Текст книги "Презерватив для убийства"

Автор книги: Андрей Воробьев

Соавторы: Михаил Логинов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 25 страниц)

Но Нина думала иначе.

«Теперь не уйти… Как говорил Нертов, с профессионалами дилетанту тягаться бессмысленно. Там – профессионалы. А Алексей, которому я так хотела сказать, что люблю… Леша лежит, разбившийся у прибрежных скал…»

Черные тучи заволокли небо, во тьме грохотал прибой. Нина с ужасом представила искалеченного Алексея, умирающего во мгле на прибрежных скалах.

«Спасти! Может, ему нужна помощь… Должен же был остаться хоть какой-то шанс… Я успею… Обязательно успею…»

Девушка быстро выскочила из автомобиля и, наваливаясь всем телом на переднюю стойку, начала толкать машину к краю скалы. Легкий уклон облегчил ей работу. На мгновение, когда передние колеса зависли над бездной, Нина чуть не потеряла опору под ногами, но в ту же секунду сумела отпрянуть в сторону от срывающейся вниз машины…

Когда через некоторое время преследователи остановились у этого места, Нина уже была далеко позади них – скрываясь, насколько это было возможно, за придорожными камнями и кустами, растущими на дальней от моря стороне дороги, она стремилась назад, к месту гибели Алексея. Сама того не понимая, она делала самое умное, что можно было придумать в этой ситуации. Бандитам бы не пришло в голову, что беглянка добровольно возвращается к месту недавнего заточения.

Не добежав метров триста до кручи, с которой сорвался Нертов, Нина осторожно начала спускаться вниз. Здесь скала не так нависала над морем, как чуть дальше по берегу, но все равно для девушки, никогда не занимавшейся альпинизмом, да еще ночью, проделывать подобный спуск было чистейшим безумием. Конечно, кроссовки, в которых Нина выехала утром, несколько облегчали ее задачу. Но все равно, несколько раз девушка падала, поскальзываясь на камнях, снова вставала, обламывая ногти, обдирая колени, и упрямо продолжала свой путь.

Наконец спуск был закончен, и девушка перевела дух. Берег в этих местах совсем не походил на золотые каннские пески, а был покрыт огромными обломками скал, по которым и приходилось прыгать, поминутно рискуя сломать ноги. Размазывая по лицу соленую морскую воду и слезы, Нина подумала, что ничем не сможет помочь Нертову. Даже если бы он и попытался нырнуть с высокого берега в волны, то непременно разбился бы о камни.

Однако вскоре каменные нагромождения кончились, и Нина спрыгнула на тонкую полоску берега, покрытого галькой. Девушке показалось, что она уже добралась до места падения Алексея. Задрав вверх голову, падчерица Даутова увидела только темную громаду нависшей над берегом скалы. Каменная глыба словно чудовищным пологом прикрывала собой берег, нависая над самой водой.

У девушки затеплилась надежда, что Алексей, если он прыгал где-то здесь, мог не разбиться. Она сначала негромко окликнула телохранителя, а потом, стараясь перекричать шум моря, стала безуспешно звать Нертова. Но он не отзывался.

Поняв тщетность своих попыток, девушка побрела вдоль берега дальше, стараясь обнаружить в начинавшей сереть темноте Алексея, который, конечно же, не мог утонуть. Не мог хотя бы потому, что Нина слишком сильно любила его.

Вдруг она заметила у самого подножия скалы какой-то темный силуэт. Еще не веря в удачу, Нина шагнула к нему и, наклонившись поближе, увидела, что это ее Алексей. Он сидел, привалившись спиной к камням, вытянув вперед ноги. Но голова охранника беспомощно упала на грудь.

«Нашла. Все-таки нашла!» – подумала девушка, нащупав тонкую ниточку пульса на безжизненной руке. Но уже в следующий момент Нина стала лихорадочно соображать, что же следует сделать, чтобы помочь охраннику. Конечно, можно было бы попробовать снова забраться на высокий берег и вызвать «скорую», но тогда пройдет много времени, и Алексей может погибнуть…

«Его надо перевязать и только после вытаскивать наверх!» – Нина выдернула из своих шорт ремень и наложила жгут поверх раны. Затем она разорвала подол футболки и кое-как перевязала им руку Нертова. Телохранитель не приходил в сознание, от его мокрой одежды веяло холодом. Тогда девушка обняла бесчувственного Алексея, стараясь согреть его теплом своего тела, и, шепча ему на ухо, умоляла, чтобы он не умирал.

Нертов очнулся от боли. Видимо, Нина случайно задела раненую руку, и он, застонав, открыл глаза. Пытаясь вспомнить, что произошло, Алексей недоуменно смотрел на свою спасительницу. Наконец он, кажется, понял, где находится:

– Нина, что вы здесь делаете?.. Я же сказал – уходите, – еле слышно проговорил Нертов, но девушка, всхлипывая, прервала его, сообщив, что все сделала, как ей велел охранник.

– Я машину под обрыв столкнула, чтобы бандиты подумали, будто бы я разбилась. Потом незаметно вернулась. Я знала, что найду тебя… вас… А сейчас нужно уходить… Я помогу. Здесь наверх не подняться, надо немного дальше по берегу… Вставайте…

И не дожидаясь ответа, Нина подставила Алексею плечо, чтобы он смог приподняться.

Нертов слишком ослаб от потери крови, чтобы возражать. Купание в морской воде имеет как свои преимущества, так и минусы: соленая вода скорее дезинфицирует рану, поэтому опасность заражения уменьшается. Но зато увеличивается кровотечение. А этот тампакс, которым Алексей впопыхах попытался заткнуть рану, видно, выпал во время удара о воду. Во всяком случае охранник крайне ослаб, голова кружилась, а перед глазами плыли какие-то странные круги. Но он чувствовал тепло тела прижавшейся к нему девушки, и, казалось, это было единственным, что придало Нертову силы подняться и пойти вдоль берега. Небо уже начало сереть, а на горизонте появилась узкая розовая полоска света.

Как бы Алексей ни был слаб, но вдруг он услышал какой-то посторонний звук, который заставил охранника замереть. Он прислушался еще раз и прошептал:

– Быстро под камни! И тихо.

Нина невольно подчинилась и, сев на корточки, вместе со спутником спряталась за каким-то каменным обломком. Она хотела спросить Нертова, зачем они прячутся, но тот только приложил пальцы здоровой руки к ее губам, всматриваясь куда-то вдаль.

Через некоторое время и Нина услышала чьи-то голоса, а затем заметила две фигуры, осторожно двигающиеся в их сторону. Алексей, стараясь прикрыть ее, осторожно поднял кусок камня и весь напрягся. Когда непрошенные гости приблизились, девушка услышала, как они негромко переговариваются по-французски.

– Какого черта мы полезли сюда? – спросил один из идущих. – Надо было дождаться рассвета, но все равно это бесполезно. Найти этих русских здесь не больше шансов, чем в Монте-Карло.

– Не суетись, Лу, – оборвал собеседника второй человек. – Ты же знаешь, в нашем деле мелочей не бывает, надо отработать все варианты. Даже самые гиблые…

Алексей, выронив камень, попытался приподняться с возгласом: «Пьер!», но снова потерял сознание и безвольно сполз на камни…

Он не помнил, как подбежавшие, отстранив Нину, быстро и деловито осмотрели руку, после чего профессионально перевязали ее. Затем французы подняли раненого и понесли.

Не помнил Нертов, и как они поднимались наверх, как мчались куда-то на машине, как вытаскивали из постели пожилого и сварливого доктора, сетовавшего, что Пьер с его шутками когда-нибудь доведет всех до инфаркта.

Не знал Алексей, что чуть позднее он лежал на соседнем столе с французским товарищем, пока доктор производил прямое переливание крови и обрабатывал рану.

Нертов очнулся только на следующие сутки и первое, что увидел – заплаканное лицо склонившейся над ним Нины. Он слабо улыбнулся, хотел сказать, что все будет хорошо, чтобы девушка не смела плакать, но не успел и вновь провалился в забытье…

* * *

Это произошло уже месяца два спустя. Тогда он начинал понемногу гулять в окрестностях виллы. Но, лишь в хорошую погоду. И Нина всегда сопровождала его.

Пасмурный день на юге всегда удивляет. Вместо привычного чистого неба или быстро прогремевшей грозы с моря дует холодный ветер, загоняя людей под крышу: кого в родной дом, кого – в уютные заведения.

Алексей и Нина вернулись в этот вечер на виллу раньше обычного. Уже смеркалось, но каждому из них было лень зажечь свет. Или не хотелось. Так они и коротали время: Нертов развалился в кресле, Нина – на кровати.

– Алексей, – внезапно спросила она, – скажи, ты прыгнул бы тогда со скалы, если бы не был телохранителем? Вообще, пришел за мной или нет?

– Нет, не прыгнул бы.

– Почему?

– Если бы я не был твоим телохранителем, то мы не встретились бы. А если и встретились, то не на Лазурном берегу. Я слышал, что история не имеет сослагательного наклонения. Я не знаю, как это относится к большой истории. Но пусть в нашей маленькой истории все будет именно так.

– Алеша. А можно, я задам еще один вопрос?

– Можно.

– Себе самой. И вслух. Нина, скажи, ты пошла бы искать его впотьмах среди камней, если он не был бы твоим телохранителем, прыгнувшим в эту темноту ради тебя? Да, пошла бы. Пошла бы в любом случае.

Нина волновалась, и ее голос был особенно звонок.

В голове у Нертова безуспешно пыталась сработать профессиональная защита, выдавая какие-то глупые и циничные мысли, вроде: «Если объект решил иметь телохранителя, то из этого вовсе не следует, что телохранитель должен иметь объект». Или еще короче: «Не спи на рабочем месте».

И вдруг он почувствовал, насколько не нужны ему все эти пустые слова. И он не сделает сейчас двух вещей: не включит свет и не скажет Нине профессиональную колкость.

Перед ним был не объект охраны. И не дочка одного из магнатов Петербурга. Это была обычная девчонка, которой он приглянулся. А вокруг не Средиземноморье, а обычная дача где-то под Вырицей. Так и было с Юлей в десятом классе. Оказались одни перед тем, как на завтрашний день рождения должна была приехать большая компания. Осенний ветер сорвал в тот вечер электропровода, а лампы не нашлось. Долго сидели возле печи, а потом…

Алексея как током дернуло. Это Нина встала, подошла поближе, присела и взяла его руку. Алексей не видел ее глаз, но чувствовал, как она напряжена, как ждет, как хочет, чтобы он ее понял.

И он был послушен, как пес, взятый на поводок.

Лишь когда Нина привела его к кровати, Алексей аккуратно вынул свою руку из ее руки и взял ее за платье. Нина раздевалась, постоянно делая так, чтобы Алексей помогал ей. Потом она дернула его за рубашку: «Давай и ты».

«Немногим телохранителям доводилось так близко знакомиться с телом, – вдруг некстати снова начала работать защита. – Может, ей это сказать?..»

Но, конечно, он не сказал этого. Ибо нашел немало других слов, более уместных для сегодняшней ночи и для всех последующих дней и ночей.

Глава четвертая. СЛОВО ОПЕРА

Даже самый горячий патриот Петербурга никогда не назовет свой любимый город санаторием. Вернувшийся домой Алексей был крепок почти как до своего ранения и болезни. Однако, когда, по окончании бабьего лета, в городе воцарилось обычное ненастье, Нертов тотчас почувствовал ломоту в костях и тяжесть в груди. Поэтому он и пошел в сауну. Конечно, ходить по баням средь бела дня – не самое лучшее занятие. Но Нертов неплохо знал свой организм и прекрасно чувствовал, когда тому нужна пользительная процедура. Ибо лучше пролечиться полдня, чем проболеть полмесяца.

Когда человек, после массажа и третьего захода в парилку, полулежит в кресле, обернувшись легкой простынкой, позвонить ему на «трубу» может только последний негодяй. Именно так Алексей заранее и обозвал того, кто сделал звонок. Ведь просил же он: до шести вечера не тревожить!

Заочные проклятия должны были пасть на голову Арчи, но тот так об этом никогда и не узнал. Ибо с первого слова своего друга Нертов забыл о том, что сейчас он в предбаннике.

– Леша. Она в аэропорту.

– Кто она? – спросил Алексей, хотя уже догадался, о ком идет речь.

– Любительница Бодлера в подлиннике.

– В каком аэропорту? В «Орли»?

– В «Хурли!» В нашем, в международном «Пулково». В кафетерии. Денег у нее только на кофе, поэтому ждет наш автотранспорт.

– Я прямо сейчас увезу ее на дачу. Но сперва мы должны покончить здесь с одним делом. Пошли двух ребят в аэропорт.

– Уже послал. Они не будут светиться, но прикрыть ее смогут.

– Пусть дождутся меня. Я выезжаю.

– С легким паром, – сказал напоследок Арчи, но Алексей уже выключил «трубу» и начал одеваться.

Настроение Нертова вряд ли кто-нибудь назвал бы хорошим. И не только потому, что его лишили после-банного кайфа. Просто он забыл специфику ситуации: с одной стороны игра неизвестного Заказчика, с другой – контригра Арчи и его, Нертова. А с третьей – бесконечные шутки охраняемой. Нина, видимо, считает происходящее кинобоевиком, в котором ей досталась главная роль. Поэтому она и берет инициативу на себя при каждом удобном случае.

Нертов прекрасно представлял психологию подопечной. Ей надоело торчать в доме Пьера и пялиться то на телеэкран, то на улицу (и то, Алексей, улетая, просил ее высовываться пореже). Да и предстоящий отъезд не принес бы ей особого удовольствия: дорога в аэропорт – под присмотром двух охранников, перелет рядом с охранником на соседнем сиденье и встреча на родине, когда ее передадут из рук в руки. Только наручников не хватает. Разумеется, не вынесла душа поэта… А учитывая, что французы должны были охранять Нину, а не сторожить, выбраться из домика, доехать до Парижа и поменять билет на рейс днем раньше труда не составило.

Алексей все это отлично понимал. И все же, он заранее готовил какую-нибудь особенно добрую фразу, которую он скажет Нине вместо приветствия. Вот, к примеру: «Сколько в меня еще должны всадить пуль ради того, чтобы маленькая девочка стала немного ответственнее?» А потом – наказать, как провинившуюся школьницу. Ну, не носом в угол, но засунуть в дом отдыха «Красный гидролог», где от спальни до удобства – двести шагов. А из развлечений – телевизор «Горизонт» и сломанный бадминтон…

Шутки – шутками, но в городе оставлять ее нельзя. Только на дачу. Причем, не на ту, где проходили памятные именины, а в охотничий домик. Только тогда удастся спокойно доработать в городе.

Машина вьппла на Киевское шоссе – прямой путь в Пулково. Алексей тотчас вспомнил, как совсем недавно здесь окончил свои дни исполнительный директор «Транскросса» Неврюков. Почти одновременно погибли и два других члена совета директоров. Арчи уже начал выяснять: какова судьба акций, принадлежащих им, не расстался ли кто-нибудь с ними перед смертью? Надо к этому поскорей подключаться, а тут новая проблема с томиком Вийона под мышкой прилетела сегодня в Питер…

Но в глубине души Нертову было приятно. Сколько бы ни было дел в последние дни, он ждал, когда она вернется. И вот – это случилось.

Припарковав машину, Алексей помчался искать девушку. Разумеется, в кафетерии Нины не было. Алексей начал высматривать ее по всей округе и минут через пять нашел за тем занятием, за которым и ожидал. Девушка бродила в стороне от правого крыла здания, любуясь на родные березки и прихлебывая родной напиток – «Байкал-кол а».

* * *

Если Алексея известие о возвращении Нины разъярило, то Борис был в первую очередь испуган. Он только успел отойти от прошедшей веселой ночки, только опохмелился, но мельничные жернова еще по инерции проворачивались под черепной коробкой, как ему позвонили из конторы – офиса охранной фирмы «Панцирь». Почти все люди Бориса числились сотрудниками этой организации, но судя по их действиям, лучшим видом охраны было перманентное нападение.

– Боб. Даутовская девчонка объявилась. Из «Пулково» звонит. Просит за ней приехать, – лениво сказал Ушат, сидевший на прослушке – могучий, но не очень умный «браток», выделявшийся среди остальных размерами ушей, которыми он умел шевелить.

То ли Ушат забыл о гибели Нины, то ли по непроходимой тупости даже не удивился, услышав о воскрешении покойницы. Однако Бориса, казалось, ткнули раскаленным шилом. И он не мог не вспомнить слова какого-то мудреца: «Труп врага, на самом деле, пахнет нехорошо. Но пока ты его не понюхал сам, он остается не трупом, а живым врагом».

Труп дочери Даутова никто не нюхал, не щупал и даже не видел. Средиземноморские медузы в расчет не принимались.

– Ушат! – заорал Борис. – Кто еще в офисе?

– Я и Дуремар.

– Быстро в машину, и в «Пулково»! С собой возьмите маяк. По дороге я вам продиктую список номеров. Один из них должен за ней приехать. Поставьте маяк на машину и следите за ней.

– Бригадир, вообще-то, у нас сегодня… – столь же лениво пробурчал Ушат, но Борис его перебил:

– Если она уедет из «Пулково» без маяка, ты позавидуешь Стасу. Понял?

– Да! – уже гораздо живей крикнул Ушат, кидая трубку. Он был одним из свидетелей расправы своего бригадира с чересчур инициативным помощником и, вспомнив окровавленный лом в руках начальника, удвоил прыть.

Минуты через три, когда Борис позвонил бойцам, они ответили ему уже с «трубы», из машины. Бригадир перечислил им все номера. С этого момента от него уже ничего не зависело. Оставалось ждать.

Борис уже давно понял, что Заказчик, его школьный друг, работает не на себя. Что речь идет о таких деньгах, какие он не видел даже в кино. И этим суперзаказчикам нужен стопроцентный результат. В данном случае – смерть наследницы фактического владельца «Транскросса». Если выяснится, что он, Борис, не сделал порученную работу, Заказчик не сможет за него заступиться. А может, и не захочет. Потому что Нина не должна была появиться в городе. Но она появилась.

«Приказать им, пусть пристрелят ее там, где увидят», – таковой была первая мысль Бориса. Но, немного подумав, он отказался от нее. Во-первых, Ушат и Дуремар меньше всего подходили для такой операции. Долгое знакомство с этими людьми позволяло предположить – пять к одному, что промахнутся и будут прихвачены. А во-вторых, девчонка по-прежнему оставалась черепахой Тортилой, не только имеющей золотой ключик, но и знающей, где находится заветная дверца. Стрелять в нее – стрелять в собственные деньги.

«Если не обломится, то все к лучшему. Она – живой покойник. И Заказчик, до сих пор уверенный, что Нина, вместе с номерами тайных счетов, покоится на дне Средиземного моря, никогда не догадается – последним прибежищем девчонки стал пригородный карьер. А счетами воспользуюсь я. Заказчика же расстраивать ни к чему, пусть дальше и живет, свято веря: все кончилось во Франции. Тысячи и миллионы баксов, которые я из нее вытрясу – нормальная компенсация за эти минуты. Ибо, если она незамеченной проскользнет в город и об этом узнает мой партнер – покупай белые тапочки».

Поэтому Борис успокоился, лишь когда ребята позвонили из аэропорта. Радиомаяк оказался присобаченным к машине, прибывшей за девушкой, без особых проблем.

Бригадир долго расспрашивал Ушата: как выглядит приехавший. Услышанное удивило его. Сегодняшний день оказался днем вернувшихся мертвецов. Ибо это мог быть только погибший во Франции личный телохранитель Нины. Это осложнило ситуацию. Такой парень мог помочь ей инсценировать гибель и вместе с ней затаиться где-то в Европе. И вот она прилетела. А он, оказавшийся здесь еще раньше, ее встречает.

Значит, предстоит решить очень серьезную проблему. И Борис начал сосредоточенно думать: сколькими людьми он сможет располагать к вечеру? И сколькими – к утру?

* * *

Но самая большая неприятность этого вечера случилась у Заказчика. В очередной раз позвонил Карабас. Как всегда, у него было мало времени, и он сразу перешел к делу.

– Я слышал, независимая телекомпания снимает ролик о твоей работе?

Это означало – в Москве узнали о деятельности конторы Арчи, копающей вокруг акционеров «Транскросса».

– Все будет в порядке. Сейчас с ними сотрудничает Борис, и клип выйдет такой, какой нас удовлетворит.

– Борис уже показал, что работать не умеет. Это не его профиль. Поручи дальнейшее сотрудничество профессиональному пресс-секретарю. И пусть он постарается вступить в переговоры уже завтра.

Карабасу не нравилась медлительность Бориса, и он распорядился, чтобы завтра «главбух» нейтрализовал контору Арчи.

– Теперь, что касается Бориса. Он слабым сотрудник, к тому же не всегда думающий о репутации фирмы. Поэтому, ты должен уволить его.

Заказчик вздрогнул. Нельзя было показывать недогадливость перец Карабасом, ибо это – признак слабости. Однако он все-таки переспросил:

– Уволить без предупреждения? Окончательно рассчитать?

Карабас почти не изменил интонацию, но Заказчик понял – собеседник разъярен:

– Связь в порядке? Если да, то почему я должен повторять? Предупредить его ты был должен месяц назад. А теперь – уволить. Постарайся договориться с бухгалтерией. Если не сможешь, даю еще один день, чтобы провести всю процедуру самому.

И не прощай, не до свиданья, ни даже приказа повторить. Трубка издавала обидные короткие гудки, а Заказчик сидел рядом, обхватив лицо руками. Человеком сентиментальным его назвать было бы нельзя, но только что ему приказали за сорок восемь часов убить школьного друга. И он знал, что выполнит приказ.

***.

Нина уже перестала дуться на Алексея. Он не ругал ее, но обращался с ней, как папаша с малолетней дочкой, которой вздумалось покормить голубей на вокзальной площади за пять минут до отхода поезда. Говоря проще, он молча таскал ее за руку. Мгновенно запихал в машину, не слушая лепет о том, как она рада встрече и с ним, и с родной землей. Промолчал, когда она спросила его: «Куда мы едем?»

Лишь когда машина проезжала под виадуком Варшавской железной дороги, Алексей сделал вид, что вспомнил ее вопрос о друзьях и знакомых.

– Все твои друзья живы и, в основном, здоровы. А вот знакомые – не все. На днях в этих местах подорвался Неврюков. У меня есть основания предполагать, что за три часа до этого он пристрелил еще двоих твоих знакомых – Михина и Стаценко.

– Если ты хотел меня этим огорчить, то тебе не удалось, – язвительно ответила Нина. – Конечно, мир праху, и о мертвых ничего, кроме хорошего. Но у нас малоизвестна другая прекрасная латинская поговорка. («Опять за старые штуки взялась», – подумал Алексей.) «De mortuis – veritas», «о мертвых – правду». Так вот, если говорить правду, я не знаю, кто из этой троицы для меня наиболее противен. Склизкий Михин, хам Стаценко и трусоватый хулиган Неврюков. Кстати, пока не появился Денис, все три негодяя имели наглость строить на мой счет какие-то планы…

– Нина, – прервал ее Алексей, – ты, надеюсь, Денису не звонила?

– Конечно, нет. А ты ревнуешь?

– Ниночка, если бы здесь была твоя мать, я не позволил бы тебе позвонить и ей, а не только жениху, твои отношения с которым меня не волнуют. Ты думаешь, я сказал тебе про Неврюкова, чтобы ты знала, в каком месте бросить на шоссе две гвоздики? Вокруг «Транскросса» льется кровь. И ты не просто вернулась в Питер. Ты приехала в мясорубку!

Рассерженный Нининым легкомыслием, Алексей ждал от девушки легкой истерики. Или серии грубостей. Но этого не последовало, и Нертов сказал примиряюще:

– Я надеюсь, что такой режим будет разве что три-четыре дня. Потом же кое-что должно образоваться. И ты снова будешь чувствовать себя в Питере, как в Марселе…

Потом они долго колесили по городу, заглянули на квартиру Нины, сделали кое-какие неотложные дела. Из города они выехали лишь под вечер.

Нина чувствовала себя виноватой перед Алексеем. Поэтому она не спорила, когда он категорически заявил: только на дачу. Теперь они мчались по Выборгскому шоссе. Девушка рассказывала про Францию, но медленно и неохотно. Собеседник делал вид, что его не интересуют рассказы о том, как она проводила время. Рассказы, по преимуществу, сводились к пересказыванию прочитанных книг, ибо Нина не покидала пределы виллы.

Машина свернула с трассы, некоторое время шла по проселочному шоссе, а потом вышла на лесную дорожку. Мелькнул покосившийся и выгоревший знак, призванный указывать проезжающим: эти земли принадлежат какому-то охотничьему хозяйству.

Алексей слышал об этом «охотничьем домике», но увидел его впервые. Большая даутовская дача на берегу Финского залива предназначалась для гостей. Это здание на территории бывшего охотничьего хозяйства покойный владелец «Транскросса» держал для себя.

За невысоким заборчиком стоял небольшой, но высокий двухэтажный особнячок. Как ни странно, его вид не враждовал с окружающим лесом. Тот, кто вышел бы из чащи, мог бы подумать, что перед ним заброшенная часовня или замок. Правда, замок со спутниковой антенной.

– Замечательное место! – воскликнула Нина. – Я полностью согласна с отцом (голос ее дрогнул, когда она поняла – отныне отчима можно упоминать лишь в прошедшем времени), здесь незваными гостями могут быть лишь только комары. А званые сюда почти не ездили.

И на этот раз Алексей ничего не ответил. Он быстро и профессионально оглядывал дачу. С верхнего этажа хороший обзор. Плохо, что лес подходит слишком близко. Относим к плюсам: почти нет хозяйственных пристроек. Если кто-то вышел из бора, при хорошем наблюдении до дома ему незамеченным не дойти.

Забор невысок, но крепок. А вот ворота, на удивление, хилые. Их можно таранить даже на «Москвиче» и мгновенно подъехать к крыльцу. Надо попросить ребят чего-нибудь придумать. Если тут есть какая-нибудь машина – поставить сразу за воротами.

Алексей поймал себя на том, что уже принял окончательное решение – на ночь здесь не оставаться. В Питере он сейчас будет полезнее. И не только Арчи, но и самой Нине. Не век же ей скрываться по дальним дачам. Вот когда все проблемы будут решены, тогда можно здесь и заночевать.

Затягивать было нельзя. За несколько дней Нертов смог проанализировать все материалы, собранные агентством Арчи за два месяца. Алексею уже казалось, что он знает имя неизвестного заказчика. Не хватало самой малости – доказательств. Их можно было получить, познакомившись поближе с некоторыми сотрудниками охранной фирмы «Панцирь». А еще лучше, с их бригадиром – Борисом. Ключом к его языку стал бы и французский компромат, и некоторые другие, добытые здесь Арчи. Но хватит ли их – ведь не подошьешь же к делу окурки, найденные на заброшенной ферме, пусть даже знакомый эксперт и уверяет, что слюна на них принадлежит конкретному человеку?..

Возле самого крыльца, на уютной сосновой скамейке курили пожилой мужчина и совсем ветхий старик.

– Это дядя Коля, наш сторож, – сказала Нина. – А с ним Сергей Иванович, единственный сосед. Интересный тип, сказать по правде. Но это – долгая история.

Алексей, Нина и двое сотрудников Арчи, которым предстояло здесь остаться, вышли из машины. Старики поздоровались с гостями. Сергей Иванович почти сразу куда-то заковылял. Дядя Коля начал рассказывать гостям какие-то мелкие новости, как свирепствовала мошкара минувшим летом, об успехах на ягодногрибном фронте. Рассказывал он двум охранникам, ибо Алексей и Нина отошли в сторону.

– Чудный здесь воздух, Алеша, – сказала она.

– Поэтому я и стараюсь надышаться впрок. Через пять минут – двинусь обратно. Если бы не гаишники, пробыл бы подольше.

– Зачем? Мы же так давно не виделись. Здесь не хуже чем там, откуда я сегодня прилетела. А чудо все-таки эти самолеты. Утром поднялась над Парижем. Вечером – хожу по бруснике.

Нина присела, сорвала несколько прихваченных легким морозцем ягодок с кустика, проникшего за ограду, и поднесла ладонь ко рту Алексея.

– Ешь. Ешь, а то рассержусь.

– Хочешь всю жизнь кормить меня из рук?

– Мне нетрудно. Опыт уже есть.

Алексей взял ягоды из ее руки и сжал челюсти. Рот наполнила кислинка. «Первый раз в этом году ем бруснику», – подумал он.

– Извини. Мне пора.

Нина с надеждой взяла его за руку:

– А может, все-таки останешься?

Но Алексей всего лишь еще раз поцеловал ее и повторил:

– Мне пора.

– Позвони завтра.

– Хорошо, – ответил он и быстро пошел к машине. Он испугался: вдруг передумает и останется здесь?

* * *

К вечеру Борис опять был в хорошем расположении духа. По прежнему опыту он давно согласился с простой рыбацкой мудростью: если по жизни не везет, щучка выскочит даже из лодки. А если все складывается как надо, рыба заглотит пустой крючок. Сегодня явно была вторая полоса.

Два придурка поставили на машину радиомаяк и при этом не засветились. То ли бодигард, прикативший за Ниной, был слишком погружен в свои мысли, то ли появление даутовской сиротки произвело на него глубоко личное впечатление, но «хвост» он так и не заметил. Правда, судя по рассказу Ушата, в этот день тупой бандюк превзошел самого себя: держал такую дистанцию, что срисовать наружку было бы не так и просто.

Отслеживаемый объект долго колесил по городу. Пару раз девица и телохранитель заходили в какие-то здания, а может, и конторы. Машину они так и не сменили.

Борис тоже не сменил наружку. Правда, в конце каждого сеанса связи оба приятеля кричали наперебой, что они хотят жрать и ср…ь, но бригадир каждый раз отвечал: голодный легко переносит позывы. Терпите ребята, потом и отожретесь, и отоспитесь, и отоср…ь на всю оставшуюся жизнь.

Следующим подарком судьбы стала информация – машина выехала из города. Конечно, операцию можно было провести и в Питере. Но это всегда шумно и хлопотно. Случись так, Борис долго бы колебался: брать живой или уничтожить на месте? Поэтому, услышав от озверелых ребят, что они на Выборгском шоссе, бригадир разрешил им остановиться у первой же забегаловки и за пять минут справить все потребности. Сделал он так не по нахлынувшему приступу доброты. Просто, объект далеко не уйдет.

Недавно Заказчик оставил Борису координаты поста ГАИ. Конечно, дежуривший там лейтенант – парень осторожный и ни в какую авантюру не полезет. Но от него это и не требовалось. В его задачи входило всего лишь остановить машину под определенным номером, продержать на шоссе какое-то время и потом описать тех, кто сидел в салоне. Борис знал, что человек, которого гаишники продержали пятнадцать минут, а потом отпустили без денежного урона, на радостях быстро забывает о произошедшем.

Борис связался с лейтенантом. Через полчаса можно было уверенно сказать: девушка в машине. А поевшие ребята без труда догнали объект и теперь шли с дистанцией в километр.

Правда, потом объект не свернул на известную Борису дачу Даутова, а углубился в проселочные дебри. «Нам что, вести их до Карелии?» – спросил рассерженный Ушат, на что получил ответ: будет надо – до Сортавалы.

Потом связь прервалась. Лишь через час Ушат вернулся в зону слышимости и передал: машина с девушкой свернула в какую-то избушку лесника километров десять за Лейпясуо. Дуремар остался гулять по дорожке, издали поглядывая на дачу, а он, Ушат, ждет дальнейших указаний, надеясь, что прикажут вернуться.

– Завтра отоспитесь, – сказал Борис. Он добавил также, что за этот день каждый получит по пятьсот баксов. Пацаны выразили тихую радость, а Борис подумал: если дело выгорит, то можно дать и тысячу, если же нет… Им пришлось бы долго искать плательщика.