Текст книги "Цикл романов "Анжелика" Компиляция. Книги 1-13" (СИ)"

Автор книги: Анн Голон

Остров Де-Орлеан растянулся по левому берегу, словно огромная акула с черным бугристым хребтом, перекрывая горизонт, и река засверкала чешуей. Судну пришлось лавировать, преодолевая неблагоприятные течения. За отдаленным мысом пастью чудовища открывался Квебек. Низкое и тяжелое небо спускало бахрому тумана на возвышающиеся берега. Вода была сине-зеленого цвета. Приближалась зима, тоскливое время, когда все замирает, когда кажется, что люди и весь мир копошатся в ледяных потемках.

Ночь вы принимаете за день.

На кораблях шли приготовления к прибытию в Квебек. Ажиотаж, царивший на них, был контрастом застывшей природе окрестных берегов.

Нужно было позаботиться об униформах, о параде, о туалетах, приготовить барабаны и трубы, которые должны будут возвестить о прибытии сеньора де Пейрака. Нужно было сшить новую униформу для Адемара и научить Онорину и Керубино делать реверансы перед мсье губернатором Фронтенаком.

Эта подготовка праздников и кортежей занимала умы больше, чем плохая погода. Из открытых сундуков извлекали сокровища. Маркиз де Виль д'Эвре был одним из первых, кто охотно их перебирал.

Приезд Флоримона и его друга Анн-Франсуа де Кастель-Морга придал экспедиции торжественную тональность. Кто бы мог сохранить кислую мину при виде этих добрых молодцев! Они были больше канадцами, чем сами канадцы. По своим манерам и остроумию они были французами в большей степени, чем те французы, которые ждали их в Квебеке. Они были благородными кавалерами, совершавшими подвиги не менее славным, чем герои «Романа о Розе» или герои Круглого Стола.

Обстоятельства, которые свели их вместе на Севере, оставались неясными. Флоримон не мог приступить к подробному рассказу о своих приключениях, так как все внимание было обращено на путь к Квебеку.

На самом деле они встретились случайно на посту у берега Теплых Морей, они узнали друг в друге гасконцев и отправились вместе в круиз. Жизнь для них имела цвет и запах леса, вкус блужданий, холода, дыма и прозорливость индейцев. Когда к ним присоединился Кантор, все слушали замечательное трио:

«У меня есть три корабля на прекрасном море.

Один нагружен золотом, другой – драгоценными камнями. Мальбрук идет на войну…

Миронтон – миронтон…»

Так неожиданно вновь найдя Флоримона, Анжелика испытала ни с чем не сравнимую радость. Этот случай утвердил мнение многих о том, что Канада необычная страна. Ее посещают святые и ангелы.

Хотя Анжелика верила в счастливую судьбу старшего сына, она все же понимала, какие опасности его подстерегают.

Что касается де Пейрака, то он тоже был очень обрадован встречей с Флоримоном. В Одиссее Флоримона он во многом узнавал свои приключения молодости.

– Они склонят Голову перед вами, и вы увидите мир по-новому. Красота! Неувядаемая красота, которая очаровывает и примиряет с несправедливостью жизни.

– Разве я так красива? Откуда эта легенда?

– Она идет от вас, – прошептал он. – Нужно оправдать их ожидания.

Она улыбнулась его словам и его отражению в зеркале.

– При такой щедрости это нетрудно!

Он помог ей надеть платье. Все ее платья были великолепны. Анжелика выбрала пурпурное. Бархатные складки подчеркивали ее фигуру и придавали величественный вид.

Жоффрей подошел сзади и положил ей на плечи бриллиантовое украшение. Это был пластрон из бриллиантов и рубинов. Жоффрей рассматривал ее в зеркале. Анжелика вспомнила, как Жоффрей, когда ей исполнилось семнадцать лет, надел ей на шею свей первый подарок.

Она вздрогнула от ласкового прикосновения его теплых рук. Он остался таким же – Лангедокский Трубадур. То же пламя светилось в его взгляде. «После стольких лет мы вернулись туда, откуда ушли».

Благодаря Жоффрею де Пейраку сглаживается реальность, все неприятное отступает назад, смягчается горечь предзнаменований и мир становится не таким враждебным.

Повсюду были разбросаны подарки: для губернатора, дам, карлиц, сирот, богатых и бедных, добродетельных и грешных.

Восхищение и счастье читались в темном взгляде Жоффрея, когда он любовался отражением силуэта в пурпурном платье, достойном королевы Лувра.

– Вы похожи на кота, который облизывается.

– Пожалуй. Я думаю о наших врагах.

– Вы намерены быть очень злым?

– Едва ли.

– Так лия сильна, чтобы оправдать ваши надежды? Смогу ли я помочь вам восторжествовать?

– Вы давно были такой. Что для вас какой-то город? Вы сумели покорить Двор, короля. Если вы захотите, то все склонятся к вашим ногам.

– Сейчас это не одно и то же, Я другая. Менее, менее дикая, может быть. Любовь ослабела. Больше всего меня страшит встреча с отцом л'Оржевалем.

– Я буду рядом, – сказал он с нежностью в голосе. И ее опасения рассеялись. Он будет там. Он будет ее оплотом. Человек, наделенный умом и силой, доблестный и справедливый, он любит ее, а она, его жена, любит его больше всего на свете.

Она наклонила голову вбок и коснулась щекой его руки, лежащей на ее плече. Он склонился над ней и долгим поцелуем приник к ее затылку.

– Я хочу, чтобы они были у ваших ног, – прошептал он. – Они все полюбят вас. И он тоже. Я хочу видеть его побежденным, вашего врага. Охваченный фанатичной верой, он осмелился напасть на вас и оклеветать. Наступит день, когда он узнает власть Любви.

«Однажды он тоже полюбит вас. И это будет ему наказанием».

В тот вечер они бросили якорь у крайней точки Орлеанского острова. На борт корабля поднялись два человека:

Мопертюи и его сын Пьер-Андре.

Узнав о прибытии де Пейрака, город взбудоражился, и Мопертюи мудро рассудил, что об этом стоит предупредить заранее. Он приехал на Орлеанский остров, где жила его семья. Население на острове совсем не такое, как в Квебеке. Многие считают этот остров необитаемым. Он покрыт непроницаемой мглой, но его массивный силуэт вырисовывается на фоне ночного неба.

Жоффрей де Пейрак расспрашивал о подробностях квебекской жизни. Мопертюи сказал, что в городе говорят праздник по поводу их прибытия. Хотя! встретить их с почетом. Особенно об этом заботится мсье де Фронтенак. Большая часть наиболее важных представителей Большого Совета хотят проявить любезность могущественному визитеру. Но епископ колеблется. Иезуиты? Неизвестно. Мсье де Кастель-Морга рекомендует сопротивление. До сих пор он молчал. Но когда появились в небе огненные лодки, сторонников военного губернатора стало гораздо больше. За городом, на плато, большое скопление диких племен. Они взбудоражены пугающими небесными знамениями. Если Кастель-Морга, который имеет на них большое влияние, возьмет их под свою команду, дело примет худой оборот.

– А Пикcapeт. Где он? – спросила Анжелика.

– Неизвестно. Возможно, среди них. Но дикари непостоянны. На них нельзя положиться, мадам. Анжелика покачала головой:

– Нет, Пиксарет меня не предаст. Мсье д'Арребу, присутствующий при этом, с любопытством посмотрел на нее.

– Это так. После Уттаке-ирокеза вы приручили его врага Абенака Пиксарета. Невероятно… Но это понадобилось всего несколько месяцев. Как вам удается расположить к себе этих.., неприступных бродяг. Это подозрительно.

Им известно, что это вы провалили кампанию против англичан, вовлекая в борьбу вождя патсуикетов, изменившего своему роду. Какими словами смогли вы его убедить? Это далеко не простофиля, я его знаю. Он подчиняется только отцу д'Оржевалю, он и его племя. Но на этот раз он отбился от рук. Чем вы его пленили? Околдовали? Сглазили?

– Конечно же, нет. Мы с ним просто друзья, вот и все.

– Друзья? Это непросто! Вам только кажется. Это все! А ты, Мопертюи, говоришь, что за городом собрались дикари. Гуроны и абенаки ненавидят друг друга. Не хватает только вашего появления в Квебеке – это послужит причиной грандиозной суматохи. – Виль д'Эвре отвел Анжелику в сторону.

– Покажите мне его! – прошептал он.

– Что?

– Колье-Вампум Уттаке, которое он отдал вам в знак союза. Это самое дорогое украшение, каким только владели индейцы.

– Когда-нибудь я вам его покажу, но знайте, что я никогда его вам не отдам. Мне предсказали, что» я не должна расставаться с этим колье. Я велю положить его в мой гроб, когда меня проводят в последний путь.

– Может быть, именно поэтому нас преследовали несчастья в Пале-Руале и в других местах.

Маркиз огорченно надул губы. Он был ненасытным коллекционером редких драгоценностей. И он отомстил Анжелике:

– Моя дорогая, не стоит говорить, как вы заполучили эту вещь… Нужно быть хоть в определенной степени.., колдуньей.

Имя, произнесенное в этот момент Мопертюи, привлекло внимание Анжелики. Она живо подошла к беседующим.

– Вы говорили о Никола Перро?

– Да, я видел его два дня тому назад.

– О, какое счастье! Я так боялась за него. Когда я узнала, что бравый канадец видел Никола Перро в огненной лодке, у меня возникло нехорошее предчувствие на его счет.

Жоффрей де Пейрак посмотрел на нее, улыбнувшись уголками губ. Когда они остались одни, Пейрак сказал:

– Новый Свет богат необъяснимыми явлениями, которые наука когда-нибудь познает. Я хочу сказать, что их не следует бояться. Я сам видел… На полях Флориды светились огоньки-Люди были напуганы. Логического объяснения мы не находили. Нам дан мир со всеми его тайнами и загадками. Пока мы вынуждены мириться с ним. Наука не объясняет подобных вещей… – И, меняя тему разговора, спросил:

– Вы уже решили с вашими горничными, в каком платье вы приедете в Квебек?

– Нет еще, -.вздохнула она. – Тем более, что у меня нет горничных.

– Однако сейчас это более важная тема, чем обсуждение таинственных явлений.

Анжелика отправилась к Дельфине. Она попросила ее побыть ее служанкой. Это наилучшее решение. Она попросит ее сохранить ее тайну о позорном клейме на плече – будь проклят король Франции и этот ужасный обычай клеймить людей каленым железом. У нее всегда возникает гнев против Людовика XIV, так как это клеймо не позволяет носить открытое платье. Анжелика уверена: Дельфина не использует во зло ее доверие.

Она шагала по палубе. Вдруг она ощутила присутствие живых существ и увидела фосфоресцирующие огоньки. Такой ночи она еще не видела. Воздух казался необычно неподвижным.

Анжелика почувствовала какое-то стеснение, ее движения стали неверными, что-то оттолкнуло ее в сторону, она повернулась и почувствовала, что над ней кто-то парит в воздухе. Она подняла глаза и увидела на темном пространстве неба огромное светящееся пятно продолговатой формы. Пятно сразу же стало уменьшаться, сокращаться, таять с неимоверной скоростью. Это было похоже на свечу, которую задувают со страшной силой. Она окаменела.

Что это было? Какой-то свет? Молния? Взглянув направо, она увидела, как Жоффрей де Пейрак поднимается по лестнице. Она сделала усилие, чтобы выйти из шокового состояния, и подошла к мужу. Только теперь она ощутила ледяное дыхание ночи. Она бросилась к нему и крепко вцепилась в него, она попыталась объяснить ему, что она только что видела.

– Значит, вы получили крещение морем. Это удел всех мореплавателей. Сколько уже моряков видели этот феномен. Но морякам обычно не верят. Вы лучше молчите об этом. Я видел такое явление во Флориде. Это раскаленные частицы света борются против солнечного света. До меня их видел Колумб из Генуи. Успокойтесь, ничего не случится. Ом обнял ее за плечи.

Несмотря на его спокойствие, она продолжала чувствовать, что происходит что-то невероятное. Она стучала зубами и дрожала от холода. Он укрыл ее своим манто.

– Ах! Вот снова, – воскликнула она, – и здесь, и там!

– Нет, глупышка.

– Тогда что значат эти неподвижные светящиеся точки, которые рядами располагаются в небе?

– Посмотрите получше и вы поймете. Мы дрейфовали и подошли к Квебеку. То, что вы здесь наблюдаете – это огни города.

Она поняла, на время она забыла об этом мире. Здесь, во тьме, существовал город, поднимаясь к небесному своду. Мало-помалу из тьмы стали проявляться детали. Можно было различить палевые пятна крыш, тонкий слой снега, утес. Анжелика услышала лай собак, которые бродили по улицам города. Это взволновало ее больше всего.

На заре, после короткого отдыха нужно было заняться последними приготовлениями.

Еще царила ночь, а на кораблях кипела бурная деятельность. Иоланда постучала в дверь комнаты, в которой Анжелика завершала уборку Перед ней на столике была масса баночек и флаконов. Сейчас придет Дельфина с ее платьями. Она и Анриетта помогут ей причесаться. Потом она оденется.

– Иоланда, как ты прелестна, моя дорогая! – сказала она молодой акадийке, которая действительно прекрасно выглядела в оранжевом платье с большим белым воротником. – Но как жаль, что ты продала свои коралловые бусы. Они бы очень пригодились сегодня.

– Это была глупость. Я знаю. Тем хуже для меня.

– Но что ты хочешь от меня?

Иоланда объяснила, что не может сладить с Онориной, которая заявила, что не наденет приготовленное для нее платье. Она хочет носить костюм мальчика. И ни в коем случае не сделает реверанса перед губернатором.

– Приведи ее ко мне, – сказала Анжелика. Вошла Онорина с бесстрастным лицом. Она надела задом наперед брючки от мушкетерского костюма, который подарил си Пейрак. Он знал, что такой подарок понравится ей больше всего Дорогая моя девочка, воскликнула Анжелика, как Ты мажешь предпочитать эти грубые темно-серые брюки такому красивому платью? Восхитительное платье!

Иоланда развернула платье, но Онорина отвела взгляд.

– Я так одеваюсь, потому что скоро будет война. Если они там начнут сражение, я хочу быть солдатом, – сказала Онорина.

– Но если они устроят праздник, нужно быть принцессой. Посмотри на меня. Я буду в платье.

– Но ты ведь Дьяволица, – невозмутимо возразила Онорина. – Они тебя ждут

– И добавила проникновенным тоном:

– Ты должна быть красивой!

Онорина обычно запоминала обрывки разговоров, которые слышала вокруг. Анжелика смутилась. Благодарение богу! Онорины не было в Голдсборо в это проклятое лето. Амбруазина, ревнивая как кошка, без всяких колебаний могла бы погубить этого любимого ребенка. Задним числом, Анжелика задрожала от страха. Она взяла НА руки свою девочку и прижала ее к груди.

– Золотце мое! Боже мой! С тобой ничего не случилось, какое счастье!

– Значит, ты не возражаешь, чтобы я оделась мальчиком? – спросила Онорина.

– Да, я огорчена, но тем хуже для меня. Я не хочу, чтобы ты была несчастной. Только я думаю, что… Может быть, мсье Ломени-Шамбору будет досадно, что он не увидит тебя среди окружающих в такой торжественный день.

Аргумент подействовал. Онорина имела слабость к мсье Ломени-Шамбору. Она заколебалась.

– А насчет реверанса… Ты можешь сделать его сама, если захочешь.

Анжелика угадала. Онорине действительно была неприятна мысль сделать реверанс губернатору в компании этого простофили Керубино. Она знала его – он мог сплоховать и испортить все дело. Она бросила гордый взгляд на своего товарища, который крался по комнате, как шкодливый котенок. Они хорошо играли вместе, но в серьезных обстоятельствах на Керубино нельзя надеяться. И потом, она была дочерью мсье де Пейрака, зачем же ей рядиться посмешищем.

Она выйдет вперед одна, в голубом платье, и мсье де Ломени будет очень рад увидеть ее такой красивой.

И Иоланда начала одевать Онорину.

В глубине комнаты что-то изменилось. Свет свечей и ламп поблек. Повернувшись к окнам салона, Анжелика увидела мерцающий пурпурный цвет.

– Сеньор! Пожар!

Анжелика бросилась к окнам и с шумом распахнула их. У нее перехватило дыхание как от ледяного воздуха, так и от чудесной картины, которая открылась ей. То, что она приняла за пожар, оказалось утренней зарей, светом восходящего солнца. Это солнце забрызгало светом Квебек, окрасив его бледно-розовыми искрами. В утренней свежести вырисовывался хрустальный город.

Искусно сделанные колокольни церквей казались серебряными.

Мирные струйки дыма белели над крышами домов. Анжелика иногда мечтала о Квебеке, но на деле он оказался еще красивее, чем в мечтах.

– Онорина, иди сюда скорее, посмотри на город!

Она взяла дочь за руку, испытав при этом огромную радость. Обе они в молчании любовались городом. А город показывал им свое лицо, чистое и нежное.

В этот момент вошел Жоффрей де Пейрак. Его помощники внесли три набора драгоценностей: лазурный, пурпурный и золотой, Куасси-Ба в тюрбане держал на подушке шкатулку с украшениями: колье, браслетами, диадемами из жемчуга и золота.

Жоффрей де Пейрак сделал жест волшебника, творящего чудеса:

– Вот платья, а вот украшения. Да будет праздник!

Анжелика в Квебеке

Она выбрала платье цвета лазури. Это было платье из плотного атласа, почти белого цвета, но в его складках при малейшем движении играли то бледно-голубые, то нежно-розовые отблески, неуловимые, как цвет зари.

Глядя на окна замка с корабля «Голдсборо», стоявшего на якоре вблизи Квебека, Анжелика сравнивала это платье с тем холодным утром, которое ожидало их, отражаясь теми же перламутровыми оттенками в тихих водах реки Святого Лаврентия, протянувшейся подобно спокойному озеру у подножия Квебека.

Город был также розоватого цвета. Стояла полная тишина. Сонный маленький колониальный город, затерянный посреди диких просторов Канады, казалось, выжидал, затаив дыхание.

Анжелике чудилось, что город наблюдает за ней, подстерегает ее, в то время как она, Анжелика де Сансе де Монтелу, графиня де Пейрак, стояла перед зеркалом в большом салоне «Голдсборо»; она, изгнанная из Французского королевства, заканчивала свой туалет перед приемом у господина де Фронтенака, губернатора Новой Франции, представляющего на Американском континенте все того же Людовика XIV, которого она когда-то оскорбила своей непокорностью.

Вот почему легкое беспокойство сжимало ей сердце, несмотря на то, что она делала вид, что всецело поглощена своим туалетом.

Ни за что на свете молодая женщина не хотела бы обнаружить малейшую тревогу перед теми, кто ее окружал и кто помогал ей одеваться: ее горничные, портной, Куасси-Ба – великан негр, носивший ее ящик с драгоценностями.

Но по мере того, как приближался час высадки на землю, становились все более очевидными те препятствия, которые делали эту затею безумной. Король Франции когда-то изгнал их, ее и ее мужа, графа де Пейрака. Они провели долгие годы в борьбе с этим монархом, несправедливо осужденные им из-за ревности и боязни более сильного соперника.

Даже в Новом Свете многие французы из Канады считали их союзниками Новой Англии, а следовательно, своими врагами.

Итак, пренебрегая всей этой политикой, Жоффрей де Пейрак со своим флотом, состоящим из пяти кораблей, только что прибыл к берегам Квебека, чтобы встретиться там с господином де Фронтенаком и заключить с ним добрососедский дружественный союз. Это был первый шаг на пути возвращения во Францию, и, кто знает, может быть, возвращения тех имен и званий, которых он был когда-то несправедливо лишен. Ближайшие часы должны будут решить их дальнейшую судьбу.

Анжелика думала о том, насколько по-разному ощущают себя мужчина и женщина в подобной ситуации. Ей было гораздо тяжелее переносить несправедливую враждебность, чем этому человеку, который, преодолевая наихудшие испытания, находил для себя в этом – нечто вроде удовольствия.

Он появился тотчас же вслед за внесенными для Анжелики платьями и украшениями и воскликнул: «Скорей бы начался праздник!»

Он стоял позади нее в очень нарядном атласном камзоле цвета слоновой кости, с жабо, украшенным маленькими жемчужинами. Взгляд Жоффрея де Пейрака, прикованный к отражению Анжелики в зеркале, блестел от удовольствия и восхищения. Он, казалось, был полностью поглощен последними деталями приготовления его жены перед выходом в Квебек. Но она не сомневалась, что на самом деле ему не терпелось поскорее начать «праздник», и она чувствовала себя в этот момент слегка отчужденной и даже далекой ему.

Эта попытка возвращения во Францию, пусть даже с порога маленькой канадской столицы, пробудила в ней воспоминание о ее личной борьбе с королем Франции; неумолимый монарх никогда не простит ей то, что она его отвергла.

ЖЬффрей с его флотом, его богатством, с его поселениями в Мэне был в более надежном положении.

Этим летом ему удалось привлечь на свою сторону двух влиятельных союзников из Новой Франции: господина де Виль д'Аврэя, губернатора Акадии, и интенданта Карлона.

Рассчитывая на поддержку г-на де Фронтенака, губернатора, имея уверенность в том, что главнокомандующий г-н де Кастель-Моржа не будет вмешиваться, а архиепископ останется нейтральным, можно было надеяться на доброжелательный прием в Квебеке.

Тем не менее не следовало забывать об иезуите д'Оржевале, победившем их в Акадии и имевшем большое влияние на индейские племена абенаков и алгонкинов, союзников Франции, а также на многочисленных верующих, жаждущих доказать свою преданность. Этот иезуит создал организацию, враждебно настроенную к вновь прибывшему Жоффрею де Пейраку, которые беспрепятственно обосновался в окрестностях Акадии, принадлежащей к владениям французского короля, и к тому же торговал с англичанами. Положение осложнялось еще и тем, что в прошлом году одной из верующих Квебека было видение; ей явилась очень красивая женщина, которая должна была принести многочисленные несчастья для Новой Франции.

В народе был пущен слух, что необычайная красота жены графа де Пейрака дьявольского происхождения. Можно было над этим посмеяться. Но подобный фанатизм часто приводит к войнам. Необходимо было немедленно прояснить ситуацию, чтобы избежать кровопролития.

В этой неспокойной колонии было столько партий, что поддержка одних тут же вызывала неприязнь других. Так, например, среди сторонников иезуита называли Кастель-Моржа, державшего в своих руках армию, и особенно его жену, Сабину де Кастель-Моржа, властную и сварливую, и в то же время некую Жанин Гонфарель, имевшую влияние в бедных кварталах Нижнего города. Появление Анжелики в этом чудесном платье по последней парижской моде могло бы возбудить зависть и злобу этих дам.

– Не лучше ли будет, если я оденусь скромно и незаметно, как это было в Тадуссаке? – спросила она.

– Нет, – ответил Пейрак. – Вы должны их очаровать, покорить… Народ ожидает явления. Надо ему его дать. Дама Серебряного Озера… Образ из легенды…

Итак, Анжелика понимала всю важность самых первых мгновений, важность того впечатления, которое она должна произвести на противоречиво настроенную толпу, собравшуюся на нее посмотреть.

Этим вечером Жоффрей де Пейрак и его люди либо переночуют в стенах Квебека, либо будут вынуждены убраться, их флот будет разбит и к тому же попадет в ловушку реки, скованной льдами надвигающейся зимы. Жоффрей де Пейрак все это хорошо понимал. И именно Анжелике он предназначил главную роль в своей игре. Его дерзкий план, о котором она ничего не знала, был рассчитан на то чарующее впечатление, которое Анжелика производила на всех, кто ее видел.

– Вы первая сойдете на землю, одна, притягивая к себе все взгляды. Господин де Виль д'Аврэй будет вас сопровождать. Он уже предупрежден. Вас будут также, сопровождать вооруженные люди на двух лодках: ваша охрана. Таким образом, ступив на берег, вы предстанете перед народом одна, и, видя вашу сияющую красоту, они застынут от изумления. Вы воспользуетесь этим, чтобы поставить вашу очаровательную ножку на берег Квебека подобно богине, вернувшейся из Цитеры.

Г-н де Фронтенак, губернатор, этот галантный мужчина, подаст вам руку, и, таким образом, толпа поймет, что вы являетесь всего лишь одной из самых прелестных женщин, существом абсолютно безопасным, самим воплощением женственности и очарования. И они окажут прием именно вам, а не супруге Жоффрея де Пейрака, находящейся под защитой его оружия.

И он добавил:

– Вы согласны?

Но ему не надо было ждать ответа. Сверкающие глаза Анжелики говорили ему, насколько этот план казался ей удачным и прекрасно соответствовал ее пылкой и отважной натуре.

– Мы ведь знаем уроженцев Франции, не так ли? Во Франции могут держаться неприветливо, когда вам угрожают оружием. Но никогда не оттолкнут женщину, прибывшую одну.

– А вы, что в это время будете делать вы?

– Я! В это время я… я околдую город!

Платье было очень красивым. Анжелика, несмотря на все заботы, не могла налюбоваться на свое отражение в зеркале. В этом новом платье, только что прибывшем из Парижа, она заметила некоторые новые детали. Так, например, казалось, уже больше не носят или, по крайней мере, носят гораздо меньше платье, надевающееся поверх многочисленных юбок по фасону «панье»: с приподнятым вверх подолом. Новое платье свободно спадало поверх юбки того же цвета, слегка приоткрывая ее спереди. Ткань была великолепна. Самый изысканный взгляд мог бы любоваться тончайшими переливами оттенков. Корсаж, с короткими оборками по талии, был расшит розами, а пластрон был того же муарового цвета. Декольте было отделано кружевами, закрывающими шею со спины до затылка и обрамляющими ее как драгоценность.

В этом волшебном платье Анжелика казалась сказочным существом. Ее смуглая кожа как бы излучала свет. Можно было подумать, что она светится изнутри. Она особенно тщательно подкрасила глаза, четко очертила брови. Немного румян – смесь бледной охры со слегка оранжевым тоном – едва заметно подчеркивали линию щек. С самого рассвета она провела не один час за этим занятием, и, несмотря на холод в каюте, ей было тепло от усердия. С тех пор, как ей пришлось вести жизнь, полную приключений, она слегка растеряла тот опыт, который был у нее, когда ей приходилось краситься каждый день перед появлением при дворе короля…

Наконец она закончила, и, судя по тому взгляду, который устремил на нее Жоффрей де Пейрак, результат был вполне успешным. Темные глаза графа сверкали от удовольствия, а на губах его появилась нежная полуулыбка.

Это была вновь та самая Анжелика, встреченная им в Версале светская придворная дама, которую возжелал король. Но это не огорчило его. С тех пор как он вновь обрел Анжелику, он узнал и полюбил все стороны ее характера. Она часто удивляла его, иногда тревожила, но еще чаще очаровывала своей изменчивой натурой, не бывшей, однако, в противоречии с самой собой.

Он протянул руку и легонько коснулся пальцами ее обнаженной шеи.

– Это восхитительное декольте прекрасно дополнили бы бриллианты. – Но затем возразил:

– Нет! Жемчуг. Он более нежный.

Повернувшись к ларцу с драгоценностями, который держал негр Куасси-Ба, он выбрал ожерелье из трех нитей жемчуга.

Эта сцена, отраженная в большом зеркале, напомнила им подобную же сцену, которая происходила много лет тому назад во дворце в Тулузе. Они были уверены, что обоим пришло на память одно и то же: Тулуза,

– Тогда вы еще не любили меня, – сказал Пейрак. – Как это было давно. Вы заставляли меня так сильно страдать. Но, черт возьми, я все равно добился бы, в конце концов, вашей любви. И я хотел, чтобы вы полюбили меня сами, а не потому, что я был вашим мужем. Да и теперь я хочу того же.

Они смотрели на город, и у обоих было предчувствие, что эта попытка возвращения во Францию, может быть, предоставит им возможность восстановить все то, что они потеряли. Наконец-то они смогут прекратить блуждания по морям и лесам. Они вновь смогут занять свое место в обществе, среди равных себе.

Обняв ее за плечи, граф тихо спросил:

– Вы боитесь?

– Немного.

И так как она слегка вздрогнула, он добавил:

– Вы замерзли. Я прикажу подать ваш плащ.

Внести плащ было не таким простым делом. Дельфина, юная камеристка, позвала на помощь Генриетту и Иоланту, а также портного и Куасси-Ба. Плащ был сделан из белого меха на подкладке из тонкой шерсти и белого атласа с широким капюшоном, вышитым по краям золотом и серебром. Они внесли его, стараясь не касаться половиц, так как пол корабля нельзя было назвать абсолютно чистым.

Жоффрей де Пейрак разглядывал Анжелику, стоящую перед зеркалом.

– Чего вы страшитесь, любовь моя? Неудачи? Неужели вы не знаете, до какой степени вы очаровываете всех, кто с вами встречается? Неужели вы не осознаете, какими чарами вы обладаете? Поверьте мне, они сильны, как никогда. Я испытал их на себе. Пытаясь понять, в чем состоит их секрет, я пришел к выводу, что вы в самом деле владеете магическим даром овладевать сердцами. О! моя дорогая, моя прекрасная! Вы, которая сумела покорить меня, будьте же уверены в своей победе над всеми остальными…

В этой тираде, произнесенной на манер трубадуров Лангедока, чувствовалась столь сильная страсть, что Анжелика невольно улыбнулась. В самом деле, она не могла не признать, что обладает тем даром, который она столько раз испытывала на мужчинах и который она то благословляла, то проклинала.

Жоффрей был прав, что напомнил ей об этом. Пришло время опять стать той Анжеликой, которая, несмотря ни на что, всегда одерживала победу.

Она выйдет навстречу этой толпе, и она не разочарует ее. При виде ее красоты улягутся страхи и успокоится ненависть.

Она коснулась одной из сережек, чтобы увидеть, как заиграют бриллианты у ее лица. Это было очень красиво. Она поправила несколько прядей своей прически тем обычным жестом, который бывает почти у всех женщин перед тем, как они должны предстать перед взорами публики. Магический жест. Знак самосозидания, самовоплощения, уверенности в себе самой, в своей красоте.

Улыбнувшись своему отражению в зеркале, Анжелика почувствовала, что успех несомненен.

Слуги внесли ее белый плащ, держа его как знамя, за четыре конца. Граф де Пейрак сам накинул его на плечи Анжелики, расправив складки и надев капюшон на ее блестящие волосы. Можно было подумать, что он готовит ее к военным действиям, главным оружием в которых будет женское очарование. И это оружие должно будет сегодня завоевать для него Квебек.

Дельфина поднесла Анжелике гребенку и заколки.

– Мадам, должна ли я сопровождать вас? – спросила девушка. – У меня шкатулка с вашими туалетными принадлежностями.

– Нет, не нужно. Я не хочу, чтобы вы подвергались опасности.

Жоффрей вмешался в их беседу:

– Мадемуазель, ваша забота заслуживает похвалы. Но сейчас я бы не хотел, чтобы вы были на… передовых позициях. Вы отправитесь на «Рошле», где находятся также дети, с Иолантой. Там вы получите все указания и в нужный момент сможете присоединиться к нам, чтобы принять участие в празднике.

Покорившись, девушки оставили все предметы, забота о которых была им поручена, и покинули Анжелику, сопровождаемые одним из матросов с «Голдсборо», который должен был их охранять.

Анжелика услышала, как граф шепнул Куасси-Ба:

– Приведи сюда господина де Кастель-Моржа.

Она вздрогнула. Г-н де Кастель-Моржа, полковник, главнокомандующий войсками Новой Франции, который, несмотря на свое гасконское происхождение, был их заклятым врагом, находился на борту корабля? Что это означало ?