Текст книги "Измена (СИ)"
Автор книги: Анель Авонадив
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 29 страниц)
Глава 8
Андрей
Как только «динамо» уезжает с мероприятия вместе со своим кавалером. Тут же покидаю этот «балаган» и тупо катаюсь по ночной Москве, чтобы немного отпустило, все-таки я рассчитывал, как минимум на взаимность.
Я же очень хорошо разглядел румянец на ее щеках в полумраке вечера на веранде. Она точно помнит нашу встречу в гостинице, не исключаю даже что думает об этом каждую ночь, и происходит это явно не в объятиях жениха.
И что больше всего доводит, что Дина продолжает меня выбешивать, делая вид, что ничего такого не случилось. Не знаю как сдержался на веранде и не поимел ее пальцами, чтобы просто, удостовериться, что она меня также хочет, пришлось даже держать руки убрать в карманы брюк, настолько мне не терпелось.
У меня нет никаких сомнений, что доберись я до трусиков «мисс неприступная крепость», они оказались бы «гостеприимно» мокрыми для меня.
Я как чертов наркоман, который знает, что очередная доза может убить, все равно пускаю «динамо» себе сквозь вены в кровь, потому что предвкушение от кайфа в разы превышает страх, что Дина поймет мою одержимость ею, настолько, что хочу "поиметь" жестко и сильно, пока не сорвет голос выкрикивая мое имя, чтобы мои внутренние демоны наконец обрели насыщение.
Я точно больной. Дина же чувствует как она на меня действует! Так какого хера, это все?
Ира звонит не переставая, и я нажимаю прием вызова, как обычно даю жене выговориться, утешая себя тем, что когда на следующий день жена будет звонить и извиняться, обозначить ей список ее претензий накануне. Жалею, что сейчас не пятнадцатый век, когда инквизиция сжигала женщин за дискредитацию каких-либо социальных групп по неразумным мотивам, потому что прямо сейчас Ира наговаривает на самый яркий костер.
Когда в потоке словесной перебранки жена затихает, спокойно говорю в трубку:
– Ир, все, хватит! Я устал уже слушать эту "хрень"! – понимая, что истерика начинается по новой, говорю, чтобы брала такси и ехала домой, выпила успокоительного и укладывалась спать, вместо того чтобы трепать мне нервы. Даже странно, но Ира закрывает рот и даже не плачет, первая отключается.
Уверен, что это ненадолго, потому что по опыту нашего с ней общения последние два года, когда мы находимся в состоянии "холодной войны", Ира наберет мне обязательно позже, когда окажется дома, ее там всегда накрывает, квартира ей кажется огромной и пустой, что неминуемо сносит ей крышу и она требует, чтобы я приехал и мы ночевали вместе.
Проезжая центр Москвы мимо красивых сверкающих вывесок, думаю о том, что я не привык прятаться за самообманом. И сколько бы я не убеждал себя, что женские капризы и истерики это своего рода попытки «подогреть» страсть, чтобы держать такие образом отношения на пике, понимаю, что это правильнее было бы назвать обыкновенная бабской манипуляцией. Честно сказать, истерики Иры стали заёбывать. Она превратилась в склочную женщину за какие-то пару лет, а я, охренев от такой трансформации, спустя года два после свадьбы, нажрался в хлам, не понимая как оказался в чужой квартире с какой – то телкой.
Тогда же и забил на супружескую верность, потому что всегда был мудаком задолго до того как реально изменил Ирке.
И я понимаю, что даже мои «уходы» на недели в холостяцкую квартиру и есть чистой воды самообман, и как бы я сам себе не доказывал, что это нервы от работы, что я не высыпаюсь, потому и живу отдельно от Иры, все же понимаю, что причина совершенно в другом.
Достаю сигарету и закуриваю. Снова. Открываю окно до упора, откидываясь на сиденье, делаю затяжку, наслаждаюсь вкусом хороших сигарет.
Еду в холостяцкую квартиру, думая о том, что завтра приду в норму, придумаю, как организовать встречу с "динамо", уже зная новые обстоятельства, которые хочу вписать в договор, пускай предложат варианты, ведь я за это плачу деньги, желание клиента – закон.
И ведь, как ни странно, я не думаю о внешнем виде, фигуре, вообще ни о чем таком, на что обычно я обращаю внимание. Почему– то вспоминаю улыбку Дины в питерском кафе, где мы какое-то время нормально общались, вспоминая годы университета.
Пока паркую машину на стоянке рядом с подъездом, звонит Ира. Выключаю звук и убираю телефон в карман. И только поток смс сообщений заставляет меня снова достать мобильный.
Первая мысль, может «динамо»? Но к моему разочарованию, пишет жена, как всегда, всякую хуйню о том, что я ее игнорирую, что я мудак и кобель, не забывает мне в очередной раз напомнить что благодаря ее стараниям моя жизнь наладилась, а я неблагодарная скотина хочу сменить ее на "молодуху". И откуда такие мысли в голове?
Типичный набор женских шаблонов. Удаляю все сообщения, понимая, что в любом случае этот инцидент с Диной мне будут помнить еще минимум несколько недель, если, конечно, не случится чудо и мы не разведемся.
Хотя я так заебался что еще немного таких истерик со стороны Иры, чувствую я сам стану инициатором. Я не хочу никаких истерик и выяснений отношений, потому что хочу засыпать с ясным мозгом и в тишине, без криков и визгов.
Глава 9
Андрей
Не так я себе представлял понедельник. В моей изощрённой фантазии уже был четко придуман план, согласно которому контора Егора должна предложить мне варианты оформления сделки с новыми условиями, которые я честно просто придумал, чтобы поморочить им голову, где в конечном итоге, все равно будет подписан первоначальный вариант, но мне хочется, чтобы Дина уделила мне время. Желательно было бы запланировать такую встречу в уютном ресторане, после которого мы обязательно поедем и закрепим договоренности в гостиницу, не плохо проведя время.
Я еду на работу в приподнятом настроении предвкушая встречу с «динамо». Только реальность убивает весь мой настрой: на работе случился незапланированный аврал.
Как назло, судьба решила мне напомнить, что расслаблять «булки» рано и подогнала налоговую проверку, о которой мне с невозмутимым лицом сообщила главный бухгалтер компании.
Мля. С девяти утра и до четырех дня не присаживаюсь. Моя голова работает на пределе возможностей, я поднимаю все «связи» и сразу выхожу на начальника инспекции, договариваясь с бюрократической машиной, о необходимом минимуме которую готов «занести» в кабинет нужным людям, потому что не хочу, чтобы каток проверки размазал мою компанию, как это уже было в начале моего пути. Я уроки умею усваивать, выводы сделал, предпочитаю сразу договариваться.
Ближе к окончанию рабочего дня, сам звоню Егору, прошу подготовить договор с новыми правками и внести их. Уточняю у оппонента что со временем и когда получаю ответ что сегодня у него встреча, настаиваю на том чтобы Дина внесла правки, она уже в курсе, а я не хочу ждать.
Обещаю доплату за дополнительные часы работы его сотрудницы. На том конце провода минута молчания, не больше, но потом Егор обещает, что Дина сможет сегодня сделать и направить по электронной почте мне на согласование.
Такой вариант, естественно, меня не устраивает, и я добиваюсь личной встречи, приводя, хоть и слабые, но аргументы в свою пользу о том, что на месте смогу все изучить и подписать при необходимости, это сократит время на то, чтобы согласовать мои варианты с собственником здания, которое я собираюсь приобрести в коммерческих целях.
Договариваюсь, что подъеду в офис к семи вечера для обсуждения всех нюансов. Егор обещает разобраться со своей встречей и подтянуться. Но мне уже не интересно, для меня лучше, чтобы ее женишок завис где-нибудь на неделю на необитаемом острове, чтобы я растопил «мою ледышку».
Дина
Когда Егор сообщает, что Андрей приедет вечером для согласования деталей, впадаю в панику. Я не хочу его видеть, я помню его обещание. Спасает только, что мы будем в офисе и это вряд ли даст ему возможность пристать ко мне.
Не знаю почему начинаю суетиться, смотрю в зеркало, поправляя макияж: не хочется выглядеть в его глазах замученной и уставшей.
Практически сразу же вношу правки, дополняя договор нужными строчками.
Андрей пунктуален. Секретарь провожает его в переговорную, а я делая вдох, просто иду туда, выдержав не большую паузу.
Переживу.
В конечном итоге, эта встреча в офисе, тут есть другие люди, он просто не посмеет ко мне приставать или делать какие-то намеки.
Иду по коридору с гордо поднятой головой. О той, ничего не значащей связи, предпочитаю не думать.
Не обращаю внимание на взгляды коллег, я давно знаю, что в офисе меня негласно прозвали «Снежная Королева», не понимаю почему это прозвище въелось в мозг людей. Хотя, такое впечатление вполне могло сложиться потому, что в обществе коллег я скупа на эмоции и стараюсь на людях и вовсе не показывать истинного настроения. Я привыкла, что на работе нельзя "дружить", чтобы не смешивать работу и личное.
В любом случае, я спокойно воспринимаю, что не всем нравлюсь. Многие коллеги Егора до сих пор не приняли тот факт, что он выделяет меня, наивно считая, что свою должность я получила через постель. И это, конечно же, не имеет ничего общего с действительностью, мы с Егором начали отношения после того, как я устроилась на работу.
Захожу в переговорную. Андрей сидит в брюках, развалившись на стуле: на нем белая рубашка без галстука, верхние пуговицы которой расстегнуты. Первое на что обращаю внимание – это волевой подбородок, покрытый легкой щетиной, широкие плечи, облаченные в темно-синий пиджак, и этот взгляд, темный, давящий, заставляющий меня моргнуть, чтобы сбить непрерывный контакт глазами – уж слишком явно Андрей мне сигнализирует зачем он здесь на самом деле.
Сажусь напротив, приветствую намеренно холодно:
– Андрей, доброго вечера, – мой голос не выдает эмоций и возникшей во мне паники, я стараюсь не смотреть ему в глаза, чтобы не думать о том, что мы одни.
Перебираю бумаги, вытаскиваю из файла один экземпляр и протягиваю Андрею, стараюсь, чтобы руки не дрожали, получается не очень.
Он с минуту смотрит на белые листы, берет их, чуть касаясь пальцами моей кожи, отчего у меня моментально появляются мурашки по всему телу, затем не спешно кладет документы на стол перед собой, даже не удостаивая их взглядом, отвечает на приветствие:
– Доброго, – я не понимаю, что говорить далее, Андрей не изучает документы, всем своим видом показывая, что его не интересуют бумажки. Я сглатываю несуществующий ком, подозревая, что ему эти правки не важны и не нужны, он тут с другой целью, которую озвучил мне ранее через мессенджеры.
Когда вижу улыбку, чуть заметную, стараюсь не реагировать, у меня совершенно не романтическое настроение. Я бы хотела уехать из офиса пораньше, сын заболел, но, как назло, задерживаюсь на работе.
"Клиент" очень настаивает" – , вспоминаю слова Егора, когда я попросилась уехать пораньше сегодня в обед.
Молчание получается каким – то двусмысленным, поэтому опять выступаю первая с предложением:
– Ты можешь забрать документы и посмотреть в более удобное для себя время, – встаю, всем своим видом показывая, что я не буду поддерживать эту ситуацию.
-Для меня сейчас удобно, – я застываю на месте, не сажусь, но и идти не могу, комментирую:
– Мой рабочий день подошел к концу, Андрей, я бы хотела поехать домой, все моменты по сделке можно обсудить с Егором, он лучше подскажет, – намеренно устраняюсь, потому что не хочу больше "двойственных" ситуаций.
Нет, я не боюсь что он приведет свою угрозу в действие, я просто не хочу быть с ним в замкнутом пространстве, мне это напоминает лифт, только размером в комнату.
Пока я размышляю, Андрей поднимается, подходит ближе, отодвигая стул, чтобы ему было удобнее стоять рядом, говорит:
– Поужинай со мной, Дин, – его голос смягчается, и я на автомате говорю:
– Нет, – отвечаю чуть тише чем хотелось бы, я не хочу продолжать, просто потому что понимаю – это ошибка.
Мы не свободные люди, нас больше нет. Все это в прошлом.
– Почему ты мне отказываешь? – он внимательно наблюдает за моей реакцией, добавляя, – я предлагаю всего лишь ужин, обещаю, ничего не будет, – делает паузу, добавляя, чуть приглушенно, – если ты не захочешь, – с минуту смотрю на это самоуверенное лицо и в лоб спрашиваю:
– Андрей, давай прямо, что тебе нужно? – скорее всего он думает, что я готова быть его любовницей, так лучше сразу расставить все точки над «i» и разом закончить, просто секс меня не интересует. Я в отношениях, он женат.
– А разве это не очевидно, Дин? – он подходит чуть ближе, смотря мне в глаза, не касаясь, произносит наклоняясь с высоты своего роста, – Я хочу тебя, – его взгляд становится темным, прожигающим насквозь. Я уже видела такой же блеск в его глазах в лифте гостиницы и, наверное, тогда вперемешку с алкоголем сделала ошибку, поддавшись нарастающей страсти.
Я не планирую впускать в свою "устроенную" жизнь отца своего ребенка. Не теперь.
– Ясно, Андрей, – отхожу на шаг назад, все-таки его близость выводит из равновесия, – обойдемся без ужина, – вижу, что улыбается, вероятно думая, что я, как последняя дура, брошусь в его объятия, и сейчас намеренно тяну время, кокетничая.
Спокойно реагирую и на его усмешку, добавляю более твердо:
– И без того, на что ты привык рассчитывать, – разворачиваюсь и иду по направлению к выходу
Андрей хватает меня за руку, спрашивая:
– А на что, по-твоему, я привык рассчитывать, «динамо»? – когда он включает свой циничный тон, мне всегда хочется убежать от него подальше.
Выдергиваю ладонь, тяну ручку двери вниз в переговорной, но сильные руки втаскивают меня обратно, без надежды выбраться из капкана объятий Андрея.
Он ловко отодвигая меня от прохода, закрывает дверь на два оборота, а ключи кладет себе в карман.
Что он себе позволяет? Мое сердце стучит настолько сильно, что мне кажется, если бы у него была возможность, оно бы покинуло пределы моего тело и валялось под ногами, задыхаясь от эмоций.
Андрей очень близко прижимая за талию вплотную к себе, делает это намеренно, больно впиваясь пальцами в кожу. Сразу же упираюсь ладонями ему в грудь, шепчу:
– Отпусти! – пытаюсь вырываться, Андрей ослабляет хватку, но не отпускает
– Тише, «динамо», просто ответь. Этот «адвокатишка» тебя устраивает в постели? Хочешь сказать удовлетворяет тебя? – мне просто смешно, он тут и его поведение, вопросы. Он вообще не имеет право спрашивать меня об этом, мы чужие люди!
Хочется прогнать его, сказать, чтобы не появлялся в моей жизни, но говорю зачем – то:
– Егор мой будущий муж, меня все устраивает! – Андрей, по – прежнему, не отпуская меня, набирает в легкие воздух, стараясь сохранить самообладание говорит:
– Врешь же, – он смотрит в упор не отводя взгляда, – тому, с кем все устраивает, не изменяют, – его слова словно пощечина, и я либо должна промолчать, либо раз и навсегда дать ему понять, что я не все его женщины.
Вернее, со мной у него не будет так как с другими женщинами.
Мне кажется, что тишина затягивается больше чем положено в переговорах между партнерами. Андрей все также смотрит на меня, явно желая услышать ответ. Хорошо, что у него нет попыток перейти грани, все прилично, он держит меня в своих тисках, сжимая талию.
И только когда у него звонит мобильный телефон, этот невыносимый зрительный контакт разрывается. Он выпускает меня из своих тисков, отходит, не спешно прикладывает к уху мобильник, отвечает коротко и ровно.
Из контекста разговора понимаю, что на проводе жена.
Хочется сорвать с себя кожу в местах его прикосновений. Забыть ожоги его дыхания и вырвать из легких аромат его парфюма с характерным запахом жженого дерева.
Наконец-то все мысли и поступки этого человека сложились для меня в единую понятную концепцию, во рту горчит от обиды на саму себя и может немного разочарования.
"Я одна из. И совсем не особенная для него."
Быстро завершая разговор, Андрей, как ни в чем не бывало кладет телефон в карман брюк, продолжая стоять на небольшом расстоянии, изогнув одну бровь, уточняет:
– Так на чем мы остановились, Дина? – сокращаю расстояние, вытягивая руку ладонью вверх, прошу:
– Андрей отдай ключи, мне нужно идти, я и так задерживаюсь тут больше чем положено, – начинаю волноваться, мой телефон остался в кабинете, и я боюсь, что сын звонил, вдруг ему нужна моя помощь, а я не на связи.
Мы смотрим друг на друга, мой мучитель делает очередную попытку сократить пространство между нами, я отступаю на шаг назад.
– Бля, Дин, да в чем проблема?!Включи мозги! – темные глаза наполняются злостью, губы складываются в тонкую линию, – я не собираюсь заниматься с тобой сексом, – затем выдерживая некоторую паузу не отрывая свой пристальный взгляд, прожигающий меня насквозь, добавляет – не сейчас так точно!
– Раз уж речь идет о моих мозгах, Андрей, то напомню, что я не твоя подчиненная и мой рабочий день закончился, – я демонстративно указываю на часы, – пол часа назад! – говорю с ним на повышенных тонах потому что я на взводе.
Пускай я пожалею, но я не буду одной из, я не буду его любовницей!
Снова тяну руку и молча жду, что он достанет ключи из брюк и отдаст их мне. Я просто хочу уйти.
Андрей, делая глубокий вдох, достает ключ из кармана, кладет мне на руку, чуть касаясь, не отрываясь наблюдая за моей реакцией.
Я несколько раз моргаю, зажимаю ключ в руке, иду к двери, пробую открывать, ключ падает, отскакивая на некоторое расстояние.
Я не успеваю повернуться, Андрей сам поднимает ключ и с невозмутимым видом подходит ближе, уверенно находит замочную скважину, открывает дверь переговорной настежь, чуть отстраняется в сторону, пропуская меня, не отводя своего пристального взгляда.
Я спиной чувствую степень его разочарования.
В офисе почти никого, секретарь ушла, остались программисты, и пару юристов, которые вели телефонные переговоры, судя по голосам доносящимся из зоны open air (прим. открытое пространство).
Закрываю дверь своего кабинета с обратной стороны, медленно сползая вдоль нее ниже. Сказать, что я раздавлена, не могу. Но мне очень плохо: я психологически вымотана так, будто меня переехал каток.
Через какое – то время слышу звонит телефон, я быстро встаю, беру трубку, вижу, что вызываемый абонент Егор. Принимаю вызов.
Молча слушаю, что забрать он меня не может, потому что встреча затягивается, извиняется, уточняет как прошли переговоры с Андреем и где я.
Быстро говорю, что «Клиент» бумаги забрал и будет изучать их дополнительно.
Мне плевать, что придумает Андрей, и будет ли это расходиться с моей версией, я просто хочу поскорее уже поехать домой, о чем сообщаю Егору. Он настаивает на такси, чтобы мне не мотаться на общественном транспорте. Обычно я так и делаю в те редкие моменты, когда Егор не может меня забрать и у него выездные переговоры, но в этот раз, решаю, что в городе пробок нет, до дома пару остановок на метро, а так я могу по пути забежать в аптеку.
Как только завершаю разговор, быстро собираюсь, все мои действия отточены, мозг начинает думать о сыне. Набираю его номер, чтобы узнать как он себя чувствует, но абонент не в сети. Странно. Он сегодня весь день на связи со мной, потому что заболел, температура высокая. Может спит?
Сжимаю телефон в реке, хаотично соображая. Первое что приходит в голову это позвонить своей соседке.
Аделина Серафимовна, всегда является моей палочкой выручалочкой. Она пенсионерка и несмотря на свой преклонный возраст, сохраняет трезвый ум и незаурядную память на события, которые были в ее далеком прошлом, старческим маразмом не страдает, и поэтому я всегда звоню ей, когда мой сын пропадает с моих радаров. Обычно Андрей не отвечает, увлекшись компьютерными играми, или у него выключен телефон. и тут плюс отзывчивой соседки в том, что она, находясь со мной на одной лестничной площадке может выйти на лестничную площадку, нажать звонок у моей квартиры и как правило, сын реагирует – у нас громкий квартирный звонок.
Старушка также не сразу берет трубку. Начинаю волноваться, параллельно иду к лифтам. По выключенному свету в переговорной отмечаю, что Андрей покинул офис, иду на выход, затягивая на пальто ремень в тугой узел, держа при этом трубку плечом.
Когда Аделина Серафимовна, наконец, берет трубку по ее обеспокоенному голову понимаю, что-то случилось и когда слышу, что моего ребенка увезла скорая, которую он сам же и вызвал, чувствую себя худшей из всех мамаш в мире.
Сын же звонил мне в обед и говорил, что температура все выше, а я не могла оставить работу, впрочем, как обычно.
Почти что выбегаю из здания, укладывая телефон в сумочку. Теперь у меня нет желания ехать на общественном транспорте, я хочу поймать такси и побыстрее оказаться дома, чтобы понять в какой больнице мой ребенок, взять какие-то ему вещи. Мысли хаотично движутся.
Жалею, что не вызвала такси. Как назло, ни одной машины. Иду по направлению к метро вдоль дороги. Когда впереди меня притормаживает автомобиль, не имея привычных знаков такси, не сразу понимаю, что это не коммерческое авто по перевозке пассажиров. Я быстро открываю заднее сиденье, копаюсь в сумочке, чтобы набрать Егору и сказать, что завтра я не выйду на работу. Усаживаясь на заднем сиденье, называю водителю не поднимая глаз, адрес пункта следования:
– Улица Молодогвардейская, 36, это район «Кунцево», – меня ни капли не смутило молчание водителя и только когда машина отъехала от тротуара, и пассажирские двери заблокировались, издав характерный щелчок, я обратила внимание на мужчину за рулем, говоря:
– Простите, можно чуть быстрее, я тороплюсь, мне… – и обрываю себя на полуслове, потому что вижу Андрея и я не в такси
Видя мою растерянность, водитель, смотря в заднее стекло автомобиля, уточняет:
– Динамо, я уже понял, что ты торопишься, – и чуть увеличивая скорость, уточняет, – а где мужчина, который называет себя твоим будущим мужем? К нему что-ли едем? – он усмехается от своих предположений, не скрывая цинизма в голосе, но мне плевать. Я думаю о своем ребенке и мне все равно кто доставит меня до дома, да хоть черт лысый, лишь быстрее.
Я набираю соседке и когда та берет трубку, уточняю:
– Аделина Серафимовна, может быть вы знаете, скорая на которой сына увезли, это по нашему району? – слышу в телефоне, что старушка уже сама позвонила на телефон горячей линии о госпитализации больных, все разузнала. Выдыхаю, говорю быстро, что еду, нужно собрать некоторые вещи.
Когда кладу трубку, виду Андрей хмурится, у него больше нет желания шутить, но хотя бы ничего не спрашивает и то хорошо. Я как коллайдер нервов, чуть тронь, все разлетится на куски.
Вечерняя Москва в осеннее время года по-своему прекрасна, особенно когда сухая и безветренная погода. Яркие вывески сменяют одна другую, а я только и думаю, что я плохая мать, мой сын сам вызвал себе помощь, потому что я не в состоянии послать все к черту и приехать к ребенку, когда это действительно необходимо.
Мы сворачиваем с шоссе в сторону дома, Андрей уточняет:
– Дина, какой подъезд? – возвращаясь к реальности, называю подъезд, часто моргаю, я не хочу плакать, я должна держаться, я разберусь с работой позже.
Я смутно слышу слова Андрея. Внутри меня паника, трясет словно случилось землетрясение, у меня закончились силы.
Чуть приоткрываю дверь автомобиля, вижу дорога под ногами, такое ощущение, ходуном ходит. Опираясь на дверь, я не замечаю, как Андрей подает руку, чуть придерживая меня под локоть, не отталкиваю его, мои мысли только о сыне.
В голове разбег мыслей такой, что я не понимаю что в первую очередь делать: с одной стороны, я думаю о том как бы взять побольше вещей, хаотично перебирая в голове, что ему может понадобиться, он ведь у меня не лежал никогда в больницах; с другой стороны необъяснимая тревога, что мой сын там один и я ничего не знаю о том, как он, какой у него диагноз?
В голове зачем-то возникают мысли о тех симптомах, которые сын описывал в нашем последнем разговоре часами ранее. Становится еще хуже, потому что он говорил что трудно дышать, что-то сдавливает грудную клетку.
Стоя в коридоре общего пользования, не понимаю, как открыть квартиру: руки трясутся, я не могу собраться. Андрей молча забирает связку ключей, наугад подбирая нужный, открывает входную дверь. Дверь открывается с характерным звуком и, будто по звонку, на площадку выходит пожилая соседка, которая поправляет очки, вдавливая их в переносицу, смотрит удивленно на Андрея, потом снова на меня, не давая мне начать ее расспрашивать ее про сына, не громко комментирует:
– А говорила, нет родственников, – слова Аделины Серафимовны игнорирую, захожу в квартиру, Андрей проходит со мной, завершает делегацию, соседка. Она закрывает за собой тяжелую дверь, продолжает начатую тему:
– Теперь понятно на кого похож Андрюха, – соседка косится на Андрея, который осматриваясь в незнакомом пространстве старается с соседкой не контактировать.
А я не хочу переступать опасную черту, прерываю ее, задавая вопросы, которые больше всего меня волнуют:
– Долго скорая была? – разговор уходит в нужное русло, я стаскиваю обувь и прохожу в пальто в комнату. Проходу в комнату сына, соседка следует за мной, словно" хвостик", ни на минуту не прекращая свой подробный рассказ про врачей, с которыми она успела побеседовать и узнать кто в какой больнице дежурит.
Андрей, как я поняла, особого приглашения не требовал, он самостаятельно прошел на кухню, я поняла это, когда услышала звук кофе-машины, с которой незваный гость разобрался достаточно быстро.
Я внимательно слушала подробности, доставая вещи сына, заталкивая их в его рюкзак, хаотично думая, что может ему еще понадобиться.
Пока утрамбовывала одежду, соседка все время сидела рядом, наблюдая за каждым моим движением, она много говорила, причитала, часто дышала, как будто она бежала накануне кросс в двадцать километров на время. Когда Аделина Серафимовна грустно вздохнула, я воспользовалась паузой и поблагодарила соседку от всей души, сказав:
– Спасибо вам, я сейчас в таком состоянии что не могу говорить и думать о чем-то еще, я сейчас поеду к сыну, – соседка выходит со мной в коридор, кивая на гостя, тише произносит:
– Это по папиной или по маминой линии родственник? – пропускаю мимо ушей ее вопрос, коротко отвечаю:
– Все потом, Аделина Серафимовна, пожалуйста, – она поспешно шаркая пухлыми ногами выходит из квартиры, а я захожу на кухню и вижу что Андрей спокойно пьет кофе и видя мое удивление заявляет:
– Надеюсь для гостей не жалко кофе? – не знаю, но почему-то не могу на него злиться. Прислоняясь к дверному проему, спрашиваю:
– Сможешь подбросить меня до больницы, я вещи необходимые собрала, – Андрей допивая одним глотком остаток напитка, поднимается, говоря:
– Конечно, Дин, без проблем, – и увидев рюкзак с Дарт Вейдером из «Звездных войн» и огромный пакет, забирает все вещи из моих рук, удивленно приподнимает бровь, говоря:
– Дин, пацан что, на месяц лег, куда ему столько вещей? – не понимающе оглядываю свои сумки
В хаосе закинула все подряд, нервы оголены до предела, я представляю в ярких красках как мой сын там один, что ему плохо, хочу поскорее оказаться в больнице, чтобы знать как реально обстоят дела.
В моей голове моментально сформировались самые наихудшие представления. Зачем-то вспомнила сводки новостей, когда сообщали о каком-то ребенке, который в дороге умер и его не успели спасти. Понимаю, что начинаю себя накручивать, но сделать ничего не могу. Я в такой ситуации впервые.
Слезы сами наворачиваются на глаза, но я быстро моргаю, мне нельзя плакать, я сильная, а не размазня какая-то.
На нервной почве не могу подобрать более или менее вразумительно ответа, и Андрей, вздыхая, берет из рук рюкзак открывает его, достает оттуда свитера сына, штаны, майки, оставляя только один комплект одежды. Оставляет не нужное, застегивает рюкзак, закидывая себе на плечо, обувается и видя мой удивленный взгляд, говорит:
– Дин, у меня просто мозг соображает лучше, ты взяла много лишнего, поверь, пацану пока хватит и этого, потом привезешь если что, – я киваю, обуваюсь мы выходим из квартиры. Андрей закрывает дверь, я в потоке мыслей, которые словно вихри сменяют друг друга, забыла что он помогал открывать мне квартиру.
В машине едем молча. У Андрея часто звонит телефон: он вначале не берет трубку, а когда звонки становятся частыми и навязчивыми, просто отключает связь, выдавая ругательство, которое я не могу разобрать, настолько тихо он его произносит.
Едва захожу в больницу, сразу иду к дежурному окну, где мне вызывают медицинскую сестру, которая появившись по фамилии в журнале нашла моего сына, объяснила что мой ребенок в общей палате, диагноз воспаление легких, назначены антибиотики, которые ему будут давать в течении десяти дней. Я впитываю информацию, прошу увидеться с сыном, но мне невозмутимо сообщают, что сейчас нет посещений, ребенок не в отдельной палате, а потому условия у него как у всех, стандартные.
– Там мой сын, я не посторонний человек! – я взрываюсь, переходя на крик не замечая этого. И только ладонь Андрея, который чуть касаясь моего плеча, комментируя, что криками я ничего не добьюсь, немного приводит меня в чувство.
Женщина в белом халате не реагирует, вероятно, у нее таких истеричных мамаш хватает, холодно отвечает:
– Завтра приходите в часы посещений, мамаша, мальчик под присмотром, не мешайте врачам делать свою работу, – я понимаю, что мои эмоции это обыденность для персонала больницы, но мне трудно сдерживаться. А в обязанности медсестры не входит успокаивать перепуганных мамаш, которые не в состоянии бросить работу и быть со своим ребенком, когда это нужно.
Обхватываю себя руками, сажусь на скамью в холле лечебного заведения, мое отчаяние достигает пика и я закрывая ладонями лицо просто плачу, потому что я самая ужасная мать, которая не смогла быть рядом, когда сыну было это необходимо.
Андрей ставит на пол рюкзак сына, присаживается на корточки, уточняет:
– Дина, может позвонить отцу ребенка, сообщить ему? – я перестаю всхлипывать и передо мной моментально вырастает огромная вывеска: «Осторожно вы на минном поле», отец ребенка передо мной и вряд ли обрадуется такой внезапной новости.
– Не надо, – качаю головой. Мне очень страшно, я сижу и смотрю в одну точку, я не понимаю, что мне делать: одновременно страшно, больно, хочется поддержки, потому что сейчас я обычная мать, которая боится за своего ребенка.
– Мам, привет, – слышу как Андрей, поднимаясь, звонит своей маме, – да нет, со мной все в порядке, – видимо на том конце провода собеседница что-то говорит ему в ответ, пауза, и он снова продолжает, – понимаю что время позднее, я вот что звоню, – снова пауза, он трет переносицу и подняв глаза я вижу, что он напряжен, добавляя:
