Текст книги "Секретная битва"

Автор книги: Андрей Семенов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)

IX

14 июня 1942 года. Дувр, Англия

Вскоре после того, как судовые склянки пробили полдень, Коля, шатаясь и балансируя, сошел по зыбкому трапу на благословенную землю Лондонщины. God, save the Queen!

За три дня увлекательного путешествия от Стокгольма до Дувра у Коли вывернулось наружу все нутро от жестокой морской болезни. Оказалось, что он совсем не переносит качки. Согбенный, поддерживаемый за плечи заботливым Юргеном, с трясущимися конечностями и лицом цвета вурдалачьей зелени, ступил он наконец на нешаткий причал. Больше всего на свете ему сейчас хотелось прилечь на твердую землю где-нибудь между готовых к погрузке тюков и ящиков и дождаться, пока его перестанет укачивать. За три дня он отдал Северному морю всего себя.

«Как же мне хреново!» – оценивал свое состояние Коля, пока Юрген метался в поисках такси или попутки. До Лондона было добрых шестьдесят миль.

Колю мутило. В глазах плыли надоедливые зеленые и лиловые шары, живот корчила судорога, в голове плыло, и хотелось почему-то ядреного соленого огурца. Коля представил, как вытаскивает его, спрятавшегося меж листьев хрена, из бочки, с хрустом откусывает упругий кусок, пахнущий укропом и вишневым листом, и его снова стошнило.

Рядом засуетился Юрген.

– Тиму, тебе плохо? – Юрген обмахивал Колю своей шляпой. – Ну скажи, тебе плохо? Может, доктора? Он даст тебе что-нибудь от живота.

«Черт бы побрал этого Юргена. – У Коли не было сил отмахнуться от докучливого спутника. – Черт бы побрал эту поездку и эту Англию со всеми ее потрохами! И зачем я только согласился сюда плыть?»

– А как было сюда не плыть?

Неделю назад этот чертов Юрген заявился в Колину мастерскую и прямо с порога заявил:

– Мы плывем в Англию!

Вообще-то ни в какую Англию Коля плыть не собирался. Он еще не успел прийти в себя от последних событий, которые стремительно сменяли одно другое. Сначала их со Штейном из Стокгольма отзывал Головин. Потом Олег Николаевич ушел навсегда в неизвестном направлении. Не успел он уйти, как его стали искать Валленштейн и этот немец из посольства, фон Гетц. Почти сутки они продрыхли в его комнате, а отоспавшись, устроили такую пьянку, какую не каждый день увидишь даже в самом дальнем гарнизоне.

Пьянка закончилась уже и вовсе неожиданно – фон Гетц улетел на Восточный фронт! В самом начале вечера на Восточный фронт должен был лететь другой немец, Смолински, кажется.

Едва только все участники весенних сепаратных переговоров рассосались, как Головин назначил Колю Мершантом вместо Штейна и приказал ему раздобыть то, не знаю что. Коля еще не успел толком обдумать свое новое положение и то, с какого бока он возьмется за выполнение задания командования, как вваливается Юрген и сообщает ему, что они плывут в Англию.

«Да какого черта?!» – хотелось возмутиться Коле.

Но Юрген не дал ему уйти в глухую оборону:

– Тиму, не спорьте! Я все продумал.

Колю сразу насторожило то, что Юрген все продумал. Всякий раз, когда он начинал думать, Коля лез в бумажник и отслюнявливал купюры.

– В Англии сейчас кризис! – радостно констатировал Юрген. – Англичане нуждаются буквально во всем! Наши немцы топят их корабли, и на Острове нехватка самого необходимого. Такой шанс упускать нельзя!

Колю резануло по уху вот это «наши немцы», и он внимательно посмотрел на Юргена. Кажется, подданный шведской короны и в самом деле чувствовал себя соратником героев Рейха.

«Не хватало еще, чтобы он вступил в какую-нибудь нацистскую организацию. Это сейчас так модно. Но мода модой, а потом с ним хлопот не оберешься», – подумал Коля.

– Тиму, бросайте все дела. Мы плывем в Англию!

Коле было совершенно понятно, что их предполагаемая поездка на Остров – это результат очередного озарения Юргена. Его вообще озаряло еженедельно. По роду деятельности скромный клерк, зажатый и придавленный скучнейшей бумажной работой, Юрген фонтанировал самыми невероятными прожектами вроде покупки ипподрома.

Как-то он в очередной раз проигрался на скачках и на следующее утро предложил Коле продать дело, выкупить ипподром и взять под контроль тотализатор. Целую неделю он донимал Колю своей гениальной идеей, расписывая все выгоды и преимущества предстоящей сделки. Только после того как Коля с карандашом в руке доказал Юргену, что всех его денег не хватит, чтобы выкупить на этом ипподроме даже один денник, Юрген отстал.

Но только на неделю.

Через неделю он предложил заняться изготовлением черепаховых пепельниц, расчесок и оправ для очков.

Если бы Остапу Бендеру для его конторы «Рога и Копыта» потребовался коммерческий директор, то лучшей кандидатуры, чем Юрген, он не смог бы найти.

Вот теперь он пристал к Коле, как с ножом к горлу: «Плывем в Англию, и все тут».

И ведь не откажешь!

Не отмахнешься от него, как от назойливой мухи. Юрген не только кузен девушки, за которой Коля имеет честь ухаживать, и наглец, который упрямо навязывается в компаньоны. Для генерала Головина и для всего советского командования Юрген – источник ценнейшей информации. Через Юргена генерал Головин узнает об объемах и сроках поставки Рейху шведской руды, сопоставляет их с другими данными и опирается на Юргена при составлении своих аналитических записок. Если Коля, не дай бог, поссорится с Юргеном, тот перестанет таскать реестры договоров фрахта, и тогда капитан Осипов, кадровый сотрудник Главного разведывательного управления, поимеет большие неприятности.

Очень большие.

Пришлось плыть, чтобы не портить отношения.

Куда плыть? Зачем плыть? Это не имело значения. Хоть в Англию, хоть в Бразилию. Юргену вступило в голову, значит, Тиму Неминен должен составить ему компанию, если капитан Осипов хочет сохранить для себя этот источник информации. Поэтому все три дня пути до Острова Коля переносил стойко и мужественно и сегодня вывалился на берег уже совершенно без сил.

Если бы Коля в своей жизни читал что-либо еще кроме уставов, инструкций и наставлений, то он, вероятно, вспомнил бы, как за триста лет до него в этом же самом порту высаживался на берег другой искатель приключений из провинции. Некий юноша, родом из Гаскони, с армянской фамилией д'Артаньян, за триста лет до него прибыл в Англию для реэкспорта драгоценных камней и изделий из них во имя спасения чести своей королевы. То есть, в принципе, с той же самой целью, с какой сейчас на Остров прибыл Коля. Сжать урожай там, где его не сеял.

Но Коля не читал Дюма.

Согнувшись в три погибели, продолжая испытывать позывы на рвоту, он двинулся на таможенный и паспортный контроль. Юрген услужливо поддерживал шатающегося Колю за плечи, но никакого чувства благодарности в нем не вызвал, одно только усталое раздражение. За три дня плавания Юрген до смерти надоел Коле. Теперь советский разведчик старался не думать о том, что ему предстоит провести в обществе этого кретина весь обратный путь, да еще неизвестно, сколько они промыкаются по Англии в поисках не знаю чего.

Кстати, попасть на корабль было делом гораздо более простым, чем переплыть море. Юрген в своей конторе узнал, в какой день из стокгольмского порта идет судно с грузом для Англии, и сообщил Коле. Коля, используя свои связи на кораблях, переговорил со старшим помощником. Ну а какой старпом откажет такому уважаемому человеку, как генеральный подрядчик на ремонт и обслуживание судовых радиостанций? Их с Юргеном зачислили в команду и даже выделили каюту на двоих. Маленькую, зато отдельную. Не общий кубрик.

Не успел еще Стокгольм исчезнуть за горизонтом, как Коля уже перевесился через леер. Пусть это было не по-моряцки и оскверняло океан, но Коля был человек исключительно сухопутный и легко извинил сам себя.

Собственно, на этом леере Коля и провел трое суток плавания от Стокгольма до Дувра. Всякий раз, как он отпускал стальной поручень и шел в каюту в надежде лечь на койку и впасть хоть в короткое забытье, новый мучительный позыв тянул его к лееру.

Изматывающая морская болезнь усугублялась докучливыми заботами Юргена, который не отходил от него ни на шаг. Он то прикладывал на Колин лоб мокрое полотенце, то наливал в ложку какую-то микстуру, от одного вида которой возникал новый позыв, а самое неприятное было то, что Юрген не умолкал ни на минуту и беспрестанно давал дурацкие советы.

Останься у Коли хоть капля сил, он бы выбросил Юргена за борт, когда тот заметил подводные лодки.

К вечеру второго дня пути, когда их судно вышло в Северное море, примерно в километре от них из воды показались шесть перископов.

Юрген заметил их первым и стал тормошить Колю:

– Смотрите, смотрите, Тиму! Видите, субмарины. Да не там же! Смотрите левее. Не туда! Чуть дальше!

– Наблюдаю шесть перископов в шести кабельтовых справа по борту, – подтвердил с мостика вахтенный.

В той стороне, куда показывал Юрген, Коля не увидел ничего. Мешала рябь. Он только подивился такой необыкновенной зоркости Юргена. Его бы на «Санта Марию» – и Колумб открыл бы Америку на три часа раньше. Впрочем, вроде бы и в самом деле из воды торчали какие-то тонкие штрихи. Перископы или не перископы – не поймешь. А Юрген радовался как ребенок и тормошил Колю, заставляя смотреть в сторону субмарин.

Коля устало подметил, что, пожалуй, радоваться-то не стоит. Если эти штрихи пойдут в сторону их корабля, а потом от этих штрихов по воде протянутся белые буруны, значит, началась торпедная атака. Через несколько секунд и корабль, и их с Юргеном разнесет в щепки, и никто не выловит на этом месте даже тряпочки. От них не останется ничего, как не осталось ничего от парома «Лапландия» двумя неделями раньше. На счастье, субмарины не стали их атаковать. Несколько часов они шли параллельным курсом, а потом наступила ночь.

Это была вторая ночь, которую не спал Коля.

И вот в компании такого безмозглого идиота Коле и предстояло прожить неизвестное количество дней. Впрочем, толк от Юргена все-таки был: Коля не знал английского, а Юрген лопотал на нем довольно бойко, по крайней мере англичане его понимали. Пока Коля корчился на причале, Юрген уже успел выяснить, где находится пункт таможенного контроля. На таможне их шведские документы ни у кого не вызвали восторга. На них посмотрели скорее неприязненно, нежели приветливо, но это нисколько не омрачило радостного настроения Юргена.

– Одна таможня – это еще не вся Англия, – пояснил он Коле.

От Юргена исходил такой оптимизм, будто он уже породнился с английской королевой.

– Подумать только, мы в двух шагах от Лондона! – то и дело восклицал он, хлопая измученного Колю по плечу. – Мы в центре мира!

Коля морщился от хлопков, с недоверием смотрел на Юргена и боялся спросить, есть ли у него какой-нибудь план. Ради чего они плыли сюда, где их никто не ждет?

Никакого плана, разумеется, у Юргена не было и быть не могло. У него, как правило, действие опережало мысль. Все его расчеты сводились к одному-единственному знакомству. Работая в Baltic Transit, он по роду своей деятельности вел деловую переписку с такой же фирмой в Англии. Некий Джек Нортон, клерк, который уже несколько лет получал письма, написанные Юргеном, и отвечал на них, и был той самой надеждой, на которой были основаны все радужные мечты Юргена. По его планам выходило, что стоит только свести своего дорогого родственника и компаньона с этим Нортоном, как оборотистый Тиму сразу же станет грести деньгу лопатой. Юрген нисколько не сомневался в том, что деловых качеств цепкого финского иммигранта хватит на то, чтобы за две недели оплести весь Лондон своей паутиной, в которую будут косяками попадать доверчивые обладатели фунтов стерлингов. Он уже почти явственно представлял десятки выгоднейших контрактов, подписанных Тиму.

В фирменном конверте «Baltic Transit – только для международной переписки» Юрген отправил этому незнакомому Нортону частное письмо, в котором, витиевато рассуждая об укреплении дружеских отношений между двумя фирмами-партнерами, выражал желание посетить туманный Альбион с неофициальным визитом, дабы лично засвидетельствовать свое почтение глубокоуважаемому коллеге. В ответном послании Джек Нортон написал одно лишь слово «Welcome» и приписал номер служебного телефона.

Вот, собственно, и вся степень родства и дружбы легкомысленного подданного шведской короны со всеми подданными Соединенного Королевства. Иных знакомств и связей Юрген в Англии не имел.

Всю эту диспозицию Юрген объяснил Коле перед отплытием, только в его изложении выходило, что их обоих с радушием истинного джентльмена ждет очень важный человек и крупный бизнесмен Джек Нортон. Коля глубоко усомнился в подлинности этой версии, но опровергать ее достоверность не стал. Мало ли с кем Юрген ведет переписку по долгу службы. То, что Юрген – человек весьма осведомленный в вопросах судовых фрахтов, уже успел оценить не только Коля, но и его руководители в Москве. Черт его знает, может, у него и в самом деле крепкие и хорошо налаженные контакты в Лондоне?

Немного подумав, Коля нашел в этой поездке казенный интерес. Пусть он не добудет здесь секрет немецкой броневой стали, но, по крайней мере, сможет уяснить для себя хотя бы азы технологии ее изготовления. В Англии была мощная сталелитейная промышленность, и существовала вероятность, что этот Нортон имеет выходы на какой-нибудь стальной трест. В этом не было бы ничего удивительного. Сам Коля за год с небольшим своего пребывания в Швеции обзавелся знакомствами среди коммерсантов даже в сферах, весьма отдаленно связанных с радиотехникой.

До Лондона было добрых семьдесят миль, но Юрген довольно быстро разыскал попутную легковушку и махнул Коле, услужливо открывая для него дверцу авто.

Коля опешил. Юрген открывал ему дверцу со стороны водителя!

«Неужели он хочет, чтобы машину вел я?» – удивленно подумал наивный мордовский парень, не решаясь сесть. – «Ну, добро бы, дело было в Швеции. Я в этой Англии первый раз и даже не смогу ни у кого спросить, где у них тут Лондон и как к нему проехать?!»

Юрген, видя такую нежелательную заминку и поняв, в чем дело, поспешил успокоить Колю:

– Садитесь, садитесь. Это место для пассажира. Руль справа.

Коля удивился еще больше такой причуде – устанавливать руль с правой стороны.

«Где же тогда у них педали? Может, у этих странных англичан так заведено, что один рулит, второй – газует и тормозит.» Не без любопытства он сел на переднее левое сиденье и с удовлетворением обнаружил, что место водителя оборудовано не только рулем, но и педалями тоже. Рычаг переключения скоростей располагался на привычном месте, в середине, между сиденьями.

Коля вспомнил единственное знакомое ему английское слово и, желая блеснуть знанием языка, спросил водителя:

– London?

– Ya, – кинул водитель. – We'll get'im for an hour.

Коля не понял этой фразы, но сделал вывод, что раз водитель ответил, значит, он его понял и вопрос был им задан по делу и к месту. Однако, когда машина тронулась и стала набирать скорость, Коля сначала испугался, а потом едва не впал в панику. Машина неслась по встречной полосе движения! Коля сначала подумал, что ненормальный водитель ищет смерти на оживленном лондонском шоссе, но, присмотревшись, понял, что проблемы с головой здесь у всех.

«Ну и страна! – покачал головой секретный представитель советского командования. – Руль в машине справа, едут по левой стороне… Интересно, а что у них еще не так, как у всех добрых людей?»

Машина въехала на возвышенность. С высоты открылся прощальный вид на коричневую песчаную косу и высокие меловые скалы, обрывавшиеся к морю. Коля впервые увидел эти скалы сказочной красоты несколько часов назад, когда их корабль подходил к порту. Воспоминание о плавании отозвалось тошнотой, и Коля отвернулся в другую сторону, лишь бы не видеть ни ненавистного моря, ни этих скал. Минут через десять показалась угрюмая громада Кентерберийского аббатства, и Коля подивился огромным размерам сооружения. Главный собор был такой огромный и такой унылый, будто его возводили не люди, а циклопы.

По укоренившейся в нем за последние два года привычке незаметно подмечать все вокруг себя, Коля отметил, что пейзаж справа и слева от дороги до Лондона не был ни однообразным, ни скучным. За несколько километров пути он увидел два полевых аэродрома, на одном из которых стояли самолеты с американскими опознавательными знаками на фюзеляжах. Попалась пара складов горючего, которым, вероятно, и заправлялись самолеты, базировавшиеся на аэродромах. Еще было несколько зенитных батарей, но из-за скорости Коля не успел определить количество орудий, прикрытых маскировочными сетями.

Но не это впечатлило Колю. На возвышенностях он увидел несколько металлических ажурных вышек, которые походили на те, что использовались для антенн большой мощности. Опытным взглядом радийщика Коля оценил вышки и совершенно справедливо решил, что они, скорей всего, тут поставлены не только для приема передач Би-би-си.

X

То, что Лондон – самый настоящий прифронтовой город, Коля понял с первых же минут. Он увидел разрушенные дома и много людей в военной форме, но не только это говорило об осадном положении. Люди гражданские имели при себе противогазы в брезентовых сумках на широком ремне. Даже дети. Еще Коля заметил, что прохожие время от времени поднимают, лица и смотрят в небо. Так поступают либо в ожидании дождя, либо в ожидании скорого воздушного налета. Серьезные и сосредоточенные лица лондонцев Коля тоже заметил. За полтора года жизни в тихой и уютной Швеции он уже привык, что ему улыбается любой человек, с которым он вступает в случайный разговор, будь то киоскер, бакалейщик или девушка-официантка. Простейший вопрос «Извините, который час?» начинается с улыбки, которая возвращается ответной улыбкой: «Четверть одиннадцатого, мой господин». А в Лондоне лица серьезные, сосредоточенные, неулыбчивые.

Колю осенило. Последний раз он видел такие лица в Советском Союзе! У наших граждан тоже сосредоточенные, серьезные, почти угрюмые лица, будто их обладатели познали всю вселенскую скорбь или размышляют над эпохальными проблемами глобального масштаба. Простая улыбка у нас считается едва ли не признаком легкомыслия и полного отсутствия ума.

Водитель оказался воспитанным и любезным человеком и без всякой дополнительной платы подвез их в Сити, к самому дому, в котором располагалась контора Нортона.

Время было далеко за полдень. На окнах красивых и строгих зданий Сити крест-накрест были приклеены бумажные и матерчатые полоски, чтобы стекла не выдавило взрывной волной. Лондон принял на себя много больше бомб, чем Москва в сорок первом году, и все его жители, даже маленькие дети, знали и неукоснительно соблюдали правила гражданской обороны. При воздушном налете пожилые и дети немедленно организованно отправлялись в ближайшее бомбоубежище, а молодежь и люди среднего возраста, приписанные к санитарной или противопожарной команде, занимали свои места в соответствии с боевым расчетом.

На удивление Коли, Джека Нортона удалось разыскать очень быстро. Юрген обратился к портье на входе в здание, назвал фамилии, свою и Нортона, и портье вежливо И подробно рассказал, на какой этаж подняться, в какую сторону коридора пойти и в какую дверь постучать.

– Вот только лифт не работает, джентльмены, – посетовал портье. – Не хватает электричества.

Нортон встретил их без суеты, по-деловому. Будто ему о прибытии шведской делегации позвонили еще из порта и он спокойно ожидал их приезда. Юрген, скорее туманно, нежели сбивчиво, рассказал ему о целях их визита в Англию.

Нортон, разумеется, ничего не понял, да и вряд ли кто-то другой смог бы понять полет мысли предприимчивого Юргена, но, будучи человеком воспитанным, сказал:

– Бизнес есть бизнес, джентльмены. Можете рассчитывать на мою помощь.

Помощь помощью, но тут выяснилось, что Нортон уже заканчивает свой рабочий день в Лондоне и по делам службы выезжает в пригород.

Юрген еще не успел расстроиться от такого неудачного поворота, как Нортон спросил:

– Вы ведь только прибыли и еще не успели устроиться? Отлично! Поедемте со мной. Это будет безопаснее, чем ночевать в Лондоне. Подождите меня внизу, пожалуйста. Я скоро.

Коля с Юргеном спустились вниз и вышли на улицу. Юрген перевел предложение Нортона.

– Их, наверное, часто бомбят, – высказал предположение Коля и посмотрел на небо, перенимая привычку лондонцев задирать голову.

Нортон спустился минут через десять, но не в цивильном костюме, а в форме лейтенанта английских ВВС.

Заметив вопросительные взгляды своих гостей, он пояснил:

– Я сейчас нахожусь на службе в армии. Но так как моя служба не требует постоянного присутствия в части, а дел в конторе действительно много, мое руководство договорилось с командованием о том, что свободное от дежурств время я буду посвящать делам фирмы, а в урочное время буду нести службу, как все остальные.

Юрген перевел.

– Извините, – задал вопрос Коля. – А как это вообще возможно, чтобы гражданский человек нес службу на военном объекте, а военный работал в гражданской конторе?

Нортон улыбнулся такому непониманию:

– Давайте поспешим. Электричка через сорок минут.

– Я попробую вам объяснить, – продолжил Нортон, когда они вошли в подошедший омнибус. У нас в Англии не так много людей, как в России или Китае, поэтому мы не можем себе позволить разбрасываться людскими ресурсами. Я сменный начальник. Дежурю двенадцать часов через полтора суток. У меня остается два дня и одна ночь свободного времени, во время которого службу несут другие расчеты. У фирмы, напротив, очень много дел. Если «Балтика Транзит» занимается фрахтом судов в интересах Швеции, то моя фирма занимается тем же самым, но в интересах Англии. У нас сейчас очень большой грузопоток из Америки. Сотни тысяч тонн грузов нужно доставить в Англию. Немцы топят грузовые суда и танкеры. Мы с американцами спускаем на воду новые суда, чтобы грузы для Англии попали по назначению как можно скорее. Постоянно меняются названия судов и порты их приписки. Мне еще как-то удается ориентироваться в этом потоке дат, названий, грузов, портов отправлений и назначений. А если посадить нового человека на мое место, то он, скорее всего, запутается, и тогда наступит полная неразбериха. Кроме того, наша фирма работает по заказам правительства и тоже переведена на военное положение. Глава фирмы получил чин майора.

Омнибус проехал по Гауэр-стрит мимо разрушенного дома из красного кирпича. Целыми остались только две стены, а крыша провалилась внутрь. На неровных краях стен сидели несколько важных воронов и изучающее смотрели на людей сверху вниз.

– Посмотрите, – Нортон показал на скелет дома. – Знаете, чей этот дом? Это дом Диккенса, а теперь…

– Карр, – согласился с ним важный ворон, подтверждая, что хозяева дома поменялись.

Коля не читал «Оливера Твиста» и «Домби и сын», но пожалел про себя, что мистер Диккенс потерял такой хороший дом, вынужден сейчас жить в бомбоубежище. Вероятно, старик сильно нуждается.

Не прошло и сорока минут, как электричка доставила их на маленький вокзальчик маленького городка, точнее сказать, деревни. Насколько Коля сумел сориентироваться, они по железной дороге ехали в обратном направлении, в ту сторону, откуда приехали в Лондон на автомобиле.

«Newington» – прочел Коля на вокзальной вывеске. Это был Ньюингтон, место военной службы лейтенанта Нортона. Осмотр города не входил в культурную программу, поэтому Коля и Юрген не увидели миленькую привокзальную площадь, которая, кажется, являлась единственной достопримечательностью Ньюингтона. Городок был настолько мал и вытянут в длину, что единственная улица перечеркивала его весь, а уже от нее расходилась дюжина переулков. Улица эта была одновременно частью дороги, которая связывала Лондон с графством Кент. Если бы Коля и Юрген вышли из вокзала на площадь и прошли пешком пару сотен метров, то они смогли бы убедиться в том, что это была та самая дорога, по которой они проехали из Дувра в Лондон всего несколько часов назад.

Нортон выходить в город не собирался. Наоборот, он пересек пути в сторону поля, которое открылось сразу же за железной дорогой. Пройдя вдоль путей метров пятьдесят по ходу движения поезда, все трое вышли на улочку, которая под прямым углом уходила влево от железной дороги. Улочка не представляла из себя ничего интересного, если не считать двухэтажных домиков, поставленных довольно плотно друг к другу. В просветы между домами Коля заметил, что справа и слева – поля и больше ничего. Словом, провинция и глушь. Но выбирать не приходилось. У высокой шведской стороны в Англии, кроме Нортона, не было других знакомых, в самом Лондоне было небезопасно оставаться из-за немецких бомбежек, а в этой деревне им был обещан по крайней мере ночлег.

Отмахав по этой улочке добрую милю, все трое вышли на треугольную площадь, и Коля решил, что они уже пришли на место. На самом большом доме развивался британский флаг, а по брусчатке прогуливался солдат с автоматом. Это было очень похоже на штаб какой-то части, и Коля подумал, что Нортон в нем и служит.

Но действительность оказалась интереснее.

От штаба они повернули направо и, пройдя совсем немного, вышли на другую площадь, размером поменьше первой, но тоже треугольную, как и большинство площадей старинных городов. Влево отходила мощеная дорожка, и вела она прямиком к ферме, а вторая дорога, уходя от площади прямо, превращалась в шоссе и вела в поля. В этих полях кое-где виднелись редкие постройки, но не было ничего похожего на воинскую часть.

Пройдя по этой дороге значительное расстояние, они вышли на какой-то хутор, состоящий всего из трех кирпичных домов, если не считать хозяйственных построек. Осмотревшись на местности, Коля вспомнил народного героя земли русской Ивана Сусанина и с подозрением посмотрел на Нортона. От хутора дорога забирала влево, в той стороне совсем близко виднелась небольшая роща.

Когда через пять минут они достигли крайних деревьев, Коля убедился, что никакая это не роща, а самый настоящий парк, один из тех английских парков, в которых так любят бродить поэты. Деревья были посажены вокруг двух полян с низко скошенной травой. На первой, меньшей, поляне местные жители наверняка устраивали пикники, а на второй, большой, было удобно играть в крокет. Несмотря на хорошую летнюю погоду, в крокет на поляне никто не играл, потому что посреди нее стояло невиданное доселе техническое сооружение, рассмотреть которое получше Коле помешал патруль. Сержант и двое солдат, вооруженные автоматами.

Они что-то сказали Нортону, тот ответил, показал взглядом на Юргена и Колю. Сержант кивнул, дал дорогу, и они продолжили движение по парку.

Через несколько метров деревья расступились и открыли ровное пространство с полгектара, на котором стоял дом.

Если посмотреть на такой английский дом хоть с тына, хоть с фасада, то в голову не придет ничего другого кроме: «Мой дом – моя крепость». Так же как птица-тройка могла появиться только у русских, поговорку про дом-крепость мог родить только народ, строящий такие дома.

Трехэтажный домина, построенный из красного крепкого кирпича в форме буквы «Т», мог выдержать натиск целого танкового батальона. Узкие окна походили скорее на бойницы и смотровые щели. Казалось, уже при проектировании они были предназначены скорее для ведения огня по противнику, нежели для освещения внутренних помещений. Высокая двускатная крыша была утыкана большим количеством печных труб. Наверное, в каждой комнате была либо печь, либо камин. Насколько можно было оценить ширину стен в оконных проемах, она составляла никак не меньше метра и позволяла выдерживать прямые попадания фугасных снарядов без вреда для обороняющихся.

Было ясно, что семье, в которой есть мужчины и охотничьи ружья, жить в таком доме не страшно, даже если бы вся окрестность кишмя кишела разбойничками.

В этом могучем доме и был самый настоящий штаб.

Это было видно по нескольким машинам и мотоциклам, стоящим на площадке, расположенной сбоку от дома. Это было видно по множеству проводов, подведенных к дому. Это было видно по дежурному сержанту, который встретил их в холле первого этажа.

Нортон переговорил с ним. Юрген воздержался от перевода, и Коля ничего не смог понять, но дежурный пожал плечами и, видимо, что-то разрешил, потому что Нортон пригласил их подняться по лестнице на третий этаж и сам пошел первый, показывая дорогу.

Небольшая комната, в которую он их привел, была обставлена скудновато: диван, кресло, письменный стол и торшер. На окне были подняты плотные шторы светомаскировки, в боковую стену был встроен камин.

– Располагайтесь, джентльмены, – Нортон обвел рукой помещение. – Это моя комната.

Затем, догадавшись, что на одном диване двое мужчин вряд ли улягутся, добавил:

– Раскладушку вам принесут.

Вещей у Коли и Юргена не было при себе никаких, если не считать двух саквояжей с самым необходимым. День клонился к вечеру, но до темноты было еще далеко, поэтому они спустились вниз вместе с Нортоном.

– А вы вот тут вот… – Коля неопределенно повертел в воздухе рукой, обращаясь к Нортону. – Тут и служите?

Юрген перевел вопрос.

– Да, – кивнул Джек. – Если вам интересно, могу показать.

Заняться было нечем, развлечений никаких не предвиделось, поэтому Коля и Юрген согласились осмотреть место службы Нортона, чтобы не помереть со скуки прямо на крыльце.

Нортон привел их на большую лужайку, мимо которой они уже проходили и где стояло непонятное и загадочное техническое сооружение.

На двух больших тракторных тележках были установлены брезентовые фургоны. Тележки были поставлены одна к другой таким образом, чтобы из одного фургона можно было пройти во второй, не выходя наружу. Рядом с фургонами прямо на постриженном газоне была установлена круглая антенна диаметром побольше трех метров с коническим диполем посредине. Диполь был нацелен на зюйд-зюйд-ост. Рядом с антенной тихо рокотал дизель-генератор, а чуть поодаль на треноге стояла подзорная труба.

Нортон по дюралевой лесенке забрался в один из фургонов и пригласил обоих спутников подниматься за ним.

Под брезентом не было ничего выдающегося. Вдоль брезентовой стенки стояли два железных шкафа, один шкаф из металлической сетки, возле них на складном стуле скучал рядовой с эмблемами связи, который даже не дал себе труда встать при появлении старшего по званию, к тому же офицера.

– Это передатчик, – Нортон хлопнул ладонью по одному из шкафов. – А это – приемник. Все просто.

Назначение сетчатого шкафа он посчитал объяснять излишним. Вероятно, тот не представлял из себя ничего ценного или интересного.

Коля же начал догадываться о назначении фургонов и большой круглой антенны.

– Это радиостанция? – спросил он у Нортона.