Текст книги "Летопись 2 (СИ)"

Автор книги: Андрей Ильин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

  – То, что не убьет тебя, сделает сильнее! – с недоброй усмешкой произносит Денис.

  – Фридриха Ницше вспомнил? – поинтересовался Знаменский. – Что еще знаешь?

  – Что нет прекрасной поверхности без ужасной глубины. Мы пали так низко, что впереди только подъем наверх.

  – Как поднимусь, наемся до отвала! И напьюсь!! – недовольно бурчит Алексей.

  – Дядя, ты с ума сошел! – притворно удивляется Денис. – Наше питание сбалансировано по содержанию белков и углеводов, физические нагрузки равномерны и имеют ярко выраженную аэробную направленность. Еще пару недель и наши фигуры приобретут идеальные формы.

  – Тебя убить сразу или как? Тарелка опарышей и стебель сахарного тростника, по-твоему, баланс?

  – Дядя, когда мы выберемся отсюда – а я верю, что Родина о нас не забудет! – ты обомлеешь от радости, глядя на себя в зеркало. В смокинге…

  Словоизлияние Дениса обрывается мощным чихом и не менее мощным плевком.

  – От пыли свербит, – пояснил Знаменский, вытирая лицо тыльной стороной ладони. – А память у Родины коротка, уж ты мне поверь.

  – В смокинге!? – рычит Алексей. – Мне кажется, что я всю жизнь прохожу с трубочкой на письке, вымазанный с ног до головы машинным маслом. Вторая неделя пошла, как мы здесь!

  – Да, француз не торопится, – согласился Денис. – Может, ты его чем обидел, дядя?

  – Я был предельно вежлив с ним в плену!

  – Ты рассказывал, что бил дикарей деревянной лестницей. Может, и Шарлю случайно досталось? – спросил Знаменский, раскалывая киркой очередной булыжник.

  – Н-нет … он бы заорал! – не совсем уверенно ответил Алексей.

  Все трое работают на сколе камня. Кирки врубаются в едва заметные трещины, кажущаяся монолитной стена крошится, плюясь пылью и мельчайшими осколками. Несколько рабов суетятся под ногами, собирая камни в тачки. Надсмотрщик стоит неподалеку на скальном выступе, озирая окрестности, словно Бонапарт на Поклонной горе. Но внимание приковано не к рабам – куда они денутся с подводной лодки? Тоскующий взор направлен в безоблачное небо, взгляд шарит по небесной тверди в напрасных поисках пидараса на сияющей платформе или какого другого генномодифицированного урода, дабы с ликованием исполнить любую прихоть господина и стать… и стать, ну … э-э … в общем, срущим на других! Это ли не великая цель, это ли не смысл жизни? Ведь что может быть лучше, чем оказаться на вершине пищевой цепочки и гадить на тех, кто ниже тебя! Разве не в этом суть любой власти?

  Алексей невольно засмотрелся на “страдальца”, даже кирку из рук выпустил.

  – Эх, жизнь моя жестянка! А ну ее в болото! Живу я как поганка. А мне летать, а мне летать охота! – вполголоса произносит он, глядя на грустящего надсмотрщика.

  – Дядя, в нашем положении пессимизм роскошь! – шипит племянник. – Взбодрись и за кирку возьмись … тьфу, и я стихами заговорил!

  – С кем я связался? Стихоплеты прибитые! – бурчит Знаменский. – Что значит люди строем никогда не ходили!

  Африканское солнце прожаривает насквозь. Кажется, что даже кишки покрылись приятным на вид загаром бронзового оттенка. Знаменский стирает пот с лица, отросшие колючки вместо бровей царапают кожу. Ладонь скользит по макушке, короткий ежик волос отстреливает брызгами пота.

  – Отсутствие навыка правильно выполнять команду “кругом шагом марш” … – договорить Денис не успевает – печальный надсмотрщик орет выпучив глаза, срываясь на визг:

  – Работать всем, черви, иначе шкуру спущу и кишки на шею намотаю!!!

  – Наконец-то сподобились! – кривится Знаменский. – Очередной скучающий срун изволит сойти с небес на грешный песок.

  Все трое поднимают головы. С белесого неба действительно спускается летательный аппарат. Над приборной доской клонит бритую голову раб, в позолоченном кресле восседает господин – грива волос пшеничного цвета колышется потоком кондиционированного воздуха, выражение безмятежности только подчеркивает неестественно правильные черты лица, белый шелк тоги ниспадает пенным потоком. В общем, бог!

  – Твою мать! Только этого козла и не хватало! – рычит Алексей, поспешно опуская голову.

  – Не оскорбляй козла, дядя! А кто это? – спрашивает Денис.

  – Очередной знакомый урод? – интересуется Знаменский. – Наверняка к тебе в гости.

  – Похоже, ты прав… надо избавиться от проклятого чипа!

  Стихает шум винтов, выдвижные амортизаторы гасят толчок, платформа мягко проседает под собственным весом. “Небожитель” поднимается с кресла, слышится тихий звон. Алексей украдкой поднимает взгляд, от увиденного появляется холодок в груди – это Волошский! На кисть левой руки намотан конец изящной позолоченной цепи. Блистающие на солнце звенья заканчиваются металлическим ошейником с шипами на шее раба. Волошский слегка дергает цепь, раб покорно поворачивается. Бритая голова низко опущена, ладони закрывают лицо, но догадаться, кто это, несложно – Шарль! В полной тишине господин величаво ступает на брусчатку дорожки. Рывок, цепь звенит, раб падает на колени, мелкие осколки пропарывают кожу, раздается мычание.

  “Язык, что ли, вырезали”? – встревожился Алексей. Поднимается в полный рост. Солнце слепит глаза, пришлось заслониться левой рукой.

  – Это ты, ботаник? – как можно пренебрежительнее спрашивает Алексей.

  – Устал повторять – я не ботаник, а генетик, – снисходительно отвечает Волошский. – Ботаником у нас скоро станет вот этот, – дергает он за цепь.

  Шарль падает на камни, будто куль с крупой и лежит не шевелясь.

  – С повышением тебя, Шарль! От меня что нужно?

  – Да, в общем-то, ничего, – отвечает Волошский, скучающе растягивая слова. – Захотелось взглянуть на трех придурков, вообразивших себя секретными агентами.

  Знаменский выпрямляет спину, со злостью сплевывает песок. Руки крепко сжимают кирку, однако Волошский предусмотрительно стоит поодаль.

  – Ну, а вы, юноша, чего в песке нашли? Поднимайтесь, юный друг шпионов, скидок на возраст не будет!

  – Я лучше посижу, – хладнокровно отвечает Денис, скрещивая ноги в позе лотоса.

  Беседа происходит в полной тишине, рабы уткнулись носами в песок и притворяются спящими черепахами. Только надсмотрщик стал на карачки и непонимающе таращит глаза – за непочтительное обращение рабов надо немедленно порвать, а господин чего-то медлит.

  Волошский растягивает уголки губ в презрительной улыбке:

  – Ах-ах, какое самообладание! Ожидаете героической смерти? Ее не будет. У лорда было желание прихлопнуть вас сразу, но мы с Наташей его отговорили.

  – Давид Ааронович – лорд!? – подавился воздухом Алексей.

  – Лорд Мордерер? Ты серьезно? – рассмеялся Знаменский.

  – Представьте, да. Но вам, питекантропы, этого не понять.

  – Нет, отчего же, – вмешивается в разговор Денис. – Был когда-то барон Ротшильд. Теперь вот лорд Мордерер.

  Волошский иронии не понял.

  – Я всегда говорил, что молодые мозги более восприимчивы, – величаво кивает он. – Поздравляю, юноша, у вас появился шанс.

  При слове “шанс” оживает надсмотрщик. Глаза наливаются кровью, пальцы сжимают хлыст, сердце гонит кровь по жилам, будто фекальный насос качает дерьмо из сливной ямы. Терять возможность повышения в звании надсмотрщик не намерен! Он шагает не глядя под ноги, прямо по согнутым спинам рабов, спотыкаясь и пошатываясь.

  – Господин!!! – вопит надсмотрщик. – Позволь размазать по камням ничтожеств, что смеют пользоваться твоей неслыханной добротой и что-то там вякают в адрес твоего величества! Готов служить с безграничным усердием!

  – Такая речь растрогает любого, – кивает Волошский. – Уймись, придурок.

  От такого облома надсмотрщик застывает столбом. Кучка ничтожных рабов обходит на повороте? Не бывать такому! Блестящая от пота голова поворачивается, словно башня танка, из глаз бьют смертоносные лучи, ноздри раздуваются, как у разъяренной гориллы. До мерзавцев рукой подать. Вернее, хлыстом. Забыв обо всем, надсмотрщик замахивается… Не вставая, Денис хладнокровно бьет пяткой чуть выше щиколотки. Нога с хрустом ломается, надсмотрщик орет не своим голосом, тело падает под ноги Знаменскому. Алексей выхватывает кнут и наотмашь бьет Волошского. Хлыст оборачивается вокруг шеи, железный крюк на конце впивается в гортань. Кирка Знаменского описывает полукруг, стальной клюв пробивает грудную клетку надсмотрщика.

  – Благодарю за службу, племянник! – кивает Алексей. – А ты, небожитель, ползи сюда, иначе глотку вырву!

  Для пущей убедительности тянет хлыст. Крючок впивается глубже, острая боль туманит сознание, страх потерять жизнь лишает способности сопротивляться. Волошский падает на колени и ползет, с трудом сдерживая стон. Рабы расползаются, как перепуганные галапагосские черепахи. Белоснежная хламида из тончайшего шелка с треском рвется на плечах, ткань расползается, обнажая белую и гладкую кожу. Одеяние спадает на ноги, путается и мешает, но поделать ничего нельзя – заостренный кусок железа впивается в гортань все сильнее, грозя вырвать кадык и распороть сонную артерию. Рабы в ужасе закрывают глаза и буквально зарываются в песок – наказание за святотатство будет страшным!

  Алексей неспешно наматывает хлыст на руку, заставляя Волошского двигаться быстрее. Знаменский мрачно глядит на пригорюнившегося Шарля, манит пальчиком.

  – Тащи сюда свой ошейник, заговорщик хренов!

  Шарль послушно семенит, слегка прихрамывая на одну ногу, новенькая цепь весело звенит при каждом шаге. Денису надоедает сидеть на горячем песке в позе лотоса. Громки хлопки в ладоши будят тишину, резкий окрик заставляет рабов вздрогнуть:

  – Всем встать и за работу!!!

  Несколько человек неверяще оглядываются, страх в глазах сменяется недоумением. Денис хватает кирку, замахивается:

  – Я не такой добрый, как он, – кивает на труп надсмотрщика. – Что не по-моему – киркой по башке! Понятно всем?

  Словно перепуганные куры, рабы бегут прочь, на ходу подхватывая кирки, лопаты и тачки. В следующее мгновение работа буквально кипит. Если посмотреть со стороны – например, сверху, с беспилотника – работа движется, “небожитель” изволит беседовать с парой рабов. Правда, прежний надсмотрщик убит, ну так его место занял более достойный. Не все ли равно, кто там командует червями?

  – Ну, здравствуй, ботаник, – цедит сквозь зубы Алексей. – Вижу, жизнь удалась?

  – Моя – да, – с трудом сохраняя спокойствие, отвечает Волошский. – А вот вам осталось несколько секунд.

  – Неужели? Вспышка агрессии была слишком короткой, наши чипы не успели выдать сигнал тревоги. В твоем теле чипа нет, а прибор, следящий за здоровьем, упал вместе с одеждой. Шарль, глянь! Должно быть что-то вроде браслета.

  Под ворохом шелка действительно оказался платиновый браслет с плоским экраном размером со спичечную коробку.

  – Беспилотники…

  – … видят господина, удостоившего беседой нескольких недочеловеков. А теперь захлопни пасть, Андрей Ильич и слушай меня внимательно. Мы садимся в твою телегу и лети к тебе, где в комфортабельной обстановке ты ответишь на все наши вопросы.

  – Все так просто? – не сдержал насмешки Волошский.

  – Ага! Шарль, принеси браслет!

  – Алексей, браслет может быть настроен на конкретного человека, – предостерег Знаменский.

  – На сверхчеловека, – уточнил Алексей. – На конкретного вряд ли, это же массовое производство, как телефоны.

  Металл плотно облегает кожу, экран вспыхивает изумрудным цветом, появляются оранжевые цифры и буквы – пульс, давление, температура. Зеленый цвет сменяется синим, появляется циферблат часов.

  – Порядок! Владелец браслета жив, здоров и ему ничто не угрожает. C'est prêt! (Готово!)

  – Вас увидят, – не совсем уверенно возражает Волошский.

  – Нас увидят, Андрей Ильич, нас! Я в твоем балахоне буду сидеть в кресле, а ты, раб, валяешься у меня в ногах. Мои друзья, – кивнул он на Знаменского и Дениса, – помогут тебе занять соответствующую позу, заодно подстрахуют чем нибудь острым. Шарль у руля.

  Белое, как обсыпанное мукой тесто и дряблое, как сдувшийся воздушный шарик, тело Волошского на глазах покрывается волдырями от солнечных ожогов. Шарль тащит бывшего господина к бочке с маслом, черная жижа щедро льется на покатые плечи, роскошная грива сбивается жирными комьями. Алексей напяливает одежку “небожителя” – несколько кусков шелка, сшитых между собой золотой нитью. Костюмчик оказался великоват, пришлось оторвать кусок от полы, иначе невозможно ходить. Лишней тряпкой обматывает голову на манер восточной чалмы, чтобы лысая макушка не выдавала. Волошского мстительный Шарль намазал густо, от души. Для придания пущей убедительности Шарль еще и песка насыпал.

  – Итак, господа! – произносит Алексей, усаживаясь в кресло. – Кладите ЭТО мордой в пол, сами рядышком… ножи-то есть?

  Знаменский молча показывает заостренную железку, которой убитый надсмотрщик колол ленивых рабов.

  – Отлично! Рыпнется – суй в печень. Денис, подай конец цепи Шарля. И не забывайте сгибать спины как следует!

  Платформа взмывает в небо. Алексей сидит, непринужденно откинувшись на пружинящую спинку, с хозяйским видом обозревая окрестности. Копошатся фигурки рабов, дефилируют полицейские на сигвеях, расползается неровная сеть мощеных дорожек. Платформа достигает второго уровня. Здесь обитают те, кто надеется упорным трудом и дисциплиной заслужить право на генетическую модернизацию тела и стать если не небожителями, то хотя бы сверхчеловеками. Вонь прогорклого масла раздражает обоняние, взгляд невольно касается согнутой спины Волошского. “Хотел стать кем-то из немногих, – подумал Алексей. – Умнее, красивее и удачливее … это ли не мечта каждого? Мы хотим добиться признания, славы и денег. Наша природа такова. И Мордерер дает такую возможность. Ты мал ростом? Станешь выше. Природа не наделила тебя красивой внешностью? Исправим! Ровный нос, белые зубы, стройные ноги – ерунда, минутное дело! Без боли, без усилий. Требуется только одно – преданность ко мне, ненависть и презрение к тем, на кого я укажу пальцем. И люди ведутся на это. На обещания, на миражи и сказки. Поколения за поколениями создают себе кумиров, на которых перекладывают исполнение своих желаний. Помолись мне и я дам! Ищите и обрящете, просите и получите … А если не дам – что ж, мне виднее, что нужно тебе в данный момент и не ропщи, а то отвернусь от тебя и пропадешь ты, козявка ничтожная, ни за грош! Так или примерно так врут все – пророки, святые, фюреры, “властители дум”, “инженеры человеческих душ”, а также всевозможные боги и божки местного разлива. Вот бы в яму всех! – думал Алексей, стискивая зубы, – напалмом брызнуть и спичку бросить. Увы, не помогает. Жгла святая инквизиция уже. Пачками! Людям все равно нужны идолы. Хоть какие нибудь. Даже самые ничтожные, вроде исполнителей песенок или игрунов в мяч. И Мордерер это хорошо знает. Только в отличии от шарлатанов он действительно может дать и ровные ноги, и белые зубы, и долгую здоровую жизнь. Такую долгую, что надоест. За таким пойдут многие – да чего там многие! – почти все. Как воевать с таким? Он собрал вокруг себя лучшие умы, он подарил надежду на лучшую жизнь миллионам обездоленным и нищим дикарям и эти миллионы пойдут за ним куда угодно. Белый человек виноват во всех бедах? Уничтожим его! Останутся только загорелые, – усмехнулся Алексей. – А потом…”

  Тычок в ногу приводит в себя, раздраженный голос Знаменского возвращает в реальность:

  – Эй, ваше благородие, извольте выйти … поднимай жопу, патриций хренов!

  Платформа едва заметно покачивается на вытянутых лапах амортизаторов, неторопливый поток воздуха несет прохладу и ароматы распускающихся цветов. Ноги по щиколотки утопают в изумрудной траве, солнце сияет в вышине, согревая природу ласковыми лучами. Первое впечатление – ты в раю! Всмотревшись, Алексей понял – рай искусственный. Рукотворный сад создан людьми, а от злобного солнца защищает купол из кремниевых пластин, которые преобразуют энергию в электричество. Сад – сложное инженерное сооружение. На плоской вершине горы делают громадную эстакаду, проводят коммуникации, насыпают землю, строят дом – нет, дворец! – засаживают травой и деревьями … да, фонтаны и бассейн, а также беговые дорожки, теннисный корт и … и… дальше насколько хватит фантазии. Вонючий пруд с лягушками, карасями и комарами, с удочкой сидеть – а чё? Некоторым для релаксации самое то.

  – Неплохо! – кивнул Алексей, осматривая фазенду. – Одному-то не скучно?

   Волошский поднимает измазанное масляной грязью лицо, распухшие губы кривятся в улыбке, в глазах насмешка и презрение. От посадочной площадки до жилища Волошского – одноэтажный прямоугольный дом – несколько шагов. Дверей нет, видимо, для входа служат громадные, от пола до потолка, окна. Одно из них раздвигается, террасу выходит женщина в простом белом платье до щиколоток, с открытым воротом и без рукавов. Волосы собраны в пучок, на лице нет макияжа. Возраст женщины не более тридцати, но то ли выражение глаз, то ли общее выражение безмятежности намекало, что намного больше. Черты лица казались знакомыми.

  – Не узнаете? – улыбнулась женщина. – Вы не представляете, как это приятно, когда меняешься так, что тебя не узнают.

  Голос, интонация, взгляд – Алексей вспомнил.

  – Вы та самая … Зинаида Петровна? Так вот чья жена купила квартиру! Ведь вы жена, я угадал? – кивнул Алексей на коленопреклоненного Волошского.

  От движения самопальная чалма развязалась, тряпка падает на траву.

  – Да. ЭТО – мой муженек.

  Фраза произнесена таким тоном, что сомнений не оставалось ни у кого из присутствующих – “сверхчеловеку” Андрею Ильичу Волошскому настает грандиозный пипец!

  – Любезный, позвольте цепь и ошейник!

  Шарль с вытаращенными глазами подходит. Медленно, как рассвет зимой, на лице проступает выражение ужаса. Женственные, ухоженные пальцы Зинаиды Петровны сжимаются на ошейнике, в наступившей тишине скрипит железо, щелкает лопнувшее звено. Женщина подхватывает падающую цепь, руки одним точным движением наматывают конец вокруг шеи. Улыбка стынет маской на лице Волошского, Андрей Ильич явно не ожидал такого поворота.

  – Зиночка! – сумел он выдавить.

   В следующее мгновение женская нога в белом сандалии бьет в спину, словно конское копыто, оголенные до плеч руки рвут цепь на себя. Сверхчеловек и без пяти минут небожитель выгибается так, что глаза вылезают из орбит. Высохшая грязь осыпается кусками, проступает туго натянутая бледная кожа, лицо наливается кровью.

  – Твою мать!!! – шепчет Знаменский, совершенно обалдев от происходящего.

  Алексей, удивленный не меньше, скосил глаза – у племянника раскрыт рот, в глазах безмерное удивление и восхищение необыкновенной женщиной. Шарль на цыпочках пятится прочь, голова движется туда-сюда как у игрушечной собачки, которой некоторые автолюбители украшают “торпеду”. “Да, это тебе не надувная баба!” – мстительно подумал Алексей. Храбрый вояка Знаменский первым пришел в себя, подмигнул Алексею и поднял большой палец.

  – Ты прав, военный, нам здесь делать нечего, – шепчет он. – Зинаида Петровна! – восклицает Алексей. – Вы позволите …

  – Да все что угодно! – царственно взмахнула рукой женщина. – Располагайтесь, но не лезьте на мою половину! Я ЗАНЯТА!!!

  – Что вы, что вы! – бормочет Алексей, взмахнув рукой аки мушкетер шляпой.

  Зинаида волочит мужа, безжалостно сдирая голым телом траву с корнями. Волошский пытается освободиться от пут, но цепь сдавливает горло так, что дышать нечем. Руки слабеют, ноги начинают дергаться.

   Из густых зарослей роз у дома выходит совершенно обнаженная женщина, грива густых рыжих волос ниспадает волной, закрывая плечи и грудь. Голова опущена, лица не видно. Женщина идет неуверенно, глядя под ноги, словно у нее очень слабое зрение. Терраса возвышается над землей сантиметров на сорок, но женщина с трудом преодолевает препятствие, раскорячившись будто с коня слезает. Идет, пошатываясь и не глядя по сторонам, правая рука висит плетью. Мужчины молча наблюдают за перемещением голой дамы, забыв вообще чего сюда прилетели. Первым опомнился Алексей. Ухоженная кожа без малейших изъянов и браслет из дорогого металла на левой руке говорили о том, что это не рабыня и даже не сотрудница второго уровня. Женщина явно принадлежала к местной аристократии.

  – Алексей, что делать будем? – негромко спрашивает Знаменский. – Нам свидетели не нужны.

  Женщина останавливается, поднимает голову, левая пятерня отбрасывает волосы с лица. У Алексея округляются глаза, Денис кривит лицо и отворачивается, Знаменский иронично хмыкает. И только Шарль понимающе кивает, физиономия расплывается злорадной ухмылкой. Лицо женщины “украшают” два громадных фингала, отчего глаза превратились в щелочки, сквозь которые явно ничего не видно. Распухший нос в крови, нижняя губа распухла и висит, как будто изо рта выглядывает недоеденный блин. Обладательница безупречной фигуры и роскошных волос похожа на бомжиху в середине грандиозного запоя. Тем не менее Алексей сразу узнал ее.

  – Наташа, что с тобой … э-э … с вами? И куда делись золотые волосы? – выдавил из себя Снегирев.

  Ответ краток, интонация злобная, тональность бодрящая:

  – Зинка, сука, приперлась без предупреждения!

  Алексей только вздохнул и развел руками. Знаменский заржал, как поручик Ржевский. Денис поднял большой палец вверх. Шарль пожал плечами:

  – Налицо банальный адюльтер … или на лице?

  – Пошел ты на …уй, пришлепок кривоногий! – немедленно отзывается бывшая лаборантка. – И кто разрешил ошейник снять?

  Кровь вскипает у алжирофранцуза.

  – Не твое дело, шлюха!

  Дух мщения униженного и оскорбленного вырывается наружу, кто был ничем возжаждал стать всем. Кто был всем, решил взять реванш и отвести душу в банальном мордобое. Поляну оглашает визг, рычание и стоны. Сцена битвы отвратительна – голая женщина бьется не на жизнь, а на смерть с голым мужчиной, а немногочисленная группа зрителей в растерянности глядит на это безобразие.

  – Я думал, нас тут боевые роботы ждут, – разочарованно произносит Денис. – Или, на худой конец, стражники с бластерами.

  – Да уж, – усмехнулся Алексей. – Драка пьяной Наташки с Шарлем – полный нежданчик.

  – Что, ты и эту шалаву знаешь? – удивился Знаменский. – Слушай, а в этом Мордорграде есть хоть кто нибудь, тебе незнакомый?

  – Да, все остальные, – кивнул Алексей. – И не шалава она …

  Он кратко рассказал, где и как познакомился с лаборанткой и женой Волошского.

  – Как тесен мир! – фальшиво удивился Знаменский.

  – Да ладно тебе. Ну, все, хватит! – хлопнул в ладоши Алексей. – Баттл окончен!

  Куда там! Исцарапанный и покусанный за все и везде, Шарль дрался, как лев, но явно изнемогал в неравной битве с упитанной и молодой лаборанткой. Наталья вкладывала все силы в каждый удар, драла когтями яростно и самозабвенно, явно мстя за всех обманутых женщин всем времен и народов. И даже пользовалась запрещенными приемами – била в промежность и буквально сдирала кожу с тощих ягодиц профессора генетики. Разумеется, оба ничего не слышали.

  – Может, оставим их? – предложил Денис.

  – И что? Куда идти-то? Без Шарля не справимся. Надо как-то разнять, – скривился Алексей.

  Знаменский молча подходит, мгновенно оценивает обстановку и бьет кулаком. Трудно сказать, кому предназначался удар, но лаборантка тотчас приникает к земле, словно решила послушать кротов. Шарль в изнеможении садится и тут же вскакивает, будто ошпаренный. Помятое лицо искажает гримаса невыносимой боли.

  – Нескоро заживет, – понимающе кивнул Знаменский. – Мужайся, ты нам нужен!

  – У-у-уы-ы!!! – ответил Шарль. – Раны надо продезинфицировать. Идемте в дом!

  – А как же …

  – Они в другой половине. Волошскому с бабой не до нас.

  Алексей идет последним, оглядываясь по сторонам, словно ожидая внезапного нападения. Взгляд несколько раз останавливается на лежащей без движения лаборантке. “Да черт с ней! – подумал он. – Не душить же ее в самом деле! А нравы-то у “небожителей” те еще, как в общежитии для гастарбайтеров. Начинаю понимать, в чем секрет популярности надувных баб!” Но оставлять женщину в таком виде на земле тоже как-то не так. Алексей снимает балахон, оборачивает тело в ткань, деликатно отводя глаза.

  – Ну вот, другое дело. Отдохни тут пока, дальше видно будет.

   Глава 7

  Прохладный воздух насыщен запахом трав и цветов, потолочный обогреватель дышит ласковым теплом, тонированные стекла приглушают свет злобного солнца. Просторно и чисто, в небольшом бассейне в центре комнаты журчит маленький фонтан, играются оранжевые рыбки. Шарль вымазался с ног до головы антисептиком мгновенного заживления, мазь подсохла и почти неотличима от кожи. Мужчины переоделись в одинаковые комбинезоны салатового цвета с черной окантовкой по швам, на ногах ботинки облегченного типа, специально для жаркого климата.

  – Мы похожи на бригаду слесарей! – шутит Денис.

  – Это униформа для сотрудников лабораторий, – поправил Шарль. – Так одеваются те, кто работает с биоматериалом.

  – И чего мы ждем? – хмурится Знаменский.

  – А ничего, – устало улыбается Алексей. – Просто отдыхаем. Здесь нас никто не видит и не слышит. Жилье первой категории не прослушивается.

  – А наши чипы?

  – В таких домах стоят глушилки. Даже совсем обмутанившиеся не хотят, чтобы за ними подглядывали.

  – Но наше исчезновение уже заметили!

  – Возможно, – кивнул Алексей. – Поэтому давайте избавимся от чипов. Шарль, инструмент и обезболивающее имеются?

  – В подвале небольшая лаборатория. Там все есть.

  – А позвольте узнать, это самое “все” – клещи и ножи? – опасливо поинтересовался Денис.

  – Робот хирург. Действует по заранее заданной программе. Больно не будет, проверено на себе.

  – Хочешь сказать, что у тебя чипа нет? – удивился Алексей.

  – Его заменил ошейник с цепью, – скривился Шарль.

  – Как ты угодил в рабы, Шарль? – спрашивает Алексей, когда операция закончилась.

  – Сущий пустяк! – вскипел Шарль.

  На бритой макушке выступили капли пота, впалые щеки налились кровью, пальцы затряслись.

  – Хотелось бы подробнее, – пробурчал Знаменский, ощупывая свежий шрам за ухом.

  – Ну, тут довольно примитивное программное обеспечение. Волошский работоголик, не признает … э-э … виртуальных развлечений. Даже играть не давал! – возмутился Шарль.

  – В стриптиз! – подсказал Алексей.

  – О, я вас прошу!!! Виртуальный стриптиз развлекуха для домов престарелых. Он работал, как ломовая лошадь, с утра до вечера, а потом снимал усталость с рыжей лаборанткой. А я, видите ли, был наказан!

  – За что?

  – Пошел по ложному пути! Но в науке нет ложных путей!!! – возопил Шарль. – Сегодня ложный, а завтра единственно верный! Но этот самовлюбленный осел считал себя самым умным, слова поперек не скажи. И Наташка ему поддакивала. Думала, он бросит свою Зинку корову и женится на ней. Как же! – с максимальным сарказмом воскликнул Шарль. – А Зинка, не будь дурой, тоже прошла курс генной терапии и явилась сюда.

  – Это так просто? – удивился Знаменский.

  – Она вроде работала в министерстве обороны и поставляла информацию для Мордерера.

  – Тогда понятно, – кивнул Алексей. – Но давай вернемся к тебе. За что на цепь-то все-таки посадили?

  – Ну, я ж говорю … – замялся Шарль. – Короче, зашел я на один сайт посмотреть… э-э… как создать голограмму… ну, подцепил вирус, который сожрал несколько программ. Меня лишили всего – одежды, положения, допуска в сеть. Даже планшет отобрали. Я всюду ходил за Волошским, как собачка. Подавал инструменты, приносил кофе, мыл туалет!– скрипнул зубами Шарль. – А на ночь меня привязывали во дворе.

  Робот хирург накладывает последний шов, снимает местную анестезию. Манипуляторы с тихим жужжанием электромоторов прячутся в железном туловище, гаснут лампы. Денис поднимается с лежака, пальцы осторожно касаются едва заметного шрама.

  – Господа, извините, что перебиваю, – вежливо обращается он. – Я вот тут лежал и думал – а как мы собираемся добраться до главного злодея? У нас есть план?

  Алексей выжидательно смотрит на Знаменского.

  – Валера, ты вроде чего-то излагал Носотрасу давеча. Мол, коды нужны, снимем защиту и бомбы упадут прямо на макушку Карабасу Барабасу.

  – Да. Именно так, – кивнул Знаменский. – Наша задача снять защиту хотя бы на несколько минут. Можно обойтись и без радиомаяков, есть подробная карта местности и схема расположения подземных сооружений. Надо только вырубить систему защиты, – повторил Знаменский.

  – Шарль? – взглянул Алексей на генетика неудачника.

  – Ну, у меня и раньше не было допуска, – замялся Шарль. – Так, на подхвате у Волошского был. А сейчас я вовсе такой же раб, как и вы. Но дело даже не в этом. Здесь нет единого центра, из которого все управляется, понимаете?

  – Семибоярщина, что ли? – блеснул Денис знанием российской истории.

  Лоб Шарля собирает максимальное количество морщин, глаза увеличиваются в размере.

  – Чего-чего?

  – Мой ученый племянник имеет в виду форму парламентского правления в усеченном виде, – с улыбкой разъяснил Алексей.

  – Боже праведный, да с кем же я связался!!! – громко стонет Знаменский. – Шарль, ты хочешь сказать, что есть несколько компьютеров, которые дублируют друг друга и таким образом выполняют роль управляющего центра. Работает один, остальные в дремлющем режиме. При выходе из строя активного компьютера автоматически подключается следующий и так далее. Я прав?

  – Блестяще, военный! – восхитился Шарль. – Я думал, ты только матом ругаться умеешь. И стрелять. Не всегда мимо.

  – Чувство юмора… – угрожающе засопел Знаменский.

  – Стоп, все споры потом! – обрывает Алексей. – Что с источниками энергии?

  – Да то же самое! Несколько взаимозаменяемых реакторов, – пожал плечами Шарль. – Вся байда глубоко под землей – в толще каменной плиты, на которой расположен Мордорград.

  – Достать можно? – взглянул Алексей на Знаменского.

  – Не фиг делать! – скривился Знаменский. – Но надо вырубить все на пару минут.

  – Да, это проблема, – поскреб затылок Алексей. – А что за картинки ты смотрел на планшете? Ну, за которые тебя разжаловали.

  – Э-э… господин Снегирев, – смутился Шарль. – Сейчас не время!

  – Нужен червяк, точно! – воскликнул Денис.

  – Защита сожрет его раньше, – усомнился Знаменский.

  – А если целый ящик? Да еще и самовоспроизводящихся?

  – Может получиться, – кивнул Алексей. – И другого выхода все равно нет.

  – Уважаемые месье! Не могли бы вы по-человечески объяснить скромному профессору биологии, о каких самовоспроизводящихся червях вы тут говорите? Разве есть другие? Ну, которые не сами? Я ни хрена не понимаю! – взмолился Шарль.

  – Тащи свой зараженный планшет, входи в сеть и загружай самую грязную порнуху, какая только есть!