Текст книги "Летопись 2 (СИ)"

Автор книги: Андрей Ильин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

  “Разверзлись с треском небеса и визгом ринулись оттуда

  Срывая головы церквям и славя нового царя

  Новоявленные иуды

  Тебя связали кумачом и опустили на колени

  Сверкнул топор над палачом, а приговор тебе прочел

  Кровавый царь великий Ленин”,

   – бубнил под нос Алексей, наблюдая на большом экране, как один за другим вспыхивают красным огнем иконки компьютеров. Порнушная зараза распространяется удивительно быстро, легко ломая защиту антивирусной программы. Похоже, любителей “прекрасного” в городе Мордерера хватало и они, не задумываясь о последствиях, внесли сайты – а вместе с ними и всевозможную заразу! – в разряд безопасных.

  – М-да, тоже мне, сверхлюди, – усмехнулся Алексей. – Как говорила моя сестра – кобели проклятые!

  На экране появляется карикатурное изображение человека в костюме тройке с топором в руке. Лобастую голову украшает ровная грядка волос над ушами, бородка клинышком в крови, капли срываются одна за другой, превращаясь в головы людей. Уродец, стилизованный под Ульянова-Ленина подпрыгивает, машет топором и что-то там пищит. Полы пиджака колышутся, словно крылья мотылька.

  – Отличный символ для вирусной программы, – кивает Алексей. – Коммунизм подобен эпидемии чумы – пленяет незрелые умы, а потом убивает, превращая цветущие страны в пустыни.

   Священной музыкой времен над златоглавою Москвою

   Струился колокольный звон, но даже самый тихий, он

   Кому-то не давал покоя.

   А золотые купола кому-то черный глаз слепили

   И раздражалась сила зла, и, видно, так их доняла

   Что ослепить тебя решили!

  – Если изменить пару слов, то получится гимн вирусописателя! – усмехнулся Алексей. – Ну, Москва понятно, а вот кто такой Ленин? Денис!

  – Да.

  – Что за Ленин?

  Ответ был краток:

  – Мразь!

  – А почему гений?

  – Потому что уничтожил великую страну.

  – Согласен, – кивнул Алексей. – Что ж, Ленин, теперь ты вирус, виртуальный червяк. Делай то, что умеешь лучше всего. И побыстрее!

   Глава 8

  Солнце выжигает макушку плоскогорья, словно хочет прожечь землю насквозь. Каменная пустыня лишена малейших признаков жизни, даже микроорганизмы не выдерживают таких температур. Перепады дня и ночи таковы, что камни рассыпаются в прах за считанные дни. В этот ад не забредают животные в поисках пищи, люди обходят стороной и даже птицы летят по своим птичьим делам, делая огромный крюк. Странные, похожие на скелеты доисторических чудовищ конструкции только усиливают гнетущее впечатление от этой местности. По всей поверхности торчат изъеденные временем столбы. Гигантские лопасти медленно вращаются, подчиняясь силе ветра, распространяя тихий шорох и скрип. Сплетенные в клубки провода лежат в пыли, прижимаются к металлическим коробкам распределителей, откуда выползают толстыми щупальцами бронированный кабелей. Полуразрушенные здания под плоскими крышами таят в себе горячий полумрак. Полы зияют дырами провалов, по углам горбятся кучи песка, из которых торчат выбеленные кости и черепа. Строения полукруглой формы ослепительно сияют полированным кремнием солнечных батарей. Город давно мертв, но задачу, которую ему поставили люди, выполняет. Под толщей камня царит мрак и прохлада. Тишина в коридорах, нет ни капли влаги в комнатах, слепые бельмы потолочных светильников незряче смотрят в тьму. Но если верна известная фраза “движение -это жизнь”, то жизни здесь в избытке. Огромная, в половину футбольного поля платформа сжимает клыками стопорных механизмов самолет странной конструкции. Это скелет некого летального аппарата. Нет обшивки, отсутствует пилотская кабина, нет топливных баков. Рама на шасси, короткие и широкие крылья, скошенные вперед, плоское, как у птицы, хвостовое оперение. Вокруг суетятся электромеханические существа на гусеничном ходу. Резиновые траки плотно соприкасаются с железным полом, существа целенаправленно движутся в полной темноте, не сталкиваясь друг с другом. Роботы действуют по заранее заданной программе. Массивные погрузчики крепят железными руками бомбы и ракеты на внешней подвеске. Заправщики цепляют топливные баки, устанавливая с точностью до десятых долей миллиметра емкости с реактивной смесью. Тихо щелкают захваты, смыкая железные челюсти на горловинах. Оживает бортовой компьютер, загружаются координаты целей, программа защиты проверяет взаимодействие антирадара, зенитных пулеметов и глушителей систем наведения вражеских ракет. Скелет самолета быстро обрастает плотью навесного вооружения, приборов защиты и пожаротушения. Последними навешиваются обтекатели из сверхпрочного углеволокна. Роботы один за другим покидают платформу. Сигнал с главного компьютера роботизированной авиабазы включает подъемный механизм, платформа начинает подъем. Натужно воют электродвигатели, раздвигается потолок, водопад солнечного света рушится вниз. Мечутся клубы пыли, жаркий воздух пустыни ползет по стенам, из мрака на свет Божий появляется бездушное механическое чудовище. Смыкаются края платформы, робот бомбардировщик чуть вздрагивает на мягких подушках шасси. Ветер сдувает красную глиняную пыль с боков, крылья отбрасывают тусклые блики, радарная сетка под обтекателем на носу начинает судорожно двигаться, словно волчий нос. Поодаль в солнечном мареве появляются еще две крылатые машины. Воют турбины, машины взлетают одна за другой, набор высоты занимает считанные секунды.

  Проходит около получаса. Укладывается пыль, равнодушный ветер крутит лопасти ветряных генераторов, солнце все так же обрушивает раскаленный гнев на плоскогорье. Очень далеко, на грани слышимости появляется шум. Тихий, словно шорох листьев в осеннем лесу. Шум растет, в небе появляются черные точки. Стремительно приближаясь, они вытягиваются, становясь похожими на громадных крылатых акул. Сходства с морскими хищниками добавляют нарисованные клыки в оскаленных ртах. Ракеты врезаются в плато, пробивая огромные дыры в камне. Взрывы рвут плоскогорье на куски, вздымая к небу целые облака пыли и клубы каменной крошки. Новая партия ракет проникает в глубь плоскогорья, взрывы уничтожают механизмы, детонируют бомбы и снаряды. Подземелье превращается в огненный ад, каменные своды рушатся, погребая под собой основной и резервный атомные реакторы. Плато проседает, к небу устремляются клубы дыма и огня, земля содрогается, как при извержении вулкана, грохот разносится на десятки километров. Подземная автоматизированная авиационная база перестает существовать.

  Самолеты идут на предельно малой высоте. Спутник ПВО обнаруживает бомбардировщики слишком поздно. Машины синхронно выполняют затяжную “горку”, разом освобождаясь от бомб. Наземные средства ПВО открывают запоздалый огонь, сотни снарядов и ракет устремляются в небо. Выполнить противоракетный маневр удается не всем. Одна из машин получает удар ракетой в топливный бак, оранжевая вспышка расцветает в голубом небе. Приборы наведения реагируют, зенитные ракеты сбиваются с курса. Две оставшиеся машины уходят на бреющем полете в джунгли. Бомбардировщики разворачиваются, едва не сбивая брюхом верхушки самых высоких деревьев и опять заходят на цель. Никаких “горок” в этот раз машины не выполняют. Еще в первом заходе на цель бортовые компьютеры обработали полученную информацию, сопоставили с данными разведывательного спутника – включился на пару секунд, какое совпадение! – и дали команду на запуск ракет “воздух–земля”. Опустошив бомбовые отсеки и контейнеры для ракет, самолеты отклоняются от курса и уходят обратно в джунгли. Машины снижаются над излучиной реки, почти касаясь воды. Два взрыва рвут тишину, бомбардировщики в мгновение ока превращаются в груду обломков. Вода принимает раскаленный метал, донная грязь укрывает от посторонних взглядов останки.

  Радары не "увидели” полдюжины крылатых ракет. Они появились словно ниоткуда, под густым покровом джунглей не разглядеть мобильные пусковые установки никаким приборам. Ракеты шли в “тени” бомбардировщиков, затем разошлись парами на юг, восток и запад. Боевые части несли глиняные контейнеры, похожие на кувшины без ручки и горловины. Достигнув густонаселенных районов, ракеты сбрасывали контейнеры, после чего уходили в пустынные районы и взрывались. От удара глина раскалывалась, содержимое контейнеров разлеталось по ветру. И чума, от которой не было лекарства, начала убивать людей через считанные часы. Города и села превращались в кладбища, смердящие трупы лежали в домах, на улицах и дорогах. Дикие звери выходили из лесов и обжирались падалью так, что не могли ходить, только ползали и тихо рычали от удовольствия.

   – Порядок, командир! Город Мордерера перестал существовать, – докладывает подполковник Артемьев, отрывая взгляд от монитора.

  – А сам он?

  – Честно сказать, хрен его знает! Но это уже не наша забота.

  Генерал прошелся по кабинету, взгляд рассеянно скользит по экранам. Солнечный свет едва пробивает плотные шторы, многослойное стекло отсекает жар, чуть слышно гудит кондиционер. В комнате царит полумрак и прохлада.

  – Черт! До сих пор сомневаюсь! – крутит он стриженой головой.

  – Ты о горшках?

  – О них самых!

  – Ну, во-первых, решение принимали не мы, – пожимает плечами начальник контрразведки. – Во-вторых, другого решения проблемы нет, да и не предвидится. В-третьих – не первый раз!

  – Что ты имеешь в виду?

  – Небольшая справка … подожди, сейчас … вот! – Артемьев выводит изображение с личного коммуникатора на проекционный экран. Генерал щурит глаза, пальцы раскрывают футляр с очками.

  “… выглядели весьма загадочно. Например, ужасная эпидемия, вспыхнувшая в Афинах в 451 г. до н. э. во время Пелопонесской войны между Афинами и Спартой, которая унесла в течение года жизни одной трети всего населения Афин, из-за чего, собственно, те и потерпели поражение. На седьмой или девятый день больные умирали от внутреннего жара. Болезнь, охватившая Афины, так же внезапно исчезла, как и появилась, оставшись до сих пор загадкой для медиков и историков …

  … пандемия возникла около шести веков назад. Тогда бушевала бубонная чума, которая, как утверждают различные источники, уничтожила тогда примерно треть населения Азии и почти половину населения Европы. Очаг «черной смерти» вспыхнул в 1320 г. в пустыне Гоби. Путь чумы – это путь караванов, вместе с ними она шла на Запад. Эпидемия вызвала ряд известных восстаний – Уотта Тайлера в Великобритании, Жакерию – во Франции, восстания горожан во Флоренции и т. д. К сожалению и по-прошествии более 600 лет чума не побеждена полностью. Только в XX в. в мире от этой болезни умерли свыше 13 млн. человек. Известны многочисленные случаи, когда войска, осаждавшие города, применяли своего рода бактериологическое оружие. В города-крепости с помощью катапульты осаждавшие забрасывали разного рода нечистоты, в результате чего там распространялись болезни. История сохранила много примеров …

  … ужасающие: по самым оптимистичным прогнозам от «испанки» умерло 20 млн. человек – чуть ли не в два раза больше, чем погибло на полях сражения в Первой мировой войне. Смерть наступала крайне быстро. Человек мог быть еще абсолютно здоров утром, к полудню он заболевал, а уже ночью умирал. Те же, кто не умер в первые дни, часто умирали от осложнений, вызванных гриппом, например пневмонии. Необычной особенностью «испанки» было то, что она поражала здоровых, полных сил молодых людей. С тех пор пандемии гриппа возникали регулярно и всегда поражали миллионы людей…”

  – Можно продолжать долго, – тихо говорит Артемьев. – Различные заболевания опустошали континенты, умирали сотни миллионов. И никто не знает, природа так распорядилась или человек. Но именно эпидемии меняли мир, направляя его совсем не теми путями, о которых думали люди. Да, модифицированная чума убьет около трех миллиардов человек. А скажи, командир, какая армия может остановить наступление трех миллиардов? Ядерное оружие? Мы убьем себя вместе с ними. Да тут вообще оружие бессильно! Африку необходимо зачистить до основания, иначе чужие уничтожат нас. Именно ЧУЖИЕ, а не люди! Кстати, они нас считают ошибкой природы, которую надо исправить. Вроде надписи мелом на доске. Стер мокрой тряпкой и все! Договориться с ними невозможно.

  – Ладно-ладно! – раздраженно махнул рукой генерал. – Сам знаю, что по-другому нельзя. Как там наши?

  – Летят. Поисковый вертолет нашел их в джунглях. Камера зафиксировала драку.

  – Какую еще драку? Только этого не хватало! – возмутился Захаров. – У Валерки железная выдержка, как он мог сорваться?

  – Подполковник Знаменский тут ни при чем. Дрались Шарль … э-э … все время забываю фамилию, черт! … и лаборантка Волошского.

  – А-а, тогда ладно. Чего не поделили-то?

  – Видимо, научный спор, – предположил контрразведчик. – Аргументы истощились, вот и начали.

  – Они нужны, эти ученые?

  – Да. Работали с Волошским, многое знают, – кивнул Артемьев.

  – Хорошо. Надо будет Снегиреву помочь, у него были проблемы с реабилитацией после плена.

  – Сделаю. Он неплохо зарекомендовал себя.

  – Если необходима рекомендация от меня, то получит.

  – Вопросов больше нет, командир. Разрешите идти?

  – Да. Как только вертолет сядет, Знаменского ко мне. Засиделся он в подполковниках!

   Часть 2

   Алексей Снегирев

   Глава 1

  … в зарешеченное окошко медленно вползает солнечный свет. Испаряющаяся с поверхности земли влага красит луч в розовый цвет, рой пылинок радостно пляшет гопак, на противоположной стене появляется багровый отсвет. Пятно уменьшается медленно-медленно – это и понятно, ведь солнце садится, но поверхность приходит в движение, меняется цвет, появляются морщины … что за фигня? Алексей вздрогнул. Сознание проясняется, тупая боль охватывает руки от локтей до плеч. Под ногами пустота, тело неподвижно и тянет вниз со страшной силой, словно ты висишь на кончиках пальцев, а под тобой бездна. Ощущение подвешенности усиливает легкий ветерок, от которого кожа покрывается мурашками.

  – Бл… , да что за х…! – произносит Алексей.

  Голос сдавлен и слаб, как у висельника на последнем издыхании. Сознание возвращается вместе с болью, от которой тупое равнодушие ломается, как тонкий лед. Хочется орать и дрыгаться всем телом, чтобы хоть как-то избежать заполняющей тебя до краев невыносимой боли.

  – It came in! (Оно оклемалось!) – доносится сквозь шум в ушах чей-то удивленный возглас.

  Голос хрипл, как у алкаша с крутой похмелюги, баба или мужик, понять невозможно.

  – Yes? Put it down, (Да? Клади на пол), – отзывается другой голос. Этот явно женский, но тоже с хрипом и какими-то странными переливами, словно навзрыд.

  Голова Алексея зажата, приходится изо всех сил выворачивать глаза, чтобы увидеть говоривших. Вдобавок глазные ямы залеплены чем-то плотным и вязким, один глаз открылся наполовину, веки на другом склеены намертво. Одним полуглазом Алексей видит размытый силуэт мужчины. Странный тип приближается, запах перегара так силен, что сбивает дыхание. Команду “клади” условный алкаш выполняет своеобразно – сверкает лезвие ножа, легкий толчок отзывается болью в руках, мгновение полета обрывается ударом о бетон. Тотчас наступает блаженное беспамятство, лишенное боли и тупых вопросов типа Ђ где я, что со мной и что будет дальше…

  Сознание вернулось, будто вынырнул. Ощутил холодный пол. Мелкие камешки впились в шкуру, в ушах приглушенный шум близкой улицы. Алексей открывает глаза, осторожно поворачивает голову. В шею впивается игла, острая боль буквально взрывает мозг, тело немеет. Но сознание не гаснет, сохраняется осязание и слух, зрение не пропадает. В дверном проеме стоят двое – невысокий, коротко стриженый мужчина в сильно измятом льняном костюме. Глаза вытаращены, на небритой щетине блестят капли пота, крупный носяра будто маслом намазан. Рядом женщина с копной рыжих волос, веснушчатое лицо вытянуто от удивления, униформа песочного цвета тщательно выглажена, брюки заправлены в берцы из брезентухи, шейный платок белого шелка скрывает возраст. Если руки мужчины растопырены, будто он мяч ловить собрался, то у женщины одна рука в кармане брюк, пальцы второй сжимают рукоятку пневматического пистолета. “Рыжая сука! – подумал Алексей. – Подстрелила меня парализатором!”

  – You asshole! (Сам ты козел!) – немедленно отзывается женщина и решительно переступает через порог, на котором раскинул руки оглушенный стражник.

  “Я что, думаю вслух?” – удивился Алексей.

  – So. This is stunner and rollsoff the tonque. (Именно так. Этот парализатор еще и развязывает язык.)

  – А почему вы меня понимаете, но отвечаете на своем мяуканье!?

  В ответ женщина легонько постучала за ухом.

  – Have to quess!

  – Универсальный переводчик, – хотел кивнуть Алексей, но только моргнул. – И какого черта вам от меня надо?

  – Money, lots of money! (Денег, много денег!) – усмехнулся мужчина.

  – Вы оху…? Какие у меня деньги? Ђ удивляется Алексей.

  Он чувствовал, что парализующий препарат выдыхается, так что надобно действовать. Ноги в забрызганных кровью льняных штанах совсем рядом. Алексей вкладывает в удар всю силу. Нога работает, как механический молот. Удар ломает бедро напополам, острые края рвут ткань, кости вылезают наружу, кровь из перебитой вены бьет фонтаном. Болевой шок так силен, что мужчина теряет сознание и валится на пол, как мешок с мукой. Брызги вздымаются стеной, будто самосвал по луже проехал. Баба оказывается в крови с ног до рыжей копны на голове. Несколько капель попадают в глаза Алексею. Сквозь мутную пелену видно, как орущая баба наводит на него пистолет. Он хочет увернуться, но тело еще плохо слушается и в следующее мгновение сразу несколько ампул с парализующим составов впиваются в грудь. Сознание гаснет, визг рыжей бабы обрывается на самой высокой ноте …

  Сознание возвращается в невыносимой духоте и жаре. Темно, тесно и неудобно, сквозь жесткую ткань едва проникает свет. Грубая мешковина вонзила в распаренную кожу тысячи малюсеньких иголочек, отчего тело жутко чешется. В носу свербит от сухой пыли. С правого бока воняет псиной и кислятиной, слева греет так, будто калорифер включен. Вдобавок ко всему Алексея плавно покачивает. Что ж, он жив, … э-э …цел? – да, все на своих местах! – его сунули в мешок и куда-то везут на верблюде, потому что только верблюды сопят и бурчат, как простуженные астматики. Но в западном полушарии верблюды не водятся! Может, он в цирк попал? Что еще? Он почти гол, если не считать обрезанных по колено солдатских штанов.

  Итак, куда-то везут. Интересно, кому понадобилось его хватать и тащить в целости и сохранности на цирковых верблюдах Бог знает куда? А как здорово все начиналось! Перед самым началом бомбардировки Мордура ему, Знаменскому, племяннику и Шарлю удалось скрыться на летающей платформе. И Наталью прихватили, она как раз очнулась. Своими глазами видел падающие с неба бомбы, от душераздирающего свиста мурашки мчались по телу и шевелились волосы – или от ветра? А потом с жутким воем пролетели крылатые ракеты, высоко в небе раздались хлопки, черные точки устремились вниз и город Мордерера исчез в огне и дыме. Знаменский уверенно командовал Шарлем, тот послушно крутил штурвал, платформа летела в указанном направлении. Затем была не совсем удачная посадка, Наталья расквасила нос и стала окончательно походить на синюху в последней стадии. Почти сразу прилетел вертолет, в салоне Шарль и Наталья подрались, их разнимали – было весело!

   Валерка стал комбригом, уже носит погоны с зигзагом и одной большой звездой. Шарля определили в НИИ, Наталья тоже вроде там, но в другом отделе. А его, Алексея Снегирева, полностью реабилитировали, Родина дала новые документы, чиновники выплатили недополученные оклады. Пару брусков золота от сестры на обзаведение хозяйством. Почему-то запомнилась надпись:” UTIMCO”. Имя, кличка или аббревиатура организации владельца? Денис говорил, что это название какого-то забугорного банка, который платил бывшему председателю Совфеда за предательство.

  А потом вышел на связь Носотрас. Потомку гордых инков удалось спастись от бомб и ракет, он благополучно добрался до Мексики, женился и теперь приглашает Алексея в гости. Алексей с радостью согласился, его уже начинала тяготить скучная жизнь обывателя.

  Правый двигатель загорелся, когда самолет летел над Карибским морем. Справиться с огнем бортовая система пожаротушения не сумела. Открытое пламя пропало, но движок продолжал чадить, как самовар. Самолет потерял скорость, машина стала рыскать по курсу и заваливаться на правое крыло. Опытный пилот “держал” самолет хорошо, насколько это вообще возможно в такой ситуации, но пассажиры запаниковали. Крики, попытки встать с мест, истерики и обмороки – стюардессы с ног сбивались, успокаивая людей. Паника утихла, когда командир экипажа по громкой связи объявил, что самолет может лететь и на одном двигателе, надо только сидеть спокойно, а не метаться по салону. Посадка будет в штатном режиме, до ближайшего аэропорта десять минут лету. В иллюминаторах уже показалась земля, посадочная полоса приближалась, как спасительный берег, самолет выпустил шасси … взрыв неисправного двигателя разом перечеркнул надежду на жизнь. Машина валится на огрызок крыла и камнем идет вниз. Над самой землей пилот каким-то чудом разворачивает самолет, машина идет боком по касательной траектории прямо на песчаные холмы. Удар о вершину бархана разламывает самолет, части корпуса сталкиваются, землю сотрясает гулкий взрыв. Вспыхивают остатки топлива, облако огня накрывает место трагедии. Алексей пришел в себя, когда его несли на носилках. Он попытался встать, еще не понимая, где он и что произошло. Санитары с криком шарахнулись прочь, увидев, как поднимается тот, кого считали мертвым. Алексей стоял, пошатываясь и растопырив руки, от него сильно пахло керосином, одежда висела клочьями. А вокруг лежали изуродованные до полной неузнаваемости тела, куски обшивки и дымилась земля.

  “А что дальше-то? – вспоминал Алексей. – Вроде укол сделали, куда-то везли… потом вроде больница, люди какие-то ходили, бормотали не по-нашему. Черт, вот ни хрена не вспомню!” Снаружи донеслись непонятные выкрики, верблюд радостно хрюкнул, мешок затрясся, потом рухнул на землю. Алексей больно стукается спиной, в мешок проникает мелкая, как мука высшего сорта, пыль, от которой нестерпимо хочется чихать. Узел на горловине развязывается, ткань спадает, поток ослепительного света заливает глаза. Затекшие мышцы слушаются не очень, Алексей с трудом встает и тут же натыкается на острие штыка. Рядом стоит, выпучив глаза, смуглый парень. Длинные, до плеч, волосы повязаны ремешком, торчит воронье перо, пятнистая униформа покрыта пятнами засохшей грязи, глупые сандалии на босу ногу утопают в песке. В руках парня старичок АКМ с примкнутым штыком. Выражение скуластого лица такое, что Алексею сразу захотелось отбить ствол и дать в морду наглецу, возомнившему, что он супермен. Парень, похоже, ошибку понял и отступил на пару шагов.

  – Молодец! – кивнул Алексей. – А то уже руки чесались.

  Глаза на удивление быстро адаптировались к яркому дню, Алексей с любопытством огляделся. Как он и предполагал, это действительно бродячий цирк. Несколько крытых повозок на автомобильных колесах запряжены лошадьми, южноамериканские ламы сбились в кучу и чего-то там второпях поедают в пластмассовом корыте. Мужчины и женщины разбредаются по кустам справить нужду, животные ждут водопоя и кормежки, шустрые, как мыши, дети собирают хворост и мусор для костра. Из ближайшей повозки двое молодых парней вытаскивают носилки. Невысокий мужчина в льняном костюме садится, опираясь руками. Одна нога в гипсе, грязные бинты покрывают от пятки до промежности. Костюм измят, выпачкан засохшей кровью, у мужика красуются черные круги под глазами, лицо осунулось, щетиной можно ковры чистить. Узрев Алексея “льняной костюм” дергается, бледные губы раздвигаются, впалая грудь наполняется воздухом.

  – Порычи мне, придурок! – цедит сквозь зубы Алексей. – Вообще ноги выдерну.

  Небрежный плевок в сторону носилок завершает общую картину продемонстрированного презрения. Алексей окончательно приходит в себя – голова прояснилась, мышцы требуют работы. Ясно, как день, что его похитили. Здесь, в середине двух Америк, пересекаются пути контрабандистов, наркоторговцев и просто всякого сброда, желающего быстро заработать или освободить “родную землю” от бледнолицых, черножопых или краснокожих – выбор врага зависит от цвета собственной физиономии. Зарабатывать, освобождая, тоже не возбраняется. Обе Америки давно превратились в арену непрекращающейся войны. Если в южной дрались между собой потомки местных индейцев и европейских переселенцев, то в северной негры убивали белых, мстя за рабство предков. Белые защищались, как могли, отбиваясь сразу на два фронта – потомки апачей и команчей тоже желали крови бледнолицых. В кипящем котле всеобщей бойни образовалось несколько анклавов – негритянские, индейские и белые. Заключались временные союзы, грандиозные наступления завершались великими победами, после чего “горе побежденным” оборачивалось кровавой междоусобицей и новым военным союзом против вчерашних друзей. Наиболее мощным анклавом была Мексика. Надежно защищенная с тыла Панамским и Никарагуанским каналами, омываемая с флангов океанами, Мексика наступала на остатки североамериканских штатов. Если огрызок Калифорнии – остальное смело в океан землетрясение, – и болотистая Флорида были возвращены в лоно матери родины без особого напряга, то богатый нефтью Техас так легко не сдавался. Окопавшиеся там янки дрались за каждый метр. Прирожденные солдаты, они стрелять учились раньше, чем говорить. Бывшие ковбои и разбойники не боялись никого, не брали пленных, громили негритянские полки, били в хвост и в гриву индейские банды. Мексиканские войска несколько безуспешно пытались прорвать оборону Техаса, однако техническое превосходство техасцев было подавляющим. Танки, бронетранспортеры, самолеты и вертолеты – армия Техаса воевала техникой и никогда не испытывала дефицита бензина.

  Однако цирк и похитители Алексея двигались на юг. Похоже, их целью был остров, образовавшийся после строительства Никарагуанского канала, второго после Панамского. И предположение Алексея скоро подтвердилось.

  – Don`t miss the bastard, kid! (Не упусти ублюдка, пацан!) – раздается окрик.

  Охранник дергается, смуглое лицо раздраженно кривится. Кричит та самая рыжая баба, которая стреляла ампулами с парализующим веществом. Она стоит возле разгорающегося костра, на униформе песочного цвета нет следов крови, шейный платок сияет белизной, копна рыжих волос собрана в конский хвост.

  – Тебе бы схуднуть кило на пятнадцать, точь в точь Сара Коннор перед нападением на Скайнет, – усмехнулся Алексей. – Жрешь лишака!

  Вместо ответа женщина достает из кобуры компактный стреломет, ствол качнулся, аккуратно выщипанная бровь изогнулась. Что на общепринятом языке жестов означает – пи…дишь много!

  – Может, объяснишь, что за фигня творится? – спрашивает Алексей. – Каких таких money от меня нужно?

  Женщина подходит ближе, по ее знаку подбегает старичок в полосатых штанах и холщовой рубахе до пупа. Рубашка не мала, как вначале показалось Алексею, это горб тянет ее вверх. Старик бос, худое лицо кажется еще больше вытянутым из-за седой бороды клином. Волосы завязаны узлом на затылке. Через плечо болтается старая и застиранная сумка. Женщина усаживается на песок, по-восточному сложив ноги, старик наклоняет голову, изготовившись внимательно слушать. Алексею тоже надоело стоять столбом, уже насмотрелся на природу и на циркачей, справляющих нужду где попало.

  – Okay, explain, – произносит женщина, старик тут же переводит: – Ладно, объясню.

  – So … итак, деньги заплатят за тебя. Ты товар, я продавец. Понятно?

  – Работорговля? – удивился Алексей. – Тогда зачем далеко везти? Да еще с такими мерами предосторожности? Я кое-что слышал о местных нравах, невольничьи рынки есть в каждом городишке.

  – Но там нет в продаже таких, как ты, – качает головой женщина.

  – Я такой красивый? – пошутил Алексей.

  – Тебя продадут не в гарем, – ответила женщина. – Ты предназначен для другого.

  – Нельзя рассказать? Я просто сгораю от любопытства!

  – В разбившемся самолете не выжил никто, кроме тебя. Даже царапины не получил. Таких ищут. Есть человек, который хорошо платит за везунчиков вроде тебя. Настолько хорошо, что я простила тебе сломанное бедро напарника и шестерых убитых охранников.

  – Четверых, – буркнул Алексей. – Двоих убил твой коротышка, сама приказала.

  – Это неважно, – покачала женщина рыжим хвостом на затылке. – Главное доставить тебя покупателю.

  – Раз я такая ценность, дай мне приличную одежду и пожрать как следует.

  – Ни в коем случае! – улыбнулась рыжая. – Тебя будут кормить раз в три дня, поить один раз. Ты будешь связан с ног до головы, а пасть заклеят липкой лентой.

  В туже секунду чуть слышно щелкает спусковой механизм стреломета, острый клюв ампулы впивается в бедро.

   Глава 2

  Пробуждение было мучительным. Мешок завязали так плотно, что воздух почти перестал поступать. Бешеное солнце жгло слева, справа невыносимо вонял псиной верблюжий бок. Спина затекла, рук и ног не чувствовал, верхняя губа вывернута и прижата скотчем чуть ли не к носу, отчего дышать совсем не комильфо. Или как там еще на языке древних жителей Европы! “Так жить нельзя, – решил Алексей. – И что, вообще, за свинство так обращаться с ценным товаром!” О том, что “ценный товар” могут продать каким-нибудь людоедам гурманам, он не думал.

  Чувствуя, что еще чуть и задохнется от вони и пыли, Алексей начинает барахтаться. Оказывается, его действительно связали, как … обвязали. Обмотали тряпками, словно мумию, даже глаз открыть нельзя! Злость вскипела, словно разум возмущенный у пролетариев всех стран, которые так и не объединились. С первого раза освободиться не получилось, зато со второго ткань издала грустный треск, плотные объятия разомкнулись, правый локоть уперся в бок верблюда, спокойная скотина изрыгнула рев и повернула голову, подозрительно глядя на оживший тюк. Алексей успокаивающе ткнул еще раз, затем ухватился за складки мешка и почти без усилия разодрал. Глубоко вздохнуть мешал скотч. Аккуратно снял, вытер лицо тряпьем. Когда мышцы наполнились свежей кровью и перестали дрожать, высунул голову. Вокруг, насколько хватает глаз, простирается равнина, поросшая кактусами и кустами, почти лишенными листьев. Красный суглинок потрескался от длительного лета, слабый ветер ворошит пыль, уныло бренчат колокольчики на верблюжьих шеях.