Текст книги "Летопись 2 (СИ)"

Автор книги: Андрей Ильин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)

  – Сожрал-таки! Какая дрянь эта ваша пшенная каша на воде без соли, – произносит он, заглядывая в тарелку. – И как будто не ел.

  Розовые пальцы вытаскивают из салатницы пучок какой-то травы, зелень отправляется в рот. Трава тоже не вкусная, потому что лицо перекашивается набок, а взгляд становится мрачным.

  – Хочешь есть? – неожиданно спрашивает мужчина.

  Алексей вопросительно поднимает бровь, взгляд бежит по столу – выражение обиды появляется на лице, в глазах удивление пополам с непониманием.

  – Я предложил для приличия, Ђ пожимает плечами мужчина.

  Выходит из-за стола, останавливается перед пленником.

  – Хорош, очень хорош. Падал в самолете с километровой высоты, разбивался, горел – и ни царапины. Очень хорош!

  – Это случайность, – сквозь зубы цедит Алексей. – Просто повезло.

  – ПРОСТО НИКОГДА НЕ БЫВАЕТ, – с нажимом произносит мужчина. – У всего есть причина и следствие.

  – Носотрас с тобой заодно?

  – Нет, он вообще ни при делах, – с довольной улыбкой сообщил мужчина. – С тобой говорил виртуальный клон. Мне нужно было выманить тебя из России, вот и была создана электронная копия Носотраса.

  – Ну и что надо от меня?

  – Ты сам. Необходимо понять, почему ты такой, и сделать таким же несколько других человек.

  – Так это ты меня заказал?

  – Я, – с довольной улыбкой подтвердил мужчина. – Опыты по продлению жизни ... нет, по улучшению качества жизни ведутся давно. Наверно, с тех пор, как обезьяны научились мыслить и говорить, тем самым превратившись в людей. Природа полна загадок и одна из них – почему одни живут долго и без болезней, а другие мало и в мучениях. Ведь рождаемся-то все в одних и тех же условиях среды! Есть такое понятие, как плохая наследственность ...

  – Ты бандит или ученый? – перебивает рассуждения мужчины Алексей.

  Мужчина плотнее запахивает халат, взгляд с прищуром буквально вонзается в лицо пленника.

  – Я деловой человек с образованием, понял?

  – Ага, – кивнул Алексей, – помесь первого и второго. Деляга с авантюрным складом характера и завышенной самооценкой. Рожа у тебя явно не наша, откуда язык-то знаешь?

  Охранники стоят по бокам с каменными выражениями лиц, взгляды уперты в потолок. Одутловатое лицо мужчины багровеет, выпуклые глаза суживаются:

  – Хочешь вывести меня из равновесия? Не выйдет, я слишком долго жил среди гоев, то есть говорящих обезьян вроде тебя или вот этих вот, – мотнул он головой в сторону стражников. – В молодости я работал дрессировщиком в цирке. С той поры я усвоил одну вещь – в работе с животными самое главное это терпение и разумное сочетание кнута и вкусной жратвы. Тигр может сколько угодно рычать и бесноваться, голод и боль все равно заставят его прыгать по тумбочкам.

  – Так ты и этих, из последних? – понимающе говорит Алексей. – Знал я одного из ваших. Умный был мужик, но слишком уж переоценивал себя. Очень плохо жизнь кончил.

  – Мне это известно, – тихо произносит мужчина. – Нас осталось очень мало, поэтому вынуждены не терять друг друга из виду. А еще мне известно, что именно ты убил его.

  – Я? – удивился Алексей. – Он погиб под бомбами.

  – Да. Но с твоей подачи. Меня зовут Янкель Розенфельд, я мщу за каждого сородича, убитого гоями.

  – То есть весь балаган с моим задержанием только для того и затеян, чтобы убить меня!? Не слишком сложно?

  – Я не собираюсь тебя убивать, – с улыбкой отвечает Розенфельд. – Это можно было сделать раньше. И хотя убить тебя не так просто, как обычного человека, но все-таки можно. Ты нужен для другого.

  – О, только не говори мне, что ты собрался возродить свое племя и для этого тебе нужен бычок производитель! – скривился Алексей. – Трахай своих баб сам, а меня уволь. Я это уже проходил. Вначале приятно, даже здорово, но очень скоро понимаешь, что ты всего лишь хряк, которого после оплодотворения нужного количества свиноматок пустят на сало.

  Розенфельд усмехается, мягкий стул жалобно скрипит под тяжестью упитанного тела.

  – Ты просто самонадеянный идиот, если рассчитываешь на такое, – с усмешкой произносит он, одним движением запахивая халат. – Говорящие обезьяны вроде тебя не имеют права даже прикасаться к нашим женщинам.

  – Счастлив слышать такое. Безмерно рад, – склонив голову, говорит Алексей и щелкает воображаемыми каблуками. – Но мне почему-то кажется, что и тебе этого делать нельзя. Я не прав?

  – Прав, сучий выродок, – с тяжелым вздохом произносит Розенфельд. – Тут ты прав. Истинную причину детской смертности установить так и не удалось, поэтому контакты исключены. Но наши отцы прародители были мудры, установив наследование по материнской линии. Не важно, кто отец. Важно, кто мать! Наши женщины родят здоровых детей с великолепным здоровьем. Они будут такими, как ты, но только внешне. В душах будет пылать неугасимый огонь Йахве, нашего прародителя и бога! Двенадцать колен Иакова займут подобающее место – трон хозяев этого мира, а вы, гои, станете их рабами!

  – Твой пафос умиляет. Но вот проблема – кого считать создателем нового народа, так сказать, возродителем. Тебя? Ты обслуживающий персонал, инструмент, умеющий говорить. Ваших баб? Живые инкубаторы, можно обойтись и без них, современная медицина позволяет. Получается, что я? Если так, то настоятельно советую как можно быстрее приступать к строительству храма имени меня. Подаяния можно приносить уже сейчас.

  – Наглый ублюдок! – рычит Розенфельд. – Не тело главное, душа! Да, дети будут похожи на тебя, но вот души у них будут наши. Я научу их нашему языку, они познают нашего бога Йахве и станут истинными хозяевами этого мира!

  – Опять теория расовой исключительности! Уж сколько раз наступали на грабли, но так ничему не научились. Возрождение богоизбранного народа! – саркастически произносит Алексей. – Лучше задай себе вопрос – а почему он, народ ваш, весь такой растакой исключительный и богоизбранный, исчез? Почему вас, этаких неповторимых и чудесных, ненавидели другие народы? Все без исключения и во все времена! Ну не может же быть, что бы все были неправы! Все вокруг неправильные, а вы единственные правы во всем.

  – Нас избрал бог, понимаешь ты, животное? МЫ ИЗБРАННЫЕ!!!

  – Долбо...ы вы, понял? Бог избрал вас для насмешек и в назидание другим, дабы видели народы, к чему приводит гордыня. Если мир театр, то вы в нем комедийные персонажи на вторых ролях. А шуты в художественном произведении служат фоном для настоящих героев. Вы – дурная декорация человечества, пародия и карикатура на него. Когда шут зазнается и начинает дерзить, его вразумляют палкой. Вот почему история твоего народа – это гонения и притеснения, безжалостное истребление миллионов сородичей и всеобщее презрение.

   Глава 11

  В старые добрые времена тюремные камеры всегда имели окна. Зарешеченные, затянутые мелкоячеистой сеткой и застекленные – они были! Нынешние зеки лишены такой привилегии. Камеры представляют собой бетонные коробки, в потолке тлеет лампа за решеткой, железная дверь плотно закрыта, свет появляется, когда открывается досмотровое окошко в двери. Таким нехитрым образом тюремная камера превращается в погребальную камеру для захоронения живого человека. Именно в такой импровизированной могиле оказался Алексей Снегирев после беседы с Янкелем Розенфельдом, одним из последних представителей почти вымершей нации. Как выяснилось, Янкель не потерял надежды на возрождение соплеменников и он, Алексей, должен был стать мифическим Адамом, с которого начиналась история человечества. Или первой обезьяной, от которой произошло это самое человечество. Ни первое, ни второе Алексея не прельщало, поэтому он сидел на приваренном к полу табурете в позе мыслителя Огюста Родена и думал. Немного мешали кандалы, так что опорой для головы служила собственная грудь.

  «И чё? – в десятый раз задавал самому себе один и тот же вопрос Алексей. – Порвать цепи? Это можно, но стальную дверь лбом не прошибешь. Да и что там, за дверью, тоже неизвестно. И вообще непонятно, где я нахожусь. Переводчик из уха вынули, а без него в чужой стороне шага не сделаешь. Янкель этот обо мне узнал все что можно, да и сейчас через скрытую камеру кто-нибудь наблюдает. Типа я колдовать начну и стены рассыпятся. Но я не умею расщеплять материю и вообще ... я толком не знаю, что умею»! От этой мысли жар пошел по телу – ведь он действительно не знает о себе почти ничего. Шарль что-то говорил, что после введения какого-то препарата он станет меняться, но как именно, Шарль не сказал. Или это не Шарль, а Мордерер? Черт, столько всего произошло, в голове каша! Но выбираться отсюда надо, иначе скоро придет «добрый» дядя в белом халате со шприцем в руке и уже после первого укола ты перестанешь принадлежать самому себе.

  Зад окаменел на жестком табурете, размышления о тщете всего сущего прерываются категоричным требованием встать и размяться. Алексей размеренным шагом ходит из угла в угол и кругами, пытаясь угадать – где установлена замаскированная камера. Размеренность походки сильно ограничивают кандальные цепи, зато мелодичный перезвон разнообразит унылую тишину. Раздражение от дурацкого ковыляния сменяется некоей отстраненностью, которое возникает в минуты самого глубокого раздумья, когда тело само по себе, а разум функционирует независимо. Этакий транс, характерный для шаманов, прорицателей и других «проводников» потусторонних сил. Алексей, скажем так, «растекался мыслию» по стальной двери, мысленно ощупывая петли, запоры и железные штыри, на которые крепиться рама. Выломать ЭТО немыслимо, разве что танком! Тем не менее, Алексей семенил туда-сюда, как прибитая гейша и таращился на дверь, словно искусствовед на квадрат Малевича. Что там зрят искусствоведы в квадрате, никому, кроме их самих, неведомо. Вероятно, медицинский диагноз. А вот Алексея бросило в жар, пот заливал глаза и воздух казался ледяным и тяжелым, как вода в осеннем пруду.

  – «Ее можно выбить»!– говорит некто в мозгу.

  – «Спятил»? – спрашивает Алексей.

  – «Нисколько. Поверь в себя и получится».

  – «Получится разбить плечо. Я живой человек, а не киношный терминатор или супермен».

  – «Ты просто трус! Янкель русским языком рассказал, что тебя ждет. Но ты трус и поэтому живешь подленькой надеждой, что все как-то образуется и выберешься».

  – «Ну... э-э ...»

  – «Попробуй»!!!

  Задвижка смотрового окошка падает, словно челюсть потревоженной мумии. В светлом прямоугольнике появляется рука с кашей и куском хлеба на подносе. Лязг железа срабатывает, как команда «Пли»! Цепи рвутся, будто туалетная бумага, удар выбивает рамные штыри вместе с кирпичами. Камеру трясет от удара, с потолка сыпется крошка, тяжкий грохот на мгновение закладывает уши. Дверь падает на пол, смачно чавкает сырым мясом и брызги крови разлетаются по коридору.

  – Это не ты, Янкель? – кровожадно интересуется Алексей и на всякий случай подпрыгивает на двери. Слышен слабый треск костей и характерный звук выдавливания воздуха из легких, по полу растекается лужа бурой жидкости.

  – Интересно, а что гремело? Неужто я так могуч? – удивляется Алексей. – Вроде раньше не замечал.

  Коридор тих и мрачен, словно подземный ход из средневекового замка в тайную тюрьму в толще горы. Тлеют опутанные паутиной потолочные светильники, припорошенная осыпавшейся штукатуркой пыль копится под стенами. Справа коридор упирается в глухую стену, слева теряется в сумраке. Видны распахнутые двери других камер, они явно пусты. Подземная тюрьма вырублена в скальной породе кирками и ломами, от которых остались глубокие борозды и выбоины. Воздух неподвижен и отдает таким холодом, будто неподалеку расположен девятый круг ада, из-за поворота покажется глыба вечного льда, в которой томится сам дьявол. Алексей идет, с трудом переставляя ноги, судороги сотрясают тело, кружится голова. Тело нагрето так, что пот испаряется, не успевая собираться в складках кожи. Температура явно выше сорока двух градусов, по всем медицинским показателям он должен быть либо трупом, либо потерять сознание и тоже стать трупом. Однако Алексей бодр, полон сил, настроение приподнято – только вот холодновато! Проплывают над головой умирающие светильники, трудно тянутся исцарапанные железом стены, под каблуками дурацких пастушьих сапог хрустит ссохшийся песок и мелкие камешки. Тоннель поднимается, припорошенные пылью ступени ныряют под ноги. Пышущее жаром лицо приятно обдает свежим воздухом. Значит, тоннель не закрыт и вышибать ничего не требуется. Впрочем, у входа наверняка есть стража.

  – Ну да, какая же тюрьма без стражи! – шепчет сам себе Алексей.

  Походка становится крадущейся, Снегирев поминутно смотрит под ноги, опасаясь раздавить что нибудь хрустящее. До выхода рукой подать, яркий дневной свет слепит глаза. Алексей глубоко втягивает воздух носом, но кроме запаха пыли и гари ничего не чувствует.

  – Странно, люди обычно пахнут. Не всегда приятно, но душок имеется. Может быть, охранная система или робот? – предположил Алексей.

  Однако ни датчиков, ни видеокамер на выходе он не обнаружил. Вместо ожидаемой железной двери нараспашку – ну, или приоткрытой для проветривания! – зияет рваными краями провал. Тончайшая пыль медленно оседает на пол, вытягиваясь полупрозрачными шлейфами вдоль стен.

  – Я что, умею дистанционно взрывать двери!? – изумляется Алексей. – Я, конечно, супермен и все такое, но это уже чересчур! Надо будет поспрашивать Шарля, чего он мне вкалывал тогда в Африке.

  Осторожно, чтобы не порвать сапоги об острые края камней, идет дальше. Тоннель обрывается, Алексей выглядывает из-за края. Взору открывается странный и страшный пейзаж – чудовищные нагромождения камней, обломков плит и строительного мусора, в которых с трудом угадываются контуры зданий. Провалы между ними когда-то были улицами и площадями, теперь они завалены обломками, поросли травой и кустами. Рыжими клыками торчат из земли железные конструкции, изуродованные автомобили разнообразят унылую картину разноцветными пятнами облупившейся краски, фонарные столбы грозят острыми вершинами, напоминая колья для казни преступников. Тюрьма, в которой находился Алексей, расположена внутри скалы или гигантского камня. Склоны укрыты землей, поросшей бурьяном и кривыми деревцами.

  – Я в каком-то городе, – понял Алексей. – Он уже давно разрушен, но война здесь продолжается. Теперь понятно, отчего так грохнуло и стены затряслись. Тут все только что разбомбили!

  Склон холма испещрен парующими воронками, неподалеку дымят развалины каких-то приземистых строений, целый поселок. Множество изуродованных трупов валяется на земле, чадят дымом подбитые бронированные машины, несколько танков пылают, словно снопы сухой соломы. Алексей вертит головой, пытаясь понять, что ему делать дальше в том смысле, что куда сматываться? Не торчать же на вершине холма в качестве мишени! У основания холма сдвигается кусок дерна размером с двуспальную кровать, распахиваются присыпанные землей створки. Из дыры выбираются наружу покрытые шерстью твари. Двуногие существа лишены одежды, серая шкура пестрит белыми и рыжими пятнами, кончики остроконечных ушей подергиваются. Продолговатые головы обтянуты кожей, челюсти вытянуты, как у собак.

  – Черт, гиенолюди!!! – пронзает мысль. – Надо рвать отсюда! Их до фигища!!!

  Твари бросаются на человека, толкаясь и мешая друг другу. Раздается рычание и визг, завязываются драки, но основная часть уродов вприпрыжку несется по склону вверх прямо на Алексея. Гиенолюди бегают намного быстрее любого человека, убежать не удастся. Остается только вернуться в тоннель и отбиваться чем попало в узком проходе. Странный звук, похожий частые выхлопы вперемежку с гулом над головой отвлекает внимание. Краем глаза Алексей замечает расцветающие фонтаны земли среди гиенолюдей, твари падают и катятся по склону, тела брызжут кровью, кувыркаются в воздухе оторванные конечности. Источник звука смещается, Алексей видит беспилотник. Летающая платформа размером с легковой автомобиль и без опознавательных знаков медленно перемещается в сторону разбомбленных строений, не переставая расстреливать мутантов. В воздухе боевую машину держат четыре бешено вращающихся пропеллера, скрытых обтекателями. Выстрелы стихают, дрон медленно кружит над руинами, разыскивая новые цели. Нарастает грохот двигателей, звено вертолетов показывается над развалинами города. Пара машин расходится в стороны и зависает на небольшой высоте. Третий вертолет устремляется к Алексею, который вернулся на склон холма и неотрывно смотрит на приближающуюся машину. Сдвоенные винты поднимают ураганный ветер, трупы гиенолюдей сдувает, как сухие листья. Алексей наклоняется вперед и закрывает голову руками. Пилот сбрасывает обороты, двигатель сбавляет рык, машина зависает в полутора метрах от земли. Сбоку открывается дверь, в проеме показывается человек в военной форме и пучеглазом летном шлеме. Красная звезда с белой окантовкой на борту вертолета и погоны на плечах человека не оставляют сомнений – наши! Алексей легко запрыгивает в салон, захлопывается дверь за спиной, шум мотора становится глуше.

  – Кто вы? – спрашивает Алексей.

  – Сервисная служба, – отвечает офицер. Кивает на сиденье – садись, мол, разговоры потом.

   Часть 3

   Знаменский Валерий Николаевич.

   Глава 1

  Парашют раскрывается у самой земли. За считанные мгновение до гибели стропы натягиваются, как струны, купол рвет тебя вверх и земная твердь, казавшаяся дном пропасти, вдруг становится теплой и ласковой, словно ковер в твоей гостиной. Знаменский подтягивает регулировочные тросы, парашют тормозит потоком встречного воздуха, скорость замедляется. В следующее мгновение ступни мягко касаются земли, купол гаснет. Чуть слышно щелкают застежки крепежных ремней, пустой ранец основного парашюта падает на землю вместе с туго свернутым запасным. Валерий неторопливо собирает в охапку парашютное хозяйство, неторопливо идет по полю. Подбегает солдат из роты укладчиков парашютов.

  Ђ Разрешите забрать, товарищ полковник?

  Ђ Да, пожалуйста, Ђ кивнул Знаменский.

  Валерий неторопливо бредет по стриженой траве, аллегория с ковром не выходит из головы. «У меня нет ни жены, ни ковра и даже квартира толком не обставлена, Ђ думает Знаменский, несколько отстраненно оглядываясь по сторонам, чтобы ненароком не угодить под приземляющихся десантников. Ђ Уже давно за сороковник, а я все никак не определюсь с семейной жизнью. Может, не нужна она? Есть же люди, не созданные для этого! То есть, я бобыль? Нет, лучше одинокий волк или волк одиночка. Так гораздо „красивше“. М-да, – вздохнул Знаменский, Ђ как ни называй, все хреново».

  Вот уже полгода полковник Знаменский «висит в воздухе». То есть, выведен за штат. Он временно прикомандирован к учебному центру Сухопутных войск в качестве консультанта по общевойсковой тактике. Звучит как полный бред, какие еще консультанты? Есть преподаватели, и есть слушатели, консультантами или советниками служат в вооруженных силах отсталых государств. Полковник никого не консультирует и ничего не советует, советчиков хватает с избытком без него. Похоже, что «наверху» никак не могут решить, что же с ним делать. Военные не должны участвовать в политике, но изредка политика сама выбирает тех, кто ее делает. Простой майор прославился тем, что силами одного мотострелкового батальона ликвидировал угрозу масштабного вторжения. Причем ликвидировал в буквальном смысле Ђ выжег половину Европы, вместе с «европейцами». Толерантные и политкорректные политики (звучит, как говно говенное!) жаждали суда и расправы, но не тут-то было! При всех недостатках демократии она все же заставляет считаться с мнение людей. А они в подавляющем большинстве были за майора. Да, жестоко и абсолютно негуманно. Да, не все мигранты плохие, есть и хорошие. Только на хрен они нужны здесь, самим работы не хватает, своих детей надо кормить Ђ примерно так рассуждает рядовой гражданин. Не тот, который протирает штаны в совете директоров или Думе районного (городского и т.д.) масштаба, а который каждый день работает за гроши и рад лишней копейке.

  Суда не было. Инфицированный толерантностью президент присвоил воинское звание полковник, а главком Сухопутных войск вывел за штат. Учли то, что Знаменский сыграл не последнюю роль в уничтожении очага генетической заразы в Африке.

  ... это известность. Как актеру надо быть постоянно на виду, иначе режиссеры забудут, так и политику надо маячить перед глазами электората. Шуты и политики все время занимают эфирное время, назойливо предлагая себя. Как шлюхи, отдаются любому, кто заплатит. Это диктатору нет нужды доказывать, что он хорош ибо кто усомнится Ђ голова с плеч. А политики вынуждены обращать внимание на склонности, учитывать слабости людские, внимательно штудировать учебники по психологии масс, а интересы государства подменять интересами тех, кто оплатил избирательную кампанию. И кто бы там что ни говорил, но демократия Ђ это власть денег, осуществляемая руками проституток. У кого состояние, у того и власть. А тот, кто владеет печатным станком, у того абсолютная власть. Короли и президенты всего лишь марионетки. Умные люди поняли это давно, но осуществить мечту о мировом господстве удалось только в начале 19 века. Кучке иудейских менял процентщиков ...

  Выведенный за штат полковник не бездельничал, раздавая интервью газетенкам и телеканалам. Он занимался тем, чем обязан заниматься каждый военный в мирное время Ђ учился. Как известно лучшее образование самостоятельное. Знания не получают, их берут. Война не проверяет дипломы и никому нет дела, какую академию закончил победитель. Академики сами прибегут и предложат бумажку Ђ окончил, мол, именно нашу alma mater. Еще и рекламку разместят типа налетайторопись, ещеестьместа в кузнице кадров по сходной цене. Прыжки с парашютом, рукопашный бой, стрельба и вождение боевых машин, изучение тактики действий Ђ и так с утра до вечера. А потом наступало время тоски и ожидания. Чего, Знаменский и сам не знал. Армия жила мирной жизнью, боевые офицеры постепенно уступали место «воякам» мирного времени Ђ администраторам в погонах, которые умели угождать начальству, но как огня боялись крови и ответственности.

  Ђ Валерий Николаевич, доброе утро! Как отпрыгались?

  Знаменский оборачивается Ђ аккуратно шагая по траве, приближается человек в гражданском костюме. Широкополая шляпа скрывает лицо, но прямая спина, движения рук и что-то еще трудноуловимое в манерах сразу сказало, что это военный. Фигура тяжеловата, сказывается сидячая работа, но замашки кадрового вояки не спрятать. Мужчина поднимает голову, Знаменский «на автомате» принимает стойку «смирно» Ђ перед ним стоит начальник штаба Сухопутных войск.

  Ђ Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант!

  Ђ Вольно, полковник! Ђ машет рукой генерал. Ђ Я не на службе. Так, между прочим.

  Ђ Типа, прогуливались? Ђ не удержался от подколки Знаменский.

  Ђ Типа того. Но прогулка предстоит вам. Если, конечно, согласитесь.

  Генерал отвечал с улыбкой, но глаза оставались серьезными. Знаменский глубоко вздохнул, предчувствие удачи колыхнуло сердце Ђ похоже, время «стояния не у дел» заканчивается!

  Ђ Итак, Валерий Николаевич, все, что я вам сейчас скажу, огласке не подлежит. Никому! Ђ с нажимом произносит генерал.

  Ђ Так точно, товарищ генерал-лейтенант!

  Ђ Назначение, которое будет вам предложено, не совсем обычное. Генералы не выступают в роли headhunter для полковников Ђ не обижайтесь, вы и сами это знаете. И давайте уйдем с поля, а то десантура нам на головы сядет! Ђ усмехнулся генерал.

  Ђ Так вот, Ђ продолжил он по дороге к служебной машине. Ђ По дороге в штаб я вкратце доложу предысторию вашего назначения и суть дела. Подробности узнаете позже Ђ если согласитесь, конечно!

  Ђ Англосаксонский мир пал. Экономический тупик, природные катастрофы, войны и упрямство так называемой правящей элиты разрушили казавшийся незыблемым союз англоговорящих народов и государств. На месте Соединенных Штатов Америки возникли бандитские псевдогосударства Техас, Новая Мексика и Союз Индейских Племен. Особняком стоят анклавы афроамериканцев. На континенте идет перманентная война всех против всех. Мексиканцы хотят вернуть территории, захваченные США в 19 веке Ђ а это и есть Техас, в котором еще нефть имеется! Индейцы избавляются от ига бледнолицых и режут всех подряд, у кого белая кожа. Негров убивают все, поэтому они вынуждены маневрировать и заключать военные союзы и с белыми, и с красными. Добавьте к этому многочисленные банды, которые вообще никому не подчиняются, и получите такое кровавое месиво, рядом с которым наша гражданская война просто детские шалости. Но речь пойдет не об этом, полковник! Ђ произносит генерал, оборачиваясь к Знаменскому.

  Тихо урчит мотор, прозрачная перегородка из пуленепробиваемого стекла отделяет пассажирский салон от водителя. За окном убегают вдаль шеренги берез, мелькают дома загородных поселков, мельтешат стальные ребра мостов и солнечные блики на речной воде стреляют в глаза.

  Ђ Так называемый Пиндостан погряз в междоусобицах по средневековому образцу и никакой опасности на сегодняшний день не представляет. Британии нет, а то, что осталось, Британией не является. Остров Маврикий какой-то! Но есть Австралия, страна-континент на краю земли, обладающая развитой промышленностью, многочисленным населением и природными богатствами. На австралийской земле никогда не было войн. Ни одной, даже гражданской, представляете! Ђ восклицает генерал. Ђ Австралийская армия всегда воевала за пределами своей территории. Как воевала... принимала ограниченное участие в конфликтах. Австралийцев нельзя назвать трусами, но все же война на чужой земле это не защита Родины. Некоторая, скажем так, специфика в поведении австралийских военнослужащих есть. Так вот, полковник, руководство страны после долгих раздумий приняло решение нанести упреждающий удар. Англосаксонский мир должен быть разрушен до основания. Австралия Ђ последний оплот. И сделать это предлагается вам.

  Ђ Мне!? – удивился Знаменский. Ђ Но товарищ генерал-лейтенант, у меня нет опыта командования армией! Да и звание неподходящее.

  Ђ Армия не понадобиться, Ђ махнул рукой генерал. Ђ Работа по моральному разложению общества проводится давно, соответствующие службы работают во всю ивановскую. Я ж говорю, у австралийцев нет исторического опыта. Это тепличное государство! К тому же вам предлагается не руководство операцией в целом, а только наземная ее часть силами одной мотострелковой бригады.

  Ђ Этого может оказаться мало!

  Ђ Разумеется. И по ходу дела вам будут добавляться необходимые подразделения. Все зависит от хода операции.

  Автомобиль генерала сворачивает с шоссе на неприметный проселок. Проезжая часть узкая, грунт присыпан гравием, вдоль обочины тянутся густые лесопосадки. Дорога идет полем, затем ныряет в лесную чащу, грунтовое покрытие сменяется асфальтом. Хмурые дубы тянутся ветвями друг к другу, превращая день в сумрак, а дорогу в тоннель. Водитель включает дальний свет.

  Ђ И все же почему я? Разве мало в нашей армии генералов? Ђ спрашивает Знаменский.

  Ђ Много. До херища много! – скривился генерал-лейтенант. Ђ Но вот беда, не полководцы они. Мы давненько не воевали, опытных военачальников сменили менеджеры в погонах. Да, есть офицеры с опытом локальных конфликтов и ваша кандидатура не была единственной. Но когда начинали подробно анализировать действия других кандидатов, выяснялось, что не все они правильно делали. Мягко говоря.

  Ђ Меня тоже судить хотели, Ђ напомнил Знаменский.

  Ђ Хотели, – согласился генерал. Ђ Но далеко не все в руководстве страны и армии так думали. А население так и вовсе поголовно было на вашей стороне. Кстати, настроения в солдатской массе тоже учитывались. Политика вещь тонкая, любая мелочь может оказаться решающей.

  Ђ Какое отношение я могу иметь к политике, да еще на государственном уровне?

  Ђ Прочтите биографию Наполеона и поймете.

  В свою холостяцкую квартиру Валерий вернулся поздно ночью. Улица притихла, дома глядят вдаль пустыми глазами потухших окон, небо заволокли тучи и воздух пахнет дождем. «Одиноким предоставляется общежитие» Ђ кажется, так назывался один старый фильм, в котором отставной моряк поселился в женском общежитии и работал комендантом, демонстрируя качества мужчины и хозяина дома. Сюжет стар, как само искусство. Можно сделать драму, можно комедию положений на грани приличия, можно много чего ... Скажем, снять автобиографический фильм о художнике постимпрессионисте Анри де Тулуз–Лотрек, который тоже жил в женском «общежитии». А одиноким военным предоставляется служебная однокомнатная квартира и то, если повезет. И звезды на погонах не маленькие, а большие. Знаменский никогда не заморачивался с жильем. Привычка к казарменному «уюту» въедается в кровь, от нее даже во дворце трудно избавиться. Глядя на диванно-кроватную роскошь, невольно задаешь себе вопрос Ђ зачем все ЭТО!? Хвастать перед больными на голову, для которых украшенный лепниной и мрамором сарай мерило всех ценностей? Словно крыса в чулане, ты теряешься на фоне громадных окон, раскрашенных стен и высоких потолков. Люстры чудовищных размеров не дают тебе забыть о бренности собственного существования вероятностью упасть на голову, а начищенный до зеркального блеска паркет приглашает поскользнуться и расплескать мозги из разбитого черепа. А картины мастеров живописи? Древние уродцы глядят на тебя, будто ты должен каждому по миллиону. Мало того, что мазня эта стоит бешеных денег, так еще и морды эти лицезреть каждый день обязан. Ладно, если только морды ... «Черный квадрат» Малевича, «Шагающий человек» Альберто Джакометти, который «пронзил своим глубоким смыслом все мировое искусство 20 века» (скульптура пронзила, не Альберто!) – список сумасшедших приколистов бесконечен. Сальвадор Дали, выгуливающий на парижской улице муравьеда, у нормальных людей вызывает жалость и насмешку, как юродивый с ручной крысой. Впечатлительные придурки с комплексом неполноценности восторгаются.

  Ђ Итак, подведем итоги, – произносит Знаменский, усаживаясь на диван, который одновременно служит и кроватью. Голос в тишине пустой квартиры звучит неестественно громко и Валерий сбавляет тон. Ђ Обстановка такова: правительство Австралии не помышляет об экспансии, но планы по реставрации англосаксонского мира есть. Для начала хотят избавиться от мигрантов, которые разными путями проникли на континент и обосновались маленькими колониями в городах и крупными поселениями на краю пустынь. Мигранты не хотят работать и учиться, они желают получать пособия и бесплатное жилье. Плодовитость мигрантов на уровне кроликов. Кстати, Ђ усмехнулся Валерий, Ђ какая ирония судьбы! Когда-то на континент привезли несколько ушастых особей, они удрали и за несколько лет расплодились до невероятных размеров. Отсутствие хищников и благоприятная среда обитания превратило робких зайчиков в чудовищ, способных опустошить континент. И вот два века спустя то же самое происходит с мигрантами Ђ дармовые деньги и бесплатная медицина увеличивают поголовье в геометрической прогрессии. Только вот мигрантов, в отличие от кроликов, не забьешь палками.