Текст книги "Психологи тоже шутят"

Автор книги: Андрей Юревич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 24 страниц)

Многие ученые, конечно, осознают защитно-психологическое происхождение своего представления о том, будто их статьи читают, и стараются обрести не только иллюзорных, но и реальных читателей. Один из типовых путей к этой цели – вручение препринтов и репринтов. В подобных ситуациях делается ставка на другой известный психологический феномен – на феномен ЛаПьера. Объясним его суть для тех, кто не изучал или плохо изучал социальную психологию. В мрачные времена маккартизма и расизма в Соединенных Штатах психолог ЛаПьер разослал ста владельцам американских отелей уведомление о том, что собирается остановиться у них с двумя ассистентами-китайцами, сопроводив письмо вопросом о том, готовы ли они принять такую компанию. Только двое ответили согласием, остальные написали, что его лично принять готовы, но без всяких китайцев. Затем ЛаПьер проехался со своими китайцами по этим отелям и обнаружил обратную картину: только двое владельцев отказались их поселить, остальные же сделали это. Не будем загружать читателя, рискую его потерять, сложными психологическими интерпретациями данного феномена. Зафиксируем лишь сам факт: к абстрактной вещи люди относятся не так, как к той же самой вещи, если она лежит (стоит) непосредственно перед ними. То же самое происходит и с научными публикациями: расчет делается на то, что любой потенциальный читатель скорее прочитает подаренную ему лично статью – в виде ее препринта или репринта, чем опубликованную в журнале, которого ему никто не дарил. Да и сам факт дарения зачастую обязывает, предполагая ответную благодарность – например, в виде прочтения подаренной статьи. Некоторые адресаты, правда, упорно стараются где-нибудь забыть подобный подарок, но им никак нельзя этого позволять.

К сожалению, в настоящее время нет надежных статистических данных, которые позволяли бы судить о том, насколько результативна ставка на описанные психологические закономерности. Зато есть сведения о том, что во многих ситуациях они наталкиваются на сопротивление других закономерностей. Например, позитивному воздействию первых противостоит типовая схема восприятия: «Тебе что, больше всех надо?», провоцирующая воспринимать дарящего статью как человека с завышенной самооценкой, не понятно почему решившего, что она может служить подарком. Сказывается и факт физической перегруженности квартир, в которых проживают ученые, всевозможной макулатурой, вследствие чего любая новая бумага воспринимается ими как хлам, от которого нужно тут же избавиться. Благодарность же дарителю можно выразить и меньшей ценой, сказав типовые общие слова: «интересно», «хорошо», «талантливо» и т. п., произнесение которых не требует чтения статьи. В результате подобных обстоятельств подаренные оттиски статей часто тут же, иногда на глазах у автора, отправляются в мусорную корзину.

Зная все это, ученые нередко используют другой прием – организуют обсуждение своих статей. Эта процедура технически непроста, поскольку требует собрать определенное, варьирующее в зависимости от амбиций ее инициатора, количество участников в определенное время и в определенном месте, что те делать не любят. Конечно, наиболее эффективен обещанный после (но ни в коем случае не до) обсуждения банкет, но в таком случае цель редко оправдывает средства. К счастью, к этому высоко затратному средству необязательно прибегать, поскольку в научных учреждениях всегда есть немало людей, в основном преклонного возраста, которым совсем нечего делать. Важно только постоянно напоминать им, когда, куда и по какому поводу они должны придти, поскольку они обычно находятся в таком состоянии, что все забывают. Впрочем, по какому поводу они собрались, они забудут несмотря на все напоминания, но это и неважно. Важно просто собрать людей, а для чего именно, они поймут (или не поймут) по ходу дела.

Разумеется, не надо питать иллюзий о том, что собравшиеся на обсуждение Вашей статьи ее прочитают. Собирающиеся на подобные обсуждения делятся на три категории. К первой относятся те, кому совсем нечего делать, и кто жадно ловит любую возможность убить время. Ко второй – те, кто очень любит поговорить, причем на любую тему. К третьей – те, кого насильственно загоняют на обсуждение их начальники, но эта категория, широко распространенная в советские времена, быстро уменьшается соответственно снижению зависимости наших ученых от их начальников. У представителей всех трех категорий нет никаких резонов читать Вашу статью. Для первых избыток свободного времени все-таки не служит поводом что-то читать, да к тому же, в силу своего возраста, они тут же забывают прочитанное. Вторые приходят высказать свои мысли, а не обсуждать чужие. Третьи – вообще участники поневоле и выразят свой протест против примененного к ним насилия глухим молчанием. А, главное, любой настоящий ученый умеет обсуждать то, о чем понятия не имеет, и в обсуждение Вашей статьи, в основном, включатся те, кто ее не читал. При этом некоторые выскажут свое мнение в форме: «Я не знаю, что хочет сказать автор, но я с ним не согласен».

Все это ни в коей мере не является препятствиями популяризации Вашего творения. Вам непременно будет предоставлено вступительное слово, в котором Вы и перескажете присутствующим содержание своей статьи, причем сделаете это лучше, чем в тексте, поскольку тексты научных статей всегда бывают подпорчены редакторами. Возможно, кто-то заинтересуется и ее действительно прочитает. Остальные же смутно запомнят, о чем статья, и куда более отчетливо – что участвовали в ее обсуждении. По прошествии некоторого времени эти два ощущения сольются у них в ощущение того, что они читали Вашу статью. Возможно, такой искусственно сфабрикованный читатель покажется Вам не вполне полноценным. Но, во-первых, другого – естественного – найти практически невозможно, во-вторых, в плане осведомленности о Вашем творении он естественному ничем не уступает.

4. Печатные кирпичи

Отсутствие у большинства научных статей читателей, разумеется, не избавляет от необходимости их писать (как было показано выше, именно в силу этой необходимости у научных статей читатели и отсутствуют). Умение же писать научные статьи это не искусство, как думают некоторые, а ремесло, основанное на прочном усвоении ряда простых навыков. Каждый знает, что стандартный размер научной статьи – примерно один печатный лист. И, хотя иногда встречаются статьи как меньшего, так и большего формата, они служат исключениями. Печатный лист должен быть магическим знаком для каждого автора: он должен научиться писать, думать и делать все остальное печатными листами. Печатный лист – тот кирпич научного творчества, из которого возведена основная часть научных построек. А ученый – станок, который производит эти кирпичи. Если же что-то сломается в этом станке, и он начнет производить кирпичи нестандартных размеров, то ни один нормальный подрядчик не заключит с ним контракт на строительство.

Из чего должен быть сделан этот кирпич, т. е. из чего должна состоять научная статья? Процитируем одного авторитетного специалиста в данной области. «В публикациях «переднего края»1 (журнальных статьях) сформировались нормы, регламентирующие стандартное оформление произведения: автор, сведения об авторе, (в том числе позиция в профессиональном сообществе, адрес, электронная почта), выражение признательности, историография проблемы, методический инструментарий, база данных, представление результатов, обсуждение, выводы». Вариации здесь так же минимальны, как и у обычных кирпичей, которые очень похожи друг на друга и делятся всего на два вида: белые (силикатные) и красные (глиняные). Научные статьи тоже делятся на два основных вида – бывают обзорно-теоретическими и эмпирическими. Другие их разновидности – такая же редкость как, например, желтый кирпич. Эмпирические статьи пишутся в том случае, если автор провел какое-либо эмпирическое исследование, осуществил обряд подсчета корреляций, применил регрессионный или факторный анализ, обзорно-теоретические – если он, в виду дефицита времени или неумения считать, этого не сделал. Эмпирические статьи, правда, тоже содержат обзорно-теоретическую часть – дабы продемонстрировать, что автор умеет не только считать, но и читать. Но здесь она, как правило, предельно редуцирована и вообще может состоять из двух-трех строчек.

Стандартная логика эмпирической статьи такова. Существует некая важная проблема (вводная часть). Ее изучали зарубежные ученые Дуркинг, Кретиненд и Непонимаенз, а также наши отечественные – Тупов и Глупенштейн, и все их работы я хорошо знаю (обзорная часть). Но они были полными дураками, поэтому поставленную проблему не смогли решить (критическая часть). Я же, будучи куда умнее, эту проблему, безусловно решу (формулировка задачи исследования). Но в качестве первого шага мне надо что-нибудь измерить, в общем, все равно что, но удобнее всего посмотреть, как А влияет на Б (формулировка гипотез). Я – очень добросовестный, трудолюбивый исследователь, и, если надо, могу тратить время на полную ерунду (изложение полученных в эмпирическом исследовании результатов). Но, несмотря на подобные непроизводительные затраты времени, я сохраняю способность мыслить и не забываю о главном (выводы). И, несомненно, еще принесу большую пользу, если мне помогут – материально или как-либо еще (заключение). Все перечисленные составные элементы должны присутствовать в любой полноценной эмпирической статье, а, если какой-либо из них отсутствует, она будет выглядеть примерно так же, как кирпич, у которого отбиты куски, и любой рецензент это заметит.

Обзорно-теоретические статьи более аморфны, и их основные элементы вычленить труднее. Но все разновидности этих статей можно уложить в некий континуум, две основные части которого задаются мотивацией авторов. В одной его части помещаются статьи, авторы которых пытаются доказать, что все остальные – дураки, а они – умные, и акцент делают на первой части этого утверждения. Такие статьи носят, в основном, обзорно-критический характер, а их теоретическая часть – собственные идеи автора – имеет небольшой удельный вес или вообще стремится к нулю. В другой части континуума находятся статьи, авторы которых вводят предположение о том, что все остальные, кроме них, – дураки, как некоторую презумпцию, и делают акцент на демонстрации своей собственной гениальности. В таких статьях упор делается на собственных идеях авторов или на идеях, которые они выдают за собственные. Авторы особенно не утруждают себя демонстрацией того, что они что-то читали, в результате чего здесь, наоборот, к нулю стремится обзорная часть.

Два типа обзорно-теоретических статей различаются не только масштабом амбиций, а, стало быть, статусом и служебным положением авторов, но и степенью растиражированности. Статьи, где доминирует обзорная часть, это, в основном, штучный товар одноразового использования. Такая статья, как правило, публикуется один раз и только в одном журнале, хотя ее отдельные части, естественно, могут переноситься из статьи в статью. Статьи же, где преобладает теоретическая часть, никогда одноразовыми не бывают. Авторы всегда публикуют их под разными названиями в разных журналах, – дабы в научном сообществе осталось как можно меньше не знакомых с их идеями.

В каком именно жанре писать научные статьи – естественно, личное дело каждого. Но опыт показывает, что эта свобода личного выбора имеет социальные ограничения. Установлено, в частности, что начинающие ученые обычно пишут чисто обзорные статьи, занимающие начальственное положение – теоретические, а все остальные – эмпирические. И это отвечает основным принципам развитой демократии, при которой все имеют равные права, но богатые живут в одних кварталах, бедные – в других, люди среднего достатка – в третьих, а попытка поселиться не в своем квартале, скорее всего, ни к чему хорошему не приведет.

Соблюдение принципа «всяк сверчок знай свой шесток» важно, но недостаточно для того, чтобы статья была опубликована, причем не через пять лет, а в пределах стандартного – полугодового – срока. Нужен еще и «толкач» – влиятельная личность, которая следила бы за тем, чтобы Вашу статью не потеряли и не отложили в сторону. Наиболее оптимальный вариант – когда эта личность является ЧРтого журнала, в который Вы подаете статью, и не вечно отсутствующим, а обычно присутствующим. Лучше, если он – Ваш родственник или близкий знакомый, но в принципе достаточно и просто хороших отношений, дополненных его обязательностью.

5. Преисподняя издательского дела

Если Вы написали статью в соответствии со всеми описанными выше правилами и обзавелись «толкачем», ее участь не должна Вас беспокоить. Она с почти стопроцентной вероятностью будет опубликована. Но перед Вами возникнет еще одна проблема – редактор. Все редакторы делятся на четыре категории: а) редакторы, улучшающие тексты (РУТ), б) редакторы, не вмешивающиеся в тексты (РНВТ), в) редакторы, вмешивающиеся в тексты и портящие их до неузнаваемости (РПТН), г) редакторы, вмешивающиеся в тексты, но портящие их в умеренных пределах (РПТУ).

Первая категория – РУТ – наиболее редкая, да к тому же вымирающая (кто будет всерьез работать за зарплату редакторов?), а ее представители столь немногочисленны, что их можно вообще не рассматривать. Вторая категория – РНВТ – является порождением двух факторов. Во-первых, формулы «автор текста разбирается в нем лучше редактора», в принципе логичной, ныне признаваемой и некоторыми редакторами, но на практике иногда дающей сбои. Во-вторых, тотальной безответственности, характерной для нашего времени. РНВТ вполне приемлем для большинства авторов, по крайней мере, для умеющих писать, но нежелателен для тех, кто не читает собственные тексты, подавая их с большим количеством ошибок, пропусков, «очепяток» и т. п. Наиболее же опасен для них третий тип – РПТН, другое название которого: «редакторы-терминаторы». Текст, вышедший из под руки «терминатора», напоминает свиную отбивную. Редкий автор узнает в нем свой изначальный продукт, а если узнает, на его глаза наворачиваются слезы. Спорить с «терминатором» бесполезно – во-первых, потому, что он убежден, что в любом тесте разбираются лучше автора, во-вторых, потому, что в нем заложен инстинкт разрушения. Хорошие личные отношения с «терминатором» не спасают: он портит до неузнаваемости любой текст, причем из лучших побуждений. И поэтому, чем лучше он к Вам относится, тем больше будет заниматься Вашим текстом, а, значит, тем больше его испортит. Преодолеть подобного редактора можно только двумя способами: либо его убить, либо уговорить его начальника (председателя редколлегии и т. п.) отдать Ваш текст кому-то другому. Если же у Вас нет ни той, ни другой возможности, смиритесь с тем, что Ваше дитя родится сильно покалеченным, и Вам придется объяснять потенциальным читателям, почему оно – урод.

Следует отметить, что большинство редакторов портит тексты не от плохого и не от слишком хорошего отношения к их авторам, и не потому, что они слабее этих авторов, а под влиянием различным ситуативных обстоятельств. Например, один из редакторов, работая с видом на универсам, каждый раз, когда ему попадалось слово «универсум», переделывал его на «универсам» – просто потому, что думал не об универсаме, а об универсуме.

К счастью, в распоряжении любого ученого всегда есть еще одно потенциальное средство решения подобных проблем – соавтор. В науке популярно изречение, которое попеременно приписывают то Клоду Бернару, то Паскалю, то кому-то еще: «Если у тебя есть яблоко, и у меня есть яблоко, и мы ими обменяемся, то у каждого из нас останется по одному яблоку. Если же у тебя есть идея, и у меня есть идея, и мы ими обменяемся, то у каждого из нас будет по две идеи». И, действительно, мудрее не скажешь и не сделаешь. В применении же к научным статьям эта формула приобретает такой вид: «Если у тебя есть научная статья, и у меня есть научная статья, и мы их опубликуем, а нас будет по одной публикации. Если у тебя есть научная статья, и у меня есть научная статья, и ты возьмешь в соавторы меня, а я – тебя, то у каждого из нас будет по две публикации». В условиях, когда количество публикаций – чуть ли не главное мерило ценности научного сотрудника, и каждый из них вовлечен в гонку публикаций, они, естественно, очень часто прибегают к этому приему.

В результате, как установлено социологами науки, ее история сопровождается постоянным нарастанием, во-первых, удельного веса статей, имеющих более одного автора, во-вторых, среднего количества авторов на научную статью. Если первые ученые писали свои труды в одиночку, то их современные коллеги – обычно вдвоем или втроем, а то и впятером, вшестером и т. д. И это понятно, ведь чем больше соавторов у статьи, тем выше шансы каждого из них стать соавтором какой-нибудь еще статьи, а у того, кто на самом деле написал эту статью, есть хорошая перспектива быть взятым в соавторы каждым из тех, кого взял он. Но и здесь нужно знать меру: статьи, имеющие слишком много соавторов, воспринимаются как братские могилы, имя каждого отдельно взятого соавтора растворяется в длинном списке и потому не запоминается. Тут уместна аналогия с собственностью: если она принадлежит слишком многим, она уже ничья. И хуже всего соавторам, фамилия которых начинаются с букв, расположенным в середине алфавита. Запертые в списке фамилий, начинающихся с первых и последних букв, они, по известному психологическому закону (лучше запоминаются первый и последний члены стимульного ряда), имеют минимальные шансы быть замеченными. И поэтому, если Вы хотите иметь много соавторов и множить количество своих публикаций подобным способом, проследите хотя бы за тем, чтобы их фамилии начинались с менее выгодных букв, чем Ваша фамилия.

Вообще же практика показывает, что наиболее жизнеспособны авторские тандемы, построенные на базе наиболее простого принципа «ты – мне, я – тебе». За тандемами идут триады, а квартеты, квинтеты и т. п. в психологии, да и вообще в гуманитарных науках, встречаются очень редко. Зато они распространены в таких дисциплинах как биология, где трудно не взять в соавторы всех, кто помогал проводить эксперимент, даже тех, чья роль ограничивалась мытьем пробирок.

Соавторов, естественно, надо выбирать с умом. Принцип «ты – мне, я – тебе» приобретает в этом важном деле объемное звучание. Проще всего выбрать в качестве соавтора коллегу, который публикует примерно столько же, сколько и ты – с тем, чтобы предоставлять друг другу примерно равное количество авторских вакансий. Но такой подход обеднил бы возможности соавторства. Очень полезно брать в соавторы и потенциальных «толкачей», и начальников, у которых ввиду обилия более важных дел на подготовку собственных публикаций нет времени, и просто влиятельных коллег, и, особенно, ответственных работников тех организаций, где есть деньги. Это не всегда дает приращение количества Ваших собственных публикаций, но зато может иметь куда более важные эффекты – в виде укрепления полезных связей, повышения в должности (если соавтор – начальник), в неформальном статусе (если он – просто влиятельный человек), распространения слуха о том, что Вы – приятель (зять, шурин и т. п.) самого Великочинова и т. п. Оптимальная стратегия предполагает попеременное соавторство с лицами всех этих категорий. А самый лучший вариант – авторская триада, с состав которой кроме Вас входит одно постоянное лицо – Ваш коллега Писучий, который удваивает Ваши публикации, и одно переменное: то один из Ваших начальников, Великочинов или Среднечинов, то Блатов – коллега, имеющий высокий неформальный статус, то Пробивалов, умеющий пристраивать научные статьи, то Денежный – сотрудник какого-либо научного фонда, то кто-либо еще.

Говоря о научных статьях, надо упомянуть еще две их разновидности, распространение которых служит данью нашему времени: газетные статьи и электронные статьи. Научные статьи в газетах тоже следует разделить на две категории: а) посвященные науке, б) написанные о чем-либо другом, например, о политике или об экономике, но от имени науки. То есть от имени человека, имеющего ученую степень, что автоматически делает их научными. Первые представляют собой реликтовое явление, поскольку современное общество наукой не интересуется. Вторые – наоборот, явно в моде, поскольку современное общество, хотя и утратило интерес к науке, но почему-то продолжает уважать ученые степени и мнение ученых. Поэтому, если Вы хотите опубликоваться в газете, Вам лучше написать не о науке, а о чем-то еще, при этом обязательно представившись ученым. То есть человеком с учеными степенями (они – главный критерий принадлежности к науке, разделяемый массовым сознанием), а лучше – руководителем какого-нибудь аналитического центра, даже если на самом деле Вы им не руководите, ведь проверять не будут.

Газетная научная статья имеет два преимущества перед опубликованной в научном журнале. Во-первых, она короче, обычно не выходит за пределы семи страниц, и, стало быть, написать ее можно быстрее. Во-вторых, ее действительно многие прочитают, и в плане саморекламы автора она эффективнее журнальной. В содержательном же плане она имеет только одно, но очень существенное отличие: должна быть сенсационной, открывающей для читателя что-то новое и интересное. Новое для него открыть несложно, поскольку он мало знает. Интересное – намного сложнее, поскольку он мало чем интересуется. Лучше всего, если Вам удастся, например, обосновать связь между приростом населения в Ираке и поведением какого-либо нашего известного политического деятеля. Но сойдет и уведомление о глобальной вселенской катастрофе ввиду роста популяции тараканов или о том, что скоро все население Земли станет лысым и шестипалым вследствие доминантности соответствующих генов. В этих случаях Вам, по крайней мере, будет обеспечено внимание домохозяек, от которых их влиятельные мужья черпают основную часть своих знаний.

Электронные научные статьи пока не получили широкого распространения, но знающие люди говорят, что за ними будущее. Так это или нет, посмотрим, когда это самое будущее наступит. Но одно ясно уже сегодня: автор электронной статьи свободен как ветер. Ему не надо свое детище куда-то пристраивать, терпеть насилие редактора, обрабатывать членов какой-нибудь редколлегии и т. п. Компьютеры пока не могут похвастать совершенством человеческого ума и еще не додумались до таких величайших порождений человеческого гения, как цензура и бюрократия. Пока они столь несовершенны, электронные статьи очень похожи на воплощение давней мечты большинства авторов об абсолютной и никем не ограниченной авторской свободе, а в Интернете пока нет ни цензуры, ни бюрократии. Но это ненадолго, поскольку любые виды свободы рано или поздно порождают свои ограничения, а компьютерная бюрократия вне всякого сомнения скоро возникнет и ни в чем не уступит человеческой.

Кроме того, электронная коммуникация и, соответственно, научные статьи, опубликованные в электронном виде, уже сейчас вызывают справедливые нарекания. Во-первых, как показывают социологические опросы, электронной почтой и Интернетом регулярно пользуется не более половины наших ученых (за рубежом – почти все, но это неправильно), остальные же не столько не умеют, сколько не хотят. Во-вторых, этот сомнительный жанр увеличивает количество писателей и не увеличивает количества читателей, что тоже нехорошо. В-третьих, процитируем: «виртуальная коммуникация дестабилизирует распределение статусов и социальную структуру в целом». То есть стирает различия между начальниками и подчиненными, что совсем уж недопустимо. В-четвертых, нет никаких гарантий, что электронная версия сохранится достаточно продолжительное время и не будет изменена. То есть практика обязательного экземпляра, обеспечивающая относительную вечность текста, здесь отсутствует. К тому же стираются различия между работой и домом, городом и деревней и т. д., да и вообще вся жизнь превращается в сплошное путешествие по сайтам. И поэтому данный способ научной коммуникации совершенно справедливо называют «преисподней издательского дела».

6. Зомбирование книгами

Однако настало время подойти к обсуждению высшего и наиболее престижного продукта научной деятельности – научных книг. Раньше бытовало мнение о том, что лучше – для карьеры автора, конечно, а не для окружающих – опубликовать одну книгу, чем сто статей, в чем была доля истины. Сейчас по ряду причин, которые мы оставим за кадром, это не верно. Но книги по-прежнему очень значимы для научной карьеры. Во всяком случае, скажем, защитить докторскую диссертацию практически невозможно, не опубликовав пару книг, а исключения из этого общего правила делаются только для крупных начальников, известных политиков и особо состоятельных бизнесменов.

Бытует мнение о том, что, процитируем: «умственное развитие – или отсутствие такового – приблизительно измеряется количеством и качеством книг, которые есть в доме». Соответственно, «если книг совсем нет, напрашивается вывод, что развиваться, собственно, было нечему». Это верно лишь отчасти. Если английский или американский ученый действительно хранит свои книги у себя в доме, благо величина дома это позволяет, то наш российский, в лучшем случае проживающий в трехкомнатной квартире (и не один), в худшем – в однокомнатной, такой возможности не имеет. В результате дома он хранит лишь самые нужные ему книги, нужные, но не очень – на работе, а практически ненужные – на даче (если она у него есть). И его умственный уровень измеряется не тем, что есть у него в доме, а тем, что есть в доме, на работе и на даче вместе взятых. Но в принципе с этой оговоркой процитированная выше мысль верна.

Издание научных книг подчиняется тому же закону, что и публикация научных статей: они пишутся не для читателей, а для авторов. Как и научные статьи их, как правило, не читают (исключение составляют только т. н. «учебники», которые студенты читают поневоле). Их, правда, иногда выставляют на полки магазинов, но не с надеждой продать, а просто для того, чтобы что-нибудь там стояло. Если же кто-либо прямо у Вас на глазах все же купит научную книгу, можете не сомневаться, – это ее автор, поступающий так потому, что раздарил все свои авторские экземпляры и нуждается в их пополнении.

Здесь-то и заключен основной смысл научных книг, возводящий их на более высокую ступень в табели о рангах научной продукции по сравнению с научными статьями. Книги пишутся еще и для того, чтобы их дарить. В принципе, можно подарить и научную статью, и это иногда делается, но статья в материальном плане – подарок не убедительный. Книга же материальна. Ее можно куда-нибудь поставить, под что-то подложить, заткнуть ею брешь в книжном шкафу или в чем-то еще, ударить по голове непослушного ребенка или найти ей какое-нибудь другое полезное применение. Кроме того книги, в отличие от статей, не выбрасываются сразу, а часто вообще не выбрасываются, становясь частью обстановки того помещения, где обитает ученый. И поэтому у него всегда перед глазами напоминание о подарившем книгу, хочет он того или не хочет.

Книга для ученых – примерно то же, что материальный носитель порчи у колдунов: если некая вещь колдуна попала в Ваш дом, он может оказывать на Вас через нее свое воздействие. Соответственно, подарив кому-либо свою книгу, Вы обретаете над ним некую магическую власть и можете использовать этого человека в своих интересах. Материалистически настроенный читатель, возможно, уловит во всем этом мистику, неприемлемую для его материалистического ума. Но наукой доказано: ученые очень редко делают пакости тем, кто подарил им свою книгу, а подаривший всегда чего-то ждет в обмен на свой подарок и часто получает ожидаемое. А чем еще объяснить эти загадочные факты кроме магической силы подаренных книг, через которые можно осуществлять зомбирование? Если же Вы не верите в такую возможность, Вам следует знать, что у Резерфорда в лаборатории всегда висела подкова. А на вопрос: «Неужели Вы, такой серьезный ученый, верите в этот вздор?» он отвечал: «Конечно нет, но говорят, это помогает, даже если не верить».

Дарить книги надо правильно, т. е., во-первых, нужным людям, во-вторых, в подходящий момент, в-третьих, с подобающими надписями.

Кого считать нужными людьми (НЛ), наверное, знает каждый. Время внесло в этот сакраментальный вопрос только одну коррективу. С учетом того, что количество авторских экземпляров, достающихся автору бесплатно, сейчас очень ограничено, а книги стоят дорого (не выкупать же дополнительные экземпляры за свой счет), планку приходится поднимать и дарить свои книги не просто нужным, а самым нужным людям (СНЛ). Остальных же, если они тоже будут напрашиваться на подарок, надо, извинившись за то, что авторские экземпляры у Вас кончились, вежливо отправлять в магазин. Они, конечно, туда не отправятся, но останутся при выгодном для Вас впечатлении о высокой востребованности и дефицитности произведенного Вами продукта.

К сожалению, не все чувствуют, когда книги следует дарить, хотя для выбора правильного момента, точнее, для отсева моментов неправильных, достаточно элементарного здравого смысла. Представьте себе, например, ситуацию, что Вы хотите подарить свое творение некоему Развалюхину, которому давно за семьдесят, который с трудом передвигает ноги и к тому же тащит с собой тяжеленный портфель. И в этот самый портфель Вы подкладываете еще один кирпич. Гуманно ли это и не отдает ли скрытым садизмом? Из приведенного примера должно быть ясно, что книгу нужно дарить только тогда, когда адресат сможет ее непринужденно донести до дома. Во всех же прочих случаях это будет не подарок, а обуза. И именно с таковой, по законам формирования первого впечатления, Ваше детище всегда будет ассоциироваться для одаренного.

Приведем еще один пример. Профессор Хламов в Вашем присутствии жалуется на то, что у него в квартире мало места и некуда ставить книги. И тут-то Вы ему подбрасываете еще одну. Не похоже ли это на откровенное издевательство? Данный пример учит, что книгу следует дарить только тем, кому есть куда ее поставить.

Правда, в описанной ситуации заключен один скрытый психологический нюанс. Если Вы по ошибке подарите свою книгу тому, у кого хронически нет места, он с высокой вероятностью отправит ее в ближайшую урну или где-нибудь предусмотрительно забудет, а затем будет испытывать перед Вами затаенное чувство вины и стараться сделать для Вас что-нибудь хорошее. И все же, несмотря на возможность таких нюансов, лучше придерживаться простых и ясных принципов выбора момента для дарения, не обременяя своим подарком адресата и не создавая для него проблем.