Текст книги "Измена (СИ)"
Автор книги: Анель Авонадив
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 29 страниц)
Глава 33
Дина
Во мне включается защитная реакция от агрессии, которую проявляет Егор, настаивая на прерывании беременности. Я жду именно поддержки, но никак не истерики. Я понимаю риски, да это трудно принять, но, когда в тебе маленькая жизнь, а врачи предлагают такие кардинальные меры, все надежды и мечты, рушатся, словно карточный домик.
– Дина ты просто никогда с таким ребенком не сталкивалась, таким детям лучше не рождаться, – Егор старается вести диалог, а я будто в тумане слышу его доводы.
– А ты сталкивался? – стараюсь сохранять говорить спокойно, но во мне слишком много эмоций, – не нам решать кто достоин жизни, а кто нет, если я оставлю нашего ребенка, ты бросишь нас? – и это единственное, что меня волнует на данный момент, ответ Егора
Он молчит. А я верю в чудо, несмотря ни на что, верю, что все будет хорошо. Сейчас мне нужен его ответ, чтобы все стало понятно.
– Дина я понимаю, что у каждой женщины есть право быть героиней, но ни у кого не может быть такой обязанности, это маленький срок, там даже не человек!
– Егор, это уже живой организм, ты предлагаешь мне отдать его на растерзание, ребенок все чувствует! – это равносильно убийству
– Я предлагаю включить голову и следовать рекомендациям врачей! – Егор переходит на повышенные тона, я никогда не видела его в таком состоянии, он с силой ударяет кулаком в стену несколько раз
– Пошел вон, – просто говорю то что считаю правильным, мне плевать на последствия
– Что? Ты ненормальная?
– Пошел. Вон! – повторяю свои слова, говоря уже более уверенно
– Я приму любое твое решение, – Егор разворачивается и выходит с силой хлопая дверью.
Я больше хочу больше его видеть и слышать. И я не буду сохранять беременность.
Второй раз я не смогу растить ребенка одна, Егор почти что в открытую мне заявил, что я со своим грузом ответственности остаюсь в одиночестве.
Горько от того, что это наш желанный ребенок, мы его обсуждали, хоть и получилось все ранее запланированной даты свадьбы.
Уже понимаю, что к лучшему, что все вот так складывается, в критической ситуации порой вместо поддержки проявляются худшие черты людей.
Мне просто нужно успокоиться. Я справлюсь.
Егор
Выхожу из кабинета врача в ярости от того, что Дина ведет себя, как будто, умалишенная.
На себя злюсь не меньше за то, что не смог сдержаться и одновременно внутреннее сожаление о том, что придется прервать беременность давит и сжирает изнутри.
Ощущаю тотальное бессилие.
И в какой момент все полетело к чертям?
Хотя понятно, в какой!
Мозг перестал нормально реагировать на происходящее, когда Дина призналась в измене.
У нас ведь все было отлично в отношениях: мы вместе работали, у нас много общих интересов, отличный секс – по мне, так идеальные условия, чтобы двигаться дальше, строить семью.
Свадьба, походу, точно полетит к чертям, ничего не выходит.
Где-то там в подсознании чувствую, что если у нашего ребенка и есть шанс, только за него никак не ухватиться, или мы слишком слабые, или где-то долбанная ошибка в расчетах? Почему все это происходит с нами? И как нам достойно пройти через это?!
Сажусь напротив кабинета. Не в силах покинуть здание больницы, решаю ждать.
А потом все будто в замедленной съемке немого кино: врач возвращается, прикрывает дверь, Дина не выходит, наверное, что-то решают, а может осмотр.
Чувствую себя трусом, но в тоже время, что я должен был сделать?!
Сказать, что я согласен, чтобы у нас родился больной ребенок с отклонениями?
Я даже обманывать себя не хочу, так как не понимаю, как люди с этим справляются.
И скорее всего Дина считает меня чудовищем, в ее глазах я недостоин, бессилен, неправилен, но я не вижу другого выхода, хотя это вызывает глубочайшее чувства стыда.
Я в сотый раз задаю себе вопрос «Что я делаю, зачем настаиваю, может нужно пустить все на самотек, и есть примеры, когда рождаются здоровые дети? Только какой то червячок внутри меня точит: "А если нет?" И следом отголоском боли – я не могу защитить своего ребенка от смерти.
Из размышлений меня выводит сын Дины, который не понятно, как натыкается на меня, по сути, случайно, курсируя с рюкзаком по коридорам поликлиники.
– Где мама? – как я устал, а тут еще подросток агрессивно настроенный, требует объяснений.
– Как насчет «привет»? – говорю усталым голосом, провожу ладонями по лицу, стараюсь собраться, слышу, как сын Дины отвечает:
– Привет, – и сразу через минуту, – мама где? – поднимаю взгляд на подростка, вижу сын Дины волнуется, крепко сжимает лямки рюкзака по обе стороны, что видно побелевшие костяшки
– С ней сейчас врач, у мамы краснуха, заболевание которое встречается не так часто, оно не опасное, но в ее положении…, – обрываю себя не понимая, стоит ли подростку знать, продолжаю, более спокойным тоном, – ей ничего не угрожает, если кратко, все будет хорошо.
Сын Дины садится рядом, сбрасывает рюкзак на пол, достает телефон и погружается в виртуальную реальность, как будто, меня нет.
Мы молчим, я вдруг, понимаю, что пацан еще "зеленый", волнуется. А я взрослый дядя, характер показываю.
Стараюсь найти в который раз общий язык с ребенком женщины, с которой хочу семью и детей, делаю усилие и начинаю диалог:
– Андрей, с мамой нормально все будет, – поворачиваю голову, подросток, не отрывается от телефона, на речь не реагирует, только быстрее перебирает пальцами играя в какую-то игру
Тоже нормальный способ отвлечься.
Поняв, что сын Дины не собирается разговаривать, достаю мобильник, который все это время был на беззвучном режиме, и е удивляюсь, когда вижу огромное количество пропущенных звонков. Я ведь никому не сообщил что меня не будет.
Пролистываю сообщения не отвеченных вызовов в виде голосовых сообщений, половина с разных номеров по работе, а вторая половина от клиентки Ирины Серовой, которой я обещал помощь в защите ее интересов при разводе.
Долго смотрю на экран и думаю, нахрена я ввязался в это?! Знал, что будет Акулов, с которым никто не берется вступать в тяжбы, понимая, что это «великий комбинатор», но задело же. Мне по сути все равно разведется он или нет. Иначе как придурком назвать себя не могу. Встаю и решаю отойди и сделать пару звонков.
Сообщаю подростку, что скоро буду. Видимо, у подростка стресс, реакция ожидаемая, хорошо, что хоть не "ершится", не пытается задеть меня, ведет себя сдержанно.
Хоть так, чем открытое проявление неприязни.
Не дожидаясь ответа, встаю и иду прямо по коридору, параллельно набирая секретаря, чтобы предупредить, что не появлюсь в офисе сегодня.
Глава 34
Андрей
То, что Дина приехала и так и не позвонила говорит о том, что она что-то решила, но по каким-то причинам мне озвучивать не торопится.
Хочется послать все нахуй и самому выяснить в чем дело.
Но ведь обещал себе ждать.
И жду как мудак хуй знает, чего. А еще ревную ее к «соплежую». Доходит до одержимости, где я снова хочу найти его и просто ввалить от души, не чтобы снять напряжение, а потому, что он получил мою женщину. Бессмысленно притворяться перед самим собой– я не умею проигрывать.
Только на этот раз проиграл. Вот уж любовь как проклятье, именно тогда, когда я понял, чего хочу от жизни, судьба будто смеется надо мной показывая мне кулак с оттопыренным средним пальцем. Я даже не понимаю, что должен сделать. От себя ведь не убежать.
Акулов застает меня в офисе в подавленном состоянии. Когда секретарь докладывает о встрече, не комментирую, тупо встаю и иду в переговорную, по дороге беру пиджак, закидывая на плечо, будто собираюсь после разговора уйти в неизвестном направлении.
В конце концом, может и правда мое самонадеянное вторжение было прихотью, и Дина была бы счастлива с «соплежуем»?
Только нихуя не дает покоя мысль, какого же она тогда изменила, если так счастлива?! Чтобы что, блядь?!
Макс, в приподнятом настроении сообщает о том, что похоже, что в нашем "бракоразводном процессе" все пойдет очень и очень хорошо. Вкратце поясняет, что с ним связалась Ира и хочет пойти на все условия, описывая истерику, где будто названный ею адвокат не отвечает на ее звонки.
Про себя думаю, может случилось озарение и «Туалетный утенок» наконец-то осознал, что юриспруденция не его стезя?
А может Акулов, чертов маг, который читает некие заклинания и все к хуям разбегаются?
От хороших, казалось бы, новостей, не горячо ни холодно.
Отвечаю, что готов пойти жене на уступки, чем вызываю удивление Макса, которому еще вчера я говорил, что хуй два Ирка получит вообще что-либо. Был на эмоциях, а сейчас все будто потеряло смысл.
Я все еще не могу смириться с тем, что моя женщина не моя, а чья-то чужая.
Макс уходя сообщает, что Ирка готова подъехать завтра и все подписать без дальнейших претензий.
Когда звонит телефон, то почти сразу принимаю входящий, не посмотрев от кого, но по голосу сразу определяю сына.
Пока пацан объясняет, что сегодня останется у себя дома, ко мне не приедет, в голове мгновенно зарождаются тревожные мысли.
Спрашиваю, что случилось, молчит.
Точно знаю, что-то произошло, потому что еще с утра с полнейшим энтузиазмом мы обсуждали саму возможность его подработки у меня в компании, чтобы приходил смотрел как профи, делают «качественный продукт» на рынке IT технологий чему-то учился.
И тем более удивительно, что отказывается, он ведь так ждал и резкая смена с курса.
Набираюсь терпения, еще раз спокойно говорю:
– Сынок, я понимаю, что возможно ты не хочешь говорить…, – слышу пацан сопит носом, потом говорит:
– Мама в больнице, – когда слышу, что Дина в больнице, то кислород отказывается поступать в легкие, не могу ничего понять, В голове стучит: " так вот почему не звонила!"
Я будто сломанный еду в больницу по ориентирам.
Мне так хочется сказать матери моего ребенка, что я настоящий мудак, раз думал, что она выбрала другого.
Она ведь знает, что принадлежит мне. Так много мыслей в голове, до меня яснее доходят слова Макса. Скоро я разведусь. И смогу быть с Диной. Причин отказывать мне больше нет! Точно уверен, что из больницы я ее увезу, чтобы там не было, и буду трахать всю жизнь, потому что кажется только женщину и любил в этой жизни.
Приезжаю быстро. В регистратуре выясняю необходимые данные. Вижу сына, иду в его сторону, и уже оказавшись в непосредственной близости, замечаю Утенкова, который сидит, словно побитая собака, обхватив голову. Пацан встает, начинает говорить, пояснять про состояние матери, прерываю его:
– Я уже все узнал, – чуть взлохмачивая ему волосы, провожу ладонью по волосам, знаю, что сын еще не привык проявлять ко мне эмоциональную привязанность, притягиваю за плечи, вижу волнуется. Но не отходит. Обнимаю его. Все нормально будет, надо подождать, так мне сказали в регистратуре.
Когда вижу, что Утенков поднимает глаза и мы наши взгляды пересекаются, совершенно очевидно, что мы оба не рады встрече, неприязнь зашкаливает.
– Теперь, наверное, я должен сказать, чтобы ты отстал от нашей семьи, – "адвокатишка" первый начинает говорить, делая шаг навстречу и держа руки в карманах. Смотрит на меня с вызовом.
– Ты что-то явно путаешь, тут твоей семьи нет, – отодвигаю сына к себе за спину, хочу снова ввалить Утенкову, чтобы перестал нести хуйню и съебался в туман. Про семью он мне говорить будет, ага, конечно: у нас сын с Диной, и если «соплежуй» рассчитывает, что мой ребенок жить с ним будет, то ни разу не угадал.
– У нас с Диной будет ребенок, – какого…блядь…хуя…слова застывают в горле
Хватаю его за ворот рубашки, резко подтягивая к себе, потому что от услышанного, я себя вообще не контролирую, толкаю его в грудь, хочу съездить ему по лицу, но слышу голос сына:
– Пап, не надо! Он нам не семья! – «пап»? он назвал меня "папой", блядь, моргаю, отталкивая Утенкова с силой, медленно отпускаю руки, поворачиваюсь, обнимаю сына до хруста костей, не могу сдержать себя, эмоции бьют через край.
Главный вопрос стучит в голове:
«О каком ребенке «соплежуй» ведет речь?!»
Поднимая голову, смотрю в потолок, не прекращая обнимать сына. Пацан назвал меня отцом…
Боюсь моргнуть, потому что не хочу, чтобы кто-то посторонний видел, насколько я расчувствовался в данный момент.
Стараюсь смотреть вверх, рассматривая идеально белый поток больницы, жду, когда скопившиеся слезы закатятся обратно, стараюсь не моргать
Утенков не продолжает конфликт, просто отходит, не желая, видимо, нагнетать, за что я ему благодарен.
В голове засели слова «адвокатишки» про ребенка.
Какой срок?
И следом мысли, да, какой бы ни был, мы с Диной точно предохранялись!
Блядь, это какой-то гребаный пиздец!
Ощущение, что мне выстрелили в голову, а в груди тяжело настолько, что невозможно вздохнуть.
Я не знаю, что и думать.
Немного прийдя в себя спрашиваю у сына не громко:
– Мама беременная? – сын смотрит в сторону, пожимает плечами неопределенно
– Если он говорит, – косится на Утенкова, который отошел на довольно приличное от нас расстояние, отойдя в конец коридора, остановившись напротив стенда с надписями, – то, наверное, знает. Я пришел, маму уже положили в другое отделение, доктор сказал, что все будет хорошо.
Еще никогда в жизни мне не было так хуево. И самый главный вопрос, в моей голове, который возникает особенно часто за последние десять минут: смогу ли я растить чужого ребенка как своего?
Смогу ли полюбить его также как родного сына?
Теперь многое встает на свои места: то что Дина меня отталкивала, потому что боялась, что я не приму ее с чужим ребенком и все ее сомнения. На ум приходят какие-то цитаты, когда говорят, что если любишь, то сможешь переступить через многое.
И снова одни вопросы: готов ли я переступить?
И когда дина узнала о беременности? Сразу как вернулась? В поездке?
Не думаю, что знала в нашу последнюю встречу.
Достаю телефон и быстро набираю Дине сообщение:
«Дин, я приму твоего ребенка, как своего и никогда ни в чем не упрекну».
Смотрю на экран, не знаю нужно ли еще что-то добавить, моя грудь тяжело вздымается.
Нихуя не уверен, что написал только что от чистого сердца.
Стираю.
Долгое ожидание, казалось, никогда не закончится и врач в белом халате, появившись в коридоре под конец дня, сразу подходит к Утенкову, заставляя ждать своей очереди, выдыхаю, значит ждать не долго.
Бесит, что не первому сообщают о состоянии Дины
Врач что-то говорит «соплежую», вижу сын дернулся с места, потом застывает, снова делает неуверенно шаг вперед, но затем повернувшись, смотрит на меня с немым вопросом в глазах, останавливается, уточняя:
– Ты ведь узнаешь про маму? – киваю, добавляя
– Больше тебе скажу, мы сейчас позвоним твоей бабушке и выясним сможет ли она нам помочь маму забрать сегодня, – доктор удаляется, «адвокатишка» не торопится уходить, просто тупо сидит смотрит в одну точку.
Используя свое обаяние, прошу на ресепшен позвать доктора по поводу пациентки поступившей к ним сегодня, называю фамилию. Представляюсь мужем, похер.
Я имею право знать.
Пока жду врача, набираю матери, вкратце обрисовываю картину, говорю, что мы с ее внуком в больнице, называю в какой, прошу посодействовать, если возможно.
Слова врача, который едва появился в коридоре, слушаю фоном, мозг плывет словно в густом тумане, растворяет все здравые мысли. Я так и не понял о чем говорил врач, сообщая, что операция прошла успешно. Заумные показатели, антитела, какая-то хрень про восстановление психологической составляющей здоровья пациентки, откровенно пропускаю, выдергивая из контекста, что "состояние стабильное". Ну и отлично, блядь, с этого надо было начинать.
Врач уходит, сославшись на окончание рабочего дня.
То, что потом мать договорилась, чтобы ее внука пропустили к Дине было настоящим чудом: из разговора понял, что мать уточнила, что у пациентки краснуха, сын в юности переболел, значит опасности нет, можно пройти в палату. Мать ни слова не говорит про беременность, что странно.
Спускается медсестра, уводит с собой сына в палату к Дине, предварительно надевая на него бахилы, которые принесла с собой и достала из кармана медицинского халата.
Сам какое-то время стою около стойки регистрации, затем, делая над собой усилие, иду к Утенкову.
Понимаю, что все может закончиться мордобоем, только меня это не останавливает.
Медленно, словно пьяный, подхожу и молча сажусь рядом.
Хули, надо теперь признать, что он не посторонний человек в жизни матери моего ребенка. Голова раскалывается от пробивающихся потока мыслей. Перед глазами пелена.
Сидим с Утенковым какое – то время молчим.
Первый начинаю:
– Береги ее, – Утенков не реагирует, только встает и начинает нервно расхаживать туда сюда, держа руки в карманах.
У него есть причины со мной не разговаривать, да и мне откровенно похуй на его слова, комментариев и не жду.
В глубине души я знал, что Дина не моя, что я по сути хотел забрать ее у него, но не вышло. Беременность, блядь! Это должен был быть мой ребенок как минимум!
События этого дня откровенно размазали. Чувствую себя на грани. И грань эта тонка, она будто истончается, словно масло, которое долго размазывают по ломтю хлеба.
Я собираюсь с мыслями потому что понимаю, что собираюсь произнести самые сложные слова в своей жизни.
– Хочу сказать, что до того, как я узнал, что у вас общий ребенок, у меня имелось в арсенале один миллион способов как забрать ее у тебя, и поверь она бы оказалась снова в моей постели, – Утенков перестает ходить, но я даже не смотрю на него, продолжая, – скажу больше, я абсолютно уверен, что между мной и Диной откровенно искрит стоит ей оказаться наедине со мной в любом месте и любое время, просто поверь мне, я точно знаю, и другого слова кроме того, что это и есть любовь, мне на ум не приходит, -
– Только сегодня все изменилось, я узнал, что у вас будет общий ребенок и я ничего не могу сделать, – Утенков смотрит в пол, нервничает, в то время как я продолжаю:
– Я бы очень многое отдал, чтобы этот ребенок оказался моим, только точно знаю что это не так, – мы встречаемся взглядами, мечем в друга острые стрелы ненависти, – поднимаюсь, потому что не хочу чтобы «адвокатишка» смотрел на меня сверху, поравнявшись с ним в росте, добавляю:
– С этого дня я не буду вмешиваться, просто сделай ее счастливой, обидишь ее, – делаю паузу, и намеренно с выражением произношу, – Я. Тебя. Убью, – с трудом заставляю выдавить из себя последние слова, но все же произношу их, зная, что с этого самого момента, все самое сложное позади.
Теперь можно идти и ждать сына.
Делаю шаг, затем останавливаюсь, не поворачиваясь, говорю:
– Когда поженитесь, пусть у нее будет самое красивое белое платье невесты, я думаю она мечтает об этом с тех пор как приехала из роддома в дом родителей, держа на руках моего сына, – Утенков ничего не отвечает, а я молча иду к выходу, острые копья раздирают внутренности в хлам.
Хочу выжечь из своих воспоминаний события, связанные с надеждой на то, что Дина выберет меня, больше нет у меня надежды, у нее будет ребенок, и это не мой ребенок.
Сейчас единственное, на что мне требуются это найти внутренние ресурсы, чтобы сжечь этот ебучий день из своих воспоминаний.
Глава 35
Андрей
Настроение не самое лучшее, но с утра делаю над собой усилие и приезжаю в офис. Ирка по согласованию с Акуловым приходит в офис как ни странно вовремя, учитывая, что в последнюю нашу встречу она пришла со своим так называемым адвокатом, опоздав на полтора часа.
Настроение очень хуевое, я не настроен на Иркины заебы, предварительно говорю Максу, что как только начнется истерика мы сворачиваемся и дальше он сам. За последнее время в жизни и так одно дерьмо, не хватает еще больше усложнять и тратить свои нервы. В любом случае, не захочет по-хорошему, будет общаться со мной через адвоката.
С меня хватит бабских истерик, я сука, хочу тупо прийти домой, поиграть с сыном в приставку, поужинать без выноса мозга. Так почему, блядь так трудно быть адекватными людьми и не ебать друг другу мозг?!
Жена, как ни странно, войдя в кабинет, ведет себя цивилизованно, не истерит, все бумаги которые ей Макс предоставил к изучению, тупо подписывает не глядя. И теперь, уже удивляться приходится не только Максу, но и мне.
– Ир, все нормально, ты не заболела? – стараюсь говорить нейтрально, потому что нихуя не понимаю этот новоявленный образ «матери Терезы», на лице которой вся скорбь страданий человечества.
Ее образ адекватной женщины, которая не орет, не ставит ультиматумов, никак не вяжется в моей голове с представлениями о моей жене, которую я успел изучить за тринадцать лет совместной жизни очень хорошо. Начинаю подозревать что это не Ирка, а ее точная копия.
– Андрей, все нормально, я не хочу воевать, я же люблю тебя, – Ира смотрит на меня многозначительно, подняв брови, что мне приходится снова всматриваться в ее лицо, потому что точно знаю такое поведение не спроста, и разговоры про любовь это точно новая тактика Делаю вдох, решаю не давать язвительные комментарии, хочу лишь, чтобы все бумаги были оформлены, и нас, наконец, развели.
Ирка, ставит везде подписи где надо и где не надо, с завидной выдержкой слушая слова Макса, который шутит, пока Ирка ставит закорючки:
– Ирина Викторовна, вы так себе на подпишите на пожизненный срок, хотя бы почитали, что мы вам предложили подписать, – Ира делает удивленное лицо и смотрит на Макса, комментируя:
– Я доверяю своему мужу, – и снова подписывает страницу за страницей, где галочки.
Блядь, вот в этом вся Ирка. Сколько ее знаю, она всегда могла меня удивить. Доверяет теперь она мне, ага. Стараюсь не улыбаться, Ирка ненормальная баба точно.
Макс забирает документы, передает мне, его миссия по бракоразводному процессу, который обещал быть нервным и утомительным неожиданно быстро закончилась, не успев начаться. Когда Ирка изъявила желание пойти на мировую, я до последнего ждал подвоха. И в конце даже выдохнул, но зря.
Возникшую паузу, прерывает сама Ира, которая, вдруг, спрашивает:
– Андрей, я бы хотела открыть салон красоты, ты же поможешь мне со стартовым капиталом? – наверное весь этот цирк скромной и разумной женщины был задуман ради этой просьбы, а может и нет, в любом случае, смотрю, вытянула губы уткой, взгляд серьезный, Макс отворачивается к окну, я вижу улыбается. Что за женщина?! Только что согласилась на все условия, и теперь сидит и, как ни в чем не бывало, ведет речь о салоне красоты. Это требование надо было выдвигать перед подписанием, добиться можно было бы большего. А тут в контексте просьба, странно, однако.
Делаю вдох и неожиданно для самого себя соглашаюсь профинансировать Иркину затею, ну а вдруг за голову возьмется, может что получится у нее, спрашиваю:
– Сколько тебе потребуется денег? – в полной уверенности что Ирка уже как минимум бизнес план составила, все-таки открыть салон красоты затратное дело, надо понимать общий бюджет, просчитывать риски.
– Андрей, а я не знаю сколько обычно нужно? – Ира моргает глазами, Макс не выдерживает и вставляет свой комментарий:
– Я как адвокат протестую, это женщина тебя разорит, у нее даже бизнес плана нет, – Акулов хоть и говорит с улыбкой, но Ирка хмурится, уверен ей вообще никакой бизнес план в голову не приходил в принципе, на мой взгляд ей и салон этот не нужен.
– Андрей ну пожалуйста, кто мне поможет!? – жена нервничает, – я сегодня поеду и все узнаю, вот увидишь, ты будешь мною гордиться, я буду успешной, – естественно, в эту хрень не верю, но смотря на Иркину уверенность, хуй знает почему говорю:
– Как подсчитаешь сколько денег необходимо, позвони я перечислю, – игнорирую удивленный взгляд Макса. Ирка в знак благодарности начинает радоваться как ребенок, встает с места, душит меня в объятиях, обхватывая шею мёртвой хваткой. Приходится поставить ее на место, отцепить ее руки и сославшись на дела, выпроводить из кабинета.
Ира уходит, изображая деловую женщину, а Макс садится напротив и спрашивает:
– Серов, у тебя "потек колпак"? – взгляд Макса тревожный, но у меня правда какой-то упадок сил, я ничего не могу
– Я уже ни в чем не уверен, – затем в общих чертах признаюсь, что у меня настала черная полоса на личном фронте
– Зато в бизнесе прет как никогда, – Макс намекая на успешно завершенные процессы, добавляет:
– Даже ТрансИнвестХолдинг все перечислили, а теперь твоя жена пошла на уступки, – улыбаюсь, Акулов и правда великий комбинатор. А может сейчас просто обыкновенное везение
– Спасибо, Макс, – все – таки в трудный для меня период он мне помог
– Есть и не очень хорошие новости, Андрюх, – Макс отходит снова к окну, выгляди серьезным, и я заранее напрягаюсь
– На юридическое обслуживание не возьму, нет у меня такой практики ищи штатного юриста, – блядь, так и знал
– Уже была контора «соплежуев», – сижу недовольный, думая ну какой нахрен штатный юрист!?
– Андрей без обид, – Макс стоит на своем
– Ну а что там у тебя в Питере сюда перебирайся, – не теряю надежду этого «хрена питерского» переманить в столицу
– Нет, мне в родном Питере комфортно, тут у вас нет Невы, куда можно прийти и посмотреть на то как купаются звезды, отражаясь в воде, и нет белых ночей, тут пресно мне, – Макс хренов романтик, тысячу раз говорил, что в столице ему будет по финансам интереснее, нет, сидит там у себя и уверяет, что наслаждается жизнью.
Мне бы не помешал надежный человек вроде Макса, с которым я могу иногда просто молчать и знать что мы без слов друг друга понимаем, но видимо, не судьба.
Хорошо, что Ирка не трепала нервы и на все согласилась.
Думал, что выдохну, когда Ирка ушла. Только хрен там было, едва проводил Макса, мне пришло сообщение о пополнении банковской карты от Дины. Блядь. Вернула деньги за путевку. Сразу набираю номер этой полоумной бабы. Сбрасывает. И следом сообщение: «Я так решила». Не знаю, как телефон о стену не разбил. «Хуевые у тебя решения, я тебе скажу», отправил короткое сообщение, больше слов никаких в голове не возникло.
Пиздец.
Это вообще закончится? Как мне все надоело! Не хочет, Дина, не надо. Никогда ничего не просил у женщин, сами приходили и все давали. С чего меня опять повело на эту бабу с целым цирком недрессированных тараканов?! и ведь проникла в мою кровь, отравив собой почти весь организм, словно раковая опухоль.
Сижу смотрю в одну точку: после ее сообщения, где она вернула деньги, показывая таким образом, что не будет со мной не только потому что беременная, но и еще ориентируясь на какие то странные принципы, которые я так откровенно не понял.
И почему на первый план женщины всегда выдвигают идеальных мужиков, таких как Утенков, правильных и верных, когда очевидно, что «течет» она от меня.
Похуй! Хочет с ним быть, я отойду в сторону. Я не могу ее заставить. Она выбрала этого «соплежуя», пусть блядь живут создают «семейство соплежуев», переживу. Я вообще больше нихуя ни с одной бабой больше чем на одну ночь не останусь. Все, хватит. Проходил уже. Сын у меня есть, больше мне никто не нужен!
