Текст книги "Психологи тоже шутят"

Автор книги: Андрей Юревич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)

Самый тонкий вопрос это вопрос о том, как правильно написать дарственную надпись. Здесь для фантазии дарителя открывается широкий простор. Но и этот простор ограничивается рядом простых и четких правил. Типовая структура дарительной фразы-посвящения такова: а) кому, б) от кого, в) с какими чувствами и пожеланиями. Само собой разумеется, чувства должны быть самыми теплыми, пожелания самыми лучшими, а описывая, кому именно Вы дарите свою книгу, не надо сознаваться, что Вы на самом деле о нем думаете. Однако существуют и менее тривиальные, но не менее важные правила. Так, например, соотношение «кому от кого» не должно быть в пользу второго, что выглядело бы как высокомерие. Посвящение «Уважаемому от глубокоуважаемого» произведет на адресата неважное впечатление. Нежелательное впечатление производят и пожелания «Занять достойное место», «Оставить след», «Быть верным идеалам» и т. п., поскольку адресат, как правило, считает, что он уже занял достойное место, наследил, т. е. оставил след, всегда был верен идеалам и т. д. Поскольку Вы никогда не можете знать наверняка, как Ваши пожелания будет выглядеть на фоне его самооценки, надежнее ограничиваться пожеланиями счастья, здоровья, материального благополучия и т. п., а также выражением теплых чувств, и не желать ничего конкретного. При этом желать людям лучше того, что у них и так есть, не желая безнадежно больным безупречного здоровья, свежеразведенным – семейного счастья, живущим на одну зарплату – богатства, поскольку такие пожелания могут выглядеть как издевательство над их бедами.

Еще надежнее – писать всем одно и то же. Трафаретные посвящения, оттачиваемые годами, не содержат болотистых мест и всегда производят однозначное и полностью предсказуемое впечатление. И не надо избегать желать всем одного и того же из боязни показаться лишенным воображения. Во-первых, существуют некоторые универсальные пожелания, от которых никто не откажется. Во-вторых, не надо опасаться, что человек, которому Вы подарили книгу, запомнит дарственную надпись на ней и к тому же станет интересоваться, с какой именно надписью Вы подарили ее кому-то еще. Более того, если он случайно увидит, что кому-то другому Вы признаетесь в более нежных чувствах, чем к нему, это может ему не понравиться.

Но вернемся от телеги к лошади. Чтобы подарить научную книгу, ее, понятное дело, надо сначала написать, но это, как и написание научных статей, в общем, дело нехитрое. Самый простой и наиболее часто практикуемый способ написания научных книг – их компановка из научных статей. По крайней мере, свою вторую книгу (первая – это кандидатская диссертация с измененным введением) большинство ученых пишет именно так. То есть они берут около десятка своих статей, складывают их вместе, объединяют введением, добавляют заключение, и книга готова.

Поскольку самая первая из складываемых таким образом статей может быть опубликована лет пять назад, то самые добросовестные иногда немного освежают материал, но, в общем, в этом нет особой необходимости. И все же подобный способ создания книг требует аккуратности. Прежде всего, нельзя допускать, чтобы в книгу просочился идеологически устаревший материал. Это особенно актуально для психологов и вообще для обществоведов старшего поколения, труды которых изобиловали цитатами некогда очень значительных, но давно вышедших из фавора людей. Таких авторов подводят две вещи. Во-первых, условные рефлексы: если человек несколько десятков лет в каждой своей работе цитировал классиков марксизма, ему уже трудно остановиться и перестать это делать. Во-вторых, элементарная неаккуратность, отсутствие привычки читать свои книги перед их публикацией.

Представим себе нашего известного психолога, с одной стороны, имеющего репутацию стопроцентного демократа и возвысившегося благодаря ей, с другой, – публикующего книгу, в которой одна глава посвящена Марксу, еще одна – Ленину, цитируются многие партийные руководители, а родоначальником системного подхода назван не Л. фон Беталанфи, а человек, в советские годы курировавший психологию по линии ЦК КПСС. Теоретически издание такой книги могло бы повредить его демократической репутации. А выручило бы его то самое качество научных книг, которые они разделяют с научными статьями: их мало кто читает. Тем не менее подобных ситуаций лучше избегать, а их причина сколь проста, столь и поучительна: психолог-демократ создал свое новое творение путем компановки своих старых работ, написанных в ту пору, когда было выгодно слыть убежденным марксистом, и не удосужился их вычитать.

Еще одно правило, которое необходимо строго соблюдать при создании книг методом компановки – устранение дублирований. Дело в том, что у любого ученого есть излюбленный материал – факты, цитаты, анекдоты и т. п., которые гуляют из одной его статьи в другую. И, если просто сложить его десять статей, то один и тот же анекдот будет рассказан десять раз, а одна и та же цитата десятикратно процитирована, что, естественно, утомит читателя, если таковой все же найдется. Поэтому перед публикацией книги ее надо внимательно вычитать и устранить или, по крайней мере, свести к минимуму повторы. Это несколько уменьшит размер текста, но зато позволит автору избежать имиджа глубокого склеротика, который постоянно забывает, о чем уже писал. А ввиду неизбежного сокращения текста при его вычитывания для того, чтобы написать книгу размером, например, в десять печатных листов, надо сложить не десять, а одиннадцать статей длиною в лист. Данное обстоятельство, кстати, говорит о том, что в процессе подготовки научных текстов законы арифметики могут нарушаться.

Когда написана первая книга, появление второй, третьей, десятой и т. д. это уже дело времени. Книги, как и подавляющее большинство живых организмов, имеют свойство размножаться. Размножаются они тоже как и все живое – либо путем отделения и последующего разрастания отделившейся части, либо в результате соединения двух разных особей. Первый путь состоит в том, что автор берет какую-либо часть своей книги и наращивает до размеров новой книги, причем одна материнская особь может дать жизнь практически неограниченному числу детенышей. Второй путь характерен для более зрелых авторов, имеющих не менее двух книг. Он заключается в том, что автор берет часть одной своей книги, часть другой, соединяет их вместе и таким образом компонует новое произведение. Второй вид размножения может быть реализован и путем перекрестного опыления, суть которого в том, что первую часть книги приносит один автор, вторую – другой. При всех различиях этих способов размножения их роднит главное: любая книга должна иметь минимум одного родителя, а самозарождение является чисто умозрительным вариантом.

Один из главных вопросов книжной генетики – вопрос о том, в какой мере дети похожи на своих родителей, каковы здесь допустимое сходство и возможные вариации. Считается, что для того, чтобы книга считалась новой, она должна отличаться от любого из своих родителей хотя бы 25 %, т. е. не менее 25 % текста должны быть новыми (иногда называются и другие цифры – от 10 % до 40 %). Отсчитать эти 25 % возможно только теоретически, да и ни один нормальныи человек не станет этим заниматься. В результате у книг сходство между родителями и детьми варьирует в широких пределах, иногда выходящих за рамки формально допустимого. Можно, хотя и редко, встретить минимальное сходство, уловимое только патологически внимательным читателем. А можно – почти полное сходство, вплоть до существования двух абсолютно идентичных особей, различающихся только именем, т. е. названием. В последнем случае автор размножает свои произведения путем их клонирования, в остальных же – путем комбинаторики.

Поскольку второй тип книготворчества является наиболее типовым, главным качеством высоко плодовитого автора служит именно владение искусством комбинаторики. В принципе, можно и вслепую сложить куски своих прежних книг в расчете на то, что возникшее новообразование все равно мало кто будет читать, а те, кто все же удосужится это сделать, не настолько внимательны, чтобы уловить смысловое несоответствие. Но все же авторы не любят, чтобы их дети были похожи на кентавров, и стремятся придать им более гармоничный вид. Это требует не только хорошей памяти – о том, что ты писал, но и развитых комбинаторных способностей, в случае отсутствия которых автору лучше размножать свои творения не путем скрещивания разных особей, а путем отпочковывания от одного родителя.

Тут как нельзя кстати оказалось одно из главных изобретений прошлого столетия – персональный компьютер, с появлением которого книг стало издаваться намного больше. Прежде, в до-компьютерную эру, авторы размножали свои детища с помощью довольно-таки варварской вивисекции – вырывая куски из своих прежних творений, складывая их вместе и отдавая машинисткам на перепечатку. Компьютер избавил их от этой живодерской привычки. Теперь новые книги рождаются из старых прямо в компьютере, быстро и органично объединяющем разные органы в новые организмы, и в таких инкубаторных условиях процесс книгорождения проходит совершенно бескровно. Они хороши и для книг, и для авторов, которых компьютер сделал более плодовитыми. Проиграли только машинистки, которые остались почти без работы и вообще, повсеместно вытесняемые компьютерами, превратились в вымирающую профессиональную группу.

Важным достоинством компьютера служит и то, что он исправляет опечатки (очепятки), которые некогда были настоящим бичом издающихся у нас книг, поскольку авторы, как правило, не удосуживались их вычитывать, полагаясь на редакторов, а редакторы, в свою очередь, полагались на авторов. Вместе с тем было бы ошибочным видеть в опечатках только дурную сторону. Они одновременно служили одной из самых ярких и интересных сторон многоликой жизни науки. А тот, кто соберет их более или менее полную коллекцию, вне всякого сомнения, будет достоин всеобщего признания. Но почему-то пока никто этим не занимается – очевидно, из-за пугающей грандиозности задачи. Любой психолог, разумеется, знает что очитки и описки – одно из главных проявлений бессознательного. Соответственно, опечатки в научных текстах это проявление колоссального по своим масштабам и значимости бессознательного науки, выражающее ее сущность. А одна из наиболее ярких опечаток, которую внесла в сокровищницу мировой науки отечественная философия, – фраза «Познай самого себя», в последнем слове которой буква «с» была опущена, – несомненно свидетельствует о том, что и в основе бессознательного науки лежит скрытая и весьма специфическая сексуальность.

Сродни опечаткам и еще одно яркое проявление бессознательного науки – выпадение кусков текста. Совершенно ясно, что автор бессознательно удаляет таким образом из текста то, против чего испытывает скрытый протест, т. е. это – разновидность неосознанного вытеснения. Так, например, в советское время некий автор, отругав, как полагалось, буржуазную науку, перешел к дифирамбам марксизму. Вся же переходная часть текста куда-то исчезла, в результате чего ругань предстала относящейся к марксизму, что, несомненно, выражало скрытые убеждения автора. Подобные проявления бессознательного могут дорого стоить автору, и он должен бдительно следить за этим бессознательным, подвергая его строгой цензуре, а, если понадобится, и подавлению заложенных там запретных желаний.

Что касается содержания книги, то оно, как и любое другое содержание, большого значения не имеет. Во всяком случае установлено, что содержание книг ученого – то, о чем именно он пишет, – никак не коррелирует с его продвижением по службе: большим начальником может с равным успехом стать и изучающий крыс, и стремящийся перевоспитывать человечество. К тому же хорошо известно, что автора всегда понимают не так, как он сам того хочет, а написанное никогда не эквивалентно прочитанному. Именно этот очевидный факт лежит в основе современной герменевтики, да и вообще текст, некогда рожденный автором, в дальнейшем ведет самостоятельное и независимое от него существование. Как принято говорить, «текст разлит по бутылкам», то есть создан не для единственного адресата, а для сообщества читателей (если его никто не читает, это не изменяет ситуацию), которые понимают и интерпретируют его не так, как автор1. Да и в процессе своего рождения текст достаточно автономен от автора, который хочет написать одно, а пишет совсем другое.

7. Цитат-поведение

Так называемые семиосоциопсихолигвисты (есть и такая профессия) подсчитали, что собственно смысловую нагрузку несет не более 20 % любого текста, а все остальное – словесная мишура, либо не нужная вообще, либо выполняющая совсем другие, а не смысловые функции. Какие же именно?

Прежде всего, функции, которые выполняет цитирование. Соответствующее поведение ученых именуется цитат-поведением и изучается соответствующим разделом науки о науке. Ею доказано, что вообще-то цитаты не нужны, – то, что говорится посредством цитат, может быть куда короче и яснее сказано без их помощи. Однако несмотря на это цитат-поведение является одним из самых важных видов поведения ученых, и, не имея какого-либо когнитивного смысла, выполняет ряд важных социальных функций. Во-первых, функцию демонстрации идеологической лояльности автора, особенно важную в не слишком демократических обществах. Именно ее выполняло цитирование классиков марксизма и прочих сак-рализованных личностей в советские годы, без которого было невозможно издать ни одну научную книгу. Во-вторых, близкую ей функцию демонстрации идеологической прогрессивности автора – как, например, при оперативном поливании грязью тех же личностей в случае крутого изменения политического курса. В-третьих, функцию демонстрации высокой эрудиции автора. Цитирование или, по крайней мере, упоминание им большого количества работ создает иллюзию, будто он их прочитал (что, как было показано выше, на самом деле не так), и уже за это его труд заслуживает снисхождения. В-четвертых, функцию «поедания пространства». Любой автор в той или иной мере испытывает дефицит идей, ведь думать ему некогда, поскольку приходится постоянно писать. А если писать не о чем, то лучший способ чем-либо заполнить текст – цитирование чужих работ. Именно в силу данного обстоятельства основную часть подавляющего большинства научных книг составляет изложение чужих мыслей. В-пятых, декоративную функцию. Яркая и уместная цитата украшает текст и опять же очень хороша в тех случаях, когда сам автор не способен писать ярко. Ну и, наконец, в-шестых, цитирование выполняет функцию упоминания нужных людей, важную для установления с ними хороших отношений, а, значит, и для карьеры автора (табл. 1).

Таблица 1. Основные функции цитирования

NN. Функция

1. Демонстрация идеологической лояльности

2. Демонстрация правильной идеологической ориентации

3. Демонстрация эрудиции

4. «Поедание пространства»

5. Украшение текста

6. Упоминание нужных людей

Кого именно нужно цитировать? Насчет сакрализованных личностей уже было сказано. Важно лишь следить за тем, чтобы это были действительно важные личности, а не списанные в тираж авторитеты – как в случае упомянутого выше психолога. Далее надо обязательно процитировать «своих»: своих начальников – непосредственного и вышестоящих, а также наиболее влиятельных членов того клана, к которому принадлежишь. Поскольку настоящие ученые неукоснительно следуют этому правилу, «своих» они цитируют намного чаще, чем «чужих». В результате в науке наблюдается так называемый «школьный эффект»: цитируются, в основном, представители своей школы и той теоретико-методологической ориентации, которой она придерживается. Ну и, конечно, очень важно процитировать всех тех, кому намереваешься подарить свою книгу. Первое, что сделает каждый из них – посмотрит, есть ли в Вашей библиографии его работы. И если таковых не окажется, подаренная Вами книга тут же окажется в мусорном баке, Вы же приобретете не покровителя, а недоброжелателя. А вот друзей, вопреки распространенному мнению, цитировать не обязательно. Друг – он и так друг, и, как установлено эмпирически, дружеские отношения практически независимы от цитат-поведения.

У науки о книгописательстве есть и нерешенные вопросы, относительно которых нет единства мнений. Например, бытует мнение о том, что самая важная часть книги – обложка, и главное – издать книгу непременно в твердой и красивой обложке, а все остальное имеет второстепенное значение. Ему противостоит другое мнение – о том, что обложка должна быть красива, но не важно, твердая она или нет. Разбираясь в этом важном вопросе, надо учитывать различия в менталитете возрастных категорий ученых: доказано, что если для представителей старшего поколения наиболее важны тип обложки и количество исписанных листов, то для их более молодых коллег – тираж книги. Как всегда бывает в подобных случаях, отчасти правы обе стороны. Так, всем известно, что хорошая книга должна стоять, т. е. не должна падать (это – плохая примета), будучи поставленной на свою торцевую часть. Тонкая же книжка, к тому же упакованная в мягкую обложку, стоять не будет. Зато читать в метро удобнее покет-буки в мягкой обложке, а стоящая книга все же не должна быть настолько тяжелой, чтобы под ее тяжестью падал читатель. Кроме того, напомним, что подаренная книга становится частью домашней обстановки для того, кому Вы ее дарите. Естественно, книгу в более красивой и солидной обложке он поставит на видное место, а некрасиво оформленную книгу куда-нибудь задвинет. Поэтому, подарив красивую книгу, Вы будете чаще напоминать ему о своем существовании. В то же время книга в твердой обложке занимает больше места и имеет больше шансов оказаться на помойке. В общем, вопрос об оптимальном типе обложки пока не имеет однозначного решения.

Зато не вызывает никаких сомнений последний, завершающий этап книгоиздательского цикла – вопрос о том, что нужно сделать, чтобы книгу заметили. Книгодарение – конечно, очень важная вещь. Но, поскольку всех нужных людей не одаришь, оно больше служит улучшению точечных отношений к автору, нежели пропаганде его творений. Основное же средство пропаганды – рецензии на книгу, опубликованные в наиболее престижных журналах (иногда – в газетах). Такие рецензии не пишутся спонтанно – за исключением тех случаев, когда их пишут явные недоброжелатели, по каким-либо соображениям стремящиеся очернить Вашу книгу. Рецензии надо организовать, попросив двух-трех (можно больше) авторитетных ученых их написать. Поскольку же авторитетные ученые не любят тратить на это свое время, чаще всего рецензии на свой труд пишет сам автор, а авторитетные ученые лишь их подписывают. И здесь очень важно уметь написать на себя две-три разные рецензии, ибо если авторитетный рецензент заметит, что в каком-либо другом журнале под другим именем опубликована точно такая же рецензия, в следующий раз Вам придется искать другого и менее авторитетного рецензента.

В последние годы получает все более широкое распространение и такая форма привлечения внимания к книгам, как их презентации. Форма эта беспроигрышная, поскольку на презентациях говорят только хорошее. Но ее эффективность и самая возможность зависит от возможности и готовности автора книги организовать банкет. Если банкета не будет, никто не придет и на презентацию – за исключением разве что членов его семьи. Если он будет, то, во-первых, придут почти все приглашенные, во-вторых, книга запомнится ими на фоне банкета и всегда будет вызывать у них приятные ассоциации, а упоминание о ней – желание выпить.

И в завершение публикационной темы еще один полезный совет, адресованный тем, кто совсем не умеет писать и, с одной стороны, хочет издать книгу, с другой, – не без оснований боится, что ее кто-нибудь увидит и, не дай бог, начнет читать. Для него есть хороший выход – депонирование рукописи. Депонированная, т. е. достаточно виртуальная рукопись, существующая в одном экземпляре, надежно похороненном в спецхране какой-либо библиотеки, считается полноценной публикацией и в то же время с почти стопроцентной гарантией никем и никогда не будет прочитана. У нее есть только один недостаток – ее нельзя подарить, а, следовательно, использовать как носитель зомбирующих возможностей подаренной книги. Зато все остальные дивиденды она приносит, и, даже не умея писать, Вы имеете шанс стать автором десятка-другого опубликованных монографий. В этом состоит одно из очередных проявлений гуманности и демократичности науки, которая дает шанс каждому.