Текст книги "Болотная Империя (СИ)"

Автор книги: Анита Фрэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

   Лола выбрала момент, подошла поближе, подмигнула коротышке, стала шептать ласковые слова, намекать, что нищая крестьянка ему не пара, но давний приятель лишь отшутился, сказав, что постоянно нищая молодая девушка лучше, чем временно нищая старая ведьма.

   Разобиженная Лола помчалась домой, чтобы пожаловаться друзьям, среди которых были влиятельные демоны. Однако в этот раз ей мало повезло, все только хихикали и перемигивались: «Наша Лола тает от любви! Как это романтично!»

   Не сказать, что Лоле в тот момент совсем никто не посочувствовал. Аккурат рядом стоял Бехер, который тоже жаловался демонам и ведьмам на то, что ему никак не удаётся подсобрать деньжат на выкуп себя из пекла. Ему тоже досталась порция насмешек, его тоже обвинили в излишнем романтизме, мол, зачем ворону-проводнику земные приключения, когда в аду их хватает с избытком.

   Когда хихиканья и завывания прекратились, одна из ведьм посоветовала парочке обиженных объединиться и как-нибудь помочь друг другу.

   Бехер снова кинулся в изобретательство. На новое изобретение было потрачено две недели, оно вошло в историю как «Blood Magic», то бишь «магия крови», или «Energy Kick», то бишь «энергоудар», который можно посылать с любого расстояния. С любого! Это ноу-хау используется и сегодня. Для мести! Но чтобы месть хорошо получилась, надо быть прирождённой ведьмой или ведьмаком, самоучки же, усердно посещающие курсы экстрасенсов, «могут только приворот», да и то не всегда. Применяя магию крови, они, как правило, мстят самим себе, ничего у них не получается, срамота одна да боль в затылке.

   Лола была прирождённой ведьмой и в успехе не сомневалась. Особенно после того, как узнала, насколько легок сам процесс этого ворожейства.

   Желающий отомстить ведьмак (или ведьма) должен ежесекундно думать о циркуляции крови в теле противника, поближе к голове, настойчиво пытаться изменить его – усилием ума и воли. Изменить так, чтобы кровь с силой приливала в одну точку. В результате этого противник должен ежедневно (или даже ежечасно!) получать страшные удары по голове или по сонной артерии. И вскоре умереть. От инсульта или от расслоения стенок аорты. Или почти умереть, слечь, стать «овощем», сделаться обузой для родственников, что ещё хуже. Вот и всё!

   Ничуть не думая о побочных эффектах, именуемых «ответными ударами», Лола приступила к процедуре. Она была очень сильной ведьмой. Сильной и всегда уверенной в себе. Чьи-то там «ответные удары» были ей нипочём.

   Сначала всё шло очень гладко: её любимый коротышка стал получать мощнейшие «энергоудары» по голове. Ему было больно, он даже расстроился. Но, как выяснилось, ненадолго. Вскоре обнаружилось, что он, вроде как... даже поздоровел и помолодел! Реально стал выглядеть моложе, это все заметили.

   Через полгода он стал ещё моложе. Через год еще моложе. А бедная Лола... Она превратилась в глубокую старуху! Стала выглядеть много-много старше, чем до эксперимента. Бедняга забыла о разнице в возрасте. Об огромной разнице! Коротышке тогда стукнуло целых тысяча четыреста лет, в то время как Лоле – только шестьсот. Энергетические удары, посланные от молодого тела к старому, всегда способствуют омоложению последнего и старению первого.

   – Ты не знала сколько ему лет? – удивился Бехер.

   – Знала, но... не очень точно, – всхлипнула Лола.

   – А об ответных ударах когда-нибудь слышала? Не помню, говорил ли я тебе о них. Если нет, то здесь, конечно, моё упущение...

   – Говорил, говорил, но я их никогда не боялась, они на меня раньше не действовали. В этот раз я просто не знала, что этот подлец... Что этот лежалый товар до такой степени лежалый!

   Бехер смутился, он чувствовал себя подавленным. Вместо того, чтобы помочь влюблённой ведьме, он сделал её ещё более несчастной. Это было плохо для его кармы.

   9.

   Когда вы делаете кого-то несчастным, то и сами неизбежно, в будущем, становитесь несчастными. Бехер чувствовал себя несчастным, горевал с каждым днём всё больше и больше. А тут ещё нахлынули мысли о наставнике. «Надо срочно предупредить его. Знает ли он что-нибудь о карме? Если я стал несчастным по его вине, то и он сегодня не такой счастливец, каким притворяется...»

   Бехер оказался прав, интуиция не солгала ему: наставник в последнее время страдал большим душевным недугом, находился почти что на грани безумия.

   Всё началось с неожиданного визита – в меховой магазин наставника пожаловали индусы.

   Сначала пришли тридцать индийских женщин. Почему именно тридцать?! Гарем, конечно, дело неплохое, но почему именно индийский? Наставник всегда предпочитал арабский вариант.

   Потом пришли индийские мужчины, принесли фимиам, конфеты и специи. Комната наполнилась ароматами.

   – Планируете вечеринку? – игриво спросил их слегка напуганный наставник. – Я ещё не знаю всех восточных ритуалов, только камасутру, и ту в теории. Я, наверное, пойду, пройдусь по воздуху, а вы тут гуляйте без меня, я не обижусь...

   Но гости почему-то молчали. Затем пришли ещё несколько мужчин. Среди них наставник узрел... Своего собственного наставника! О существовании которого давно забыл.

   У каждого наставника есть свой наставник. У всех у нас есть свой наставник по жизни, хотя кому-то и не верится.

   – Ты появился, Анади? После стольких лет? Ты что – недоволен мной? Тебе что-то неприятное сообщили обо мне? – спросил Адарш.

   Да, наставника Бехера звали Адарш, что в переводе означает «идеальный». А «Анади» означает «вечный».

   Анади молча указал Адаршу на небольшое овальное зеркало, неизвестно откуда появившееся в углу, в самом темном углу комнаты.

   Адарш послушался, подошел к зеркалу, глянул на своё отражение и вздрогнул. У него на голове красовалась грязная, серая, мятая шапка!

   – Эта шапка – твоя карма. Ты должен поскорей улучшить её, – сказал Анади.

   – Но как?!

   – Сделай хоть кого-нибудь счастливым...

   С этими словами он исчез, вместе со своей индийской свитой.

   Адарш, он же кудрявый и пузатый наставник Бехера, решил немедленно сделать кого-нибудь счастливым. Кого именно? Бехера, конечно. «Йозеф должен быть освобожден из ада как можно скорее! – сказал он сам себе. – Сейчас приду к нему во сне, он как раз спит...»

   Бехер и действительно спал в тот момент, прямо на краю подземного ущелья, и был ему сон, в котором прозвучал голос наставника: «Пруссия... Топи Целау... Там живёт болотная девица... Странная... Ей продашь свои изобретения... И будет тебе выкуп...»

   Бехер не хотел верить такому сну. Если до сих пор ему в жизни не очень-то везло, то почему именно сейчас должно было повезти? Однако же сон хорошо запомнился...

   Как известно, больше всего болот на севере. Многие «кудряши» массово ринулись в Пруссию ещё в самом начале войны – в поисках порталов. А самые рисковые и вольнодумные из них – в «Руссию», край дикий и опасный, но пока ещё далёкий от больших сражений.

   Йозеф долго не решался лететь в такую даль, целых сорок шесть лет после войны прошло, прежде чем он отважился – именно после того вещего сна.

   Не только вороны мчались на север, людям тоже туда было надо.

   В Тридцатилетней войне больше всех пострадали немцы, утратившие половину населения. Юг Германии, когда-то самый цветущий и хлебный, стал в послевоенные годы самым голодным. Подумать только, Бавария голодала! Многие не выдерживали, ехали на перекладных в Пруссию.

  ЧАСТЬ ВТОРАЯ

  «АДЕЛЬ»

   1.

   Небольшой город Фридланд, в котором родилась Адель, лежал недалеко от Кенигсберга. Он и сейчас там находится. И все окрестные болота уцелели, не утратив древнего названия «Целау». На тех болотах местные девицы искали цветок счастья. Особенно упорно искали после войны – женихов-то не хватало. Десятки лет минули после сражений, но всё равно не хватало.

   Мать Адели, красавица Грета, тоже искала себе цветок. Искала-искала, пока не забеременела. После чего родителям пришлось срочно выдать её замуж – за не очень молодого, но очень невзрачного упыря.

   Муж Греты, с виду тютя, бесцветная улитка, был не дурачок: догадывался что не от него произошла странная девица, ни грамма не похожая на остальных его детей. Но высказываться не спешил, так как боялся общественного мнения. В пуританском обществе того времени семейный скандал мог избавить от доброй половины капитала даже самого крупного дельца. Даже «черепичного короля», коим являлся он, Фриц Лидке.

   Много черепичной глины было в округе, и вся она принадлежала семейству Лидке. Эта жирная болотная субстанция была ещё и очень вкусной – по свидетельствам приезжих, которые с голодухи и не такое ели.

   Красавица Грета не реагировала на сплетни, она была выше их, но, тем не менее, желала поскорее выдать замуж своё несуразное чадо. В один прекрасный день она предложила дочери сходить к местному священнику за благословением, иначе нельзя было найти хорошего жениха.

   Священник знал все городские сплетни (благодаря исповедям), а посему, дав благословение, посоветовал Адели сходить ещё и на болота.

   – Вдруг там объявится твой родной отец. И тоже даст своё благословение! Оно тебе не помешает, правда?

   Другая девушка струсила бы, но только не Адель. Она, конечно же, пошла ночью на болота, и увидела на просеке, залитой лунным светом, высокого мужчину в плаще и широкополой шляпе, лицом очень похожего на неё.

   Затем мужчина исчез. Затем, на той же просеке, буквально на том же месте, она увидела свою мать. Грета стояла в зарослях, не хмурясь, как обычно, а улыбаясь, без мокрого носового платка в руке.

   Подойдя чуть ближе, девушка увидела ещё кое-кого и удивилась ещё больше. То была она сама, Адель! Её копия мирно беседовала со своей матерью. Не так, как обычно, не на повышенных тонах, а вполне дружелюбно. Правда, слов не удалось разобрать.

   Внезапно картинка исчезла, и на том месте снова появился «рыцарь плаща и шляпы», как мысленно назвала его Адель.

   – Приветствую тебя, моя дорогая!

   – Вы знаете меня?

   – Конечно! Ты моя дочь! Самая любимая! Тебе уже шестнадцать лет, и ты пришла, чтобы получить приданое. Выбирай!

   Он стал превращаться в различные предметы: в сундук с одеждой, в шкатулку с побрякушками, в повозку с двумя лошадьми...

   – Мне ничего не нужно, кроме твоего отцовского благословения!

   – Ну, как знаешь.

   – А вы... ты что... умеешь превращаться?

   – Умею, и обычно превращаюсь в то, о чём думаю. Я искренний, мне скрывать нечего. Это моя самая прекрасная черта – искренность. Что может быть прекраснее искренности?

   – А кто тут был до тебя?

   – Вы с матерью! Не узнала? Я думал о вас и превратился в то, о чём думал.

   Он понизил голос и почему-то несколько раз оглянулся по сторонам.

   – У нас... там... внизу...

   Он указал глазами себе под ноги и ещё раз оглянулся. И прислушался.

   – Там, внизу, есть много лицемеров. Нами правят маленькие скромники, ходят бедно одетые, вечно в холщовеньком, а сами себе на уме. Коротышки говорят, что им ничего не нужно, абсолютно ничего. До поры до времени, пока не представится удобный случай... Ну же, хоть ты не лицемерь, выбирай приданое!

   Он снова начал превращаться. Адель занервничала.

   – Да не нужно мне ничего этого! Лучше скажи, сколько всего у тебя дочерей?

   – Много. Но ты самая любимая, так как рождена моей любимой Гретой, с которой мне не суждено быть вместе. Экономия!

   – При чём тут экономия?

   – У нас там, внизу, всё очень дотошно рассчитано. Я в своё время выбрал свободу превращений, за что и поплатился потерей права на взаимную любовь. Взаимная любовь дорогое удовольствие, между прочим.

   Он поднял глаза к небу, усыпанному крупными звёздами.

   – Там, наверху, энергии бесконечны, божественные силы могут раздавать любовь направо и налево, даже тем, кто её не заслуживает. Иногда чересчур много тратится божественной энергии на поддержание в любовном настроении парочки идиотов, которые при других обстоятельствах ненавидели бы друг друга. Сама посуди: лицезреть каждый день одну и ту же человеческую тварь, наблюдать, как она ест, испражняется, хмурит брови, слушать, как она фыркает, командует другими. Какая тут может быть любовь? Каждый человек, в сущности, кусок дерьма...

   Он превратился в коричневую кучку. Затем вернул себе свой обычный вид.

   – Небеса слишком щедры, у них романтика в почёте! В грубом нижнем мире властвует занудство: либо то выбирай, либо это. Всё сразу иметь не получится. Экономия...

   Адель задумалась. «Либо то, либо это».

   – То есть, правду говорят: кому везёт в картах, не везёт в любви? Где-то я такое уже слышала...

   Отец прервал её.

   – Не отвлекайся, я ещё не всё сказал, а уже почти светает!

   – Тогда давай скорей своё благословение...

   – Что толку в моём благословении на брак, если я не могу гарантировать любовь. Лучше я подарю тебе секрет игры «назад-вперёд»! Твоей матери я подарил цветок счастья. А тебе подарю игру.

   Адель удивилась, услышав о цветке, ведь она его никогда не видела. Впрочем, скрытная Грета и не такое утаивала.

   – Что за игра? – спросила она нетерпеливо. Игра интересовала её куда больше.

   – Очень простая: хватаешь врага за руку, за ногу, за одежду, всё равно за что, и кричишь: «Назад!!!»

   – И?..

   – И сразу видишь, кем он был раньше, много-много лет назад: ящеркой, первобытным человеком, пауком. Чем громче крикнешь, тем дальше унесёшься в прошлое со своим врагом.

   – А это не опасно?

   – Для тебя – нет! Главное, не забудь потом крикнуть «Вперёд!!!»

   Пока Адель соображала, что ответить, отец исчез, растворился в предутренней дымке.

   Девушка хмыкнула.

   – Что будет, если каждый начнёт кричать такое своему врагу?

   В кустах зашуршало.

   – Каждый не начнёт! Секрет игры должен быть подарен болотным отцом. Не у каждой дочери есть такой отец...

   Этот каркающий голос испугал Адель, она бросилась бежать – в сторону города, в направлении шпиля кирхи. Пока она бежала, карканье не прекращалось, хотя на болотах обычно уфают филины.

   2.

   Адель мчалась что есть духу, пока не остановилась у ворот своего дома. Там, в зарослях кустарника, стоял её бесцветный отчим. Он был не один, к нему прижималась девица, очень яркая, но очень некрасивая: губастая, зубастая, с толстыми бровями.

   Отчим бросил свою спутницу, подошёл к Адели.

   – Где ты шляешься по ночам?! Позоришь, меня, дрянь!

   – Я встречалась с моим настоящим отцом! А ты нашёл свою настоящую любовь? Бог пролил на вас чересчур много любовной энергии, и тебе сразу понравилась эта крокодила? А ей, наверное, понравилось, как ты какаешь?

   – Это моя пропавшая дочь...

   – Пропащая?

   – Заткнись! Двадцать лет назад умерла моя первая жена, а дочь куда-то пропала. Я думал, что она тоже умерла, но вот она нашлась...

   Девица кивнула. Она буквально лопалась от смеха и презрительно глядела на Адель.

   – А мама знает?

   – Вот именно: мама знает?! – каркнуло в кустах.

   Отчим затрясся от злобы.

   – Так ты ещё и каркаешь, дрянь?! Издеваешься?! Сейчас я тебя отправлю к воронам, на небо!

   Он подошёл совсем близко, протянул руки к горлу Адели. В голове девушки пронеслось: «хватаешь врага за руку...»

   – Назад!!! – крикнула она, схватив липкую длиннопалую пятерню.

   Мгновение, и окружающий пейзаж резко изменился: дома, деревья, заросли кустарников куда-то подевались, вместо всего этого буйного великолепия возникла неприглядная пустошь, очень похожая на те картинки, которые Адель видела в толстых книгах из домашней библиотеки. Она попала в древнюю эпоху? Спросить было не у кого, вокруг висела подозрительная тишина, которая нарушалась едва слышным журчанием ручейков.

   Адель глянула под ноги и обнаружила совсем близко, на земле, ящерку, почти бесцветную, с глазами отчима. Из глазок ящерки брызнули слёзки.

   – Видишь, как всё просто в нашем грубом мире: либо ты меня отправляешь к птицам, либо я тебя к ящерицам, – сказала Адель. – Либо то, либо это...

   Она хотела ещё поиздеваться, но вдруг услышала стук. Стук деревянных мечей!

   Дуэлянты были очень маленького роста – всего один фут. Одежда их потрясала скромностью: серые холщовые балахоны, а обувь вообще отсутствовала. Они заметили девушку, перестали драться.

   Не желая приобретать новых врагов, Адель крикнула «Вперёд!!!» и очутилась у ворот своего дома.

   Из ворот вышла мать, не знающая, что она уже вдова. Её молодая соперница, теперь уже бывшая, всё ещё стояла в зарослях кустарника, не веря своим маленьким некрасивым глазкам.

   Похороны пропавшего без вести прошли без участия покойника: в фамильный склеп была поставлена символическая урна.

   Сразу после похорон Адель помчалась к своему тайному другу Эрику.

   Познакомились они на игровом поле у окраины города. Один из приезжих пареньков учил всех драться.

   – Бей прямо в нос! – сказал он Адели.

   – В чей?

   – Да хоть в мой! Только это не бесплатно...

   Выяснилось, что за целых десять ударов Эрик берёт всего лишь один серебряный диттхен. Или даёт пять крепких поцелуев. Адель с удовольствием согласилась на последнее условие, так как до этого её никто не целовал, даже дома. Все поцелуи перепадали младшей сестрёнке Марион, которая была копия мать: белокурые кудряшки каскадом, чуть ли не до колен, личико как с пасхальной картинки, голосок чисто как у ангела. Все умилялись, старались сделать ей приятное, пощекотать, накормить чем-нибудь вкусненьким.

   Адель говорила низким голосом, что не умиляло, а, наоборот, отпугивало. Большой рост её и большой размер ноги тоже не вызывали восторга.

   3.

   Будущая монахиня не только дралась и целовалась, но и училась верховой езде. Иногда она завязывала из своих тёмно-русых волос конский хвост, и тогда слышала от местных мальчишек:

   – Кобыла скачет на кобыле!

   Близко подходить обидчики боялись, защитник «обеих кобыл» всегда находился рядом и кулаки свои держал наготове.

   Вечерами Эрик учил её рисовать, он и это прекрасно умел, так как родом походил из Голландии, где почти каждый рисует. И гармонии он её учил, изо всех сил учил, это было в его же интересах, так как выглядел он ещё некрасивее Адели.

   – Глянь, какой у меня нос, больше твоего! И ростом я вымахал ого-го, да и зубы у меня неровные, гораздо кривее твоих! А в целом выгляжу я гармонично, скажи, ведь это правда, красавица ты моя?

   Всякий раз, услышав от друга «красавица», Адель бросалась к нему на шею и страстно лепетала, что гармония, верно, важнее тупой красоты.

   Впрочем, о страсти, как таковой, в её взрослом понимании, речь пока не шла. Ни Адель, ни Эрик не испытывали похоти, хотя знали, что это такое.

   У рыжего некрасивого Эрика уже был «опыт», у Адели ещё не было, но в те моменты они были чувственно равны – в каждом из них играла трепетная дружба, не более.

   – Вдвоём мы смотримся ещё гармоничнее! Даже самые некрасивые детали можно сложить великолепно, правда? – смеялся Эрик, обнимая её.

   Они друг друга считали красивыми, и от этого души и тела их пронизывал чудесный трепет, сродни божественному.

   Родители Эрика были портняжками, простыми и очень добрыми людьми. Адель им нравилась, они тоже считали её красивой. Строили они на неё планы? Неизвестно, ведь они были евреями, и сыну своему, вероятно, готовили более подходящую пару.

   Так или иначе, но однажды эта крошечная семейка снялась с места – запрягла свой фургончик и уехала.

   Семья рыжих Шнайдеров отчалила на заработки в Московию. Край этот, хоть и считался диким, но, по слухам, был невероятно хлебным.

   Хлеба и во Фридланде хватало, но почти всех гостей города отпугивали слухи о болотах, об их таинственной всасывающей силе, которая, если не погубит окончательно, то изрядно подорвёт здоровье, лишит энергии, отнимет деньги, которые, как уже сказано, тоже энергия. Родители Эрика успели наслушаться всяких историй.

   После отъезда друга Адель осталась одна, при своей красивой матери, которая, судя по всему, ничего не знала о гармонии.

   Сестрицу Марион выдали замуж, а братишек-близнецов отвезли в Кенигсберг – на воспитание к родителям Фридриха Лидке.

   В те дни душу девушки грела тайна, которую она не открыла даже Эрику. Подарок отца, секрет опасной игры, мог потерять силу, поведай она о нём хоть кому-нибудь. Так сказал невидимый ворон.

   Мать проводила всё свободное время в бане, стараясь держать в порядке свою красоту. Адель проводила почти всё время на кухне, помогая слугам поддерживать порядок там. После смерти «черепичного короля» половина слуг была уволена, из экономии.

   Порядок, немецкий «орднунг», каждый тогда понимал по-своему, ведь после большой войны не минуло и пяти десятков лет. Ещё не было маниакального стремления к защите экологии, так как воздух загрязнять было некому, промышленные предприятия-гиганты возникли позже. Не было и пресловутых автобанов.

   Дорог, как таковых, в Европе семнадцатого века не существовало. Имелись широкие проезжие равнины, испещрённые колеями различной глубины. В самых глубоких увязали семейные фургоны, гружёные неподъёмным скарбом.

   4.

   Когда Адель решила отправиться в Московию, в надежде найти Эрика, мать не препятствовала ей и даже выделила неплохую сумму.

   Девушка нашла себе попутчиков довольно скоро, так как не крутила носом, то бишь не слишком выбирала. На телеге, запряжённой старой лошадью, сидели два монаха-бенедиктинца. Один из них был слепым, а второй одноруким.

   – Кто тут у нас, дон Винченцо?

   – Девушка, похожая на парня, дон Роберто.

   – Ты согласился взять её в попутчицы?

   – Христиане должны помогать друг другу. Глядишь, и она нам чем-нибудь поможет...

   – А она не ведьма?

   – Не похоже...

   Адель достала из котомки провиант. Все трое начали трапезничать. После этого монахи заснули в обнимку, а девушка заскучала.

   В проезжавших мимо повозках люди балагурили и смеялись, отчего Адели становилось всё грустнее и грустнее. Совсем взгрустнула она, когда сломалось колесо, и монахи попросили её подержать зад телеги. Будто она мужик!..

   Так прошли четыре дня. С пропитанием в пути было легко, сердобольные проезжавшие, завидев лысины и монашеское облачение, а также заметив физическую ущербность обоих бенедиктинцев, щедро делились с ними тем, что имели.

   Над возами постоянно летали птицы, пытаясь полакомиться излишками. Особенно активничали вороны, могли выхватить кусок прямо изо рта.

   Кудрявый ворон сел Адели на плечо.

   – Привет! Узнала?

   Адель узнала Бехера по голосу, но, на всякий случай, выразила недоумение.

   – Кто ты?!

   – Твой ангел хранитель!

   – С такими чёрными крыльями?

   – Дело вкуса. На всякий случай представлюсь: Йозеф Бехер, бывший Стоцкий. Кстати, ты не знакома с Григорием Фигой? Думаю, вряд ли ты с ним знакома, во Фридланде нет приличной канализации...

   Адель глянула на монахов, те по обыкновению дрыхли в обнимку. Можно было поболтать и подурачиться. Бехер тоже так считал, он ещё не понял, зачем ему эта дурёха и какая от неё может быть польза в будущем, но раз наставник утверждал, что она полезная...

   – Я видел, как ты встречалась со своим отцом. Он в преисподней небольшой начальничек, всего лишь болотный привратничек, но зато он очень добрый и гостеприимный, я у него жил. Я, видишь ли, никак не подберу себе уютное болотце. Отправлюсь-ка я на восток, вместе с тобой...

   – Будешь продолжать шпионить за мной?

   – Фу, какие выражения! Ты мне понравилась, веришь? И потом, я твой должник, ты мне очень помогла...

   – Чем, интересно?

   – Оооо! Одно твоё заклинание чего стоит! Я им активно пользуюсь! Уже целых два раза попользовался, кое-что заработал и теперь совершенно не голоден...

   – Какое заклинание?

   – «Мама знает?» Я был поражён, увидев, как твой отчим затрясся от этих слов...

   Адель тоже затрясло. От смеха.

   – Нечего хихикать, – обиделся Йозеф. – Я был у твоего дома, когда ты исчезла вместе с отчимом и вернулась одна. Но я никому не скажу, что ты его... Что он пропал из-за тебя.

   – Он не пропал, а превратился в ящерицу.

   – Святая правда, видел я ту ящерку, очень симпатичная!

   – Так ты и там подслушивал? Как ты туда пробрался?

   – Я ворон-проводник, «кудряш», летаю где хочу. Тебе без меня будет трудно, соглашайся на сотруд... На дружбу! Чисто по дружбе даю тебе подсказку: в следующий раз, превратив кого-то в ящерицу или в паука, хорошенько оглянись по сторонам, вдруг опять увидишь маминых попрыгунчиков...

   – Дерущихся гномов?

   – Их самых! Они делают запрещённые упражнения, от которых растут ввысь, а мама им не разрешает.

   – Какая ещё мама?!

   – У них на всех одна мама. Она рожает их большими пачками, ей это легко, появляются они на свет до смешного крошечными...

   Ворон порылся клювом в волосах Адели.

   – Жаль, тут их нет, а то бы я показал... Словом, как увидишь этих обалдуев, полудохлых двойняшек, которые тайно выросли до фута, крикни: «Мама знает?!» И они исполнят всё, что ты попросишь. Для начала требуй знание всех языков, включая и диалекты. Ты же едешь в Руссию, там большие грамотеи в большой чести...

   Каркнув, ворон улетел было прочь. Но затем вернулся и спросил:

   – Так ты ничего не слыхала о Григории Фиге?

   – Нет...

   Бехер окончательно улетел, но его краткое возвращение оказалось роковым для Адели: монахи заворочались, проснулись. Увидев, что гостья разговаривает с диковинной чёрной птицей, однорукий столкнул её с телеги.

   – Кышш!!! Оба кыш!!! Чтоб я тебя больше не видел, ведьма!

   Девушка поднялась, cтряхнула пыль с платья, взяла вещевой мешок, пошла вдоль колеи, присматривая новых попутчиков.

   5.

   – Эй, красивая, айда к нам! – раздалось у Адели за спиной.

   К этому времени она уже успела пройти километра два. Монахи не очень-то обогнали её на своей лошадёнке, их лысины ещё виднелись впереди.

   – Какая стройная, не то, что моя Хильда, правда? – раздался другой мужской голос.

   Оглянувшись, Адель увидела двух молодых парней, ехавших на лёгкой расписной повозке. Обе их лошадки были разукрашены лентами.

   – Айда с нами на праздник! – выкрикнули парни почти одновременно.

   – На какой праздник? – спросила Адель.

   – Тут, в соседней деревне, живёт мой кузен, ему завтра исполняется двадцать пять лет! – сказал пёстро одетый детина, которому на вид не было и восемнадцати, над верхней губой его едва шевелился пушок.

   Адель пожала плечами.

   – Но ведь уже смеркается. Скоро ночь!

   – Правильно! – сказал второй парень, который был чуть постарше первого. – Мы как раз собирались остановиться вон в той рощице на ночлег...

   Он указал на небольшую кучку деревьев, видневшуюся впереди, слева от колеи, на расстоянии не более полукилометра.

   Адель снова пожала плечами.

   – А я не буду вам мешать? Может быть, я попрошусь в попутчицы к кому-нибудь другому, кто, как и я, направляется в Москву?

   Ей было страшновато. Не так из-за пуританского воспитания, которое усиленно прививала ей мать, как из-за вероятности быть ограбленной.

   – Какое совпадение! – воскликнул младший из незнакомцев. – И мы потом туда же направляемся, сразу после праздника!

   – У нас в Москве, в немецкой слободе, полно родственников и знакомых проживает, – сказал старший.

   Этот ответ успокоил Адель. Парни улыбались. Их улыбки светились теплом и сочувствием. Второго, пожалуй, было больше.

   – Тебе лучше всего держаться нас, поверь, неизвестно, на кого ты нарвёшься по такой поздноте. Вокруг много всякого народу шастает, ещё ограбят. Не суетись, лучше приляг, поспи, ты ведь устала, верно?

   Как раз доехали до рощицы. Молодые люди соскочили с тележки, сняли куртки, бросили на траву, стали укладываться на них.

   – Сочту за честь уступить даме своё место в тележке! – сказал младший.

   – Я тоже хорошо воспитан! – ответил старший.

   – Тогда спокойной ночи, – сказала Адель.

   Она легла на дне повозки, подстелив солому.

   Сон был приятным: два прекрасных принца пытались обнять её, оба сразу. Приятные объятия не прекращались до самого пробуждения.

   Когда Адель проснулась, сквозь деревца рощи пробивались лучи рассвета. Лёжа в полудрёме, с полузакрытыми глазами, девушка по-прежнему чувствовала на себе руки, крепкие уверенные объятия. Настолько сильные, что... О, нет! То были верёвки. Она лежала в повозке. Лошадей не было. Парней тоже.

   Кое-как освободившись от пут, Адель проверила наличие кожаного мешочка за пазухой.

   – Мои деньги! Их украли?!

   Из кустов вылетел кудрявый ворон.

   – Разумеется, украли! Не надо быть такой наивной! Не успел я отлучиться, как у тебя снова неприятности. А ещё в Москву намылилась. Там таких дур только и ждут...

   – Не твоё дело!

   – Нет, теперь уже моё! Не могу я тебя бросить, веришь? Совесть не позволяет. Буду за тобой следить и делать всякие полезные замечания. И напоминания! Напоминаю: иностранных языков ты не знаешь, трудно тебе будет на чужбине, поэтому усиленно ищи встречи с мамиными попрыгунчиками...

   Послышался стук копыт.

   – О! Кажется, накаркал! За тобой едут враги, радуйся! Хватай их за все места, превращай во что хочешь, ты же дочь своего великого отца, не посрами его честь, да и свою тоже...

   Ворон снова шмыгнул в кусты.

   – Так вот кто украл мою садовую тележку! – крикнул пожилой всадник, спрыгнув с коня.

   Он подбежал, схватил Адель за подол платья, начал стаскивать с повозки.

   – Слезай, воровка, сейчас я тебя отлуплю!..

   – Назад!!! – крикнула Адель, спрыгнув на траву и схватив грубияна за штаны.

   Через миг она оглянулась по сторонам. Молодой рощицы уже не было. У ног сидела пожилая мышь с глазами всадника. Рядом слышался знакомый стук крохотных мечей.

   Гномы прекратили дуэль, уставились на гостью.

   – Упражняетесь? Хотите стать выше и сильнее? – крикнула Адель. – А мама знает?

   Дуэлянты бросили мечи, бухнулись на колени.

   – Чего тебе? Того же, что и Бехеру? Сто тысяч «кхеков»?

   – Не ем я кексов, от них толстеют! – выгнулась перед ними Адель. – Мне необходимо выучить все языки, которые есть на свете, и чтоб за пару минут, и чтоб со всеми диалектами!..

   Малыши переглянулись.

   – Губа не дура! – сказал первый.

   – Это же в двадцать раз дороже! – охнул второй.

   Они действительно боялись свою маму, ибо выполнили то, о чём просила их незваная гостья.

   6.

   Будущей монахине языки пригодились буквально через час. Крикнув «Вперёд!!!», она снова очутилась у рощицы, рядом с проезжей дорогой. Вдали заметила деревушку, которую накануне, в вечерней темноте, не замечала. В той деревушке отдыхал после вояжа по Европе русский царь. Адель встретилась с царём, увидела его!

   Но сначала она встретилась с Бехер-Стоцким. Ворон поджидал её у того самого места, с которого она исчезла.