Текст книги "Презерватив для убийства"

Автор книги: Андрей Воробьев

Соавторы: Михаил Логинов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 25 страниц)

– Лицом на пол! – крикнул Алексей «главбуху». – К тебе команда не относится?

– У меня с твоим коллегой был договор – разобраться по-мужски.

– Какой договор? – удивленно спросил Алексей.

– Я дал ему слово опера, – еле отдышавшись, сказал Арчи. – Будем драться, пока один другого не сломает.

– Коля, я не понял. Это же какая-то крутая бандитская контора. Нам надо выйти отсюда, пока еще живы.

– Идите. Ее прихвати, – столь же загнанно выдохнул Арчи. – А я дал слово. И должен с ним закончить.

– Знаешь, – зло сказал Нертов, – можешь играть хоть в пионеров-героев, хоть в юных барабанщиков! Но сам с собой. А лично я никому никаких слов не давал. И прямо сейчас этого пахана в камуфляже пристрелю.

– Леша. Он мог в эту игру не играть. Но раз уже начал…

– Стоп, ребята, – сказал окончательно пришедший в себя «главбух». – Мы зашли в тупик. Пора прояснить ситуацию. Ты веришь слову своего друга?

Алексей удивленно кивнул. «Главбух» продолжил. При этом он пристально глядел на Нертова.

– Поверь и ты моему. Я обещаю, что, пока мы говорим, мои ребята и я сам не сделаем ни одного резкого движения. А ты сядешь на ступеньку и положишь пистолет на колени. Мне приходилось видеть, как профессионалы уровня президентской охраны нечаянно нажимали на курок, устав долго держать.

Алексей согласился и сел на ступеньку, однако пистолет не выпустил, а просто держал руку с ним на коленях.

– Слушай, парень, – обратился «главбух» к Арчи, – дерешься ты здорово. Давай отменим наш договор и поиграем в другую игру?

– В какую? – спросил Николай.

– В честный разговор. Каждый из нас задает вопрос, а другой – прямо отвечает.

– Хорошо, – сказал Алексей. Арчи кивнул. – Теперь наша очередь. Чьи интересы защищает ваша контора?

– Фирмы «Транскросс».

– Мы защищаем те же интересы. Поэтому, прошу уточнения: чьи указания вы сейчас исполняете?

– Исполняющего обязанности генерального директора Дениса Петрова.

Алексей внимательно взглянул на Арчи: пора ли раскрывать карты? «Пора», – был безмолвный ответ.

– Я представляю интересы владелицы «Транскросса», Нины Климовой, к которой, согласно завещанию ее отчима, генерального директора Анатолия Семеновича Даутова, перешел контрольный пакет акций.

Изумленный взгляд «главбуха» стал еще более изумленным. Этот взгляд перевести можно было так: люди, не похожие на сумасшедших, ведут себя, как сумасшедшие.

– Ребята, я рад, что мы заняты одним делом. Но, как мне известно, Нина Климова полгода назад погибла во Франции, а ты, – «главбух» кивнул в сторону Алексея, – уже некоторое время пасешься в Питере и нарушаешь правила дорожного движения у Спаса-на-Крови. Не так ли?

Нертов промолчал, подумав, насколько быстро удалось «вычислить» его прибытие. «Интересно, а бандиты тоже знают об этом?» Но, как бы угадав мысли собеседника, его визави усмехнулся:

– Я не перед кем отчитываться не обязан.

– «Главбух», – сказал Арчи. – Я не буду задавать глупые вопросы, вроде: «Кто видел, как она погибла? Кто видел тело? Кто присутствовал на похоронах?» Вопрос проще: ты узнаешь ее голос?

«Главбух» задумался. Он соображал, сможет ли использовать свою голову как фонотеку и вспомнить голос девушки, который слышал всего пару раз. Наконец, он сказал:

– Узнаю.

Арчи, пошатываясь, поднялся, отошел к стене и поднял свою «трубу».

– Будем надеяться, твои охламоны ее не разбили. Леша, набери номер. Кстати, один из моих парней звонил минут пятнадцать назад. И говорил о каких-то заморочках.

Алексей вырвал «трубу» из рук Арчи и мгновенно набрал номер. Около минуты были слышны длинные гудки, а потом послышался Нинин голос.

– Леша, куда ты пропал? Куда вы все пропали?! Один охранник, Петя, ушел на улицу и не вернулся, а Толя сидит внизу с пистолетом и запрещает мне высовываться. Говорит, видел в лесу каких-то незнакомых людей.

Главбух подошел к Алексею и взял у него «трубу».

– Алло. Это Павел Олегович. Нина Анатольевна, вы узнаете меня?

– Да. Павел Олегович. Отец говорил мне, что вы можете помочь, когда происходят неприятности.

В этот момент Алексей отнял трубу у «главбуха».

– Нина. Я выезжаю. Никуда не выходи, слушайся охранника. Жди!

После этого Алексей повернулся к «главбуху».

– Брльше заниматься трепом нет времени. Я должен быть там как можно скорее.

– Ребята, мы будем работать вместе, если вы ответите на последний вопрос, – сказал «главбух». – Кто мог на машине с вашими номерами подкинуть ночью под окна «Транскросса» одноразовый будильник?

– Из нас – никто! – ответил Арчи. – А теперь наш вопрос: откуда информация?

– От милиционера вневедомственной охраны.

– А его вы проверили?! – вскипел Арчи, – А вы узнали, что это за тип? Нет, сразу же полезли бить людей по головам. Да я мало тебе врезал!..

– Спокойно, – сказал «главбух». – Во дворце Амина нестыковка была посильней. А тут обошлось без трупов. Давайте прикинем, какая получается картина. Во-первых, я больше не считаю вас бандюками. Во-вторых, Нина Климова жива, и вы представляете ее интересы. Я не могу препятствовать вам.

– Тогда, может быть, вы, наоборот, поможете ей, если у нее начались проблемы? – сказал Арчи.

В этот момент их компания сократилась на одного человека. Алексей вскочил и кинулся к выходу с «трубой» Арчи в руках.

– Ладно, надеюсь, он позвонит оттуда и нас успокоит, – сказал «главбух». – Пойдемте наверх, тут холодно.

И уже обращаясь к одному из своих сотрудников, добавил:

– Никому не расходиться. Готовность номер один.

Глава пятая. ПОСЛЕДНИЙ ПАРАД

Петр Лопатин не ожидал, что ему так повезет. В сыскной конторе Арчи старались придерживаться обычных норм КЗоТа, поэтому ему, ставшему ее сотрудником несколько месяцев назад, оставалось мечтать об отпуске лишь тогда, когда пляжи занесены снегом, а купаются – одни моржи. Ему бы всю осень, как и жаркий август, безвылазно торчать в обрыдлом Питере, в постоянных потных бегах и трудах, но тут подвернулась удача. Начальник приказал быть готовым в течение получаса: надо отвезти одну молодую особу за город и там охранять ее покой столько, сколько будет нужно.

Неожиданности всегда раздражают. Однако дурное настроение Петра разошлось уже в дороге, когда он увидел объект предстоящей работы. Когда они вышли на бензоколонке, Толька толкнул друга в бок и шепнул:

– Такую куколку я готов охранять как пионер, на общественных началах. Даже зарплату могут не платить.

Петр согласно кивнул. Девушка по имени Нина была и вправду хороша. Петру всегда нравились девчонки, которые не лезут из кожи вон, чтобы заставить парней глазеть на них при каждом удобном случае. Эта была одной из них.

Место, куда они прибыли, напомнило Лопатину забытую с детства сказку про затерянный домик в лесной чаще, где живет принцесса, сбежавшая от тирана-отца. Сосняк подступал к домику со всех сторон – величественные стволы, без всяких лесных сорняков среди них. Между деревьями и стенами дома раскинулся небольшой, но ухоженный садик, а лучше сказать, мощный цветник. Правда, сейчас все клумбы были заботливо укрыты еловыми лапами.

Даже невысокий железный забор, увитый увядшим хмелем, напоминал особое садовое украшение. Почти рядом с домом, на стволах сосен, сидела пара дятлов и о чем-то информировала друг друга отрывистым перестуком, а на вершине другой сосны копошилась белка, не ассоциировавшая людей с какой-нибудь опасностью.

Внутри дом напоминал четырехзвездочный отель: роскошная ванна, модная дачная финская мебель, телевизоры почти в каждой комнате, принимавшие, как объяснила Нина, двадцать программ. Девушка сразу заявила обоим охранника – вы мои гости, поэтому чувствуйте себя, как дома. В холодильных камерах нашелся богатый запас разнообразных продуктов, и хозяйка за полчаса приготовила ужин, который казался особо восхитительным после гамбургеров, поглощаемых охранниками на скорую руку весь день.

Девушка предложила гостям и коньячку из буфета, но Анатолий отказался и не дал угоститься Петру. Ужин запили брусничной водой. Нина все время горестно вздыхала: какой дурак Алешка, какого удовольствия лишился! Ребята жевали и поддакивали.

Согласно инструкции, оставленной Алексеем, спали поочередно. Это выражалось в том, что один спал в кровати, а другой – развалившись в кресле перед телевизором с круглосуточной немецкой музыкальной программой «Viva», благо третьего охранника, чтобы проверить караульного, не было. Раз в час надо было осматривать территорию. Но Петр, по крайней мере, ограничивался тем, что обходил весь первый этаж и выглядывал из окон. Несколько фонарей, возвышавшихся над розовыми кустами, освещали окрестность. К тому же, перед крыльцом дремал Джек – старый, но по-прежнему свирепый немецкий овчар. Нина и сторож-смотритель дадя Коля долго объясняли псу, что двое новых людей, появившихся на вверенном ему объекте – свои. Но все равно, каждый раз при виде их он скалил зубы и тихо заводил свою рычальную машину. С таким охранником никто бы незаметно к дому не подошел.

Часам к десяти утра все были на ногах. Нина заварила кофе в специальном аппарате, о котором офис Арчи только мечтал. Как раз за кофе ей и пришла в голову идея; никто не приказывал сидеть, заперевшись в доме. Надо съездить на Оленье озеро, посмотреть, не соскучилось ли оно без нее. Ребята же, раз они получили приказ от нее не отходить, пусть его исполнят. Поедут с ней и, если хотят, порыбачат.

Идея понравилась всем. Но телефон не должен был остаться без присмотра. Роль оператора мог бы исполнить дядя Коля. Обычно, в это время он уже приходил в дом (сторож ночевал в домишке, шагов за триста от дачи). На этот раз он не появлялся. Нина вспомнила, какой вчера привезла ему презент: литровую бутыль «Петра Великого».

– Чудный дядька, – сказала она. – Но надо было дарить по стакану в день.

Анатолий приказал напарнику сбегать за дядей Колей, разбудить и привести в дом.

Петр вышел на крыльцо. Джек тихо рыкнул и снова опустил веки. Надо было свернуть за угол и, лавируя среди клумб, укрытых лапником, выйти на маленькую тропинку, покрытую плиткой.

«Кто мог бы подумать, что радом с этим цветником глухое комариное болото?» – думал Петр. Действительно, несмотря на то, что кроны сосен возвышались почти над розами, цветник имел свой микроклимат. Казалось, что вот-вот над уснувшими цветами закружатся пчелы. От самой земли, поднимался медвяный запах.

Петр вышел из сада. Теперь вокруг была благодать сосен. Уже сейчас было не холодно, и нетрудно представить, как прогреется к полудню. Тогда – хоть куртку на гвоздь.

Домик сторожа стоял в конце огороженного участка, в маленькой низинке, поэтому со второго этажа дачи была видна лишь крыша, да и то еле просвечивавшая среди деревьев. «Все еще спит, старый хрен», – незлобно подумал Лопатин. Он был рад, что совершил эту небольшую утреннюю прогулку.

Жилище дяди Коли напоминало добротный домик из благополучного садоводства. Чтобы привлечь внимание спящего сторожа, Петр издали запустил в окошко сосновой шишкой. Видимо, белки часто швыряли шишки, потому что дядю Колю это не разбудило.

Дверь в домик была открыта. Петр вошел вовнутрь с обычной застенчивой брезгливостью, когда, заходя в чужое жилье, обычно сразу готовятся столкнуться с неприглядной картиной. Но никаких следов попойки не было видно. Кухню-прихожую сторож то ли прибрал еще с вечера, то ли пил не в кухне.

Петр вошел в комнату, служившую хозяину спальней. Он и сейчас использовал ее по назначению, ибо лежал на кровати.

– Вставай-поднимайся, рабочий народ! – крикнул с порога Петр, приближаясь к кровати.

Сторож не шелохнулся, и Лопатин тотчас понял, почему. Его клетчатая пижама, в которой он спал, была залита кровью. Лужа крови была и под кроватью. Над лицом сторожа, превращенного в подобие плохо прокрученного в мясорубке фарша, роились мухи.

С этого момента время, прежде тянувшееся для Петра как мед из горшка, помчалось со скоростью поезда-экспресса. Несколько секунд он судорожно ловил ртом воздух, чуть ли не физически пытаясь вернуть то, что было еще три минуты назад: насекомых над цветами, прощальные щебет перелетных птиц и клочки синего неба между сосновыми вершинами. Но все это осталось в другом, брошенном мире. А здесь перед ним лежал человек, лицо которого превратили в кровавое месиво, а потом несколько раз воткнули в грудь нож.

Боясь повернуться и продолжая глотать ртом воздух, Петр пятился к двери. Вот он вступил на порог, вот он уже в кухне. И здесь произошло то, что было сейчас наиболее естественным, как самое последовательное и правильное продолжение только что увиденной картины.

В шею уперся тупой металлический предмет («дуло» – сразу понял Петр), и раздался негромкий, шипящий голос:

– Не оборачивайся, сука.

Петр не обернулся, поэтому так и не узнал, чем его ударили сзади по голове…

Лопатин не знал, сколько пролежал без сознания. Но, видимо, очень долго. За это время ему успели связать руки. Наконец, до его ушей стали долетать фрагменты разговора неизвестных.

– Водки у нас все равно уже нет, так поссы ему на морду.

– Меньше надо пить на работе, Дуремар. Сперва ты затрахал хрыча, ничего не узнав, а теперь хочешь, чтобы и этот коньки откинул?

– Надо было самому бить, а не нудить сейчас. Эй, Ушат, он оживает.

Парень, которого товарищ назвал Ушатом, схватил Петра за шиворот и посадил в кресло.

– Проснулся? Или тебе в рот поссать?

Петр открыл глаза. Его чуть не вытошнило. Напротив, на кровати, сидел дядя Коля. Пока Лопатин был без сознания, кто-то из бандитов соорудил подставку из окровавленных подушек и облокотил на них труп.

– Смотри, парень, внимательней. Я хочу, чтобы у нас было меньше проблем. Ты знаешь, какую надпись надо заказать на могилу старого козла? «Я по жизни был неразговорчивым дураком». Или ты хочешь повторить ошибку?

В этот момент Дуремар притащил из кухни бутылку уксуса, налил себе на ладонь и поднес к лицу Лопатина. Тот скривился, но окончательно пришел в себя и открыл глаза.

Над ним стояли двое парней в дешевых куртках. Их глаза слипались от недосыпания, а изо рта валил водочный перегар. Видимо, несчастному дяде Коле не досталось ни капли из подаренной бутылки.

– Я слушаю, парень, – сказал бандит с большими розовыми ушами. – Сколько ваших в доме?

– Отъедь, говнюк, – медленно произнес Петр.

– Так я и думал, – грустно вымолвил Ушат. – Это люди без чувства самосохранения. Придется объяснять. Смотри за ним, Дуремар.

Через минуту Ушат вернулся. Лишь только он появился на пороге, Петр увидел предмет в его руках. Это были садовые ножницы.

– Готовься к утреннему сеансу маникюра. Человека всегда можно немного подсократить.

Лезвия щелкнули возле лица Петра. Он зажмурился и тут же заорал от боли, будто ему на правое ухо плеснули серную кислоту.

Точнее, он попытался заорать, ибо Дуремар тут же заткнул ему рот полотенцем. Боль, которую нельзя было вышвырнуть наружу с криком, стала сильней вдвойне, и Петр еле различил те Же ножницы, но уже окровавленные. Ушат нагнулся и поднял маленький кровавый ошметок.

– В следующий раз я отрежу его до конца. Потом я перейду к левому уху и носу. А потом… Помнишь детский стишок: «У Тима-Тимофея на ручках десять пальцев»? Кстати, на ногах еще столько же. И кое-что болтается между ног. Если тебе не нравится такая программа, можешь кивнуть головой. Ну!

Лезвия щелкнули еще раз. Петр кивнул.

– Я снимаю полотенце. И не вздумай орать, Тебя все равно не услышат, а за каждый крик – штраф в один палец. Договорились?

Петр кивнул еще раз. Его рот освободили от кляпа, и он тотчас застонал, боязливо взглянув на Ушата.

– Это можно. Но не громко. Отплакал? Колись.

– Нас двое… – и, немного помолчав, добавил: – Скоро должна приехать смена.

– Ну, это ты уже придумал. Ладно, я не обижаюсь. Вообще-то, что вас здесь двое, я знал и без тебя. Мне надо было понять, готов ли ты к сотрудничеству.

– К какому?

– Ты должен сыграть роль в небольшом спектакле. У дяди Коли – инфаркт. Ты хочешь перенести полуживое тело на дачу, но по пути надорвался и решил позвать напарника на помощь. Ты понимаешь, что результат может быть один – напарник должен выскочить из дома на твой крик и прибежать к тебе. Мы будем рядом, и если спектакль обломится, мне плевать, по чьей вине, ты назовешь маникюрный сеанс мелкой тренировкой. Теперь скажи: «Да, я сделаю все, что вы хотите».

Петр повторил.

– Ну, тогда пошли.

Сразу выйти не удалось. Дуремар оттащил Ушата в сторону и яростно начал чего-то шептать. До Лопатина долетали обрывки фраз.

– Просили только наблюдать, может, мочить было не надо, а если – облом?

Ушат отвечал столь же яростно:

– Трахайся тут весь день, загребет другой, возьмем девчонку – трахаться будут на нас…

Он взял верх в споре и, приказав Дуремару поднять Петра, пошел следом. В кухне он хотел было оставить ножницы, но перед этим полоснул Петра выше лодыжки и сразу же заткнул рот пленнику.

– Это, чтобы ты не вздумал заняться бегом. Вперед, ковылять ты можешь. И кричать будешь громче.

Бандит был прав, нога болела, но идти было можно. Петр выхромал на крыльцо.

Судя по солнцу, прошло не меньше, как часа полтора с того момента, как он покинул дачу. От сосен расходилось смолянистое благовоние. Ветер донес аромат хвои. Дом, с начавшим разлагаться трупом, остался за спиной.

«Я тоже труп, – подумал Петр. – Когда Анатолий окажется в пределах досягаемости выстрела, его уложат. А меня перебинтуют и отвезут в больницу? Дурачок, еще одна пуля. И потом они войдут в дом. К девчонке.

И он понял, что полностью в его власти сохранить эти сосны и небо для напарника Тольки и той девочки, охранять которую одно удовольствие. И, боясь, что передумает, Петр осуществил задуманное.

Ушат усмехнулся, увидев, как пленник, нечаянно наступив на искалеченную ногу, ругаясь, садится на ступеньки. Он на секунду выпустил его воротник, затем нагнулся, чтобы поднять, и получил мощный удар в пах. Ушат сел на крыльцо рядом с пленником, казалось, руки были подрезаны у него самого, а нижнюю часть живота пропустили через мясорубку. Он понял, что делает парень, но ничем помешать не мог. А парень обшаривал его, наконец нащупал кобуру и уже вытягивал оттуда пистолет. Рядом стоял Дуремар, прицеливаясь из своего «Макарова».

– Не надо, лучше бей! – крикнул или хотел крикнуть Ушат.

Было поздно… Дуремар, как всегда, поступил согласно своей кликухе. Грянул выстрел, и на белую рубашку корчившегося от боли Ушата брызнули мозги Петра Лопатина.

* * *

Сергей Иванович вернулся из леса сразу после полудня. Трофейные финские настенные часы ходили исправно, кукушка честно выскакивала каждый час, но он и без них, даже не взглянув на солнце, мог сказать, сколько сейчас времени, ошибившись не больше, чем на тридцать минут.

Прошлым вечером Нина, как всегда, сделала ему подарок: бутылку очень хорошей водки и коробку шоколадного печенья для жены. Сергей Иванович знал от дяди Коли, что Даутов умер и у его дочери должно было быть много забот, но она не забыла, подобно своему отцу, захватить городские гостинцы для соседа. Теперь он собирался отблагодарить ее корзиной опят. Девушка нравилась старику: приехала на дачу с двумя молодыми людьми, по всему видно, очень вежливыми и не позволяющими никаких жеребячьих шуток.

Как всегда, Сергей Иванович собрал грибы быстро и качественно: все экземпляры, лишь чуть-чуть подгнившие, остались в лесу. Но пока его руки срезали с колоды очередную крепкую семейку, голова была занята другим. Тем же вчерашним вечером произошло еще одно непонятное происшествие.

Дорога, ведущая от проселочного шоссе к даче, была извилистая, поэтому, возвращаясь к себе кратким путем, Савельев ее пересекал. Когда он делал это вчера, перед носом пронеслась легковушка. Сергей Иванович успел взглянуть на нее, и опять вокруг был прошлогодний дождливый осенний вечер. Ибо мимо него проехала точно такая же немецкая машина. Машина с врагами.

Сергей Иванович был в недоумении. Если они приезжают с миром, то почему ведут себя, как оккупанты? Если же они и вправду ведут себя, как победители, то почему новая война оказалась такой быстрой и незаметной? И кто тогда они? Немцы, освоившие русский язык? Или полицаи, которым дали немецкую технику? Может, дядя Коля, каждый день смотрящий телевизор, от него чего-то скрывает?..

Вот в какие мысли был погружен Савельев, бредущий по лесной тропинке с корзиной опят. Он даже уже начинал думать: не спросить ли об этом Нину как девушку, живущую в городе? Нет, неудобно.

На дачу Сергей Иванович привык заходить не главным входом, а через калитку, что была возле домика дяди Коли. Савельев поднялся на пригорок, откуда было хорошо видно жилище сторожа. Перед крыльцом возились трое людей. Один из них встал в такую позу с вытянутой рукой, что Савельев, даже не видя предмет, зажатый в руке, сразу догадался о последствиях и не удивился, услышав выстрел.

Мох скрывал любые шаги. Главное было не наступить на сучок, но Сергей Иванович умел ходить по лесу: как-никак, полгода партизанского стажа. Через пять минут он приблизился настолько, что мог разглядеть двоих незнакомцев, продолжавших стоять на крыльце и ругавшихся то ли на русском, то ли на другом языке. Если и на русском, то ясны были не все слова. Приглядевшись, Сергей Иванович по одежде узнал убитого. Это был один из парней, сопровождавших дочку покойного Анатолия Семеновича.

Савельев пятился так же быстро, как крался по кустам. Когда по его расчету он отошел достаточно далеко, корзине с грибами нашлось укромное место под кустом. Потом можно вернуться, но Сергей Иванович уже догадался, что Нине в ближайшее время будет не до грибов.

Потом он пошел обратной дорогой, быстрым шагом. Бегать Савельев не любил, не умел и знал – от бега он устанет через пять минут. И тогда придется ползти.

Если бы не то происшествие прошлым сентябрем, он был бы встревожен. Теперь же его душу наполняла уверенность. Он уже понял: это те же люди, приехавшие вчера в немецкой машине. Они вынуждены стрелять, а значит им сопротивляются. А значит новая война не кончилась. Тот, кто должен был призвать на эту войну Сергея Ивановича, счел его слишком старым. Ладно, тогда он придет добровольцем.

Дома он был через полчаса. Жена возилась где-то в курятнике. Не окликая ее, Сергей Иванович вошел в сарай. Сарай делился на две части. В одной лежали разнообразные сельскохозяйственные инструменты. Во второй хранилось то, чем Савельев занимался иногда целыми вечерами. Он занимался оружием.

Сергей Иванович все-таки скучал без телевизора. Поэтому, забираясь в грибную глухомань, он иногда приносил не только съедобные трофеи. В этих краях, уже за линией Маннергейма, летом 1944 года финны в очередной раз попытались остановить катящийся огненный вал советских войск. Савельев находил и противотанковые рвы, и блиндажи, заросшие кустарником. Кости истлели, но железо пережило половину века.

Сергей Иванович пережил войну не только по своему везению. Он оказался неплохим оружейником, поэтому немало времени проводил не на передовой, а в близком тылу, в блиндаже. Первые навыки он получил в партизанском отряде, где оружия было так мало, что нельзя было побрезговать винтовкой, даже если по ней прошлась немецкая танкетка.

Лучше всех сохранились наши и финские автоматы. Из трех ППШ Сергей Иванович собрал годное оружие. Финский же пистолет-пулемет «Суоми» достался ему будто со склада, прекрасно смазанный, в кожаном чехле, на котором были нарисованы чухонские лоси и написаны чухонские слова. Каждый раз разглядывая его, Савельев удовлетворенно хмыкал: этот народ понимал, в каких условиях ему предстоит воевать.

Хуже было с патронами. Финны обычно сражались до последнего, а нашим не было особого смысла разбрасывать их, наступая. Однако в двух проутюженных танками финских землянках Савельев нашел сотни полторы патронов от «парабеллума», используемые для «Суоми». Патроны, одинаково пригодные и к ППШ, и к ТТ, приходилось собирать россыпью. Сергей Иванович собрал их десятка три. Однажды, когда осенью слишком грубый кабан не захотел уходить с его огорода, Савельев дал короткую очередь в воздух (все-таки, охотничье хозяйство). Выяснилось, все патроны прекрасно сохранились.

Сперва Сергей Иванович повесил на плечи «Суоми». Дисковый магазин был наполнен под завязку – 71 патрон. Подумав, он прихватил и ППШ, как более привычный к руке. Правда, тут патронов было меньше.

Жены во дворе не было – меньше вопросов. Сергей Иванович вышел во двор и прислушался.

Со стороны дачи раздался один выстрел, второй. А потом пошла такая музыка, которую он не слышал с 1945 года.

* * *

Команда, собранная Борисом, уже часа три тосковала в одном из окраинных кафешек Зеленогорска, наливаясь пивом и ожидая прибытия бригадира. Памятуя о прошлом печальном опыте, тот не хотел позволить людям работать, будучи лишенными своего личного присмотра. Когда в руки не очень умных людей попадается девушка, знающая, где хранятся несколько миллионов баксов, многие становятся очень жадными и торопливыми.

Конечно, надо было спешить. К тому же ребятам могло надоесть просиживать штаны в забегаловке. И они могли повстречаться с местной милицией, а ведь большинство подпадало под «ношение-без-разрешения».

Но из Питера Бориса не выпускал Заказчик. Они должны были договориться о встрече. Беда была в том, что Заказчик должен был получить дополнительную информацию и лишь тогда указать время. До этого же он требовал, чтобы Борис оставался в городе.

Бригадир, разумеется, не мог сказать своему шефу, почему он так стремится за город. Он так же не смог бы объяснить ему, почему почти все его люди оказались с утра вне Питера. Главное, Заказчик не нашел бы ему сегодня работу в городе.

Но Заказчик не торопился. Ему был нужен только Борис. И когда – неизвестно.

Наконец раздался долгожданный звонок. Голос Заказчика был прерывист, и Борис удивился этому, ведь волноваться должен был именно он. Он допустил, чтобы проблема вернулась в Питер с Лазурного побережья, и он же намеревался обернуть эту неприятность к своей выгоде.

– Боб, надо перетереть.

– Когда?

– В десять вечера, в кафе «Анка».

«Конечно, можно перенести. Но он будет спрашивать, в чем дело? А я не придумал подходящее вранье. Может, он догадался? Нет, тогда бы терка быта назначена сейчас».

– Хорошо. До встречи.

И оставив Заказчика недоумевать, почему он так поспешен, Борис прыгнул в машину и помчался к Выборгскому шоссе, по дороге объясняя «братве», в какую точку они должны выдвигаться.

Ребят он догнал на семидесятом километре. Еще издали Борис увидел два «форда» и «мерс», остановившиеся на обочине. При виде бригадира «братва» дружно изобразила возмущение, мол, уже и пиво выпили, и поссали, а команды все нет. Борис буркнул что-то, вроде: «Шеф появляется в последний момент», – и начал осмотр своего воинства.

В трех машинах сидели десять человек. Здесь были и «братишки», с которыми он встречался каждый день, и малознакомые ребята, которых он видел пару лет назад.

У шестерых на вооружении были обычные «стволы», двое захватили помповые ружья, а один парень – «калашников». Еще один мудрец имел лишь газовик: ему Борис сразу сказал – пойдешь живым щитом. Ребята, конечно, немного нервничали: неприятно кататься по городу и за городом в таком составе и с таким арсеналом. Но бригадир обещал три тысячи баксов каждому и большие премиальные. Поэтому никто не жалел, что ввязался в историю.

Через полчаса колонна была на развилке, где их ждали Ушат с Дуремаром. Взглянув на «братков», Борис сразу понял: напортачили.

– Колись, корешок, – ласково обратился бригадир к Ушату, – рассказывай, как следовал моим инструкциям.

– Ну, мы… в общем… осуществили разведку.

Как далее следовало из путаного рассказа Ушата, разведка состояла в том, что они ночью забрались в дом сторожа, запинали его в процессе допроса. О найденной и распитой водке бандит умолчал. Потом они допросили и одного из охранников. Но парень оказался каким-то супердесантником, и они, ради спасения операции, были вынуждены его пристрелить.

– Шеф, не бойся, – торопливо сказал Ушат. – Мы через пять минут уже телефонный провод оборвали. Где он проходит, нам сторож сказал. Оборвали и поехали вам навстречу.

– Ушастик, – еще ласковее сказал Борис. – Твое счастье, что ты оборвал телефон. Иначе я оборвал бы твои, и вовсе не уши. Но если я узнаю, что они успели позвонить после выстрела, все равно берегись… Ладно. Еще происшествия были?

– Пятнадцать минут назад из города на объект прошел «жигуль», тот, в котором ее вчера привезли.

– Сколько народа?

– Один. Который и вчера сидел. Он, видно, вчера в город мотался, а сейчас вернулся…

– «Братва», на собрание! – крикнул Борис.

«Братва» повылезала из машин.

– План прост. Подъезжаем к дому на полном ходу, заходим вовнутрь и валим всех мужиков, которые там. Больше двух их не будет. Девку – беречь. Кто ее первый возьмет и притащит мне – премиальных пять тысяч. Если кто ее пулей хоть заденет, даже если бы она в него из двустволки целилась, пусть застрелится сам. Чтобы потом хуже не было. Вопросов нет?.. Вперед!

* * *

Алексей никогда раньше не представлял, что можно ездить с такой скоростью. Он обгонял всех подряд, включая машины ГАИ. То ли милиционеры пришли в шок от такой наглости, то ли решили, что начальство решило повыпендриваться и провести эксперимент: сколько можно выжать из «жигуля», но ни один пост его не остановил.

Нертову с каждой минутой становилось все тревожней и тревожней. Он, не сбавляя скорости, два раза набирал на «трубе» номер дачного телефона. Тот не отвечал. Не будь того тревожного звонка, Алексей понял бы сразу: пошли побродить в ближайший лес, причем, соблюдая инструкцию, Нину сопровождали двое. Теперь же обитателям дачи было не до лесных даров. Что-то случилось. И выяснить было невозможно… Алексей поймал себя на мысли, что если бы ему сейчас предложили пересесть в вертолет за все его состояние, он бы пошел на такую сделку.

Приближаясь к зоне, где «труба» стала бы бесполезной, Алексей позвонил в контору «главбуха». Оказалось, что Арчи с хозяином все еще сидят в кабинете, изучая банк данных. Арчи сказал, что «главбух» забил на вечер интересную «стрелку», которая много прояснит. Нертов, не дослушав его до конца, попросил выехать следом.

– Понимаю, – ответил Николай. – Я тоже звонил на дачу и не получил никакого ответа. «Главбух» считает, что раз появилась законная наследница, он обязан ей помочь. Он сам сможет выехать через пятнадцать минут. Просто он поднял материал по тому менту, которому мерещатся бомбы и наши номера. Возможно, уже к вечеру станет ясно, кто заказал такую шутку.

– Коля, – ожесточенно сказал Алексей, – с ментами разберемся потом! Надо скорее быть на даче.