но сны снились бурные. Я убегала по коридорам от Шема, превратившегося в жуткого серого демона, затем сама пыталась догнать Рашель, но, едва оказывалась рядом, она вновь и вновь ускользала. Потом появился и Дюваль. Он шел по замку с видом хозяина, держа под руку Гвенду Ван-се-Рмун, а за ними ползла черная тень, касаясь начищенных до блеска ботинок директора…

Эти сновидения вряд ли что-то значили. Иллюстрировали мои страхи, не более. А вот сон, явившийся под утро, точно следовало отнести в раздел особенных. Я увидела Маргариту. Призрачную Маргариту. Она сосредоточенно водила полупрозрачной рукой над листом бумаги, а на нём огнем горели строчки, правда, не красным огнем, а черно-синим. Я, невидимая для призрачной девушки, подошла ближе и склонилась над письмом. Но буквы расплывались, прочесть удалось лишь кусочек:

"Разбей их! Уничтожь!

Как это сделать, написано в книге надежды, до которой я не успела добраться.

Ты сможешь, я верю. Ты сильнее, а, главное, хитрее меня. Прости за то, что не посвятила тебя в поиски. За то, что попала в ловушку. И за то, что не могу назвать имя палача. Он остался для меня тенью, проклятым слугой духа…"

Я села на постели и вытерла взмокший лоб. Ночь за окном посерела, к Гвендарлин приближалось утро. Однако я не чувствовала себя отдохнувшей. Будто всю ночь камни таскала, а не спала. А от мыслей о последнем сне грозила разболеться и голова. Поэтому я решила не ломать ее, а озаботить проблемой орден. Во главе с Элиасом. Пусть думает. В конце концов, Маргарита его сестра.

И он озаботился. За завтраком заставил всех поразмыслить над сном. Кроме меня. Я упорно молчала, делала вид, что не имею к происходящему отношения.

– Написано «разбей их», значит, речь о близнецах, – объявил очевидное Брайс.

– Понятное дело, – проворчала Рашель, но мягче обычного. Она не забыла, что Брайс отказался стаскивать с меня парик и дал отпор Свену. – Другой вопрос, зачем Лилит показали этот кусок? Мы и так ищем книгу надежды, а личности убийц Маргариты для нас не тайна. Сладкая парочка основателей.

– А если дело в самом письме? – предположил Ульрих. – В факте его существования. Получается, Маргарита оставила кому-то послание с советами. Но кому?

– Эмилио или Летисии Дитрих, – откликнулся Элиас. – Кому же еще?

– Тогда почему они не искали книгу?

Элиас задумчиво почесал затылок. Я была готова последовать его примеру. Ульрих говорит дело. До недавнего времени зеркала не вызывали подозрений. Значит, ни Эмилио, ни его бывшая невеста не читали послания Маргариты, если оно вообще предназначалось кому-то из них. Или же письмо стараниями основателей не дошло до адресата.

Едва начались уроки, я постаралась забыть о письме. Однако во второй половине дня, когда у нашей группы неожиданно отменили практику (мэтру Дювалю пришлось срочно принять посетителей – представителей совета Многоцветья), я бродила по замку и сама не заметила, как вышла к лестнице, ведущей в лунную башню. Постояла с минуту, а потом плюнула на осторожность и поднялась наверх. Если в Дювале Дарлин, он меня не исключит, даже если кто-то застукает с поличным.

Потрепанное временем помещение не производило впечатление особенного. И не скажешь, что где-то тут скрывается сердце древнего замка. Повинуясь импульсу, я приложила ладони к стене в надежде, если не услышать биение, то хотя бы почувствовать необычную энергию. Но ничего. Стена, как стена. Или сердце маскировалось, или дело было в приближающейся смерти.

– Марго, ты здесь? – позвала я.

Если кто и способен назвать адресата, то только автор письма. Но ответа призрака не последовало. Может, она теперь облюбовала себе новое «гнездышко». Ох, главное, чтоб не вернулась в левую часть близнецов. Не хотелось бы, чтоб «рисование» кровью на черном стекле вошло в привычку. Хватит расписывания стен в синих коридорах.

****

– Элиас просил кое-что тебе передать.

Я удивленно покосилась на Рашель, расчесывающую волосы перед зеркалом в нашей спальне. Элиас? Что за странное заявление? Мы же с ним только что виделись за ужином.

– Да-да, он не хотел, чтобы ЭТО слышали остальные. Даже Ульрих.

– Говори, – я отложила учебник по политическому укладу Многоцветья, который читала в постели, укутавшись в синее одеяло.

– Элиас будет ждать тебя в холле после полуночи.

Учебник грациозно кувыркнулся на пол.

– Не знаю зачем. Он не сказал. Видно, семейные дела.

Если б книга уже не лежала на полу, а Рашель не страдала смертельным недугом, увесистый томик в нее непременно бы полетел. Семейные?! Весьма опасное слово. Побочка способна так отреагировать, что замок подпрыгнет.

– Ван-се-Росса мне не семья.

– Прости, – Рашель смутилась. – Я не подумала. Просто мысли другим заняты. Сегодня ночью очередной сеанс у леди Габриэлы. Я прохожу обряд за обрядом, но понятия не имею, есть ли толк. Я не жалуюсь. Неудобств процесс не доставляет. Сплю себе спокойно. Гораздо спокойнее, чем здесь. Но хотелось бы знать, понимаешь.

– Угу, – пробормотала я, понятия не имея, что тут сказать.

Утешать других я никогда не умела. Как и вселять надежду.

Хотя какая тут надежда? Речь ведь о продлении жизни, а не о спасении…

…Рашель ушла, а я упорно читала учебник, время от времени поглядывая на часы. Так и быть, схожу к Элиасу, но если заговорит о делах Ван-се-Росса, пожелаю счастливого путешествия болотом и пустыней. В окно бился ливень. Конец октября ставил рекорды по количеству льющейся с неба воды, хотя полагалось идти первому снегу. На кровати определенно не хватало меховой грелки. В смысле, Урсула. Он, как и полагалось, нёс вахту в палате Летисии Дитрих. Пока вмешательства кота не требовалось, но я упорно не отменяла задания. Ситуация могла измениться в любую ночь.

Пшшшш….

Нет, этот звук издал не внезапно объявившийся Урсул. С шипением погас огонь в лампе.

– Ты искала меня…

Я в буквальном смысле схватилась за сердце, готовое разорвать плоть и выскочить наружу. Так самой в призрака превратиться недолго.

– Маргарита…

Призрачная фигура стояла у пустой кровати Рашель, обняв себя руками, будто мерзла. Но духи не мерзнут. Быть может, она ощущала неловкость, приходя ко мне. Я однозначно именно так себя чувствовала в ее присутствии. Она – моя мать, которая никогда не была матерью. И что еще безумнее – мёртвая мать.

– Искала, – я спустила ноги с кровати и тут же пожалела об этом. Холодно, жуть! – Мне приснился сон о письме, что ты оставила после… хм… смерти…

– Да, я написала письмо. Точнее, выжгла строчки на бумаге остатками магии, – подтвердила Маргарита. – Для Эмилио. Но он его не получил. Ты прочитала его?

– Только часть. Ту, где говорится о книге надежды и необходимости разбить зеркала.

Мне показалось, что Маргарита вздохнула с облегчением. Она не хотела, чтобы я знала содержание послания полностью. Интересно…

– Всё верно. Тогда я считала, что зеркала необходимо разбить. Но ошибалась. Они часть Гвендарлин. То, что души основателей застряли в них, не меняет сути. Сами по себе близнецы – не зло. Благодаря им, замок веками общался с нами.

Я нервно засмеялась.

– А что замок хотел поведать в мою недавнюю встречу с близнецами? В первый год мне хотя бы подарили Урсула. А обморок? На что замок намекал?

Призрачная фигура пожала плечами.

– Не знаю, я лишь делилась с близнецами энергией. Это вопрос не ко мне.

– Ладно, вот другой вопрос, – я притянула озябшие ноги к себе и обняла колени. – Как выглядел Юрген Мунис? Мы не нашли ни одного его портрета.

Маргарита удивилась. Или (мне так показалось) изобразила удивление.

– Странно. Мэтр Мунис не производил впечатление мага, стесняющегося позировать художникам. Он был голубоглазым блондином. На свету глаза становились ясными-ясными, а в свете свечей почти синими. Его можно было назвать красивым мужчиной. Некоторые ученицы влюблялись. Ведьмы в основном. Говорили, есть в нем что-то ведьмовское. Не знаю, по мне, маг, как маг. Кстати, была у него одна особенность: правая рука часто дергалась. Особенно в последние месяцы работы.

Мои руки тоже задергались. Обе. В смысле задрожали. Как и всё тело.

Сейчас то же самое происходило с Дювалем! Ох, вряд ли это совпадение. Неужели, дело в присутствии Дарлина? «Сосуды» не выдерживают и начинают «ломаться»?

Часы в отдалении пробили полночь, и я спохватилась. Элиас!

– Что-то не так? – Маргарита заметила моё оживление.

– Твой брат просил встретиться с ним внизу. Младший брат.

Она печально вздохнула.

– Жаль мальчика. Скоро ему предстоит пережить потерю. Это способно сломать на всю жизнь. Особенно, если любовь настоящая. А она, похоже, именно такая.

Я сжала кулаки.

– Для Рашель не всё потеряно. Всегда есть шанс…

– Нет, Лилит. Девочка почти мертва. Живые пока не замечают, но я вижу: она истончается. С каждым днём всё больше и больше. Прости, что говорю это, но нет смысла внушать беспочвенную надежду.

Сердце сжалось, но я взяла себя в руки. Нельзя оплакивать того, кто еще жив. Хотела, было, спросить Маргариту, не видит ли она чего «такого» и в Ульрихе, но она растворилась. В тот же миг зажглась лампа. Огонёк вспыхнул сам по себе.

…Вниз я спустилась минут через двадцать. Элиас весь извелся.

– Наконец-то! Я думал, ты уснула.

На языке вертелась гадость и непременно бы сорвалась, если бы не…

– Не в привычках Лилит приходить по первому зову.

В темноте сверкнули желтые глаза, похожие на две луны.

– Ох….

Герцогиня! Рашель права, дело точно семейное…

– Держи, – Элиас протянул черный плащ с капюшоном. – Идём внутри стен к западному выходу.

– Мы выйдем из замка?

– Ага.

– Но…

– Меньше слов, больше дела, – вмешалась герцогиня ядовито. – А если хочешь поговорить, поведай о причине задержки.

Из ушей повалил дым. Почти в буквальном смысле. Ну, хвостатая стерва!

– Марго приходила, – бросила я тоном, будто сообщала, какая погода за окном. – Поговорить о письме из сна. Оно предназначалось брату, но тот его не получил.

О, да! Это я «хорошо» сказала! Дражайшие родственники застыли двумя статуями. У кошки шерсть на загривке встала дыбом.

– Ну? – я сделала приглашающий знак рукой. – Мы идём? Или как?

Элиас качнулся, герцогиня нервно переступила с лапы на лапу.

Молодец, Лил. Довела и дядю, и бабулю.

– Что она… хм… еще сказала? – спросила герцогиня Виктория.

– Э-э-э… – я подошла к стене и раздвинула древние камни.

Вот что ответить? Говорили-то мы о Рашель и ее скорой смерти.

– Это был личный разговор.

Я не видела их реакции, успела войти в синий коридор, но, судя по покашливанию Элиаса, Её кошачья светлость не обрадовалась отповеди. Однако смолчала. И правильно. Не ей влезать в мои отношения с Маргаритой.

В стене мне так и не соизволили поведать о пункте назначения. Родственники шли, молча. Лишь снаружи, когда на голову полили потоки дождя, Элиас велел:

– Прижми ладонь к левой щеке. Как можно крепче.

Сказал, сделал шаг вперед и… исчез. Растворился в воздухе. В буквальном смысле. Вот только что был и сгинул.

– Твоя очередь, – «обрадовала» кошка. – Не бойся. Просто иди. Я за тобой.

Призывая на черную голову герцогини всех демонов разом, я подчинилась. Не отступать же в ее присутствии. Не дождется бабуля проявления страха. Или слабости.

Шаг. Другой. Третий и…

Глаза застлала чернота. Но лишь на мгновение. Через секунду взору предстали… до боли знакомые серые башни замка Ван-се-Росса.

– Как? – только и смогла вымолвить я, вертя головой.

Дорога из камня, ведущая к воротам, за которыми начинается спуск в посёлок Бирюзовый, рябиновая аллея справа, клумбы слева, а впереди парадное крыльцо, на которое летом я взбежала с окровавленным Урсулом на руках. А еще герцог Эдвард, спускающийся нам навстречу в домашнем одеянии.

– Без паники, Лилит, – шепнул Элиас. – Это был портал. Открывается только для нас: кровных родственников Гвенды Ван-се-Рмун.

В голове стучало, мысли неслись вихрем. Портал? Вот так просто! Под носом у всех мэтров вместе взятых во главе с директором?!

– Он появился только что или…

– Находится там много лет.

Я усмехнулась. Ну и дела!

– А ладонь к щеке зачем прижимать?

– Чтобы печать не почувствовала внепланового перехода. Поверь, иначе грозят ощущения не для слабонервных.

Точно! Герцогиня однажды сказала, что Ван-се-Росса не нужна печать, чтобы попасть в Гвендарлин или же покинуть замок.

– Так зачем же мы тратим время на многочасовые поездки в карете?

– Я по четыре раза в год задаюсь этим вопросом, – проворчал Элиас и охнул, получив подзатыльник от матушки, успевшей принять истинный облик.

– А про конспирацию вы двое никогда не слышали, да? – спросила она строго и добавила: – Поторопитесь. Ночь не бесконечна, а вас нужно еще обратно возвращать.

– Не нагнетай, дорогая, – вмешался герцог Эдвард и поприветствовал меня: – Доброй ночи, Лилит. Очень рад тебя видеть.

– Доброй… – пробормотала я, не решившись назвать его «Вашим сиятельством». Слишком официально. Он ведет себя со мной по-семейному. Вот с герцогиней держать дистанцию легко. Она навсегда останется женщиной, вышвырнувшей меня, как мусор.

Замок спал, хотя обычно по ночам слуги занимались уборкой. С некоторых пор под предводительством моей тетки Дот. Но, видно, сегодня все получили выходной. Нашему посещению обители Ван-се-Росса полагалось остаться тайной. Но какой вообще в этом смысл? И почему мне ничего не объясняют? Элиас явно в курсе причины ночного моциона. Глаза так и светятся от предвкушения.

– Лилит, извини за секретность, – герцог Эдвард прочитал мои мысли. – Для чистоты «эксперимента» тебе до последнего следует оставаться в неведении. Но вот мы, собственно, и пришли.

Он достал из кармана ключ и отпер дверь одного из залов. Я вошла внутрь после герцогини, готовясь увидеть нечто необыкновенное или жуткое. Однако в зале не встретило ни то, ни другое. Зал, как зал: диваны, кресла, свечи на столе и камине. А еще накрытая тканью картина. Предмет, ради которого мы, вероятно, и пришли.

– Лилит, – главную роль взял на себя герцог. – Эта картина, точнее, портрет – настоящая находка. Мы хотим, чтобы ты внимательно взглянула на него и сказала, кого видишь.

– Хорошо, – пробормотала я, гадая в чем подвох.

Герцог коснулся ткани, а я поежилась. Из-за пристальных взглядов герцогини и Элиаса.

Мгновение, и завеса слетела, открыв красивое и волевое лицо мужчины. Очень знакомое лицо. Художник идеально передал каждую черточку: черные глаза, высокие скулы, вычерченные губы. Не ошибешься, узнаешь мага без труда. И всё же с портретом явно было что-то не так. Он выглядел очень старым. Я бы даже сказала – древним.

– Кто здесь нарисован, Лилит? – спросил герцог, нервничая.

– А разве вы не видите? – удивилась я. – Рэм Дюваль.

В повисшей тишине я явственно слышала биение собственного сердца, не понимая, какого ответа они от меня ждали. И почему теперь застыли потрясенные.

Первой опомнилась герцогиня Виктория.

– Ты уверена?

– Конечно. Если только у директора нет брата-близнеца, такого же черноглазого брюнета.

Элиас испуганно кашлянул.

– Лилит, Дюваль рыжий. А глаза у него зеленые.

Настал мой черед изумляться.

– Это шутка?

Но, судя по мрачным лицам, никто не собирался ни шутить, ни развлекаться.

– Да что тут происходит?! – рассердилась я. – Объясните в конце концов! Я вам не ручная зверушка, выполняющая трюки по заказу!

Герцогская чета переглянулась.

– Лилит, – герцог Эдвард положил ладонь мне на плечо. – То есть, ты видела Рэма Дюваля именно таким, когда приехала в Гвендарлин?

Я закатила глаза, но всё же кивнула.

– Понимаешь… – он замялся. – Я не случайно сказал, что портрет – настоящая находка. Никто не знал, что он сохранился. Дело в том, что…

– Давай я, – оборвала мужа герцогиня Виктория. – На портрете вовсе не Рэм Дюваль, Лилит. Этот черноглазый брюнет – Дарлин Ван-се-Рмун собственной персоной.

****

В Гвендарлин возвращались под утро. Мне понадобилось время, чтобы прийти в себя и осознать случившееся. Голова жутко болела от обилия мыслей. Ведь получалось (герцоги в этом ни секунды не сомневались), что основатель не завладел телом Дюваля в прошлом семестре. Он находился внутри гораздо дольше.

– Поэтому нигде нет портретов Муниса и Дюваля. Они способны показать истину, – объясняла герцогиня.

– Но Лилит видит основателя в мэтрах реальных, а не нарисованных, – возразил Элиас.

– Да, у нашей Лилит много скрытых талантов, которые еще предстоит объяснить.

А мне на ум пришел другой аргумент.

– А как же Шем? Дарлин точно был в нем в последнюю ночь духа. Но я видела Шема. А еще… еще мэтр Риц! Он тоже находился под контролем основателя!

– Дарлин Ван-се-Рмун считался гениальным магом, – хмуро произнес герцог Эдвард. – О его силе ходили легенды. Возможно, и после смерти ему удается немыслимое. Мы подозреваем, у Дарлина всегда есть постоянная оболочка, однако он способен использовать и временные. Как твоего друга-полуцвета. Как Алакса Рица.

– Но ведь… ведь… ведь… – мысли неслись, как табун обезумивших лошадей. – Прошлой зимой Дюваль встретил нас троих: меня, Ульриха и Милли. А потом… потом… появился Риц и оглушил Дюваля. Они разговаривали друг с другом!

– Гениальный ход, правда? – герцог грустно улыбнулся. – Мы думаем, Дарлин способен управлять временными оболочками, находясь в постоянном сосуде. Он разыграл отличный спектакль. Виновником назвали беднягу Рица, а Дюваль выглядел невинным, как младенец. Выглядел глупо, но, главное, вне подозрений…

…Я думала о словах герцога и пока лежала на диване в соседнем зале, и пока шла по замку к порталу, и потом, ведя Элиаса с черной кошкой внутри стен Гвендарлин.

Демоны! Я ведь доверяла Дювалю! В самом первом семестре! Считала его единственным адекватным магом из всех! За то, что смотрел отечески, за то, что относился к полуцветам, как к равным. А он всё это время притворялся. Блестяще исполнял роль…

Что ж, теперь играть и притворятся предстояло нам. Это герцоги объяснили четко. Дюваль, то есть, Дарлин Ван-се-Рмун не должен догадаться о нашей осведомленности. Но я пока не представляла, как справлюсь с задачей. Подозревала, роль окажется не по зубам.

– Лилит! Стой! Там Рашель!

Я слишком глубоко погрузилась в мрачные мысли, что не заметила в обычном коридоре соседку. Ее – бледную и растерянную – тащила за руку Габриэла. Причем, тащила в противоположном направлении от сектора темных.

– Нельзя уходить, – сопротивлялась Рашель. – Лилит выйдет из стены прямо в холл!

– Нет, она увидит, что там толпа, и повернет назад. Девчонка хоть и бедовая, но не дура.

В другой момент, я бы «обрадовалась» характеристике из уст матушки Ульриха. Но сейчас было не до того. Я в одно движение раздвинула камни и выскочила наружу. За мной последовали взволнованный Элиас и герцогиня в истинном обличье.

– Что стряслось? – спросила она Габриэлу.

Та возвела глаза к потолку.

– Ты выбрала просто «идеальную» ночь для прогулки, дорогая подруга. Теперь у нас проблемы. А у этих троих, – она поочередно указала пальцем на меня, Элиаса и Рашель, – особенно….