Текст книги "Сексуальный студент по обмену - 2 (ЛП)"

Автор книги: Анджела Грехем

Соавторы: С. И. Холл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 11 страниц)

Глава 8

 Когда я просыпаюсь на следующее утро  –  это первый и единственный раз с начала приема снотворного, когда я помнила свои сны, учитывая то, что я не принимала его прошлой ночью после выпивки.

Изображения были настолько яркими и безграничными, танцующие всю ночь в моей голове и оставившие мою кожу покалывать теперь  при свете дня. Это были мои самые запретные желания, которые стали явью, в главной их роли был темноволосый, сероглазый заклинатель, который проник в мой сон так же эффективно, как и в реальность.

Я скучала по нему.

Как только душ был принят, и я была готова к новому дню и приключениям, я спустилась вниз в ресторан отеля на завтрак, где обнаруживала, что большинство столиков уже заняты. Не найдя Нат, прошу официантку найти мне место недалеко от небольшой группы, но тут появляется Паттон.

Понимаю, что краснею и чувствую, как мой вуайеристский позор нагревает мое лицо, поэтому делаю вид, что увлекательно разглядываю меню.

– Утречко. Как самочувствие? – спрашивает он.

– Хорошее, – коротко отвечаю я.

– Ты тоже злишься на меня?

– В смысле, тоже? – я опускаю меню, интересуясь. – Кто же еще злится на тебя?

– Нат, – он вздыхает, затем поднимает свое меню, внимательно читая его. – Она была все утро «ледяной королевой». Что, черт возьми, случилось? Я сказал или сделал что-то не то, что оскорбило вас обеих прошлой ночью?

 Я не знаю как, и должна ли вообще отвечать. Нарушит ли это «кодекс девушки», если честно отвечу, не скрывая призрения в словах? Думаю, нет, поэтому я усмехаюсь, готовясь кинуть язвительную речь.

– Ты когда-нибудь задумывался, что возможно нравишься ей, Паттон? – спрашиваю я. – Мало того, что ты был груб с ней, но ты также ясно дал понять, что тебя больше интересует Джеки, поэтому она, вероятно, слегка расстроилась. Но я не сомневаюсь, что Берк поможет ей пережить это.

Я почти уверенна, что подала это, как истинная подруга.

Его глаза опускаются вниз, чтобы скрыть его... сожаление?

 – Я понятия не имел, – пробормотал он себе под нос. – Черт.

Я пожимаю плечами. – Не беспокойся об этом. Вы, ребята, не знаете друг друга, и только посмотри, двое из вас нашли людей более подходящих вам. Берк просто отличный парень, ну а Джеки… – настала моя очередь опустить глаза. – Кажется дружелюбной.

– Что, правда, думаешь именно такой? Как по мне, то супер гостеприимной.

Нат подходит к нам, ее саркастическое заявление прекрасно вливается в сказанное ранее, хотя и слегка завуалировано. – Не возражаете, если я присяду здесь?

Это скорее утверждение, чем вопрос, так как она уже заняла стул.

– Доброе утречко! – Она широко улыбается мне. – Ты уже рассказала Паттону о том, что мы видели, как он трахал Джеки прошлой ночью?

Приплыли. Бомба сброшена прямо на завтраке с нами.

Я прокашливаюсь и делаю глоток воды, отчаянно ища официанта или официантку, которые прервут это и примут мой заказ, но Нат неумолима.

– Мы правда не хотели, Паттон. Но твоя вечеринка на троих забыла закрыть шторы, и… как ты уже понял, от этого было сложно отвести взгляд. Правда, Эхо?

– Я, хм, ну… – Я готова ее убить.

– Я думаю, Эхо пытается сказать, что мы сожалеем о том, что сделали это. Но не волнуйся, нам стало скучно, и мы закрыли наши шторы перед грандиозным финалом, – усмехается Нат, наслаждаясь шоком, нависшим над столом.

 – Натали, Эхо… – произносит Паттон, его лицо малинового оттенка, а голос напряжен. – Прошу прощения у вас обеих. Я должен был лучше позаботиться о вопросах конфиденциальности. И если я вчера был каким-то грубым, – добавляет он, обращая скорбные глаза на Нат, – я тоже извиняюсь за это. И что насчет, ну… я понятия не имел, что возможно нравлюсь тебе, и Джеки была…

– Извинения приняты, – перебивает его Нат, стреляя в меня кинжалами. – Ты большой мальчик, можешь делать что угодно и с кем угодно. – А теперь давайте поедим. – Она сильно машет рукой в воздухе. – Что, черт побери, случилось с обслуживанием здесь?

Она симулирует досаду и вздрагивает.

– Извини Паттон, плохой выбор слов. Просто выскользнуло.

Я теряю суть остальной части их разговора, потому что воздух вокруг меня потрескивает со знакомым электричеством, и волоски на моей шее встают дыбом. Не поворачиваюсь, мне и не нужно. Просто Кингстон Хоторн вошел в комнату.

Когда он громко прочищает горло и объявляет, что мы отправимся в наш тур по Бату через час, мое тело уже сказало мне, что он здесь. Реакция на его присутствие никогда не давала сбой и всегда безошибочна.

Я не двигаюсь, когда он встает позади меня, его близость заставляет все мои синапсы взорваться, он спрашивает слишком соблазнительным и спокойным голосом для этого утра: – Ты сегодня присоединишься к моей группе?

– Я огорошила бедную Эхо молчанием, поэтому отвечу за нас, – говорит Нат со смешком, когда я не отвечаю. – Да, мы присоединимся к тебе сегодня.

– Супер, – отвечает Кингстон, кончиками пальцев пробежавшись по моей шее, возможно, мне это почудилось. – Автобус отходит через час.

Автобус? Я немного разочарована, но ничего не говорю… и, видимо, мне это и не нужно.

Кингстон занимает свободный стул рядом со мной, опустив голову так, чтобы наши глаза были на одном уровне.

– Что такое?

Эм… это жутко, что он умеет читать мои мысли? Возможно, он не это имел в виду.

– Ничего, – улыбаюсь я – натянуто, как правило, мускулы моего лица отображают ложь.

– Фигня, – ухмыляется он. – Что я говорил тебе о твоем неумении лгать, Любовь моя?

 Я наклоняюсь и шепчу: – Что я тебе говорила о том, чтобы не называть меня «Любовь моя»? За этим столом сидят и другие люди.

Я чувствую его усмешку на моей коже, когда он наклоняется, его губы медленно скользят по моей шее вверх к моему уху, в которое он шепчет:

– Нет, здесь никого нет, они просто ушли. Здесь только ты и я. Скажи мне, почему ты не смогла ответить?

Он не должен говорить раскованно и хрипло, его дыхание опаляло мое ушко; это несправедливо. Он не должен так близко находиться, и этот мужской запах и обольщение. Мое сердце не должно предавать мозг, стуча так быстро  и достаточно громко, чтобы заглушить какой-либо звук хорошего рассуждения.

Я заставила себя отстраниться назад, удивленная тем, что стол на самом деле стал пуст.

– Я просто… ну, подумала, что мы сядем на поезд на станции Паддингтон в Бат, – отвечаю, как-то умудряясь сохранить нормальный тембр голоса.

 – Ты хочешь прокатиться на поезде? – спрашивает он с оттенком веселья.

 Я киваю. – Я никогда не ездила ни на одном… хотя, думаю, Метро не в счет.

– Конечно, – он берет меня за руку, переворачивает ее, чтобы мягко и нежно поцеловать нижнюю часть запястья, прежде чем взглянуть на меня сквозь свои густые темные ресницы. – Тогда будет поезд, лично для тебя.

Как сильно я хочу позволить своему сердцу трепетать свободно, забыть все, кроме хорошего, как раньше, когда мы делились с ним подобным, но не могу. Потому что я осознала сильный, горький, болезненный способ, чем выше я позволю Кингстону поднести меня, тем больнее будет падение.

А большие падения оставляют шрамы.

Поэтому я игнорирую свое сердце и беру себя в руки, полностью овладевая разговором.

– Ну, что ж, хорошо, что они ушли, теперь у меня есть шанс дать тебе дружеский совет. Потому что я забочусь о тебе, как друг.

Беспокойство возникает на его лице, как и разочарование; ухудшение настроения стало явным.

– И что же это может быть? – спрашивает он, его тон скептичен.

– Не то, чтобы это было моим делом, на самом деле, но все же нужно сказать. – Я вздыхаю, уже чувствуя себя немного язвительной, потому что знаю, что мои намерения не совсем чисты. – Но когда, и если, ты будешь снова с Джеки… будь осторожен.

Его глаза обращаются к моим, завладевая моим полным вниманием, и я вижу, как уголки его губ постепенно поднимаются, образовывая самодовольную усмешку.

 – Хотя я ценю предупреждение, потому что ты, конечно же, рассматриваешь меня, только как друга, но не переживай. Я никогда не был с Джеки, и никогда не буду. И прежде, чем ты закатишь свои глазки, я говорю тебе абсолютную правду.

 И он говорил. Насколько он всегда определяет мою ложь, настолько же я доверяю ему, как всегда. Осознание этого не должно делать меня такой счастливой, как сейчас, но уже слишком поздно. Я уже сражаюсь с проигранной битвой в виде маленькой улыбочки, дергающей уголки моих губ.

– Однако, мне интересно, – хихикает он, даже не пытаясь скрыть своего восхищения. – На фоне чего возникло это предупреждение?

– Ох, эм… ничего. Не важно, не так ли? Официант! – кричу я через комнату, прежде чем снова поднять свое меню и быстро зарыть лицо. – Забудь, что я говорила ранее.

 Кингстон не говоря ни слова, смотрит на меня, вес его непоколебимого взгляда тяжелый, когда я делаю свой заказ. В тот момент, когда официант уходит, меню больше не мой щит, я обнимаю себя.

– Теперь, как я уже сказал… что ты не договариваешь, Эхо? – спрашивает он с любопытством.

Черт, краснея, чувствую, как нагреваются шея и лицо. Без еды, на которой бы можно было сосредоточиться, у меня не остается другого выхода, кроме как сдерживать смущение, глядя на него. И, в конце концов, я подняла эту тему.

– Предположим, я случайно кое-что заметила прошлой ночью, эм… скажем так, что заставило задуматься, что ты был с ней или планировал быть, снова… – я делаю глубокий вздох и набираюсь смелости. – Ты не единственный, и должен быть осторожным с ней.

– Ах, моя прекрасная, краснеющая Эхо. – Он посмеивается, затем наклоняется, понижая голос до соблазнительного тембра. – Ты видела ее трахающеюся с кем-то?

Я могу только кивнуть.

– И ты подсматривала?

 Моя голова снова кивает, я облизываю губы и поднимаю ее, пытаясь спасти ситуацию.

– Это все, что я тебе скажу, – отвечаю ему. – Я вообще не должна была ничего говорить; это не мое дело. Я словно сплетница, которой не хочу быть. Поэтому не спрашивай меня, кто это был.

– Мне все равно с кем она там трахалась. Но мне очень интересно узнать… – он поднимает пальцем мой подбородок. – Что это зрелище  заставило тебя ощутить, как твое тело отреагировало на это.

В его глазах стоит решительность, и также похоть, из-за которой я немного напрягаюсь в своем кресле.

– Разве это не заставило тебя задаться вопросом, как твое тело будет реагировать на это? Заставило – не так ли, Любовь моя?

– Нет! – обманывающее кричу, в знак протеста. Но он только ухмыляется шире, упиваясь своей уверенностью, что я не говорю правду.

– Ты лжешь, – подтверждает он, когда его язык скользит по нижней губе. – Последний вопрос, и я отстану… пока что.

Мое дыхание становится неровным и слишком шумным, немного догадываюсь и немного предвкушаю, каков будет его последний вопрос.

Он упирается своим лбом в мой и рычит.

– Когда ты представляла это – касания такого вида –  это доставило  тебе удовольствие, представляла ли ты меня, клеймящим каждый твой дюйм?

Глава 9

 Мы  закончили тем, что добрались до станции метро Паддингтон, поезд был намного лучше, чем пробка – более просторный и чистый. И вид сельской местности Англии был совершенно захватывающим.

Я так и не ответила на его последний вопрос за завтраком, вместо этого позволила ощутимой тишине задержаться дольше и дольше между нами, пока еда не появилась передо мной. Я погрузилась в нее с удовольствием, позаботившись о том, чтобы мой рот оставался забитым для разговора.

Однако это не имело значения. Он слышал каждое негласное слово, которое объясняет тайные, чувственные улыбочки, награждающие меня каждый раз. И теперь, когда я пытаюсь сосредоточиться на красоте Римских бань, одного из самых великолепных мест, где я когда-либо была и, возможно когда-нибудь еще буду, моя кожа по-прежнему покрывается мурашками, когда его взгляд проходит по мне.

– Я понимаю, что у тебя есть прошлое и он может быть и облажался, но, черт возьми, – Нат драматично машет на себя. – Как ты можешь это выдержать? Я сексуально возбуждена, а он на меня даже не смотрит!

Моя новоиспеченная подруга, конечно, разошлась не на шутку, и подозреваю это надолго. Но это здорово, потому что она мне очень нравится.

Но не ее громкость.

– Ты можешь немного понизить голос, Джезибель? – гримасничаю я.

– Прости, – она спадает с десятки на твердую шестерочку. – Это тебе за то, что рассказала Паттону, что он мне нравится.

– Ну, прости. У меня была цель, и она была в твоих интересах, – говорю с полной искренностью. – Клянусь.

– О, верю, – отвечает она, кладя свою руку на мою. – Ты прощена. Я все равно должна была вернуть тебе должок, думаю. А теперь, давай сделаем несколько снимков.

Она говорит мне, чтобы я позировала первой. Я сижу на краю гигантского, впечатляющего бассейна, улыбаясь, когда она нажимает, делая снимок на телефон.

Подлетаю, встречая ее на полпути, чтобы поменяться и захватить несколько похожих фото с ней.

– Хочешь, чтобы я сфоткал вас вместе?

Голос Кингстона пугает меня, но я не роняю телефон. И так как Натали с нетерпением кивает,  поворачиваюсь и вручаю ему его.

– Конечно, было бы здорово. Спасибо.

– Мне только в радость, – он улыбается. – И Эхо? После этого мне очень бы хотелось немного твоего внимания, хочу показать тебе кое-что особенное для меня.

– Думаю, группа нуждается в тебе прямо сейчас, – уклоняюсь я, избегая быть наедине с ним. – Ты же гид.

– Все уже улажено.

Он машет, и я вижу, что Берк идет к нам. Я смотрю на Нат, которая уже заметила его и пытается со всех сил не улыбаться от уха до уха.

– Что ты хочешь мне показать? – я иду вперед и спрашиваю, сохранив  свое любопытство дольше, чем я ожидала.

– Увидишь, – говорит он, подмигивая. – Во-первых, проведешь время со своим другом, чтобы я смог сфотографировать твою очаровательную улыбку. И, кстати, она просто восхитительна. Я рад, что вы двое подружились.

– Она такая, – отвечаю я, затем направляюсь к Нат.

– Собираюсь оставить тебя через минуту, чтобы пойти и пофлиртовать с Берком – ты об этом уже догадалась, верно? – бормочет Нат, когда я сажусь рядом с ней.

– Тип того. И почему я не удивлена, – говорю с мягким хихиканьем. – У Кингстона есть что-то особенное.

– Слышала. Надеюсь –  это его член. – Она усмехается. – Потому что готова поспорить, что он то у него чертовски особенный.

Когда Кингстон рассмеялся, я съежилась. Не нужно беспокоиться о том, слышал ли он ее, так что я просто трясу головой… потому что, что мне еще остается делать.

* * *

– Куда это, Бога ради, ты меня ведешь? – спрашиваю я, заинтригованная и возбужденная, когда идем через деревню с Кингстоном.

Прежде, чем он может ответить, мы достигаем вершины холма. Мне не хватает воздуха, мои глаза наполняются слезами, потому что я знаю, глубоко в душе, где мы находимся.

– Это где…

– Твои родители впервые встретились, – это звучит, как продолжение фразы, с трепетом от эмоций.

Его голова дергается в мою сторону, глаза широко раскрыты от удивления. – Как ты об этом узнала?

– Твой отец рассказал мне историю.

– Серьезно?

Я приближаюсь к воде впереди нас. – Да, он очень детально все описал, когда говорил, – отвечаю я, больше себе, чем ему.

– Хмм.

– Что? – я присаживаюсь на корточки и провожу руками по ледяной воде, глядя на него.

– Это просто… странно, – отвечает он, потирая затылок.

– Почему это?

Он не отвечает, он смотрит в одну точку, что означает о его задумчивости.

Я скольжу на землю и снимаю обувь, начиная понимать, почему Миранда ее сняла. Причиной была вода – то, как она плавно течет по мшистой гальке и острым камушкам, маня к себе.

С ногами, погруженными в прохладу, я позволяю себе запрокинуть голову, и мои волосы тут же спадают мне на плечи. Закрываю глаза, вздыхаю в полном удовлетворении.

– Я ошибался, – его голос хриплый и напряженный. – Это совсем не странно.

Блаженно. Смотрю через плечо, чтобы найти напряженность в его взгляде, настолько сильную, что все мое тело начинает дрожать, и я не могу отвести взгляд.

– Мой отец не очень скучает. – Он подходит ближе, протягивая мне руку. – Пошли.

Я соглашаюсь, давая ему мою руку.

Он ведет нас к огромному дереву. Под ним есть корзина для пикника и одеяло.

– Теперь ты увидела мое особое дерево, тоже.

– Кингстон…

– Я понял, никаких воспоминаний. Прости. Но, прошу, сядь и пообедай со мной? – спрашивает он, используя свой голос и глаза.

– Хорошо, – говорю я, кивая. Он помогает мне сесть на землю, затем присоединяется ко мне сам.

Я нервничаю и жую нижнюю губу, оглядываясь, когда он достает все из корзины. Противоречивые чувства ведут борьбу внутри моей головы. Льстит ли мне, что он делится  таким святым местом и частью своей жизни со мной? Да. Но в тоже время, я держусь за свое сопротивление изо всех сил.

 – Что ты говорил о том, что твой отец не так сильно скучает? – спрашиваю я.

– Я никогда не слышал, чтобы он кому-то рассказывал, кроме меня, историю о том, как он встретил мою маму, но он решительно выложил все тебе. – Он прекращает рыться в корзине и смотрит на меня. – Видимо, он почувствовал какую-то причину, чтобы сказать тебе. Как ты думаешь, что это за причина?

– Я просто восхищалась ее портретом.

Он медленно качает головой. – Я подозреваю, что было гораздо больше, чем это.

Я тоже, но я этого не скажу.

Кингстон двигается, придвигаясь ближе так, что наши ноги теперь касаются друг друга, его рука ложится на мое колено. – Он не знает, что когда я смотрю на тебя, я вижу, что он видел, когда смотрел на мою маму – настоящую, невероятную и абсолютно безусловную любовь.

Я карабкаюсь назад, как испуганный краб.

– Кингстон, – выдавливаю я, – ты же согласился на просто дружбу, больше ничего.

Он быстро настигает меня, его губы захватывают мои, прежде чем я осознаю, что только что произошло.

 – Тебе прекрасно известно, что между нами никогда не было просто дружбы, и никогда не будет. Даже когда ты была несовершеннолетней и находилась в доме своего отца, это всегда было больше чем друзья. Ну же, отрицай снова.

Его губы касаются моих в легком поцелуе. Мои глаза закрываются, когда мой рот трепещет под его ртом, все мое тело изнывает от тоски, и я боюсь, что больше не смогу сопротивляться.

– Поцелуй же меня, Эхо, – произносит  в мой рот.

И тут меня осеняет, я беру себя в руки, отстраняюсь и встаю.

– Кингстон, нет! Я не хочу быть такой жестокой в этом прекрасном, важном месте, но я имела в виду то, что сказала, только друзья и ничего большего! Я не смогу выдержать этого снова, больше не хочу этого! Если ты продолжишь в таком же духе налегать на меня, то полностью потеряешь меня… навсегда.

– Эхо, подожди! – кричит он мне вслед, когда я убегаю тем путем, которым мы пришли, без моей обуви, не видя ясно сквозь поток слез.

– Стой же! – снова требует он несколько минут спустя, немного запыхавшись, после того, как догнал меня. Он дергает себя за волосы. – Боже! Чем сильнее я пытаюсь, тем хреновее все у нас с тобой получается! Я знаю, что ты хочешь искренности, великих романтических жестов… вещей, поэзии и умерли в один день. Именно это я хотел тебе дать, показать тебе. И я более чем счастлив, дарить тебе все это!

– Хотел, Кингстон – прошедшее время! Я решила жить дальше, и тебе уже пора сделать тоже самое. Не так уж и сложно. Ты уже это делал раньше.

Он спотыкается от боли, горького яда в моем голосе.

– Нет, не делал. Если ты позволишь мне объяснить…

Он снова подходит ко мне, но я уворачиваюсь от его прикосновения.

– У тебя было достаточно времени, чтобы объясниться, но ты этого не сделал.

Теперь мы действуем по моему времени, моему графику, я не хочу больше этого слышать!

Его лицо... Боже, как будто я ударил его.

– Почему нет? – спрашивает он в приглушенном упрямстве, который рвет мое сердце на части.

– Потому что, – задыхаюсь сквозь хныканье: – Я верила тебе и не могу позволить себе снова наступить на одни и те же грабли.

Я выхватываю ботинки с его рук и убегаю как можно быстрее.

Глава 10

 Кингстон дал мне побыть в одиночестве, которое, как он догадывался, было судьбоносным решением на то время. Он не разговаривал со мной с тех пор, просто шел достаточно далеко позади меня, уважая мое личное пространство, но при этом следил достаточно пристально, чтобы я не потерялась.

– С тобой все хорошо? – тут же спрашивает Нат, как только я возвращаюсь. Ее обеспокоенный взгляд скользит от меня к Кингстону, который проходит мимо, тупо смотря вперед.

 – Честно? – спрашиваю я, не в силах врать.

Она слегка касается моего локтя. – Конечно. Ты бы не была моей соседкой и самой близкой подругой, которая когда-либо у меня была, если бы лгала мне, разве я не права?

– Самой близкой подругой? – запинаюсь я на последних буквах, вспоминая, через что меня заставила пройти Саванна. Неужели есть такая штука, как настоящая подруга, которой ты сможешь доверить свои самые сокровенные мысли? Нат знает о моем прошлом с Кингстоном и никогда не осуждает, только слушает и понимает… возможно, все-таки это она именно та.

Несмотря на это, пришло время проверить в это, потому что только через полтора дня я поняла, что мои отношения с ней определено сильнее, чем с простой соседкой по комнате.

Я хватаю ее за руку, проходя мимо небольшой кафешки и сувенирного магазина, прежде чем нахожу скамейку, чтобы сесть.

– Я в ужасе, – слова сами вылетают со рта, когда я опускаю голову на свои руки.

– Я понимаю, – задумчиво говорит она. – Это отстойно, что он сделал тебе больно, что ты так сильно влюбилась в парня, который просто исчез, ничего не сказав.

Она встает и я поднимаю взгляд.

– Это заставило меня хотеть пнуть его под зад… вот только…

– Вот только, что? – сажусь ровно, и выпрямляю плечи.

– Вот только я видела, как он смотрит на тебя, все время и…

– Что правда? – я вскакиваю на ноги. – Ты на его стороне?

– Нет, черт побери! – она поднимает руки, в знак капитуляции. – То, что он сделал, было дерьмово. Но думаю, он об этом знает и так, но если ты дашь ему второй шанс, возможно… возможно… он докажет тебе, что понял, что именно потерял, и больше не повторит прежних ошибок.

Я отвожу глаза и кусаю нижнюю губу, мельком бросая взгляд на Кингстона, направляющего группу в другое кафе. У меня болит в груди – мучительный трепет, который становится  все труднее игнорировать.

Я оборачиваюсь в сторону Нат, и с саднящей уязвимостью и слезами, жалящими мои глаза, могу только прошептать: – Или, возможно, он закончит то, что начал… уйдет, одержав вверх на своих условиях, и полностью уничтожит меня.

Разворачиваюсь на пятках и следую к автобусу, одна… или мне только так кажется. Я сажусь на свое место и размышляю о том, что мы не уедем еще в течение часа, когда чувствую Нат, скользящую рядом со мной.

Мы не разговариваем и не обмениваемся взглядами. Она здесь, пропускает изучение остальной части Бата, чтобы предложить тихую поддержку. Именно то, что мне так нужно от лучшей подруги.

* * *

Эмоциональная и мысленно истощенная, я пропускаю все, что «групповые фестивали» запланировали на вечер. Мне даже удается убедить Нат, что со мной будет все в порядке, если останусь в одиночестве, поэтому настаиваю, чтобы она шла и провела незабываемую ночь с Берком.

Я не обманываю ее, но она уважает пространство, о котором прошу, и, после того, как я заказала мне начос – один из моих любимых из службы в номере – чтобы съесть, запрыгиваю в душ.

Я сижу у окна с едой, все еще увлекаясь достопримечательностями Лондона, прежде чем приму ванну, после того как там закончит Нат. Вода омывает мою кожу самым утешительным образом – едва уловимое расслабление, которое заставляет забыть о Кингстоне.

– Эй, тут твой телефон звонит! – кричит Нат через дверь. – Кто-то чье имя Себастьян?

– Это мой брат.  Можешь поговорить с ним, сказать, что я ванной и что в порядке?

– Без проблем!

– И ни слова о Кингстоне! – быстро добавляю я.

– Вас понял!

– А затем поторопись и беги к Берку, пока ночь не закончилась!

Я откидываю голову назад и улыбаюсь. Я доверяю ей в плане молчания, поэтому закрываю глаза, позволяя горячей воде снять напряжение во мне. В самом деле, крошечное хихиканье выскальзывает при мысли о реакции Себа, когда Нат начнет трепаться о нашей поездке, пока будет болтать с ним.

И оказываюсь права, судя потому, что вскоре слышу ее смех из другой комнаты. Я могу только представить, что она говорит, или лицо брата, когда он это слушает.

К тому моменту, когда я заканчиваю принимать ванну, вся сморщенная, но гораздо более расслабленная, Нат как раз заканчивает разговор. Она садится на край кровати, скользя в обувь, и тут у нее начинается «словесный понос».

 – Твой брат горяч? Звучит очень даже ничего. – Она так распинается, словно это нечто; ее голос и лицо взволнованы, и ее движения немного так же энергичны, когда она говорит.

Я стону и падаю на кровать. – Не для меня так точно, он же мой брат.

– Ты поняла, что я имела виду. Другие девушки считают его горячим? – она встает, надевая свою сумочку.

 – Ну, вроде да.

 – Я знала это! – она вертится вокруг. – Ты можешь определить это по голосу человека.

– Ох, правда? Тогда скажи мне, что мой голос говорит прямо сейчас? – бубню монотонно я, суечусь с подушкой и перекатываюсь на бок, обращаясь к ней.

– То, что ты злишься, по нескольким причинам, но ни одна из них не имеет никакого отношения ко мне.

Она абсолютно права, и ей это известно; злорадство появляется в ее тоне.

Я уже приняла таблетку, и она может начать действовать в любую минуту, поэтому решаю побаловать ее, за тот короткий промежуток сознания, который у меня остался.

– Чтобы не произошло, Нат Фрейд, сначала подумай, – зеваю я.

– Ты злишься на Кингстона за что-то в прошлом, но еще больше ты злишься, что не можешь сердиться на него в настоящем времени, но еще больше ты входишь в ярость от того, что не можешь перестать думать о нем в твоем будущем.

Она замолкает, и если бы у меня были силы, я бы зарядила подушкой в ее всезнающую головку.

– Я права?

– Хорошо. Это раздражает от того, насколько все правда, – бормочу я. – Иди уже к Берку, но не задерживайся слишком долго. Завтра мы едем в Париж, и это долгая поездка в автобусе. Я не хочу терпеть сварливого и усталого человека в этой уже итак изнурительной поездке.

 Она подходит к двери и говорит: – Я планирую дрыхнуть всю поездку, так что не жди меня.

 Я не слышу как открывается дверь, поэтому нахожу ее около нее, смотрящую на меня.

– Эхо… ты же не злишься на меня? Потому что я не занимала сторону Кингстона – я на твоей стороне. Надеюсь, ты это знаешь.

– Конечно, – немного приподнимаю голову и улыбаюсь. – И я вовсе не злюсь на тебя. Мне нужна лучшая подруга, которая будет честна со мной. Ты не представляешь, насколько я рада тому факту, что ты здесь, и мы встретились.

– Я тоже. И как твоя новоиспеченная подруга, могу ли предложить тебе кое-что?

– Это упоминает имя «Кингстон»? – я воспринимаю ее молчание за утвердительный ответ и продолжаю. – Тогда нет, не можешь. Спокойной ночи, Нат.

– Сладких, упрямая задница.

* * *

 На следующее утро мы собираем все наши вещи, так как мы направляемся в новый отель в новом городе. Я в последний раз смотрю в окно и молча прощаюсь с Лондоном.

Нат вернулась перед рассветом, выглядя совершенно истощенной, и снимает всю с себя одежду,  включая каблуки. Теперь я спрашиваю, хорошо ли она провела время, она улыбается и говорит «да», но что-то здесь не так.

Но мне не приходится долго гадать, потому что она добавляет: – Берт отличный парень, но он не тот самый. И нет, я не выдам тебе никаких сочных подробностей. Он веселый… милый. –  Она небрежно пожимает плечами. – Надеюсь, мы останемся хорошими друзьями, но ничего большего.

Она не выглядит расстроенной, поэтому я решила не приставать к ней.

Стук в двери пугает меня, но Нат кричит мне из ванной, в которую она зашла, как только проснулась, что это портье, прибывший забрать наш багаж. У меня только одна сумка и, следовательно, нет необходимости в помощи, но портье настоял, поэтому, что я еще могу сказать?

Мы следуем за ним  с пустыми руками, и я чувствую себя глупо, когда он несет наши две большие сумки к лифту, а затем к автобусу, ожидающего снаружи перед дверьми отеля.

 Кингстон тоже здесь, проверяет списки и отмечает в буфере обмена, но он поднимает глаза и дарит мне ослепительную улыбку.

Я пытаюсь вернуть ее, но знаю, что это выглядит жалко. Забыть вчерашний вечер не так легко как кажется.

Когда все присутствующие отмечены, мы начинаем садиться в автобус, я хватаю Натали за руку, и шепчу, чтобы она держалась позади. Если я должна буду провести в ловушке восьмичасовую поездку,  то мне бы хотелось сидеть у выхода. Не доведи господи, если случится авария, пожар, похищение, экстренная ситуация и т. д. Передний выход – мой лучший друг.

Наш выбор мест, которые я вскоре нашла, и которые действительно вели к выходу, были расположены прямо напротив Кингстона. Наш бесстрашный лидер, естественно, тоже сидит в первом ряду. И Нат, которая нежно настаивает сесть у окна, заставляя меня занять место у прохода, и как вы поняли, поближе к нему.

Просто класс. Умираю от нетерпения сидеть часами в этом автобусе, так еще и Кингстон сидит настолько близко, что я могу протянуть руку и коснуться его. И он не собирается быть проигнорированным или провести ознакомительную программу для нашей такой сближенной аудитории, учитывая то, что мой телефон оповещает о сообщении, прежде чем мы трогаемся с места.

Я уже знаю, от кого оно, даже не гладя, и что это только одно «из», поэтому ставлю свой телефон на вибрацию, а затем читаю сообщение.

Кингстон: Утречко, подружка. Ты выглядишь прекрасно.

Я смотрю на него краем глаза. Он улыбается своему телефону, явно желая разыграть эту такую знакомую секретную игру.

Я: И тебе доброе утро, и спасибо.

Кингстон: Прошло довольно долгое время с тех пор, как мы переписывались.

Раздражительная ярость поднимается в моей груди, и я, скрипя зубами, но контролируя свое выражения лица, отвечаю.

Я: Думаю, не очень удачная идея, напоминать мне об этом.

Кингстон: Согласен, прости. Но я хотел сказать, что скучаю по этому.

Я: С глаз долой, из сердца вон, да?

Кингстон: Посмотри на меня, пожалуйста.

С громким вздохом я поворачиваюсь и одариваю его скучающим взглядом.

– Никогда, ни на один день, ты не покидала мои мысли, – говорит он тихо, чтобы только я могла услышать.

Я закатываю свои глаза, а затем отворачиваюсь, но все, что мне действительно хочется сделать – это посмотреть на него и оценить всю его искренность. Я смотрю на Нат, чья голова прислонилась к окну, ее уши заткнуты наушниками, когда она назойливо кому-то пишет сообщение в своем телефоне.

И снова вибрация.

Кингстон: Что ты больше всего хочешь увидеть в Париже?

 Все просто. Мои пальчики автоматически летают над буквами.

Я: Эйфелева башня.