Текст книги "Белый Ворон: Малыш (СИ)"

Автор книги: Андрей Щербинин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 35 страниц)

Глава 41

Мирлу проводили в небольшую комнатку, где стоял диван, небольшой столик, пара кресел и телевизор. Двое мужчин, сидевшие на диване, тянули вино и смотрели фантастический фильм с погонями, со стрельбой и инопланетянами. Охранник доложил, что прибыл Мэр Фиглиса. Оба мужчин повернулись к ней и заинтересовано разглядывали её. Мирла сначала смутилась, а потом разозлилась:

– Что «зелки» выставили? Бабу не видали? Может, сисек показать?

– А покажи, – согласились мужики.

– А не облезете? – Спросила Мирла, скривившись, – может вам ещё чего показать? А? И вообще, что это за мода такая? К вам девушка пришла, важная персона, а они расселись и даже вина не предложат? Где ваша культура, господа?

Мужчины переглянулись. Один из них встал и подошёл к столу, чтобы налить вина. Вернувшись, протянул ей бокал и улыбнулся:

– Угощайтесь, Мирла. Это не отрава.

– Надеюсь, – улыбаясь ему в ответ, она приняла бокал и пригубила розоватый напиток, – куда мне сесть? Или я должна вот так стоять перед вами, чтобы удобнее было меня разглядывать?

Второй мужчина, остававшийся на диване, вскочил и развернул ей кресло:

– Садись.

– А мы разве на «ты»? – Спросила Мирла, но в кресло села. – Кто из вас вожак?

Приподняв бокал, она рассматривала его на свет.

Мужчины переглянулись.

– Здесь нет вожака, – сказали они, – мы оба.

– Оба? Что вы мне голову морочите? Кто из вас Жинжир?

– Я, – показал на себя один мужчина, – а по телефону вы говорили с ним, – он показал на своего приятеля, – но мы в смятении. Мы не ожидали увидеть столь очаровательную девушку.

– Да ну? – Театрально удивилась Мирла. – Что ж, ваша разведка ничего не сообщила? А как же этот остолоп Вересков? Он, что тоже ничего не сообщил?

Оба мужчины перестали улыбаться. Жинжир первым вернулся на диван и его приятель, с небольшой задержкой уселся рядом.

– Вообще-то, – сказал Жинжир, – Вересков сообщал нам другое. Знаете, как-то не хорошо получается, что жилищный рэкет занимается дорожными делами.

– Вы о чём? – Спросила Мирла, – поконкретнее нельзя?

– Речь идёт о вашем посту, на Ледовой дороге.

Мирла кивнула и взялась пить вино. Прикрыв глаза, из-под опущенных ресниц, она наблюдала за их реакцией. Выдержав паузу, она поставила недопитый бокал на пол и села удобнее.

– Вы недовольны? – Спросила она и с пониманием кивнула, – ещё бы! Этот пост ежедневно приносит по десять тысяч долларов. А то и больше. Наверно, вы столько в неделю, на постах не получали. Но позвольте вас спросить, не для ссоры, а для прояснения ситуации, какова ваша заслуга в становлении этого пути? Вы провели переговоры? Может быть, вы договаривались с Кривым и Хортраном? Или ваши бульдозеры пробивали эту трассу? Или вы «завалили» Крина? Что вы сделали для появления Ледовой дороги?

– Там был наш пост, – напомнил приятель Жинжира, – а вы этот пост атаковали. Такие вещи могут закончиться серьёзными неприятностями.

Мирла почти удивленно посмотрела на него:

– Да? Простите, как вас зовут?

– Макс Серогос.

– Так вот, уважаемый, Серогос, – она подпёрла щёку рукой и неотрывно смотрела на него, – введу вас в курс дела. Проложил эту дорогу Хортран по согласованию с нами. Со своего берега он вправе позволять стоять на дороге кому угодно. Хоть это будете вы, хоть кто-то другой. Мне без разницы. Когда ехала к вам, я видела пост. Наверно, ваш. Но это личное дело Хортрана. А со своей стороны решать эти вопросы буду я. В своё время, я не препятствовала вашему Верескову, поставить пост на Ледовый путь. Я рассчитывала сотрудничать с ним, а значит, и с вашим кланом. Я даже пригласила его на совещание, когда мы создавали Городской Совет. Мы ведь не стремимся всё захапать под себя, а остальных оставить с носом. Но ваш Вересков устроил истерику. Начал высмеивать нас и вёл себя неуважительно. Я предупредила его, но он не понял. И что мне оставалось делать? Я пошла и отдала приказ, который и был выполнен незамедлительно. Но даже после этого, Верескову была дана возможность одуматься. Вместо этого, он начал угрожать и был выставлен за дверь. Извините, в чём моя вина? Вы можете меня упрекнуть в неуважении? А как быть с уважением в мой адрес и в адрес нашей коперии?

– Но наш пост был атакован не коперией, – возразил Жинжир.

– А какая вам разница? – Не задумываясь, переспросила Мирла, – кто бы её не атаковал, он атаковал по моему приказу. Если вы недовольны, обратитесь к Хортрану, – она показала на стенку, за которой, гипотетически, мог находиться Хортран, – спросите, чего это его войска стреляли по вашему посту. Он отправит вас с этим вопросом ко мне. И будет прав. Но скажите мне, почему вы сразу не попытались отбить пост и восстановить контроль над дорогой?

Мужчины переглянулись. Мирла прижала их к стене. Ответ был прост: воевать одновременно с Хортраном, Фиглисом и Кривым они не могли.

– Молчите? – Через секунду спросила Мирла, – не трудитесь: я сама знаю ответ. Объективно, я сильнее вас. Но это не значит, что я начну вас притеснять. Наше намерение остаётся в силе: вы приглашаетесь в Городской совет. Пускай ваш человек представляет ваши интересы в нашем городе. Но это обстоятельство повлечёт за собой и некоторые обязанности с вашей стороны: вы должны будете вносить в кассу города по пять тысяч ежемесячно.

– Что? – Жинжир возмущённо вскинул голову, – вы хотите обложить нас данью?

– Не вас, – возразила Мирла, – а вашего «бригадира», что будет стоять в Фиглисе. В обмен, город будет защищать вас от нападений конкурентов и дорожных грабителей. Само собой, вас это не освободит от обязанности защищаться самостоятельно, но у вас появится мощный союзник в лице коперии. Ну а если нет, – Мирла наклонилась и взяла бокал, – заставлять вас не будем. В идеале было бы сделать так, чтобы ни одна группа в городе не имела своих войск, но это возможно только после того, как вы привыкнете к новой власти и перестанете возмущаться по поводу «дани». Подумайте сами, сколько сил вы тратили, на свою защиту до нашего появления. И сколько вы собирали на своих дорогах? А что вы имеете сейчас? Без усилий, без особого труда? И это только начало. Неужели, наша городская власть не достойна того, чтобы её поддерживали? Разве вам она не принесла пользы? Кривой не считает зазорным платить нам «дань», как вы выразились. Почему? Потому что, объективно, мы защищаем и его интересы. А вы какие-то пять тысяч «зажали»! Думаете, мы всегда будем терпеть вас на дорогах, не получая с этого ни единого доллара прибыли? Да ещё притом, что вы создаёте для нас проблемы. Вы же умные люди, должны понимать, что это невозможно.

– О каких проблемах вы говорите? – Спросил Макс Серогос.

– Конкуренты, – отпив вина, ответила Мирла, – ваши конкуренты, прежде всего. На рассвете, кто-то обстрелял переправу. Думаю, вы уже в курсе. Глупо ожидать, что этим дело и ограничится. Мы ожидаем масштабных акций и принимаем меры. Но попытки договориться о взаимодействии, с вашим Вересом, упёрлись в тупик. Он не хочет ничего слушать и понимать. А если кто-то разрушит Ледовый путь, или начнёт жечь колонны на дорогах – это изрядно ударит и вам по карману. Мы пытались объяснить это вашему Верескову, но он или всегда был таким бараном, или сейчас оглупел. Ничего не понимает.

Мужчины вновь посмотрели друг на друга.

– Отдайте нам пост, – сказал Жинжир, – и мы заменим Вереса более разумным человеком.

Мирла искренне рассмеялась:

– Господа, – сказала она, вновь опуская бокал на пол, – вы меня за дуру держите, или как? Это вам выгодно убрать Вереса. Через то вы сможете войти в Совет, что в перспективе даст вам большую пользу. Вы получите возможность влиять на принимаемые решения. Не говоря уж о необходимости совместно работать на дорогах. Вы хотите, чтобы ради вашей же выгоды, я добровольно нанесла вред городскому хозяйству? Помилуйте, я ещё с головой не поссорилась, – Мирла постучала себя по лбу, – не заупрямься Вересков, я бы не стала занимать этот пост, но сейчас, когда он в наших руках и мы имеем на него право, почему мы должны его кому-то отдавать? Это несерьёзный разговор.

– Вы умная женщина, – признал Жинжир, – но зима скоро кончится, а весной лёд растает. Как быть тогда? Транспортный поток прервётся и нашим доходам придёт конец.

– Верно, – согласилась Мирла, – так и будет. Сейчас мы получили прибыль за счёт перераспределения транспорта на наши дороги. Мы не можем ждать следующую зиму, чтобы вновь получать доходы. Это глупо. Нам нужно развиваться, а развиваться мы можем только совместными усилиями. Через то я и хочу обложить вашего «бригадира» данью. Эти деньги пойдут не мне на пропой, а на дело. На развитие города. Подумайте: сейчас через Яузкаху проходит до двух с половиной тысяч машин в сутки. И почти всё это – транзитный транспорт. Мы рассчитываем развивать промышленность и постепенно, это приведёт к возрастанию транспортной нагрузки на ваших дорогах. Уже не транзитные грузы, а наши, местные будут оборачиваться через ваши посты. Как следствие, начнут возрастать и ваши доходы. Может случиться так, что вы не будете знать, куда ещё можно потратить ваши деньги. Мы намерены строить мост. А по нему, кроме железнодорожной магистрали, пройдёт и автодорожная магистраль. Во всяком случае, меня информировали, что раньше так и было. А это тоже доходы. Самостоятельно осилить такое строительство едва ли возможно, но мы можем допустить вас к этому строительству и вы получите часть доходов от этого моста. Речь идёт о доходах не только, от автотранспорта, но и от железнодорожных перевозок. Не буду врать, – она заметила всё возрастающий интерес к её словам, – с железнодорожниками мы о таком раскладе не говорили. Но я намерена отстаивать именно такой вариант. Я не хочу, чтобы автодорожники начали воевать с железнодорожниками из-за того, что часть их грузов пошли по железной дороге. Как не хочу, чтобы железнодорожники начали воевать с вами по той же причине. Мы создадим предприятие по эксплата…, – Мирла не смогла выговорить слово, запнулась, но сразу заменила его другим, – по использованию моста, которое будет собирать все деньги в один карман, а потом распределять его между хозяевами. Вложил ты в десять процентов в стоимость этого моста – получи десять процентов от его прибыли. Но для этого, нам нужна сильная власть в городе, чтобы никто не смог отобрать весь мост себе. Коль найдётся такой умник, – Мирла поняла руку и показала им сжатый кулачёк, – коперия так даст по морде, что мало не покажется. Неужели, вам, кажется обидным платить дань городу? Не стыдно?

Автодорожники быстро соображали, какую выгоду сулит им появление моста, если Мирла реализует этот план.

– А если мост взорвут? – Спросил Макс Серогос.

– Затем и нужна сильная власть, коперией, чтобы не взорвали, – ответила Мирла, – за тем и нужна ваша дань.

Жинжир задумчиво смотрел на неё.

– Это получается, – медленно проговорил он, – что мы начнём смешиваться с железнодорожниками?

– Только через отдельные предприятия, – подтвердила Мирла, – в нашем городе у всех будет право заниматься всем, что захочется. Если вы захотите строить новый рудник – стройте, захотите аэродром построить, или пельменный завод – мы мешать не будем. И то, что вы по профилю Автодорожники, а не промышленники – значения для нас не имеет.

– И Кривой с этим согласен?

– А куда он денется? – Мирла в упор посмотрела на него, – если мы будем все вместе работать, то он не сможет с этим не считаться. Но вы не рассчитывайте, что вы сможете составить ему большую конкуренцию: у него опыт и нужные связи. Так что в металлургии, вам лучше с ним объединяться, а не конкурировать. Но это уже вам решать, как вы своё право реализуете.

– Так, – сказал Жинжир и, толкнув напарника, поднялся, – вы тут поскучайте пока, а мы с Максом посоветуемся.

Совещались они долго. Наверно, ещё и звонили кому-то. От нечего делать, Мирла сама себя угощала вином и напилась пьяная. Пока она сидела, сила вина была незаметна, но когда она вставала, чтобы налить ещё, её начинало раскачивать из стороны в сторону, будто корабль на волнах. А когда ей приспичило в туалет и она спросила у охранника, где это находится, то с трудом туда дошла. А на обратном пути повздорила с кошкой, потому что на её «Кыс-кыс», кошка зашипела и взъерошила шерсть. Потом облапила охранника и приказала ему отнести её в комнату, потому что она пьяная; а потом стала возмущаться, что не осталось вина; а потом… Что потом, она уже не помнила. Только проснулась она утром в своей комнате с больной головой и непониманием где находится.

«А, – осмотревшись, догадалась она, – меня привезли».

Она полежала немного и вдруг закричала:

– Спайк!

Тишина. Мирла послушала эту тишину и села.

– Спайк! – Опять крикнула она.

Послышался шум и в комнату вбежал Аск.

– А? – Сказал он.

Она уставилась на него и болезненная улыбка пробежала по её лицу:

– А ты разве Спайк?

– Он уехал, – Аск взмахнул рукой под самый потолок.

– А, – протянула Мирла, – врача позови.

– Зачем?

– Пусть посмотрит. Может, меня изнасиловали. Я ничего не помню.

Аск отвесил челюсть, соображая правду она говорит, или придуривается. Но Мирла уже забыла о своих словах. Мутным взглядом, она провела вокруг и снова уставилась на парня:

– Я хоть договорилась вчера?

Аск энергично кивнул:

– Эти, – он помахал над головой, – в Совет вошли, дань привезли и Вереса выгнали, – Аск словно бы отвесил кому-то подзатыльник, показывая, как Вереса выгнали, – они хотели кончить его, да Спайк не дал. А что? Ты правду ничего не помнишь?

Мирла отрицательно помотала головой, но ответила несколько другое:

– Помню. Уговаривала их – помню. А как приехала не помню.

– Так врача позвать?

Мирла сдвинула брови и не поняла:

– Зачем?

– Может, тебя изнасиловали.

– Отстань, – она поднялась, – это бы я помнила. И отвернись, я голая.

– Не голая ты, – возразил Аск, – ты в этой… В майке.

Майкой он назвал ночную рубашку, которую Мирла когда-то купила себе.

– Вижу, – Мирла погладила себя по груди, – ты одевал, или я сама?

– Спайк, – отчего-то расстроившись, ответил Аск.

– А, – протянула Мирла и пошлёпала в ванную, – полотенце принеси.

Где-то далеко ухнул взрыв и разгорелась перестрелка. Люди Крикса и бойцы коперии, добивали диверсантов на окраине города. Бой был недолгим и Мирла не успела дойти до ванной, как всё закончилось.

Она стянула с себя «ночнушку», открыла холодную воду и встала под струю…

…Бошу не одобрял чрезмерной, как ему казалось, гуманности Спайка. Но спорить не хотел. Он только сказал Спайку:

– На твоём месте я бы их расстрелял.

– Нельзя расстреливать, – не согласился Спайк, – они такие же наёмники, как ты. Их наняли, они пошли. Они, конечно, могут ещё прийти, но, Бошу, разве у них нет понятия чести и той же гуманности?

Спайк закончил вопросом и Бошу вынужден был отвечать:

– Это у одного. А у другого? Второй так ни слова и не проронил. К тому же он Гавшара подстрелил. А Гавшар – это наш человек. Неужели, ты спустишь с рук нападение на твоего человека? Ведь ты всегда говорил иначе. А теперь, каждый твой сотрудник, каждый коп будет сомневаться в правильности твоих слов. Это вредно, Спайк.

Спайк подумал и согласился:

– Наверно, ты прав. Но убивать его нельзя. Что ты предлагаешь?

Они сидели в машине и ехали назад, после разгрома последней группы диверсантов. Часть копов были отпущены по домам. Другая часть разбрелась по городу в качестве патрулей. Лишь несколько человек возвращались в Мыс-Таур, чтобы находиться там, в роли резерва на случай каких-то неприятностей. Этот резерв, двигался следом за ними на двух «Фор-джипах» и в, издырявленном пулями, автобусе. Всего двенадцать человек. За рулём автобуса сидел Сёга, который успел привыкнуть к коперии и был вполне доволен своей ролью. Ему не приходилось стрелять и лезть под пули. В его обязанности входил лишь автобус и всё что с ним связано. Ничто другое, его не касалось. А то, что копы прозвали его «Автобусным зайцем» он относил к обычной людской зависти. Не нашлось для них столь тёплого места, вот и бесятся от бессилия. Небось, каждому из них самому бы хотелось занять его место, крутить баранку и не бегать в атаку на всяких боевиков.

«Фор-джип» Спайка вильнул и затормозил. Идущая сзади машина, едва смогла увернуться, чтобы не въехать ей в зад.

– Куда прёшься! – Возмутился водитель, приоткрывая дверь, – в больницу захотел? За счёт коперии здоровье поправить? Урод, поганый!

Было от чего ругаться: нарушитель порядка внезапно выбежал на дорогу и едва не попал под машину.

– Да это ж Гавшар! – Узнал его Бошу и распахнул дверцу, – Гав! Чего стоишь? Иди сюда.

Огибая машину, Гавшар пролез по сугробу и Бошу пропустил его на заднее сидение. Кое-как втиснулись все трое и Бошу закрыл дверцу:

– Поехали!

– Ты что? – Спросил Спайк, – сбежал?

– А что там делать? – Вопросом ответил Гавшар, – Ромка там как?

– Нормально, – ответил Спайк, – сидит в комнате. Не плачет. Вчера вечером его Тэд нянчил, а сегодня утром Аск остался. Ты уж извини, мне не до того было.

– Да что я не понимаю? – Гавшар чувствовал себя своим человеком и был доволен от этого ощущения. Это было совсем не то, когда он встречался «бригадирами», на совещаниях. И не то, когда приходилось ехать в машине с Крином и его телохранителями. Там не было друзей. Там были только «партнёры», которые легко могли стать врагами. Сейчас иная ситуация. Он среди друзей. Друзей, которые могут забыть о своей выгоде и броситься ему на помощь. Что может быть лучше, когда рядом есть друг? Почему-то именно сейчас, он ощутил, что такое искренняя и настоящая дружба. А ничего особого не произошло. Он просто увидел их машину и выскочил на дорогу, что бы его подвезли. И вроде бы раньше были более весомые причины понять эту дружбу. Например, когда Спайк привёз его Ромку. Но нет, именно сейчас, Гавшар почувствовал что-то особое, от чего защипало в носу и захотелось чихнуть.

– Спайк, прости меня, – вдруг сказал он.

Спайк изумлённо повернулся к нему:

– За что?

– Я ж посылал убить тебя.

– Вспомнил! – Спайк засмеялся, – то уже прошло. Проехали.

– И всё же, прости.

– Простил.

Гавшар повернулся к Бошу и толкнул его в бок.

– И ты прости.

Бошу левой рукой обхватил Гавшара за его костлявые плечи:

– Всё нормально, Гав. Чего в жизни не бывает? Едем домой, диверсантов разгромили: живи да радуйся. Чего о прошлом вспоминать?

Глава 42

Спайк чувствовал необходимость отдохнуть, но прежде нужно было разобраться с пленёнными диверсантами.

Копы привели их в комнату Спайка и усадили на стулья. А сами встали у дверей, готовые броситься на них, если пленным вздумается устроить драку, или побег. Кроме Спайка в комнате находился Бошу, который стоял у окна и недовольно хмурился, и Гавшар, который сидел недалеко от Спайка и разглядывал диверсантов.

– Лапар, – сказал Спайк, обращаясь к диверсанту, которого возил вчера в больницу, – вы оказали нам помощь, благодаря которой нам удалось избежать человеческих жертв.

– Сука! – Заорал его напарник и попытался броситься на своего коллегу.

Копы успели перехватить его и силой усадили на стул.

– Всё сказал? – Спокойно спросил Спайк, – тогда я продолжу. Итак, Лапар, ваша судьба решена. Так как вы не успели причинить городу существенный вред, вы свободны. Если захотите покинуть город, мы выдадим вам деньги на обратную дорогу. Но лично у меня есть к вам предложение и мы поговорим об этом несколько позже. – Он перевёл взгляд на второго диверсанта. – С вами будет иначе, уважаемый. В виду того, что вы не раскаялись, да ещё ранили нашего человека, вы должны быть наказаны. Жизнь вам сохранят. Я постановляю следующее: на три года передать вас на обогатительный комбинат, в качестве работника-раба. Обращение к вам будет соответствующее. В дальнейшем, ваша судьба в ваших руках. Через три года, коперия заберёт вас с рудника и вы получите свободу. Вам всё понятно?

– Ублюдки! – Вместо ответа, вновь заорал диверсант Лапару и попытался выхватить из-под себя стул.

Оба копа бросились на него и сбили с ног. Стул отлетел в сторону и Бошу подобрав его, поставил к стене.

Диверсанту завернули руки за спину и нацепили наручники.

– Отправьте на рудник, к Триволу, – сказал Спайк, – я на его счёт уже договорился.

Диверсанта выволокли за дверь. Им на смену, в комнату вошла Мирла:

– Можно? – Спросила она. – А то вы тут так кричите.

– Это не мы, – ответил Бошу.

– Заходи, – сказал ей Спайк и обратился к Лапару, – вы помогли нам. Отправлять вас обратно, чтобы вы вновь нанимались кого-то взрывать, нам не хочется. У нас к вам предложение. У нас в городе, есть детский дом. Это такое учреждение, в которое собираются дети-беспризорники. Мы не хотим, чтобы они ютились в подвалах, питались, всякой дрянью и пополняли ряды наймитов для всякого рода сволочи. Детдом только обустраивается, в здании делается ремонт, но пятеро пацанов и девчонок там уже есть. Одного пацана подобрали копы, когда каннибал пытался его зарезать, ещё одного пацана отправили туда из больницы. Он заболел и сообразил прийти к врачам. Денег у него, естественно не было и из больницы сообщили нам. Мы оплатили лечение, а потом отправили его в детдом. Видимо, он рассказал своим друзьям, что там их кормят и остальные три девочки, пришли сами. Мы подозреваем, что придут ещё. Дети запущенные, сразу говорю. Они то и дело куда-то пропадают, а потом появляются вновь. Два дня назад, одна девочка пришла сильно избитая. Короче, нам нужен мужчина. Неравнодушный до детей и способный призвать их к порядку. Там есть женщина-воспитатель, но они её не слушают. У детей отношение к детдому, просто как к месту, где можно пообедать. Мы же хотим, чтобы они там жили и учились всяким наукам, которые пригодятся им в жизни. Понимаете нас?

Озвученное Спайком предложение, было очень неожиданным для Лапара. Он ожидал, что ему предложат место в коперии, или каком-нибудь диверсионном отряде, а вместо этого, ему говорят: стань воспитателем детей. Он был настолько поражён услышанным, что не сразу понял, чего от него хотят. А когда понял, растеряно оглянулся по сторонам:

– Но я… Я никогда ничего подобного не делал. У меня и детей-то нет.

– Будут, – «обрадовала» его Мирла, – сразу пять человек. Для начала.

А Спайк добавил:

– Та девочка, которую вы видели в больнице, тоже попадёт в этот детский дом. Родных у неё не осталось. Она одна. Случайным людям доверять её нельзя. Нужен человек, который хотел бы ей помочь. Ей и другим детям. В городе беспризорников сотни три наберётся. Вы представляете? Три сотни пацанов и девчонок, жмутся в подвалах и брошенных домах, отбиваются от диких собак, копаются в помойках, чтобы чего-то себе добыть, воруют и нападают на людей ради куска хлеба. Или охотятся на тех же собак, чтобы изжарить себе мяса. И вы можете положить этому конец. Так что учитесь новому делу. Зарплата сто пятьдесят долларов в неделю. Это средняя зарплата коперийца. Может, ваше ремесло вам больше даёт, но там вы убиваете, а здесь будете спасать. Там вас люди проклинают, а здесь будут благодарить. В общем, вам решать.

Лапар не знал, что ответить. Ему сделалось жарко и он оттянул к низу ворот своего свитера.

– Я не знаю. Я даже не представляю себе, как это делается.

– Он хочет подумать, – сказал Бошу.

Но Спайк не дал ему думать. Он встал:

– Чего там думать? Отвезите его к Мэри Чейз. Пускай посмотрит на детей и там решит. А то стрелять в них все умеют, а как накормить, да научить чему-нибудь полезному, так здесь специалистов не найдётся. Пускай посмотрит на них, а завтра скажет ответ.

– Я сам отвезу, – сказал Бошу и похлопал Лапара по плечу, – поехали.

Но в дверях Бошу остановился. Обернувшись назад, посмотрел на Спайка и усмехнулся:

– Изверг ты.

– Это он о чём? – Всполошилась Мирла.

Спайк и ответил:

– Так. Я его понял.

– А я не поняла.

Спайк устало посмотрел на неё:

– Мирла, ты ночью спала, а я в засаде сидел. Я уж лягу спать, ага?

Мирла правильно поняла его и направилась к двери. Она очень хотела узнать, почему Бошу назвал его извергом, но переспрашивать его не стала. Решила, что встретит Бошу и обо всём его хорошенько расспросит.

– Спокойной ночи, – сказала Мирла, выходя за дверь, – или дня.

Позже Спайку передали, что Лопар согласился с их предложением.