Текст книги "Психологи тоже шутят"

Автор книги: Андрей Юревич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

Вышестоящее начальство обычно понимает несправедливость этой ситуации и стремится как-то пристроить незаслуженно снятого начальника, подыскав для него должность, примерно эквивалентную им занимавшейся. Этим объясняются «перелеты» начальников из одной сферы деятельности в другую, совершенно для них непрофильные. Например, снятого министра культуры направляют командовать сельским хозяйством или наоборот. Ясно, что перемещенный начальник совершенно некомпетентен в новой для него области. Компетентность и соответствующая сфера деятельности в таких случаях действительно страдают, но зато торжествует справедливость: снятый начальник получает достойную компенсацию.

Хотя начальников никогда не снимают за их профессиональные промахи, принято считать, что их нередко снимают за некие связанные или несвязанные с их профессиональной деятельностью аморальные действия. Наиболее грубым примером может служить как пассивное принятие, так и активное вымогательство взяток (законодательствам всех стран следовало бы проводить различие между этими случаями). Данная ситуация не такая простая, какой может показаться. Ясно, что берут взятки почти все начальники или, во всяком случае, почти все из числа тех, кому их дают, и само по себе взяточничество никак не может считаться неприличным, как не может считаться неприличным то, что мы делаем в туалетах, ведь должны же мы где-то это делать. Аналогию между сопоставленными ситуациями можно развить: если мы сделаем публично то, что мы делаем в туалетах, это будет расценено как асоциальное действие. То же самое и с взятками: когда их берут тихо, это считается нормальным, но как только кто-то попадается, его наказывают. И тут можно подвергнуть сомнению главный тезис снятиелогии: попавшихся на взятках снимают не за сами по себе взятки, а за неумение их брать, то есть именно за профессиональную некомпетентность. А умение должным образом брать взятки можно считать одним из главных профессиональных качеств начальника.

Раньше в нашей стране начальника могли снять и то, что тогда считалось аморальном поведением, хотя и в данном случае значение имели не сами по себе аморальные поступки, а то, попался начальник при их совершении или нет. Это понятие «аморальное поведение» не имело сколь-либо определенного значения, еще менее ясно было, что представляет собой его андипод моральное поведение, но все же начальникам всех рангов было более или менее понятно, чего делать нельзя. Нельзя было выходить на трибуну в сильно нетрезвом виде, совершать с секретаршами неподобающие действия, особенно на рабочих местах, да и начальник, в пылу полемики с другим начальником брызнувший ему в физию соком или чем-либо другим, скорее всего, был бы снят. Снять могли и за слишком публичную измену жене, и за ее собственную измену (значит, плохо воспитал), и за развод с нею, и за то, что захрапел во время выступления Наиглавнейшего, а за другие подобные проступки.

К счастью, эти мрачные времена прошли, и, можно надеяться, безвозвратно. Теперь наши начальники не скованы никакими моральными ограничениями, что дает им возможность не думать о мелочах, а сконцентрировать все свои силы на главном на служении отечеству. А такое понятие, как «аморальное» (а, значит, и «моральное») поведение», ушло в прошлое. Современные начальники живут в соответствии с демократическим и единственно правильным принципом: «Можно все, что не запрещено законом», а некоторые из них в соответствии с еще более прогрессивным принципом: «Не пойман не вор». А, поскольку наши законы, во-первых, не выполняются, во-вторых, вообще не запрещают никаких аморальных действий и даже принципиально дистанцируют себя от морали (надо жить не по совести, которой у нас все равно нет, а по закону), наши начальники наконец-то обрели долгожданную свободу. И, как только что было отмечено, это не могло не пойти на пользу делу.

Но сказанное, естественно, не означает, что начальники теперь свободны от любых ограничений. Одним из типовых и главных проступков начальников, которые губили их во все времена, была несдержанность, недостаточный контроль над своим языком, особенно в нетрезвом виде. Собственно, он-то, этот язык, и есть главный враг любого человека, а особенно начальника. Причем враг самый коварный, наносящий свои удары в самых безмятежных ситуациях, когда ничто не предвещает угрозы. Ну, например, некий начальник пьет с близким ему человеком, которому во всем доверяет, и говорит ему, что думает о своем собственном начальнике. А на следующий день его, оглушенного и ничего не понимающего, вызывает этот самый начальник и говорит: «Так вот что ты обо мне думаешь».

Любопытно, что при полной нелепости обрисованной ситуации, она регулярно воспроизводится на самых высоких уровнях и случается с начальниками сверхвысокого ранга, которые, казалось бы, пуд соли съели в дипломатических отношениях. Например, очень известный и высокопоставленный в нашем прежнем государстве человек устроил прием в честь главы дружественной нам страны, где, приняв лишнего (а он всегда принимал лишнее), доверительно сообщил этой главе, кем он считает главу своего собственного государства. Нет нужды объяснять, что его карьере пришел конец, все последующие приемы проходили уже без него, а он вскоре умер от инфаркта.

Кстати, эту болезнь вообще можно считать профессиональной болезнью начальников, ибо среди них она встречается намного чаще, чем среди других категорий населения. Причина состоит в том, что у начальников намного ниже пороги восприимчивости к ней, т. е. инфаркт у них могут вызывать обстоятельства, совершенно безопасные для людей, не облаченных начальственным положением. Приведем такой пример. Раньше, когда в нашей стране все, кроме начальников, было в дефиците, по-настоящему большие начальники приобретали продукты и другие предметы первой, да и не первой, необходимости не в магазинах, а в закрытых распределителях по спискам. Фраза «Вас нет в списках», которая у среднестатистического человека не вызвала бы никакой реакции, у прибывавшего в распределитель начальника неизменно вызывала инфаркт. Нередко впоследствии выяснялось, что просто секретарша, составлявшая списки, случайно пропустила его фамилию, но это уже не могло исправить положения. То есть тонкая душа начальника реагирует на раздражители, не способные пронять более черствые души, и это заставляет говорить о профессии начальников как об одной из самых нервных и опасных профессий.

Но если бы все начальники мерли как мухи от нелепых опечаток или неласковых взглядов их собственных начальников, у нас вообще не осталось бы начальников. Любая трудная профессия закаляет характер и вырабатывает иммунитет к ее наиболее травмоопасным факторам. Самые высокие и наиболее устойчивые начальники всегда люди закаленные, выработавшие иммунитет и к опечаткам секретарш, и к плохому настроению более высоких начальников, и к землетрясениям, и к сменам политического курса, и вообще ко всему на свете. Поэтому такие исторические личности, как Молотов или Каганович, живут до ста лет, хотя в отличие от других долгожителей дышат не свежим горным воздухом, а пыльным воздухом кабинетов.

Но вернемся к предмету нашего обсуждения. Нередко начальников снимают не за что-то конкретное, т. е. не за их конкретные проступки, а тогда, когда начинаются кампании по борьбе с определенными категориями начальников. Эти кампании проходят потому, что любое общество время от времени приходит в состояние сильного засорения, порождающего массовую потребность в очищении. Очищение же общества обычно начинается с избавления от определенного вида начальников, а часто им и заканчивается. Избавляться могут от самых разных категорий начальников от имеющих неподходящее социальное происхождение (в этом заключается суть революций) или не ту национальность (т. н. национально-освободительные движения), от слишком старых (ротация) или слишком молодых, от безграмотных или, наоборот, чересчур грамотных, от слишком преданных власти или, напротив, недостаточно лояльных ей, от слишком разговорчивых или молчаливых, от брюнетов или от блондинов. То, какой именно тип начальников очищающееся общество выбирает своей мишенью, зависит от самых разных факторов, в первую очередь, оттого, где именно оно засорилось, в чем видит путь к очищению, какой степени очищенности хочет достигнуть и т. д. От последнего обстоятельства, кстати, зависит и то, что именно делают со снятыми начальниками: переводят на другие должности (минимальная степень очищения), отправляют на пенсию, отправляют еще дальше или вообще уничтожают физически (максимальная степень очищения). Но в любом случае происходит массовое снятие начальников определенного типа и их вымывание из заполняемых ими экологических ниш.

Наиболее показательным видом кампании по снятию начальников определенного типа служит люстрация. У нас это слово мало известно, а некоторые считают, что люстрация как-то связана с люстрами и сродни электрификации. На самом же деле люстрация это снятие всех начальников, служивших прежней социальной системе, при ее смене, сопровождающееся запретом для них занимать сколь-либо значительные должности. Автор осознает запутанность этого определения, но яснее объяснить, что такое люстрация, не может. Зато может привести ее относительно свежий пример.

После того, как в начале 90-х гг. недавно ушедшего века в странах Восточной Европы сменился социальный строй, все начальники, занимавшие крупные посты при прежнем режиме, были сняты со своих постов, и им было запрещено занимать какие-либо заметные должности. Зачем это было сделано, непонятно: наверное, решили, что если человек слишком ретиво служил злу (а низвергнутая система, как и положено при смене социального курса, была объявлена злом), то для добрых дел он не годится, поскольку душа его нечиста. Так или иначе тысячи снятых начальников оказались на улице без права снова занять начальственные должности.

Не будем строго судить непохожих на нас людей, но нельзя не выразить удовлетворение по поводу того, что у нас ничего подобного не произошло. Практически все отечественные начальники, занимавшие высокие должности при прежней системе, остались на высоких должностях и при новом режиме, хотя сами занимаемые ими должности и стали называться по-другому. И это было мудро во многих отношениях. Во-первых, именно преемственность начальников создает основу социального прогресса, а увольнять всех прежних начальников все равно, что порывать со своим славным прошлым. Во-вторых, любой человек, в том числе и начальник, многогранен, и ему надо дать возможность проявить себя с разных сторон. Если при одном режиме он был, к примеру, убежденным коммунистом, то ему надо дать шанс побывать убежденным демократом, если он боролся с незаконным предпринимательством, ему надо предоставить возможность самому стать предпринимателем. И можно только радоваться, что наши прежние начальники при крутом развороте социально-политического курса не менее круто сменили не только род своей деятельности (из комсомола в бизнес и др.), но и свои политически убеждения. В-третьих, снимать с должностей тысячи начальников негуманно, ведь большинство из них может только кем-то руководить и ничего другого делать не умеет. И, наконец, в-четвертых, если бы мы при каждом повороте своего курса меняли начальников, то вообще остались бы без них, а без начальников ни одно общество существовать не может.

Еще одно очень разумное и гуманное свойство нашей социальной системы состоит в том, что, по сути дела, у нас начальников сейчас вообще не снимают. То есть формально, конечно же, их снимают. Но это снятие сопровождается либо их перемещением на другие, не менее престижные, должности, либо их уходом в бизнес на не менее высокие зарплаты. В результате при любом снятии любой начальник практически нечего не теряет. И это, вне всякого сомнения, важный шаг на пути к идеальному обществу, где ни одного начальника нельзя будет снять (а можно будет только переместить), где любой начальник будет чувствовать себя в полной безопасности, а его высокое положение будет абсолютно независимым от результатов его деятельности (или бездеятельности). Тогда в обществе воцарится полное благоденствие, по крайней мере, для начальников, а наука снятиелогия утратит свой предмет.

5. Феномен секретарши

У начальникологии, в том виде, в котором она существует сейчас, есть один существенный изъян, а на том тематическом поле, которое она покрывает, большой пробел недостаток внимания к секретаршам начальников. Тут любитель научной строгости и полного порядка в любом научном ведомстве, конечно, может возразить: при чем тут секретарши? Ведь начальникология изучает начальников, секретарш должна изучать секретаршелогия, а начальникологии не следует вторгаться на территорию других наук. Если такой любитель научной строгости и будет прав, то не в большей степени, чем прав физик, который считает, что его наука должна изучать падение на землю абстрактных тел, а падение всяких там яблок пусть изучают ботаники.

Ни один нормальный начальник не существует без секретарши (секретарш), она (они) его органическое продолжение, а ее (их) наличие служит одним из главных критериев того, является человек начальником или нет.

Существенно подчеркнуть, что и психологические теории личности, систематизирующие внутренний мир человека по принципу: начальник-подчиненный, как правило, в той или иной форме встраивают между ними и секретаршу. Так, например, в теории Фрейда Сознание символизирует начальника, Бессознательное подчиненного, а Предсознательное ничто иное, как соединяющая их секретарша. И в этой схеме с предельной четкостью обозначено главное предназначение секретарши в любой психологической и социальной системе служить связующим (и посредующим) звеном между начальником и его подчиненными.

Из этого предназначения секретарши вытекают ее важнейшие социальные функции.

Прежде всего, секретарша выполняет охранительную функцию. Когда мы пытаемся попасть на прием к начальнику, мы сразу же натыкаемся на секретаршу и от нее узнаем, можно к нему или нельзя, а если можно, то когда именно и сколько времени он нам может уделить. Естественно, чем крупнее начальник, тем труднее к нему попасть, тем раньше надо записываться к нему на прием, и тем строже его секретарша выполняют свою охранительную функцию.

Пояснять смысл этой функции нет нужды. Если каждый сможет попасть к начальнику, да еще в любое время, последнего вообще не будут считать начальником. Ведь настоящий начальник должен быть всегда занят, или, по крайней мере, его подчиненные должны считать, что он всегда занят и мало доступен для подчиненных. Это укрепляет его авторитет и вообще создает нормальную систему отношений в любом учреждении. Если же начальник и в самом деле все время занят (что бывает редко), тем более доступ к нему должен быть строго дозирован. А это дозирование целиком и полностью находится в руках его секретарши. Важно только, чтобы она творчески относилась к данной обязанности, не выполняя ее как робот. Ведь если к ее начальнику заявится еще больший начальник или какой-либо его родственник, а она вздумает засадить его в многочасовую очередь, последствия могут быть очень неприятными и для ее начальника, и для нее самой.

С охранительной функцией секретарши тесно связана еще одна ее важная фильтрационная функция. Хорошая секретарша не пускает к своему боссу кого попало и передает ему не все бумаги, которые ему адресованы. Среди желающих попасть к нему на прием могут быть не только нежелательные для него, но и вообще ненормальные и социально опасные люди. Секретарша должна обеспечить, чтобы они к ее боссу вообще не попали, а если предотвратить их проникновение к нему невозможно, то чтобы попали в сильно ослабленном и безвредном состоянии. То же самое относится и к поступающим к начальнику бумагам.

С бумагами, естественно, обращаться проще, чем с людьми. Их, например, можно выбросить в мусорную корзину, а человека туда не выбросишь. И тут очень многое зависит от талантов секретарши, а один из главных навыков, которыми она владеет, это умение не пускать под благовидными предлогами к своему боссу нежелательных для него людей. Слова «его нет», «он очень занят», «его только что вызвали к Проходим Продимычу» только кажутся стандартными и рутинными. Поизносить их надо так, чтобы тот, кому они адресованы, в них поверил, для каждого должны быть подобраны особые слова, произнесены с подобающей его рангу и положению интонацией и т. д. Все это предполагает хорошую информированность о просителе и мгновенное принятие правильного решения. Например, нельзя сказать посетителю, что босс отправился к Проходим Проходимычу, если проситель сам только что оттуда прибыл, а тем более если он сам и есть Проходим Проходимыч.

С двумя описанными функциями секретарши непосредственно связана ее бюрократическая функция. Иногда совершенно неправильно полагают, будто бюрократия держится на начальниках. На самом деле она держится на их секретаршах. Только в плохих кинофильмах начальник-бюрократ говорит посетителю: «Вы неправильно оформили прошение», «заручитесь подписью Формал Формалыча», «здесь нет визы Крочкотворова» и т. п. На самом деле в подавляющем большинстве случаев все это говорит секретарша. Именно она привратник и главное действующее лицо той самой Великой Бюрократии, которую, как и все великое, человечество не устает обличать.

Только очень наивные люди могут думать, будто в подобных ситуациях секретарша просто выполняет указания своего начальника. Корреляция между типом начальника и типом его секретарши, конечно, есть: секретарши начальников-бюрократов обычно тоже склонны к бюрократии. Но значительная часть той бюрократии, с которой сталкивается в любой приемной любой посетитель это личное и очень творческое порождение секретарши, имеющее мало общего с замыслами ее босса. Да и вообще небольшой человек, став частью Великой Бюрократии, всегда стремится преумножить ее величье и выразить себя в нем. И именно поэтому она становится все величественнее.

Бюрократическая функция секретарши органически дополняется ее коррекционной функцией. Типовая секретарша служит бюрократии не ради ее прославления и не ради унижения просителей, а ради ее соблюдения. А хорошая секретарша стремится сделать не так, чтобы проситель вообще не смог усвоить правила бюрократии и, раздавленный ее величием, ушел ни с чем (хотя такие случаи тоже бывают), а так, чтобы он подготовил подаваемые бумаги должным образом. Она разъясняет ему, как их надо готовить, в каком направлении их надо исправить, если они неправильно подготовлены, а подчас и делает это сама. То есть именно благодаря секретарше люди ведут себя по правилам по правилам Великой Бюрократии, и именно секретарша служит их главным хранителем.

Если перечисленные функции секретарши очевидны и обращены к подчиненным ее босса, то описанные ниже функции куда менее тривиальны и обращены к самому этому боссу.

Наиболее простая из них страховочная. Любой начальник тоже человек, у него есть свои слабости, не во всяком состоянии он может являть себя подчиненным и часто нуждается в подстраховке со стороны своей секретарши. Например, если он сильно пьян, она должна следить за тем, чтобы он не давал никаких обещаний, ничего не подписывал и, желательно, вообще не выходил на люди. Если он слишком добр, следить надо только за первым и вторым. Если он слишком вспыльчив, она должна вовремя дернуть его за рукав, если недостаточно тверд, добавить ему твердости. То есть ее задача компенсировать его естественные человеческие недостатки, и без подстраховки с ее стороны он гораздо раньше совершит тот Непоправимый Проступок, который повлечет за собой его снятие.

Помимо обеспечения связей начальника с общественностью (у некоторых начальников есть секретарши, специализированные именно на этих связях) секретарша часто обеспечивает и очень важные связи начальника с его женой. Начальник не всегда хочет, чтобы его жена знала, где и в каком состоянии он находится, не всегда может ответить на ее звонок, а иногда и сами отношения начальника с его секретаршей требуют преподнесения его жене в хорошо продуманном виде. Все это тоже лежит на секретарше, и в данном случае женская солидарность не должна быть сильнее преданности начальнику.

Здесь, конечно, можно было бы упомянуть и о том, что нередко секретарши выполняют по отношению к своим боссам сексуальную функцию. И было бы странным, если бы они ее вообще никогда не выполняли. Но молва явно преувеличила и значение этой функции, и удельный вес секретарш, которые ее выполняют. А эмпирические исследования показывают, что начальники чаще вступают в сексуальные связи с чужими, а не со своими собственными секретаршами.

Пожалуй, важнее другая, хотя и родственная сексуальной, но все же отличающаяся от нее сублиматорная функция. Для многих начальников их секретарши объект не сексуальных домогательств, о которых сложены легенды, а сублимации, о которой легенд почему-то не сложено, хотя она их заслуживает не меньше. Что такое сублимация, сейчас знают не только психоаналитики, а все образованные и даже необразованные люди. Это вымещение на ком-то недовольства, относящегося не лично к нему, а к кому-то другому. Она имеет капитальное значение в жизни человечества, ведь если бы не сублимация, мы либо перелопались бы от злости, не находя ей выхода, либо бросались бы на тех, на кого бросаться никак нельзя, в первую очередь, на своих начальников.

Начальники тоже гневаются и на своих собственных начальников, и на своих жен, и на своих подчиненных. На ком им сублимировать своей гнев, т. е. разряжаться? Ясно, что не на еще больших начальниках. Да и на подчиненных в условиях разгула демократии этого лучше не делать. А секретарша очень подходит для выполнения данной функции, и подавляющее большинство начальников сублимирует именно на своих секретаршах.

Сублимация на секретаршах включает не только те действия, которые помогают начальнику разрядиться выругаться и поорать, но и действия, имеющие более тонкий психологический смысл. Например, большинство начальников нуждаются в человеке, которому можно было бы доверительно рассказать, как тупы и наглы его подчиненные, какой козел его собственный начальник, в каких порочащих ведомство отношениях он состоит с его собственной секретаршей, и т. д., а жены начальников не всегда подходят для этого хотя бы потому, что обычно не знают всех действующих лиц. То есть данный аспект сублимации потребность кому-то поплакаться в жилетку, и для этой цели тоже идеально подходит секретарша.

В результате все, что знает начальник, как правило, знает и его секретарша, а нередко она знает и намного больше, что делает ее главным хранителем секретной информации в любом учреждении. Эта роль секретарш совершенно заслуженно воспета в кинофильмах, где служащие самых различных ведомств задабривают всевозможными подарками секретарш своих начальников, дабы всегда иметь свежайшую информацию. И действительно все наиболее важные новости они узнают именно от секретарш, что делает последних ключевыми фигурами в любой организации. Поэтому неудивительно, что любые реорганизации обычно начинаются с назначения нового начальника, который заводит себе новую секретаршу, и секретарш, таким образом, можно считать барометром инноваций. Хотя, конечно, их меняют реже, чем начальников, и именно они обеспечивают кадровую преемственность. А «вечные секретарши», пережившие несметное количество начальников и не уходящие вместе с ними, служат главным достоянием любой организации, имеющей богатую родословную.

Еще одна функция секретарш, тесно связанная с их сублиматорной функцией, состоит в выполнении роли козла отпущения. На кого начальнику сваливать свои недочеты, ошибки, неточности и т. п.? Естественно, на секретаршу. Теоретически, конечно, их можно свалить и на зама, но тогда зам точно насчет подсиживать сво-егсгначальника и превратится в Троянского коня. А типовая секретарша принимает роль козла отпущения безропотно и по доброй воле. В результате ошибки начальников обычно объясняются опечатками их секретарш, за которые трудно требовать какой-либо ответственности, и, как бы плохо не шли дела в каком-либо ведомстве, виноватые, как правило, отсутствуют.

Но все сказанное о секретаршах еще не раскрывает феномена секретарши, вынесенного в название этого раздела. Точнее о феномене секретарши можно говорить в двух смыслах в широком и в узком. В широком смысле феномен секретарши это все, связанное с секретаршами, а связано с ними очень многое. В узком же смысле феномен секретарши это постепенное превращение секретарши в неформального начальника.

Психологическая основа данного феномена состоит в том, что любая секретарша неизбежно испытывает идентификацию со своим начальником (разновидность Стокгольмского синдрома), начиная мыслить и действовать так же, как он. Выполняемые ею функции, например, бюрократическая функция, еще более закрепляют эту идентификацию. А целый ряд функций начальников отчуждается от них и переходит к их секретаршам, которые начинают самостоятельно решать, как должно быть написано то или иное заявление, кого пускать к начальнику, а кого нет, чье ходатайство должно быть поддержано, а чье отвергнуто. Нетрудно заметить, что секретарша, самостоятельно принимающая такие решения, это уже не секретарша, а фактически начальник, и так оно и есть. Секретарши постепенно превращаются в начальников, и в любом ведомстве главных начальников, как правило, двое: формальный глава этого ведомства и его секретарша. Поэтому значительная часть сотрудников ходит решать свои производственные проблемы не к самим начальникам, а к их секретаршам.

Словосочетание «как правило» употреблено в только что сформулированном утверждении потому, что процесс превращения секретарш в неформальных начальников требует определенного времени, а секретарши, лишь приступившие к выполнению своих обязанностей, только начинают осваивать эту роль. Темпы же протекания данного процесса, т. е. скорость превращения секретарш в начальников, зависят от многих факторов, ключевыми среди которых являются: а) личностные особенности секретарши, б) личностные качества ее начальника, в) размер организации, г) особенности утвердившихся в ней взаимоотношений, т. е. организационный климат.

Что же касается понятия «организационный климат», очень популярного в самых разных науках, то практически все эти науки страдают неправильным подходом к его изучению. В качестве основных параметров организационного климата рассматриваются стиль руководства организацией, ее тип, коммуникативная структура и т. д. Нет сомнений в том, что все это действительно важно. Но все же главная слагаемая организационного климата внешние и характерологические особенности секретарши главного начальника. Секретарша это барометр не только организационных изменений, но и повседневной жизни любой организации. По ее внешнему виду можно безошибочно судить о том, насколько процветает организация и какая именно кадровая политика в ней проводится. Подобно тому, как театр начинается с вешалки, любая организация начинается с секретарши, которая к тому же, в отличие от ее начальника и его подчиненных, всегда на месте. И поэтому, приходя в любое учреждение, мы безошибочно судим о том, куда мы попали, в зависимости от того, встречает ли нас в приемной начальника скромно одетая пожилая дама или стильная длинноногая красотка.