Текст книги "Золотые крылья сильфиды. Книга 1 (СИ)"
Автор книги: Анна Азарцева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)
7 Глава
Прощания Лиатрис с Мартиной и Морисом вышли бурными. Многократные обещания с одной стороны приехать сразу после дня рождения, не дожидаясь папенькиного официального приказа пойти вон, с другой – принять родной дочерью и жить одной дружной семьей. Много слез, много слов любви и пожеланий удачной дороги, много «уже скучаю» и «буду внимательна и осторожна». Герсби в итоге психанул и вынес кофр юной герцогини из дома. Подцепил его к магической подставке у седла, сразу вдвое уменьшившей и объем сундучка, и его вес, и хмуро встал рядом со своей лошадью, всем видом говоря, что пора бы прекратить эти водопады. Лиатрис крепко обняла дядюшку Мориса на прощание, поцеловала в обе щеки тетушку Мартину, и взлетела в седло. Согласно кивнула на вопрос гонца можно ли наконец ехать, пришпорила Дымка. Кормилица еще долго махала ей вслед платочком, вытирая льющиеся без перерыва слезы и высматривая силуэт девушки между домами, пока та не скрылась за поворотом.
Весь вечер Мартина неприкаянно ходила из угла в угол, тяжело вздыхая и поглядывая то на часы, то на окно. Ей все казалось, что Лиатрис вернется, что она упрямо сожмет губы и отправит папенькин приказ в пекло, что гонец ошибся и приказ нужно было доставить совсем по другому адресу, что… Морис пару раз прикрикнул на жену, чтобы та не чудила, но все было без толку. В итоге, муж налил Мартине успокоительных капель, сгреб ее в охапку и уложил спать. Женщина немного повертелась на кровати, но вскоре затихла и в доме воцарилась ночная тишина.
Но Мартине не спалось. Ее мучило непонятное чувство, что вот прямо сейчас должно что-то произойти. Хорошее ли, плохое, она не знала, но противное ощущение не покидало кормилицу. Словно зудело под лопаткой.
Глянув на мирно спящего мужа, Мартина встала с кровати, накинула на ночную рубашку платок и вышла из спальни. На улице было морозно и изо рта пошел пар, но женщина упорно встала у калитки в саду, чего-то или кого-то дожидаясь. И не ошиблась. Через десять минут, когда руки уже основательно заледенели, к дому приблизились два темных силуэта. Одинакового роста, одинаково одетые в темные камзолы, брюки и сапоги, как могла разглядеть кормилица в тусклом свете уличного фонаря. На из лица падали глубокие тени, но женщина была убеждена, что внешность незнакомцев тоже одинакова.
– Я ждала, что вы придете, – склонила она голову, глубже кутаясь в шерстяной платок. Ее пальцы вытанцовывали от дрожи, но нервно или просто от холода, женщина не знала.
– Здравствуй, леата Мартина, – тихо поздоровался первый и чуть помолчав, печально добавил, – Ты изменилась.
Второй коротко кивнул и было непонятно, то ли приветствуя хозяйку этого небольшого домика, то ли соглашаясь со словами своего товарища.
– Все мы меняемся, – философски заметила Мартина, и резче, чем ей хотелось бы, поинтересовалась, – Вы ведь хотите спросить о ней, да?
Мужчины переглянулись.
– Мы пришли узнать, выполнила ли ты наш приказ, – все так же тихо ответил первый.
– Просьбу, – поправил его второй, – Нашу просьбу.
– Выполнила, – Мартина коротко вздохнула, – конечно выполнила, – и чуть помолчав, вдруг заломила руки и в ее голосе прорвались истеричные нотки, – Она человек! Человек, слышите! Она никогда и ничем не показала, что…
– Тссс, – первый приложил палец к ее губам, – Не зачем так волноваться.
– О том, что мы здесь у тебя, никто не знает, – проговорил второй.
– И пусть не знают дальше, – продолжил за ним первый, убирая палец от губ женщины, – Официально, – и он сделал выразительную паузу, – мы находимся в замке герцога.
– Поэтому, не кричи.
Мартина остановившимся взглядом проследила за рукой первого, глубоко вздохнула.
– Простите, леаты. Я не сдержалась.
Первый хмыкнул, а второй повторил:
– Так ты выполнила нашу просьбу, леата Мартина? Девушке уже почти двадцать и…
– Она – человек, – твердо выдержала взгляд драконов Мартина.
– Ты уверена?
– Убеждена!
– Ни пера, ни пушинки, ни контура? – он уточнил с подозрением, – Сильфской магией сложно полностью скрыть ребенка на протяжении двадцати лет, хоть что-то, но должно было пробиться.
– Ничего! Лиатрис – человек. Вы ошиблись той ночью! – жестко повторила Мартина. – И я очень надеюсь, что вы будете об этом помнить на балу герцога.
Мужчины переглянулись.
– Ты знаешь?
Женщина горько усмехнулась:
– Я не дура, благородные леаты. Вы ведь приехали именно за ней, чтобы там официально, – она передразнила интонацию первого, – не объявлялось.
– Ты не дура, Мартина, – первый уважительно ей поклонился, – далеко не дура. И герцог не совсем идиот, доверяя возможную скрытую сильфиду той, кто уж точно сумел бы распознать магию этих тварей.
– Трис – человек, – повторила тихо кормилица. – Это все, что я могу вам сказать.
Второй положил руку на плечо товарища.
– Мы верим. Прости, что потревожили тебя ночью, леата.
Мартина кивнула им на прощание. Драконы развернулись, чтобы уйти, как она все же решилась.
– Девочка сегодня спрашивала о матери, – мужчины остановились на полушаге, – Она ходила к травнице, и та зачем-то начала разговор о Лейзии. Трис вернулась домой очень расстроенная.
Драконы насторожились.
– Что за травница?
– Приехала пару недель назад, ее дом находится рядом с городской площадью.
Первый оглянулся на второго и повторно склонился перед Мартиной:
– Благодарим за информацию, уважаемая леата, – и зашагал дальше, – Что-то у меня вдруг сильно заболела голова.
– При твоем образе жизни? – усмехнулся второй, – Печень, не меньше.
– Ты слишком плохо обо мне думаешь, брат.
– Ошибаешься, брат, я о тебе думаю гораздо лучше, чем ты того заслуживаешь…
Мартина послушала шутливую перебранку удаляющихся драконов и закрыла калитку на задвижку. Больше гостей сегодня уже не будет. Направилась к входной двери и застыла на крыльце, задумавшись.
Да, братья правы, сильфская магия столько лет не продержится. И когда у Трис на первое совершеннолетие волосы начали едва заметно золотиться, Мартина сразу же наложила повторные заклинания сокрытия истины, уже драконьи.
Устраиваясь горничной к госпоже Лейзии, Мартина хотела лишь отомстить. За поруганную честь своей семьи, за собственное изуродованное прошлое. Она знала, кем герцогиня была на самом деле, но не знала, какой она была. Познакомившись с Лейзией поближе, Мартина неожиданно для себя по-настоящему поняла ее и пожалела.
Взяв на руки маленькую Трис, Мартина искренне полюбила дочь своего бывшего врага. Стоя той ночью перед взбешенным герцогом, женщина мысленно пообещала самой себе, что вырастит из девочки настоящего человека и не допустит, чтобы истинные ее сородичи сломали судьбу маленькой принцессы, как это сделали с ее матерью.
***
Разговор с императором встревожил Ниалин, а его последний приказ заставил глубоко задуматься. Как вытащить Лиатрис из дома кормилицы, сильфида не представляла. Все, что она могла придумать, разбивалось о реалии жизни в деревне, где соседи знают друг о друге многое, если не все. Ждать, пока молодая принцесса выберется снова в город, тоже нельзя – девчонку наверняка в ближайшие пару дней увезут в замок для представления драконам. Все-таки средняя дочь герцога, официально им признанная. Что же делать?
Разве что вспомнить древнюю традицию иллийцев воровства невесты?
Но это было бы чересчур глупо.
Ниалин усмехнулась и усмешка получилась веселой и грустной одновременно. Задание оказалось практически не выполнимым. Она глубоко вздохнула и потерла руками виски.
Сильфида слишком устала за сегодняшний день, чтобы в голове рождались разумные мысли. Верно говорят, утро вечера мудренее. Ниалин бросила взгляд на маленькую клепсидру на столе – водяной уровень достиг отметки второго часа по полуночи. Пора спать. Завтра с утра она еще раз обдумает всю ситуацию, разложит подходящие варианты, просмотрит список подчиненных и агентов, кого можно к этому делу привлечь.
Нужно вставать с кресла и разбирать постель, но лишний раз двигаться не хотелось абсолютно.
Устала.
Слишком устала.
Слишком…
Травница прикрыла на мгновение глаза и словно в тумане услышала тихий мелодичный голос.
«… – Госпожа Ниалин, мой братец сегодня превратился в огромного неуклюжего медведя! – звонкий смех колокольчиками разбил тишину, – Правда, госпожа Ниалин?
Невысокая стройная девушка с сияющими на солнце крыльями с хохотом уворачивалась от ударов мечом, что наносил парящий над ней молодой парень. Оба были одеты лишь в легкие белые туники, на ногах плетеные сандалии. Мистрис Ниллин следила за резвящейся парочкой с земли, высматривая их мелькающие в облаках силуэты, и строго выговаривала юной принцессе, что не следует так дерзить мужчине с мечом в руках, даже если он родной брат и его меч – деревянный. Лазария не слушалась и озорничала, доводя Наралекса до бешенства своими выходками. Выделывала в воздухе пируэты, поджидала его у земли, и, когда Наралекс почти касался крыльями травы, резко уходила вверх в самую высь. Порой темные словно ночь крылья брата захлестывали золотые перья принцессы и Наралекс, скрутив нахальную девчонку, объявлял ее пойманной, но Лазария, ловко вывернувшись и мгновением позже мелькая в перистых облаках, оставляла братца ни с чем…»
Тогда Ниалин казалось, что это своеобразный символ, что именно Лазарии предстоит стать тем светом, что разгонит тьму столь долгой и чудовищной войны. Все уже давно устали от бесконечных битв и лишений, но гордость и глупость не позволяли сторонам сесть за стол переговоров.
Крылатый народ проигрывал. Драконы медленно, но верно сжимали кольцо вокруг сильфской столицы Сумитара, и Ковен восьми, точнее то, что от него осталось, отчаянно пытался найти способ спасти, если не само королевство, то хотя бы остатки своего народа. И кое-что они нашли. Им понадобилась золотая королева.
Но Лазария тогда была всего лишь юной и наивной девочкой. Она пережила страшную трагедию, когда на всеми проклятой войне погибли сначала отец, а затем и старший брат. Ей пришлось взять бразды правления в свои хрупкие руки и действовать очень жестко, чтобы заставить отцовских военачальников покорится ее приказам.
Лазария совсем не была готова к той ноше, что на неё взвалил Ковен.
Война действительно закончилась с помощью юной королевы. Но Ниалин искренне жалела, что не смогла вовремя остановить Ковен, что не переубедила их, что…
– Кого я вижу! Моя яркая звездочка Ниалин!
Мужской голос говорил так знакомо, чуть растягивая гласные. Женщина в ужасе распахнула глаза и ошпаренной вылетела из кресла.
– Алеф! Вейл! – она потрясенно разглядывала своих незваных гостей.
В темной одежде два черноволосых близнеца казались неуловимыми тенями в едва освещенной комнате. Один застыл у дверей, закрывая собой выход, второй медленно, чуть пританцовывая, подходил к застывшей как статуя сильфиде. Расплылся в широченной улыбке, узнав давнюю знакомую, темные глаза радостно засверкали.
В памяти травницы мигом встали, словно живые, картины прошлого, когда она встречалась с этими двумя братьями-драконами: темный зал, яркие отблески огня на стенах, ее приглушенные стоны и безумная, нестерпимая боль.
И взгляд. Такой же восторженный взгляд сверкающих глаз.
– Моя маленькая искорка! Ты не поверишь, как я рад тебя видеть! – Алеф подходил все ближе, раскинув руки для объятия. Ниалин шарахнулась в сторону от него и тут же оказалась в опасной близости от Вейла.
Насколько мала и тесна ее комната, травница поняла только теперь.
– Как вы здесь оказались?! – у Ниалин резко пересохло в горле.
– Могу тоже самое спросить и у тебя, – жестко ответил Вейл. Ниалин резко обернулась к нему, стараясь держать обоих братьев в поле зрения. – Я был уверен, что членам Ковена запрещено пересекать границы Сумитара, – и он настороженно оглядел комнату, – Видимо, не всем.
Алеф по-хозяйски сбросил с кресла плед и почти упал в него, задрав ноги в грязных сапогах на будуарный столик.
– Моя маленькая милая звёздочка Ниалин, – потянул он с хищной улыбкой на губах, – Что ты тут делаешь?
Вейл шагнул ближе, сужая пространство комнаты.
– От кого ты тут скрываешься?
– Я не…, – она отшатнулась и уперлась спиной в стену, – Я ни от кого не…
– Значит, я был прав, – Алеф ногой отбросил мешавшийся табурет, – Она не скрывается. Она ищет!
Сильфида затравленно оглянулась на Вейла, молча стоявшего сзади, и на ее ладонях вспыхнули зеленоватые огоньки.
Алеф расхохотался:
– Ниалин, ты забыла? Ты целитель, не боевой маг, – он театрально щелкнул пальцами, – Что ты мне сделаешь? Забинтуешь?
Она против воли перевела взгляд на его руки, увешанные многочисленными кольцами. Даже запястья Алефа обвивали мощные темные браслеты. Отблески свечи на будуарном столике играли на камнях колец, перепрыгивали с одной выгравированной руны на другую. Казалось, что пальцы дракона переливаются как драгоценность.
Впрочем, они ею и были. Накопители магической силы такого высокого уровня стоили целое состояние.
Ниалин осмелела. По ее губам промелькнула презрительная улыбка, глаза прищурились.
– Будь ты в прежней силе, ящерка, – она скривила губы, – ты бы так не блистал.
– Что?! – мгновенно вызверился Алеф. Оскорбление его сильно задело, – Да я тебя...
– Алеф! – предупреждающе поднял руку Вейл. Он не сводил взгляда с сильфиды и заметил изменение ее настроения, – Будь осторожней!
– Значит, у Лазарии действительно тогда получилось, – восторженно прошептала Ниалин, не слыша дракона, – У вас почти не осталось магии! Алтарь бурь отравлен и ваша магия умирает!
– На тебя хватит, тварь! – заревел Алеф, – Или забыла, как я ломал твои тонкие косточки?!
– Не забыла! – сильфида сбросила с ладоней огоньки и прошептала слово.
Те мигом взорвались яркими вспышками. Алеф ответил ей сгустком лавы, а Вейл со стилетом наперевес бросился вперед, стараясь схватить крылатую. Травница неимоверным образом увернулась, но не удержалась на ногах и упала на спину. Вейл только успел замахнутся, как она вовремя отползла назад. В то место, где только что была ее нога, упал огненный плевок, брызнув обжигающими искрами. Дракон метнулся в сторону с ругательствами, гася начавшую тлеть одежду. Ниалин же, не заметив, как ее платье начало подгорать, бросила в ответ братьям проклятие. Промахнулась. Алеф оттащил брата, а стена за ним мигом начала покрываться плесенью и трещинами. Второе проклятие слетело с губ травницы и братья откатились в разные стороны. Деревянный пол почернел, пошел трухой и вонючей пылью.
– Эта сука бьет языками хаоса! – крикнул брату Вейл.
– Вижу! – сквозь зубы проговорил Алеф, выплетая пальцами еще один огненный сгусток, – Отвлеки ее, мне нужно время!
Вейл бросился на Ниалин. Удар, снова удар. Яркая вспышка на миг всех ослепила, а сильфиду отбросило к окну. По комнате разлетелись остатки изящного будуарного столика, а треснувшее магическое зеркало вдруг застонало почти по-человечески. Ахнув, женщина бросилась было к нему, но на ее пути снова встал Вейл с тонким стилетом в руках. Край лезвия засиял и начал дымиться.
Поняв, что эту битву она проигрывает, Ниалин птицей взлетела на широкий подоконник. Взвизгнуло разбитое стекло. Мгновение – и сильфида выпрыгнула в окно, раскрывая в прыжке крылья.
Драконы выругались и бросились было за ней, но разбиться о мостовую им не хотелось.
Алеф бросил вслед улетающей фигуре последнее заклинание. Сильфида коротко вскрикнула, выгнулась, когда пучок огня ударил ей в спину, но высоты не потеряла.
Внизу на улице раздались крики:
– Эй, вы там что, ополоумели?! Ночь на дворе!
Внизу начали собираться соседи, разбуженные звоном разбитого окна.
Братья мрачно переглянулись. Врага они потеряли, а теперь придется объясняться с толпой возмущенных горожан.
Воистину, ночка не удалась.
Ниалин сначала ушла высоко в небо, но леденящий холод заставил ее снизить высоту.
Как же больно!
Она еле-еле дотянула до кромки леса за городом и там рухнула камнем на землю.
Сильфида резко теряла силы. Ее трясло, по лицу градом тек холодный пот, суставы крыльев едва сгибались. Спина казалась одним огромным куском жаренного мяса. Почти не понимая, что делает, Ниалин сумела встать на ноги и уйти вглубь леса, подальше от посторонних глаз.
Через пару минут сильфида упала в обморок.
8 Глава
Дорога до дома занимала полтора дня верхом, и все это время у меня из головы не выходила мысль, что может быть моя мачеха права. Не объяснялось ли отношение родителя ко мне тем, что я была… Хорошо, не сильфида – и впрямь глупо предполагать, что герцог держал бы в своем доме дочь врага. Но – а вдруг он мне не отец? Могла ли моя мать изменить ему с кем-то? И когда герцог узнал об этом, но не смог наказать за измену жену, то решил отыграться на мне?
Но тогда получается, что я незаконнорожденная. Бастард.
Этим можно было бы объяснить указ герцога о лишении младших дочерей наследства, но к Беате и Алейне папенька относился гораздо лучше, чем ко мне, даже учитывая, что они девочки. Он их просто не замечал, о чем мне только мечталось. Тем не менее, наследства мои младшие сестры тоже не получат. Будучи в ярости из-за их рождения, отец издал указ, по которому все его дочери, кроме старшей Оливии, получали в день совершеннолетия то наследство, что принесли приданым их матери. От герцогской короны его светлость выделял лишь маленькую деревеньку в приграничных землях и сто золотых талеров. От себя как от отца он не дарил ничего.
А так как моя мать была из бедного дворянского рода, то кроме десятка родных дядей и разрушенного до основания фамильного замка больше ничего приданным принести не могла. Мда, небогатое наследство.
Не сказать, что меня это сильно расстроило. Я никогда не витала в облаках, представляя себя в дорогих шелках да герцогских драгоценностях. Проводя большую часть жизни с тетушкой Мартиной и ее мужем, я привыкла к обычному житейскому укладу, хотя те и старались меня особо не напрягать деревенским бытом – все же герцогская дочь. Я умела и готовить, и шить, и огород вскопать-засадить, и за скотиной более-менее ухаживала.
Но золота папеньки мне не нужно.
А вот за малышек Беату и Алейну было обидно.
С другой стороны, а стал бы отец умалчивать скандал с изменой и официально признавать меня своей дочерью? Зная папеньку, вряд ли.
Голова шла кругом от разных мыслей. Ох, права тетушка Мартина, я порой слишком много думаю.
Переночевали мы с Герсби в гостинице «Веселая семейка» на перекрестке дорог. Уютное заведение принадлежало семье дэвов, славящихся своими разветвлёнными и очень крепкими родственными связями. Хозяин держал таверну в чистоте и порядке под охраной всего лишь двух своих племянников в качестве вышибал. Но этого вполне хватало. Разбойники нападать на «Семейку» остерегались, ведь никому не хочется проснутся однажды рано утром от того, что вокруг тебя застыли пятьдесят вооруженных до зубов воинов с копьями наперевес. Поэтому отдыхать в гостинице было вполне надежно, не боясь, что тебя или обокрадут, или коня уведут.
По приезду в замок меня сразу вызвали к папеньке на ковер.
Герцог ходил по кабинету взад-вперед, бросая на меня хмурые недовольные взгляды. Я же стояла почти на вытяжку как гвардеец, разве что честь не отдавала. Запыленная, в мужском костюме и с растрепанными волосами. Он же просил появится сразу же – вот я и выполнила дословно приказ его светлости.
– Могла бы и в порядок себя привести! – хмуро бросил он мне, – Выглядишь как уличная попрошайка.
Я промолчала.
Отца полагается любить. Я своего не любила.
Отца полагается чтить и уважать. Я к своему не испытывала ни того, ни другого. Абсолютно никаких чувств. Мы были словно чужие друг другу, хотя нас связывали узы самые крепкие, что существуют, – родной крови.
Я смотрела на этого чужого мне человека и мне было все равно, что с ним происходит, как он себя чувствует, о чем он думает. Некогда статный и красивый мужчина, судя по портретам в замковой галерее, теперь герцог растолстел из-за пристрастия к обильным обедам и ужинам и подурнел. В его жгуче-черной бороде появилась хорошо заметная седина, постоянно хмурое лицо испещрили гневные морщины. Дорогой бархатный камзол заляпан жирными пятнами, а на сапогах – ошметки грязи.
– Надеюсь, ты уже в курсе, что я женюсь и на мою свадьбу приезжают послы из разных стран. Отдельное приглашение было направлено драконам, и они ответили согласием. Рейены Алефиан и Вейлариан уже гостят в моем замке.
Значит, торговец тканями меня не обманул: драконы решились вылезти из своих гор и официально посетить герцогство Иллийское. Впервые за двадцать пять лет после заключения сепаратного мира с сильфами.
Отец сделал паузу, ожидая моей реакции, но я не знала, что должна сказать. Порадоваться? Удивится?
– На балу в честь моей свадьбы ты будешь им представлена, – наконец процедил он сквозь зубы, – Поэтому, приведи себя в порядок, прилично оденься и держи рот на замке!
Представлена рейенам драконов?! Младшим братьям правящей королевы?! Зачем? Только понимание того, что я стою перед своим отцом, заставило меня удержать челюсть на месте.
– Отец, могу я задать вопрос?
Он остановился прямо передо мной. Сжал гневно губы, смерил меня уничижительным взглядом.
– Задавай.
– Что нужно у нас драконам?
– Тебя это не касается, ты слишком глупа, чтобы разбираться в делах политики и торговли.
Резкий отрывистый ответ, оскорбляющий меня. Что ж, я другого и не ждала. Будь на моем месте Ливи, его светлость хотя бы снизошел до краткого объяснения. Я внутренне сжалась от исходящей от него ненависти, чувствовала ее буквально кожей. В который раз задалась вопросом – за что, но вслух спросила:
– Можно еще один вопрос?
– Ты слишком разговорчива! – недовольная гримаса.
– Простите, отец, – я ответила как можно тише.
Он качнулся на каблуках, но разрешил:
– Спрашивай.
– Зачем меня представят драконам? Я же не ваша наследница.
– Ты молодая здоровая девка. Если боги ко мне будут милосердны хотя бы в этом, драконы заберут тебя с собой.
Что? Как – с собой? Куда – с собой?
– Отец, мне кажется, что я не совсем подхожу... Мне еще нет двадцати лет.
– Ничего, на момент свадьбы как раз исполнится. Если наши гости соблазнятся твоими милыми глазками и тощей задницей, один из них согласится взять тебя в жены.
– Но Мира подходит гораздо лучше ...
Резкая пощечина обожгла мою щеку. Отец безразлично смотрел, как я пыталась найти в кармане платок, чтобы унять хлынувшие от унижения слезы.
– Еще раз посмеешь открыть рот без моего разрешения, проведешь всю ночь в подземелье. Поняла?
– Да, отец! – я упрямо вскинула голову и, вытерев слезы, глянула ему прямо в глаза. Он хмыкнул и презрительно скривил губы.
– Может, хоть в этом от тебя будет польза, – он оглядел меня с ног до головы, отдельно останавливаясь на моих бедрах, груди и лице. Двумя пальцами схватил за рукав куртки, повернул в стороны, – Сегодня же к тебе придут портнихи шить платье на бал.
– Да, отец.
– И разрешаю выбрать в сокровищнице безделушку на украшение. Вы, девки, все любите, чтобы поярче было да побогаче. Не опозорь меня перед рейенами хотя бы в этом.
Ох, что-то тут не так! Папенька явно очень заинтересован сбагрить меня куда подальше, но чтобы драконам, да еще и в жены одному из младших братьев рэи Шерлис? Да герцог даже моим брачным контрактом никогда не занимался, всем поступающим предложениям о моем замужестве он отказывал, не глядя.
А теперь – и платье, и драгоценности.
Я улыбнулась кончиками губ, показывая радость, которой не чувствовала:
– Благодарю, отец.
Кивнув мне на выход, герцог отошел к окну, показывая, что аудиенция закончилась. Я присела в реверансе и развернулась на выход.
– Да, и вот еще что, – отец остановил меня почти у выхода, – Через полторы недели исполнится двадцать лет, верно?
Я молча кивнула, но его кривоватая победная усмешка заставила меня насторожится. Какую еще гадость он придумал напоследок?
– Отлично. Если драконы не заберут тебя с собой, о моем имени можешь забыть навсегда.
Я решила, что ослышалась. Отец действительно лишал меня даже права на родовое имя? И я тогда становилась кем? Как он выразился, уличной попрошайкой?
– Что?
Отец даже не стал мне пенять на вопрос без разрешения. Он широко улыбнулся и словно смакуя каждое слово, повторил:
– В день твоего рождения ты уйдешь из этого дома и больше никогда сюда не вернешься. Как и не назовешь себя дочерью герцога, а меня – своим отцом! – и выдержав паузу, наслаждаясь моим ошеломлением, он приказал, – А теперь пошла вон!
***
Не помню, как я вышла из кабинета. Как добралась до своей комнаты – тоже вылетело из памяти. В голове билась только одна мысль: через полторы недели я потеряю не только дом, но и имя. И стану…
А кем я стану? Как я буду называться? Лиатрисс Иллийская перестанет существовать и появится Лиатрис… чья? Чьему роду я буду принадлежать? Какая семья вступится за меня, какая признает родной?
Нет, я знала, что Мартина мне не откажет и дядюшка Морис в тот же день пойдет в городскую ратушу, чтобы переписать мою опустевшую к тому моменту метрику на свое имя. Но как же горько осознавать, что родной отец отказался от тебя вот так запросто и навсегда!
Открыв дверь в свою комнату, я увидела разваливавшегося на моей кровати Милора.
Сводный братец положил ногу на ногу и со скучающим видом рассматривал картинки в какой-то книге.
– Привет, красавица, – он внимательно глянул на мою щеку, – Ух, какая ты красавица! Отец постарался?
– Нет, повар украсил – свеклу проверял! – съязвила я, осторожно потирая больное место – рука у отца была тяжелая и синяк гарантированно расплывется, – Кто ж еще, кроме моего дорогого и любимого папочки, умеет показать любовь к собственным детям!
– Да, в этом ему равных нет.
– Особенно ко мне! – я уселась на край кровати, – Милор, почему он меня так ненавидит?
Брат сочувственно сжал мое плечо.
– Не знаю, Трис. Я от него по этому поводу даже намека не слышал.
Я покосилась на брата, но он врать бы мне не стал. Если он не знает – то это, и правда, тайна за семь замками.
– Ладно, переживу, – буркнула я и растянулась рядом с ним, – И кто у нас новая избранница папеньки?
– Девица из рода Санторнов, кажется, вторая дочь.
Кажется? Мне показалось или Милор явно зол фактом женитьбы родителя.
– Она не из благородных, что ли?
– Обедневшие дворянчики, – презрительно скривился брат, – Раньше жили в столице, но умный дедушка нынешнего главы рода проиграл титул и все состояние в карты. Наследничкам пришлось уехать на периферию, в Андалию, где они и жили до тех пор, пока наш драгоценный папенька не приметил их чудесную дочурку, – сарказм в исполнении добродушного Милора звучал более чем говоряще. Нет, братец не зол. Он был просто в бешенстве.
– Милор, ты что, действительно веришь, что на этот раз родится сын?
Он мрачно глянул на меня:
– Только никому не говори, ладно? Это информация неофициальная и знают о ней всего пара-тройка доверенных лиц, – я с готовностью закивала, – Отец уже оприходовал свою невесту с вящего благословения ее семейки, – я ахнула в возмущенном восторге, а Милор продолжил, – Рейены притащили на свадьбу своего мага, и тот подтвердил, что через восемь месяцев…
– Девять.
– Восемь, Трис, восемь… В общем, я жду, когда объявят имя будущего герцога Иллийского, – и снова вернулся к картинкам в книге.
Я сочувственно потрепала брата по руке.
Милор был незаконнорождённым сыном герцога.
Разумеется, отец погуливал от своих жен на сторону и у его многочисленных любовниц: кухарок, горничных и даже благородных фрейлин родилась небольшая когорта бастардов, в основном мальчишек. И вроде бы – вот они, твои сыновья и наследники, бери любого и расти из него будущего герцога. Но папенька в этом вопросе был принципиально категоричным: незаконнорожденные, даже если мать из благородной семьи, прав ни на что не имеют. Ни на имя, ни на наследство.
По совершеннолетию они, так же, как и мы, младшие дочери его светлости, получали в подарок от герцогской короны лишь небольшой кошелек и маленькое поместье. Фактически, между нами было только одно различие – дочери герцога сохраняли за собой его имя, у бастардов было имя матери.
А я? Чье имя я сохраню?
Впрочем, возвращаясь к Милору, – из всех многочисленных бастардов отец только его привлек к своему окружению. Его матерью была одна из фрейлин первой жены герцога, девушка благородного происхождения, но бедная как храмовая мышь. Родив незаконнорожденного Милора, она некоторое время оставалась при младенце, но потом вышла замуж и уехала в столицу королевства, оставив ребенка на попечении отца. Тот растил парня как советника и помощника, включая во все свои дела, доверяя ему переписку с соседями и деловые переговоры. Бывало, что Милор даже представлял герцога на незначительных городских мероприятиях, например, чествование мастера какой-нибудь из ремесленных гильдий. Одного отец не делал – не признавал Милора своим сыном официально, а значит и наследником тот стать не мог.
Это брата очень беспокоило, пару раз я замечала, как Милора аж перекашивало, когда на светских праздниках наследницей объявляли Оливию. Впрочем, Ливи многие не любили, уж слишком она была надменной, капризной и своевольной. Ее не спасала даже редкая красота.
Кстати, братишка тоже был тем еще сердцеедом. От отца ему достались густые темные волосы, которые братец забирал в низкий хвост, прямой нос и красивый абрис губ, от матери – яркие синие глаза и милейшие ямочки на щеках при улыбке. Милор был дивно хорош собой и покорил немало женских сердец. Мне всегда доставляло удовольствие наблюдать за тем, как юные девицы – подружки Оливии и Миры наперегонки бегали за братом, надеясь получить улыбку или ласковый взгляд. Надо отдать должное, он старался девушек не обижать и из его спальни частенько доносился звонкий девичий смех.
– Кстати, насчет рейенов, – я встала с кровати и подошла к окну. На улице почти стемнело, и в узорчатом стекле отображался неровный свет канделябра на столе – раскинувшего крылья дракона, – Папенька сказал, что они тоже выберут себе невесту, – повернулась я к братцу.
Тот, поняв, что начинается серьезный разговор, отбросил книгу в сторону и слез с кровати. Натянул сапоги, поправил кружевные рукава рубашки.
– Я тебя, в принципе, для этого и ждал. Отец твердо намерен отдать тебя драконам.
– В жены? Мир, но драконы ведь обычно не женятся на женщинах других рас.
Милор поморщился.
– Я бы не назвал замужеством в общеизвестном смысле. Это ритуал саш-хаад. Древняя традиция, почти забытая. Своего рода..., – он запнулся, – жертвоприношение.
Моя бровь медленно поползла вверх.
– Поясни!
Милор пожал равнодушно плечами, но у меня создалось впечатление, что он пытается скрыть смущение и недовольство.
