Текст книги "Измена (СИ)"
Автор книги: Анель Авонадив
сообщить о нарушении
Текущая страница: 22 (всего у книги 29 страниц)
Глава 36
Дина
Меня выписывают раньше положенного срока.
Пока лежала в палате вошла в личный кабинет и перевела с банковской карты Андрею стоимость путевки. Сумму я видела в документах что он мне передал.
Я просто так хочу.
Мне так легче.
Едва я перевела сумму, как тут же получаю входящий вызов от отца своего ребенка.
Сбрасываю, быстро пишу сообщение: «Прости, я так решила»
Следом получаю ответ: «Хуево решила».
Не стала отвечать, Андрей звонит еще пару раз, сбрасываю, а затем выключаю телефон. Я не хочу никаких разговоров и объяснений, мне самой до себя.
С Егором мы не общаемся, после прерывания беременности, я не хочу его видеть, о чем написала сразу, попросив в своем послании его уехать
Хорошо, что не стал настаивать и больше не звонит.
Только пишет каждый день обезличенные сообщения, как будто ведет внутренний диалог сам с собой.
Он тоже хочет отыскать новое решение и найти код ошибки нашей истории. Сейчас очень больно, врачи говорят, что потом будет легче.
Я почти привыкла к новым сообщениям от Егора. Читаю их на автомате. Отвечаю первое что приходит в голову. Наверное, ему, как и мне трудно в этот период быть собранным, в его посланиях мне прослеживаются какие-то не связанные между собой вещи, хорошо, что воспоминания всегда хорошие.
А я молча сделала то, что все от меня ждали.
Я понимаю, что нам с Егором нужно прекратить общение, не возводить новых мостов, не пытаться объяснить, нам лучше просто разойтись в молчании, оставив в памяти друг о друге лучшее воспоминания, чтобы было легче. Но мы все равно переписываемся, словно одержимые, боясь нарушить созданное нами "правило переписок".
Так странно, но в очередной раз у меня не получилось создать семью. За мою измену общество меня приколотило в едином порыве и распяло на кресте. И как результат в наказание небеса забирают "бусинку" не оставляя ей шансов жить.
Я себя не оправдываю, Егор ведь тоже человек, и мы просто не справились. Я все это порицание заслужила, но сейчас уже плевать на все.
У меня полнейшая апатия, после аборта врачи выписали мне антидепрессанты, за которые я ухватилась словно за спасительную соломинку.
***
Оказавшись дома, выдыхаю. Родные стены лечат лучше и первое время мне хорошо. Пью антидепрессанты, готовлю сыну ужин. Так жду его со школы, что, когда он появляется на пороге, обнимаю так, как будто, в последний раз его вижу.
Кажется, что вырос. Стал такой рассудительный, много про Андрея говорит. Это и естественно, он его оформил к себе в компанию, назвал это словом «практика», платит сыну деньги за выполненные работы, мой ребенок впервые в жизни чувствует себя таким счастливым, у него появились деньги на карманные расходы.
Все-таки мать не заменит отца, как бы я не старалась, но появился Андрей и сын тянется к нему, старается во все вникать, они часто и много обсуждают что-то по телефону, я уже не говорю о том, что дедушка звонит почти каждый час.
Из-за таблеток я стала рассеянная, это и сын замечает, волнуется, но я его успокаиваю, говорю это временно. Сама понимаю, что во время разговора могу задуматься и пропустить половину повествования сына, но это так влияют антидепрессанты. Когда прекращу их пить, все вернется на круги своя. Все будет хорошо.
***
Почти каждый день ловлю себя на мысли, что на уровне подсознания хочу, чтобы сын был рядом, мне нужно слышать его голос, знать что он со мной.
Прошу, как обычно, чтобы домой приезжал ночевать, потому что я скучаю, готовлю для него, отвлекаюсь.
Среди недели сын звонит когда слышу, как он рассказывает, что дед приедет за ним к отцу на работу и хочет забрать к себе, понимаю, что ехать хочет, отпрашивается, проглатываю ком, говорю, что, конечно, может.
Потому что не могу сказать иначе, эгоистично привязывать к себе в попытках найти утешение в обществе своего ребенка, чтобы не выть в подушку от утраты не рожденного.
Я все понимаю, у сына сейчас новый этап – он познакомился с любящими его бабушкой и дедушкой, уверена, что Андрей тоже уделяет ему много своего внимания. Отца ему всегда не хватало, судя по тому сколько он стал проводить с ним времени. Сын будто хвастается мне каждый раз, когда получается сделать что-то новое из того, что ранее он не знал. Моя похвала ему тоже важна, наверное.
Только все чаще вспоминаю, что в последнее время много говорит именно про мнение отца, ждет от него одобрения, которое получает не так часто. Как оказалось, дед чаще хвалит, со слов сына.
***
Дни проходят быстро, я дома, у меня больничный. Я не оставляю желания уволиться от Егора, только он этого не хочет. А у меня пока нет внутренних сил, чтобы настоять на своем.
Меня самой – то нет.
К концу недели начинаю понимать, что сын две ночи к ряду ночует у отца, пытаюсь напрячь память и вспоминаю, что не могу вспомнить какое сегодня число.
Сын, как будто, стал отдаляться, хотя звонит, как и прежде, после школы каждый раз докладывая обстановку. Вроде ничего не изменилось, но изменилась я.
Может ему со мной плохо? А может вечно уставшая мать не вызывает желание возвращаться домой?
Открываю таблетки антидепрессантов просто закидываю в рот на автомате пилюли, дышу носом, запивая бутилированной водой.
Брожу по квартире из угла в угол, боюсь смотреть на часы. Пытаюсь вспомнить какое число, надеясь втайне, что до нового года осталось немного.
Надо думать про праздник, про то, как мы с сыном будем наряжать елку, мы ведь каждый год так делаем.
Тревожные мысли не уходят и я выпиваю еще одну таблетку. Еще одну можно. Мне будет легче. Делаю глоток воды, проглатываю.
Тягучие волны растекаются по телу. Все хорошо. Я просто себя накручиваю. Жизнь хороша.
***
С тех пор как меня выписали из больницы, мы хоть и избегаем прямого общения с Егором, но постоянно обмениваемся сообщениями. Он пишет, я отвечаю. Это не всегда связанные беседы, это как будто попытка найти какие-то общие точки соприкосновений, получить ответы на вопросы обращенных к самим себе, обсудить с кем-то свою боль.
В сообщениях мы очень понимаем друг друга. Он пишет, как ему одиноко, я пишу, что одиночество – это бич современного человечества. Он задает вопросы философского характера, я пищу свое мнение.
Как ни странно, не испытываю потребности именно в разговорах, стало трудно говорить. Писать легче. Мы с Егором как будто хотим сохранить нас, только нас нет. Я жду, когда ему надоест писать, а он скорее всего ждет, когда я перестану отвечать.
***
Во мне пусто, ведь вместе с «бусинкой», которая умерла, я чувствую открытую рану, которая долго не заживает и постоянно болит, напоминая про прошлое. Ведь я крови своего не рожденного ребенка, таблетки в обычной дозировке не помогают и теперь их действие быстро проходит.
Поразительно тихо. Наверное скоро новый год. Я очень хочу, чтобы завершился текущий год, не принесший мне ничего, кроме страданий.
***
Дни для меня стали одинаковыми. В очередные выходные я знаю, что сын останется у бабушки и дедушки, накануне он подробно пояснял мне, что едет с дедом в новое «рыбное место», где планируется большой улов, обещает, что будет присылать фотографии.
Я, кажется, несколько раз его переспросила когда он вернется.
Я вижу, что сын волнуется, успокаиваю, говорю, что это моя рассеянность, следствие успокоительных, которые пока нужно принимать.
Выпиваю еще две таблетки, я немного посплю, я не пропущу от сына сообщения, просто я больше не хочу думать о моей «бусинке», придумывая себе оправдания, почему мне пришлось ее убить.
***
Таблетки помогают, я чувствую себя хорошо, увеличила дозу приема. Так быстрее чувствую приятную расслабленность.
Егор писал с утра, днем, но мне нет до него дела. Я решила, что сегодня я перестану отвечать. Поставим точку. Может быть сегодня настал тот день, когда нам нужно прекратить это бессмысленное общение через мессенджеры?
Очень странное ощущение как будто я потеряла счет времени, поразительно тихо и спокойно в душе, я ничего не чувствую, я хочу спать
Поворот ключей в квартире кажется неестественным, как будто фоном мимо сознания. Мне хорошо, я лежу на диване таблетки уносят меня в параллельную реальность, где все хорошо. Я укутываюсь в мягкие края одеяла, только не думать, что есть девочка, которая смотрит на меня с немым вопросом, на который я не могу ей ответить. Я ведь знаю, о чем она хочет меня спросить.
Не ожидая ничего от своей жизни, я такое ощущение, вздрагиваю уже не от каждого шороха, а от надежды, что этот шорох появится и я буду не одна.
И потому, когда слышу шаги в прихожей, жмурюсь. Никто не придет. Сын уехал к бабушке и дедушке, я знаю, что ему там хорошо, эти люди его любят, я за него спокойна.
Со мной тоже все будет хорошо, рано или поздно. Эта тревожность уйдет.
Почему-то часто думаю, что не боюсь уйти из жизни именно сейчас, когда сын не одинок, когда у него есть бабушка и дедушка, любящие его, да и Андрей не бросит никогда сына.
Только моя «бусинка» одна, она не заслуживала такого, она ведь со мной и никуда не уходит. Я ее убила. Но в то же время я чувствую ее присутствие.
ННе обращаю внимание на то, что мне кажется, что я вижу перед собой человека, похожего на отца моего ребенка, на автомате нащупываю упаковку, надавливаю фольгу, беру таблетку, кладу в рот, запиваю водой. Мне сейчас точно не хочется думать. Мне тревожно, что Андрей Серов, стоит передо мной словно живой, я знаю, что мне это кажется. Обман зрения, как с "бусинкой", он не может быть здесь и говорить очень громко одно и тоже несколько раз:
– Дина, ты совсем охуела?! – так правдоподобно ругаться, может только Андрей.
Хочется ответить ему, чтобы не думал, что я поверю что это он стоит, но только слова застревают в горле.
Я как будто окунаюсь в мягкий свет, наверное, на моем лице счастливая улыбка.
И только когда человек похожий на Андрея трясет меня за плечи, уже не уверена, что действительно нахожусь одна в квартире.
Не понимая, что ему от меня нужно, отчаянно хватаю ртом воздух. Я хочу отключиться, но шлепки по щекам не дают погрузиться в сон. Я вижу, что он выкидывает все таблетки, одним движением, смахивая рукой все то, что лежит на тумбочке, уверенно вливая в меня воду.
Я стараюсь его оттолкнуть, сказать чтобы не делал этого, мне нужны эти лекарства. Но снова слышу ругательства, я ведь не хочу пить, но кажется, жидкость в меня все же попадает. Затем туалет, рвота, я точно больше не усну, мне холодно, трясет так, что я слышу, как стучат зубы.
Я еще здесь или все – таки отключилась?
Андрей
Едва подъехал к дому. Как чувствовал, что будет какая– то хуйня. Еще по окнам понял везде свет включен, странно как-то.
Захожу в квартиру и точно: Дина одной ногой где-то в параллельных мирах.
Блядь.
Приходится действовать быстро. Вспомнил курс школьной программы по ОБЖ, когда в первую очередь надо промыть желудок, вызвать рвотный рефлекс. Затем делаю звонок в скорую, и только потом соплежую. Только пусть попробует, сука, не поднять трубку.
Гудок, второй, и где-то на десятом слышу:
– Да, – так и хочется сказать «манда, блядь», но сдерживаюсь
– Значит так, если тебя сейчас, – смотрю на часы прикидываю сколько ему из центра до Можайки по времени добираться, – через тридцать минут не будет, забудь о Дине, понял, я свои слова обратно заберу
– Серов ты там с катушек слетел? – голос прорезался, наконец-то, а то я думал, «соплежуй» там тоже как и Дина в параллельных мирах существует
– Я вызвал скорую…, – перебивает меня
– Говори адрес больницы, и засунь свои указания куда подальше, – так ввалить ему хочется, надоело ему слушать, а сопли дома жевать не надоело, даже не знает, что его баба чуть на тот свет не отправилась.
Такое ощущения, что эти оба ебанулись на пустом месте. Что блядь случилось то я не пойму?!
Никто же не мешает, рожайте, совокупляйтесь, живите счастливой жизнью, нет, сопли развели: одна таблетки глотает, а второй хуйню несет.
Утенков приезжает в больницу, отдаю ему ключи от квартиры Дины, даю телефон психиатра, мать написала самого сильного, должен помочь прикрепить голову на место. Тупо еду домой. Сыну написал, что мать завтра позвонит ему, умалчиваю про больницу, не хочу чтобы сопляк волновался.
Моя миссия выполнена. В больнице промоют желудок, выпишут часа через два, «соплежуй» сказал дождется, значит порядок.
До появления Дины, все было четко и под контролем, у меня была налаженная и вполне устраивающая меня жизнь.
Такое ощущение, будто внутри меня сработала бомба замедленного действия, которая разнесла мои внутренности на кучу не понятных осколков. Вроде все просто, есть я и есть Дина, у нас общий ребенок, но в тоже время вся эта ситуация напоминает мне сюжет тупого американского кино, который неожиданно завершился нелепой пустотой в титрах.
Абсолютно уверен, что если сейчас у меня в жизни лютое дерьмо, то моя игра только начинается, в первый раз, что ли, я в который раз нарушил все возможные правила?
Мы ведь с Диной уже много лет назад все скомкали и поломали. И зачем то снова встретились, чтобы повторить на бис, не пытаясь создать нас, снова похоронили наше будущее в руинах. Сегодня увидел ее беспомощную и мои демоны внутри так и подначивали:
"Напоюй на все, просто забери ее".
Хорошо что я помню, что Дина не самая простая женщина, имеющая сложную систему кодировки и кардинальные методы вряд ли сработают. Выбрала соплежуя этого, похер, я принял такой вот ее хуевый выбор. Я ведь вовсе не планировал эту встречу в гостинице. Как всегда у всех нормальных людей это бывает: увидели друг друга и что-то внутри перевернулось, закипело. Только у нас ничего не закипело когда я увидел ее на форуме в Питере.
У нас все было до банального: она как все женщины сопротивлялась, я же ломал все выстроенные барьеры. И то что она не сдалась сразу, меня завело, надоели эти сами собой "раздвигающиеся ноги", эти надутые утиные губы, которые выпячиваются напрашиваясь на поцелуй.
Ровно как достали идеальные тела, когда пропадает азарт развернуть их словно подарок.
А с Диной я почувствовал впервые за долгое время невероятную тягу и азарт. Никогда не было интересно брать, что идет к тебе само.
Все таки ген завоевателя никто не отменял, и Дина в полной мере дала мне насладиться моментом когда пыталась показать нрав свободолюбивой женщины.
Да, возможно, я в глазах Дины тот еще мудак из породы грубиянов и матершинников и далеко не святой, только она для меня совершенно особенная, не похожая ни на одну женщину в моей жизни, прежде всего потому, что я никогда не знаю точно что мне ожидать от нее.
Уверен только в том, что я точно знаю одно – в ней столько намешано оттенков. В порыве страсти она бывает чокнутая и дурная только в моих руках, отдавая себя полностью. Дина единственная, кто действительно сломала мои представления о женщинах, сделав меня именно счастливым, но автоматом убив после себя всех других женщин.
Глава 37
Дина
В палате очень яркий свет. Я помню только обрывки. Особенно ярко, то что я отчаянно хотела говорить с маленькой девочкой. Мне что-то мешало. Я не видела никого, но знаю что малышка кричала, но ее никто не слышал. Я нашла возможность читать по ее губам.
Белые вспышки мешают, ослепляя, но я всматриваюсь. Девочка как будто за плотным стеклом, отделяющим нас друг от друга, интуитивно понимаю, она хочет чтобы я ее поняла и я снова вслушиваюсь. Ощущение что крошка мне знакома, я могла ее видеть. Может это моя девочка, моя «бусинка»? Потом все становится тихо, темно. Я слышу малышка говорит:
«Мама я люблю твой голос. И ты знаешь, биение твоего сердца моя любимая колыбельная песенка. В твоем домике мне было уютно, пока врач не сказал тебе, что меня нет»
Я стараюсь в темноте отыскать хоть каплю света, но ничего, только голос, который продолжает говорить, слова вонзаются в сердце острыми стрелами:
«Мама он тебя обманул, я есть, я могу думать и чувствовать!»
Белые вспышки, я стараюсь рассмотреть, но света так мало.
«Мама не подпускай его ко мне, он вторгается в мой домик, врач говорит, что это просто игла, но мне так холодно, он хочет сделать мне больно и причинить вред. Этот врач расчетливый и бессердечный! Мне больно, мама скажи, чтобы он перестал! Скажи ему! Я не могу спрятаться от него, помоги мне!»
Иду к маленькой девочке, света достаточно, я тяну к ней ладони она улыбается мне, но я не могу взять ее за руку, обнять, лишь слышу ее звонкий, словно колокольчик голос, звук как будто удаляется, она не кричит и не плачет. Стала такая легкая, как облачко невесомая, парит где-то выше. Я поднимаю глаза к потолку. Моя девочка. Все же хорошо? Я почти рядом.
Вспышка и вокруг мрак, он окутал собой все вокруг, он повсюду, я спотыкаюсь, падаю. Осталось немного, но вокруг снова нет света, только черные дыры кругом. Мне кажется я не выберусь.
Потом на минуту снова яркое пятнышко, приближается, становится слишком ярко, меня ослепляет свет, я не могу видеть, только слышу:
«Мама я в порядке, тут хорошо. Ты знаешь, мне не нравится, что ты плачешь. Не плачь. Я ведь тоже грущу и плачу вместе с тобой, хоть ты меня и не видишь»
Закрываю ладонями лицо, я знаю, о чем она спросит сейчас, я ведь это знаю. Она часто смотрела на меня с мольбой во взгляде. Только не говорила, я просыпалась. А сейчас, сейчас ведь я не проснусь.
И следом ее вопрос, который всегда висел в воздухе:
«Почему ты отказалась от меня мама?»
Резко открываю глаза. Хватаю ртом воздух. После промывания желудка, мне положили на покой в палату, я кажется проспала не более часа, а может больше.
Рядом Егор. Перепугался, вскочил, подошел ближе, обнял меня. Мне так не хватало его поддержки! Как хорошо что он приехал и со мной тут. Я даже не спрашиваю где Андрей, ничего не имеет значения. Я очень хочу уехать домой
В стационаре ни души, поздно. Егор поднимается и устало протягивает мне пальто. Помогает надеть, затем везет меня домой
До дома едем молча. Только у самого подъезда, Егор просит:
– Дина пригласи меня к себе, – киваю, мне трудно говорить, но я знаю, что сегодня у нас будет длинный диалог, не самый простой, наверное, ведь он назревал давно.
Странно, что едва оказавшись в квартире, мы не говорим, старательно избегая смотреть друг другу в глаза
В квартире все также: разбросанные таблетки, привычная тишина, знакомый запах привычных вещей. Почему – то вся обстановка навеяла мне о какой то нелепой атмосфере моей неудавшейся жизни.
Егор проходит в комнату, садится на диван, я сажусь рядом. Он сжимает руки передо собой в замок.
Я рассматриваю комнату и вижу беспорядочно разбросанные таблетки, которые Андрей смахнул одним движением. Отгоняю воспоминания.
– Извини за бардак, я сейчас уберу, – говорю и быстро собираю разбросанные упаковки, стараюсь не думать о том, что всего несколько часов назад я была в какой-то жуткой эйфории от бесконтрольного приема таблеток "счастья"
Егор сидит неподвижно в синей наглаженной рубашке.
Начать всегда трудно.
– Можно остаться у тебя на ночь? – странный вопрос, мы еще ничего не обсудили, я теряюсь, не так просто вычеркнуть человека с которым я шла об руку три последних года из жизни, скорее проще забыть собственное имя.
– Сына не будет, можешь остаться, – кладу собранные таблетки на тумбочку, присаживаясь рядом. Мысль о том, что я буду спать одна в квартире для меня невыносима.
Понимаю, что мне не так просто перелистнуть очередную страницу нашей истории после стольких лет, зная что на следующей уже нет продолжения нас.
– Хочешь чай? – заполняю пустоту словами
– Мне бы тебя, Дин, – Егор подвигается ближе, притягивая к себе, гладит волосы, пропуская между пальцами пряди.
Кладу голову ему на плечо: мне уютно и спокойно, в нашем молчании я слышу как бьется его сердце.
Егор начинает говорить отдельными словами, затем предложениями, сбивчиво, потом уже более детально:
– Для меня ничего не закончилось, Дина, я хотел бы, чтобы мы не замыкались, ведь жизнь не трагедия, просто мы с тобой оптом сразу за всю жизнь получили все те жизненные уроки, которые ранее, получается, усердно прогуливали, – вздыхает, добавляя, – пока не усвоим их, жизнь будет преподносить их снова и снова, – я слышу как стучит его сердце
Затем Егор делает паузу, аккуратно касаясь моей ладони, чуть надавливая на кожу, продолжает:
– Такое состояние, как будто я долго спал, а потом проснулся и пытаюсь понять что вообще от меня самого осталось, так ли на самом деле, что я уже мертв и внутри у меня уже камень вместо сердца…., – я не думаю что у него нет сердца, оно есть и очень большое, не перебиваю, когда он говорит:
– Когда ты сказала, что у нас будет ребенок, я как дурак так радовался, уже представлял, когда дочка родится, подрастет, с утра будет приходить сонная к нам в кровать, волоча за собой любимую мягкую игрушку, будет будить ранним утром не давая выспаться, ложась на нас сверху, обнимать маленькими ладошками, – я слушаю и смотрю в одну точку.
Егор тоже ждал ее. Никто невиноват, что так вышло. Жаль, что ничего нельзя изменить, откинуть эмоции и только тогда принимать решения. Внутри все сжимается. Все еще чувствую себя уязвимой, когда затрагиваем тему ребенка.
– И ты знаешь, я верю, что мы обязательно пройдем это дерьмо, – усмехается, с грустью добавляя, – будем не раз вспоминать, что были когда-то слабыми, главное надо понять, что для нас важно, готовы ли мы двигаться дальше, – Егор делает паузу, поворачивает голову и я вижу, его уставший взгляд, влажные ресницы, уточняет:
– Скажи ты готова начать все заново? – разве многого нужно женщине для того чтобы чувствовать надежду на завтра. Собираюсь с силами, спрашиваю:
– Ты сможешь меня простить? – Егор сильнее прижимает меня к себе, берет ладонь и целует каждый палец
– А ты сама себе простишь? – отвечая мне вопросом на вопрос мы смотрим друг на друга
– Я не знаю, – Егор набирая в легкие воздух, на выдохе, обнимает мои плечи, говорит:
– Не попробуем не узнаем, – мы снова молчим в пустоту. Каждый из нас в этот самый момент, возможно, принимает самое трудное решение в своей жизни.
Мы ведь хотели расстаться, были настроены на такой исход. И что теперь?
В наших отношениях я переступила грань, поддавшись искушению, а образовавшиеся трещины не заделать одними лишь обещаниями. Как будто стоишь перед выбором на краю обрыва, где сделай лишь шаг вперед в неизвестность и там снова одиночество, можно разбиться. Но в то же время можно отступить назад и сохранить себя. Может с Егором, я сохраню себя и не разобьюсь вдребезги?
В нашем союзе, я ведь ничего никогда не требовала. Принимала как должное все что Егор давал мне по доброй воле, меня это более чем устраивало. В глубине души, я всегда считала себя идеальной женой для него. Егор и сам часто говорил, что именно такую женщину хотел видеть в качестве жены. А я старалась соответствовать его представлениям. Я была для него "готовый продукт", который не нужно перевоспитывать под себя: у меня покладистый характер, не скандальный.
Для Егора же всегда в приоритете были уверенность и комфорт. В чем мы были солидарны так это в том что на чувства мы все-таки насмотрелись, придя к выводу, что они слишком эфемерны, неправдоподобны, имеют свойство заканчиваться, уступив место безысходности и пустоте.
Мы сделали ставку на стабильность, заключив некую форму социальной договоренности, когда восприятие происходит сквозь призму партнёрства, помогающее друг другу преодолевать жизненные препятствия.
Отношения без пылкой страсти можно и нужно строить при наличии симпатии, уважения, когда физический контакт не вызывает отвращения. Да и возраст у нас такой, стараешься ценить то, что имеешь.
Мы никогда не говорили друг другу о любви, потому что взрослые люди с раненными душами не ведут себя как школьники… Ведь слова сами по себе ничего не значат, ценятся поступки. Егор многое для меня именно сделал, потому что всегда держал слово.
Возможно я ошибаюсь, но именно сейчас мне нужна чья-то поддержка, нужно ощущение, что все стабильно, просто и понятно. В объятиях Егора так было всегда – просто и понятно.
Я знаю, что мир совсем не идеален, а жизнь, подчас, это далеко не подарок на день рождение. Испытаний порой выпадает столько, что думаешь, будто рассвета в душе не случится. Но проходит ночь…а затем непременно наступает новый день, новое завтра. Даже когда думаешь, что у нас не может быть общего завтра, все равно хочется чтобы в минутах когда тебе хорошо, застыла вечность.
Только почему – то эта вечность говорит, что все это время я жила одной сплошной изменой себе. Егор прерывает мой поток мыслей, говоря:
– Мы еще родим дочку, – он произносит это чуть слышно, – только немного позже, когда будет можно, у нас будет наше продолжение, Дина, я в это верю. Мне просто нужно, чтобы ты помогла мне тоже. Чтобы мы попытались.
Егор
Что бы ни говорили мне мои родители, которым Дина не понравилась сразу, всегда знал, что если я встретил ту самую женщину, с которой приятно молчать, которая понимает тебя, то нужно беречь свое счастье, не оглядываясь на чье-либо мнение.
Дина нежная, красивая, добрая, настоящая, не капризная, одним словом не такая, как моя предыдущая девушка, которой я не просто отдал свое сердце, я с ума сходил от нее, растворялся в ней, она была идеальным сочетанием греха и похоти.
Первое время после токсичных отношений, которые я старался забыть, я часто встречал на светских мероприятиях бывшую. Помню как было больно просто ее видеть, но я всегда делал вид, что мне все равно. Хотя я подыхал без нее. Но всегда знал– лучше сдохну, чем дам слабину и прощу. Я очень отчетливо запомнил тот день, когда собственными глазами увидел, как она целовалась с другим, выходя с утра из подъезда не своей квартиры. Тогда я сразу понимал – не прощу никогда, потому что бывшая просто выжгла все внутри меня.
С Диной так не было. Вернее было, первое мгновение просто хотел убить. А потом мысли, что она же сама призналась, пусть не сразу, но ведь призналась, не могла молчать и обманывать. Это и подкупило. Глупо отрицать, что эти противоречия разрывают меня изнутри, но я принял решение дать нам шанс.
Мы многое прошли, были и ссоры и затем перемирия, но она всегда была со мной честна. Даже в том что призналась, я вижу плюсы, для меня лучше знать, чем быть обманутым, как в моем прошлом.
Дина обнимает мою шею, запуская пальцы в волосы, прижимаясь ближе, и я готов любить ее всю ночь, засыпать и просыпаться каждый день вместе, нас многое связывает друг с другом. Мне кроме нее никто не нужен. Мы почти три года вместе, и я всегда ощущаю, что мой уют возможен только с ней. Отношения это ведь не только удовольствие, но и колоссальная работа, особенно когда вы вместе знаете к чему идете, что для вас важно. Но я не хочу торопить события, я хочу просто жить сегодняшним днем.
Так просто сказать женщине: «Иди к черту!» и свалить в туман, начав поиски другой идеальной для себя спутницы. Только я кое-что понял: сначала будет кайфово, интересно, волнительно. Затем ты понимаешь, что интересов общих нет, одни инстинкты, в твоей постели чужая и не родная тебе красотка. А свою ты бросил, потому что не вытянул, прогнулся под тяжестью обстоятельств. Я не хочу прогибаться, мы можем постараться забыть все эту жесть нашей жизни. Должны попробовать.
Не зря же в Дине я нашел в ней отражение себя, она моя поддержка что бы ни случилось.
Счастье это же так просто, главное не загоняться, научиться прощать, когда рядом находится та самая женщина которая смотрит на мир в том же направлении, что и ты.
Обнимаю Дину за плечи сильнее притягиваю, целую в макушку. Жмурится.
В ней нет дешевой синтетики, да, она немного сумасшедшая, но не настолько, чтобы перестать адекватно воспринимать жизнь. Я ведь обещал ей быть опорой и надежным плечом и я буду. У нас получится.
– Дина обещай что мы всегда будем говорить друг другу правду, чтобы не случилось, не врать, не скрывать ничего, – она поднимает на меня глаза, тихо говорит:
– Обещаю, – беру в ладони ее лицо, впервые ничего не планирую, не думаю, целую ее нос, опять обнимаю. Недосказанность всегда все портит, мы справимся, будем учиться заново помнить хорошее, будем мечтать о ребенке снова, только чуть позже, когда не будет так больно.
Мы ведь заслужили эту чертову любовь и счастье! Потому что давно поняли, что любовь это ни разу не про вздохи на скамейке под луной.
Для меня любовь – это тепло, забота, понимание. Все это у нас есть. У нас точно не пресловутая влюбленность, когда химические процессы затуманивают голову, испаряясь мгновенно при первых трудностях. Мы это что-то глубже. На уровне подсознания понимаю, я не хочу терять эту женщину.
– Я ведь только сейчас понял, когда мы потеряли ребенка, насколько ты дорога мне, я не хочу одиночества, Дина – говорю ей почти шепотом, жмется ко мне, я знаю, ей хочется не думать обо всем что случилось. Хоть она мне ничего и не отвечает, но я знаю, что чувствует то же самое ко мне.
Всегда думал, что отношения с женщинами – это тяжелая такая история, сначала привыкаешь к человеку, потом получается какая-то дичь и снова расставание, нужно отвыкать. Так было в моих предыдущих токсичных отношениях и я откровенно устал каждый раз строить все заново. Сейчас с Диной, даже зная, что у нас не все идеально, чувствую, что она моя вторая половина. Мать моих будущих детей, не меньше. И я не хочу забывать нас. В конце концов, если бы не прерывание беременности, нас было бы трое, плюс сын Дины, который рано или поздно создаст свою семью, упорхнет из под ее материнского крыла.
– Дин, – выдерживаю паузу, она поднимает глаза, а я провожу пальцем по ее носу, от нахлынувшей нежности вспоминаю, что один в квартире все то время что не видел, очень скучал, мечтал вот так обнять, а ресурсов внутренних приехать не мог найти, теперь жалею, добавляя:
– Прости, что сломался, что меня не было рядом, когда тебе требовалась поддержка, просто знай, что все слова что наговорил тебе, это с горяча, только потому что я не ведал что творю, – хочу подобрать слова оправданий собственным поступкам, Дина тянет меня за ворот рубашки, цепляясь пальцами, не дает говорить, поддаюсь, мы целуемся. Робко, словно подростки. Нас очень вымотали последние события.
Я знаю, что Дина не злопамятная, знаю, что никогда не напомнит мне о моих промахах, каких-то грубых словах и выражениях.
А я постараюсь простить, что когда-то она была с другим мужчиной. Забыть не смогу, но простить постараюсь. Я тоже не святой. Никто не говорил, что будет просто, но так решил, потому что хочется просто жить, хочется стать для этой женщины настоящим мужчиной, а не "ссыкливой копией", хочется жить без вранья и сплетен. И я сделаю все, чтобы мы с Диной были счастливы, ведь от ее каждодневной улыбки зависит наше с ней одно маленькое счастье на двоих.
