Текст книги "Сексуальный студент по обмену - 2 (ЛП)"

Автор книги: Анджела Грехем

Соавторы: С. И. Холл
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

Глава 21

Ярким и ранним утром следующего дня, Кингстон бегает, упаковывая наши сумки, словно дикарь, а потом стаскивает меня с кровати. У меня возникнет желание бороться за сон или спросить, где пожар, но это самое смешное, что я видела за несколько дней. Поэтому я поддаюсь, сонливая улыбка расцветает на моем лице.

Джерард ждет у входной двери, чтобы увидеть нас перед отъездом, уверяя нас, что он будет в порядке и, настаивая, чтобы мы хорошо провели время. Он обнимает каждого из нас, но мои объятия длятся дольше, позволяя ему прошептать мне на ухо: – Добро пожаловать в семью, Эхо. Я не могу, не гордиться тобой или не быть в восторге. Берегите друг друга.

Я целую его в щеку. – Обещаю. Спасибо за все.

Кингстон ведет меня к ожидающей нас машине и не теряет времени, садясь рядом со мной, командуя водителю ехать в аэропорт.

– Мы полетим? – удивляюсь я.

– Да. Это займет чуть больше часа, в отличие от семичасовой поездки. Ты же не возражаешь, да?

– Нет, – я согласна на все рядом с ним. – Ни за что.

      * * *

Полет на частном самолете не долгий, и прежде чем я это понимаю, мы уже приземляемся.

 Другой автомобиль, конечно, ждет, чтобы отвезти нас в загородную резиденцию. Наши сумки чудесным образом загружаются до того, как мы садимся на заднее сиденье автомобиля, Кингстон тут же поднимает перегородку и тянет меня к себе на колени.

– Ты взволнована? – спрашивает он, убирая волосы с моего лица и заправляя их за ухо.

– Ага, – отвечаю я с искренним энтузиазмом, но проблеск вины дает о себе знать. Испытывать счастье от того, что ты посещаешь дом умершего человека, как-то немного не правильно.

– Не стоит, – он захватывает мой подбородок между большим и указательным пальцами. – Она сказала, чтобы я привел тебя сюда… посмотрим, понравится ли тебе тут. Нет никакой глупой вины, Любимая. Таково было ее желание, а также мое, поделиться этим с тобой.

– Я так рада, что мне выпала возможность встретиться с ней. И я хочу так сильно увидеть это уютное место.

Я одариваю его небольшой улыбкой, затем отворачиваюсь к окну, чтобы увидеть ту красоту, которую мы проезжаем. Чем дальше в страну мы въезжаем, тем спокойнее я себя чувствую. Пышные, зеленые холмы и, казалось бы, бесконечные деревья любого размера и цвета. Все это откладывается в моей памяти.

И тогда мы останавливаемся. Ждем, когда откроются железные ворота, дыхание покидает мое тело, и я не могу не сдержать вскрика.

– Твоя бабушка была принцессой?

 Кингстон усмехается. – Мой дедушка был королевских кровей, ага, но ничего необычного как по мне.

Ничего необычного. Я смотрю на реальный замок! Ни конца, ни края не видно газонам, круглая дорога имеет огромный мраморный фонтан посредине, и есть булыжная тропа, ведущая к большому пруду, дополненному арочным мостиком и плавающими лебедями!

– Там в школе, ты говорил тем девушкам, что не королевских кровей. – Мои широко раскрытые глаза ловят его легкую усмешку. – Ты соврал? И я просто уверена, ты встречался с Королевой!

– Я не королевских кровей. Единственный дед, которого я знал – который был в конце очереди на титул – был вторым мужем моей бабушки, и ее единственной настоящей любовью. И я никогда не встречался с Королевой. – Он открывает дверь и поднимается, протягивая мне руку. – А теперь может, войдем внутрь?

– Ага, – я вхожу, совершенно поражена. – Но только не смей меня оставить, либо я потеряюсь.

Он смеется. – Не переживай. Я планирую стать только ближе к тебе.

Когда мы подходим ближе, открываются большие, богато украшенные двери.

Пожилая женщина выходит, чтобы поприветствовать нас, бросившись долго обнимать Кингстона со слезами на глазах.

– Эхо, это Ровена, – говорит он, вежливо вырываясь с ее объятий. – Она была с моей бабушкой столько, сколько я помню.

– Но теперь, Ровена, пришло время, вознаградить тебя заслуженным отдыхом, – продолжает он, поворачиваясь к ней лицом к лицу. – Все обговорено, и машина будет ждать тебя, пока ты соберешь вещи.

– Сэр? – спрашивает она. – Но кто будет…

– Я настаиваю. – Он тепло улыбается ей. – Пожалуйста, это то, чего хотела бы моя бабушка. Вы так хорошо позаботились о ней, и я… это означает, что вы бы позволили мне вернуть должок.

– Спасибо, сэр.

Она разворачивается и быстро уходит.

– Все для нас, – мурлычет он мне на ухо.

      * * * 

На следующей неделе или чуть больше, я честно уже теряюсь во времени… в блаженном неведении. Мы с Кингстоном живем в нашем собственном мире, прогуливаемся, устраиваем ужины при свечах на веранде, которые мы готовим вместе, и плаваем на пруду в лодке, которой он управляет своими сильными, мускулистыми руками.

И занимались любовью на его огромной кровати. И на ковре перед его камином. И несколько раз в джакузи.

Одним прекрасным утром, когда мы завтракали на веранде, одетые только в наши халаты, он внезапно бросает свое столовое серебро и отталкивает свой стул.

– Иди сюда.

Больше не стесняясь рядом с ним, я встаю, и бегу к нему, чтобы сесть ему на колени и обнять его за шею.

– Ты кажешься, полностью очарованной этим местом, – говорит он.

– Как можно быть не очарованной? Я хочу остаться здесь, вот так, только мы… навсегда.

– Да? – его тембр падает, как и его голова, и он целует меня в шею, развязывая халат. – Рад это слышать. У нас может все это быть, поэтому мы могли бы делать все, что хотим и не хотим.

Моя голова запрокидывается назад, когда он берет мою обнаженную грудь в рот, скользя двумя пальцами по моей влажности, а затем и в меня.

– Всегда так горячо и уютно для меня, – стонет он.

Я слышу звук разрывающегося пакетика с презервативом, который он где-то спрятал. Я распахиваю его халат, облизывая губы при великолепном взгляде на его тело.

– Ты сделаешь это.

Он протягивает мне презерватив, его глаза горят желанием. Я осторожно надеваю его на его твердость.

– Прими меня в себя, Любовь моя. Опустись на меня, нежно и медленно. Я хочу почувствовать, как растягивается каждый твой дюйм, пока ты смотришь на меня.

Девушка, которая колебалась, давно исчезла. Я жажду Кингстона на всех уровнях, но физически стоит на первом место в списке.

Поэтому я легко подчиняюсь, поднимаюсь над ним и постепенно опускаюсь на его толщину, удерживая его голодный взгляд своим.

– Моя красавица, – шепчет он, хватая меня за бедра, чтобы заставить опускаться медленней, зная, как я хочу. Мои руки движутся по его груди, чтобы помассировать ее, и он одобрительно мурлычет.

– Ты такая чертовски сексуальная, Эхо. Я люблю тебя вот такой – верхом на моем члене. Такая свободная… берешь, что тебе хочется.

– Кингстон, – выдыхаю я, его слова еще больше меня заводят, моя потребность кончить как можно быстрей невыносима. – Пожалуйста, больше.

– Это то, что тебе надо?

Он сжимает мои бедра, удерживая меня на месте, и двигается до тех пор, пока не ударяется об точку внутри меня.

– Ах, тебе это нравится.

Он делает это снова, и я сжимаюсь вокруг него, и он снова толкается в меня.

– Подожди, – предупреждает он.

 Я хватаю его за плечи, цепляясь за его крепкие мышцы, пока он врезается в меня, сильно и глубоко, так быстро и жестко, что струйка пота скользит по его лбу.

– Черт, Эхо, Любовь моя.

Его стоны безумны и неровны. Мы кончаем вместе, и у меня все чернеет перед глазами от удовольствия, когда он содрогается внутри меня, заставляя меня преодолеть тот край, о котором я раньше не знала.

Моя голова падает ему на плечо. Наши обнаженные тела потные и прижимаются друг к дружке, наше сердцебиение бьется в один ритм.

 Спустя несколько мгновений он целует мое ухо и говорит последнее, что я ожидал услышать.

– Оставайся со мной, здесь – навсегда. Это все теперь мое. Я хочу, чтобы ты здесь жила, и однажды, вышла за меня замуж. Я хочу каждый день просыпаться, видя твою милую улыбку.

– Ч-чего? – я резко поднимаю голову, наполовину ожидая найти выражение на его лице, которое говорит мне, что он шутит.

– Ты меня слышала – и да, я предельно серьезно. – Он нежно берет мое лицо. – Это может стать нашим домом, Эхо. Она завещала его мне и дала четко понять, кем должна быть моя леди этого поместья, о которой я бы рассказал ей, если бы она не знала.

– Я знаю, мы молоды, и соглашусь даже на длительную помолвку, если ты этого захочешь, – продолжает он. Он реально не шутит. – Мне может потребоваться время, чтобы заработать благословение твоего отца, без которого я не обойдусь, но тебе решать стоит ли жить со мной.

Я спрыгиваю с его коленей, запахивая свой халат.

– Кингстон мы только воссоединились. Думаю, твои эндорфины затмили твой разум. Мне всего восемнадцать.

– Я знаю, – спокойно отвечает он, натягивая свой халат. – Позволь мне спросить тебя, ты точно уверенна, что любишь меня?

– Да.

– Ты уверенна, что я люблю тебя?

– Да, – отвечаю я мгновенно.

Он усмехается. – Ты были уверена в двух этих вещах перед сексом и эндорфинами?

– Да, – выдыхаю я. – Но…

– Я не закончил. Ты можешь представить себя здесь счастливой?

Я оглядываюсь. Все, что я вижу, это свободные и нечем не обязывающие дни блаженства, окруженные красотой и человеком, которого я знаю, я буду любить вечно.

– Да, – наконец шепчу я.

– Тогда начнем с того, что будем жить вместе. – Он спрашивает меня своими глазами и печально известными выгнутыми бровями. – Что позволь тебе напомнить, мы делали – месяцами. Разве не это залог успеха свиданий. – Он подмигивает.

Он, возможно, немного ошибается в своих подсчётах, но, тем не менее, это имеет смысл. Можем ли это сделать? Что насчет моей семьи, колледжа, и будущей карьеры? Как мне справиться с этим деликатным препятствием, не говоря уже о затянувшемся визите за границей?

Это все так потрясающе… но в равной степени соблазнительно.

– Я оденусь и прогуляюсь, – отвечаю я. – Сама.

– Как пожелаешь, – отвечает он с улыбкой.

Я быстро ухожу, прежде чем я смогу оказаться в его объятиях и не рассмотреть реальную перспективу.

Одевшись, я проскальзываю через черный выход, чтобы осознать и взвесить не аргументы, а мысли.

В голове хаос и бессмыслица. В тот момент, когда я убеждаю себя, что это сумасшествие, и я слишком молода, я нахожу, что каждая сказка состоит из героинь, даже моложе меня. Я начинаю перечить, ведь первая любовь почти никогда не приводит к счастливому концу, но что насчет тех вечных историй… где это происходит.

Но это просто истории, а не настоящая жизнь. И если реальная жизнь настолько прекрасна, почему люди читают сказки?

Они также говорят, что лучше впустить в себя обойму пуль, чем это. Неужели нельзя просто сказать, что ты просто никогда не найдешь свою реальную сказку, если у тебя есть шанс? И кто тогда я, только несколько дней назад, мысленно ругала всех скептиков, подстраивающихся под стандарты общества?

Я решаю, что это сводится к тому, что я готова рискнуть, чтобы доказать, что я одна из мечтателей, а не лицемерка, просто рассказывающая оптимистическую философию, о которой понятия не имею – или, в моем случае – касающуюся меня лично.

Но даже большое желание рисковать, сводится к вере – в него – что он ждет меня, чтобы я показала ему. Словно он уже делал это раньше… когда я потерпела неудачу.

Я замираю, чтобы сделать глубокий вдох, столь необходимый вдох и принять решение.

Вроде.

Я возвращаюсь в дом, выкрикивая его имя, мне нужно поговорить с ним, прежде, чем я сорвусь.

Он приходит ко мне, беспокойство читается на его лице. – С тобой все в порядке?

– Да, – шепчу я, поднимая один палец, пока перевожу дыхание. – У меня есть предложение к тебе.

– Что бы это ни было, я согласен.

– Но ты ведь даже не услышал его! – смеюсь я.

– Мне и не нужно. Мой ответ, да.

Это доверие, говорю я себе, моя любовь к нему наполняет мое тело. Этот замечательный, умный, красивый мужчина и весь мой, делающий все, чтобы только сделать меня – нас – счастливыми. Я знаю это, и я верь ему всей душой.

– Ну, тогда… собирай свои вещи, Малыш, и заказывай билеты в Келли-Спрингс, – говорю я.

Он даже не вздрагивает, его рот растягивается в понимающей улыбке. – Будет сделано.

Он вытаскивает свой телефон и направляется внутрь, я не иду за ним.

Ближе к концу моей одинокой прогулки мне становится очевидным, что единственное реальное беспокойство, которое у меня есть, это моя семья. Особенно мой папа – он заварит такую кашу, потому что его отцовская ДНК подскажет ему, что его наставление должно быть долгим, и мне нужно посещать школу в Шотландии. Моя мама будет плакать, но, в конечном счете, согласится со всем, зная, что это меня сделает счастливой.

Но одобрение Себа – вот что главное, потому что он не будет строить из себя обеспокоенного или скептически вести себя, как родитель. Это будет только из-за добрых и разумных побуждений, чистой любви и объективного стремления к лучшему для меня. И если он испытывал то же самое, что и я к Кингстону, он поймет, что я желаю для него того же.

Поэтому, если Кингстон сможет отважиться спросить не только моего отца, но, самое главное, получить одобрение у Себастьяна, я смогу сделать то, что мое сердце уже и так решило для полного счастья.

Все будет хорошо.

В прошлом году я осознала одну вещь, что иногда вам приходится совершать большой страшный прыжок, чтобы достичь бесценного сокровища на другой стороне.

К счастью для меня, я всегда была хороша в воздухе.

Эпилог

Он хлопает, не торопясь, поднимаясь с места, в его серых глазах танцуют тени одобрения. И теперь, когда «мы» стали «нами», я могу беззастенчиво купаться в его восхищении, делая последний оборот и кокетливый реверанс.

– Тебе нравится? – спрашиваю я.

– Я просто влюблен, – отвечает он, подходя ко мне, – ты, и мой танец. Ты просто нечто.

Он хватает меня за талию, осыпая поцелуями мои губы, лицо, и шею.

– Превосходный выбор песни. Не думай, что я забыл, любимая.

Конечно, он помнит. Так же, как и остальное.

Я, наконец, исполнила танец – только для него лично, как и было обещано, пари, которое мы заключили в прошлом. А так же специально для него, я станцевала под песню «Рай» Coldplay и надела одежду ярко-розового цвета, которой он дразнил и соблазнял меня с самого начала.

– Должна признаться, думаю… – я тяну паузу достаточно, чтобы заглянуть в эти сексуальные серые глаза. – Я думаю, что вы с Сэмми были выдающимися сегодня. Лучшее волшебное шоу.

Я смеюсь, такая счастливая, чем когда-либо была, вспоминая лучик гордости, которую мой брат ощутил, когда он и его помощник, наконец, исполнили свой номер вместе.

– Мы были чертовски блестящими, – отвечает он с усмешкой. – Но ты…

 Я извиваюсь из-под голодных рук и губ. – Остынь. Пошли, мне нужно принять душ.

– Искушаешь… чертовски искушаешь, Любовь моя, но я пас. – Он пробегает своими большими руками по моим плечам и спине. – Я блин, проспал всю неделю на диване, я не сделал ничего такого, чтобы поменять мнение твоего отца.

Я закатываю глаза и хихикаю. – Ты неисправимый. Я имела виду, что мне просто нужно принять душ – одной.

Это неправда, я думала о том же, и он это знает. Я скучаю по телу Кингстона, любви, но он прав. Мы не рискуем, чтобы мой папа не отказался от его шокирующего заявления, разрешить мне жить с Кингстоном. И это было болезненным ударом в лицо моей мамы, чтобы все это исправить, потому что только одному Боженьке известно, что ей нужно сделать, чтобы переубедить его.

Это нормально. У Господа может быть эта тайна, потому что я, если честно, не хочу об этом думать.

Мы идем в дом. Кингстон отпускает мою руку и быстро садится на диван, делая вид, что поглощенный тем, что мой папа смотрит по телику, пока мама готовит обед.

Папа поднимает взгляд и смотрит на меня. – Как ты себя чувствуешь? Прошло время, с тех пор как ты делала это в последний раз. Беспокоюсь о своей малышке.

– Лучше, чем когда-либо, – отвечаю я, улыбаясь. – Как езда на велосипеде.

– Ты скучаешь по этому? – спрашивает он, и пытается избежать этого, его глаза заполняет печаль, которую передает его хриплый голос.

– Есть немного, – я пожимаю плечами, не желая говорить, какую ностальгию испытываю. Мое место всегда было в воздухе, но это не стоит прекращать, только потому, что собираешься переезжать. Моим домом всегда был Келли-Спрингс, с моей семьей – и это тоже никогда не поменяется.

Они так же говорят: «Дом там, где сердце», а мое сердце принадлежит Кингстону, нашей будущей жизни, которую мы создадим вместе. Поэтому я предполагаю, что это означает, что мне пора принять и осознать тот факт, что мне повезло, что у меня есть два прекрасных дома в этой жизни.

– Достаточно, чтобы остаться? – спрашивает папа, обратно удивляя меня.

– Пап… – тихо хриплю я, чувствуя, как дрожит нижняя губа. Я удерживаю его взгляд, надеясь, что он видит в моих сверкающих глазах, насколько я его люблю.

– Знаю. Но попытка не пытка, – он улыбается мне, говоря тоже, что его любовь ко мне часть скрыта за ширмой дисциплины – в комплекте с громким, командным голосом и сварливо, морща брови – но, безусловно доверяя мне настолько, чтобы позволить мне летать.

– Иди, – он машет рукой и возвращается к телевизору. – Прими душ. И проверь своего старшего брата. Черт, если б я знал, чем он там занимается.

Я тайно улыбаюсь Кингстону, и его выражение лица говорит само за себя. Он знает, что действительно произошло между моим папой и мной, и что это значило для меня.

Я поднимаюсь по лестнице и направляюсь в душ, окидывая взглядом небольшую ванную, пока вода нагревается. Я провожу рукой по стеклянной двери, вспоминая о самой первой записке, которую Кингстон оставил утром после того, как я буквально свалилась на его колени.

Я смеюсь над горьким воспоминанием и понимаю, что это было только начало наших моментов, которые мы создадим вместе. Я никогда не чувствовала себя счастливой, по сути, но как я не могу не испытывать это сейчас?

У меня есть только один человек, которому стоит сказать спасибо, тому, кто начал все это.

Я стучу в дверь спальни моего брата, которая слегка приоткрыта.

Разочаровываясь, когда он не отвечает, я все равно открываю ее и захожу внутрь. Не знаю где его носит, но его здесь нет… и потому что я могу – это привилегия сестры – пошпионить. В конце концов, у меня уже был такой опыт.

Но Себ облегчает мне задачу. Мне даже не нужно рыться в ящике, потому что все, что я хочу видеть, лежит прямо на столе.

Открытки – более дюжины из них, из разных европейских городов.

– Ищешь что-то конкретное?

Его голос пропитан смехом, и я подскакиваю от этого звука.

– Нет, просто, хм… зашла сказать привет.

Я нагло лгу, но он пропускает это мимо ушей.

– И тебе привет. Кингстону понравился танец?

– Ага, он влюбился в него.

– Кто бы мог подумать? – Мой брат хихикает и качает головой. – Моя сестра влюблена. Я рад за тебя, Эхо, очень. Вы заслуживаете друг друга. Отлично дополняете друг друга.

Он прислоняется к стене своей спальни, скрестив лодыжки и руки.

– Значит, ты действительно возвращаешься в Шотландию вместе с ним, да?

Я киваю, слезы появляются в моих глазах.

– И ты останешься там?

– Я останусь там, где останется Кингстон. Всегда.

Он выглядит задумчивым, прежде оттолкнуться от стены. – Иди сюда.

Он разводит руки, и я лечу к нему, закрывая глаза и борясь, чтобы не зареветь. Ничто не может сравниться с объятиями старшего брата.

– Эй, а, ну, не плачь. В том особняке ведь найдется местечко для старшего брата?

Я соплю, но отвечаю: – Конечно. В любое время.

– Эхо, – он отступает и смотрит на меня сверху вниз. – Нет смысла грустить. Я буду приезжать. Обещаю.

– Знаю, – я отхожу, вытирая глаза. – Но я хочу, чтобы ты тоже был счастлив, Себ. Никто не заслуживает этого больше, чем ты.

– Я работаю над этим, – он шевелит бровями, изощренно – о, недостаточно для того, чтобы я это так просто пропустила – его глаза падают на кучу открыток, а затем снова на меня.

– Ох, понятно, – отвечаю я. Я усмехаюсь и подхожу к ним, поднимая одну, чтобы потешиться.

– Я догадывалась, что что-то происходит там. Ты и Натали, да? – смеюсь я, громко и сильно, уже представляя это.

Он наклоняет голову в бок, поднимая брови. – Чего ты смеешься?

Я щелкаю языком. – Ох, дорогой братец, ты понятия не имеешь во что ввязываешься. Как же тебе это сказать? Нат…

Я ищу правильные слова.

– Необычная. Как глоток свежего воздуха. Очень умна. Прямая. – Смеюсь я. – Она определенно не даст тебе заскучать.

Его глаза загораются, и появилась самая большая улыбка, которую я когда-либо видела на его губах.

– Да, я уже понял это и сам… и я наслаждаюсь каждой минутой.